Текст книги "Кожедуб и царь Пугачев"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

  Самозванец машет рукой и сорок орудий в упор сметают наступающую пехоту картечью. Солдаты и офицеры падают, сотни четыре пехотинцев завалилась замертво. Остальные остановились. Вал довольно высок, правда лед на нем заметно подтаял, но все равно скользко и одним прыжком не преодолеть.

  А егерский отряд пугачевцев уже открыл добивающий огонь. Пока солдаты колеблись, пушки успели перезарядить и пальнуть снова. После чего побитая рать покатилась назад.

  Князь Голиныц бросил в атаку новый батальон. Его повел в наступление полковник Бибиков – племянник генерал-аншефа Бибикова. Отважный маневр, но малополезный. Пехота вновь попала под картечь, а когда солдаты под перекрестным огнем достигли вершины рва их встретили ударами казачьи пики. Шею Бибикова обвил аркан, и его полное лицо посинело. А есаул Потапов срубил полковнику голову.

  Среди оборонявших Оренбург примостился и купчик Полуехов. Чудом избежав отрезания уха он принял присягу верности новому царю и неожиданно оказался в армии самозванца.

  До сих в голове звучала остроумная, но зловещая шутка: ты Полуехов, а теперь полуухом будешь. К счастью рослый есаул Пустобаев отпустил купчика не покалечив.

  Но теперь следовало отработать милость. После гибели полковника Бибикова, пехота окончательно утратила боевой дух, покатившись назад. Пугачев не спешил преследовать противника, так у врага еще две тысячи пехоты и четырнадцать эскадронов. Слишком уж большая сила. Пусть лучше Кожедуб подойдет – избегай риска.

  Голицын поняв что наступление нахрапом не проходит, приказал выдвигать пушки. Видимо рассчитывая подвергнуть крепость артобстрелу.

  Орудия тяжело передвигались по грязи, колеса словно зубы короедов вгрызались в размягченный дерн.

  Самозваный царь с гордо выпрямленной спиной подошел к пушке. Хорошее орудие с разборным колесом литое на уральском заводе под специальный заказ. Дальнобойное и даже с приделанным подобием оптической трубы. Наверное один из первых прицелов.

  Человек-коза указывая на прибор регулирующий уровень наклона пушки захлебываясь от восторга, пролепетал:

  – Вот таким образом ваше величество мы сможем достать противника с дистанции в четыре версты!

  Емельян орлиным взором всматривался в степь. Орудия противника издали напоминали жучков с дулами-хоботами изрядно увязшими в клее. Тогда сделав пару шагов к орудию самозваный царь сам ухватил пушку и удивительно легко повернул дуло. Скомандовал:

  – Заряжай православные!

  Приготовленные заранее в бумажном, развесном мешочке порох засыпался в казенную часть орудия. Емельян сам навел и уверенно взял в руки поднесенный крестьянским мальчишкой зажженные фитиль.

  Пушка выстрелила, и изданный ею грохот неожиданно оказался не слишком громким.

  Канонир Носов поглядел в сторону и дико вскрикнул от удивления:

  – Вот это да – царь ты наш ненаглядный! Точно в казенную часть!

  Пугачев со снисходительной улыбкой ответил:

  – Так мы уже пристреляли эти места!

  Бывалый канонир успевший повоевать с турками еще при Анне Иоанновне, все равно не скрывал восхищения:

  – Так ведь с такого расстояния и прицел точный нельзя взять! Как у вас Еме....Извините ваше величество так получилось?

  Самозванец ухмыльнулся, сделал жест, мол заряжайте быстрее мальчишки и посмеиваясь заметил:

  – Я ваш царь – значит и меткость у меня должна быть царская!

  Орудия и в самом деле передвигались медленно и три дальнобойных орудия пугачевцев могли вести обстрел с безопасной для себя дистанции.

  Князь Голицын очень нервничал. Решительный штурм не получался, а потери росли. Последовал жесткий приказ:

  – Все пять пехотный батальонов на штурм живо!

  И протяжно забили ливневым градом барабанная дробь. Три изрядно поредевших батальона, и двое еще не потрепанных двинулись в наступление. Кавалерия пока оставалась в резерве, тем более лошади не полезут на вал.

  Самозваный царь пока стрелял по вражеским орудиям. Иногда промахивался, а в каждом втором случае попадал. И заваливались побитые пушка, и переворачивались лафеты.

  Пехота приближалась....Егерские роты пугачевцев окрыли огонь первыми. Заводские стрелки использовали особые, длинноствольные ружья, и могли поражать цели с опасной меткостью.

  Батальоны не долго выдерживали строй и было видно, что на расстояние картечного выстрела пехотинцы подошли на одном понукании офицеров. А когда прогремел оглушительный залп, солдаты не слушая команд офицеров подались назад. Несколько десятков из них даже с криком: за царя батюшку бросались к пугачевцам.

  В это момент в руки самозванного царя приземлился голубь с белой повязкой на лапке. Размотав Пугачев быстро глянул и радостно воскликнул:

  – Генерал Кожедуб уже подоспел!

  И еще громче проорал:

  – А теперь детушки на вылазку!

  А многие тысячи пугачевцев под оглушительные вопли и завывания, ринулись в атаку. Пустобаев орал:

  – Бросайте солдатики оружие – получи вольную волю, денежное и хлебное жалование, землю, реки и моря, все чего просит душа! Присягните государю!

  Многие рядовые бросали оружие, падали на колени и просили пощады, клялись в верности самозванцу.

  Полковник Красной попробовал щелкая ногайкой вякнуть, как метко пущенная башкирцем стрела насквозь пробила ему бычью шею. После чего даже парочка офицеров с криками – за царя присоединилась к повстанцам.

  Тогда уже сотни солдат бросал ружья и падали на колени или пытались убежать.

  Полковник Падуров ловко зарубил майора Елова и прокричал:

  – А нас рядовые как офицеры!

  После чего последнее каре побросало ружья, а самые упрямые сонаты и офицеры предпочли сдачу в плен рогатине.

  Многочисленность пугачевцев и их задор, резкий контраст с вымученными порывами военных посланных в степи подавлять мятеж.

  Батальоны пехотя фактические перестали существовать. Причем битва заняла малое время, а добивание еще меньше. Замордованные рядовые совсем не хотели стрелять в свой собственный народ, а тяжелые потери от орудийноо огрня окончательно подорвали их дух.

  А кавалерия пугачевцев уже осыпал стрелами и пуля оружейный наряд.

  Голицын колебался. Пушкари не успевали выстрелить картечью, а многие видя участь пехоты и не хотели этого. Просто бросали орудия или тоже заваливались ниц – прося пощаду у рассвирепевших мятежников.

  Генерал Мансуров покусывая от нетерпения ус, обратился к своему командиру Голицыну:

  – Ваше превосходительство! Мы рискуем потерять все!

  Князь оторвал от глаз подзорную трубу и жуткой досаде двинул ею по стволу осины. После чего проорал:

  -Все мы что-то да теряем! От того что вы трусы!

  Мансуров предложил:

  -Ударим кавалерией!

  Князь противно поморщился и возразил:

  – Выложим последний наш козырь?

  Генерал рявкнул в ответ:

  – А что нам ваше сиятельство теперь отступать?

  Узко поставленные зенки князя Голицына налились кровью и он проорал:

  – Тогда ты сам поведешь эскадроны в атаку.

  Две тысячи всадников в основном дворяне это сила. Но пугачевцев гораздо больше. Хотя сватка вспыхнула не шуточная.

  Четырнадцать эскадронов не обращая вн6имания на ливень стрел налетели на легких калмыцких всадников, застав поддаться их назад.

  Сам Емельян Пугачев с тысячей отборных казаков ринулся в омут схватки. Башкирская и татарская конница огрызалась стрелами, и действовала наскоками. Яицкие, уральские, Елецкие казаки сражаться в конном строю привычки, и пытаются взять неприятеля буйным натиском. А в сражение вступают и мужики.

  Их топоры и косы, очень даже неплохо подрезают и подрубают ноги коням, а брюхо еще лучше. Налететь и растоптать мужичье гусары и драгуны не могут – так как возникла настоящая свалка, смешались вместе кони, люди.

  А в атаку неслись уже конные орды Кожедуба...

  Снайпер-генерал в первую очередь стремился занять холм где под небольшой охраной остался князь Голицын и генерал Ферман. Основные силы кавалерии уже в самом пекле, и ими никто не командует. Кожедубу вспомнилось довольно разумная мысль Юлия Цезаря: полководец по настоящему командует только теми войсками, что находятся у него в резерве. А солдатами уже сражающими руководит только инстинкт и бог Марс!

  Но Голицына следует брать, или прикончить. Хотя вряд ли гордый князь присягнет самозванцу. Впрочем, Кожедуб от мозга до костей большевик и не слишком склонен доверять родовитому боярству.

  Посему он с приличной дистанции пальнул в князя, заставив родовитое пугало грохнуться вниз, задрав золотые шпоры вверх. Генерал Ферман попытался дать деру, с не большой отряд гусаров густо осыпали стрелами. Но генералу не повезло, так как давящий аркан обвил его горло словно хвост анаконды.

  Кожедуб лишь пару раз взмахнул саблей, прежде чем небольшой отряд стражи рассеялся. После чего генерал повернул свою орду в поле, где сцепились основные силы.

  В сражение вступали все новые и новые толпы мужиков, а также черкесов, татар, башкир и прочих кочевых отрядов. Бывшие солдаты-мужики с не меньшей яростью кидались на дворянскую кавалерию. Они мстили барам за прежние обиды и унижения, а посему убивались и разили с еще большим исступлением чем простое мужичье.

  Пятерка голоногих девчат из двадцатого века сражалась не хуже мужчин, и пожалуй даже с большим воодушевлением и яростью, чем остальные. Например, девушка-капитан одним ударом босой ноги сломала челюсть ротмистру и прорычала:

  – За красного царя!

  Сражался и сам Емельян Пугачев. Довольно высокий и статный, самозваный царь подобно своему деду Петру Первому разрубала пополам ретивых офицеров, а под его мечом лопалась более тонкая сталь гусарских сабель.

  Сражались в рядах пугачевцев и бывшие разбойники. Они очень лихо орудовали безменами, и палицами, заставляя отступать дворянскую кавалерию.

  Четырнадцать эскадронов таяли словно воск возле жарко натопленной печки. Емельян прокричал:

  – Кто бросит саблю – будет милован!

  Несколько десятков драгун из родов помельче, или вовсе не дворянского сословия бросили оружие и стараясь перекрыть лязг металла, завопили:

  -Признаем царя-батюшку! Слава Петру Третьему!

   Часть остальных попыталась вырваться, но пугачевцы их обложили очень уж сильно. Вот чья-то длинная и остро отточенная коса ловко распорола брюхо белому скакуну генерала Мансурова. Облаченное в эполеты его превосходительство, завалилось словно мешок с цементом, при этом безжалостно запутавшись в стремени.

  Вокруг генерала почти все телохранители и свита уже были убиты, так что зажиться от набросившего мужика с дубинкой оказалось нечем. Сабля сломалась от первого же удара, а второй пришелся в голову...

  Прочие мужики ревели:

  – Вяжи его высокородие! Будет подарочек царю-батюшке!

  Уже оглушенного Мансурова повязали, а вместе с ним и других старших офицеров. Вырваться из котла удалось лишь единицам. Да и не дошли до своих.

  Среди пленных оказался и прапорщик Гринев. Тот самый, которому посчастливилось стать прототипом главного героя романа Александра Сергеевича Пушкина – «Капитанская дочка».

  Как выяснилось такой офицер действительно существовал и его история была списана с жизни.

  Когда смолкли последние удары клинков. Пугачевцы принялись собирать трофеи.