Текст книги "Операция начнётся в полдень"

Автор книги: Олег Красин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Они ехали по огромной территории металлургического завода, сделав уже несколько поворотов вдоль длинных цехов из бетонных блоков, и всё еще не доехав до административного корпуса.

– Да Гена, кусок приличный, – согласился Плотников, которого Бондаренко пригласил на встречу с директором завода Генераловым.

Накануне управляющий ЧИФ «Согласие» рассказал Плотникову о желании Генералова купить крупный, а еще лучше контрольный пакет акций завода. Однако закон не разрешал это делать напрямую менеджменту предприятия. Закон выделял им жалкие пять процентов, а остальное отдавал на откуп непонятно кому.

Для того чтобы получить нужное количество акций, надо было провернуть операцию по обмену их на ваучеры и сделать это мог человек, получающий приватизационные чеки от населения, то есть Геннадий Бондаренко.

Директор завода был деятелем старой закалки. Как и губернатор Медведев, он много раз избирался в руководящие органы областной партийной организации, депутатом всевозможных советов. Его портрет всё время висел на доске почета уважаемых людей области, висел при советской власти, висел и сейчас, возле здания областной администрации.

Задумав эту операцию, Генералов заручился поддержкой губернатора области Медведева, объяснив, что такое крупное, почти градообразующее предприятие не следует отдавать в чужие руки, всяким там москвичам или петербуржцам. Они уведут деньги из области, а что еще хуже, могут ликвидировать завод, распродав по частям. Медведев согласился с доводами директора и Генералов тогда связался с Бондаренко.

Обо всех деталях этих переговоров Геннадий сообщил Плотникову и они заранее обговорили долю, которую будет иметь Михаил Яковлевич при осуществлении этой сделки.

Чем был хорош Гена для чиновников, склонных к разного рода махинациям – умел делиться. Поэтому и вырос от заурядного преподавателя в политехническом институте до управляющего ЧИФом, превратился в незаменимого человека для Плотникова и Красовской. С подачи Плотникова на него уже положили глаз некоторые крупные административные лица федеральных организаций, расположенных в области. Например, полномочный представитель Президента Дергачев подумывать о том, чтобы включить его в свой аппарат – ловкие люди были ему нужны.

Административный корпус металлургического завода выглядел немного обветшавшим: серые стены с кое-где обвалившейся штукатуркой, запыленные окна в старых деревянных рамах. Генералов не хотел тратить деньги за косметический ремонт пока не станет собственником.

Никем не сопровождаемые, Плотников со своим спутником поднялись на второй этаж и сразу уткнулись в приемную. Молодая симпатичная секретарша, только увидев вошедших, спросила:

– Вы из Комитета по управлению имуществом? Вас уже ждут, меня Алексей Никандрович предупреждал.

Они вошли в просторный кабинет с большими окнами. Навстречу поднялся Генералов, подошел к ним, поздоровался. Генералов – высокий мужчина с властным лицом и голубым ледком в глазах, деловито улыбнулся, как улыбаются незнакомым людям и показал рукой на кресла.

– Садитесь господа, так, кажется, сейчас говорят? – спросил генеральный директор.

«Наверное, так он улыбается на всех переговорах» – мелькнуло в голове Плотникова, и он ответил:

– Это неофициальное обращение, но когда я был в Москве, то заметил, что он уже широко применяется. Только в армии да милиции осталось старое «товарищи».

– А жаль, – недовольно покачал головой Генералов, – все-таки «товарищи» звучит лучше, как-то теплее, ближе. Не зря, если вы знаете историю, в царском правительстве заместители министров назывались «товарищами». А господа? Сейчас господ нет, господ всех, к сожалению иль к счастью, кончили в гражданскую.

– Ну почему же? – попытался возразить Плотников, – есть же еще потомки дворян, выходцы из благородных сословий.

– Михаил Яковлевич, я вас умоляю! Вот Ельцин уроженец деревни Бутки, какой он господин? – Генералов иронично приподнял брови, – не было бы советской власти он всю жизнь крутил бы хвосты коровам.

– И все-таки, господа, – вмешался Геннадий, – давайте оставим идеологические споры, мы собрались, чтобы обсудить важную тему, а не убить время. – Он удобно устроился в кресле: молодой, розовощекий, полнеющий. Его живот, точно надутым шаром распирал изнутри тугой пиджак, застегнутый на все пуговицы.

– Согласен! – произнес с нотками примирения в голосе Генералов – вы моё предложение знаете. Я покупаю у вас ваучеры и пускаю их на приобретение контрольного пакета.

– Да, но чековые аукционы уже закончены, – Плотников удивленно посмотрел на директора блеклыми синими глазами.

– Значит вы, Михаил Яковлевич, проведете еще один, специальный чековый аукцион, закрытый для посторонних, – сказал Генералов, – в порядке исключения.

– Конечно, у нас же остались неиспользованные ваучеры, – поддержал его предложение Бондаренко – надо обратиться в администрацию области, региональную Думу…

– Здесь надо не в Думу, – отрицательно покачал головой Плотников, – здесь надо писать официальное письмо в Госкомимущество на имя Чубайса.

– Ну, вот и напишите, Михаил Яковлевич, не мне же вас учить, – поощряющее похлопал его по плечу Генералов, – только пишите поскорее, время не ждет. До меня доходят слухи, что некоторые московские бизнесмены желали бы заполучить мое предприятие. Мне совсем бы не хотелось, чтобы приехал какой-нибудь Каха Бендукидзе с чемоданом ваучеров и купил этот завод, как он купил «Уралмащ» в Свердловске.

– Письмо мы напишем, – успокоил его председатель облкомимущества, – сегодня же дам команду и, кроме того, в Москве проллобирую ваши интересы, Алексей Никандрович, но на какие средства вы думаете приобрести чеки, это ведь достаточно большая сумма?

Лицо Генералова помрачнело.

– Честно говоря, еще не думал над этим.

– А взять из кассы завода вы сможете? – спросил Бондаренко, – возьмете для единовременной оплаты, а потом рассчитаетесь.

Директор задумчиво потер виски, потом нехотя сказал:

– Сейчас заказы упали, приход денег небольшой, едва хватает на зарплату. Какую-то сумму я смогу вытащить, но её вряд ли хватит.

– Алексей Никандрович, – предложил сообразительный Геннадий, – я предлагаю вам взять кредит в банке, допустим в филиале «Кредо-банка» – там у меня знакомый директор. На эти деньги вы покупаете чеки, потом, когда становитесь собственником, моментально расплачиваетесь с банком.

– Насколько быстро это может произойти? – не понял Генералов, – я же сказал, сейчас туго с заказами.

– А инфляция, вы про неё забыли? Берете сейчас триста тысяч рублей, через три месяца будете отдавать тридцать.

– И то верно, – облегченно засмеялся Генералов сиплым прокуренным голосом. – Как бы нам все это поскорее устроить? Можете договориться?

– А чего ждать? – Бондаренко потянулся к одному из телефонов, стоящему на столе у директора, – Коля, привет, – сказал он в трубку, – слушай, я тут тебе хорошего клиента нашел, заемщика. Кого? Металлургический завод. Да нет, не парю тебе мозги, ты же меня знаешь. Я разговаривал с генеральным директором, они готовы у тебя взять около миллиона рублей в кредит. Ну, это как сами договоритесь. Слушай, а мне там ничего не перепадет? Как за что? Я же тебе клиентов подгоняю? Заметано, к тебе подъедут, возможно, сегодня.

Положив трубку, Бондаренко сказал, улыбаясь:

– Все устроено, можно хоть сейчас получать деньги.

– Ну что, господа-товарищи, – сказал довольный Генералов, – скрепим наши договоренности, как говорится, чисто символически, как было принято еще в советское время?

Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку селектора и сказал секретарше:

– Анюта, занеси нам кофе и коньяку.

Город Уральск, больница скорой медицинской помощи, палата хирургического отделения, 8 июня, 11.45.

Выдержав по времени чуть больше недели, Цыганков собрался навестить раненую Маргариту. Ему было как-то не по себе, словно он был виноват в том, что произошло, словно он не уберег эту молодую женщину, хотя, по роду службы и должен был предвидеть опасность. Сергей его успокаивал, говорил, что такое в нынешнее время происходит постоянно, всего не предусмотришь, но Цыганкова все равно подспудно мучило чувство вины.

За неделю, прошедшую после покушения тот встретился со всеми своими источниками, связанными с криминальным миром, однако стоящей информации от них не получил. Агенты или не знали, кто совершил нападение, или не хотели себя подставлять, поэтому утаивали информацию. Единственным, кто не боялся говорить начистоту, был Костя «Боец».

Встретившись с Александром на нейтральной территории – в одном из баров, который контролировался его группировкой, он был достаточно откровенен.

– Думаешь, не знаю, кто это сделал? – спросил он, выпивая коньяк и морщась, то ли от его вкуса, то ли от своего знания, – это люди Матвея. Эти суки завалили моих ребят.

– Что теперь? Война? – спросил Цыганков, внимательно разглядывая бандита.

– Нет, – Костя «Боец» покачал головой, – с Матвеем бодаться себе дороже. Он может подтянуть «сельмашевских» или чеченов, тогда нам вообще перекроют кислород, даже ваша контора не поможет. У меня пехоты не хватит, чтобы всех завалить. Так что, Саша, жалко пацанов, но воевать из-за них я пока не буду…

От лечащего врача, Цыганков узнал, что Маргарите стало лучше.

– Слушай, Серега, – сказал Цыганков Забелину, – пойдем вместе, а то мне одному идти как-то не по себе, такое ощущение, словно я близкий родственник безнадежного больного.

– Не пойму, что тут сложного. Купи цветы, фрукты…у меня видишь, сколько работы, – Сергей показал на стопку дел, лежащих на столе в некотором беспорядке. Мне еще надо информацию прочитать, наложить резолюции.

– Не превращайся в бюрократа – мы же опера. Потом напишешь всё, что нужно. У тебя в отделении ребята опытные, сами знают что делать.

– Знать-то, знают, – упрямо не соглашался Забелин, – но нас тоже контролируют. Завтра Кислицын соберет дела и увидит, что я не сделал никаких записей, вызовет на ковер и устроит торжественную порку, как солдата Швейка. Шумилову достанется в свою очередь за меня. Вот такие пироги!

Посмотрев на расстроенное лицо друга, он все же сжалился.

– Но на улицу выйти надо, ты прав! Немного развеяться не помешает, а то голова уже перестала соображать. Поехали!

Они купили все, что покупают в таких случаях, навещая больных, и на оперативной машине в мгновение ока добрались до больницы. Поднявшись на третий этаж, Забелин с Цыганковым прошли немного по коридору, повернули несколько раз и уткнулись в грузного пожилого человека в милицейской форме. Тот мирно дремал на стуле возле крайней палаты у окна. Милиционер был явно пенсионного возраста и вероятно дослуживал последние дни.

Цыганков не сдержался:

– Они бы еще вохровца сюда поставили, мать их!

Забелин потряс милиционера за плечо:

– Товарищ милиционер…

– А? Что? – пожилой охранник открыл глаза и непонимающе уставился на двух стоящих перед ним мужчин.

– Федеральная служба контрразведки, – представился Цыганков, доставая и показывая удостоверение, – Маргарита Виккерс здесь лежит?

– Здесь, здесь, – пробормотал хриплым со сна голосом милиционер.

– Нам надо с ней переговорить, а вам, спать надо дома, а не на посту. Вы разве не знаете, что она ранена? Может быть, повторное покушение.

– Нет, – как-то испуганно проговорил пожилой милиционер и инстинктивно провел рукой по поясу, где у него на ремне должна была находиться кобура с пистолетом.

Цыганков невольно проследил за ним взглядом.

– А где ваше оружие? – спросил он, – сейчас же не советские времена, когда можно было ходить с огурцом. Папаша, я вас спрашиваю?

Забелин взял друга за локоть:

– Саша, не кипятись. Видишь, ему ничего не сказали. Начальство тупо подставило мужиков – тех, кто здесь охраняет Виккерс. Хоть без трупов обошлось. Давай навестим Маргариту, а потом сообщим обо всем Шумилову.

Тихо приоткрыв дверь, они вошли в палату. В просторной комнате стояла одна кровать, на которой лежала Маргарита, закутанная одеялом, вокруг неё громоздились капельницы. В углу, на небольшом столике лежали фрукты, конфеты, коробки с соком. В палате было прохладно – в начале мая по всему городу отключили отопление, а май выдался холодным.

Виккерс не спала. Она увидела входивших мужчин и узнала Цыганкова.

– Саша, – сказала она слабым голосом, – здравствуй!

– Рита, как себя чувствуешь? – спросил, подходя к кровати Цыганков. Он увидел тонкую бескровную руку молодой женщины, лежавшую поверх одеяла, и погладил её, словно успокаивая. Рука Маргариты была холодной.

– Вроде лучше… – тихо произнесла Виккерс, – я недавно проснулась, врачи уже осмотрели. Говорят, иду на поправку.

– Знаешь, как мне жаль, что всё так случилось, – сказал расстроено Александр, – мы же должны были тебя защищать…

– Чего теперь себя винить, что сделано, то сделано. А у меня совсем нет времени здесь разлеживаться, – не сдержалась, с досадой произнесла Маргарита.

Потом Виккерс вопросительно посмотрела на Забелина.

– Извини, – сказал Цыганков, – этой мой друг, Сергей Забелин. Работает со мной в Конторе.

– Очень приятно! – Маргарита, внимательно разглядывала Сергея.

Едва Цыганков вошел со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Этот долговязый молодой мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздернутый нос, небрежно причесанные русые волосы, голубые глаза. Такие лица встречаются часто – в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет.

Молчание затянулось. Забелин улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.

– Скорее выздоравливайте! – сказал он, – мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так все есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.

Он поставил пакет с продуктами на столик и продолжил, как бы извиняясь:

– Вы нас простите, но нам уже пора – дел много.

– Я все понимаю, – произнесла Маргарита, – вы заходите, как у вас будет время.

Оперативники вышли из палаты и Цыганков, как было договорено раньше, пошел звонить Шумилову, чтобы прислали вооруженную охрану. Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна.

Он подошел и глянул вниз, сквозь грязное, давно немытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины скорой помощи, въезжавшей в ворота больницы, не увидел.

Встреча с Виккерс несколько взволновала его, и он не мог понять отчего. Беспомощность Маргариты, которая до этого была энергичной, преуспевающей молодой женщиной, привыкшей крутить всеми, кем захочет, заставила Забелина более внимательно отнестись к ней.

Он вдруг ощутил не привычное отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или к источнику, задействованному в операции, а нечто особенное. Личное.

Её тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел её.

Сзади раздался звук торопливых шагов, это возвращался Александр.

– Шумилов позвонил в ГУВД, скоро приедет наряд с оружием – сказал он, подходя ближе к Сергею.

Пожилой милиционер, переживавший после слов Цыганкова о возможном нападении, с благодарностью посмотрел на Цыганкова.

– Спасибо, товарищ капитан! – сказал он, слегка покашливая.

– Что простудились? – участливо поинтересовался Цыганков.

– Тут где-то форточка открыта, ночью задувало, а я куртку не взял, думал, будет тепло.

Сергей тоже почувствовал, что откуда-то тянет свежим воздухом, который сильно отличался от больничного, пахнущего лекарствами, старой мебелью и запахами пищи из столовой.

Он повернул за угол коридора, вышел на лестничный пролет и увидел окно, за которым виднелась пожарная лестница. Одна из створок окна оказалась приоткрытой. Сергей потянул её на себя, и она легко без скрипа открылась полностью. На петлях виднелись потеки свежего масла, словно кто-то специально их смазывал. Когда он выглянул из окна, то поначалу на лестнице ничего не заметил, потом, приглядевшись, обнаружил комочки грязи, оставленные чьими-то ботинками. Все это встревожило Забелина.

Из-за спины раздался голос Александра:

– Сережа, что там?

– Я думаю, кто-то готовился отсюда проникнуть в здание, как раз у палаты Виккерс. Видишь следы смазки на окне?

– Да, пожалуй, – Цыганков пальцем потрогал масло, а затем еще понюхал его.

– Да ты полижи, так лучше будет, – усмехнулся Забелин.

– Тебе бы всё шутить. А у нас охраняемое лицо…

– Значит, мы вовремя здесь оказались, – задумчиво произнес Сергей, – что-то готовилось. Надо будет предупредить милицию.

Они дождались приезда двух СОБРовцев, всё им показали и покинули больницу, выехав в Управление.

Город Уральск, УФСК России по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б.И., 10 июня, 09.27.

Усольцев, которого не покидала мысль о более глубокой проверке Цыганкова, чем та, которую можно осуществить обычными силами и средствами, выбрал момент и решил поделиться с Кислициным своей задумкой.

Он застал начальника за чтением утренних газет. Надев очки, отчего лицо Кислицына приняло глубокомысленный вид, полковник задумчиво шелестел листами и пил чай с лимоном.

Войдя в кабинет, Усольцев сказал:

– Борис Иванович, у меня есть одна мыслишка, но нужна ваша помощь.

– В чем дело? – Кислицын недовольно оторвался от «Советского спорта».

– Надо провести оперативную комбинацию – подставить Цыганкову агентов из уголовной среды, якобы, желающих продать оружие.

– А что это даст?

Усольцев усмехнулся.

– Если Цыганков связан с криминалом, он сольет эту информацию какой-нибудь преступной группировке. Те сделают налет на торговцев, а тут мы их возьмем. Так выявим связь Цыганкова и реализуем дело по ОПГ.

Кислицын задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Смысл есть, смысл есть! – произнес он. – Хорошо, я подумаю, чем смогу помочь. А что насчет Забелина?

– Честно говоря… Хотел посоветоваться. На него ничего нет и я подумал… Хотел предложить исключить его из проверки.

– Да… Забелин… На него точно ничего? Вообще?

Усольцев развел руками.

– Вообще!

Полковник встал, прошелся по кабинету, по пути посмотрев в окно, лицо него выглядело настороженным. Забелин был близким другом Цыганкова, и, следовательно, между ними не было тайн. По крайней мере, дружба предполагает именно такие отношения – полная открытость и доверие. Мог ли Забелин, с учетом этого, не знать о возможной связи Цыганкова с криминалом? Возможно, но маловероятно! Нет! Скорее невозможно!

– Думаю, в отношении Забелина, пока рано, – сказал, наконец, Кислицын, вернувшись за стол. – Понаблюдайте еще. Нам надо быть до конца уверенными.

После того, как Усольцев покинул кабинет Бориса Ивановича, тот вызвал к себе начальника отдела по борьбе с терроризмом полковника Лукьяненко и приказал выделить человека из отдела в помощь Усольцеву для подбора агентов из уголовной среды.

– Роман Викторович, – сказал он Лукъянову, – я знаю, что у вас есть агенты из уголовников, сидящие в колонии в Клыково. Насколько мне известно, сейчас за хорошее поведение зекам могут давать отпуска на несколько суток.

– Честно говоря, я не владею информацией по этому вопросу.

– А вы узнайте, Роман Викторович, узнайте, пожалуйста! Несколько ваших источников оттуда нам могут понадобиться в ближайшее время.

– Могу я узнать цель их использования? – Лукъяненко вопросительно посмотрел на Кислицына.

– Все подробности знает Усольцев, но я прошу вас, максимально ограничить круг посвященных. Пусть это будете вы и кто-то из ваших подчиненных, тот, кто может заполучить источников из колонии. А кто вообще с ними там работает?

– Капитан Куроедов. Он сегодня как раз в Клыково.

– Вот и хорошо! Как приедет, сообщите Усольцеву. Он поставит задачу Куроедову.

Город Уральск, квартира капитана Александра Цыганкова, 15 июня, 20.30.

С самого утра Цыганков испытывал неприятное смутное чувство беспокойства, неуверенности в себе. Это ощущение возникло у него на пустом месте, совершенно безосновательно, но оно не покидало весь день, словно кто-то неотступно следил за ним и давал оценку всем его действиям, правильным и неправильным.

Это было настолько неприятно, что даже в туалете он невольно поглядывал себе за спину. Так недолго было и до паранойи.

Он проанализировал события последних дней и не нашел ничего, что могло бы вызвать даже тени беспокойства. Беспокоиться было не о чем. Абсолютно. И все же, все же… Интуиция подсказывала ему, что впереди опасность. Он шел по тонкому льду, как герои-чекисты его любимой книги писателя Брянцева. Ошибки, как и тогда, могли стоить дорого, могли стоить ему жизни и жизни близких людей.

Цыганков всегда учитывал, с кем имеет дело. Он курировал линию борьбы с оргпреступностью, имел в этой среде агентов и конфиденциальных источников, с некоторыми из бандитов поддерживал нормальные, вроде даже приятельские отношения. Но он прекрасно знал, что дружбы, привязанности в уголовной среде не бывает. Бывает некое уголовное братство, которым они так гордятся и бравируют и, которое зачастую разваливается при первом дележе добычи, не говоря уже о первом допросе у следователя.

Вчера был сложный, напряженный день. Несколько дней назад Цыганков получил от надежных источников сведения о поступлении город крупной партии оружия. Оказалось, в Уральск привезли «ПМ» и автоматы «АК» из Чечни.

Операция была разработана и подготовлена лично Цыганковым.

Под видом покупателей оружия, принимавшие участие в операции милиционеры, выманили преступников на встречу. Эта встреча состоялась на площадке перед продуктовым магазином, в одном из районов города.

Здание магазина было двухэтажным, окрашенным в ядовитый желтый цвет. Рядом находилась довольно большая асфальтированная площадка, на которой всегда парковалось много машин. В день операции она тоже была забита стоявшими вплотную автомобилями.

Санитарный УАЗик с сидевшими внутри оперативниками, долго крутился по площадке пока не приткнулся почти у самого входа в магазин. Окна машины были закрыты плотными брезентовыми шторками, надежно скрывая спрятавшихся людей от посторонних взглядов.

Не успели они остановиться, как из дверей магазина вышел плотный охранник в камуфляже с выпирающим животом. В руках у него была милицейская дубинка. Подойдя к машине, он постучал по дверце.

Цыганков, сидевший в кабине с водителем, открыл стекло.

– Чего встали? – злобно, по-хамски спросил охранник, – валите отсюда!

– А то что? – насмешливо глядя на него, спросил Александр.

– Ты чё, борзой что ли? Я сказал – валите!

Словно услышав его слова, из дверей магазина на подмогу вышел второй охранник чуть выше ростом и худощавее первого. Он неторопливо с неприятной ухмылкой на лице приближался к машине, поигрывая дубинкой.

Устраивать разборки с охранниками, привлекать к себе излишнее внимание совсем не входило в планы Цыганкова, тем более что с Шумиловым они такую возможность не проигрывали. Полковник не любил подобных неожиданностей. «Импровизация хороша, когда готовится заранее», – любил говорить он, повторяя чью-то известную фразу.

Открыв дверь, и легко выпрыгнув наружу, Цыганков улыбнулся нагловатой улыбкой, отчего оба охранника, словно почувствовав за ним некую могучую силу, приняли насторожено-опасливый вид.

– Мужики, – сказал, продолжая широко улыбаться Александр, – все нормально, мы здесь постоим немножко.

Он достал и развернул удостоверение, стараясь не привлекать постороннего внимания. Когда охранники увидели, к какому ведомству принадлежит Цыганков, то они посчитали за лучшее ретироваться без лишних вопросов.

Цыганкова заставил себя отвлечься от мыслей об операции, когда оказался у дверей своей квартиры. Вставляя ключ в замочную скважину, он услышал детский гомон за дверью, шум телевизора. Лишний раз подумал, что надо бы поставить хорошую железную дверь, а то эту можно выбить плечом, не прилагая особых усилий.

У него было двое детей – два мальчика. Жена работала в областной администрации в финансовом Управлении. Свою семью он любил, даже не смотря не периодические скандалы, которые устраивала жена, когда он поздно возвращался домой. Цыганков относился к этому снисходительно, считая ревность не слишком серьезным поводом для семейных конфликтов. Ревность, как он думал, всего лишь одно из проявлений любви, а если человек любит, он все прощает.

В прихожей Цыганков разделся, повесив на деревянную вешалку легкую ветровку и сняв ботинки.

– Папка пришел, – закричал самый младший из сыновей Виталик и, вбежав в прихожую, прыгнул ему на шею.

Подхватив маленькое тело сына, Цыганков вошел в комнату. Старший сын сидел на полу и что-то мастерил из пластилина. Из второй комнаты появилась жена Наташа, хмуро поглядевшая на мужа. Ни слова не говоря, она пошла на кухню. Цыганков недоумевал. Вроде сегодня он явился домой не поздно – за окном еще было светло. Был трезвым, как стекло. Что еще этим бабам надо?

Он опустил младшего сына Виталия на пол и пошел на кухню прояснить обстановку.

– Наташа, что случилось? – спросил Цыганков, войдя в небольшое узкое помещение, основное место в котором занимал холодильник «Бирюса», доставшийся ему от родителей.

На кухне еще уместились старый набор кухонной мебели и газовая плита «Брест», которую он смог купить по талону в последний год советской власти. Жена окинула внимательным взглядом его лицо, потом посмотрела на воротник.

– Что сегодня без следов? – язвительно спросила она.

Несколько дней назад, на одной из рубашек Цыганкова она нашла старый, уже засохший след от губной помады. Скандал она подняла уже тогда и продолжала шуметь всю неделю. Сегодня было продолжение.

– Я же тебе говорил, – спокойно, стараясь не провоцировать ссору, ответил Цыганков, – это была оперативная необходимость, можешь позвонить Шумилову…

– Какого рожна мне твой Шумилов скажет? – взвилась Наталья, – вы там все хороши, стоите друг друга! Твой Шумилов тебя всегда покрывает, не говоря уже о Забелине. А ты шляешься по всяким бл…м, хоть бы о детях вспомнил! Я уж о себе молчу.

– Ну, Наташ, – извиняющимся тоном сказал Цыганков, – ты же знаешь, мне никто не нужен, я тебя люблю.

– Ты лучше спроси, люблю ли я тебя! У других, посмотришь, все есть, умеют люди устраиваться. В твоем возрасте уже имеют машину, дачу, живут спокойной, солидной жизнью, а ты ведешь себя, как мальчишка. Одни бабы на уме!

Наталья раздраженно сунула ему под нос тарелку с ужином и вышла из кухни. Лениво взял вилку в руки, Цыганков сел на стул. Жена с одной стороны была права. Другие женщины, конечно, были, да и как без них в его работе? У него было несколько женщин и девушек на связи. С ними приходилось встречаться, причем практически везде: и на конспиративной квартире, и в обусловленных местах, в том числе кафе и ресторанах. С некоторыми у него завязывались легкие романы никогда не переходившие в нечто серьезное…

Воспоминания вчерашнего дня вновь нахлынули на него. Он вспомнил как они томительно, в напряжении ожидали торговцев оружием. Сидели в своей машине тихо, почти не подавая признаков жизни.

Изредка Цыганков по рации переговаривался с Шумиловым, докладывая об обстановке. Потом они увидели, как появились оперативники УБОПа на «мерседесе» вишневого цвета – машине не новой, но выглядевшей прилично. Один из оперативников, Цыганков его близко знал, вышел из машины и, опершись на капот, неторопливо закурил. Это был Коля Сметанин, с которым Цыганков уже провел несколько успешных совместных операций. Если Сметанин был здесь, значит всё должно пройти как по маслу, потому что он, словно некий оперативный талисман, сулил удачу.

Встреча была назначена на десять часов утра. Торговцы запаздывали, и ожидание становилось тягостным, нудным. Возникли сомнения – появятся ли они вообще. Может, произошла утечка, может их предупредили о засаде? Оперативникам ФСК в машине нестерпимо хотелось курить, но Цыганков не разрешал, боясь, что сигаретный дым из санитарной машины будет выглядеть подозрительно.

Так прошло минут двадцать.

Сметанин уже закурил третью сигарету, когда на площадку вырулила старенькая вазовская «копейка» оранжевого цвета. На улице было тепло и сухо, но номера её оказались заляпанными, словно водитель перед этим долго кружил по улицам города в поисках приличной грязи. Сметанин сразу узнал продавцов и, неторопливо, вразвалочку пошел к ним. Из машины выбралось два смуглых парня, явно кавказцы – значит, источник не соврал – оружие было привезено из Чечни.

Они начали переговоры, а Цыганков вылез их машины, приоткрыл дверь санитарной машины.

– Так, мужики, операция начинается, выходите по одному и старайтесь не привлекать внимание! – скомандовал он.

Сегодня нельзя было допускать ошибок, потому как вторая проваленная операция после Виккерс будет не только лишним подтверждением низкого профессионализма его, Цыганкова, может быть поднят вопрос о пребывании в органах.

Из «Уазика» выбралось пять сотрудников Управления, все в камуфляже, у некоторых в руках автоматы. Старшему группы захвата – приземистому плотному майору Заварзину Саша сказал, указав на группу продавцов и мнимого покупателя:

– Следи за ними! Я буду возле нашей «Шестерки». Сигнал для начала захвата – опер, стоящий рядом с торгашами, потрет рукой мочку уха.

– Понял! – ответил Заварзин, поправляя автомат на плече.

– Сразу после этого двигаетесь к объектам. Только смотри, опера ментовского не трогайте! Всё, я пошел!

Цыганков с деловым видом, как хозяин, отправился к одной из машин на стоянке, оставленной там заранее. Он открыл дверцу, словно собрался что-то достать из салона, а сам, не переставая, следил за Сметаниным, активно торговавшимся с продавцами оружия.

Через какое-то время, покупатель и продавцы втроем обошли машину, открыли багажник.

Один из продавцов наклонился, откинул полог, а Сметанин в это время взялся правой рукой за мочку уха и начал её потирать, словно глубоко задумавшись при виде открывшейся ему картины.

Все люди, входившие в группу захвата, бросились к машине, при этом Цыганков был одним из первых. Он скачками кинулся к ближайшему от него продавцу, успел только увидеть испуганное от неожиданности лицо парня. Но внезапно тот резко наклонился и Александр перелетел через него по инерции.

В голове мелькнуло: «Черт, неужели уйдет?»

Однако тут же подоспел Коля Сметанин. Он схватил парня сзади, прижал его к себе, не давая действовать руками, а Цыганков пружинисто взлетел с земли и они вместе скрутили продавца, надев на него наручники.

Второго взяли без проблем. Однако эта досадная оплошность, которая с ним произошла, не давала покоя Цыганкову. Он подошел к Сметанину и крепко пожал ему руку. Тот рассмеялся: