Текст книги "Что ждет Отчизну"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

  Внезапно пчела махнула дубинкой и вылетевший электрический разряд угоди Артему в лоб... Словно увесистой палицей шарахнули, из глаз посыпались искры, и пленный мальчишка не упал только потому, что пара полицейских трутней его подхватила под руки поставила на место. И грозный окрик:

  – Я же сказала вам смирно!

  Артем нетвердо стоял на ногах, перед глазами искрило, но усилием воли старался не шататься. В голове промелькнула мысль: как же наверное, вот так мучительно находится солдатам в карауле. А ведь они несчастные терпят и в мороз. А тут тепло градусов чуть больше тридцати. Нет изнуряющей жары.

  Артем чтобы хоть как-то отвлечься, попробовал, не поворачивая головы, рассмотреть тюремный двор. В общем ничего особенного: вокруг высокие стены – правда без колючей проволоки, но на верху мерцает попеременно то розовым, то голубым какой-то фон. Может это как в фантастике силовое поле, или щиты из ВЧ, подумал мальчишка.

  И стало еще паскуднее: общество тут высоко развитое, покруче земного. Вот у этих трутней, на руках час от которых высвечиваются голограммы. Ого что-то вроде эволюции сотового телефона с подключением к местному Интернету. Впрочем, ведь и в двадцать первом веке этим не удивишь. Тут разница, что вместо монитора, поднимается от браслета трехмерная, цветная проекция. Но и на Земле такое умеют. Да и дубина, что с дистанции в несколько метров лупцует током, тоже не редкость. Есть же электрошокеры. Пусть они обычно и всаживают на более короткой дистанции. Но наверняка дальнобойный пусть и дорогостоящие вырубающие дубины и у людей имеются. Другое дело летающие без винтов, и реактивных пусковых струй экипажа. Вот это действительно прогресс.

   Пацан, чуть-чуть сдвинул хребет, чтобы было удобнее стоять и продолжил рассуждения. Тем более еще один каплеобразный, немного устрашающий, летающий воронок приземлился во дворе. Мальчишка обратил внимания, что во время полета, воздух на долю секунды стал светлее. Значит тюремная машина проходила какое-то поле. Это на мажорный тон не настраивало. Техника тут во...

  Эх если он попал бы на планету, технически отсталую и средние века: как бы тогда развернулся бы! Со своими не самыми выдающимися отметками, показал бы всем как производят бездымный порох, или делают автоматы. А когда бы установили системы залпового огня – «Ураган», то империя царя Артема Великого займет всю поверхность земного шара. А затем величайший из императоров, поднимет свой взор к небесам и начнется покорение космоса!

  Мальчишка дал волю собственному воображения. Вот она первая цель Луна, где живут описаны бароном Мюнхгаузеном трехногие люди. Они использую в качестве орудия специальные гранатометы, что стреляют маковыми головками. И вот отбрасывается такая струя, а земляне на летающий тарелках встречают огнем альфа-лазеров... И ударная моща излучений, заставляет трехногих... От отбрасывают они свои копыта, перевернулись, дрыгают ногами, а подошвы подкованы платиной. И особенно здорово когда ручной ракетой снесли башню танку, у которого вместо ствола, крутился резак. И теперь она уже лунных жителей превращает в лепешки. А это круто!

  Появление еще трех особей – два высоких, и более стройных трутня, и обильно разряженной пчелы – усиливают напряжение. Строй вытянулся еще сильнее во фрунт, а у Артема заныла спина. Вот это еще новые типы!

  Пчелы-убийцы окинули развернутую шеренгу заключенных. Тут уже плененных представителей человеческого рода собралось более полусотни.

  Разных возрастов, но на вид никто не был старше шестнадцати. В тюремной форме, когда заставляют одевать шорты и лишают обуви. Но вот как раз Артем не мог не обратить внимания своим нестандартном.

   Главная пчела небрежно шествуя вдруг остановилась возле юного посланника земли и уставилась на мальчишка. У нее три глаза, похожие на рваные дыры – зеленый в пупырышках фон и провал в черноту. Это по-настоящему страшно: кажется, что вот-вот и тебя утянет в это провал.

  Артем невольно зажмурился и отступил назад. Ему тут же между лопатками воткнул охранник дубиной, а пчела-генерал холодным тоном произнесла:

  – Мальчишка одет не форме!

  Трутень низким голосом ответил:

  – Это иномирянин выбранный Джаббой...

  Пчела-генерал прикрикнула:

  – Тогда его следует перевести в холодное отделение тюрьмы!

  Трутень тряхнул лапой, послышался пронзительный писк и неуловимое лассо крепко обвило шею Артему. Пацана тряхнуло, а пчела-генерал жестко приказала:

  – Ведите его! Пускай его разберут как новичка по косточкам.

  И удавка потянула мальчугана в белое с синей полоской здание. Бронированные двери раздвинулись в разные стороны словно двери в лифте – негромко пропищала музыка. Вот они вошли в помещение, откуда после уличной жары дунуло прохладой. И вообще казалось и гравитация изменилась – это оказался иной миры и подмирье. Правда небольшое сходство с полицейскими участками из Голливудских фильмов оставалось.

  Рослый охранник-трутень схватил мальчишку за ухо, вывернул его, другой отсоединил ошейник.

  Потом еще можно сказать и ребенка сильно толкнули прикладом.

  Артем опять взвыл, казалось, что ухо отрывают, его повели сначала по ступеням лестницы, потом по коридору. В ноздри ударил резкий запах хлорки. Далее следовали двери из прозрачной брони. Его ввели в помещение с зеркалами на стенах, крепкий удар обрушился между лопаток, и мальчишка полетел головой, едва не расшибив ее об пол. Хлопок и искры сверкают перед глазами. Две толстые, высокие похожие на бегемотов тетки-пчелы, полосатые и брюхастые с пластиковыми, точнее резиновыми перчатками на лапах уже ждали его.

  -Он ваш, можете его кастрировать! – Захохотали охранники-трутни.

  -Раздевайся! Быстрее щенок! – «Гориллоподобные» дивы-пчелы подняли его за волосы.

  -Похоже мальчик не в себе! – Давай поможем ему! – И начали грубо срывать одежду. Ошарашенный Артем лишь вяло сопротивлялся, майку порвали, ботинки сдернули вместе с носками, а когда попытались стащить трусы, он рывком вырвался и ринулся бежать. Несколько охранников ринулось ему наперерез, мальчик поднырнул и проскользнул между ног. После прибавил прыти, но далеко уйти не удалось, на встречу ему выскочила крупная оскаленная свинья-бульдог. Артем не выдержал и повернул назад. Тут то на него и налетела свора надзирателей. Они принялись месить заключенного пацана пластиковым, со стальным стрежнем дубинками. Возможно, они бы забили его, если бы грозный окрик не остановил:

  -Этот клоп еще может пригодиться для следствия, прекратить!

  Мальчика подняли, плеснули в лицо холодной водой, затем повернули, бросили на живот. Трутень ревел:

  -По пяткам его чтобы не бегал, только не покалечить!

  Ребенку-заключенному врезали по босым пяткам, несколько раз с оттяжкой. Артем вскрикнул и заскулил, по розовым щекам лились слезы.

  Вместо сочувствия ядовитое шипение:

  -Это еще цветочки, а когда тебя допросит следователь, ты еще не так запоешь.

  Мальчика подняли и подвергли унизительному и дотошному обыску. Надавили пальцем на пупок, от чего в животе возникли судорожные спазмы. Заглянули в рот, уши, ноздри, обыскали с головы до пят, грубо ощупав даже срамные места. При этом еще включили фонари, хотя и так било четыре ярких прожектора с разных мест. Артему разумеется было стыдно и страшно, а когда ковырялись в теле, вставляя зонды и шланги: противно и очень больно. Невольно пищишь в этом тюремном аду.

  Он перестал считаться за человека, все говорило, что он арестант, бесправная личность. Его бросало то в жар, то в холод: лицо бледнело, как мертвец и тут наливалось вишневым цветом. Потом вот голышом его повели к парикмахеру. Несколько босоногих девушек, в полосатых робах и легких кандалах, захихикали, видя как пацан краснеет и пытает укрыть срам, но руки живая проволока держит сзади. Запястья немеют от напряжения.

  И обязательные портрет Джаббы Трупа, тошнотворного урода, реальной усыпанной бородавками жабы на каждом углу. Сама парикмахерская, в зеркалах, и с прожекторами, напоминает зал обыска, а кресло зубоврачебное, да еще с зажимами.

  Человекообразная пчела в черном костюме и липкими крыльями, грубо придавила голову, как барана состригла туповатой машинкой, было больно, лезвие задело, свежую шишку. Мальчику казалось, что с каждым клоком срезанных светлых волос отлетает его душа и частица собственной индивидуальности. А грубый парикмахер-садист бесцеремонно, словно по живому топчет их. Когда закончили, надсмотрщик-трутень врезал дубиной по свежевыбритой голове.

  -Получай леща лысый!

  Артем едва не потерялся, сознание померкло, ноги подкосились. Схватив за многострадальные уши, его подняли, поволокли в душевую. Там его поставили в центр кабины и заперли, предварительно сыпанув хлоркой на лицо и плечи. Мальчишка замер, ожидая очередной пакости тревожно прислушался. Загудело, и на него обрушился поток обжигающей горячей воды. Пошел пар, кожа покраснела, адская боль казалось, сгораешь.

  -Помогите! – Заорал пленный пацан.

  В ответ кипяток прекратился, и обрушилась студеная вода. От ее потоков стало сводить зубы. Артем стал замерзать и трястись, как вдруг на него вновь обрушились жгучие волны. Затем ледяной холод. Попавший в ад пацан впал, было в истерику, но пытка водой прекратилась. Красный как рак он вышел из кабины, ступать приходилось на носочки, пятки посинели от хлестких дубинок.

  Теперь его повели другой зал. Там его голого фотографировали с разных точек, измеряли, взвешивали, брали кровь из вены. Переписывали приметы и родинки, искали шрамы, ожоги. Затем последовал смешок.

  -А теперь на пианино поиграем.

  Это было снятие отпечатков пальцев, причем сняли не только с рук, но и с ног, аккуратно смазав сбитые ступни черной краской. Затем вымазали и губы – было очень противно, голову грубо придавили к белому листику. Мальчишка попытался плюнуть, но ему врезали кулаком по лицу. Голова дернулась, лязгнули зубы. Просветили рентгеном, сфотографировав внутренние органы. Потом подвели к зеркалу. Артем ошарашено смотрел, на себя. Съежился лысый мальчишка с фингалом под глазом, распухшими черными губами, на голове несколько шишек, на голом мускулистом теле синяки и следы от дубинок.

  -Ну что малыш, понял, что значит выступать против законной власти!

  Грозно крикнул покрытый бородавками пчелиный начальник отделения.

  -А теперь тебя следует пометить. Этот знак ты будешь носить реально вечно.

  Человекообразный трутень в маске и в зеленом халате вышел из-за зеркал. Он достал трубку с подобием печати.

  – Сейчас сделаем тебе пуансовку. Эти цифры твой номер – 1379598500. Под ним ты и будешь проходить как заключенный. Дай сюда свою руку.

  Перепуганный Артем, глядя на раскаленное железо, наоборот спрятал ее за спину. Тогда двое верзил-трутней силой вывернули конечность и протянули палачу. Тот капнул на руку спирту, а затем прижег ее. Мальчишка кричал и дергался, но его держали в железных тисках. Наконец пылающую сталь отняли, и он обмяк едва, не потеряв сознание от боли.

  -Под ледяной душ его пускай отойдет.

  Артема ледяной водой сполоснули. Пробрало так, что стали отбивать барабанную дробь зубы, но стало не много свободнее. Кажущиеся бесконечными процедуры оформления, подошли к концу.

  Пчела в белом халате пообещала:

  -Теперь тебе выдадут казенную одежду.

  Мальчишка вздохнул с облегчением – неприятно все время ходить голым особенно в присутствии пчелиных самок, да и трясет от холода.

  Вот они люди в черных мундирах принесли, грубо швырнув робу. Короткие выше колен грязно белые с синюю полоску штаны, точнее шорты, подпоясанные веревкой и такая же типичная для киношных зеков полосатая рубашка рукавами по бицепс. И такое рваное облачение, возможно даже снятое с трупа с выдранными пуговицами.

  У Артема хватило мужества спросить:

  -И это все?

  Массивная пчела в белом халате, противно хихикнула:

  -Конечно все! А больше малолетнему преступнику не полагается.

  Артем нервно потер друг об друг зудящие, розовые пятки:

  -А ботинки? Я что босиком буду.

  Пчела снисходительно объяснила:

  -Ты преступник и должен каяться, а согласно закону все несовершеннолетние правонарушители обязаны ходить босыми, не взирая на пору года. – И насекомое подмигнула. – А на этой планете вы все люди на веки веков остаетесь несовершеннолетними!

  Ноги у мальчишки-подростка уже начали стыть, тут уже другой климат и он с тревогой спросил:

  -А если я простыну?

  -Дубинка вылечит! – И уже охранник-трутень вновь с оттяжкой врезал по голой попе. – Одевайся быстрее шкет.

  Артур дернулся, постанывая, кожу саднило, кое-как оделся, затянул пояс. На мальчика надели наручники, затем его отвели в комнату ожидания. Там Артура поставили на колени, руки завели назад, присоединив запястья к лодыжкам. Так он и сидел в неудобной позе, дожидаясь окончательного решения своей участи. Коленки болели от бетонного пола, полуголые ноги закоченели.

  Теперь пацан тихо рыдал, ему было грустно и противно, все говорило, что он арестант, конченный для нормальной жизни человек. Ему уже никогда не вернуться на Землю и не вырваться из сумасшедшего мира. Правильно рыжий хлопец сказал: это ад! Теперь уже никак – беспросветный тупик! Вся его Артура личность была растворена и уничтожена в дотошных тюремных процедурах. Наконец, начальница отделения пчела с серебристыми погонами, в конце концов добралась до его папки и произнесла.

  -В детское отделение группа Љ 9, камера двенадцать.

  С босых, почти детских, с ровными пальчиками ног Артема сняли наручники и пристегнули к руке стража. Подталкивая дубинками, пацана повели. Мальчику вновь стала страшно, как встретят его иные заключенные. Про тюрьмы рассказывали много ужасающих вещей, ведь там не просто дети, а преступники.

  Вот они вышли во двор, острые камушки впились в босые ноги, пленный пацан шагал на носочках и, ему было особенно больно. Капал дождь – сыро и холодно. У входа в соседнее помещение, огороженное высоченным забором, ревут, надсаживаясь кабаны-бульдоги. Коридоры мрачны с множеством решеток, даже проемы на этажах заставлены ими, а стены выкрашены в черный и серый цвет. Это ужасно давит на психику ребенка, и детское сердце вновь начинает биться сильнее, он больно ударился босыми пальцами об скользкую бетонную ступеньку, слегка замедлил движение, охранник врезал прикладом по спине.

  – Не спи салага!

  Мальчик зарылся головой в разбавленную кровью – кого-то уже допросили лужу, его грубо подняли за распухшее ухо. Наконец Артура подвели к массивной двери, охрана из трутней гнусно усмехнулась. Послышались зудящие рыки:

  -Вот мы пришли, но сначала прописка в камере.

  -Это как! – Глупо спросил мальчишка.

  Трутни снисходительно объяснили:

  -А так ты еще мал, мы тебя пожалеем. Десять ударов дубинкой по мягкому месту и все.

  Артем хотел, было заскулить, но понял по волчьим глазам, что будет еще хуже. А так может быть обойдется. Его повернули, спустили штаны и со всего размаха врезали. Мальчишка ойкнул, потом закусил губу. «Будь мужчиной – мелькнула мысль». Следующие удары были еще больнее. Артем тихо стонал, но сумел сдержать громкие крики. Наконец палачи закончили, сняли наручники и открыли дверь камеры. Затем последовал крепкий удар ногой, с размаху пацан влетел в нее. Спящие проснулись, протирая глаза. Глядя на них, Артем успокоился.

  Это были дети от десяти до четырнадцати лет, старших и младших содержали отдельно. Они были худые, оборванные, все босиком, с синяками и ссадинами от плетей и дубинок. Но при этом непохожие на страшных уголовников, которых рисовало воображение. Лица худые, загорелые, но с улыбками, людей не потерявших человеческих облик. Ребят было более восьмидесяти, они лежали на деревянных нарах, без одеял, матрасов и подушек. Каждого держала, кого за правую, а кого за левую ногу длинная цепь-кобра, похожая на те, что использовали полицейские-трутни в фургончике. Но жаркий, тропический город увы остался в прошлом. Теперь было прохладно, сквозь густую в кривых шипах решетку окна врывался холодный ветер.

  Артем растерялся. Он в общем не крутой пацан, и не рисовал в воображении, как поведет себя оказавшись за решеткой. Нет конечно корефаны рассказывали, причем часто совершенно противоположное об тюрьме-малолетке. То изображая это место подобным чудовищному пеклу – где царит жуткий беспредел или наоборот детским санаторием, где настоящая малина и куда интереснее и свободнее, чем нудной школе. Но тут то на санаторий точно не похоже и видимо похуже реальной каталажки. Артур досадуя на себя, что не удосужился разузнать как следует здороваться входя в камеру, не совсем удачно брякнул:

  -Здравствуйте ребята! Я пришел с добром.

  Старший по камере, самый рослый и крупный мальчишка поднялся на встречу. Длинная цепь волочилась за ним позвякивая, об мраморную плитку, а сам пахан, был ростом примерно с Артема, и заметно худее. Кроме лагерного номера, у него отсутствовали наколки, от чего сходство с разбойником не катило. Так что Артур соразмерив силы успокоился. А тот весело спросил:

  -И тебе Кент здорово! За что тебя?

  -Не знаю! – Артур ответил искренне, хотя догадывался, что его скорее всего приняли за шпиона. А этот фраер, что его приволок со сверхсветовой скоростью, на планету-застенок. Попадись он только!

  Смотрящий по камере снисходительно заметил:

  -Почти все не знают, за что сидят. Условия у нас суровые, мы должны жить дружно, не донося и, не сдавая друг друга. Запомни доносчикам смерть.

  -А я и никогда, не был шестеркой! – Правдиво ответил Артем.

  -Правильно, запомни некоторые правила.

  Мальчишка отступил на шаг и стал перечислять.

  -В парашу нужду не справлять. – Он указал пальцем на корыто. – Для этого есть специальная яма.

  -Где? – Артем оглянулся.

  -Когда нас погонят на работу, а это будет на расцвете и до позднего вечера, мы будем строить дачи генералам. Там по пути возле тюрьмы и есть яма с мягкими лопухами. Там и справишь нужду. А здесь портить воздух не следует. Второе, если будут продуктовые передачи – они формально запрещены, но за взятку у нас всевозможно, поделишься со всеми.

  Третье от работы не отлынивать и без серьезных причин не драться. А то всем влетит. – Мальчишка-невольник продолжал загибать пальцы. -

  И, наконец, в-четвертых, не пытайся сбежать. За это всю камеру сурово накажут. Если твои родители не арестованы, пускай дадут взятку, тогда может, облегчат условия содержания, выдадут нам одеяла.

  -А сколько надо заплатить? – Пацан тут подумал, что с Земли все равно не дойдет.

  Пахан неопределенно произнес:

  -Много – полицаи жадны!

  Артем задрожал, его родители не миллиардеры, так они век не рассчитаются.

  -Да ты я вижу, совсем продрог, это у тебя нервное.

  Пацан-старейшина посмотрел внимательней на Артема. Обратил внимание на побои и шишки, красную от пара кожу.

  -Вот как тебя отработали. Судя по всему, ты политический, раз над тобой так издеваются. Ладно, приляг с нами, завтра у тебя будет тяжелый день, и немного поспи. Юный «пахан», слегка отступил, сделав пригласительный жест.

  -Будем знакомы, меня зовут Садам.

  -А меня Артем.

  -Хорошее имя. – Он обратил внимание на рельефные бицепсы. – Занимаешься спортом?

  Мальчишка негромко ответил:

  -Культуризм и ушу-борьба.

  Пацан-старейшина согласился:

  -Ушу-борьба не плохо для драки.

  Артем скромно заметил:

  -Я еще не овладел им в совершенстве. Да и стиль у нас скорее как гимнастика!

  Садам снисходительно усмехнулся:

  -Ничего тут все посредственные бойцы! Но если что будем вместе наказывать беспредельщиков и тех, кто обижает маленьких.

  -Заметано! – Артур с подобной идеей вполне согласился.

  Мальчишки ударили по рукам. Потом Артем залез на нары, хлопцы прижались плечами, сбились в кучу. Так как так стало теплее и. Артем выбрал удобное положение, и поджав холодные ноги, попытался уснуть. Хотя бритую голову и ломило от переживаний, а кости ныли от побоев, чесалось выжженное клеймо, здоровый детский организм оказался сильнее. Сновидения пришли рваные и тревожные, выспаться не удалось. На расцвете их разбудила сирена. Двери камеры раскрылись и их погнали на работу. Правда, сперва дали слегка сполоснуть руки и отвели на завтрак. Кормили не очень, кусок капусты в крапивной жиже и хлеб. Видимо только чтобы не умерли с голоду.

  Потом их построили в колонны по сто человек и погнали на работы. Садам задорно подмигнул и двусмысленно произнес:

  -Если будешь хорошо вкалывать, дадут дополнительную пайку.

  Артем вздохнул, если начальник камеры такой худой, то, что говорить об остальных. Особенно жалко тех, кто младше тебя. На фоне маленьких худых тел их головы кажутся большими, они выглядят плачевно – грустные и истощенные.

  Вот их приковали за руку цепочкой и, заставляя чеканить шаг, конвой развернул по асфальтовой дороге. Естественно с песней восхваляющей мудрость великого ультраимператора Джабба ибн Трупа( Да чтоб он и на самом деле сдох!). По бокам, гремя тяжелыми сапогами, маршировали надсмотрщики-трутни, между ним бегали кабаны-бульдоги. Еще темно и путь освещают фонарики. Было холодно, прошел дождь, и приходилось босыми ногами шлепать по студеным лужам, разбрызгивая ледяные брызги. Хорошо еще благодаря двум солнцам климат помягче – снегов и морозов не бывает. Мимо прошла колонна, таких же, как они оборванных босоногих девчонок, их отвели в сторону видимо тоже на тяжелую работу. Бедные девчурки были обриты наголо и получали по спинам не меньше хлопцев.

  Артем крикнул им.

  -Держитесь красавицы! – И тут же получил сначала дубинкой, а затем и плетью по спине.

  Едва не упав, он удержался и продолжил свой путь скорбей. Хотя их активно подгоняли, да и холод кусал за голые пятки, шли долго – почти два часа. Если учесть, что ступни были отбиты дубинками, то это большая нагрузка. Да и глотка охрипла, от постоянно орущих песен. И в таком усталом состоянии их под ударами бичей, заставляли носить и стругать доски, месить бетон, выкладывать кладку. Из-за туч выплыло одно багрово-красное светило, затем другое совсем маленькое васильково-фиолетовое. Стало теплее, запели птицы, одна из них похожая цветок ромашки, уселась на кромку крана, и затянула надрывную песню. У Артема с непривычки ныла спина, и ему казалось, что он вот-вот лишиться сил.

  Но открывалось второе дыхание, становилось полегче и работа текла веселее. Мальчишек пытались чередовать, после десятиминутного перерыва на обед, где им выдали такие сухие корки хлеба, что пришлось «еду» кидать в воду, их поменяли местами. Артему досталось месить бетон, очень тяжелое и утомительное занятие. Если до этого у него на руках были мозоли от гирь и гантель, теперь появились от лопаты.

  Хорошенько замесив субстанцию, он аккуратно положил ее на кирпичи. Другие выкладывали стену. Дачи у генералов-пчел госбезопасности, или планетарной опасности всему живому – внушительные, в три, четыре этажа, по этому трудиться надо много. Багровое «солнце» спряталось за горизонт, но фиолетовый диск ни как не хочет уходить, хотя его свет тускл. Ребята настолько устали, что уже еле движутся, даже плети не помогают. Наконец звучит сигнал отбой и их гонят назад. В этот момент тюремный барак кажется родным домом, а жесткие нары периной.

  -А ты молодец. – Садам дружески хлопнул по оцарапанному плечу. – Выдержал первый шаг с достоинством. А многие новички раскисали.

  Артем прихрамывая и шатаясь от усталости, скромно ответил:

  -Я и сам на пределе, еще надо дойти до «хаты».

  -Ну, это мы сделаем, привычка вторая натура. – Садам сам исцарапанный и мокрый подмигнул.

  Дети-заключенные добавили шагу. В спину дул ветер, ускоряя движение. Одно только плохо, опять надсмотрщики заставляют петь. И без того покрытый бородавками Джабба ненавистен, а тут хочется перегрызть ему глотку зубами.

  -Ничего терпи, главное выжить иначе нас забьют. – Подбадривал Садам.

  Терпи! Такое жгучее слово. А если нет, не сил, ни желания, сносить унижение.

  Вот уже вдали показались ворота тюрьмы. В этот момент их встречает веселый смех и свист.

  -Смотрите, «ежиков» ведут.

  На улицах праздник и дети богатых пчел задержались, подольше, справляя новый цикл пульсара. Нарядные в красивой одежде с крылышками они выгодно отличаются от нищих арестантов. В заключенных летят пустые бутылки, стреляют из хлопушек и огней петард. Артема неприятно, обжигают искры, он хочет дернуться и броситься на своих обидчиков, но мешает цепь.

  Охрана смеется и даже поощряет ряженых пчелок на бессовестные выходки. Так продолжается пол часа.

  -Эй вы, босяки! Попробуйте нас догнать.

  Подбегая и выбирая малышей – так безопаснее, их бьют сапогами или стараются отдавить каблуком пальцы босых ножек.

  Артем подловил момент и ловко врезал одного толстого пацана-пчелу исцарапанной ногой под жирный зад.

  Тот подлетел и завизжал свиньей. Остальные в ответ запустили несколько десятков полных лимонада и пива бутылок. Одна угодила Артему в голову, другая побила коленку. Мальчишка перехватил на лету «снаряд» и точно послал в котелок. Попадание и «барчук» повержен.

  Охрана поняла, что заходит слишком далеко, вмешалась. Энергично, но аккуратно отгоняя одних детей-пчел и зверски избивая других человеческих. Досталось и незадачливому пацану-попаданцу, ему едва не сломали ребра, а на лысой голове опять вздулись новые шишки. Потом их подняли и погнали в камеру, продолжая пинать по дороге.

  Артем добрался до нар чуть живой, на сей раз им даже не дали поужинать. Повалившись, он, как и большинство детей сразу уснул.

  . ГЛАВА Љ 3.

  После развлекательно прогулки с Васькой, Дарью перевели на новую работу. А именно девочка-попаданка, стала работать на укладке рельсов. Гитлеровцы строили новую железнодорожную ветвь, чтобы улучшить пропускные способности в преддверии, планируемого большого наступления на Юг.

  Васька с искренним сожалением объяснил Дарье:

  – Чин из особого отдела с Большой земли заинтересовался тобой. Слишком уже странным выглядит твое появление в партизанской деревне, и одежда явно не русского фасона.

  – Так что с этого? – Девочка, старалась спрятать от смущения глаза.

  Васька тяжело вздохнул:

  – Так вот придется тебя спрятать от ока НКВД в трудовом, железнодорожном лагере, где ты будешь работать связной вместе с местными подпольщиками. Поскольку ты еще девочка, да еще знающая немецкий язык, то как связную тебя будут меньше подозревать. – Юный подпольщик потер макушку, шишки уже прошли, и он удивительно быстро покрылась светленькими волосами. – Работать тебе придется наравне со взрослыми мужчинами в фактически в условиях концлагеря. Будет очень тяжело, но особист специально проверит наша ты или нет. Он думает, что немка-шпионка долго на каторжной работе не выдержит.

  Дарья посмотрела на свои мозолистые ладони, подула на них и тихо спросила:

  – Тяжелее, чем на лесопилке?

  Васька кивнул головой:

  – Тяжелее... Но ты выдержишь я уверен. – Мальчишка, оглянувшись, добавил. – Постараемся добиться для тебя не столь сурового испытания, но пока придется потерпеть!

  Дарья гордо вскинула голову:

  – Обязательно выдержу.

  По прибытию на огороженное высоким забором и колючей проволокой, место, девочку сразу ответили в обработку. Заставили снять лохмотья и облили шлангом с противной хлористой водой. Это было и противно и стыдно, так как небритые охранники-итальянцы хохотали и изведательски тыкали пальцами. После чего вернули пахнущие чем-то химически отравленным лохмотья. Однако и этого было.

  Полицай, глянув на пышные волосы Дарьи, рыкнул:

  – Она нанесет в барак вшей. Обрейте её.

  Девочка побледнела, для женщины лишиться волос это жуткая потеря. Но в этот момент она больше всего ненавидела не главу полицаев-националистов, а особиста направившего её фактически в условия концлагеря.

  Сопротивляться было бессмысленно и девочка лишь тихо рыдала, когда тупая, работающая вручную машинка грубо стригла её волосы. Парикмахер был видимо из числа уголовников, солоно подкалывая девчонку. Его мальчик-помощник аккуратно собирал густые, блестящие волосы. Перехватив удивленный взгляд юной подпольщицы зек объяснил:

  – Из них парики будут делать... – А смотри, держись вместе с другими девчонками, а то поймают и лишат невинности. Там среди самцов и беспредельщики встречаются, если не политически конечно.

  Мальчишка предложил:

  – Может её на кухню устроить, для такой работы мел...

  Уголовник перебил:

  – Начальству виднее. Чувиха похоже сильно провинилась, так что ей будет дюже стремно.

  Дарья вздрогнула, как ни странно, но потерей последней пряди волос, наголо стриженая девочка почувствовала некоторое моральное облегчение.

  А далее и сам лагерь... Работать её приставили к взрослым, костлявым от скудной пайки, но жилистым и крепким женщинам.

  Работа и в самом деле оказалась тяжелой, укладка рельс, распилка, мешанина бетона, утрамбовка каменей, а то и рубка деревьев. Правда Дарья уже имела некоторую физическую закалку, а работа у немцев была организована весьма рационально. Тоесть нагрузка на разные группы мышц постоянно чередовалась, из-за чего несмотря на шестнадцати часовой рабочий день, можно хоть как-то такой ритм выдерживать.

  Тем не менее, первые дни для Дарьи превратились в Ад. Боль везде в каждой косточке и каждой жилке. Мышцы словно разрывали на дыбе и окунали в кипяток. Мускулы к концу рабочего дня словно сводила судорога, кровь бешено носилась по венам и, несколько раз у девчонки открывалось юшка.

   Отдохнуть никак не удавалось. Надсмотрщики из числа полицаев били плеткой при малейшей заминке. А плеть, обжигает жутко, заставляя невольно вскрикивать девчат.

  И даже перерывов на выходные никто не давал.

  Пайка скупая, конечно не двести грамм хлеба – при такой дите все быстро загнулись, но все равно скверная. Каша, брюква, лебеда, плохой выпечки невесть с чем намешанных хлеб, крапивный суп. Ну иногда и молок, изредка не слишком свежая рыба. Первые десять дней Дарья висела между жизнью и смертью, и лишь на одиннадцатый день, боль в мышцах начала слабеть, и он, наконец, выйдя из вызванного каторжной работой чудовищного утомления, стала осматриваться и соображать.

  Женщины и жили и работа от мужчин отдельно. Таскали тяжелые грузы, и имели одинаковые с ними нормы выработки. Так конечно легче, гитлеровцы следили за элементарным порядком и изнасилований пока наблюдать не приходилось. Тем более уголовники среди работяг, оказались в явном меньшинстве.

  Дарья отойдя от первой цунами усталости, стала рассуждать. Первое, вообще, не пора ли поумнеть и махнув на партизанщину рукой заняться собственной судьбой. А тот как к ней относятся: рабочая скотина и не более того.