Текст книги "Московский лабиринт"

Автор книги: Олег Кулагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 2

За окном солнце уже было в зените. Я сидела в столовой. Налила стакан апельсинового сока и, отпивая маленькими глоточками, разглядывала облака. Обожаю апельсины. С детства. Наверное, потому, что в детстве их ела не слишком часто. Родителям редко удавалось баловать нас с братом. Обычные апельсины – почти экзотика, если приходится жить на зарплату инженера и преподавателя.

Чем в те времена занимался Чингиз? Наверное, только начинал свой бизнес. И у него не было ни этого дома, ни всего остального… «Глубины» в тогдашней многолюдной Москве тоже ещё не было. Слепень преподавал философию в универе. А Карпенко честно служил Родине…

Господи, почему теперь всё именно так? Неужели мы были обречены пройти через это?

Есть одно древнее выражение: «У истории нет сослагательного наклонения». Мне оно всегда казалось глупостью. Или пустым самооправданием. Чтобы, не трепыхаясь, не задумываясь, покорным бревном плыть по течению.

Должны, обязательно должны быть критические моменты, когда всё зависит только от человеческой воли. От мужества или трусости.

Но если все наши «развилки» давно исчерпаны?… Тогда, действительно, ничего не изменишь. И фраза Алана о «бессмысленных судорогах» – жестокая правда. Как бы ни верили Артём и Чингиз в свои чудо-генераторы…

Совсем у меня испортилось настроение. И даже яркое солнце не меняет его в лучшую сторону. Слишком уж долго доктор Грэй решает мою судьбу. А если Иван прав насчет меня? Если я и в самом деле орудие в чужих руках? Как они со мной поступят? Можно это вылечить? Или дешевле и проще по-тихому прикончить?

Я опять налила сока и посмотрела стакан на просвет. Казалось, он был наполнен концентрированными солнечными лучами. Вдохнула аромат. Говорят, что собаки терпеть не могут запаха цитрусовых. Наверное, человеческий нос слишком сильно отличается от собачьего.

Прислушалась. Нет, никто не идёт. Что, если они решат от меня избавиться? У Ивана давно руки чешутся. Добрый доктор Грэй скажет: «Тебя надо лечить, Таня». И сделает небольшую инъекцию – всего-то делов.

Артём был бы против. Только кто его станет спрашивать. А Чингиз… Чингиз устроит мне трогательную, уютную могилку на элитном кладбище.

Попробовать сбежать, пока не поздно? Жить-то хочется… Хочется щуриться от яркого, не приглушенного бронестеклом солнца, пить апельсиновый сок или даже обыкновенную воду из водопровода… Я прислонилась лбом к стеклу. Ветерок все так же шевелил листву на липах. Ему было плевать на мои сомнения. И воробьям, чирикавшим возле лужи, – тоже плевать.

Жить – это так естественно. Даже травинка, пробившаяся через трещину в асфальте, цепляется за своё существование… А человек? Разве он намного сильнее травинки?

Вот только если Иван прав, если я действительно кукла в чужих руках… Значит, мою жизнь у меня уже отняли. А то, что оставили… Нет, этого мне не жалко. Яд или пуля в сердце… Пускай… Пускай всё кончится. Лишь бы поскорее…

Шаги за спиной. Вздрагиваю и оборачиваюсь. В дверях столовой – Грэй. Внимательные глаза прищурены, но он не улыбается. Он серьезен.

– Пойдём, Таня. Ты кое-что должна узнать.

Плотный и высокий, надёжный, словно скала… Наверное, он умеет убивать не только с помощью шприца. Грэй отступает, пропуская меня вперёд.

В гостиной никого нет. Они уверены, что я не буду сопротивляться? Да, я смогу, я должна… И никакие закачанные в мои мозги гигабайты не заставят меня…

– Ты не волнуйся, Таня…

А может, они просто не сомневаются в способностях доктора? Или уже подстраховались и дали мне что-нибудь сильнодействующее? В том стакане с водой… Или даже апельсиновый сок… В «Глубине» я всегда его заказывала. Об этом они должны были знать. Так что пакеты с соком молено было подготовить заранее.

Я останавливаюсь посреди комнаты. Грэй легонько касается моего плеча. Нет, не хочу никуда идти. Собственный голос кажется чужим и безжизненным:

– Не надо спускаться в подвал… Лучше здесь. Я хочу видеть солнце. До конца…

– Что? – непонимающе бормочет Грэй. Хмыкает и легонько подталкивает меня к лестнице. – Позагорать ещё успеешь. А сейчас идем наверх.

* * *

Чингиз и Иван дожидались в удобных креслах.

– Садись, – сказал мне доктор, кивая на тот же кожаный диван.

Я попыталась прочесть хоть что-то в глазах блондина и бритоголового. Но не смогла.

– Тут некоторые из нас возражали, – вздохнул Грэй. – Но я считаю, что ты тоже имеешь право знать. Тем более, что новости разные. Есть хорошие, есть не очень…

Он раскрыл экран ноутбука и бесстрастным тоном начал:

– «Результаты обследования Татьяны Гольцовой. Имеется ряд явных признаков психопрограммирования, в частности чётко локализованные зоны аномальной мозговой активности. Кроме того – провалы в памяти и лёгкая неадекватность восприятия…»

Я напряглась, но «Айболит» не собирался выдерживать драматическую паузу.

– «Однако с большой долей вероятности можно утверждать, что явления носят остаточный характер. Ориентировочный прогноз благоприятен. В течение ближайших недель – угасание аномальных реакций и полное восстановление исходного психотипа».

– То есть… – выдавила я.

– То есть у тебя хорошие шансы на выздоровление, – ободряюще кивнул Грэй. – Мой текущий диагноз – «Практически нормальна».

– С какой долей вероятности? – поинтересовался Иван.

– Семьдесят один и три десятых процента… У некоторых, заведомо не подвергавшихся спецобработке людей бывает и меньше. Например, у любителей телесериалов – редко выше пятидесяти пяти процентов, А у одного фаната «DOOM» вообще было всего тридцать пять.

– Она убила двоих наших, – напомнил Иван. – Это, по-твоему, адекватное поведение?

– Я не пытаюсь упрощать ситуацию, – сухо заметил Грэй. – Я только констатирую факты. – Он коснулся клавиатуры ноутбука и посмотрел на меня долгим взглядом: – Человеческие возможности не так малы, как некоторым кажется. Если психотип сохраняется – любые воздействия не имеют фатального характера.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Чингиз.

– Есть ещё кой-какие результаты.

Грэй встал, отодвинул столик на середину комнаты и развернул экран ноутбука так, чтобы всем было видно.

– Снимок с микроскопа. Образец крови Татьяны… Здесь лимфоциты. А вот это… Бактерия. Модифицированная.

– Меня чем-то заразили? – пробормотала я.

– Можно и так сказать, – он добавил увеличение. – Видите? В центре бактерии – чёткая структура. Это не органеллы… Одна из американских разработок. Самовоспроизводящийся наночип.

– Ого… – вырвалось у Ивана.

– Ты… Откуда ты знаешь? – передёрнула я плечами.

– Знаю, – вздохнул доктор. – Только я не думал, что их уже применяют. Кажется, Карпенко называл это имплантацией?

– Он… Он говорил, что немногие способны пройти через это…

Грэй отвел взгляд.

– А ты, выходит, смогла… – заметил Иван со странной улыбкой. И я вдруг почувствовала, что ему меня по-настоящему жаль. Впервые за всё время.

– Чем это грозит? – спросил Чингиз.

– Трудно сказать. Наблюдаются эпизоды изменённого сознания. В подвале у Слепня. И последний… эпизод.

– Выходит, сейчас внутри девочки – что-то вроде бомбы с часовым механизмом? – нахмурился Король. – И когда эта бомба взорвётся – никто не знает.

– С отдельного наночипа скачать информацию невозможно. Бактерии должны накапливаться в мозгу. Человеческий мозг – необходимый элемент процесса. Только тогда срабатывают заложенные программы.

– Уже сработали, – уточнил майор. – Дьюк и его напарник мертвы. И это – объективная истина, которая нам дана в ощущениях.

– «Матрицу» цитируешь? – мрачно переспросил Чингиз, глядя куда-то в пространство.

Иван обернулся и посмотрел на него с удивлением. Наверное, это не из «Матрицы»… Впрочем, мне сейчас всё равно. Пускай бы он даже генерала Гусакова цитировал. Мне по-настоящему паршиво, и голоса доходят, как через пелену…

– …И все-таки нельзя как-нибудь считать эту программу?

– Только если удастся добраться до скопления бактерий. А без оперативного вмешательства это невозможно.

– Хотите вскрыть мне черепную коробку? – Я криво усмехнулась: – Лучше пристрелите.

Наверное, усмешка вышла совсем жалкой, потому что Грэй замолчал, глядя куда-то в пол. Кашлянул и сказал:

– Не знаю, что стоит за твоими видениями, Таня. Но шансы выкарабкаться у тебя есть. По крайней мере, как доктор я в этом уверен.

В этой комнате он верил в меня больше всех. Может, даже больше, чем я сама.

Трель «мыльницы» Ивана показалась оглушительной. Майор отступил в дальний конец комнаты. Экранчик раскрывать не стал, лишь вставил наушник:

– Да…

На целую минуту он замер. Словно окаменел. В лице не шевельнулся ни один мускул. Спустя ещё минуту его рука с «пальмом» задрожала. И он начал бледнеть. Это немного дикое зрелище, когда бледнеет здоровенный мужик с каменной физиономией. По крайней мере я такое видела в первый раз.

– Что-то случилось? – не выдержал Чингиз.

Я его понимала. Наверное, даже если бы нам на голову вдруг посыпались американские «командос», вряд ли у его напарника было такоелицо. Иван не услышал вопроса. Только голос невидимого собеседника сейчас имел значение.

– Когда? – глядя в пустоту, уточнил майор. – Никто не уцелел? Уходите оттуда.

Он нажал кнопку отбоя. Очень медленно, словно боялся промахнуться мимо кармана, спрятал «мыльницу». Потом так же медленно сказал:

– Лаборатории больше нет.

– То есть как «нет»? – вскочил с кресла Чингиз. – Это что, «деза»?

– Какая «деза»… – безжизненно поморщился Иван. – Говорю тебе, она исчезла. Вместе с соседними домами и подвалами. Осталась только воронка. Диаметром шестьдесят метров.

– Взрыв? – спросил Грэй.

– Нет. Они мне рассказывали… Это называется «свертка пространства». – Майор упал в кресло, будто ноги его перестали держать. Чингиз тоже сел.

– Кто-то мог уцелеть?

– Вряд ли, – покачал головой Иван, – они все должны были быть там. Заканчивали монтаж оборудования на новом месте.

Воцарилась гнетущая тишина.

– Кто отвечал за перебазирование? – выдавил наконец Чингиз таким тоном, словно уже заранее знал ответ.

– Митяй, – глухо отозвался Иван и уточнил: – Правая рука Дьюка…

Оба вдруг повернулись, пристально меня рассматривая. Будто только сейчас обнаружили моё присутствие. Я ждала, но никто из них так и не проронил ни слова. Лишь через пару минут Чингиз поежился, словно ему стало холодно, и сказал:

– Надо позвать Артёма.

Физик появился довольно скоро. И беззлобно усмехнулся, когда ему объяснили:

– Опять какая-то проверка, ребята?

– Проверки кончились, Артём. Мы послали на место нашего человека, но это не более чем уточнение деталей.

Его усмешка бесследно растаяла.

– Они… погибли?

– Скорее всего, да. Скажи, это могло быть… несчастным случаем? Во время эксперимента?

– Чепуха, – сухо отозвался Артем. – Нельзя нечаянно провести свёртку пространства в целом квартале. Мы – ученые, а не психи.

– А если… какие-то неполадки в оборудовании? Что-то ведь могло элементарно сломаться, когда лабораторию перемещали?

– Нет, – покачал головой физик. – Если они этосделали, значит… значит…

– У них не было другого выхода, – хмуро подсказал Грэй.

Чингиз и Иван переглянулись.

– Всё-таки Дьюк… – как-то очень устало пробормотал Король.

Майор коснулся его плеча и кивнул на дверь:

– Надо поговорить. – Добавил, обращаясь к «Айболиту»: – Ты тоже…

Странно, что они вышли. Не проще ли было выгнать нас с Артёмом.

Физик присел к журнальному столику. Шевельнул «мышкой» ноутбука и посмотрел на вспыхнувший экран.

– Вот значит, как оно выглядит…

На экране была картинка с микроскопа. Увеличенная в тысячи раз мельчайшая капелька моей крови. Тёмная паутина рядом с бактериальным ядром.

Артём перехватил мой взгляд и кивнул:

– Я ведь всё слышал. Грэй специально оставлял включенным микрофон в «компе». – Он помолчал, потом добавил: – Слишком долго нам везло… – Захлопнул ноутбук и вздохнул: – Прости, Таня.

– За что?

– Сегодня в метро… я думал почти как Иван.

Он встал и туда-сюда прошёлся по комнате. Словно что-то нависало над ним, не давая оставаться на месте.

– Ребят жалко… Но если бы пришлось выбирать… Свертка пространства – это почти мгновенно. Наверное, они даже не успели почувствовать.

Я закрыла глаза. Да, легче, чем умирать от пули. Или подыхать с отбитыми почками в камере… Но неужели он считает игру проигранной?

– Многое можно восстановить, Артём. Должны остаться материалы исследований. Опытные образцы.

– Наверное. Только людей не восстановишь.

– Ты остался. Ты сумеешь.

– Я? – Он болезненно усмехнулся: – Я так мало занимался «железом»… Я – теоретик.

– Ты найдешь помощников.

– Если только у нас будет время кого-то искать.

В этом он прав. Раз лабораторию пытались захватить, борьба переходит в «горячую» фазу.

– Таня, потом будем думать о «железе». Сначала надо помочь тебе…

– Чем? – пожала я плечами. В теперешних обстоятельствах мои проблемы превращались в мелочь.

– Сегодня ты нас спасла. Но на большее мы не имеем права. Надо извлечь из тебя эту дрянь.

– Как?

– Например, очистить кровь.

Я покачала головой:

– Бесполезно. Если оновлияет на меня, значит, оноуже осело в мозгу.

– Тогда электрошок. Ни одна электроника такого не выдержит. Никакие чипы. Можешь мне поверить.

Я нашла силы усмехнуться:

– Ты подумай, что сказал. Это же 6иочипы! Если они вырубятся – только вместе с моими мозгами.

Он сконфуженно поморщился и хмуро признал:

– Да, я не специалист. Но должен же быть способ избавиться от такой дряни!

– Вот насчет этого торопиться не будем, – раздался с порога голос Ивана.

– Она – не подопытный кролик! – резко выпалил Артём.

– Спокойнее, – попросил Чингиз. А майор уточнил:

– Здесь нет кроликов. Есть люди, которые вместе делают общее дело…

И только Грэй промолчал, озабоченно потирая щеку.

Спустя минуту, когда все разместились в креслах и на диване, первым заговорил Чингиз:

– Таня, у нас возникла мысль… Что-то вроде разведки боем. Не скрою, это опасно. А для тебя, может быть, – опасно вдвойне.

Иван не выдержал и вмешался:

– Именно сейчас, когда они думают, что мы залегли на дно, риск – минимальный.

– Ты вправе отказаться, – продолжал Король. – Тебе и так через многое пришлось пройти. Никто не требует невозможного. Никто тебя не осудит.

Я посмотрела на Грэя. Он молча мял в руке пустую банку из-под пива. Будто не видел никого. Наконец поймал мой взгляд и сказал:

– Это вправе решать только ты сама.

Но я уже давно всё решила. Ещё два с половиной года назад, когда заглядывала в лица мертвых на воронежском поле…

Глава 3

В июне – длинные дни. Похоже, сегодняшний обещал быть особенно долгим.

Без пяти девятнадцать, оставив тележку в небольшой комнате, примыкавшей к главному туннелю, мы начали взбираться по отвесной металлической лесенке. На вид – весьма ненадежной. Еще более ненадежной она показалась, когда мы залезли метров на десять. Тут и одному – рискованно, а нас – трое.

С каждой новой ступенькой я припоминала крепчайшие выражения из народного лексикона. Так подниматься было чуть легче.

Не выдержала и глянула вниз. Ой! Высота уже немаленькая. А лестница всё не кончается. Иван резво карабкается надо мной и совсем не обращает внимания на такие мелочи, как вибрирующие под ногами тонкие перекладины. Или это тоже входит в «минимальный риск»?

Ниже – Семён, крепкий и бойкий парень. Один из тех, что пришли нам на выручку в слепневском подвале. Если первым ржавая перекладина лопнет под Иваном, мы посыплемся вниз все трое – будто перезрелые груши…

Думаю, за те годы, что не работает метро, максимум пара смельчаков успела пройти этим путем. Иначе скоррозировавшая сталь давно бы рассыпалась в труху. Удивительно, что она не рассыпалась даже сама по себе, без внешнего воздействия. Сколько лет этому «антиквариату»? Наверное, ещё при Брежневе устанавливали…

Когда вместо тонкой перекладины я ощутила под ногами бетонный пол – невольно вырвался вздох облегчения.

– Отсюда нас не ждут, – раздался в наушнике ободряющий голос Ивана. И правда. Какой ещё псих рискнёт подниматься по трухлявой лесенке с чуть ли не самого углубленного отрезка метро?

Семён последним выбрался из люка и чихнул.

– Тише, – предупредила я. – А то лестница развалится…

– Надеюсь, больше не придётся её использовать, – успокоил майор.

А Семён уже доставал моток веревки и кой-какое альпинистское снаряжение. Вместе с Иваном они занялись подготовкой нашего безопасного отхода.

Оставшись на «стрёме», я разглядывала комнату. Не иначе бомбоубежище под каким-то домом. И значит, до поверхности еще метров семь-восемь.

Воздух – даже более спёртый, чем в метро. Запахов поменьше, а дышится труднее. Судя по ровному слою пыли на полу и на диванах вдоль стен – здесь очень давно не было ни души. Наверное, ещё со времён натовских бомбежек. Неужели мы действительно первые?

Я осторожно тронула спинку дивана и тут же брезгливо встряхнула рукой – отложения пыли в целый сантиметр. Невольно почувствуешь себя археологом в гробнице фараона. Только мумии здесь и не хватало…

Впрочем, шагнув в соседнюю комнату, я убедилась – как раз насчёт этого полный комплект. В самом углу, между диваном и креслом, скорчилось нечто высохшее, почернелое… Зато дорогой костюм хорошо сохранился. Рядом валялось несколько пустых бутылок. И одна полная.

Семён, который вошёл следом, подобрал её, вытер от пыли и радостно заметил:

– «Наполеон»! Неужели настоящий?

– Наверное. Раз он его так берёг, – сказал Иван. – Не обижай мужика, поставь на место.

– Да, может, я с ним на брудершафт… – мрачно пошутил Семён. Но бутылку всё же поставил.

Мертвецы, конечно, самые безопасные существа. Но я бы предпочла как можно скорее убраться отсюда.

Мои напарники тоже не собирались мешкать.

В дальнем конце помещения ждала стальная дверь с массивным запирающим «штурвалом». Или он как-то по-другому называется, не знаю. Во всяком случае, когда я попыталась повернуть эту круглую штуковину, – ничего у меня не вышло.

Следующая попытка принадлежала Ивану. Тоже без особого успеха. Лишь когда подключился Семен с монтировкой, «штурвал» начал проворачиваться. Едва заметно, несмотря на то, что оба здоровых мужика пыхтели от натуги. Спустя минут пять они присели отдохнуть прямо на пыльный диван.

– Малость не рассчитали, – хмуро заметил Иван, переводя дух.

– Нет, расчёт верный, – не согласился Семен, сдвигая «ночные глаза» и утирая пот рукавом. – Теперь-то мы точно знаем, что три года здесь никто не ходил.

– Пока неясно, сможет ли здесь вообще кто пройти, – облизал губы Иван и кивнул на покойника. – Разве что кроме него. Он-то хозяин.

Восстановив силы, они скова занялись дверью. И опять результат был более чем скромный.

– Как будто специально заклинили с той стороны, – вздохнул Семён.

– Может, и специально, – буркнул Иван и в сердцах пнул дверь ногой. Посмотрел на часы и выругался вполголоса. Я его понимала. Весь план грозил пойти насмарку.

Иван сорвал с себя «ночники», шапочку-маску и расстегнул куртку. Потом слепо стал шарить в темноте. По-моему, он искал бутылку «Наполеона».

– Осторожнее! – предупредила я. Только было уже поздно. Майор с размаху налетел на подлокотник кресла и неуклюже повалился, в аккурат на… Раздался отвратительный хруст.

– Твою мать! – в сердцах выпалил Иван. Он, конечно, понял, на что приземлился. Торопливо стал подниматься и вдруг замер:

– Кажется, что-то нащупал…

– Наверное, большую берцовую кость, – хихикнул Семен.

– Какой-то рычаг.

Я склонилась ближе. И вправду за креслом из стены торчало нечто вроде рукоятки.

– Попробуем? – спросил Иван.

– Надеюсь, это не сирена, – заметила я.

Он нажал рычаг. Ничего не произошло. Что само по себе тоже было неплохим результатом.

Я подошла, взялась за круглую рукоятку запора. И в следующую секунду без особого труда провернула её. А ещё немного спустя тяжёлая дверь подалась внутрь.

– Какая девушка! – восторженно выпалил Семен. – Спортсменка и комсомолка! А мы-то, доходяги, парились…

– Заткнись, – негромко посоветовал Иван. Он уже был на ногах, в «ночниках» и в шапочке. Пальцы майора лежали на рукоятке «барса». Аккуратно отстранив меня с прохода, он двинулся первым.

Ничего угрожающего по ту сторону дверей не было. Обыкновенная крутая лестница. На ступеньках тоже слой пыли. И ни одного следа.

Поднимались мы минуты три. Похоже, бомбоубежище было сработано на совесть. Не иначе, как под бывшим элитным домом.

Наверху оказалась крохотная комнатка. Два на три метра – не больше. И главное – ни малейшего намёка на двери. Сплошные глухие стены. А с одной стороны – неоштукатуренный кирпич. Явно именно здесь раньше был проход.

Семён неодобрительно окинул взглядом тесную комнатушку, пощупал кирпичную кладку и заметил:

– Вот так и начинают болеть клаустрофобией.

– Не болтай, – буркнул Иван. – Давай инструмент.

Парень торопливо извлёк из рюкзачка электродрель.

Иван взялся за дело. Дрель в его руках работала почти бесшумно. Он высверлил на стыках между кирпичами несколько маленьких отверстий – они образовывали что-то вроде прямоугольника в рост человека. Иван ловко заложил в отверстия совсем игрушечные на вид пластиковые цилиндрики.

Глянул на меня и улыбнулся:

– Как там твое шестое чувство, Таня? Ещё ничего не подсказывает?

Я знала, что, несмотря на шутливый тон, спрашивает он всерьёз, и покачала головой. Я и вправду не ощущала чего-то необычного. Только легкое волнение.

– А теперь вниз!

Мы скатились по лестнице. Иван ждал, глядя на часы.

Ровно полвосьмого в компьютерный центр «Матрикс» должны войти трое наших. И ровно пять минут спустя должна вырубиться вся внутренняя система слежения.

– Пора!

Он откинул колпачок на крохотном дистанционном пульте и нажал кнопку.

Я невольно присела, ожидая взрыва. Вместо этого – громкий хлопок. И почти мгновенно всё пространство наполнилось едкой пылью. К счастью, на глазах у меня – «ночники». А вот надвинуть респиратор замешкалась. И пока я кашляла и чихала, оба мужика уже мчались вверх по лестнице.

Когда спустя пару секунд я догнала их, мне почудилось – у нас ничего не вышло. Стена – почти целехонькая. Но уже в следующее мгновение Иван с разбегу налетел на кирпичную кладку и… прошел насквозь! Следом – Семен. Последней, с «барсом» наперевес, промчалась через дыру я.

Ни хрена не вижу!

Пыль запорошила окуляры.

– Не двигаться! – раздался рядом голос майора. Хлопнул выстрел. Судя но звуку – в потолок, для острастки.

Я торопливо сорвала с себя «ночники», Здесь должен быть склад. А мы куда угодили?

Иван негромко выругался:

– Сюрприз, мать вашу…

Длинное помещение с яркими плакатами последних игровых «блокбастеров». Компьютерные терминалы вдоль стен. И пара скорее удивленных, чем перепуганных лиц в дальнем углу. Все остальные, в вирт-шлемах, не проявили ни малейшего интереса, продолжая дергаться и шевелить в воздухе руками в перчатках. Там, в «виртуале», у них слишком крутые разборки, чтоб отвлекаться по мелочам.

Только бледный паренек с покрасневшими глазами, выбравшись из-под кирпичей и обломков своего терминала, радостно заорал:

– Класс!!! Это двадцатый уровень, да?! Я всё-таки дошёл!

– Действительно, дошёл, – хмыкнул Семён, подфутболивая слетевший с бедняги шлем – «Neo-Magic» китайской сборки.

Пара личностей, удивленно глазевшая на нас полминуты назад, торопливо напялила точно такие же шлемы. Может, они приняли нас за «глюки» в программе? А может, происходившее по тусторону экранов для них куда важнее. Важнее даже их собственных жизней.

– Нелегальный игровой зал, – хмуро констатировал Иван. – Виртуальщина с психотропной дурью.

Это лет десять назад «геймерами» называли типов, страдавших избыточным весом по причине пристрастия к пиву и малоподвижному образу жизни. Нынешние – как на подбор: тощие, с болезненным блеском в глазах. И на пиво им наплевать. Впрочем, как и на всё остальное по этусторону экранов.

По крайней мере, они не станут путаться у нас под ногами.

Мы двинулись к дверям в дальнем конце комнаты. Восторженный бледный паренёк попробовал увязаться следом. Пришлось усадить его на стул возле пролома в стене. Стараясь придать голосу гипнотическую твёрдость, я заглянула в его расширенные зрачки и сунула в руки «мышку» с оборванным проводом:

– У тебя особая миссия, приятель. Когда появятся монстры – дашь сигнал.

– Как?

– «Кликнешь» два раза. Только погромче.

К счастью, ожидавшие нас двери были куда слабее тех, что пришлось преодолевать внизу. Я думала, что Иван опять использует взрывчатку. Вместо этого он достал из кармана карточку и сунул в прорезь электронного замка.

С легким щелчком замок открылся.

– Они даже не поменяли коды, – весело прищурился майор. Его расчёт на внезапность таки имел под собой основания.

Иван первым шагнул в коридор. Дальше все усложнилось. Невысокий парень в полосатой футболке быстро оценил обстановку и рванул пистолет из кобуры.

Почему-то майор не стал стрелять и крикнул:

– Брось оружие!

Охранник замешкался, и что-то мелькнуло в его глазах. Но раньше, чем я успела понять, отреагировал Семен.

Бесшумная очередь прочертила узор на полосатой ткани: красное среди бело-голубого. Незнакомец медленно сполз по стене. Умер он ещё стоя. Семен был хорошим стрелком.

Иван склонился над телом и глухо пробормотал:

– Дурачок… Я же говорил, брось…

Как будто тот мог его услышать.

Дверь в ближайшую комнату приоткрыта. Я заглянула внутрь. Недопитые чашки кофе на столе, продавленный диван, холодильник и компьютерный терминал в углу. Комната отдыха персонала. Вероятно, когда минуты три назад вырубилась система слежения, их подняли по тревоге. И убитый Семеном охранник как раз и должен был проверить игровой зал.

Пока я рассматривала комнату, грохнуло несколько полновесных выстрелов и одновременно – хлопки «барсов». Прикрываясь стальной дверью, выглянула в коридор. На полу добавилось еще два трупа. И никаких признаков моих напарников. Я метнулась вперёд, к открытой двери сисадмина.

Да, они уже внутри.

Побледневший лысоватый мужик с сережкой в левом ухе лежал на полу, заложив руки за голову, и опасливо косился в сторону пульта. Семён вовсю орудовал над клавиатурой. Блокировал двери и опускал на окнах металлические жалюзи.

Теперь персонал и посетители в мышеловке. Даже не в одной, а во множестве мышеловок, разделённых стальными перегородками. Конечно, можно добраться до питающих кабелей, перерубить их и попытаться открыть двери механически. Но всё это требует времени. Как раз достаточно, чтобы мы успели сделать то, что хотели.

План Ивана точно рассчитан и пока шёл без особых помех.

Вот только слишком уж мрачным казался взгляд майора.

– Кто он был? – спросила я.

Иван понял и хмуро отозвался:

– Хороший парень. Я не знал, что он здесь. А если бы и знал, всё равно не смог бы предупредить.

Я вздохнула. Те двое в коридоре тоже могли быть отличными ребятами. Только они не пропустили бы нас.

Вполне возможно, нам придётся убить еще немало нормальных людей, прежде чем мы доберёмся до того, кто это заварил, кто прикрывается от нас чужими жизнями… Мы должны до него добраться. Вывернуть его наизнанку, выдавить до капли всё, что ему известно.

А ещё я хочу, чтобы он ощутил боль. Хотя бы часть той боли, что причинил. Чтобы сверкающая паутина в чёрном небе визжала и корчилась в судорогах. Пусть это и не вернет ни одной жизни…

Семен вставил в приёмный лоток диск с антивирусом, разблокирующим систему слежения. По мере того как вспыхивали экраны, всё новые прямоугольнички комнат на схеме компьютерного центра зажигались зелёным цветом.

Торговый зал с растерянными физиономиями посетителей, нет-бар, сборочная мастерская, комната с «виртанутыми» игроманами… Как раз этим плевать – заперты они или пет.

Только два маленьких кусочка на схеме остались чёрными. Там не было камер слежения. В одном из этих прямоугольничков затаилась наша цель.

– В подвале, – сказал Иван.

Семен остался контролировать ситуацию с пульта сисадмина. Я и майор двинулись через коридор к лестнице.

Странно, я ничего не чувствую… А ведь уже должна. Отросток сверкающей паутины где-то рядом. Совсем близко подошли. Но вместо тревоги – давящая, чугунная пустота.

– Мы у двери номер три, – передал Иван. – Выключай свет и открывай.

– Понял, – раздался в наушниках голос Семена. – Внимание!

Лампы в подвале гаснут. Щёлкает замок. Иван быстро приоткрывает дверь и швыряет внутрь «светлячок» – гранату-вспышку. Каждый, кто был в комнате и не успел отвернуться – на пару минут должен ослепнуть.

Ударом ноги майор распахнул дверь:

– Не двигаться!

Фраза оказалась излишней. Внутри – ни души. Какие-то ящики вдоль стены. Полуразобранные системные блоки на полках и на столе.

– Закрывай, – сказал Иван.

– Понял.

Возле двери номер шесть все повторилось. За одним исключением. Когда Иван бросил внутрь «светлячок» – в ответ послышались ругательства.

– Сидеть! Руки на стол! – рявкнул майор, распахивая железную дверь.

Трое за столом слепо щурились и даже не пытались сопротивляться.

– Здравствуй, Митяй! – расплылся Иван в зловещей улыбке. Конопатый верзила в джинсовой куртке испуганно моргнул невидящими глазами. Остальные, две женщины, выглядели спокойнее. Старшей было лет сорок, другая – чуть моложе меня.

– Значит, помаленьку балуемся крутыми игрушками, – хмыкнул Иван. – Цифровую дурь из-под полы толкаем…

– Я все объясню, – выдавил Митяй.

– Конечно. И про лабораторию тоже.

– Ты не…

– Встать, гнида! – рявкнул майор. Верзила медленно начал подниматься…

Почему я ничего не чувствую? Только тупую, сдавливающую виски, тяжесть… Я знаю, онигде-то рядом. Но надо мной словно стена, плотный непроницаемый купол… Я пытаюсь пробить его и не могу…

Митяй быстро лезет под куртку. Губы дрожат, а невидящие глаза расширены от ужаса.

Иван кричит что-то угрожающее. Он держит верзилу на прицеле. Но Митяй будто не слышит и с гримасой отчаяния рвёт из кобуры блеснувший никелем «вальтер».

В это мгновение купол надо мной лопается, и я скорее не замечаю, а чувствую, как вспыхивает короткий огонек удовлетворения в невидящихглазах женщин.

– Нет, Иван, нет! – выкрикиваю я. – Это не он!

Но слова слишком медленно проталкиваются сквозь упругий, неподатливый воздух. Смертельными пчелами пули уже летят к Митяю.

Они движутся так неторопливо. Я могла бы оттолкнуть верзилу и вырвать у него «вальтер». Но на руках и на ногах у меня будто по пудовой гире. Я всё вижу, я знаю и ничего не могу сделать…

Нет, кое-что могу. Палец, словно помимо моей воли, уже вдавил спусковой крючок. «Барс» подрагивает, выпуская один, второй медлительный «шмель»… Летите, «пчелки», летите… Туда, навстречу двум спокойным, будто мраморные статуи, неподвижным фигурам. Я знаю, вы не успеете пробить черепа и добраться до чудесных маленьких процессоров – последнего слова биотехнологии. Но, может, вы хотя бы погасите этот радостный огонек в их проклятых слепых зрачках!