Текст книги "Антикритика"
Автор книги: Олег Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Но наша официальная литература, где обезличили зависимых послушливых писателей, стала как безликий изображать уже и свой народ. То есть писатели, которых приучили милостей на дармовщинку ждать да быть понукаемой литературной скотинкой, и писать человека заделались на барских дрожжах как управляемую инстинктами, понукаемую скотинку, и глядят на этого человека с высокомерием господ. Вот что теперь у нас происходит – и это нешуточно, здесь уж не прикроешься фиговым листком "русской современной словесности".
Какая такая словесность, когда сегодня само то русское, что в России заключалось в призвании писательском, в писательстве – берут на измор. Но в то время, как, насаждая тотально фиглярство да безродство, обезличивают русскую литературу мощнейшим напором продажные все понимающие умники, – в то время у нас каждый уважающий себя средне-арифметический литератор обыденно разглагольствует о том, что это она сама, литература современная, истлевает заживо эдакой бесхребетной амебой!
Да если б не было сегодня у русской литературы этого духовного хребта, который ломают уже и об колено – да никак не переломают, то давно б средне-арифметические господа литераторы не разглагольствовали красивенько даже об ее ничтожестве, а сгинули бы всем своим гуртом незнамо где да не знамо как. Литература жива и дух ее жив не теми, кто рассуждает о ее ничтожестве, никчемности, серости да кормится преспокойно от ее ж плоти, а титаническим одиноким усилием тех, кто крепит ее хребет, то и зная о себе непоколебимо, что не является ничтожеством.
Ничтожны те, кто допускает мысль о ничтожестве русской литературы допускает и преспокойно с той мыслью существует дальше, не пуская себе, однако ж, пули лоб; иначе сказать, говорят о смерти в России литературы, умерщвляют ее, но себя отчего-то жалеют да оставляют в живых. И это дает право писать на продажу или потребу. Они ж уверовали, что русский писатель уж на веки вечные остался без своего читателя – что в марининых его смерть; но кто читал Аввакума и был ли читатель массовый у Андрея Платонова; кто вообще-то читал в России, когда до последнего века вовсе не обучали массово грамотности?
Бог даже с ней, с изящной словесностью – но нельзя хоронить творческое в народе, нельзя топтать талантов, что обязательно из почвы русской прорастут: вы – не смогли, но верьте, что поднимутся и на ваших усилиях другие, придут за вами – и смогут. И правда в том, что литературе национальной для того, чтобы быть, вовсе не нужен массовый читатель. Ей надо просто быть – нужны ей вдохновение, вера, страсть. Она – это часть духа России, ее суть, почти как ее природа. Она есть потому, что есть в мире сами русские люди, а в них – дар Божий творчества. Можно как угодно плохо относиться к нашим нравам, порядкам, невежеству, душевному рабству, что плесенью своей заедают русского человека, но все искупляет талантливость, искра творчества, способность бескорыстная к подвигу. Гасить эту искру, не верить в талантливость русского человека, не верить в то, что все он способен сделать и сотворить на своей земле сам, заставляя жить на всем готовом и давиться всем чужим – и духовно чуждым – это значит хотеть превратить его в раба, в скота, уничтожать в нем достоиствно человеческое.
Но в конце концов этого и невозможно сделать – все, кто хотел быть господами, а народ свой сдать как рабский внаем, эту простую истину и пожнут.
