Текст книги "Рыцарь и дракон"
Автор книги: Олег Нагорнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Кандидат
Дыхание глубокое, ровное. Никаких резких движений. Ничего не существует, только снайпер, винтовка и она. Цель. Опытному мастеру не надо долго ждать. Цель обречена. Это офицер в звании капитана. Почему он, а не кто-то другой? Не важно. Судьба! От вечности его отделяют секунды, ровно столько, сколько потребуется для плавного, нежного нажатия на спусковой крючок. Приятно пружинит под указательным пальцем. До упора. И все! За спиной раздалось смущенное покашливание. Снайпер вздрогнул, резко обернулся. Молодой солдат в форме курьерских войск стоял по стойке смирно и преданно смотрел ему в глаза.
– Чего тебе? – грубо, даже не пытаясь скрыть раздражение, спросил снайпер, – Терпеть не могу, когда вот так подкрадываются!
– У меня сообщение для лейтенанта Райли. Срочное.
– Ну, так давай его сюда!
– Простите, офицер, а вы точно лейтенант Райли? Сообщение личное.
Снайпер нервно обернулся к окну. Капитан мог уйти. В конце концов, его может убить кто-то другой!
– Ваше имя, солдат? – официально, не повышая голоса, спросил Райли.
– Кент, офицер. Габриель Кент.
– Слушайте, Кент. Я сейчас несколько занят, поэтому не могу сдать вас под трибунал лично. Но вы мне окажете большую услугу, если отправившись с докладом к дежурному офицеру самостоятельно. Под арест!
Кажется, подействовало.
– За что?!
– За тупость, – отрезал Райли.
Он еще раз обернулся. С третьего этажа полуразрушенного здания, где обосновался снайпер, открывался прекрасный вид на небольшую речку. На противоположном берегу, у взорванного моста, копошились фигурки в военной форме. Среди них, отдавая короткие приказы, ходила Цель.
– Но я просто выполняю приказ! – оправдывался Кент.
– Какой приказ, рядовой?
– Доставить срочное личное письменное сообщение лейтенанту Райли.
– Куда?
– На место «охоты». То есть, на место временной дислокации, – торопливо поправился курьер.
– Кто вам сообщил о месте моей дислокации?
– Майор Симпсон.
– Так какого же черта ты, дубина, спрашиваешь меня, я это или не я?! – сорвался Райли на хриплый крик, – Раз тебе сказали доставить сообщение мастер – снайперу Райли в пункт «охота», то не логично ли предположить, что я тот самый Райли и есть?! Или ты видишь здесь других снайперов?
Солдат бросил тоскливый взгляд в окно, у которого стояла установка с оптической винтовкой.
– Никак нет, – пролепетал он. – Простите!
– Давай сюда сообщение, – зло процедил Райли.
Выхватив протянутое письмо, снайпер быстро разорвал конверт. На маленьком листочке было лаконичное: «Райли – дурак!». Лейтенант медленно поднял голову. Курьер исчез. Только на лестнице слышался грохот солдатских сапог. Снайпер быстро обернулся к окну. Цели не было. Тщательный осмотр местности через прицел ничего не дал. Разрушенный мост был на месте но, ни капитана, ни его подчиненных возле него не оказалось. Не на ком было даже выместить свою злость. Шутка майора-весельчака Симпсона испортила всю «охоту».
Сопляк явно знал содержание сообщения, поэтому и смылся. Райли не видел никакой возможности отомстить ему, потому что имя пугливого курьера начисто вылетело у него из головы. Лейтенант вздохнул и принялся собирать винтовку.
В главном зале Небесного дворца только что закончилась церемония награждения. Ангелы поздравляли лауреатов, смеялись, шутили и пили из кубков. У колонны Архангел Михаил что-то рассказывал невзрачному ангелу с новеньким сверкающим нимбом. Его обладатель, польщенный высоким вниманием, смущенно улыбался. Недалеко от этой блестящей пары, небрежно прислонившись к стене, стоял несколько потертый обитатель небес и, откровенно скучая, рассматривал зал.
– Слушай-ка, Анаил, – обратился он к своему чуть менее потертому соседу, перед кем это шеф так распинается?
Он слегка кивнул в сторону молодого ангела, отчего тусклый нимб над его головой закачался, угрожая свалиться на собеседника.
– А, этот! Тебе, Рафаил, надо лучше знать новых героев. Это же Габриель. Видишь этот нимб? Очередная награда! Он присматривает за будущим Пророком. С тех пор, как этот, тут Анаил употребил слово, которое обычно не используют в небесных чертогах, стал капитаном, за ним нужен глаз да глаз. Габриель уже семь раз спасал его от верной смерти, а тот все никак не уймется, не хочет уходить в отставку! Этот капитан должен напророчить что-то важное вконец опустившемуся человечеству, вот Габриель и старается, не зная ни сна, ни отдыха!
– Тогда понятно, – заметил Рафаил, – неудивительно, что шеф так его обхаживает! С тех пор, как последнего кандидата пристрелили, когда он грабил банк, с выбором стало совсем плохо. Очередного Пророка искали лет десять, насколько я знаю. Габриель далеко пойдет, если справится с заданием.
– Факт, – лениво отозвался Анаил.
Солдат Телль
Летнее утро выходного дня не располагало к активной деятельности. Оливер спал намного дольше обычного, но в одиннадцатом часу все-таки заставил себя встать и принять душ. Вернувшись из ванной в большой зал своей квартиры, он тщательно оделся, не забыв про часы и прочие аксессуары. Эта привычка появилась у него много лет назад – даже в выходные дни, когда не надо было идти на работу, он был всегда аккуратно одет. Брюки, рубашка, галстук. Ему не было жарко, несмотря на запредельно теплое лето за окном. Гладкие стены и пол, покрытый пушистым ковром, дышали прохладой – система охлаждения работала прекрасно. Оливер сел в офисное кресло, коснулся рукой большого монитора, стоявшего на овальном столе. Надо узнать, не случилось ли в мире чего-нибудь нового за время его десятичасового сна. На новостном канале заканчивался рекламный блок. Оливер закурил и отвернулся от монитора. Пока ничего интересного.
Девушка-диктор приятным глубоким голосом рассказывала о проблемах с водой в Америке, экономическом кризисе в Азии, о природных катастрофах, разрывающих несчастную Землю. Вторая попытка основать колонию на Венере все еще продолжается, несмотря на упорное сопротивление аборигенов. Ледники таят, от Нидерландов практически ничего не осталось, та же участь скоро ждет и Скандинавию. Германия и Франция испытывают трудности из-за большого количества голландских иммигрантов. Вчера в Лувре закончилась очередная выставка современного искусства. Китай в третий раз подряд стал чемпионом мира по футболу. Ничего сверхъестественного, обычные дела.
Он подскочил в кресле, когда другой женский голос, резкий и неприятный, выкрикнул его имя, заткнув диктора:
– Оливер Телль!
Оливер повернулся к монитору, быстро затушил сигарету в пепельнице, стоявшей на краю стола.
– Слушаю.
– Меня зовут Зоя Смит, я инспектор Управления культурой. У меня для вас неприятные новости, гражданин Телль.
– Что случилось?!
Оливер напрягся, машинально потянулся в карман за новой сигаретой.
– Вам, безусловно, известно, что основное направление современной политики Мирового правительства – именно культура и искусство?
– Разумеется, я это знаю.
Конечно, он знал! Все знали. Политика «Нового Ренессанса». Через искусство и красоту человечество решит все свои проблемы, вытащит себя из трясины экологических катастроф и экономических кризисов. Правда, он не понимал, как любовь к Баху может помочь голодным детям или остановить кровь на Венере, но Оливер предпочитал оставлять такие мысли при себе.
– Знаете! Но, тем не менее, игнорируете требования об индивидуальном повышении собственной культуры!
– Не понимаю, о чем вы?
– Когда вы были последний раз в художественной галерее, Телль?
– Но я…
– Никогда! И это не смотря на наши настойчивые приглашения. Вспомните, как вы отвечали на наши письма? Или отшучивались, или отказывались, ссылаясь на ошибку!
– Но это и есть ошибка!
– Что недостойного в том, чтобы наслаждаться бессмертными шедеврами Рубенса, Да Винчи, Айвазовского? Творениями современников? Это ниже вашего достоинства?
– Но, послушайте…
– Последняя выставка проходила в Лувре, Телль. В приглашении мы специально указали, что среди современных художников будет выставляться и сам Президент!
Скрипучий голос Зои слегка дрогнул.
– Да причем здесь Президент?! Я…
– Вы проигнорировали и это приглашение, гражданин Телль. И заслуживаете наказания.
Инспектор Смит сделала паузу. Но Оливер промолчал, он был слишком подавлен ее категоричностью и нежеланием слушать.
– Вы отправитесь на Венеру, гражданин Телль, в качестве простого солдата, где искупите кровью свое нежелание приобщаться к культуре.
– Но послушайте же!
– Вы несознательны, безответственны, служите всего лишь по классу «С», имеете вредные привычки. Но вы молоды. Из вас получится хороший солдат. Обществу нужны люди «Нового Ренессанса», но солдаты нужны не меньше!
– Вы даже не видели мою медицинскую карту!
Оливер рассеянно затушил только что закуренную сигарету прямо об стол.
– Можете быть уверены – мы собрали о вас всю необходимую информацию. Через десять минут за вами прибудет капсула, пункт назначения – транспорт Р-1. Удачи вам, солдат Телль!
– Да подождите! Вы не понимаете!
Оливер кричал, его, наконец, «прорвало».
– Я слепой, дура! Я не хожу на твои идиотские выставки, потому что все равно ничего не увижу! Я слепой от рождения! На! Смотри!
Он сорвал темные очки. Но экран монитора уже погас.
– Я не могу быть солдатом! Я не могу лететь на Венеру!
Когда автономная капсула присосалась резиновым щупальцем к окну Оливера, а механический голос бесстрастно предложил проследовать «солдату Теллю» на борт, он все еще кричал и бил кулаками по мертвому экрану большого монитора.
Ночь
И вот наступило мое время. Ночь! Я не вампир и не постоянный клиент ночных клубов, но только ночью я чувствую себя свободной и легкой, как ветер. Как птица? Неважно. Сажусь в свою маленькую красную машину и еду по привычному, но всегда новому маршруту. Первая цель – аэропорт. Тридцать километров от города. Освещенный кусочек трассы, редкие огни встречных автомобилей, и я. Звезды-колючки запутались в черном плаще, уютно накрывшем мир. И Луна. Луна! Я прекрасно понимаю волков, на нее действительно хочется выть! Но сейчас мне хорошо. В аэропорту мало машин и людей, самолеты летают не так часто, как днем, и меня это вполне устраивает. Оставляю машину в катастрофически неположенном месте, поднимаюсь на третий этаж, в ресторан. «Мой» ресторан. Сажусь за столик, ловлю улыбку официантки:
– Вам как обычно?
– Да, чай с лимоном.
Чай с лимоном, черный, без сахара. И крепкий. Мой постоянный скромный заказ. Когда я приехала сюда всего лишь в третий раз, ко мне подошел начальник местной охраны.
– Я могу вам помочь? – спросил без тени хамства.
– Мне?
– Вам. Вы приезжаете сюда ночью, никуда не летите, никого не встречайте. Пьете чай, уезжаете…
– Это запрещено?
Он вздохнул, пожал широкими плечами.
– Это аэропорт. Самолеты, люди.
– Не волнуйтесь, я не опасна. Знаете, есть такой вид извращения: люди выходят к железной дороге, встречают проходящие поезда. Демонстрируя при этом свои гениталии.
– Что, простите?
– Гениталии. Трусы снимают, в общем. Вот я – такая же.
– Угу. Ну, здесь это делать сложнее.
– Согласна. Никто ничего не успеет увидеть.
– И потоки воздуха…просто с полосы сдует! Если раньше не застрелят.
– Вот, видите? Так что я решила ограничиться чаем.
– Не буду вам мешать. Кстати, а что поезда-то?
– Не вставляет.
– Понятно!
Сейчас он улыбается мне, страж «врат в небо». Все ко мне здесь привыкли, как к части интерьера. Прожекторы освещают посадочную полосу, самолеты похожи на сказочных животных. Странно, но днем это просто летающие машины.
И снова дорога, снова свет фар. Поворот к реке. Еще километра два и – вот оно, это место. Про себя я назвала его «Трамплин для шизофреников». Обрыв, внизу река, надо мной – небо. И тихо. Гашу фары, выключаю мотор. Ничто не должно мешать видеть и слышать ночь. Я никогда не была здесь днем, боюсь, что при солнечном свете и не найду это место. Может быть, недалеко от меня, валяются пустые бутылки и пачки сигарет, но я этого не вижу. Тьма тщательно скрывает всю мерзость, старательно обнажаемую светом. Это не ложь, просто ночь слегка не договаривает, позволяя почувствовать себя частью ее мира. Я стою на самом краю пропасти и борюсь с искушением прыгнуть вниз. Я далека от мыслей о самоубийстве. Но бездна манит, притягивает, как и все неизведанное. Хотя, если я прыгну, скорее всего просто промочу ноги. Тут максимум три метра и река совсем неглубокая. Но ночью этого не видно – а вдруг?!
Едем дальше. Что я все-таки ищу? Почему не лежу в теплой постельке? Может, любовь? Странный способ. Нет! Была у меня и любовь и любимый муж. Корректором в издательстве работал. Однажды, как дура, дала почитать ему свои стихи, написанные в далекой юности. Кстати, а вот почему юность далекая, а старость – глубокая? На что намек?! Очень интересно! Так вот, он обещал прочесть ночью, пока я сплю. Я еще тогда спала по ночам, а он брал работу домой. Утром я встала и увидела мои листки на столе. Этот гад перечеркал все красным маркером и ушел на работу. Я добросовестно обошла все аптеки в районе, искала мышьяк, но не нашла. Достала только крысиный яд. Но он, почувствовав, пришел домой в три часа ночи. «В доску»! И с порога заявил, что мы не пара. Вот как! Дрянь стишки-то, оказались. У него все хорошо, снова женился. На редакторе того же издательства. Кошмар.
Круглосуточный супермаркет, третья и последняя остановка. Большой магазин ночью – это очень интересно. Манекены разговаривают по-французски, охрана играет в регби морожеными курицами. Продавцы катаются на тележках. Царство хаоса! Конечно, когда к ним заходит обычный посетитель, беспорядок прекращается. Но я-то своя, на меня не обращают внимания. Они привыкли видеть два раза в неделю зеленоглазую, не очень красивую брюнетку с острым носиком и сердито поджатыми губами, всегда покупающую только пиццу, чай, конфеты и две пачки «Житана».
– Привет, проходите, я сейчас! – кричит мне, пролетая мимо на метле, девушка – кассир.
– Хорошо!
Теперь можно домой, в свой уютный гробик. Шутка.
Логика! Нет у меня никакой логики! Вот! Все религии мира учат нас: «Думайте сердцем, зрите душой!» Я так и делаю. А окружающие крутят пальцем у виска. Где справедливость? Где эта самая логика? Из темноты выплывает мой дом. Здравствуй, коврик, здравствуйте, обои…черт, вот тут подклеить надо. Спать остается три с половиной часа. В кроватку! Быстренько удовлетворив себя, любимую. Только никаких фильмов, картинок и сайтов. Я настолько себя люблю, что мне это не нужно. Быстро – не значит тихо. Слышу ворчание соседа за стеной, под аккомпанемент кряхтения супружеского ложа:
– Блин, ну кто ее там так, а?! Вроде одна живет, никто не ходит!
И уверенный ответ жены:
– Так можно только саму себя!
Умная женщина, что тут скажешь. И в браке, наверное, уже давно. Небо розовое, все, надо поспать! Серый нудный день, ничего, если я пропущу твое начало?
Детский лепет
– Ну, скажи – агу!
«Кошмар какой-то. Не хочу я говорить – агу!»
– Скажи, ты же вчера говорила!
«Говорила! Я совсем не это хотела сказать, мама! Что-то очень важное! Забывать стала, странно. Вроде до маразма еще далеко. А, вот! Не отпускай папу одного в Сочи на следующий год. Я его люблю больше, чем эта Люда из Ростова».
– Вот умница! Ну давай еще – агу!
«Заклинило родственничков! Как это тяжело – все знать и не уметь говорить! А столько всего рассказать им хочется, столько тайн открыть! Они ведь ничего-ничего не знают! Даже о месте, откуда мы пришли, и куда вернемся – ничего! Так, глупые гипотезы. И о том, что будет, тоже ничего не знают. Как слепые котята!».
– Танечка, братик твой пришел! Саша, скажи что-нибудь сестренке!
– Утю-тю-тю! Мама, а когда Таня будет большая, как я, она тоже умной будет?
«Ну да, приехали! Не волнуйся, братец, уж на «утю-тю-тю» как-нибудь сподоблюсь! В четыре-то года. Неужели моя теория верна? Неужели с возрастом мы все забываем? Становимся все глупее и дальше от истины? Получается, я не уникальна? И даже Сашка знал, но все забыл? Почему так, это несправедливо! Обладать разумом в беспомощном теле, а потом – наоборот. Почему?! Родничок зарастает? Или чем дальше от дома, тем слабее единение с Создателем? Я едва его помню. За что?! Как обидно!».
– Ой, Танечка пописала! Доченька моя!
«Прошу считать это мирным протестом!».
«Посмотри на меня, мама. Ты ведь тоже была такой, ты вспомнишь. Посмотри мне в глаза. Не понимаешь! Мама, послушай, послушай меня сердцем. Не плачь, когда вспоминаешь бабушку, она расстраивается, видя твои слезы. У нее все хорошо. Никогда не отпускай Сашку купаться на речку в деревне. И еще…Так много всего. Ах, да! Не покупай мне розовое платье на выпускной, оно мне совсем не понравится».
– Какие глазки у тебя умные, дочка. Папа, Саша! Смотрите, Танечка улыбается!
«Собрались вокруг, счастливые! Может, я все-таки не забуду? Так хочется принести в эту жизнь что-то по-настоящему важное. Помочь всем-всем-всем! Еще раз улыбнуться, что ли? Реакция у них забавная. Пусть еще счастливыми побудут».
Ножницы
«Никогда не шутите с судьбой. Она намного остроумнее вас».
Кто-то из шутивших.
– История не терпит сослагательного наклонения, юноша, – профессор Шульман, молодой, красивый и уже очень знаменитый, укоризненно смотрел на лохматого студента, – все случилось так, как и должно было случиться. Это было исторически обосновано, так было нужно.
– И смерть Пушкина была нужна? – раздался возмущенный женский голос с задних рядов аудитории.
– Исторически обоснована, – не смутился Шульман, – я верю в справедливость Истории! Дайте мне материалы и время, и я докажу, что дуэль Пушкина с метким французом была неизбежна. Она была неизбежна еще задолго до рождения поэта. И мы должны быть благодарны за это. Мы знаем Александра Сергеевича как гения, но если все же пойти на поводу больной фантазии вон того нестриженного студента, и представить, что никакой дуэли не было? Есть теории?
– Пушкин написал бы еще много гениальных вещей!
– Хорошо, предположим. А вдруг – нет? Могло случиться так, что на почве черной ревности он просто убил свою жену? А потом в его гениальном, непостижимом разуме что-то замкнуло и он спрятал бы тело, снова женился и снова убил? Могло быть такое? Вполне! И знали бы мы его уже ни как Поэта, а как серийного убийцу. Но, к счастью, история этого не допустила. И Гитлер – тоже историческая обоснованная личность! Было бы замечательно, если бы он не существовал. Но ведь вполне возможен вариант, что другой диктатор, появившийся чуть позже, уничтожил бы наш мир. Есть вопросы?
– Вы верите в судьбу?
– Ах, вы приняли мою веру в историческую справедливость за веру в судьбу. Нет, не верю! Судьба, рок – это нечто иллюзорное, размытое. Нет никакой судьбы! Люди, верящие в подобный бред, сами не знают, что такое судьба. Для одних это – слепой жребий, случайность, для других – всеобщая, обреченная предопределенность. Историческая справедливость – это не судьба. Всего лишь развитие. Развитие человечества.
– Мы обязаны это смотреть? Включи ток-шоу!
– Ты глупеешь, сестра! Это же канал «Знание». Лекция профессора Шульмана! Впрочем, сегодня я крайне разочарована.
– Вот и чудесно! Давай сюда пульт!
– Подожди! Ты слышала, что он сказал?
– Девочки, не ссорьтесь! – красивая черноволосая женщина, явно старше и мудрее других сестер, сладко потянулась в огромном кресле, – Мне он тоже сегодня совсем не понравился. Клото, протяни нить, Лахесис, дай мне ножницы.
– Как скажешь, Атропос!
– Ну, вот и все!
– А ведь он мог пойти так далеко, если бы не был таким самоуверенным придурком!
– И не умер завтра в своей постели…
– Историческая справедливость! – хором подвели итог мойры и рассмеялись.
Диссонанс
– Да смотрите же внимательней, наконец! – преподаватель начинал выходить из себя. Вернулся к доске. На четырех магнитах держалась небольшой плакат. На картине был нарисован лес Юрского периода. Пара скромно изображенных динозавров обрывала листья с деревьев. Тираннозавр, выглядывавший из-за большого камня, наблюдал за ними с видом опытного вуайериста.
– А какой это период? – раздался неуверенный вопрос с задних рядов.
– Юрский, – отрезал преподаватель, ткнул указкой в картину, – повторяю вопрос. В десятый раз. За тридцать минут. Что необычного в этой картине? Для особо одаренных студентов последнего курса – что-то необычное изображено на этом шедевре! Есть логическое несоответствие. Чужеродный предмет. Диссонанс! Вас тут двадцать человек и все тупые, ленивые и невнимательные?! Ага, вот рука! Вы! Отвечайте!
Поднялась хрупкая девушка в очках.
– Мне кажется, вон тот папоротник, он из другого периода.
– Идите лесом Юрского периода со своим папоротником! Еще варианты?
Аудитория молчала.
– Может, камень?
– Чем тебе камень-то помешал, ты…студент! Еще?
Слышно было, как о стекло аудитории бьется муха, пытаясь покончить с собой.
Преподаватель сел и начал багроветь. Менял цвет он минуту, не больше, а затем аудиторию потряс рев отчаявшегося человека: – Все вон!!!
Зал опустел. Вернув себе первоначальный оттенок, учитель вздохнул, встал и подошел к доске. Посмотрел на картину. Камень, папоротник, динозавры, деревья. И среди всего этого юрского великолепия – вонзались в доисторическое небо бетонные столбы с натянутыми проводами.
