Текст книги "Клыки магоядерного борова(СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Поежившись, Жанна рассудительно заметила:

– Мое появление изменит ход истории на данной планете. Может и не следует нам показываться?

Иосиф логически мысля произнес:

– Главное не попасть в портальную ловушку...– Тьфу. – Вечный мальчишка поправился. – Главное попасть в сам портал. Ты же наверняка знаешь как этого достигнуть?

Орлеанская дева задумчиво произнесла:

– В принципе если у нас всех троих есть большое желание, то все может и получится. Только нужна большая вера!

Олег Рыбаченко подкинул босой ногой плоский кинжал, и легко поймал его на лету. Похоже рефлексы и в самом деле стали более совершенными. Точнее возвращалась прежняя удаль. Мальчишка спросил Жанну:

– А ты сама веруешь в Господа Бога?

Орлеанская дева уверенно ответила:

– Раз есть ад, значит есть и рай! Не может если существует только тьма не существовать расвета!

Олег Рыбаченко философски заметил:

– Если есть тьма, то отсутствует свет. А между вселенными он и должен отсутствовать!

Иосиф ткунл кулаком в плечо и заявил:

– Ну ты и юморист! Учудил...

Жанна Дарк вдруг нахмурилась и уверенно произнесла:

– Я могу оказаться перед порталом, если расскажу интересную историю заранее.

Олег радоство воскликнул:

– Как прямо сейчас?

Орлеанская дева согласно кивнула:

– Да! При условии если её разумеется зачтут!

Иосиф умоляюще попросил:

– Так постарайся. А то у меня ощущение, что скоро наши бластеры иссякнут энергией. А зарять их по новому негде.

Жанна Дарк принялась с энтузиазмом рассазывать;

Между королем Франции Людовиком четырнадцатым и королем Норвегии Георгием первый был заключен договор. Согласно ему за сына Людовика четырнадцатого должна была выйти дочь Гергия первого. И у него была такая красавица, прекрасная словно солнеце, с волосами цвета снега. По обычаю женились тогда довольно рано и тринадцатилетняя девочка отправилась вместе с конвоем в путь. С ними вместе поехала и приемная дочь короля, Стэлла. Она была злая, но умела хорошо притворятся. И довольно красивая, хоть и с черными волосами.

Её захватили в ходе похода против кочевником на юг. Стэлла ненавидела и завидовала дочери короля Гертруде. Но притворялась её лучшей подругой. И у нее созрел в голове коварный план. На первый взгляд подменить принцессу и выдать себя за нее нереально. Они плывут на большой корабле с почетной охраной и дарами. Но у Гертруды есть слабое место. Она, как и представительницы её династии свято блюдут клятвы, даже невыгодные для себя.

Так и во время разговора со Стэллой( это имя ей дали уже в Норвежском королевстве!), Гертруда поклялась, сердцем своей матери, что выполнит любое желание своей подруги, если та спасет её жизнь.

Тогда коварная Стэлла уже у побережья, во время легкой бури подожгла бочонок с порохом и подрвала корабль. А сама приготовали заранее шлюпку. Все матросы, которым злобная дочь хана подсыпала в вино дурмана погибли. И спаслась только Гертруда, с помощью конечно же названной своей сестры. Та вытащила принцессы на борт.

И потребовала исполнения своей клятвы. Гертруда подтвердила. И Стэлла злобно произнесла:

– Поменяемся с тобой платьями. Теперь ты будешь моей служанкой, а принцессой стану я сама.

Гертруда горько заплакала, но данную клятву приходиться держать. Нельзя нарушать, иначе сердце матери разорветься на части. А дочь хана заняла её место.

По прибытии во дворец Стэлла объявила себя дочерю Георга чудом спасшейся во время кораблекрушения. А Гертруда была вынуждена подтвердить, это поклоном.

Стэлла распорядилась бывшую принцессу отправить на Корсику, пасти овечек. Так она ей якобы дерзила и она не желает её рядом с собой видеть.

Гертруда стояла в покоях, когда ей приказали идти в караулку. Там ей приказали снять с себя дорогое платьице служанки и принять облачение пастушки. Принцесса сильно смутилась и разревелась. Тогда караулку покинули солдаты, и старая печница выдала ей только стиранную, но ветхую и латанную одежду и деревянные сабо, сказав:

– Вот тебе одежда и обутка на ноги. Там на Корсике тепло и ты привыкнешь.

Гертруда поняв что сопротивление бесполезно медленно переоделась. Грубы башмаки сабо оказались ей слишком велики и девочка попросту скинула их и решила лучше пройтись босиком. Тем более, что стояла чудесная, майская погода. Это ведь Франция с её куда более ласковым климатов.

Девчонке приказали следовать в карету с решетками на окнах. Она должна была доставить ставшую пастушкой принцессу в совсем не почетную ссылку на Корсику.

Булыжники мостовой нагрелись и больно обожгли непривычные к хождению босиком ножки принцессы. И голую подошву августейшей особы, неприятно раздражала шероховатость поверхности.

Несколько бедняцких мальчиков крутилось возле нее и Гертруда ощутила большой стыд, что она дочь королей шагает как нищая босиком в стареньком, латаном платьице.

Нищая принцесса покраснела от унижения и даже на короткое время забыла что её изнеженные, розовые пяточки печет колючая моставая.

К счастью для девчоки карета уже дожидалась её. Она без сопротивление заскочила в нее. И услышала прозительный свист, смех и восклицания мальчишек:

– Воровку везут!

Принцесса скотузилась. Она теперь еще и преступница. Она чей род куда древнее, чем у Бурбонов. И ей приходиться сидеть за решеткой, через которую с трудом проникается свет. Печально и грустно. И главное ничего не поделаешь. Начни она кричать, что является дочерью короля, то ей никто и не поверит.

И девочка-принцесса заплакала. Возница и жандармы не обращали на её слезы никакого внимания. Ну, ревет узница, а что ей еще делать? Профессия закалила жандармов и сделала их суровыми.

Гертруда плакала и вспоминала торжественные приемы во дворце когда ей все кланялись, и она чувствовала себя гордой и нужной.

Через несколько часов сидения на голой лавке у девчонки разболелась спина. И она стала стучать кулачками в стену бронированой кареты. Решив что девочка хочет выйти по нужде жандармы выпустили принцессу. Та оказавшись на свободе сделала несколько шагов за кусты, и... разумеется пустилась бежать. Её очень хотелось уйти от жандармов ведущих её в сылку. Но босые ноги ранил жесткий дерн, а полицейские не спешили. Они двигались словно в замедленной киносьемке. А может им хотелось поучить изнеженную девчонку. А это действительно для принцесы пытка, то что деревенской девчонки было лишь приятной пробежкой.

Гертруда бежала прихрамыя все сильнее, и ее ноги заплетались, босые сбитые подошвы буквально пылали. Наконец она не выдержала, упала на колени и поползла на четвереньках, при этом истошно ревя.

Жандармы припустили вслед за девчонкой теперь побыстрее. Подхватили её под мышки. Девочка растерянно трясла изрезанными и исполотыми ногами, умоляла чтобы её не били.

Жандармы пожалали принцессу и выдали только пару легких шлепков. Правда обещая в следующий раз жестоко выпороть если та попробует сбежать вновь. Хотя Стэлла приказала обращаться с бывшей принцессой, как особой подлого взвания, даже беспощадные слуги были тронуты редкой красотой, белоснежной Гертруды, которую только еще больше подчеркивало нищенское платье.

Девочка больше уже не пыталась бежать. Ночью она спала в коньшне, привящаная за ногу толстой веревкой к волосатой лапе жандарма. Понимая, что так просто ей не уйти и сильно в первую очередь устав, девочка проспала всю ночь, почти не обращая внимания на зловоние конюшни.

А на следующий день снова пришлось мучиться на несущейся на всех скоростях тюремной карете, на которой обычно перевозили особоопасных преступников.

Так выдимости из-за толствых решеток практически никакой девочка очень скучала. И пыталась вызывая в себе воспоминания, хоть как-то скрасить свои будни.

Например, торжественный прием, или когда ей отец подарил породистого жеребца. Такого белоснежного как и её волосы, белее снежка. Или маленький в яблоках пони. Она любила коней. Что с её скакуном? Наверное, он уже примирился с новой хозяйкой. Стэлла будучи дочерью хана владела прирожденным искуством общения со конями. Нет Гертруде с ней не сравниться в этом деле.

И девочка снова горько заплакала. Получалось все на редкость скверно. И невольно она задремала. Ей снилось, что она пасет овец, и проходит мимо ворот. А на них прибита отрубленная голова её верного белоснежного скакуна. Неожиданно голова оживает и произносит:

– И ты принцесса босиком пасешь овечек. Если бы твоя матушка это узнала, то её сердце бы разорвалось!

Гертруда вздогнула и проснулась. Ей стало еще тоскливее. Получалось что она не может никому ничего сказать не только потому, что дала клятву, но из-за боязни, что об этом узнает её матушка. А это так ужасно.

И девочка снова захныкала. Это действительно момент невыносимых страданий. Да еще спина ноет. Лежать на деревянной арестанской лавке неудобно, а никто не даст ей подушки.

Когда ночью они остановились на постоялом дворе, то стало намного легче. Бывшей принцессе на ужин дали только кружку молока и свежего черного хлеба. Голодная девочка с удовольствием быстро съела и попросила добавки. В ответ ей двинули по губам, заставив снова горько реветь.

Жандарм ответил казенно:

– Прокурор добавит!

После чего полуголодная Гертруда легла, на сено и свернулась калачиком. И долго не могла уснуть. Ноздри щекотал запах конюшни, высохшие травинки неприятно кололи девичье тело. Девочку мучило бессоница. Она постоянно ворочалась, и за ночь измучалась бедняжка.

Утром ей дали только хлеба с водой. Но он показался голодной девочке необычайно вкусным, хотя челюсти едва шевелились от усталось. Уже в самом тюремной карете Гертруда заснула. Её обиталище равномерно раскачивалось по дороге. Но даже встряска лишь убаюкивала уставшую девочку.

На сменных лошадях карета с решетками неслась достаточно быстро. И вот они уже вечером домчались до моря. Тоже заночевали на постоялом двору. Добросердечная хозяйка обратила внимание что девочка бледна и принесла её крылышко от курицы.

Мясо сделало желудок потяжелее и принцесса уснула.

Утром её ждало новое испытание. Девочку августейших кровей закинули в трюм, к утятам. Они больно щипали Гертруду клювиками и царапали лапками. Это было слишком уж больно и противно. Да еще от утят отвратительно пахло. Её везли, вот так в клетке с домашней птицей в Корсику, захолустное место. Девочка снова разревелась. Но потом ей стало забавно, и подумалось, что утята вовсе не такие уж и страшные. Из-за пчичьего запаха принцессе совсем не хотелось есть и она стала подкармливать утят, своей тюремной хлебной пайкой.

Потом осторожно гладила их. Уточки перестали щипаться и стали ласковыми. Тогда принцесса стали играть с ними. "Вот это будет король": сказала Гертруда самому крупному утенку. "А вот ты станешь" королевой. Девочка чтобы пометить их использовала ниточки из своего в конец обветшалого и изорваного платья служанки.

И подобная игра стала интересной. Кто-то из уточек получил статус принца, кто герцогов. И Гертруда даже стал дрессировать подружившихся уток. Потом уснула с ними в обнимку.

Очнулась от того, что одна из уточек щекотола, уже поджившую, от босоногого испытания подошву. Девочка погладила уточку по холке и снова уснула.

Конечно, кораблик идет на Корсику медленнее, чем тюремная карета на сменных лошадях. Голодная Гертруда все равно нашла в себе силы делить тюремный паек с утятами и жить дружно с пчичьей стай. Утята скидывали ниточка, а принцесса наделавала их вновь. Когда птенцы дрались, она представляла будто случилось нападение на дворец и это разбойники атакуют королевскую стражу.

Воображение девочки становилось все богаче и богаче. Она некогда надмедная и брезгливая принцесса уже не замечала вони в клетке, и не брезговала когда что-то выделяли утки, а клетку чистили не часто. И самой изредка приходилось справлять нужду за решеткой. Такой вот неожиданный поворот судьбы: ты принцесса отнюдь не самого маленького королевства, отец на троне двух стран Дании и Норвегии, имеются владения и в Европе. А теперь ты словно грязная нищенка, сидишь, без вылазно в клетке с птенцами. И сама становишься немытой и грязной.

Когда они прибыли на остров, до жандармы примо в платье кинули девочку в теплые. Средиземное море уже прогрелось, да оно в принципе и за и зиму остывает. В нем плавать очень даже приятно. И отмыгатья от клеточной грызи. А стража покалывала девчонку палками и смеялась над ней. Гертруда никогда еще не плава по морю. Так как в Норвегии или даже Дании, даже летом вода холодноватая. Но зато у нее был был опыт плескаться в бассейне с золоченными берегами. Как это ей нравилось, особенно зимой. Кругом лежать сугробы, а в громадном, древнем дворце теплой, а в самом басейне вода подогревается гейзером.

Но тут так просторно, так и хочется взять и уплыть. Поплыть подальше ощутить на себе волю и новые приключения. Гертруда вдруг почувствовала как сошла с нее накипь от боли и унижения.

Но увы счастье оказалось не долгим. Девчочку заставили сойти на берег. И взобраться на коня, где её привял к крупу жандарм. Пески пляжа обожгли её босые ноги, и принцесса вкрикнула. Затем она окалась животом на коне, что крайне больно и неприятно особенно если животное скачет.

К счастью путь оказался не слишком долог – Корсика остров сравнительно небольшой. Но все равно девочка прочулась, трясясь на конском крупе несколько часов, и даже свалилась в оборок. Её привезли на самую южную часть острова, в захолустный хутор. Там в усадбе проживала сторогая помещица Немезида. Она был неприятной, толстой, дамой. Очень скупой. Двор у нее был сравнительно небольшой, да и сама Немезида жила в фактической ссылке.

Жандарм развернул пергамент и огласил распоряжение:

– Данная девка Стэлла, низкого поисхождения, распоряжением короля приговаривается к вечной ссылке на остров Корсика, в самым дальний из хуторов. Ее надлежит одевать и кормить как девку подлого звания, и пороть в случае провиности. Работа ей пасти овец, или какая-либо другая не менее унизительная. Находится она тут будет до самой своей смерти или иного распоряжения короля! Да будет так! Людовик четырнадцатый король-Солнце!

Немезида кивнула жирным подбородком и ответила хмуро:

– Овец у нас развелом много и мальчик не справляется с ними. Пусть же Стэлла ему помогает!

Жандармы откланялись, а Гертруду буквально внесли в хлев. После тряки на коне девочка слишком уж разбита и устала.

Немезида приказала конюшнему:

– Накорми ее скромнее. Пускай сегодня выспиться и отдохнет. Завтра с утра ей надлежит пасти овец и коз.

Конюшний принес принцессе лепшки, козьего молока и несмотря на запрет хозяйки меда. Уж больно жалко выглядела бледная и разбитая дорогой девочка. Гертруда так устала, что не могла есть и проспала вторую половину дня и всю ночь.

И ей снилось, будто на Норвежском королество совершила набег орда хана, и вся их семья оказалась в плену. И принцессу вздернули на дыбу выворачивая суставы. Гертруда и сама осознала, что это сон, но так устала и вымоталась в дороге, что не могла и не хотела проснуться. Так и висела на дыбе внушая себе, что это совсем не больно, и огонь под босыми ногами совсем не страшно печет. Потом ей приснилось, что она уснула во сне, прямо с вывернутыми на дыбе суставами. И уже другое, радужное видение, бег по лужайке, подскакивания с зайчиками. Все легко и воздушно.

Виден ярчайший ангелочек, который показывает Гертруде сложные знаки, и растут на пути колоны. И уже большой, крупный ангел произносит:

– Ты мученица, а значит заслужила рай!

И сам арханел Гавриил ведет девочку, по мягче пуха облакам, к небесному престолу.

И там Всемогущий Господь Бог Иисус показывает такие великопные райские чертоги, что на их фоне меркнут и дворцы Скандинавии и даже прославленные Французский Версаль.

Девочка проснулась от прикосновений прохладной губки к лицу. Она неохотно открыла глаза. Как не хотелось отрываться от картины рая, и возвращаться в вонючий хлев. Правда с мягкой соломой.

Пред ней девочкой стоял мальчишка, примерно на год младше Гертруды. Загорелый на Корсиканском солнце почти до черноты, но брови, ресницы и довольно длинные волосы наоборот выгорели, и стали белые слонво переспелая пшеница. Мальчишка был одних коротких штанишках, поджарый, и жилисты, с симпатичным, приятным лицом, и улыбался здоровыми зубами. Гертруда сразу же поняла, что это хороший мальчик и улыбнулась ему в ответ.

Пацан прошептал:

– Меня зовут Эрик. Или еще пастух Эрик. – Тут мальчишка оглянулся и тихо сообщил. – Ты наверное знатная особа и находишься в ссылке?

Принцесса смутилась и покраснела. Ей босоногой, в превратившейся в лохмоться платье, признаваться что она дочь королей, и в ней течет кровь даже самого Крарла Великого? Да это чрезвычайно стыдно.

Гертруда дрожащим голоском ответила:

– Нет... С чего ты это взял?

Эрик тихо шепнул:

– Тебя привезли жандармы, несколько человек охраны, и зачитали личный указ короля. Ну, неужели у Людовика четырнадцатого нет других дел, чтобы издавать распоряжение, по какой-то нищей девочке? Кроме того ты слишком бледная, руки и ножки нежные, и видно что ты сбила свои подошвы. Конечно же ты знатная особа.

Гертруда тяжело вздохнула и ответила:

– Да мне... Как-то и самой не хочется вспоминать кто я!

Эрик печально кивнулв и шепнул:

–Не смущайся. Я тоже сын герцога, казненного по обвинению в государственной измене. В пять лет меня сослали в самый дальний хутор Корсики. Сначала я был помощником пастушки, дочери графини. Потом, она повзрослела, и отправилась на каторжные работы. Я тоже буду тут пока мне не исполнится шестнадцать. Потом мне скорее всего ожидает Тулон и галеры. Так, что пока ты можешь наслаждаться раем.

Гертруда вздрогну и спросила мальчугана:

– А сам ты не пробовал сбежать?

Эрик отрицательно мотнул головой:

– Тут на десяти милль ни одного хутора, а у хозяйки отличные полевые псы, и постоянно живут четверо опытных полицейских. Они нас обязательно найдут. Я один попробовал сбежать и получил вот это.

Мальчишка показал на плече клеймо, в виде буквы "К", и тяжело вздохнув продолжил:

– Тут еще не так плохо как на каторге, или подземной тюрьме. Мы дышим свежим воздухом, овцы и козы меня слушаются, еда не самая худшая в мире. Когда станем взрослее, будет намного хуже, если...

Гертруда напряглась и спросила у мальчика:

– Если что?

Эрик с улыбкой ответил:

– Если только король вместо галер не распорядится забрать меня в армию. Там тоже тяжело, но есть шанс прославится и получить за ратные подвиги офицерских чин. Из каторги же, только одна дорога на кладбище!

Принцесса хотела на это ответить, но появилось заспанное лицо конюшнего. Он сипло проорал:

– Ты что Эр хочешь получить плетей. Уже и так поздно, пора выгонять скотину!

Мальчишка протянул принцессе руку:

– Пошли... Хотя нет! Я выгоняю сам, а ты пока скушай лепешки с молоком и медом. Мед редкое лакомство и тебя попросту пожалели.

И сверкнув босыми пятками мальчуган скрылся за дверь. Эрик был ловок словно ветер.

А Гертруда которая уже недоедала несколько дней, ощутила в себе сильнейший голод и с жадностью радбросилась на большую лепешку с скрынку молока. Поев и выпив, она бы не отказалась бы и еще. Но надо было следовать за мальчиком.

Трава во дворе неприятно покалывала ноги, но это еще терпимо. Но вот когда Гертруда встала каменистую гряды, и острые, пока еще не успевшие с утра нагреться камни укололи босые ножки принцесы, девочка вскривнула и отступила на травку. Она тоже немного резала начавшие подживать ступни, но по ней хоть с трудом, но еще можно ходить.

Эрик шагал по камешкам и гравию легко и с улыбкой. Вообще мальчишки если у них ничего не болит, обычно улыбаются. Так стояла жара, сын герцога не носил ничего кроме шорт, полотяной сумки, в которую прихватил себе и подруге завтрах, и кое-что еще. Эрик подгонял овец и коз, двигался бегом, и не стоял на месте. Мальчик находил радость в движениях, то и дело подскакивая. А вот Гертруде каждый шаг давался с мукой.

Чтобы не ступать на камешки, принцесс боком подбиралась по траве к воротам. Затем ей надо было пробежаться по острому гравию дороги.

Эрик видя затруднения девочнки, схватил её под мышку, и бегом перенес. Если учесть, что Гертруда была выше мальчика, и еще не успела отощать, до уровня скелета, то Эрик показал свою недюжию силу. Его отец, тоже не был слишком уж высоким, но зато отличался силой, без богатырского роста.

Девочка встала на траву и боялась сделать лишний шаг. А Эрик погнал внушительное стадо овец и коз на горное пасбище. Мальчишка двигался быстро, и даже сделал сальто, подгоняя животных. Эрик был словно прирожденный пастух, подвижный и гибкий. Животные слушались его, и шутро передвигались

Тяжело взохнув Гертруда двинулась за ними. За пределами двора трава была более высокой, и идти по ней оказалось сложнее. Стебли сгибаясь под весом девчонки, жестокого кололи под пятку и другие месте чувствительной подошвы принцессы. Гертруда охала и терпела, безуспешно стараясь догнать уходящее в горы стадо. Но её нервные силы истощились и девочка остатовилась и... Начала снова реветь, слезки стекали, по её похудевшим, но еще не утратившим целиком приятной округлости щечкам. Кроме того, бледную кожу стало неприятно саднить от ласкового южного солнца.

Непривычно белоснежке под светилом на Корсике, особенно в мае.

Гертруда испугано крикнила:

– Эрик!

Мальчишка отозвался на её крик сразу:

– Стой где стоишь, я сейчас буду!

И словно горный олень примчался со всех ног сын герцога. Из него бы отличный получился бы скороход.

Эрик поглядел на расцапанные ножки Гертруды, а нее покраснывшие руки и личико, приказал:

– Садись мне на спину!

Принцесса осторожно осведомилась:

– А вам не тяжело будет юный герцог?

Мальчика отрицательно мотнул головой:

– Да какие глупости. Наоборот тренировка!

Гертруда села ему на шею. Слишком уж жесткие, хотя относительно широкие плечи, не очень удобно сидеть. Но лучше чем терпеть пытку "испанские сапоги" пусть даже и по высокой, пышной корсиканской травке. А Эрик и в самом деле сильный мальчуган, идет легко и отлично сбалансирован. И сорвал с пальмы листик и прикрыв Гертруду от безжалосного солнца.

Сын герцого на вопрос Гертруды от чего он такой сильный, ответил:

– Наследственное... Кроме того готовясь попасть в королевскую армию, я перетаскиваю на себе тяжелые камешики для треннировки.

Принцесса с беспокойством заметила:

– Овцы и козы пока ты ходишь не разбегутся?

Эрик уверил свою свежеиспеченную подругу:

– Нет! У меня дудочка есть, под её чарующие звуки они собираются вместе.

И мальчик действительно извлек из сумочки очаровательный инструмент и показал его Гертруде.

Принцесса осторожно потрогала его и заметила:

– Красивая у тебя дудочка. Сам вырезал?

Эрик отрицательно мотнул головой:

– Нет! Это еще от моей напарницы осталось. Она, эта дудка из очень прочной древестной породы и может служить десятилетия.

Гертруда удивленно воскликнула:

– Ого! Бывает же такое...

Мальчик заметил:

– Сейчас выйдем на лужайку и я посажу тебя на лопухи. Там ты момешь и подремать. Я же сам со всем справлюсь.

Дрогнувшим голоском принцесса спросила сына герцога:

– Ты наверное презираешь меня, что я такая неженка. Даже босиком по земле ходить не могу.

Эрик в ответ подмигнул ей и заметил:

– Я тоже был там. Разбил в первый же день ноги до крови. Но моя подруга меня понимала и жалела. Ты скоро привыкнешь. Я уже семь лет не знаю башмаков, и как видишь отлично себя чувствую!

– Семь лет! – Гертруда вздрогнула, представив себе на какой срок может затянуться её ссылка. И она все это время будет босячить и ходить в нищем платье. И её нежные подошвы из мягеньких превратятся в лошадиные копытца. И будет очень даже не весело.

Эрик уловив оттенок её в слов, заметил:

– Когда ты повзрослеешь, то могут отправить в работный дом, или на плантации в южную колонию. Так что лучше насладись этим миром.

В ответ принцесса разревелась. И мальчика осознал, что ляпнул очередную бестактность. Но сына герцога этике в ссылке не учили. Эрик чтобы немного успокоить свою визави, да и собрать овец и коз заиграл на дудочке. Музыка была чудесной, и в переливалась по воздуху словно потоки мотыльков. Гертруда перестала плакать. Она за улыбалась и даже стала подпевать. И ссылка показалась ей веселее.

Девушка уселась на лопухи, и укрылась от солнца задремала. Мальчик же продолжал подскакивать и носится, затем помчался к ручью. Проснувшись принцесса осторожно ходила по мягкой травке. Это уже было не так больно, и девочка смогла сделать несколько кругов. На обед мальчик принес ей молока и сушеной рыбы с лепешкой, и пару фруктиков. Нет тут они не голодали. Эрик предложил слетать на морской берег, и подставил для посадки спину.

В море и в самом деле плескаться одно удвольствие. Сын герцога плавал совсем нашишом, и Гертруда решив что нечего стеснятся избавилась от лохмотьев. У нее уже формаровалась взрослая фигура, стала выделяться небольшая грудь и бедра. Эрик старался тактично не пялить глаза, но время от время оглядывался. В нем просыпался маленький мужчина. Но все же они еще по детски плескались, и наслаждались водой. Когда солнце склонилось к закату, Гетруда с большим сожалением одела свои рваные не слишком чистые лохмотья и вскарабкавшись на спину Эрику, отправилась во свояси.

День в целом прошел нескучно, хотя нежная кожа кое-где подгорела, а в воде это совсем незаметно. Но почему-то серьезных ожогов удалось избежать.

Сын герцого объяснил ей:

– В этом месте моря вода целебная. Она на дает облазить твоей коже.

Гетруда даже не хотелось возвращаться. А вдруг на нее накричит хозяйка, или вовсе прикажут выпороть.

Но Немезида была чем-то занята, и даже не обратила внимание на сдадо. Конюшный спешно пересчитал всех коз и овец, и закрыл юных пастухов в хлеву. После свежего воздуха, вонь чувстволась ощутимо, но Эрик положил рядом с головкой принцессы венок из свежих весенних цветов и девочка заснула с улыбкой на устах.

Следующий день был похож на предыдущий. Хотя подниматься приходилось рановато, а ложится поздно, никто не мешал отспаться днем. Еда скудновата, но Эрик ловил рыбу, и выскивал в лесу орехи и фрукты. Можно было каждый день купаться в море, и играть на свежем воздухе. Своего рожа Гетруда вместо ада, попала в некоторое подобие патриархального, простого рая. Никакой тяжелой работы. Мягкий, и теплый морской климат, минимум назойливых насекомых, и простая и вкусная пища, и часами купание в море.

Постепенно принцесса приучалась ходит босиком. Сначала по травке, затем по песку и камням. Её нежные ножки, быстро стали грубеть, и мальчишка смазывал их рыбьим жиром, чтобы вновь образовшиеся мозоли не трескались и не чесались. Гетруда по-прежнему ходила или в лохмотьях, либо на свежем воздухе почти голая, совершенно перестав стесняться Эрика. Они впрочем, были скорее, как брат и сестра. Много резвились, играли, рассказывали друг другу забавные страшные истории.

Эрик отличался богатой фантазией, и с ним всегда интересно беседовать. А то что, они были детьми семнадцатого века, только пошло им на пользу. Даже будучи знатной особой, точнее королевской костью Гертруда не знала ни компьютеров, ни телевидения, ни интернета, ни самолетов и многих других плодов прогресса. И поэтому не страда от их отсутствия.

А чего ей еще не хватает? Хочется прокатиться на пони? Так для это цели и козел сгодится. Гертруда постепенно привыкла к животным, и могла легко оседлать козла. А трусихой она никогда не была. Разве что поплакать не прочь, но это скорее эмоциональный порыв. Море теплое и ласковое под рукой, и можно плескаться все время. Тяжелой работы нет скорее развлечение. Еды хватает, той же рыбы чтобы есть досыта, а Эрик отличную ушицу умеет готовить, что пальчики оближешь, может и мед достать что угодно. Во всяком случае нельзя сказать, чтобы Гертруда страдала от ссылки.

Скорее наоборот, ей уже нравилось бегать босиком по горячим острым камням, и ощущать массажик мозолистой подошвой, и время от време щелкать плеткой по животным.

Конечно, порой не хватало общения. Во дворце много людей, и разного рода нянек, а тут почти все время с тобой один Эрик. Но пока это еще не стало невыносим. Мальчишка-пастух не успел надоесть, по родителям Гертруда еще не успела смертельно соскучится, а разнообразная рыба приестись. Иногда конечно же хотелось покушать торта, пирожного, или шоколода. Но даже во дворце она не так часто это ела, так как родители беспокоились о ее здовровье. А Эрик иногда залезал в кладовую и похищал кое-какие сладости. Так что нельзя сказать, что Гертруда сидела на исключительно пастушьем пайке.

Так в радости миновало лето и наступила осень. Дни стали короче, ночи длиннее и прохладнее. Но море по-прежнему теплое, и дни веселые.

Гертруда пока жила беззаботно. Хотя зима могла оказаться прохладной, и в море купаться уже будет не столь комфортно. Но ничего, не околеют, и будут другие развлечения.

А вот Стэлла выйдя замуж за принца развела бурную деятельность. Даже удивительную для девочки ровестницы Гертруды. Стэлла плела интриги и сумела обрести сильнейшее влияние на своего тестя Людовика четырнадцатого. Она всячески подталкивала короля-солнце к очередной войне. Захватить Испанию и все ее, а также португальские колонии, было ее мечтанием. А там и Англию подчинить себе. Тем более король Яков слаб и нуждается в французской поддержке. А она бы Стэлла могла бы усестись и за испанский престол.

Из-за обилия дел Стэлла уже стала подзабывать о Гертруде. Пока прибывшись из Норвегии посол не напомнил о ней. Дочь хана надеялась, что её бывшая повелительница сильно страдает в ссылке, а может уже наложила на себя руки. Знала бы он реальность, то наверняка бы взбесилась от досады. Что на самом деле принцессе хорошо и весело.

Но ей было не до этого. А вот сейчас у Стэллы возникло колебание. Денег теперь у нее столько, что легко можно нанять профессионального киллера, который прикончит девочку и уберет тем самым опасного свидетеля. Но Стэлле было мало убить свою бывшую напарницу и госпожу. Ей хотелось именно этого – унизить и уничижить гордую принцессу.

Чтобы та не ушла в христианский рай, как юная мучиница, а долго страдала в реальном аду нищеты. А какая самая уничижительная профессия, как не пастушка? Нет убивать она Гертруду не будет, но сделать жизнь принцессе потяжелее следует. И для этой цели дочь хана пошлет специального наемника, который должен сделать пребывание принцессы еще более адовым, а заодно время от времени информировать Стэллу.

Только нужно не торопиться и найте человека с фантазией, и владеющего голубиной почтой, который не убивая покалечит, но сведет Гертруду прежде время в могилу, а пропустить ее, через ад до конца.