Текст книги "Ошибка дона Кристобаля"

Автор книги: Олег Костман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Костман Олег
Ошибка дона Кристобаля

Олег КОСТМАН

ОШИБКА ДОНА КРИСТОБАЛЯ

I

– Значит, вы решили открыть Новый Свет? – Государственный человек даже не старался скрыть усмешку.

– Да, – учтиво ответил Кристобаль. Ох, как трудно давалась ему сейчас учтивость!

– Что ж, как первооткрыватель Нового Света вы, надо думать, сразу же разбогатеете и прославитесь на весь мир, да... Золото рекой потечет к вам. Университет, в котором вы никогда не учились, поставит вам памятник как своему лучшему студенту. Десяток народов будет спорить за право числить вас своим соотечественником. А семь городов станут вырывать друг у друга честь считать, что ваша почтенная матушка благополучно разрешилась вами именно у них и нигде больше, да... Впрочем, почему именно семь? Неужели вы не превзойдете какого-то Гомера? Пусть целая дюжина городов претендует на право именоваться вашей родиной! Признайтесь, ведь именно такие картины, которые рисует ваше воображение, толкают вас на опасное и безрассудное предприятие...

– Нет, ваше превосходительство, – Кристобаль изо всех сил старался оставаться сдержанным. – Почести и слава меня мало волнуют. Хотя примерно так, как вы сейчас сказали, все и будет. Но я прошу снарядить экспедицию вовсе не ради славы и благ, которые ждут меня, а единственно для совершения открытия, которое многократно умножит могущество нашего монарха и сохранит в веках его имя.

...Жоан II торжественно и сурово взирал с большого портрета поверх голов говоривших. Каких только чудаков и безумцев не посылало сюда небо! Но такого, кажется, еще не было. Предлагает открыть Новый Свет – ни больше, ни меньше! Самое занятное, что чужестранец говорит об этом с такой уверенностью, словно открывать Новый Свет для него дело столь же обыденное, как чесать шерсть у себя в Литургии или торговать книгами и портоланами. Нам бы его заботы! Чем думать о каком-то своем Новом Свете, лучше бы молился ежечасно господу, вознося ему хвалу за то, что тот надоумил его оставить эту торгашескую Гению и помог здесь, в Португалии, стать мореплавателем...

– Какие же все-таки основания позволяют вам так упорно утверждать, что за океаном лежит обширнейшая земля?

Кристобаль задумался. Ну что ответить этому довольному собой павлину? Что с незапамятных времен мореплаватели из поколения в поколение передают легенды о таинственной стране Винланд, о Фрисландии, острове Бразил, Земле святого Брандана, Антилии, и что все это – он, Кристобаль, твердо уверен, – различные части обширной земли далеко на западе от Европы? Что в открытом океане, во многих днях пути от берега, с кораблей иногда замечали странные лодки с шалашами, на которых не плавают ни европейцы, ни африканцы? Что все больше ученых сходятся во мнении о шарообразной форме Земли и поэтому материки восточного полушария обязательно должны уравновешиваться такими же массивами в западном? Но ведь все это не окажет на вельможу ни малейшего воздействия. А как найти аргументы, которые убедят этого титулованного попугая в необходимости снаряжения экспедиции? Существует же, черт побери, какой-то ход к его душе! Надо искать его, настойчиво и упорно искать, иначе снова придется уходить отсюда ни с чем. А сейчас нужно немедленно отвечать ему, говорить все, что придет в голову. Ведь нельзя же так долго молчать...

– Ваше превосходительство! Я обещаю вам и в вашем лице всемилостивейшему королю нашему Жоану Второму, что, если вы снарядите мне три каравеллы, снабдите годичным запасом провианта и дадите безделушки для меновой торговли с туземцами, я водружу португальский флаг над целым материком, в существовании которого я уверен не меньше, чем в том, что сам существую. В противном случае я готов лишиться головы...

– Ваша забота о расширении владений португальской короны весьма похвальна. Однако, мне кажется, вы дешево цените свою голову, да... За тысячи лет с сотворения мира люди ничего не узнали о Новом Свете. Неужели вы думаете, что превзошли мудростью всех ученых и мореходов всех времен и народов?

– Ваше превосходительство, это не совсем так. Древние знали о существовании этого материка или, по крайней мере, догадывались о нем. Например, Сенека в своей "Медее" прямо предсказывал открытие земли за океаном...

Ну и дурак! Он хочет добиться успеха в христианском государстве, ссылаясь на авторитет язычника! Воистину простота хуже воровства... Вельможа неестественно закашлялся, подавляя разбиравший его смех, но мгновение спустя лицо его вновь обрело обычное непроницаемое выражение.

– Мой друг! Мне кажется, вы стоите на неверном пути. Не лучше ли обратиться к нашим высшим авторитетам? Вот если бы мы нашли упоминание о Новом Свете в священном писании или в трудах святых отцов церкви нашей, тогда бы я посчитал ваше убеждение основательным. А сейчас я его совершенно не разделяю. Более того, продолжая настаивать на своем, вы вступаете в противоречие с учением блаженного Августина, который считал, что антиподов не существует, а поэтому из одного полушария никак невозможно проникнуть в другое. Я хотел бы думать, что вы сказали мне все это, не имея в душе злого умысла, а просто по недомыслию. Мне думается также, что, изучив внимательно сочинения этого святого, вы перестанете упорствовать в своем заблуждении. В противном случае мой долг будет велеть мне поступить с вами несколько по-другому.

Он явно давал понять, что разговор закончен.

У Кристобаля оставался последний аргумент:

– Ваше превосходительство, мысль о Новом Свете не дает мне покоя ни днем, ни ночью. Вы можете отказать мне просить его величество об отправке экспедиции, но это не заставит меня прекратить попытки добиваться осуществления того, что составляет цель моей жизни. Я буду вынужден предложить свой проект на рассмотрение другим государям, например, их высочествам королеве кастильской Изабелле и королю арагонскому Фердинанду.

По тому, как резко пробежала тень по лицу привыкшего скрывать свои чувства придворного, Кристобаль понял: этот довод подействовал. Разумеется, Португалия никогда не согласится, чтобы даже такой беспочвенный в глазах ее чиновников проект уплыл в соседнюю Кастилию. Возможно, такой поворот дела заставит власти отнестись к его доводам более благосклонно.

Но реакция сановника оказалась совсем не такой, как ожидал Кристобаль.

– А вот этого я бы вам очень не советовал делать, – преувеличенно любезным тоном сказал он. – Это может окончиться для вас очень печально. Если хотите, я расскажу вам одну поучительную историю. Совсем недавно наши люди встретили в Севилье двух молодцов, которые раньше служили Португалии и плавали в африканских водах. А уехав в Кастилию, они забыли, что язык иногда следует крепко держать за зубами. Так вот, одному из них повезло он был убит на месте, да... Другого привезли в Лиссабон и казнили злой казнью здесь. А чтобы напоследок отучить его от чрезмерной болтовни, еще в Севилье ему зашили рот серебряной проволокой. Представляете, каково было бедняге – всю дорогу от Лиссабона ни попить, ни поесть, да... А ведь вы, кажется, тоже плавали в тех водах, не так ли? Его величество очень не любит, когда где-нибудь узнают что-нибудь о наших главнейших секретах. Впрочем, наш король милостив и наказывает только тех, кто этого заслужил. Вам, по-моему, за границей следует опасаться другого. Дело в том, что Изабелла Кастильская – святая женщина! – постоянно проявляет ревностную заботу об искоренении ересей среди своих подданных и об укреплении их веры в духе святой Римской церкви. С этой целью пять лет назад она учредила чрезвычайно интересную организацию, которую назвали инквизицией. Инквизиторы – преданнейшие слуги господа – очень строго блюдут чистоту и единство веры своих сограждан. Они тверды и непреклонны, когда приходится карать тех, кто отходит от заветов Иисуса Христа. Немало еретиков и иноверцев уже приняли смерть на костре во славу господа нашего. Инквизиторы называют это аутодафе – акт веры. Вы, я надеюсь, слышали об этом? Разумеется, такие методы не пользуются одобрением у нашего кроткого и мягкосердечного государя, но мы же не можем позволить себе вмешиваться в дела соседей, да...

Кристобаль, конечно, слышал об инквизиторах. Одни из них были злобными, лицемерными и мстительными людьми, которые преследовали свои жертвы не столько потому, что сомневались в искренности их веры, сколько для того, чтобы получить солидную долю имущества казненных. Другие, напротив, действовали из самых благих побуждений, стремясь спасти заблудшую душу. Столь возвышенная цель позволяла им без колебаний предавать мученической смерти грешное тело еретика. Таким образом, практически все, заподозренные в вероотступничестве, в любом случае кончали одинаково: костром. Попасть в лапы инквизиторов, говорят, очень просто, а вот выбраться... Мороз прошел по коже при мысли о том, что когда он уйдет в Кастилию против воли португальского короля, агенты Жоана смогут запросто устроить ему знакомство с инквизицией. Однако внешне Кристобаль сумел остаться совершенно спокойным.

– Ваше превосходительство, у меня нет оснований опасаться святой инквизиции. Я – истинный христианин, – твердо возразил он.

– Охотно верю, охотно верю. Но я совсем забыл вам сказать: когда вы появитесь в Кастилии, инквизиторы не преминут тщательно проверить вашу родословную. А с этим у вас, как мне кажется, не все в порядке, да... К тому же полемики с воззрениями святых там, разумеется, не прощают.

В устах вельможи слова о возможной опасности звучали почти как приятельское предостережение. Но Кристобаль ясно отдавал себе отчет, что в действительности это – самая настоящая угроза. И угроза вполне реальная. Он отлично понимал, что не успеет пересечь кастильскую границу, как инквизиция, если захочет, будет знать о каждой его прабабушке гораздо больше, чем те сами о себе знали.

И все-таки никакие предостережения и угрозы не остановят его. Если окончательно откажет Жоан, он, несмотря ни на что, отправится в Кастилию. Если ничего не получится там, он пойдет дальше. Он обойдет хоть все дворы Европы, но своего добьется: его экспедиция поплывет открывать Новый Свет!

Так думал Кристобаль, а в уши назойливо лез подчеркнуто слащавый голос сановника:

– Впрочем, я уверен, что вы умный человек и не станете делать столь опрометчивого шага. Вас ждут многие интересные плавания на службе у его величества. А Новый Свет выкиньте из головы: ведь вы уже давно покинули тот возраст, которому свойственны беспочвенные мечтания о несбыточных вещих...

II

Кристобаль подкинул на ладони кошель. Тугой, гладкий и приятно тяжелый при выезде из Лиссабона, теперь он сильно похудел, и глубокие складки, словно морщины, избороздили его кожу. Глухо звякнули последние мараведи. Если, кроме ужина, уплатить трактирщику еще и за ночлег, в кошеле совсем ничего не останется. Что ж, придется устраиваться ночевать на улице.

Кристобаль встал из-за стола и толкнул тяжелую дверь. Вспотевший лоб ощутил приятную вечернюю прохладу. Кристобаль поднял голову, подставляя лицо освежающему ветерку. На небе уже ярко горели звезды. Они были точь-в-точь такие же блестящие и влажные, как над ночным морем. Кристобаль покачнулся – на секунду ему показалось, что он стоит на палубе корабля, обдаваемый солеными брызгами, и полной грудью вдыхает неповторимый аромат моря и просмоленной древесины... Звезды... Там, в бурном, полном опасностей море, они показывали ему дорогу к берегу, были добрыми советчиками и друзьями. А кто укажет дорогу к цели здесь, на твердой земле, кто посоветует, как лучше ее достигнуть?..

В стойлах пофыркивали лошади и мулы, изредка доносился ослиный вскрик. Громко лая, не то играли, не то дрались, катаясь по всему двору, лохматые псы. Обоняние дразнил долетавший с кухни запах жареного мяса, который временами заглушался не менее острым запахом навоза, приносимым порывами ветра с противоположной стороны двора. Почти все укромные уголки на дворе трактира облюбовали для ночлега бродяги без единой монеты за душой. Скоро и он, Кристобаль, станет таким же нищим бродягой, если только не найдет способа в самое ближайшее время заинтересовать своим проектом влиятельных мужей Кастилии.

Уже больше года прошло с тех пор, как он покинул Португалию, когда окончательно понял, что его кораблям не суждено уйти на поиски Нового Света из ее гаваней. Теперь он странствовал вслед за королевской четой по Кастилии и Арагону... Странные это были правители – они не сидели, подобно всем прочим государям в столице, а непрестанно кочевали вместе со всем двором из города в город, словно труппа странствующих лицедеев. Они, конечно, могли себе это позволить. Но Кристобаля постоянные переезды из конца в конец страны совершенно разорили, а главное, ему не удалось ни на волос приблизиться к осуществлению своей цели.

Он плотнее запахнул изрядно износившийся плащ и прикорнул в углу между стеной дома и забором. Опустившаяся ночь постепенно угомонила постоялый двор. Один за другим гасли огоньки в окнах. Кристобаля охватила дремота. Но совсем уснуть так и не удалось. За забором послышался вдруг звон колокольчиков, крики погонщиков, тяжелый топот множества копыт.

Успокоившиеся было псы залаяли с новой силой и кинулись к воротам. Вслед выскочил хозяин трактира. Ворота медленно отворились, и один за другим во двор вошли десятка три нагруженных огромными вьюками животных.

Слуги зажгли факелы. Стало светло. Рослые погонщики снимали вьюки, заводили животных в стойла. Кристобаль мимоходом отметил, что для такого каравана его хозяин, пожалуй, нанял многовато погонщиков. Все они были к тому же отменно вооружены. Видимо, груз имел большую ценность.

– Всем – ужин и ночлег, – властно распорядился начальник каравана.

– Ваша милость, – опасливо поглядывая на ружья и кинжалы дюжих молодцов, скороговоркой забормотал хозяин трактира, – видит бог, я не хочу вас прогневить, но вы же видите, я бедный человек, а времена нынче, сами знаете, какие неспокойные. Даже на собственных слуг нельзя положиться. Так и норовят урвать побольше, мерзавцы. А сколько вокруг разбойников шастает – это же просто ужас какой-то! Да и трактир этот, будь он проклят, и так одно сплошное разорение. Вы уж не обессудьте, я человек бедный и обидеть вас не хочу, но я вас не знаю, никогда раньше никого из ваших ребят не встречал и, словом, ваша милость, рассчитайтесь со мной вперед, нижайше прошу вас...

– Жалкий трус, – загремел начальник каравана, – помесь гиены и шакала! Я странствовал два года, прошел полземли и добыл величайшие сокровища. У тебя на голове стольких волос нет, сколько раз я мог сгинуть со всем караваном за время путешествия. И вот, дьявол тебя в печенку, в родной Кастилии, в четырех переходах от дома, судьба посылает мне встречу с тобой, жадный боров! Слушай меня внимательно: мои люди голодны, они устали. Ты накормишь их всех и дашь им отдых, но не получишь от меня ни единого мараведи. Ни сейчас, ни после!

И, видя, какое сильное впечатление произвела на беднягу трактирщика его речь, он громко расхохотался:

– Но ты не пожалеешь, что принимал такого гостя, как я. Правда, у меня сейчас мало монет, но, так и быть, я щедро расплачусь с тобой. Подставляй кошелек и молись за то, что близость к дому сделала меня таким добрым!

Начальник каравана достал из-за пазухи небольшой мешочек, неторопливо развязал его и отсыпал немного содержимого в протянутый кошель. Это действительно были не деньги: Кристобаль слышал – отсыпанное падало в кошель трактирщика не со звоном, а с тихим шуршанием. Как только начальник каравана перестал отсыпать свои таинственные сокровища, хозяин трактира отскочил в сторону и поманил одного из слуг с факелом. Запустив руку в кошель, трактирщик достал необычную плату и долго рассматривал ее, держа на ладони. Потом понюхал, хмыкнул и попробовал на язык. Его испуг сменился недоумением, затем оно перешло в сильное удивление и, наконец, трактирщика охватило бурное ликование.

– Боже милостивый! Нет, не может быть! Хвала пресвятой деве Марии! Это же настоящие индийские пряности! Ваша милость, да за такую плату я приму каждого из ваших людей, будь их даже вдесятеро больше, как принимают саму королеву! Век не забуду вашей милости! Каждый день буду молиться за вас господу! Окажите мне честь, извольте пройти в дом – вы будете самым дорогим моим гостем.

Не успел трактирщик, рассыпаясь в любезностях, увести начальника каравана в дом, как внезапно разбуженный ночными голосами и поэтому пребывающий в крайней степени недовольства и раздражения постоялый двор вдруг радостно стряхнул с себя всю дремоту. Осветились окна, забегали по двору служанки, поварята на кухне уже с шумом передвигали на плитах котлы. Даже безразличные ко всему бродяги закопошились в своих углах, предвкушая дармовую жратву. Каким-то образом весть о королевски-щедром даре запоздалых путников мгновенно разнеслась по всем закоулкам и закуткам, и теперь никто уже не спал в ожидании невиданного доселе пира.

Кристобаль горько усмехнулся. Да, у хозяина трактира были основания радоваться. На полученную им горсть невзрачных зерен можно было скупить все постоялые дворы вдоль дороги чуть ли не до самой столицы. И еще Кристобаль подумал о том, что этой горсточки зерен с лихвой хватило бы и на снаряжение его экспедиции. Но вся беда в том, что ему не от кого ждать такого подарка судьбы. О, эти всемогущие восточные пряности! Они баснословно дороги, потому что, словно в сказке, надежно упрятаны от европейцев в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, за высокими горами, за глубокими морями.

Ну вот, опять моря. Видно, никуда не деться от них Кристобалю. Крепко же запали они в душу, если умудрились вплестись даже в мысли об индийских пряностях... Моря и пряности! Ну что может быть более несовместимым? Это ж надо в голову прийти такому – моря и пряности. Смешно!

И вдруг дремота мигом слетела с Кристобаля. Моря и пряности... А что если выход именно в этом?..

По дороге на Кордову, где временно обосновался двор Изабеллы и Фердинанда, торопливо шагал человек в сильно износившемся плаще. За его спиной вставало над землей утреннее солнце, и длинная тень человека, колыхаясь в такт его шагам, растеклась по каменистой дороге далеко впереди. Редкие в этот ранний час встречные прохожие оборачивались и долго провожали взглядами странную фигуру: человек казался им безумным. Неподвижно глядя в одну точку, он шагал и шагал, непрестанно повторяя одни и те же слова:

– Западный путь в Индию!.. Западный путь в Индию!..

III

Двор Изабеллы и Фердинанда переживал радостные дни триумфа: на Гранадском фронте победоносные войска Кастилии взяли у эмира город Малагу.

В Кордове повсеместно царило веселье. Всюду гремела музыка. По вечерам слуги иллюминировали каждый дом множеством факелов и плошек – на улицах становилось светло как днем. На стол подавались изысканнейшие кушанья. Рекой лились столетние вина. А знатные дамы словно задались целью ослепить друг друга блеском своих туалетов и драгоценностей. Впрочем, сеньоры тоже не желали ни в чем отставать от них.

И только один человек день ото дня становился все мрачнее и мрачнее. Это был главный эконом Кастилии дон Алонсо де Кинтанилья.

...Королевская казна давно пуста – хоть шаром покати. Может быть, кто-нибудь думает, что это – большой государственный секрет? Так он-то, Кинтанилья, знает, что последнему пажу королевы уже надоело развлекать анекдотами об этом своих подружек из веселых домов. Казалось бы, любого нормального человека должна беспокоить толщина собственного кошелька – это так же ясно, как то, что он, главный эконом королевства, ей-богу, скоро станет посмешищем для любого уличного мальчишки. Так нет же, Изабеллу и Фердинанда даже не интересует то плачевное положение, в котором оказалась казна. Как будто так и должно быть, чтобы один за другим летели на ветер займы, взятые под страшные проценты, да и то лишь под угрозой обвинения банкиров в вероотступничестве. Победа над маврами в Малаге – это, конечно, хорошо, ничего против этого он не имеет. Но разве можно делать из жизни сплошной праздник, когда на юге остается такой крепкий орешек, как эмирская Гранада? А сколько монет придется ухлопать на укрепление северо-восточной границы с Францией? Интересно, кто об этом должен думать, а? Конечно, искать пути для пополнения казны – это не королевская забота. Но тратить-то можно бы и поменьше. Он, главный эконом, уже и придумать не может, какими еще новыми налогами осчастливить подданных победоносной королевской четы... Да и что толку в новых налогах, когда населению процветающего королевства все равно нечем их выплачивать?..

Так печально рассуждал сам с собой Алонсо де Кинтанилья, главный эконом Кастилии, полулежа на широком сиденьи своей кареты. Он возвращался с одного из еженедельных докладов королевской чете о состоянии государственных финансов. Сегодня он в который уже раз попытался доказать августейшей семье необходимость сокращения непомерных трат двора. Но эта попытка, как и все предыдущие, была решительно пресечена в самом начале.

– Не суждено появиться купцу, который бы занял королевский престол. Не суждено появиться королю, который стал бы считать расходы, – отрубил в ответ Фердинанд. – Я не пожалею ничего для превращения двора Кастилии и Арагона в самый пышный и блестящий двор Европы.

А Изабелла укоризненно добавила:

– Вы никак не хотите проникнуться высшими интересами государственной политики, дорогой де Кинтанилья.

И не успел главный эконом сообразить, что сказать в ответ их высочествам (так до сих пор почему-то титуловались Изабелла и Фердинанд), как последовало высочайшее повеление – незамедлительно предоставить сумму, необходимую для строительства в Малаге королевской резиденции.

Стало быть, на сегодняшний день высшие интересы государственной политики состояли прежде всего в том, чтобы в новообретенной Малаге был срочно воздвигнут роскошный дворец, где будут жить Изабелла и Фердинанд, если им вдруг захочется когда-нибудь посетить этот город...

Карета подпрыгнула на ухабе, и Кинтанилья больно стукнулся затылком об угол. Удар еще больше усугубил его мрачное настроение.

Вот – вынь да положь им денег на целый дворец – ни больше, ни меньше. А где прикажете их взять? Может быть, их высочества полагают, что золотые кастельяно растут на грядках, как огурцы? Или что они подходят, как тесто на дрожжах?..

Господи! Поперек горла стоят Кинтанилье все эти дворцы, все эти балы, охоты, ристалища... Да провались они сквозь землю, а с ними вместе и все кастильские ювелиры, портные, живописцы, кружевницы, краснодеревщики, каретные мастера... Ну что вы прикажете делать, если придворные просто взбесились от роскоши. Им только и подавай, что все время новые забавы, а ему – вечная забота: знай себе ломай голову, как залатать старую прореху, чтобы вместо нее не возникли две новых. Оттого-то и не кончается столько лет война с Гранадой, что летят в трубу безо всякого счета королевские денежки. И вообще, что это за такая высокая политика – воевать новыми дворцами, модными танцами и роскошными туалетами? Он, Кинтанилья, предпочел бы побеждать врага по старинке неприступными крепостями, смелыми атаками, тяжелыми пушками...

Нет, он, конечно, знает, как достать требуемые деньги. Для этого надо просто задержать выплату жалованья столичному гарнизону. Выход не самый лучший, но другого нет. Что ж, так и придется сделать. У Изабеллы и Фердинанда не возникнет оснований быть недовольными своим главным экономом. А гвардейцы... Ну, гвардейцы пока что перебьются, а потом какое-нибудь чудо поможет найти деньги и для них...

Кинтанилья не мог сказать, за что бог так полюбил его, но то, что это именно так, было несомненно. Сколько раз уже эконом оказывается в ситуации, когда уповать остается лишь на чудо – и чудо происходит. После этого требуется только помножить чудо на финансовые таланты главного эконома, и средства, затребованные их высочествами, появятся точно в срок словно по мановению волшебной палочки. До сих пор, слава богу, все обходится благополучно. Но ведь может в конце концов наступить день, когда чуда не произойдет...

Карета подъехала к дому Кинтанильи. Привратник где-то замешкался, и экипаж притормозил у запертых ворот. В ту же секунду, увернувшись от удара кучерского кнута, на подножку вскочил какой-то человек. Вид его был ужасен: воспаленные глаза, небритые щеки, волосы, давно забывшие прикосновения инструментов цирюльника, сильно поношенная грязная одежда.

– Господин главный эконом, я прошу вас выслушать меня! – Незнакомец хорошо говорил по-кастильски, но в его голосе легко угадывался характерный для иностранца акцент.

– Добрый человек, ступай своей дорогой. У меня нет для тебя денег. Кинтанилья попытался задернуть занавеску на дверце.

– Я не собираюсь просить их. Наоборот, я хочу предложить Кастилии несметные сокровища: золото, жемчуг, драгоценные камни, тончайшие шелка, пряности. Я слышал, что в государственной казне дела идут не совсем хорошо...

– Представь себе, я тоже кое-что об этом слышал. Так где же твои сокровища?

– Это не так-то просто объяснить. Но если вас заинтересовали мои слова, прикажите слугам пропустить меня в дом.

Незнакомец больше всего походил на сумасшедшего. "Еще один, свихнувшийся на несметных богатствах", – подумал было Кинтанилья, но что-то удержало его от такого поспешного заключения.

– Что ж, заходи...

А час спустя эконом, забыв обо всех своих бедах и заботах, снова и снова заставлял странного пришельца рассказывать о его смелом плане проникнуть к сокровищам Индии, идя не обычным долгим и трудным путем на восток, а гораздо более коротким и легким – плывя на запад через Атлантический океан.

С точки зрения общепринятого здравого смысла это был бред умалишенного. Но, в отличие от многих других высших сановников королевства, Алонсо де Кинтанилья, к счастью, не всегда оценивал жизнь только с точки зрения общепринятого здравого смысла.

Кинтанилья никогда не блистал в свете, над его старомодными привычками и воззрениями то и дело подтрунивали придворные остряки. Но глубокий и проницательный ум, которым природа щедро одарила этого человека, сразу ухватил то, чего не в силах были понять изощрившиеся в куртуазных церемониях щеголи, стоящие у руля государства единственно в силу своего высокого происхождения. Он мгновенно оценил, ч т о э т о з н а ч и т – попытаться достичь Индии с противоположной стороны Земли.

И, слушая уверенную и полную достоинства речь чужестранца, Алонсо де Кинтанилья торжествовал – это сама судьба послала ему встречу с нищим оборванцем, который, наверно, и сам пока не понимает, что ему суждено открыть новую главу не только в географии, но и в истории земной. Вот оно, чудо, самое главное в его жизни, оно само плывет к нему, оно совсем рядом и теперь надо только удержать его, не выпустить из рук...

Умен и проницателен был дон Алонсо де Кинтанилья. Но как сильно удивился бы он, если б узнал, какова была подлинная цель экспедиции, о которой хлопотал Кристобаль! И что вовсе не судьба послала ему встречу с ним, а последние двенадцать мараведи, которые выгреб из своего кошеля привратнику два дня ничего не евший Кристобаль, чтобы ворота во двор эконома, когда прдъедет хозяин, оказались закрытыми. Впрочем, все это так и осталось навсегда неведомым для хитроумного Алонсо де Кинтанильи...

Он радовался как ребенок. Если бы в этот момент их высочества могли видеть своего главного эконома, они бы не поверили собственным глазам – с лица одного из почтеннейших людей королевства, который к тому же совсем недавно вышел от них в очень мрачном настроении, теперь не сходила глупейшая улыбка. Не в силах усидеть на месте, он носился взад-вперед по комнате, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься в пляс.

– Вот это так мысль – западный путь в Индию. Нет, это ты здорово придумал, честное слово!

И вдруг, мигом посерьезнев и снова превратившись в почтенного министра финансов, Кинтанилья изрек с приличествующей случаю интонацией:

– Я полагаю, об этом необходимо как можно скорее доложить их высочествам.

– Я готов отправиться к ним сию же секунду! – Глаза Кристобаля загорелись такой решимостью, что Кинтанилье на мгновение стало не по себе. Сколько же испытаний и препятствий должен преодолеть человек, подумал он, чтобы у него в глазах запылал этот дьявольский огонь всепобеждающей решимости. Одна за другой долго будут обрушиваться на голову невзгоды, словно удары молота на мягкий расплавленный металл. И после каждой человек, точь-в-точь как незатвердевший металл, может поддаться, чуть-чуть отвернуть в сторону с выбранного пути, поискать дорогу полегче. Но из бесформенного куска металла удары молота выковывают отличный клинок. Точно так же и человек – если уж, несмотря ни на что, стоит он на своем, то от удара к удару становится только сильней и тверже, и в конце концов наступает пора, когда уже ничто на свете не может заставить его согнуться. Словно твердый и острый клинок, пробьется он тогда к любой цели...

– Я готов отправиться к их высочествам сию же секунду, – повторил Кристобаль, с недоумением и тревогой глядя на внезапно смолкшего эконома.

– Но не в таком же виде ходят в гости, друг Кристобаль. Особенно к двум государям сразу! – В голосе Кинтанильи слышалась лукавая и добрая усмешка.

IV

– Сеньор Кристобаль, проснитесь! Да проснитесь же! Гранада капитулировала! – Запыхавшийся слуга де Кинтанильи неистово тряс за плечо Кристобаля, но тот никак не мог спросонок уразуметь, о чем ему толкуют. Наконец смысл сообщения дошел до его сознания. Словно подброшенный гигантской пружиной, он выскочил из постели.

Вот оно! Свершилось! Сон, приснившийся ему неделю назад, накануне рождества, оказался, как говорится, в руку. И так скоро! Надо только, чтобы теперь он сбылся до конца. Чтобы неведомая земля, к которой во сне стремился его корабль, наяву гипнотизируя и подавляя его волю. Непроницаемо суровым было выражение его аскетичного лица – такое впечатление создавалось то ли от плотно сжатых тонких бледных губ, то ли от острого, выдающегося вперед подбородка. Кристобаль знал – имени этого человека нет в списках инквизиторов. Но глазами и ушами святой инквизиции при дворе был именно он. Он успевал быть везде – ничто не происходило без его ведома и присутствия. И даже если бы Изабелла захотела ограничить его присутствие при решении государственных дел, она, пожалуй, теперь уже не смогла бы это сделать. Святая инквизиция – ее кровное детище, рожденное всего несколько лет назад, – успела за это время набрать такую силу, что противоречить ей в чем-то было нежелательно даже для самой королевы. Кристобаль коротко изложил цель своего визита. Их высочества уже были в общих чертах проинформированы об этом де Кинтанильей. Поэтому никакой особой реакции с их стороны не последовало. Фердинанд лишь деловито осведомился, как далек, по мнению Кристобаля, западный путь в Индию.