Текст книги "Двойной захват"

Автор книги: Олег Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– А что, так далеко ходили?

– Ну, почитай, на самую границу. Да еще и ночью! Видно-то все хорошо, но холодно, бр-р-р!

– Да, действительно у вас ничего не могло остаться. А те, кто баржу передавал, может, чего прямо капитану отдали?

– Да ведь никто не передавал! Потому меня и на пирс высадили, а потом в одиночку на баржу.

– Как это «никто не передавал»? – недоуменно спросил Сергей.

– Да так. Пирс какой-то на берегу в три дощечки. Как будто только сколотили. К нему баржа привязана. И не только что на ней, а вообще, вокруг ни души, сопки одни. Мы ее за «ноздрю» подцепили и потащили.

– Вот оно, значит, как. Ну, спасибо за информацию. Кругом сплошные накладки, – посетовал Редин, – придется в Техупре запрашивать. – Это заявление его абсолютно ни к чему не обязывало. – Как же вы сейчас без капитана?

– Да мы ремонтируемся, вообще-то, а сегодня все в разгоне, вот нас сюда на продукты и кинули.

– Передавайте привет капитану от Сергея с плавмастерской.

– Обязательно. – Парень кивнул и проводил взглядом удаляющуюся фигуру.

Вернувшись на свой корабль, Сергей узнал у дежурного, что его несколько раз спрашивал начальник мастерской. Поэтому, не заходя в каюту, он поднялся к Алексею.

– Где тебя черти носят? – Время было вечернее, из магнитолы звучала спокойная приятная музыка. На Лехе был надет спортивный костюм и кожаные «лодочные» тапочки. Вокруг фляжки, стоящей в центре письменного стола, расположились три открытые банки рыбных консервов, тарелка с неизменной квашеной капустой и порезанными на четыре части луковицами, сбоку стояла сковорода с жареной картошкой; мясо кусками было сложено отдельно в миске, даже селедка была разделана, аккуратно порезана и полита растительным маслом. Одного взгляда на это гастрономическое изобилие оказалось достаточно Сергею, чтобы понять, насколько он голоден: ужин на корабле прошел без его непосредственного участия.

– Мясо, картошка – все остыло, – сокрушался Сердюк.

– Зато можно брать руками. – Сергей вознамерился было тут же это и осуществить. Алексей остановил:

– Не кощунствуй, дикарь!

– Откуда у нищего капитана третьего ранга столь божественные яства?

– Нищий капитан третьего ранга вынужден крутиться ради своих подчиненных, как белка в колесе. Чтоб одеты и обуты, здоровы и сыты. А где благодарность? Признательность и уважение?

Сергей промычал что-то маловразумительное, так как его рот уже был забит куском восхитительного свежепрожаренного мяса, а руки блуждали над столом в поисках следующей жертвы его гастрономической невоздержанности.

– Ладно, будем считать это выражением должной любви и преданности.

Сергей, опять же молча, закивал утвердительно. Леха аккуратно наколол на вилочку небольшой кусок консервированной лососины, внимательно разглядел и только после этого отправил в рот. Прикрыв глаза и почмокав губами с видом пресытившегося гурмана, небрежно проговорил:

– Тут бербаза сегодня целый день себе продукты загружала. На месяц затаривались. Мы немного помогли, разумеется, по их настоятельной просьбе. Да плюс исключительное личное обаяние…

– …плюс пара литров шила… – Сергей уже прожевал мясо.

– Не без этого.

– Да с таким эквивалентом, как корабельный спирт, то есть шило, нигде не пропадешь.

Леха подхватил:

– Особенно в таких количествах, какие имеются в нашем распоряжении.

Уж кому, как не Сергею, было знать, что на флоте за этот эквивалент можно сделать, достать, изготовить, осуществить практически все. От протекающего крана в ванной до полного ремонта квартиры с заменой всего вообразимого; да и вообще, замену самой квартиры через все инстанции ОМИСов, ЖБК и домоуправлений. Можно оформить и подписать практически любой документ, построить гараж и капитально отремонтировать машину. За шило списывались инструмент и техническое имущество, обмундирование и спецодежда, перекочевывающие в нераспакованном виде прямо со складов в личные апартаменты для последующего же личного пользования. Можно было приобрести красную икру и воблу, кофе, шоколад и консервы благородных рыб. На любом судоремонтном заводе изготовят фабричным способом классные ножи, фляжки, канистры любых размеров и конфигураций. По желанию будет все это из титана, как, например, штатный набор автолюбителя весом не более полутора килограммов. Да что там: списывались целые грузовые автомашины и тягачи; со вновь поставляемых флоту кораблей уходили на сторону никем не увиденные хрустальные сервизы и фарфоровая посуда. А за что строились, обставлялись, функционировали бесчисленные сауны и бани на служебных и рабочих местах? Одно перечисление могло бы занять несколько десятков томов уголовных дел, которым никогда не суждено увидеть свет. Все знали, что можно все. И пользовались. Мерилом была лишь полнота налитого стакана. Все, как в бородатом анекдоте: «А нам-то что до стремительного роста цен, инфляции, обвалов, «черных» вторников и четвергов? Подшипник как стоил пол-литра, так и стоит! И будет стоить!»

Сердюк, громыхая на столе тарелками, проговорил:

– Завтра во второй половине дня буксир нам на борт еще полную порцию доставит, все пятьсот килограммов.

Сергей аж присвистнул:

– Вот это размах! Вот это оперативность! Леха, а ведь столько трудновато выпить за ограниченное время. Нет, конечно, я очень высоко оцениваю наши возможности в этом направлении, особенно с учетом многолетней практики и накопленного опыта, но… Кроме того, зная строжайший режим экономии расходных средств во вверенной тебе мастерской, я не думаю, что на заканчивающуюся на днях операцию израсходовано более двухсот килограммов.

– Около ста пятидесяти, если точно, – вставил Алексей.

– Значит, уже сэкономлено триста пятьдесят килограммов, то есть, грубо, четыреста двадцать литров. А тут еще подвозят шестьсот литров. Какое место у тебя треснет, Лешенька?

– Не боись! – хохотнул Сердюк, – знаешь, почему за этим буксир гоняют? Только он может прямо в цистерночке такое количество нам на борт доставить. Своих емкостей у нас и на половину не хватит. Представляешь: шило некуда запасти!

– Святотатство!

– Ну, я могу тебе на днях две наши корабельные канистры прямо домой доставить. Они у меня на заднее сиденье помещаются. Вот тебе и сто двадцать литров. Только дома хоть в ванную наливай – канистры вернуть на корабль надо. – Леха задумался. – Хотя до следующих работ потерпят. Ну, а ты сам по мелочи литров десять забирай сейчас. У тебя северодвинские канистры «под дипломат» с собой?

– Ага. На три и пять килограммов – вот тебе и десять литров. Я же с большой всегда в отпуск езжу. Аккуратненький черный «дипломат» в руке, а в нем при грамотном розливе, тридцать бутылок водки! И знаешь, что любопытно, я вообще стараюсь спирта в отпуске не пить. Коньяк, водка – денег хватает. Только уж в самых экстремальных случаях: в пустыне, на льдине или когда не хватило глубокой ночью. Но еще ни разу ни капельки не оставалось!

– Велика загадка Природы!

– Леха, ты что-то там у стола долго ковыряешься. Давай-ка по маленькой на ход ноги, да я в каюту сбегаю за тарой. Сразу и заберу. Может, еще мужиков наших пригласить по дороге?

– Ну его на фиг, бегать! Вон, возьмешь у меня потом двадцатилитровую канистру, отольешь, сколько надо, у себя в каюте. Чего громыхать будем туда-сюда.

– Логично.

– А мужики заняты сейчас. Раньше чем через час не освободятся: я им кое-какую работенку подкинул, так, писанина. Сами потом подойдут. Мы ж с тобой только и разогреемся чуть-чуть. Придвигайся к столу. А, каково?!

– Да еще и соки, компоты, яблоки! Тоже с буксира?

– А то!

– Трудновато бербазе в этом месяце будет.

– Ну, Серега, мы же их матросов не обижаем, макароны с кашами не берем. А на все вот это, – он окинул взглядом стол, – у них своих начальников хватает. Сам знаешь, что на матросский стол и так никогда не попадает.

– Тогда выпьем за нас, которые стоят на страже физического и нравственного здоровья бербазовских офицеров, разумно сокращая потребление ими вредных и непривычных для военного организма продуктов; а также заботятся о сохранении фигуры их жен, опять же, ограничивая количество уворованных их мужьями со службы дефицитов.

– Спиши слова!

Несколько минут было слышно лишь оживленное похрустывание и причмокивание: Сергей, пропустивший ужин, просто набросился на еду, ну а для Алексея состояние не поужинавшего, а заодно и не пообедавшего и не позавтракавшего, было хроническим и естественным: его сто десять килограммов живого веса требовали постоянной «энергетической подпитки». Даже выпили второй раз молча. А уж потом закурили и перевели дух.

– Понимаешь, Серега, это действительно государственный заказ. Обеспечение, чувствуешь, какое? Ну, отсюда и секретность, конечно. – Без видимой связи с предыдущим разговором начал Сердюк. Оба они с Сергеем понимали, что это и есть главная тема разговора. Поэтому переход был вполне естественен.

– Мы же делаем свою повседневную работу. Какая разница, на кого, для кого. Государство-то одно. А мы – служивые люди. Нас ведь не заставляют делать то, что противно убеждениям или что-то сверх обязанностей. Ты сам этим дольше меня занимаешься. – Принимая молчание Сергея за согласие и одобрение, Сердюк продолжал с подкупающей доверительностью: – Я тебе больше скажу: мы, флотские, здесь, вообще, просто исполнители, это даже не Министерство обороны. Заказчик-то – Минатом, гражданские люди.

Одна вполне приятная новость пока не разглашается, но по окончании работ будет выделена определенная сумма в рублях для премиальных выплат. Тебе деньгами когда-нибудь даже за автономки платили?! То-то! А за то, что ты дозы здесь хватаешь, как звезды на погоны в штабных кабинетах? А теперь заплатят! И не копейки, а до двух окладов со всеми накрутками. Это минимум. Твоя смена и ты сам за ликвидацию ЧП в аварийных условиях получите по десять окладов! Впечатляет?!

Сергей молчал, а Алексей разошелся:

– Может, это и есть перестройка, рынок, веяние времени, а? Ну, кто у меня продолжительность рабочего дня считал? Я же сутками на службе. А так – извольте заплатить! Сверхурочные, выходные-праздники… Да на одних командировочных обогатиться можно!

– У меня в каюте на полке лежит, – перебил Сергей.

– Что? – не понял Сердюк.

– Да машинка для закатывания твоих толстых губешек!

– Ну и пусть! – не хотел расставаться с понравившейся мыслью Алексей, – сами отловим все, что мимо проплывает.

– Леха, Леха, плавает-то говно! Ведь учил же тебя, лейтенанта.

– Во, выпьем за наше лейтенантство! Ничего ведь не было, а жизнь была…

– Да ты философ!

Серега, казалось, глубоко задумался о чем-то, не мешая Алексею колдовать над стаканами и закусками. Потом, очнувшись, пристально посмотрел на своего начальника:

– Правильно ты все делаешь, Леша. И должность эта по тебе. Ты номинальный командир, а приказ о фактическом назначении вот-вот подойдет. Как у хорошего хозяина на твоем корабле у каждого будет все. И матроса ты не обидишь. На хрена тебе заморочки по каким-то идейным соображениям, если материальное обеспечение на таком уровне! А вы, батенька мой, матерьялист безыдейный!

Ладно, побоку смешки. Может, я чего сейчас неправильно формулировать буду или ты не так поймешь, запомни одно твердо: я отношусь к тебе как к другу. Целоваться не будем! Я понял так, что о происшествии со стержнем информировано высокое начальство…

– Серега, поверь, – пробормотал Алексей, – я ни сном ни духом!

– Тогда еще интересней. Значит, «стук» из низов пошел. Это, конечно, возможно, но как же быстро! Вот тебе первая нестыковочка. Вторая: спецзадание, режим повышенной секретности – и вдруг «вражеская» комиссия! Здесь тоже два варианта возможны. Или одно высокое начальство, которое разрешает деятельность такой комиссии, абсолютно не в курсе какие же на самом деле ведутся работы. Сейчас это в принципе возможно, но вероятнее другое: «спевка» произошла на самом высоком уровне. Тогда в чем же задача и цель комиссии? Очень серьезный вопрос. Если на него правильно ответить – все встанет на свои места.

Дальше. Фотографии мои пошли наверх. И это уже от тебя. Да не дергайся! Я ведь на это и рассчитывал. Вон, видишь, ставка теперь до десяти окладов поднялась. Понимаю, что ты не хочешь забивать себе голову историей происхождения этой зоны. А вот меня что-то настораживает. Новая секретная подводная лодка – это, вообще, как потайной летающий слон. Атомный ледокол, который в Мурманске стоит? Сейчас я тебе коротенькую историю поведаю.

Сергей прервался, чтобы промочить горло и кинуть в рот парочку кусочков аппетитной селедки с луком; туда же отправились солидный кусок жареного мяса, две остывающие подрумяненные картофелины и, зачем-то, ломтик лимона. Он блаженно откинулся на спинку стула, пожалев, что это не его любимое кресло, и глянул на Сердюка. Любые новости, потрясения или умиротворение лишь разжигали Лехин аппетит.

Как спринтер, Сергей еще мог посоревноваться с ним в еде, но при переходе на средние дистанции, а уж тем более на длинные или марафон, лавровый венок победителя безоговорочно обретал постоянную прописку на коротко стриженной, уже ощутимо лысеющей, мощной голове начальника мастерской. Поэтому, закурив, Сергей не стал дожидаться, пока то же самое сделает Сердюк, а продолжил рассказ:

– Помнишь, служил с нами на лодке Климович? Ну, ты его мало застал, он постарше тебя, почти мой ровесник. Ушел командиром дивизиона на другую ПЛ, потом механиком там же стал, а с год назад уволился в запас. Нормальный мужик, я и семью его хорошо знаю. Сейчас иногда в поселке с ними встречаюсь. Он получил в Коле квартиру трехкомнатную и взяли его механиком на атомный ледокол. Повезло, он головастый и молодой еще, здоровье – хоть куда. Взяли сначала третьим механиком, а сейчас вторым назначили. У жены хорошая должность в нашем поселковом домоуправлении, дети в родной школе. В общем, уезжать из поселка не хотят пока. Она мне сама говорила, что Ленчик по всему Северному Морскому Пути мотается, потом на приколе в Мурманске отдыхает и ремонтируется; а она и дети его теперь все равно чаще видят дома, чем когда на лодках служил. Раздобрел, уже вполовину почти как ты стал.

Так вот, у них на ледоколе второй механик за ядерную безопасность отвечает. Леня Климович сейчас как раз дома отдыхает, на неделю приехал. Я ему пару часов назад с бербазы позвонил. Дома застал, пообщались. Догадываешься, какую информацию он мне о вверенной ему зоне выдал?

Сергей блефовал безбоязненно. Все, кроме телефонного звонка, было правдой. А в «ледокольном» вранье он не сомневался ни секунды.

– Правильно. Никто их зоны не трогал! Перегрузка забита в план лишь на следующий год. Других атомных ледоколов сейчас в Мурманске нет. Надеюсь, в достоверности этой информации ты не сомневаешься? А хочешь, Леша, я тебе сейчас на карте покажу, из какого района пригнали эту спецплавемкость? Откуда мы таинственную зону себе перегружаем. Сделаю это исключительно с одной целью: спасти твою бессмертную душу от греха, чтобы не появилось желания рассказать мне какую-нибудь новую сказку о зоне, например, с Кольской АЭС.

Половина переборки около умывальника в каюте начальника мастерской была заклеена старыми морскими картами прибрежной акватории Баренцева и Белого морей. Сергей подошел к переборке и начал внимательно изучать их, то привставая на носки, то сгибаясь над самой палубой.

– Бинокль дать? – поинтересовался ехидно Сердюк Алексей.

– Вот! – Ладонь Редина закрыла кусок одной из карт. Заинтересованный Сердюк подошел поближе, пригляделся:

– На моей исторической Родине в таких случаях говорят: «З глузду зъихав!»

Сергей сразу поверил, что Лешка ничего подобного и предположить не мог, даже если и пытался об этом задумываться: искреннее, не наигранное удивление и недоверие явственно читались на его лице.

– Леша, я на МБ-10, что эту нашу закусь привезли, – Сергей махнул рукой в сторону стола с опустевшими уже тарелками, – проконсультировался. У простых, рядовых очевидцев.

– Ну-ка, ладонь убери! – Сердюк стал внимательно присматриваться к карте.

– Бинокль не нужен? Или микроскоп, – отыгрался Редин.

– Да здесь, вообще, ничего нет! Наши карты эти участки уже не расписывают. Это суша или море?

– На стыке.

– Шуточки у тебя, знаешь…

– Если бы. Ты недавно хорошее замечание сделал: «Государство-то одно!» А если нет? Если…

– Так, все! – Алексей вернулся к столу, – это чересчур даже для твоего извращенного ума. Я не буду ничего от тебя слушать, не буду тебя ни в чем переубеждать. Что, прописные истины повторять надо: «Меньше знаешь – крепче спишь»? Не буду разузнавать, докапываться, выяснять! Я – военный человек, и приказ для меня – все!

– Ладно, Леша, – примирительно сказал Сергей, хотя на языке вертелись, готовые сорваться, обидные слова и фразы, – я же тебя не напрягаю. Все, так все. Давай-ка, примем по чуть-чуть. Ребята сейчас придут, деликатесы подметут. У тебя кофе есть? Отлично! И перекурим это дело.

Чего это он разоткровенничался? Понесло идиота! Здесь каждый выбирает сам, как себя вести. И Лехина позиция, как и Женькина, и Генкина была нормальной, правильной. А что же тогда он, Сергей? Да провались оно, правдоискательство на свою жопу!

– Бери стакан, начальник! Будем ждать премиальных окладов. А свое отработаем честно. На эту, Новую Землю, что ли, прогуляемся. И фоток, считай, никогда не было. Так?

– Серега-а-а! Ну, тогда мы их еще так потрясем! Знаешь, я это умею…

И Алексей пустился в описание технических подробностей выдавливания льгот, выколачивания привилегий и урывания всего-всего по снабженческой части. Сергей не слушал. В этот момент ему казалось, что от его решения может что-то зависеть.

Крутанув маленькое колесико из любопытства или просто руки чесались, он привел в действие механизм, истинные размеры которого не сумел бы оценить, даже если бы и увидел.

На стук в каюту пошел открывать Редин.

– Где здесь семга с осетрами, консоме и черепаховый суп? – Марков увидел Сергея. – Официант, из вин нам, пожалуйста, шило, урожая нынешнего года. Взболтать, но не перемешивать.

Сергей пропустил в каюту его и Женьку, а сам прошел к себе, чтобы переодеться в спортивный костюм и тапочки: так ведь и не добрался еще до своей каюты. Открыл ключом дверь, зажег свет и уже сделал шаг к шкафу, когда что-то привлекло его внимание. Даже не что-то конкретное, а общий порядок находившихся в каюте предметов.

Вообще, аккуратность была одним из «пунктиков» Сергея. Вряд ли виной тому стала строгая казарменная жизнь в училище: тысячи людей ее проходят, а потом могут успешно не замечать брошенную кое-как книгу или не сложенное аккуратной стопочкой белье в шкафу. Посторонним Редин объяснял, что это у него вообще на генетическом уровне. Каждая вещь имела свое строго определенное место, пусть даже и временное.

Не могла сейчас стопка служебных документов находиться на столе слева от старого чернильного прибора рядом с настольной лампой. Да еще в таком вопиющем беспорядке: отдельные листки внизу, а толстые журналы и книги сверху, вкривь и вкось. Взгляд на полку над столом подтвердил: все сдвигалось со своих мест, перелистывалось и возвращалось обратно без особой заботы о придании строго первоначального положения. Поиск происходил явно в спешке. Сергей присел у расположенного между тумбами стола сейфа. Болтающиеся веревочки из-под пластилиновой печати даже не удосужились прилепить на место.

Сейф Редин всегда опечатывал. Мало того что в его вместительном чреве хранился основной запас спирта в канистрах, фляжках, а чаще всего просто в трехлитровых банках; там находились чистые бланки для выписки проездных документов. Как нештатный помощник командира, он занимался их оформлением. Кроме того, лежал морской бинокль и штык-нож, который в особо торжественных случаях, в основном при визитах проверяющих, вешался на пояс рассыльного. Потом, во избежание возможной «утраты или утопления», изымался и постоянно хранился в сейфе у Сергея.

За все четыре года не было ни одной попытки вскрытия этого сейфа. Хотя, справедливости ради надо заметить, что случаи исчезновения спирта из кают офицеров и мичманов время от времени происходили. И обычно в этот же вечер, по странному стечению обстоятельств, происходила грандиозная пьянка в матросском кубрике. С каждым случаем разбирались, устраивали дознание, обшаривали, опрашивали, обнюхивали и всегда добивались признания. В общем-то все было естественно. Потом, уже с легкой руки Сергея, стали «по-мирному» договариваться с годками, обходясь «малой кровью» и воплощая в жизнь великую флотскую мудрость: «Если пьянку нельзя предотвратить, то ее надо возглавить!».

Сейф Сергея был заперт. Что, впрочем, показателем неприкосновенности отнюдь не являлось. В такие конструкции замки крепились по большей части примитивные, не представляющие для специалиста никакой сложности. А неспециалист при желании всегда мог подобрать под них ключ.

Да, так и есть: внутри сейфа все было перевернуто. Но уже через пару минут осмотра Сергей знал точно: ни из каюты, ни из сейфа ничего не пропало. Тому, что следы поиска не пытались скрыть, было вполне однозначное объяснение: похитителю это было просто не надо. А сейф все-таки закрыл. Вопросов было много, но на один из главных Редин ответ знал – искали фотографии, точнее, негативы. Пусть он был дилетантом, но дилетантом умным, думающим и быстро обучающимся.

Ложной скромностью и недооценкой своих способностей Сергей не страдал. Не то чтобы он недооценивал противника, он просто вообще не думал ни о каком конкретном противнике, никого и ничего не оценивал. Что ж, если смотреть под таким углом то проникновение в его каюту оказалось для Сергея очень и очень полезным уроком. Противник есть, он рядом, активный, в меру наглый и, вероятно, вполне профессиональный. Кто?

О своих сослуживцах думать не хотелось. Редин спустился в дежурную рубку и попросил рассыльного вызвать туда дежурного по кораблю. Им оказался мичман Воронцов, молодой, спокойный и исполнительный паренек из боевой части пять.

– Ну-ка, доложите мне, кто, кроме нашего личного состава, после обеда приходил на корабль? Давай, ты – Сергей обратился к дежурному.

– Товарищ капитан-лейтенант, дважды рассыльный приходил к начальнику мастерской с бербазы.

– Долго он здесь был?

– Нет, только в каюту к Сердюку и обратно.

– Еще кто?

– Уже где-то близко к ужину целая делегация с берегового ПКЗ заявилась. Ну, та комиссия, которая там живет сейчас. Пять человек пришли. Из них две женщины: переводчица наша и ихняя «зеленая». А из мужиков двое тоже иностранцы, а один наш.

– Так, Воронок. А что же ни встречи парадной, ни по кораблю объявлений никаких?

– Да ведь меня начальник мастерской вызвал к себе заранее и проинструктировал. Его, наверно, посыльный предупредил или по телефону кто. Что придет группа, сопровождать их будет наш начальник СРБ. Пропустить без всяких задержек. Докладывать ничего никуда не надо. Все, что необходимо, сделает сам старший лейтенант Ким. Они, вообще, по его душу: учет доз, радиационный контроль, ну и все такое.

– Они что, по кораблю ходили?

– Нет, никого видно не было.

Тут рассыльный вмешался:

– В каюте у старшего лейтенанта сидели, потом на ЦДП спустились, там с час, наверное, провели. А ушли совсем уж перед самым отбоем. Их до ПКЗ опять начальник СРБ провожал. Веселые. Еще начальник мастерской совсем недавно позвонил, о них же спрашивал. Я так все и доложил.

– Ну, хорошо, – Сергей повернулся уходить, – начальству виднее.

Несмотря на позднее время, Толя Ким еще не спал, когда Редин вошел к нему в каюту.

– Что же ты, бессовестный эгоист, привел женщин на корабль и два часа их по трюмам прятал, вместо того чтобы устроить достойную ассамблею, товарищей своих боевых уважить, огрубевших от недостатка женского общества, а?

– Серега, вот это ты сейчас зашел и вполне интеллигентно поинтересовался. А ведь я ожидал, что сюда вломится этот буйвол Гена с чем-то там наперевес и просто размажет меня по переборке. Хотя, все еще впереди, – уныло вздохнул Ким.

– Да, поступок с твоей стороны опрометчивый. У Маркова очень большое, любвеобильное сердце и нежная, легкоранимая душа. Добавив к этому ярко выраженную эротическую направленность его помыслов еще и усиленную применением спиртосодержащего допинга, мы получаем такой образец мужской красоты и силы, что даже мне становится страшно за последствия.

– Не виноват я, ребята! Они хоть и очень доброжелательные, а ведь все равно с проверкой пришли. Меня еще днем Сердюк вызвал, приказал подготовиться и самому их с ПКЗ привести.

– Сердюк, говоришь…

– Да. Пообещал, что никто мешаться не будет под ногами, он сам всех делами займет. А мне надо показать, что попросят, объяснить. У них главная цель – обеспечение радиационной безопасности и контроля.

– Что ж они, немчура, в наших делах понимают?

– А чего понимать-то? Цифры, они цифры и есть. Журнал доз изучил – и все понятно. Просмотрели наши стационары, переносное оборудование все. Где переодеваемся, где моемся, чем…

– Как они у тебя не разбрелись по кораблю да не потерялись. Или в ЗСР случайно не залезли, – поинтересовался Сергей.

– Ну, на этот счет они очень даже дисциплинированные: где скажу, там и сидят, ручками ничего не хватают, ножками в сторону ни-ни. Пока я с одним на ЦДП спускался, другие смирно в каюте документацию изучали.

Дальнейший разговор не представлял для Сергея интереса. Он понял, что любой из этой пятерки чинно и неторопливо мог проводить ревизию в его каюте. Сердюк сделал все, чтобы риск обнаружения «неподобающих действий» свести к нулю: Сергея держал в своей каюте, Маркова и Гоголя усадил за формуляры, матросам в кубрике после ужина кино закрутили. Ему это полностью удалось. Все-таки Сергею хотелось знать, насколько Леха был информирован об истинных целях неожиданной проверки. Хотелось верить, что того использовали втемную.

– Толя, закройся-ка лучше в каюте, и притворись спящим. Чует мое сердце, что этот буйвол уже стучит копытом в переборку. К утру-то он остынет, а вот сейчас… Или со мной хочешь к Сердюку подняться? Там как раз все собрались на маленький междусобойчик. Поделишься впечатлениями о своих приятных контактах…

– Типун тебе на язык! – не дал договорить Ким, – не видишь, что ли, я сплю!

Сергей вышел за порог и закрыл дверь. Щелкнул автоматический замок. Он слегка похлопал себя снаружи по карману рабочей куртки, которую никак не находил времени снять вот уже больше половины дня. Там покоился наспех засунутый конверт с одним экземпляром фотографий и негативы, которые передал ему Дронов. Они ведь даже какое-то время полежали в его сейфе! А потом, торопясь передать комплект фотографий Сердюку, он не стал разбираться, сунул в карман весь конверт, а уже по дороге отобрал нужные ему для «засылки на орбиту».

Трудно, наверное, профессионалу с неучами работать, особенно против них. Улыбнувшись, Сергей направился к каюте начальника мастерской: надо было решить кое-какие вновь возникшие вопросы.

Дым в Лехиной каюте стоял коромыслом. Кроме самого хозяина, Генки, Евгения там еще находился доктор, подошедший после ухода Сергея. Несмотря на недолгое отсутствие Редина, было заметно, что времени тут понапрасну не теряли: практически все съестное было «подметено» со стола подчистую, а на раскрасневшихся лицах присутствующих явно читалось полнейшее удовлетворение.

– С приездом, Сергей Михайлович, – это доктор протягивал для приветствия руку, – как отдохнулось?

А Сергею-то казалось, что он уже давным-давно на борту! Но вот с доктором действительно лицом к лицу встретился впервые после отпуска. Впрочем, и до отпуска Сергей не успел узнать как следует этого высокого мускулистого молодого парня, пришедшего служить только в начале лета. За годы службы на подводных лодках Редин привык, что все корабельные доктора были выпускниками Военно-медицинской академии имени Кирова в Питере. И специализацией у всех была хирургия. А вот в такие места, как их плавмастерская, попадали по «другим каналам». Корчинский Эдуард Филиппович окончил гражданский медицинский институт в Нижнем Новгороде и был призван на службу в звании лейтенанта сроком на два года. После этого он мог вернуться обратно «на гражданку» или остаться на офицерской военной службе. Времени, чтобы определиться, было вполне достаточно. У них на корабле он числился врачом-радиологом. Ни как об офицере, ни как о специалисте, а уж тем более, как о человеке, Сергей ничего не мог о нем сказать. Разве что, выглядел доктор писаным красавцем: выше среднего роста, волосы темные, слегка вьющиеся, большие выразительные карие глаза и нос с небольшой горбинкой «намекали на иудейское происхождение», как выразился Генка. Сергея это никогда не волновало. До известной степени он был интернационалистом.

– Эдуард! Я подозреваю, что нам сейчас просто необходимо выпить на брудершафт. Несмотря на краткость знакомства до моего отъезда в отпуск, мы уже делали это неоднократно, а тут снова «Вы». Будем проще, и люди к нам потянутся!

– Я тоже хочу на брудершафт! Причем со всеми одновременно! – Слова могли принадлежать только Маркову.

– Вот и подсуетись со стаканами, Геночка, а мне пока с Алексеем парой слов перекинуться надо по делу. – Сергей придвинулся ближе к начальнику мастерской.

– Леша, ты меня так быстро из дома сорвал, что я ни собраться толком, ни прибраться так и не успел. Даже в почтовый ящик и то не заглянул!

– Ага. И любовниц не обзвонил, – поддакнул Алексей.

– Ну, все-то ты правильно понимаешь. Вот я и думаю: отпусти меня на пару дней…

– Мужики! – перекричал всех Марков, – подходим к столу, разбираем стаканы и пьем коллективный брудершафт. Потом можно целоваться по углам.

– Давай, Леха, выпьем. Этот же все равно не отстанет. Эдуард, с тобой – персонально.

Когда все угомонились, Сердюк сказал Редину:

– Ладно, Серега, все правильно: ты из отпуска раньше вышел, в зону уже прогулялся. Имеешь право даже не просить, а требовать. Все равно я бы тебя к работам до окончания загрузки не допустил: отдыхай, отсыпайся, выводи нейтроны. Ты мне на работах на Новой Земле ох как потребуешься! Так что, поезжай. Ни перед каким высшим начальство мне отчитываться не надо.

«А вот тут ты лукавишь, дорогой, – подумал Сергей, – обязательно отчитаешься. Но и тебе, и им выгодно, чтобы я был подальше от работ».

Алексей продолжал:

– Знаешь, ты туда на перекладных добирайся, как обычно, а обратно сделаем так: через два-три дня работы закончатся, и я поеду в Техупр докладываться. Оттуда домой, конечно, заскочу ненадолго. Вот тогда я тебя и захвачу обратно. Устраивает?

– Отлично, Леша! Если что-нибудь неожиданное здесь, то через дивизион по официальным каналам меня высвистаешь.