355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Метелин » Сунг » Текст книги (страница 4)
Сунг
  • Текст добавлен: 7 сентября 2016, 00:03

Текст книги "Сунг"


Автор книги: Олег Метелин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 4
Начало

Ветер, запутавшийся в сухом саксауле, не свистел даже, а визжал как-то особенно противно.

Руслан Давлятов невольно поежился. Этот звук напомнил ему стоматологический кабинет с бор – машиной. А «зубодерку» Руслан ненавидел с детства. В уральском детдоме, где он рос, стояло трофейное немецкое оборудование образца 30-х годов. И гуманнее было отправить ребенка палачу, чем усадить в такое стоматологическое кресло.

Руслан перекатился на метр влево, где рос источник детдомовских воспоминаний, вытащил стреляющий нож разведчика и под корень срубил чертов куст. Визг прекратился. Давлятов огляделся и воткнул срезанный саксаул поодаль от того места, где он рос. После чего вернулся на свою позицию под неодобрительным взглядом своего бессменного зама и друга Борьки, занимавшего позицию рядом.

«Конечно, – подумал он, – лишняя растительность на позициях группы никогда не бывает лишней – маскирует. Но воспоминания детства, пусть даже не особенно радостного, детдомовского – святое, и игнорировать их тоже не стоит».

Давлятов сделал вид, что не заметил неодобрения старшего лейтенанта армии бывшего Советского Союза Бориса Гуршко. Пусть Борька придержит свои замечания при себе: вокруг растет еще немало саксаулов. И вряд ли те, кого ждет в засаде разведывательно-диверсионная группа майора Давлятова, считали с дороги эти кусты. Одним больше – одним меньше…

«Усталость – подумал командир, – удобнее устраиваясь на подстилке, брошенной на подмороженную утренниками землю, – Все устали. Полгода ползаем в этих горах с редкими днями отдыха в заброшенных кишлаках. Меня хотя бы время от времени в Душанбе вызывали, и я видел городскую цивилизацию. Ребята же вообще безвылазно воюют. Когда выйдем, пробью две недели отпуска всех. И махну домой, в Ташкент. К жене…»

Руслан мысленно представил лицо Гульнары, Гули, и улыбнулся в темноте.

«Эдька совсем уже большой, четыре года… Когда я его в последний раз видел? Уже восемь месяцев прошло! Аллах Акбар! Для ребенка это целая вечность. Вернусь, а он меня не узнает…»

Через пару часов истекали сутки, как группа спецназа, не числящаяся ни в одной из армий мира, сидела в засаде на проселочной дороге в приграничной провинции Северного Афганистана.

Знал ли капитан спецназа Руслан Давлятов, окидывая Афган прощальным взглядом весной 1989 года, что снова окажется по ту сторону речки? Вряд ли…

Его рота, обосновавшаяся на базе в небольшом узбекском местечке Чирчик, была твердо убеждена: в обозримом будущем воевать больше не придется. Однако детонирующий шнур карабахского конфликта переполз в остальные южные республики Союза.

Сначала рвануло в киргизском Оше. Затем полыхнуло в Баку, Тбилиси, Душанбе. Складывалось впечатление, что этот кровавый фейерверк загорался по команде от одной спички, по одному сценарию и на одни и те же деньги. Те самые, зеленые, с президентами в овале…

Помотавшись по «горячим точкам» разваливающегося Союза, в середине 1992 года Руслан вернулся в Узбекистан. Бездомный, как большинство служивых в родном Отечестве, он имел в Чирчике только комнату в офицерском общежитии. Там дожидалась мужа из командировок Гульнара, там же родился Эдька…

Не успел Давлятов как следует смыть с себя молдавский чернозем непризнанного, но гордого Приднестровья, как его вызвал командир части.

– Капитан, – полковник с эмблемами ВДВ государства, которого не существовало более полугода, был краток, – у тебя два выхода: писать рапорт на увольнение, поскольку СССР больше нет, или начинать службу в независимой республике Узбекистан. Я лично тебе предлагаю второе. Поскольку считаю, что эта катавасия с суверенитетами скоро кончится, в Москве разберутся, что к чему…

Полковник заметил скептическую усмешку подчиненного и осекся.

– Сергеич, – не убирая кривой улыбки с лица, произнес Давлятов, – я тебе скажу прямо – как офицер офицеру… Ты же с нами за последние три года, как Афган кончился, везде поездил, – неужели не понял, что это конец?! Что после этих потоков крови нам, как минимум, лет десять придется в себя приходить. И народы еще не скоро отвыкнут друг на друга смотреть через прицел автомата!..

Полковник промолчал, не обращая внимания на вольность подчиненного. Потом махнул рукой, приглашая присесть за стол. Вытащил из сейфа початую бутылку коньяку, плеснул в рюмки…

… – Какую страну просрали! – произнес он и проглотил коньяк.

Руслан молча выпил свой бокал.

– В общем, хватит политики, – прокашлялся командир, – Если согласен служить дальше, держи документы. Тебя ждут в Ташкенте, там все и объяснят. Но я тебе заявляю ответственно: уволиться не дам! У офицера спецназа только два пути – служить государству или незаконным вооруженным формированиям. А я не желаю рассматривать тебя через прицел автомата, Давлятов! Понял?! Иди!

В Ташкенте Давлятов получил предложение: сформировать мобильное подразделение спецназа из числа бывших и действующих офицеров ГРУ ГШ[6]6
  ГРУ ГШ – Главное разведывательное управление Генерального штаба Министерства обороны.


[Закрыть]
, оставшихся в Средней Азии после развала СССР.

Он не долго думал. Действительно, выбор был невелик. Что, как не воевать умел двадцатишестилетний «рекс», после детского дома попавший сразу в ТашВОКУ[7]7
  ТашВОКУ – Ташкентское высшее общевойсковое командное училище.


[Закрыть]
? И Среднюю Азию он знал лучше, чем Россию, где его никто не ждал. Поэтому ехать на север, в неизвестность, Давлятов не желал. Как, впрочем, и торговать фруктами на ташкентском базаре…

В ответ Руслан выдвинул встречное условие: он будет формировать группу из своих, проверенных людей. И чтобы отсутствовала мелочная опека со стороны вышестоящего начальства.

Условия были признаны безоговорочно.

Группа со штатом из двух десятков человек официально подчинялась непосредственно министру обороны республики. На самом деле она признавала только своего командира – Руслана, среднего роста парня с тихим голосом и холодными голубыми глазами.

Руслан потратил немало времени, сил и казенных денег, чтобы собрать свой отряд в том составе, в котором хотел его видеть. Как выяснилось, сделать это было совсем не просто. После развала Союза бывшие спецназовцы разбрелись по просторам некогда единой страны и занимались поиском хлеба насущного в меру своих интеллектуальных способностей и испорченности.

Свою «правую руку» – Бориса Гуршко, бывшего старшего лейтенанта Советской Армии в миру и командира взвода спецназа ГРУ ГШ – для посвященных, Руслан отыскал в бандитской группировке на Урале. Два он дня потратил на уговоры, чтобы Гуршко бросил кровавое ремесло («А разве то, чем мы занимались, не „кровавое“! – орал Борька в пылу спора после выпитых ими бутылок водки.)

Дискуссия тогда прервалась самым неожиданным образом: на съемную квартиру Борьки ввалились «братки» из его «бригады» и начали выяснять «что за козел тут понты наводит». Пришлось Руслану ломать кадык одному, второму – загонять переносицу в мозг, третьего пристрелил Борька из своего «макарова», опередив противника на долю секунды.

После того выстрела у Гуршко обратной дороги не было.

Неделю потратили, чтобы оторваться от погони «бригады». Среди них оказались крепкие ребята не без опыта наружного наблюдения. Видимо, не одни «рексы» после развала великой страны нашли пропитание в вольных дружинах. Они надежно сели на «хвост», «обрубить» который получилось не сразу.

Добравшись до Первопрестольной, Руслан было решил, что от погони они оторвались. Но на Каширском шоссе их попытались сбросить с трассы. Тяжелый «ЗиЛ» раз за разом делал неуклюжие попытки выдавить их «шестерку» на обочину. Но заставить Гушко дать по тормозам было не так просто. Болван в грузовике не знал, какую школу вождения получил русоволосый крепыш в бандитской куртке – «косухе» за рулем «жигулей». В итоге после очередной попытки прижать «легковушку» к обочине грузовик сам вписался в бордюр шоссе…

Когда посрамленный «зилок» остался далеко позади, Руслан и Борис вздохнули облегченно. Но тайм – аут длился всего десяток минут, за которые ребята успели выкурить по сигарете и перекинуться парой ничего не значащих слов. Следующим «номером программы» оказалась раздолбанная «копейка» с мощным форсированным мотором.

«Жигули» первой модели ловко обогнали «шестерку» по соседней полосе, и тонированное стекло на задней двери недвусмысленно опустилось. Борька не стал дожидаться, когда оттуда вылезет ствол, и финтом руля сумел увернуться от автоматной очереди.

– За «кольцевую»! – чуть громче, чем всегда, проговорил Давлятов, что означало у него крайнюю степень возбуждения, – уходи за город! Мы Москву не знаем! Здесь нас в угол загонят!

– Не учи отца… – проворчал сквозь зубы Гуршко.

Тем не менее, улучив момент, в нарушение всех правил, он круто пересек соседнюю и встречную полосы и погнал машину в обратную сторону. При этом едва не столкнулся с каким-то фраером на вишневой «тойоте», который начал возмущенно гудеть и мигать фарами.

– Куда сейчас? – проговорил Руслан.

– На юго-запад, – ответил Борис, – Там, по Киевскому шоссе, под Наро-Фоминском, есть приличное местечко для засады. Я те места знаю, выезжали как-то с братвой…

– Ты что, войну в Москве решил организовать?

– Войнушку. Но не в Москве, а под Москвой. Знаешь, как в песне поется: «В белоснежных поля-я-ях под Москво-ой…»

Тут Борис кинул взгляд на лицо своего бывшего (или уже снова нынешнего?) командира и понял, что тот к шуткам не расположен. У Гуршко же, наоборот, перед боем возникало игривое настроение. С таким настроением девчонок нужно идти «снимать», а не супостата валить…

– Мы от них просто так не оторвемся, – произнес он уже серьезно, – Я их знаю, у этих ребят «подвязки» и в Москве имеются. А у нас и деньги кончаются, и документы нужны новые. Я не исключаю, что у моих бывших друзей есть кенты в ментовке. Может, мы уже в розыске, и на всех вокзалах и аэропортах нас уже ждут. Надо «ксивы» менять. А на «базе» все есть: бланки паспортов, оружие, «бабки»… И оторваться нам нужно окончательно – всех положить, иначе из-под Москвы нам выбраться не дадут.

– Ладно, – пробурчал Руслан, – А ля герр ком а ля герр…

…Их «шестерка» шла по заснеженной колее в подмосковном лесу до тех пор, пока не забуксовала.

– Все! – хлопнул по рулю ладонями Гуршко, – Дальше пехом.

Лесная дорога должна вывела их на заброшенную «заимку» лесничества. Мало кто знал, что покосившаяся изба спившегося и умершего два года назад лесника превращена в базу преступной группировки, тогда еще только начинавшей осваивать Москву.

Погреб избы был расширен, укреплен и обшит новыми досками. В двух его помещениях стояли двухъярусные кровати, газовая плита с баллоном, электрогенератор, мощные отопительные тэны. На столе в уголке чернели пластмассой телевизор и видео, рядом примостился холодильник. Замаскированный ларь в завалившемся сарае представлял собой склад продуктов…

Словом, это был прекрасный схрон для бригады боевиков, засланных «поработать» в столицу.

Руслан подключил холодильник к запущенному генератору, сложил туда принесенные из сарая консервы и полуфабрикаты. Повернулся к Борису:

– Ты что-то говорил про оружие…

– Какой вопрос! – Гуршко взялся за один край двухъярусной койки – Помоги-ка отодвинуть. Под ней люк должен быть. Оружие – в нижнем тайнике.

Однако как они не пыжились, оторвать от пола кровать не удалось.

– Привинтили… – Борис присел перед ножками и озадаченно почесал затылок. – При мне такого не было.

– Может, и тайник перенесли – озабоченно проговорил Руслан, присаживаясь рядом.

Было отчего озаботиться: при себе спецназовцы имели по «макарову».с восемью патронами на двоих. Столько осталось от четырех обойм после ожесточенной перестрелки под Пермью, где «бригада» попыталась всерьез остановить прорывавшихся «спецов» Тогда на месте боя осталось пять трупов противника, сожженный БМВ (именуемый бандитами «боевой машиной вымогателей») и брошенный Русланом ненужный АКСу с двумя отстрелянными магазинами.

Сейчас об том бое напоминала рана на левом предплечье у Давлятова (хорошо, что еще пуля прошла по касательной), да ободранная осколком бандитской гранаты ляжка Гуршко.

Бандиты оказались ребятами настырными. И нападение в Москве после, казалось бы, сокрушительного их разгрома под Пермью, это только подтвердило. А с упертыми хлопцами следует разговаривать всерьез, раз и навсегда.

Перед поездкой в подмосковный лес, Борис заехал на явку бандитов в Наро-Фоминске. Там его знали в лицо, и не могли не предупредить группу преследования о появлении «предателя движения». Более того, в присутствии хозяина явочной квартиры Гуршко «ненароком проговорился» о заимке. Теперь не нужно было ходить к гадалке, чтобы понять: к заброшенной избушке должны явиться гости. Это и нужно было «рэксам», решившим всерьез «струбить хвосты».

Встречать вооруженных до зубов профессионалов (бандиты давно поняли, что имеют дело не с любителями, и лохов не пришлют) с четырьмя патронами на хлопушку ПМ, было более чем несерьезно. Надежду внушал оставленный тайник с оружием на заимке. Но сейчас выяснилось, что добраться до него было не так просто. Близок локоток, да не укусишь…

Борис откинул в сторону матрас и посмотрел на пол сквозь сетку:

– Люк вижу, – повернул он лицо в сторону Давлятова. – Ножки одного края кровати как раз к нему привинчены. Так… Рама проварена, кровать не разберешь. Вот суки, наверняка они придумали потайной рычаг, чтобы быстро люк открывать. Но мы его до морковкиного заговенья искать будем!

Гуршко плюнул на пол.

– Будем ломать кровать и отворачивать ножки от пола, – предложил – нет, приказал Давлятов, – Другого выхода все равно нет. Инструменты здесь какие-нибудь есть?

– А хер его знает! – ответил Борька, – Будем двигаться в двух направлениях: я порыскаю здесь, а ты двигай к машине, возьми набор с ключами. До «жигулей» с километр будет. Быстро обернешься.

…Басистые голоса джиповских движков донеслись до уха Руслана в тот момент, когда он, сорвав вместе с Гуршко крышку люка, выбрался на свежий воздух передохнуть и облегчиться.

«Быстро нарисовались, хрен сотрешь, – подумал он, – По звуку они еще на опушке. Или только в лес свернули – это полтора километра».

…Когда два «джипа» – громоздкий «ландкрузер» и более верткий «мицубиси» показались из-за покрытых инеем деревьев на лесной дороге, на чердаке уже стоял ротный пулемет ПКМ, уставившись в окно своим тонким рыльцем. А Гуршко орал, просунув голову в проем люка чердака:

– Русик, … твою мать! Патроны, давай патроны!!!

В это время Руслан, запарено дыша и матерясь, выволакивал из тесного люка коробки с лентами. Нужно их еще заправить в приемник пулемета, а джипы – вот они…

Борис физически начал чувствовать течение времени. Горячая кровь на висках принялась отсчитывать секунды.

Машины уже на поляне.

Сейчас оттуда ломанутся эти уроды и начнут палить из автоматов в дверь,

в окна, по чердаку…

По этому чердаку.

И ничего уже не сделаешь.

Не успеешь сделать…

Гуршко выдернул из-за брюк пистолет и прыгнул с чердака вниз, на покоробившийся пол сторожки.

Бросился к двери.

Он уже изготовился стрелять по выскакивающим из машин людям: (четыре выстрела – четыре трупа – это остановит остальных, а в это время Рус подтащит патроны), но остановился.

«Прекрасно, уроды…»

Наученные горьким опытом предыдущего общения с двумя парнями, которые явно знали военное искусство лучше их, боевики не стали подъезжать на машинах прямо к дому. «Джипы» были оставлены под деревьями. И десять вооруженных людей короткими перебежками медленно, но неумолимо начали брать в полукольцо сторожку.

Борис не мог не оценить грамотность действий врага. «На уровне пехотного взвода» – саркастически он поправил самого себя при этом.

Гуршко радовался: боевики подарили им пару минут. Только бы они не начали стрелять по чердаку, тогда к установленному пулемету будет не подобраться.

– Рус, ты где? – шепотом окликнул он своего командира.

– Где-где… На самом дне, – донеслось до Гуршко с чердака. – За пулеметом. Ты хватай «муху»[8]8
  «Муха» – одноразовый ручной гранатомет РПГ–18.


[Закрыть]
и бей по джипам. «Граники»[9]9
  «Граник» (на армейском жаргоне) – гранатомет любого типа.


[Закрыть]
я тоже вытащил, на полу у входа лежат…

Последнюю свою фразу Давлятов заглушил пристрелочной очередью из пулемета.

Дальше пошла привычная работа: Руслан прицельным огнем расшвырял по поляне залегших боевиков и начал методично отстреливать чернеющие на белом снегу фигурки.

«Даже зимний камуфляж не додумались взять, рейнджеры сраные…» – подумал майор спецназа между очередями.

Те бандиты, кому удалось отползти за деревьям, попытались было «возбухнуть»: два автомата дружно ударили по чердаку. Однако сразу в проем не попали, изрешетили доски по обе стороны слухового окна.

В ответ Руслан не прекратил стрельбу. Щелчков близких пуль он уже давно разучился бояться. Майор просто приподнял ствол чуть выше, и автоматчики уткнулись носами в сугроб, чтобы не заработать по куску свинца в цельнометаллической оболочке.

И тут вспух взрыв на краю поляны.

Это добравшийся до РПГ Гуршко спалил «лендровер».

Залегшие под пулеметным огнем люди вскочили, заметались.

Руслан повел пулеметом справа налево, потом обратно…

Фигурки переломились пополам и упали.

Борис с тыла обогнул сторожку, спрятался за полуразвалившимся сараем и новым выстрелом из очередной «мухи» зажег «мицубиси». До этого момента джип панически дергался, пытаясь развернуться между огромным кустом и пылающим «лендровером» Видимо, оставшиеся в живых бандиты решили уйти с поля боя, который сложился для них так нескладно.

Их метания прекратил мощный взрыв бензобака, куда угодил реактивный снаряд.

Задняя подвеска джипа со свистом метеорита пронеслась над поляной и с треском врезалась в березу. Борис пригнулся и с прищуром проводил до земли плавно падавшую крышу автомобиля.

«Е-мое… – подумал он, – Сколько ж я тысяч баксов за три минуты спалил!. Мне и Русику на всю жизнь бы хватило…»

Окончание операции «Избиение младенцев в русском лесу» провозгласила длиннющая очередь из пулемета: Руслан от избытка чувств прочесал свинцом всю опушку. В голубое высокое небо, сквозь голые ветви берез, с которых осыпалось белое кружево инея, поднимались два столба черного дыма от горевших машин. Теперь только они, да чернеющие перед избой трупы портили вновь воцарившуюся зимнюю сказку.

…Бланки паспортов, нужные печати и пять тысяч долларов США чуть позже нашлись во все том же схроне. И спустя двое суток «ингуш Иса Хаушев», он же татарин Руслан Давлятов, и «белорус Илья Мазуркевич» – с украинцем Борисом Гуршко в одном лице, спускались по трапу самолета в солнечном Ташкенте.

Глава 5
«Дух», золото и спецназ

– Командир… – донеслось до Руслана из темноты афганского приграничья спустя более чем год после описанных выше событий, – Шовкат сигнал подает – едут…

Сержанта Шовката, узбека из Самарканда, который сейчас сидел в «секрете» в двухстах метрах от основного места засады, Руслан вытащил из бухарской тюрьмы.

В тюрягу бывший командир отделения и кавалер ордена Красной Звезды угодил за «нанесение побоев средней степени тяжести». За то, что тот отлупил в кабаке «возникнувшего чувака». И надо было такому случиться, что «чувак» сей оказался племянником председателя райисполкома…

В итоге пришлось Давлятову «напрягать» свое непосредственное начальство, которое подмазало начальника «зоны» и тот организовал «нужному человеку» побег…

И теперь в стылой афганской ночи апреля 1994 года Шовкат в составе группы Давлятова ждал караван.

Подобные караваны с оружием, боеприпасами и медикаментами, во время афганской войны нынешний майор узбекской армии со своими ребятами брал не один десяток раз. Но этот был не простой, а «золотой». В прямом и переносном смысле этого слова.

На трех армейских «уазиках», доставшихся «духам» после вывода «шурави» из Афгана, от границы в сторону Тулукана ехали ящик с тридцатью килограммами золотого песка и влиятельным полевым командиром со свитой в придачу.

Золото было намыто афганскими старателями в пограничной речке Пяндж. И теперь следовало в глубинные районы страны, чтобы надежно улечься в темном, но сухом подвале дома, расположенного на высокогорном плато. Дом принадлежал Нурулло – командиру отряда «духов», что контролировал участок таджикско-афганской границы.

Давлятов получил информацию о планах Нурулло за месяц до событий.

– Откуда у тебя такие сведения! – обычно выдержанный генерал Русаков, некогда служивший в том же ведомстве, что и Давлятов, а сейчас ставший замминистра обороны «по деликатным вопросам» в Ташкенте, возбужденно привстал со своего кресла.

Руслан уклончиво пожал плечами:

– Через информаторов, оставшихся в афганском приграничье.

По неписаным правилам оперативной работы, раскрывать своих агентов не полагалось даже непосредственному начальству. Генерал прекрасно знал правила этой игры, поэтому не стал уточнять свой вопрос. Только спросил:

– Этим сведениям можно верить, ты проверял?

Майор многозначительно опустил вниз подборок: что за вопрос?

Генерал и сам понял неуместность последней фразы. Давлятова он знал еще с тех пор, когда тот после училища молодым лейтенантом попал в Афганистан и начал командовать группой роты спецназа. За это время Давлятов не разу не ходил на доклад к начальству с непроверенными сведениями.

– Присядь, – генерал махнул рукой на стулья у стены.

Другой он потянулся к аппарату прямой связи с представителями таджикского военного командования.

С 1992-го года, на который выпал пик гражданской войны в Таджикистане, военные обеих республик помогали друг другу в борьбе с «исламскими демократами». Позже их стали звать ваххабитами – «вовчиками». Генералы армий среднеазиатских республик в глубине души верили, что парад суверенитетов – дело временное, и рано или поздно они вновь окажутся под едиными знаменами. А враг и теперь у них был один, знакомый еще с войны в Афганистане. Его клоны появились на этой стороне Сырдарьи и Пянджа и, снабженные агрессивной идеологией ваххабизма, они были еще более опасны…

Весь юг республики был залит кровью: «вовчики» воевали с «юрчиками», кулябцы с гармцами и курганцами, русские пограничники – с афганскими «духами», сосед с соседом, а российская 201-я дивизия вместе с самым северным кланом – Ленинабадским, демонстративно изображали нейтралитет. Хотя на самом деле, конечно, это было не так.

В те тяжелые дни ВВС Узбекистана наладили воздушный мост с Кулябом, помогая разгрому врага. И это был только один из видов военной помощи.

…Тонкие лучи заклеенных фар «уазиков» скользнули по дороге.

Руслан Давлятов плавным движением большого пальца сдернул переводчик огня АКМСа на стрельбу очередями. Повернулся в сторону Бориса:

– Давай сигнал.

Гуршко тут же трижды мигнул зеленым лучом фонарика. Руслан, в свою очередь, приказал изготовиться отсекающей группе. Она должна были уничтожить замыкающий УАЗ с охраной…

За десять лет войны в Афганистане с шурави, когда он, скромный школьный учитель, превратился в воина джихада, Нурулло разучился доверять кому бы то ни было. Иногда, правда, он с удивлением оглядывался назад и с горькой насмешкой вспоминал о себе прежнем.

«Неужели это был я?»? – с горькой усмешкой говорил он себе и тут же гнал от себя эти мысли.

Обстановка вокруг не позволяла расслабляться. Выжить в банке со скорпионами может только скорпион. Вот и сейчас Нурулло искоса поглядывал на своего брата по джихаду Мусу. Можно было ждать чего угодно от этого потомка черкесов-язычников, сбежавших от гяуров белого царя в далекие арабские пески и принявшего потом веру тех, кто взял его под свое крыло.

Нет, Муса, храбрый воин на пути джихада, на предательство не пойдет, но за золото отдаст джинну душу. Для него эта война – совсем не такая, как для Нурулло. Здесь наемник помогает своему гордому, но обедневшему клану в Арабии поправить материальное положение.

Нурулло не имел ничего против этого благородного желания. Ведь издавна война считалась не только тропой доблести, но и дорогой к благосостоянию. За то время, что они вместе воюют против «зеленых фуражек» и продавшихся кяфирам таджиков, Нурулло и ставленник арабов не раз наполняли долларами хурджуны, и никогда не ссорились в дележке добычи.

…Но те деньги были за героин.

В длинной цепочке от сбора мака, переработки опия в сильный растительный наркотик (пусть подохнут неверные от его очищающего действия!), до переправки его через Пяндж и продажи оптовикам, им доставалось не так уж и много. За год, в течении которого он отвечал на «героиновую тропу» на этом участке границы, Нурулло сумел заработать всего лишь 10 тысяч долларов. И когда через его руки и руки его людей прошли сотни килограмм только героина! А сколько прошло чарса[10]10
  Чарс – опиум, гашиш.


[Закрыть]
, Нурулло даже забыл…

Хлопотное дело, с другими делиться, а своим людям объяснять, почему они рискуют за чужой навар своими шкурами. За последние два месяца только убитыми пятерых потеряли, сопровождая через границу курьеров с товаром.

Эти шайтаны – «зеленые фуражки» вместе с кяфирами из русской 201-й дивизии как будто мысли читают: ставят свои секреты как раз напротив места прохода групп, накрывают огнем артиллерии. Или опять в отряде завелся кяфировский шпион? Значит, надо снова проводить чистку. Наказание Сафара не всем пошло впрок…

Нурулло вспомнил перекошенное лицо и дикий крик Сафара, когда лично лил ему в пах раскаленное масло. А как тот извивался на колу! И все зря!

Нурулло вздохнул и подумал, что на кол надо бы посадить самого Мусу, что служил в отряде начальником контрразведки – не работает как надо, сын ишака!

Да, профессия контрабандиста всегда связана с риском. Это Нурулло понимал и принимал. Но для себя давно решил, что любой риск должен быть оправдан. И подкреплен материально.

Убедительное подтверждение этому бывший школьный учитель получил после победы над Наджибуллой в 1992 году. Тогда объединенные отряды моджахедов заняли Кабул и, казалось бы, война закончилась. Но после того, как стихли первые восторги, вдруг выяснилось, что к этой победе все пришли с разной поклажей. Кто-то с автоматом и в одном рваном чопане, кто-то – с миллионами долларов в швейцарских банках.

Нет, Нурулло не был фанатиком, которого не интересовали деньги. На войне он старался не упускать, что само шло ему в руки. Но безоглядная жадность иных вождей неприятно поразила его и заставила задуматься.

И когда в начале 1993 года его отряд поставили на границу с Таджикистаном охранять одну из дорог наркотрафика, Нурулло твердо решил сделать состояние. Однако героиновые деньги приносили не такой доход, как хотелось бы. Другое дело – золото…

Когда Чумазый Рахматулло притащил первый самородок, командир лично расцеловал старателя. Ведь золото в зоне ответственности отряда отродясь не водилось. Ходивший в вечных неудачниках Чумазый намывал столько, что хватало только на плошку плова без мяса для его многочисленной семьи. А тут такая удача!

Нурулло на радостях не только сформировал бригаду старателей, но и назначил Чумазого старшим. За честность и ум.

Мог ведь спрятать самородок, но вместо этого принес хозяину! Кроме того, все ближайшие скупки приграничья контролировались им. И всегда нашлись бы люди, что донесли хозяину о появлении в его зоне крупного самородка. А он за такую провинность живьем шкуру содрал бы с несчастного. Об этом Рахматулло не мог не знать и не стал рисковать жизнью ради обманчивого желтого блеска. Такой поступок давался далеко не многим…

И потекло золото! Не жирным, но стабильным ручейком.

Как только забил этот ручеек, почувствовал Нурулло, что изменились их отношения с Мусой. Завидовать он начал командиру. Тот же, в свою очередь, приложил все усилия, чтобы знать обо всех шагах своего алчного помощника…

И вот верный человек доложил, что накануне отправки очередной партии груза телохранитель Мусы имел встречу с гонцом из Тулукана. О чем они говорили, человечек не знал, и это еще больше насторожило командира. Хотя ставленник арабов по роду своих занятий должен был встречаться с тайными гонцами, но… интуицию не обманешь. Интуицию, которая развилась за десять лет войны и необыкновенно обострилась с тех пор, как нашли золото.

…Его золото, которое Нурулло ни намерен не отдавать никому. В нем его будущее и будущее детей. Полевой командир не хотел признаваться даже самому себе во сне, что ему надоело воевать. И в глубине души он видел себя радушным хозяином на вилле где-нибудь на океанском побережье, подальше от этих гор. Нурулло не разу не был на море, но океанские пейзажи с американских видеокассет глубоко запали в душу. И теперь этот сын шакала хочет разрушить его мечту?

В том, что Муса договаривался о засаде с земляками – арабами из тулуканского лагеря по подготовке моджахеддинов, Нурулло почти не сомневался. И чем больше думал об этом, тем меньше находил аргументов против этого…

Именно поэтому он и взял с собой в поездку своего телохранителя Мухаммеддина. Тот был из русских солдат, звался некогда Николаем, и был захвачен моджахедами еще в 1984 году. Тогда Нурулло выкупил пленного у воинов соседнего отряда, намеревавшихся расстрелять русского, приблизил к себе. И Николай, приняв ислам, стал Мухаммеддином и преданным телохранителем.

Сейчас он сейчас сидел на заднем сиденье сразу за водителем «уазика». Около правой противоположной дверцы устроился сам Нурулло. Между ними посадили Мусу.

… – В чем дело? – оказавшись зажатым между широкими плечами хозяина и его нукера, недовольно спросил он. – Я мог поехать в первой машине, вместе с охраной.

– Не будь глупцом! – заявил ему ответ Нур, – Или ты не знаешь, что в случае засады первой погибает как раз первая машина. А ты слишком ценный человек, Муса, чтобы просто так погибнуть!

Черкес скрипнул зубами и смирился.

Этот скрип еще больше убедил Нурулло, что его помощник замыслил что-то неладное. Однако он сделал так, чтобы в случае засады продажный сын саудовского верблюда не смог уйти без возмездия.

Для этого у Мухаммеддина приготовлен взведенный «стечкин». А если и здесь произойдет промашка, то приемный сын арабов все равно не избежит возмездия: в «уазике» рядом с водителем сидит младший брат Нурулло, Зухроб. Он известен умением без промаха стрелять в темноте на любой звук.

Не зря Нурулло славится искусством предугадывать случайности…

…Головная машина, на секунду вспыхнув красными «стопарями», вдруг остановилась. Водитель второго «уазика», в которой ехал Нурулло, тоже мгновенно нажал на тормоза.

Полевой командир, качнувшись в такт рессорам, одной рукой сжал лежащий на коленях автомат. Второй он нащупал на поясе под «пакистанкой» рукоять дорогого пистолета «глок»[11]11
  «Глок» – новая модель облегченного скорострельного американского пистолета для спецподразделений. Обладает высокой точностью попадания. Корпус его изготовлен из особо прочного пластика.


[Закрыть]
и быстро взглянул на Мухамеддина:

– Почему встали?

Тот в ответ лишь пожал плечами: «Почем я знаю?»

Зухроб, не дожидаясь приказа старшего брата, схватился за «уоки-токи»:

– Эй, Парвани! – вызвал он первую машину, – Что там у вас?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю