Текст книги "Фельдмаршал-фюрер Ромель"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

  Полковник СС ничуть не смутился и сохранил вежливость, ответил:

  – Это ваша пропаганда делает из нас зверей...

  Кларе прервал с трудом сдержав крик:

  – Пропаганда?! Словно я не видела повешенных мальчиков, причем не только за горло, но и крюком за ребро, или меня саму вы встретили парными вениками в бане!

  Клейн развел руками, словно уставший от симфонии дирижер. И придал лицу еще более ласковое выражение:

  – Война – это страшно! Люди звереют, и теряют гуманизм. Но поверь в каждом из нас есть душа поэта. И мечта об доброте и мире.

  Клара холодно ответила:

  – Так и мечтайте себе... А хотите реально сделать добро – отпустите на волю меня и остальных узников.

  Полковник льстиво пообещал:

  – Да отпустим вас всех... Если поможешь себе и расскажешь нам все что тебе известно об Крымском кладе.

  Клара сделав наивное выражение в глазах, произнесла:

  – А вот вы про эти слухи, об несметных сокровищах Чингисхана... Я знаю про это только то, что болтают...– Девушка замолчала и немного тише добавила. – Это где-то одни говорят на Керченском полуострове, другие возле Севастополя, третьи под Перекопом. А иные называют даже Одессу... И это все что мне известно!

  Клейн рассудительно заметил:

  – Не только это... Мальчишка который ходил с тобой, и которому посмертно присвоили звание герое СССР нам рассказал, кое-что интересное... То о чем вы не знаете...

  Клара сердито тряхнула белокурой головкой:

  – Мы точно знаем Витя выдержал пытки и ничего вам не сказал!

  Клейн на это хладнокровно возразил:

  – Ты думаешь мальчик лет тринадцати способен выдержать изощренные истязания опытных палачей? Глупо так считать, тем более даже против самых стойких людей есть средства позволяющее получить информацию!

  Клара вдруг вспомнила, действительно в фашисткой Германии очень развита фармакология. Вколов наркотик они вполне могли выведать много важного.

  Полковник двусмысленно посмотрел на девушки и продолжил:

  – В записи допроса мальчишка рассказывал об вашем походе. Тут сразу бросились в глаза следующие вещи. Зачем, мальчишке который уже имел опыт работы связного и разведчика-бродяги понадобилось сопровождение видной подпольщицы. Просто передать сведения в подошве ботинка смог и совсем неглупый мальчишка. Значит, он играл роль не только связного. Далее вы ведете себя вполне естественно, обмениваете те или иные вещи, следите за нами....

  Клейн сделал паузу и продолжил:

  – Ребенок конечно сообщил нам то, что лично ему более всего запомнилось. Во время войны новые ботинки роскошь, а погода еще позволяла ходить малолетним оборванцам босиком. Да и мальчик натер себе ноги и снял башмаки, сказал, что их не стоит сбивать. Ты же на это ответила – знал бы малыш какие сокровища держишь в руках. Витька тут переспросил – какие сокровища... Ты улыбнулась в ответ и сделала вид будто ничего не говорила!

  Следователь замолчал, молчала и Клара. Да ей вспомнился загорелый, костлявый от недоедания под оккупаций, но широкий в плечах мальчишка. Он тогда решительно снял переставшие нравиться ботинки, а сзади пятки, и мизинцев натерлись маленькие волдыри. Хотя Витя поначалу очень обрадовался подарку. С начала войны у него остались только валенки. Не повезло, что домик умудрился сгореть в первые дни войны, когда в общем и не было массированных бомбардировок. Дети два брата и девочка спаслись тогда босиком и полуголые. Пристали к пионерскому лагерю, там как раз ребята не носили на лето обуви, чтобы быть к природе и закалятся. А мать их пропала без вести. Считалась погибшей... Хотя трупа не нашли, и вроде она и не ночевала в это время в домике. Очень же был капитаном подводной лодки. После освобождения большей части Крыма отец разыскал младшего брата Мишу и Надежду. Девочку когда фашисты опасно приблизились к Крыму успели эвакуировать, но Мишка конечно отказался – хотел подобно старшему брату стать подпольщиком.

  Ну это у нее, что мысли ушли немного в бок. Да мальчик лишь зимой надевал валенки, и конечно обрадовался предмету роскоши, причем заграничного фасона. Но с непривычки сильно натер ноги – путь долгий. Да не разношенные башмаки, даже за полчаса и или час могут растереть ножки детям. Витька себя ребенком разумеется не считал, и терпел до последнего. Затем скинул ботиночки, и удовольствием пошлепал голыми подошвами по каменистой дороге. Мозолям на мальчишечьей ступне даже приятны и немного щекотные камешки. Правда, Клара опасалась, что немцы могут и польститься на хорошую обувь при ощупывании вещевого мешка. А прямо с ног, не каждый рискнет снимать.

  Высказала свои соображения Вите. Мальчик предложил, измазать ботинки и снизить привлекательность добычи, для мародеров. Кларе это показалось неправильным. Она знала, что в ботинках не только шрифт, а еще и другие секреты.

  Вопрос полковника-следователя застал Клару почти врасплох:

  – А почему, простому мальчишке подарили в путь столь роскошные ботинки, что их любой полицай может содрать. Шрифт можно и в куда более простой обувке передать?

  Клара и сама много не знала и только могла догадываться. В данном случае партизаны выделяли мальчика-связиста, хотя логичнее было бы его наоборот сделать ближе к серой массе. Сама Клара тоже предпочитала ходить как подавляющее большинство молодых, крымских баб босой. У нее тоже опят и плена и каторжной работы. И женщина босиком с обутым в дорогу обувь мальчиком – это все равно, что себе повязку с серпом и молотом на руку повесить.

  В общем спрятали они ботинки в вещевой мешок, рассчитывая на авось.

  Во время перехода мальчишка предложил сменить ботинки на продукты, а записку или шрифт спрятать в другом месте. Витька резонно ей заметил:

  – Что при доскональном обыске все равно найдут, а при поверхностном, можно и в трусах спрятать.

  Но Клара строго придерживалась инструкции – ничего не доставать. Кроме, того следовало показать бугристую подошву этой недешевой обувки – кое-каким людям. Так что действительно логика подсказывала, что подошва иностранных ботинок заключала определенную информацию. Но разумеет, саму Новик в тайны не посвятили, сказали только то, что ей необходимо для выполнения задания.

  Может и в самом деле, она принесла какие-то секретные сведения об чем-то. Но намеков на клад ей не делали. А на счет сокровищ в руках, так Клара как раз имело ввиду, что они выполняют важное задание, а это тоже в какой-то степени сокровище. Может ли быть что-то дороже служения Родине.

  Полковник внимательно смотрел на хорошо освещенное лицо Клары. Женщина молодая, почти девушка, но кажется старше из-за умного и мужественного выражения лица, и пары уже сходящих под глазами синяков. Красивая, конечно. Достаточно крепкая, атлетическая чтобы не казаться жердью, но мускулатура сухая, без жирка. Глаза такие голубые, светлые и чистые... Очень похожа на женщину-арийку с плаката, особенно если смотрит пронзительно сверля очами. Только черты лица, чуть более округлые и скуластые, что характерно для славян, но в данном случае в меру. От чего Клара казалась девушкой с мордашкой классического типа – эллинской богини. Шея тоже крепкая, но не толстая, в меру длинная. Приятная собеседница, с голоском который наверное мог бы в самые заурядные строки вливать ручейки солнца, и торнадо эмоций.

  Полковник представил себе, что будет когда ласкового следователя сменит злой, и как такая красота сожмется под ударами бича и ему чуть не стало дурно. Клейн тихо произнес:

  – Все что знаешь лучше всего расскажи прямо сейчас и мне. Если ты не дашь никаких показаний, то тебя уже через час начнут истязать...

  Клара печально заметила:

  – Это неизбежно! Я не могу предать Родину!

  Полковник СС шепотом заметил:

  – Тебе будет очень больно... И самое главное пытки и истязания могут продлиться не один месяц, причем будут очень изощренные и разнообразные. И ты не выдержишь... Все равно сломают!

  Клейну действительно стало жалко такую красивую и почти арийскую девчонку. Арсенал истязаний очень богат и....

  Клара придав усилием воли своему голосу видимость равнодушия ответила:

  – И через пытки надо пройти... Витя прошел и не сломался. Его расстреляли, когда наши войска уже подходили к Симферополю. Я же надеюсь, погибнуть, когда снова Красная Армия придет в Крым.

  Полковник тут ощутил в себе чувство досады и злобы. Вся ласка с него улетучилась и он прошипел:

  – Клянусь ты доживешь до того момента, когда наши войска будут шествовать парадным строем по Красной площади. А потом, если тебе будет просто петля – считай крупно повезло!

  Клара выдержала довольно жалкую попытку просверлить себя взглядом и голосом полным решимости, заявила:

  – А теперь я буду молчать! И не одного не скажу вам более!

  И стиснула себе зубы. А Клейн нажал на кнопку звонка – сигнал, что он закончил допрос...

  Пленница хотя и старалась держаться прямо и показывать свое мужество, конечно внутри себя сильно испугалась. То что теперь ей предстоит пройти, через ад имеющий больше кругов, чем преисподняя Данте, очевидно. А то что у нее хватит мужества все это стоически вытерпеть нет. Но надо...

  Вести пленнику никуда не стали – фашисты уже успели что-то техническое сварганить. И обычный, вполне цивильный кабинет, стал превращаться на глаза в пыточную. Блага уже заготовленные шкафы. А вот появился и палач.

  Точнее предводитель палачей. Он оказался неожиданно маленьким и щуплым, в темных очках закрывающих больше половины лица и в белом халате. Тонкие резиновые перчатки на руках и тоже кипенного цвета шапочка – типичный докторишка.

  Обычно средневековые палачи отличались большим ростом и крупным телосложением. Причина простая – следует отрубить голову приговоренному к смерти одним ударом. А это нелегко. Кто сомневается пускай попробует перерубить простое полено всадив топорищем с боку. Неожиданно выясниться, что вроде бы не толстое дерево упорно сопротивляется. А у человека на шее и жилы, и мясо, и кость и еще кожа.

  Если не перерубить с одного удара голову, то палачу позор, а жертве лишние муки.

  Впрочем, подельники как раз оказались двухметровым громилами, в полтора центнера весом каждый. Они также в громадных, зеркальных очках и по садистки усмехаются.

  Тонким, писклявым голосом палач приказал:

  – Обнажите её!

  Клара захотелось тут заорать, но она вспомнила, что поклялась молчать. Так и сопротивляться следует молча. На ней впрочем был лишь тюремный, полосатый халат, теплые меховые тапочки и трусики. Лифчик во время войны дефицит, так что кроме трусов на ней осталось только казенное. В камере и в самом деле тепло, да зима пока не показала морозных зубов.

  Клара сопротивлялась молча, и не слишком активно. Громадные мужчины намного сильнее, руки у них тоже медицинских перчатках и довольно ловкие. Ничего не порвали... И никаких жестов, которые обычно позволяют в отношении женщин самцы не делали. Просто выполняли свою работу.

  А вот самый маленький наоборот визгливый. Приказывает:

  – А теперь закрепите её стоя!

  Это не совсем дыба, а более сложное приспособление куда вставляют руки и ноги. Оно может и растягивать и встряхивать.

  Лодыжки ощутили колкость и холод титана. Затем поднятые вверх кисти руки, сдавили металлические кольца. Это неприятно и уже само по себе довольно болезненно. Хотя пока руки из плеч не вырывают. И вообще палачи не торопятся. Пускай жертва сама погадает, что её ждет.

  Клара в костюме Евы очень сексуально выглядит. Тело закаленное тяжелой работой, отличается хорошими пропорциями и совсем не деформировано как это часто встречается у женщин постарше. И при этом девушка старается придать себе вид королевы.

  Малорослый главарь палачей подал знак: послышался скрип приспособление начало подниматься, растягивая ладное женское тело. Оковы впились в запястья девчонки, послышался скрип костей, точнее хруст. Босые ноги девушки оторвались от пола, и титан вдавился к косточки. Пресс и жилы Клары сильно напряглись и подпольщица не выдержав невыносимой боли в плечах и связках простонала. Обычная растяжка бывает очень болезненной. Точнее это боль одна из самых сильных. Механизм приводился движением через пульт дистанционного управления. Тоже технологии на службе палачей. Кроме того динамометр показывал какую нагрузку испытывает растянутое тело.

  Главный палач пропищал:

  – Стоп!

  Жестокая боль словно зафиксировалась. Она пульсировала, начиная от предплечий, кончая сбросом в круглые, девичьи пяточки. Причем Кларе и в самом деле казалось словно, молоточек лупит её по подошве. А вот стыда от наготы не было – этих тварей за мужчин нельзя считать, а животных нечего и стыдиться.

  Хотя несколько капелек пота скатилось с загорелого и сильного тела девушки.

  Старший палач равнодушным тоном спросил:

  – Где находится большевистский клад?

  Акцент в голосе был, но явно не немецкий, а какой-то восточный. Может это японец подумала Клара. Девчонка отчаянно пыталась отвлечься от боли. Самый лучший способ это думать об чем-то постороннем или рассматривать окружающую тебя обстановку. Однако смотреть на многочисленные разных форм клещи, плоскогубцы, пассатижи, крючья, шомпола и прочие атрибуты пыток страшновато. А на самих палачей тривиально противно. Вот и плита электрическая засветилась – значит будут что раскаленное к её телу прикладывать.

  Девчонка вспомнила сказку про Мальчиша-кибальчиша. Как его пытали в этом прозаической поэме не говориться. Главный буржуй сказал:

  – Сделайте ему такую муку, страшнее которой нет на свете!

  Но что это такое не понятно. Может раскаленными щипцами сдавили мужское совершенство? Такая пошлая мыслишка вызвала у Клары смешки, и она захихикала – уж очень забавно получалась.

  А главному палачу это не понравилось и он проорал:

  – Бей ей!

  Палач с семихвостой плеткой уже стоял в ожидании. На тупом лице если даже снять большущие очки никаких эмоций. Ни сладострастного садизма, ни наоборот малейшего сочувствия. Человек или зверь в человеческом облике просто выполняет свою работу со всей немецкой добросовестностью и аккуратностью. Эмоции проявляет только главный палач.

  Удары выдерживают размер: первые не самые сильные, так нельзя чтобы жертву сразу же охватил шок и она ничего не чувствовала. Надо чтобы боль нарастала. На коже вздулись первые багровые полоски. Клара стиснула зубы и молчала. Пока еще можно терпеть и вывернутым суставам гораздо больнее. Затем сила ударов возросла. Багровые полосы перекрестились и лопнула кожа. Полись первые капельки крови, дыхание девушки стало тяжелее, а губу она прикусили сильнее. Палач продолжал без эмоций и рвения бить. Спустился пониже, со спины на ягодицы, потом мастерски шлепнул по внутренней наиболее чувствительной стороне ступни. Клара охнула, уж очень интенсивно пальнуло от пяток до затылка, но чрезвычайным усилием воли сдержала крики. Удары продолжались, доходя до шеи и спускаясь обратно, от сотрясений, словно буйки на волнах колебались её полные с алыми сосками груди. Причем с ровным загаром. Клара любила купаться в море нагой, да и в советские времена, как-то немодно стало девчатам демонстрировать излишнюю стеснительность. Действительно к чему стыдиться наготы? Наоборот это естественно и близко к природе.

  Стыдятся своего тела только калеки или моральные уроды.

  Плетка била размеренно. Видимо палач уже прикидывал, когда жертва потеряет сознание. Действительно от сильный ударов люди часто отключаются. Но Клара имела крепкую голову и ее уже стегали причем публично наказывая. Так что сознание не гасло. Даже девчонка вспомнила какой-то полуфантастический рассказ. Модная тема – революция в средневековье. Комсомолка через машину времени переправилась в Британию времен Кромвеля, чтобы сделать буржуазную революцию социалистической.

  Ну и её поймали пуритане, как раз когда она пропагандировала атеизм, и пыталась цитировать Марса. Вот комсомолку ведут на казнь. В домотканом рубище, босая, она шлепает по осенним лужам, а холодные ветер развевает ей красно-рыжие волосы словно боевое знамя. Нелегко комсомолке, руки сзади сковали тяжелые цепи, с утра был заморозок, и лужи покрылись льдинками. Лопаясь природные хрустали больно царапают непривычную к хождению босиком подошву городской комсомолки. Да рубище просто мешковина с дырками через которые просвечивает нагое тело, а грубая ткань вызывает зуб и желание чесаться, тем по ней ползают вошки. Наверное, не первую девку содержали в такой хламиде. А впереди еще страшнее – костер, уже сложили поленья и солому, палач подливает на хворост смолу. Чтобы в под мелкими моросящим дождиком Британии не погасло.

  Девушка уже успела промерзнуть в сыром подвале, а теперь ей буквально трясет, а разбитые об камешки, и ледяную корку нежные ножки кровоточит. Они буквально с каждыми шагом взрывают и пульсируют болью. Все-таки девушка из будущего, когда уже нет тяжелого физического труда, рабочий день всего по четыре часа с тремя выходными в неделю. П тут мрачное средневековье и почти мороз вокруг...

  Да описание неплохое в общем вполне заурядного рассказа. Девушка страдает, глаза невольно слезятся, но она клянется сама себе – что никогда не попросит пощады, а умрет бесстрашно, как Жанна Дарк. На эшафоте ей ждет дополнительное унижение, за ранение пытающего задержать комсомолку стражника еще сверх сожжения сотня плетей. И пороть будут по голой спине, поесть сорвав рубище.

  Толпа орет оскорбления, публика свистит и бросает в девчонку камешки и нечистоты. Ей попадет острым в лицо, по щека потекла кровь, но комсомолка не дрогнула. Сама величественным движением, словно соболью шубу скинула рубище и встала спиной. И ей били, свистела плетка, летели кровавые брызги. А комсомолка молчала, лишь на последнем сотом ударе не выдержав и потеряв сознание. После чего на нее вылили ушат ледяной воды и привели в чувство. Но и на этом не кончилось, на плеча палач прежде чем сжечь на костре решил поставить тавро. Вернее не палач, а такой был приговор суда.

  Тоже странно, зачем клейми девушку, если её все равно сожгут. Но приговор: розги, клеймение и сожжение. И это пришлось испытать потерявшей второй раз сознание комсомолке с двадцать первого века. И наконец сам костер: огонь медленный, вырывающиеся язычки кусают девчонку за зверски сбитые и изрезанные пятки. Ножки покрываются волдырями, горит надетое на избитое тело рубище... И разумеется хорошая концовка – явились бравые комсомольцы вооруженные пистолетами испускающими тепловые лучи. Девушку спасли, подлечили – после чего шрамы сошли и она стала еще краше, чем прежде...

  Палач перестал бить... Живучая жертва не роняла голову на бок, или на грудь, но на удары не реагировала.

  Главный истязатель похоже окончательно овладел собой и негромко приказал:

  – Жаровню с маслом!

  Это один из самых эффективных видов пыток. Жертве смазываешь подсолнечным или оливковым маслом подошву ног и на расстоянии зажигаешь пламя. Примерно пять – десять минут истязуемая будет испытывать сильнейшие муки. При этом ничего страшного не происходит, только появятся небольшие волдыри на ступне. Через два-три дня пытку можно повторить не рисская оставить жертву инвалидом. А вот когда растягиваешь на дыбе следует быть очень осторожным, да и кнутом до смерти запороть недолго.

  Жаровня испускает несколько огоньков, что женские подошвы грелись равномерно. Можно регулировать расстояние и силу огня – тоже техника.

  Клара чувствует подошвами жар, и перед её внутренним взором проноситься пустыня. Да она словно древняя славянская рабыня, поймана арканом, идет раскаленному летнему песку Каракум. Путь очень долгий, огрубевшие ноги крестьянки, поначалу стоически выносили переход. Но вот привычную русскую землю се травами, дубравами, свежей пашней сменил песок и крупный, горячий гравий пустыни.

  На родной земле, даже если шишечки, колючки, веточки, и бугорки попадались под огрубевшие мозолистые подошвы крестьянки, то ей казалось, что это приятная неровность и щекотка.

  А тут песок колюч и горяч, и он обжигает даже через мозоли... А когда идет долгие десятки верст, то толстый защитный слой подошвы как бы стирается и тут чувствуешь пол собой геенну.

  Но надо крепиться, не упасть, не потерять сознания. Чтобы тебя потом прикололи, а идти. Тем более крестьянке тяжело, а как барышням, которым даже по дерну босой пройтись колко.

  Вот кажется с нею и Мишка. шагает. Почти черный от загара стал, а волосы белые. И ничего, пылит босыми, ороговевшими пяточками по раскаленной пустыне, и даже что-то насвистывает. Поворачивается к ней и подмигивает:

  -Не раскисай Клара! Мы крепкий русский род и пустыня нас не сожрет!

  И девушка улыбается в ответ... Тем более, ходят же какие-то негры босиком по пустыне, а значит и они это смогут!

  Впереди шагают позвякивая цепями мальчишки, и их босые, загорелые ноги маршируют строго в ногу. Пацаны-пионеры как на параде оттягивают носки, и ровно ложится на жгучий песок, жесткая подошва детей-героев. Хотя видно, что ступни красные от жара и выглядят ошпаренными, но на лицах только улыбки и ни одно морщинки.

  Русь крепка! А Мишка даже ей советует:

  – Может споешь!

  И девушка прямо на дыбе запела вслух;

   Над пропастью вишу – погасли чувства,

  Вонзилась в сердце острая игла!

  Чтоб выжить нужно храбрость и искусство,

  Пред смертью Богу я не солгала!

  От гнева то, бледнея, то краснея,

  Застыли в напряжении чресла!

  В петле-удавке ноет моя шея,

  Я крест тяжелый в вечность понесла!

  Перед Всевышним мне неловко,

  Хотя Христа люблю страсть горячо!

  Но он настолько свят, а я плутовка,

  Под плеть подставлю спину и плечо!

  Россия ты священное названье,

  Там все мои надежды и друзья!

  Я обращусь к престолу в покаянье,

  Ведь без Иисуса жить и петь нельзя!

  О Родина ты далеко, но слышу,

  Когда шумят березы и дубы!

  И дети бегают, играются на крышах,

  Их защитим от горя и беды!

  Отчизна, ты и близко и далека,

  Но буду помнить в поле васильки!

  И даже если я уйду до срока,

  Останутся на память вам стихи!

  После чего Клара наконец по настоящему отключилась. Растерянные немецкие палачи погасили жаровню и недовольно бурчали.

  Главный истязатель плаксивым тоном заметил:

  – С ней придется повозиться долго, я это знаю!

  Наблюдавший за всем этим полковник СС Клейн, вышел из-за палароидного стекла и уверенно произнес:

  – Во всяком случае её упрямство подтверждает – она что-то знает и об кладе.

  . ГЛАВА ? 4

  Дар попадать в иные измерения – это конечно же великий и бесценный дар, но... Вот не всем так везет как Олегу Рыбаченко, которых хоть и помучился, но все-таки выжил. А ведь бывает и хуже. Мальчишка у которого теперь было немало свободного времени вдруг увидел еще одно перемещение в параллельный мир. Самый заурядный российский школьник Вася попал с 2013 года в сорок третий. Как раз первого мая на семьдесят лет назад. Провалился в заурядную дыру пространства, а в своей реальности дополнил обширный список пропавших без вести.

  Мальчишка лет тринадцати, чуть выше среднего для своего возраста роста, полноватый, но совсем не широкий костью, растеряно топал под дороге. В первые минуты он и понять не мог, что случилось. Время изменилось это факт, и город вокруг него тоже.

  Вася шагал в куртке, джинсах, кроссовках и модной кепке. Первого мая еще было прохладно, и он не спешил оголяться. Тут уже хотя еще по погоде не лето, носилась многочисленная босоногая и полуголая детвора. Совсем не избалованная сытыми благополучие двадцать первого века.

  Вася не сразу сообразил, что к чему иначе бы постарался вести себя поосторожнее. А так он шел хлопал глазами, не понимая, что оказался в оккупированном немцами Минске. И что тут его яркая, новая куртка и дорогие кроссовки привлекают чрезмерное внимание.

  Немецкий патруль притормозил пацана... Знай Вася немецкий, может быть и сошло ему с рук, но как самый обычный пацан, он этого языка почти не знал – если не считать выражения – хенде Хох( руки вверх!). После чего мальчишка оказался в комендатуре.

  Там ему еще повезло, что не стали по настоящему пытать. Просто забрали модную одежду с двадцать первого века, а также часы с сотовым телефоном, в замет выдали – простые штаны и рубашку, отправив на каторжные работы в Германии.

  Вася очень перетрусил, и покорно кричал:

  – Сталин капут! Не бейте меня!

  Вполне естественно поведение, которое понравилось немцев, и во всяком случае позволило избежать серьезных пыток. Но пребывание в переполненной людьми тюрьме это уже пытка. Особенно учитывая очень скудное питание. Впрочем, Вася отсидел с мальчишками лишь пару дней. После чего их погрузили на поезд и отправили на Запад. По пути вообще практически не кормили, а давали только воду... Затем после выгрузки пришлось топать босиком, чтобы добраться до рынка. Конечно немецкие дороги гладкие, не такие колкие как в горах. Но даже об ровный асфальт при долгом переходе сбиваются ноги у городского и изнеженного пацана. Да и ходить долго тяжело – все тело непривычного к трудностям мальчишки ноет.

  Тоже все как обычно, вроде пацан занимался борьбой, но лишь когда было настроение, по физкультуре оценки средние или чуть выше среднего. В таких условиях и переход мука. Хорошо еще что в колоне гнали не только мальчишек, но и людей пожилых, так больше времени давали отдыхать и отдышаться. Но все равно Вася на привале, перекусив скудной пайкой, падал на тюк соломы и сразу же засыпал. Во сне сбитые подошвы переставали пылать, а голод притуплялся.

  Но все равно мучительно снились приготовленные мамой сытые обеды и торты, приходилось глотать слюнку.

  В Германии май уже теплый месяц, климат помягче, и особых проблем из-за холода не было. Можно было спать, где-то сгрудившись с мальчишками в сарае и не мерзнуть. И погода пока царила солнечная, и приходилась шлепать мокрыми и замершими.

  На невольничий рынок они прибыли какому-то местному празднику. Вася стоял в одном ряды с пожилыми людьми – мужчинами и женщинами. За ним на голову возвышался седой, усатый дядька. А сам попаданец с двадцать первого оказался почему-то отделенным от прочих мальчишек.

  Это его и выделяло: волосы светлые, чуть золотистые с модной, чуть более отросшей, чем принято прической, но еще пышные пряди не лезут в глаза. Похудевший Вася кажется, стройным, а лицо с заострившимися чертами, не только детским, но и мужественным. Кожа стала розовой из-за свежего загара.

  Делающая обход фрау Кидман сразу же обратила на Васю внимание. Мальчик показался ей очень красивым, а его босые, с легким загаром и классические правильной ступней и пальцами ноги, выгодно выделялись на фоне разбитой обуви окружавших пацана пожилых людей. Во всяком случае тридцати пятилетняя не слишком симпатичная фрау оказалась очарована мальчуганом, а мужчин ей более привлекали именно ноги.

  Васю купила не торгуясь, а остальных невольников оптом... Казалось мальчишке не сказано повезло: вместо участи батрака его ожидала роль домашнего раба или лучше любовника. Но....

  Кидман из той породы существ, что очень проявляет привязанность. Сначала, мальчишку заставили работать причем, достаточно тяжело не делая поблажек. А это с непривычки равносильно аду. И потянуть норму сразу не обученный работе Вася просто не мог. Так что после пятнадцать часов рабского труда оставался без еды.

  Впрочем, кормежка и так вполне тюремная. В шесть часов кофе и ломоть хлеба. Понятно, что хлеб с опилками, а сам коричный напито эрзац и только кофе пахнет. А далее до самого ужина вкалывай. Вечером давали поесть побольше, но все равно очень мало и все отмеряя на весах.

  А перед Васей, так как он не справлялся ставили пустую тарелку и чашку. Просто издеваясь. А других возможность перекусить не было: его на ночь закрывали в комнате отдельно от остальных.

  Так мальчишка голодал и слабел... А Кидман специально просила его стать на весы чтобы проверить как мальчик худеет.

  Затем все же Васю начали кормить. Фрау же стала развлекаться щекоткой. Ей нравилось щупать худые ребра мальчика, может даже поэтому его держали постоянно полуголодным, и щекотать пяточки. Кидман в частности приказал Васе вращать во дворе колесо, и заставляла голой подошвой, шагать по острому гравию. Затем щупать царапины, ссадины и ушибы на сбитых ножках мальчишки. Ступня такая шероховатая, на зарастающей ранке, уже проклевывается почкой свежая мозоль. Женщина же проводит подошвой себе по щеке и улыбается. Может даже и поцеловать в оровевшуб поверхность пятки, а затем кольнуть спицей. Так развлекалась эта еще относительно молодая дама. И не только так. Еще и пробовала ток подключать и заставляла бегать до потери сознания по кругу, а сама хлестала на бегу плеткой... После наклонялся к костлявой груди бесчувственного мальчугана и слушала частые удары маленького сердца.

  Такие у жены генерала СС развлечения и садистские наклонности. А когда наступила зима, Васю уже голышом гоняли по снегу. Причем, по несколько раз и каждых день. Иногда заставляя босиком пробежаться и по раскаленным уголькам...

  Еще удивительно, как мальчишка из изнеженного двадцать первого века смог дожить при таких издевательствах до зимы. Может организм в стрессовых условиях как правило предельно мобилизуется. Но в данном случае пацан закономерно подхватил пневмонию. Лечить его фашистская гарпия Кидман не стала, а просто выгнала больного ребенка на мороз и плеткой... Так била пока Васе не умер... Конец оказался трагическим и без киношного геройства. Жизнь это не роман о попаданцах. В какой-нибудь фантастике пацан может быть немного вначале и помучился, но затем все равно, стал бы крутым и давай месить немцев пачками, а кровь пускать цистернами. Как и обычно в такой фантастике происходит.

  Но тут матушка-жизнь все расставила на свои места показав: в девяносто девяти случаев из ста, людям из нашего времени в Великую Отечественную Войну не выжить.

  Олег подумал, что неплохо написать об этом оставшимся неизвестном мальчишке, но передумал. У него появилась интересная мысль, настрочить, что-то с более нетривиальной идеей и оригинальное.

  А его подруги тоже стали оформлять в письменный вил свои подвиги;

  Широко размахнувшись, врезал по голове, послышался звон, бутылка осталась целой.

  – У русских все дубовое, не даром символ России дуб.

  Заревел мулат.

  Но негр возразил:

  – Дуб это, скорее всего содержимое твоей головы. Что врезать себе как следует не хочешь. Трус боишься боли!

  Шафраник истерически возразил:

  – Никак нет товарищ майор! Боль полезна!

  Негры проорал еще громче: