Текст книги "Веточка"

Автор книги: Олег Клинков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

К этому времени "молчун" выдал копию рапорта, и, погасив экран, Мельгош пробежал листок глазами.

"Так... Действительно, Тернер. Стивен Тернер. По словам опрошенных, порядка не нарушал, за ограду проникнуть не пытался, предметов, запрещенных к ношению, при внешнем осмотре не обнаружено, при задержании вел себя корректно, на вопросы отвечал, но неохотно. Ну, еще бы... Ага, вот. На вопрос, зачем сюда ходит, пояснил: просто так, любит детей. Любит детей... Принятые меры... так, разъяснены мотивы законной тревоги персонала сада, доведено о нежелательности дальнейшего... Ну, и так далее. Ладно, замечательные меры... – подумал Марк. – Что еще? На психиатрическом учете не состоит, в извращениях не замечен. Ранее. Ну, понятно..."

Марк отложил рапорт, поднялся и, распахнув окно, приник к нему.

"Действительно, Тернер... – думал Марк, стоя в струе ночного холодного воздуха. – Но зачем? Любит детей... "Полюблю я детей..." пришла ему вдруг на ум строка из детского стишка про Бармалея. – Чушь собачья... Но ведь он все время говорит о детях. Где еще? Ну да, в бреду. Точно, о детях есть в записи его бреда в госпитале..."

Он вернулся к столу, отыскал нужную кассету и запустил "молчуна" на воспроизведение. В комнате перемежаемый редкими паузами, монотонно и слитно, почти все время на одной ноте зазвучал голос:

– ...Не может Бод говорить, что переселение уже подготовили и надо послать туда человека два-три чтобы с детишками ничего дурного не случилось я сказал что полечу у меня ведь тут никого не осталось Бод говорит что это неправильное слово полечу будто бы и я тут останусь я не понимаю в этом ничего я знаю только то что Бод не станет врать он и раньше не врал когда все еще хорошо было а теперь и вовсе нельзя никому врать он сказал что машина уже подобрала аналогов и для тебя моя девочка тоже только Бод об этом ничего не сказал это Том сказал он у Бода на машине работает уж он-то точно знает... хорошо что мы тогда записали твою эту генограмму это Бод организовал у детей генограммы писать еще тогда о переселении думал когда только еще первые сообщения появились будто люди ни с того ни с сего трогаться начали и все думали что это просто болезнь такая он и Городок организовал уже когда тронутых много стало Бод и с незараженными придумал чтобы их собрать в Городке и придумать чего-нибудь а вы с мамой уже зараженные были с человечками нельзя вам было сюда потому что если человечки попадут в Городок тогда все... Бод говорит что это все ерунда насчет человечков только мы все равно держать в Городке тронутых не сможем потому что они все что угодно сотворить могут и тогда всему конец и зря тогда собирались не знаю может оно и правда Бод говорит что это очень удачно что на Л-415 на которую мы детишек переселяем жители очень на нас похожи потому что легко аналогов найти и в команду записать чтобы вернулись я не понимаю в этом ничего я только знаю что мне лететь туда надо чтобы с детишками ничего дурного не случилось и там твой аналог будет только Бод ничего об этом не сказал боится наверное что я брошу все и тебя искать стану это Том сказал только он не знает какие у аналога координаты и никто не знает потому что машина Л-415 вслепую ощупывала человек не смог бы даже Бод говорит что уже послала и Том говорит что послала значит ты уже там девочка моя только это не ты нет больше тебя и мамы нет машина хорошо координаты держит и информацию уже послала... не мог господь чтобы это я вас убил вы ведь сверху лежали значит вас в конце убили а у меня лента кончилась я не стрелял в конце значит не я убил... мы потом после той атаки застрелили Эгга он еще тебе все свистульки вырезал когда еще все хорошо было он не выдержал увидел свою мать там в куче его тогда еще застрелить хотели когда он выбрался за Защиту и сходил к ней к своей матери мы думали что он уже заражен человечками но Бод сказал что никакой он не зараженный а людей у нас и так мало и что вообще насчет этих человечков ерунда он говорит что никаких человечков нет а то бы их давно обнаружили может оно и так только все равно все в человечков верят а иначе как и мы уши ватой затыкаем а то человечки в мозг через уши залазят Эгг когда живой был говорил будто он одного под микроскопом видел и будто они и вправду на людей похожи только головы у них в присосках вроде хоботов он еще говорил что они этими присосками к клеточкам в мозге присасываются и людьми управляют они тогда людей что хочешь могут заставить сделать оно конечно Эггу нельзя особо верить он тогда сам малость тронулся после всего я знаю что он только насчет хоботочков не соврал они этими хоботочками кровь пьют и потому опять погнали людей впереди танков на Городок а в танках тоже зараженные сидели и Батев сидел наверное... Бод его в Городок хотел взять он говорит что трудно будет без Батева оно и правда Батев голова это он как генограммы передавать придумал когда еще незараженный был только он в Городок не захотел идти он там с женой и детишками остался они уже зараженными были с человечками нельзя им было сюда мы потом несколько раз видели его как он по улицам города ходил еду верно искал а потом и сам помешался он верно сам в танке сидел и гнал впереди себя жену и детей они в толпе были мы уже потом видели уже после всего люди ведь не сопротивляются когда у них в головах человечки сидят только они все равно соображают и им было тогда страшно женщинам и детишкам они так кричали что вата не помогала и верно которые в танках тоже кричали только их не было слышно и вы верно кричали девочка моя а я не знал что вы там были а если бы и знал все равно бы стрелял потому что если человечки проберутся в Городок тогда все и всей затее с переселением конец ни одного незараженного не останется а тогда и все непонятно зачем и я стрелял пока лента не кончилась даже ствол стал красным а крик там в лощине становился все тише и тише пока вовсе не затих только танки гудели которые не успели поджечь катили по ворочающейся груде и гудели... потом уже после той атаки мы с Паркером и Эггом летали на вертолете к лощине и Эгг помешался когда увидел там свою мать он хотел опустить вертолет потому что она еще двигалась его мать и я пристрелил его и сбросил вниз потому что ему ведь уже все равно было и там же вы с мамой лежали девочка моя у тебя ручка была гусеницей раздавлена а у мамы лица не было видно все лицо ее длинными волосами было прикрыто... вы обе сверху лежали значит не я вас убил не мог господь допустить чтобы именно я вас убил у меня лента в конце кончилась а возле меня Эгг стрелял может он и убил только ему уже все равно а тогда он стрелял и кричал чтобы и я стрелял он думал что я чистеньким хочу остаться как будто уже можно остаться чистеньким а я ленту не мог найти новую а Паркер сказал что это наказание господне ему виднее он пастор может оно и так только плевал я тогда на бога если он такое допускает плевал и пусть убирается и не смотрит как мы в своих детей и жен стреляем и в стариков я так и сказал тогда Паркеру и богом клянусь если бы он опять завел про свое смирение я бы пристрелил его и отправил бы туда к Эггу но он смолчал этот Паркер он притворяется будто верит в бога он проклял его еще тогда первый когда атака началась когда убили его сына а может еще и раньше когда нападений еще не было и сын его уже тогда зараженный был Паркер на него только издалека смотреть мог и бормотал все время что-то а тогда я слышал как он его проклял и нас и все притворяется будто все может идти по-старому хотя знает что все перевернулось еще когда мы выпустили самую первую пулю по толпе во время первой атаки когда убили сына Паркера... Бод говорит что это все ерунда насчет человечков и насчет того что они кровью питаются потому что Защита человечков отфильтровала бы а люди все равно и у нас в Городке трогаются и их потом запирать приходится он говорит что тронутые будто появляться стали после того как многим людям в воду и еду вещества всякие подсыпать стали и гипнотизировали чтобы они делали чего от них хотят и наблюдать за ними стали и будто бы только всего не предусмотришь может оно и так только ведь вам с мамой ничего не давали такого и не гипнотизировали потому я бы такого не разрешил а вы все равно тронулись сперва мама а потом ты...

"Это наверняка отголоски истории с контролем за поведением людей..." – машинально отметил про себя Мельгош.

– Он очень обрадовался, – между тем продолжал голос, – когда я к детишкам лететь согласился только он говорит что это неправильное слово лететь но он все равно рад потому что я спокойный и стреляю хорошо только нам надо будет там на Л-415 подучиться чтобы за генетиками их следить, если у них есть а то они докопаться могут и тогда кто его знает, что будет...

"Стоп! – Марк остановил запись и прокрутил немного назад. – Вот и генетики..."

– За генетиками их следить если у них есть а то они докопаться могут и тогда кто его знает что будет, – вновь включил он воспроизведение, более внимательно прислушиваясь, – мы-то ее вслепую ощупали и никто даже будто бы не знает где она находится а наших генетиков совсем мало осталось а Боду самому нельзя потому что здесь без Бода конец и нельзя ему этим заниматься еще он сказал что энергии нам так надолго не хватит вся почти энергия на детишек ушла я всего что Бод говорил не понял я знаю только что мы долго там не протянем и они тут не протянут потому что тронутых в Городке все больше и больше становится их уже все время слышно как они запертые кричат... Бод сказал что там у детишек такой приказ записан вроде инстинкта чтобы они обязательно сюда прилетели только тогда это будет никому не известно и надо оставить им технику и книги потому те которые останутся будут рыть подземелье и складывать туда что нужно пока нормальными будут и когда нормальных совсем мало останется машину замуруют чтобы никто к ней пробраться не мог а она сама нас поддерживать там будет пока энергии хватит а потом мы исчезнем вроде расплывемся Бод говорит что это будто бы не больно потому что еще неизвестно кому больнее будет..."

Дальше голос, и без того едва различимый, перешел в уже совершенно смятый, булькающий шепот, и Мельгош выключил "молчуна".

"Что разберешь в этой мешанине?.. – Марк поднялся и привычно зашагал между столами. – Ну, допустим, помешанные, это ясно, эксперименты по управлению работой мозга, и это его почему-то беспокоит... Почему? Он один из подопытных? Кто еще именно из таких? Человек-сейф? Зомби?.. Гадание на кофейной гуще... Но ведь недаром же он стал "зеркальщиком" и летает в Канал как одержимый? Черпает силы в сценах массовых помешательств?.. Во всяком случае, дело не в деньгах... А детишки?.. И девочка, к которой он все время обращается... Черт побери их контору с этими обязательствами, хотя бы страну знать, можно было бы по своим каналам... Что-нибудь не так с женой и дочерью, если они, конечно, есть? А если есть, то что? Какое-нибудь несчастье? Может быть, и у девочки нашли эту самую "синхронную мутацию", и он кинулся уничтожать всех, кто мог бы об этом рассказать, то есть генетиков? Но одного, не двух же... Убил одного, а потом придумал эту бредовую историю, чтобы оправдаться перед самим собой, да так в ней и завяз? Достоевщина... И его негорючесть в Канале это в любом случае не объясняет... Случайность?.. А Белка?.. Тоже случайность?.. Почему это все собралось в одном человеке?..

Марк почувствовал растерянность. Подойдя к окну, постоял некоторое время, глубоко, до головокружения вдыхая холодный воздух, и вдруг замер от пришедшей в голову мысли: "Человек?! – Он попытался отогнать ее, но она, раз возникнув, уже начала свою бесконечную работу в его сознании. Уже ничто не могло ее остановить. – А если... – тягуче подумал Мельгош. – А если только на секунду предположить, допустить, что все в бреду у Тернера – правда. Ну, пусть не все, не может быть такое правдой, пусть только то, что касается детей. Что, если их как-то переделали? Что значит переделали? И как?.. Может быть, это уже не наши дети? Не совсем наши? Но не было же никакого Городка!.. И человечков!.. И все же... Если только предположить... Но тогда Белка... Моя Белка?!.."

Он кинулся к столу и через "молчуна" быстро отыскал услужливо подсказанную памятью запись.

– Господин Нирс, – экран на секунду показал зал со множеством сидящих, снующих туда-сюда, переговаривающихся людей, высветил лицо седоватого, благообразного человека, сидевшего за столом перед рядом микрофонов. – Господин Нирс, скажите, лишнее звено, это не опасно?

– Что вы имеете в виду? – благообразный человек на экране оттолкнулся от спинки кресла и чуть выпятил нижнюю губу, словно заранее ожидая не очень умного вопроса.

– Я имею в виду здоровье детей.

– Для их здоровья, думаю, нет.

– Вы не могли бы пояснить смысл оговорки?

– Охотно. Я уже говорил сегодня – мы не знаем, что записано на этом звене.

– Вы хотите сказать...

– Я не склонен здесь гадать.

– Господин Нирс, что может означать эта лишняя "веточка" в генной структуре?

– В принципе все, что угодно, – благообразный человек с полубрезгливой нижней губой спокойно смотрел в зал. – Это может быть и случайная мутация, чрезвычайно, правда, маловероятная, это может быть и целенаправленно сформированный участок генной структуры, скажем, в военных либо политических целях.

– Вы полагаете, это возможно?

– Ну, скажем так – в принципе. Есть масса предположений по поводу этого звена, например, вирусное внедрение генов. Существует, скажем, точка зрения, что лишнее звено не что иное, как ответ Джей-канала на наши попытки – как правило, невежественные или недостаточно продуманные вклиниться в работу мозга. Как известно, с ними связывают появление в Канале таких структур, как "зеркала", и, как следствие, появление все большего числа не вполне нормальных людей. Это звено может быть способно уничтожить нас, так сказать, отсечь нездоровую ткань.

– Можно понимать ваши слова, господин Нирс, так, что дети с лишним звеном – неполноценные, выродки? И в связи с этим, не считаете ли вы более целесообразным тем или иным способом...

Марк погасил экран.

"Слово сказано, – подумал он. – И что толку в последующих уточнениях и разъяснениях того, что имелось в виду. Выродки. Выродки..."

Ему на мгновение показалось, что деревянные фигурки на столе с издевкой смотрят на него, но он подавил вспышку нелепого раздражения.

"С чего я взял, что тут замешана и Белка? – подумал он, заставляя себя рассуждать спокойно. – Откуда Тернеру знать, есть у нее эта "веточка" или нет, ее ведь никогда не проверяли? А может, это ему вовсе и не нужно знать?.. А мне?.. Мне нужно?.. – Он в нерешительности поднялся. Потом вновь сел. – Черт возьми! А мне нужно! Нужно! Надо позвонить Саторе..."

Он набрал номер, подождал, набрал вновь.

Наконец в трубке послышался хриплый со сна голос Тима Саторы.

– Послушай, Тим, – быстро сказал Мельгош, – ты не мог бы сделать пробу на "синхронную мутацию"? Я слышал, делают.

Сатора некоторое время молчал. Уже когда Марк решил: что-то случилось с телефоном, ответил:

– Ты что, рехнулся, Марек? В три часа ночи трезвонишь.

– Очень надо, Тим, – сказал Мельгош.

Сатора с полминуты сопел в трубку, потом уже спокойно сказал:

– Ладно. Так что тебе нужно?

– Ты что, издеваешься? – вспылил Марк, но заставил себя успокоиться. – Мне нужно, чтобы ты сделал пробу на "синхронную мутацию". Помнишь историю с детьми?

– Ну, помню.

– Так это можно сделать или нет?

– Можно. Кому-нибудь из твоих подопечных?

– Каких подопечных? Я не занимаюсь детьми.

– Ну, почему детьми, – миролюбиво сказал Сатора. – Первого из них, если не ошибаюсь, обнаружили более семи лет назад, было ему тогда что-то около тринадцати, так что вполне может сойти за твоего клиента, при соответствующих наклонностях, ясное дело.

– Ну, понятно, – Марк помолчал. – Не подопечным. Белке...

– Белке? – переспросил Сатора и тоже некоторое время молчал, даже пропало его обычное сопение. – Тебе надо прямо сейчас?

– Нет, конечно, – Марк посмотрел на часы – было половина четвертого. – Белка, должно быть, спит. Утром.

– Хорошо. В восемь в лаборатории. Ты что, не из дому звонишь?

– Нет. С работы. Эта проба... это долго?

– Да нет. Раньше было долго и дорого, собственно поэтому массового обследования так и не провели, да и...

– Больно? – перебил его Марк.

– Нет.

– Хорошо.

"А если бы было больно?.." – подумал Марк и не смог ответить.

"...Что мне в этом, – думал Марк, сидя на диване возле двери лаборатории в ожидании результата. – Чего я хочу? Ну, разумеется, чтобы ничего не было. А если будет? Что это значит? Что Белка уже не моя дочь? Но ведь это моя Белка. Моя?.. – Он покосился на дочку, сидевшую неподалеку за цветным дисплеем. Она, высунув от усердия кончик язычка, рисовала на экране что-то совершенно невообразимой окраски. Мельгош хотел по привычке сказать: "Язык откусишь". Но что-то удержало его. – Хорошо, что Тим занял ее, – подумал он вместо этого. – А если бы она липла ко мне? Я что, уже не смогу ее так же любить... Или некоторое время еще не смогу любить? Что за бредятина в голову лезет? Чего я боюсь? Что теперь уже не смогу предсказать ее действия? А раньше мог? Можно вообще знать даже истинных своих детей? Что значит – истинных? Кто я ей тогда? Отец, удочеривший своего собственного ребенка? Чушь какая-то... Но ведь не выродки же они в самом-то деле. Не выродки".

Из-за двери выглянул Сатора:

– Марек, зайди.

– Ну что? – спросил Марек, войдя и закрыв за собой дверь.

– Садись, – Сатора кивнул на место за столом, стоявшим посередине лаборатории, сел сам и разлил в чашки кофе из стеклянного кофейника, гревшегося на плите. – Садись, садись. А то я с твоей пробой и позавтракать не успел.

– Так что с Белкой? – перебил его Мельгош. – Чего ты тянешь?

– Мне показалось, что ты будешь нервничать. – Сатора, не глядя на Мельгоша, отпил несколько глотков. Потом поднял глаза. – Так вот. У Белки есть эта самая "веточка". Садись.

У Марка словно все оборвалось внутри. Он медленно опустился на стул и несколько секунд просидел совершенно глухим и пустым, затем посмотрел на Сатору, тот спокойно прихлебывал кофе, глядя в какие-то записи, лежавшие у него под локтем.

– И что теперь, Тим? – сглотнув ставшую вдруг вязкой слюну, спросил Мельгош.

– А что теперь? – Сатора оторвал взгляд от бумаг. – Ничего теперь. Насколько мне известно, выявлено около пятидесяти детишек с такими звеньями, я думаю, что это еще не все. Живут они, как сообщалось, нормально, в среднем даже более здоровы, чем прочие, хотя тут определенно сказать трудно – слишком мала выборка, но, во всяком случае, ни о каких аномалиях я не слышал. То же самое касается и интеллектуального и физического развития. А кроме того, такие же в принципе звенья есть у всех нас, только на более ранних уровнях структуры. У Белки твоей, стало быть, два...

– У всех есть? И что это значит?

– Ну, насколько я могу судить, примерно следующее. Когда-то, точно сказать когда – трудно, такое же звено возникло у какого-то числа людей, по какой причине – опять же затрудняюсь сказать, а потом разошлось между всеми. И, как видишь, живем...

– Значит, у всех?.. – Мельгош помолчал, пытаясь уложить услышанное в голове. – Почему же до сих пор молчали об этом?

Сатора, вновь принявшийся за кофе, покосился на него.

– Бог с тобой, Марек, – сказал он, – это публиковалось где угодно. Скажи, это могло тебя просто мало интересовать.

В комнату просунулась голова Белки:

– Пап, ну скоро ты?

– Скоро, Белка, скоро, – ответил за Марка Сатора. – Потерпи. Ты цветок мне нарисовала?

– Нарисовала. Я там вам оставлю, ладно?

– Ладно. Я обязательно посмотрю. А теперь посиди еще немного.

Белкина голова исчезла.

"Так это был цветок", – совершенно неожиданно для самого себя подумал Мельгош, вспомнив, как рисовала Белка на дисплее. Слова Саторы о том, что "веточка" есть у всех, и, следовательно, все это в том или ином виде уже было, почему-то успокоили Марка.

– Слушай, Тим, – спросил он, – а вообще, в принципе можно как-то на расстоянии... ну, навести, что ли, такую мутацию? Что-то такое говорили.

– Говорили, – Сатора поставил на стол пустую чашку, с хрустом потянулся и зевнул. – Все твои ночные звонки... А насчет "возможно ли в принципе", то в принципе – возможно. Скажем так, каждая генная структура некий бугорок в информационном поле Вселенной, видимо, можно как-то нащупать его и изменить. В принципе, конечно. – Сатора встал и пружинисто прошелся по лаборатории, сплетя пальцы на затылке. – В этом вся прелесть этого оборота – "в принципе". Можно – принципиально – вообще создать новый информационный бугорок, тем более сейчас, когда нам известна такая штука, как Джей-канал. Ведь все мы, в сущности, примерно такого же сорта бугорки, стабилизированные Каналом... Понятно, что искусственное насыпание такого бугорка изнасиловало бы Канал и сожрало уйму энергии, с этим никто не спорит, но почему бы и нет, была бы подходящая лопатка для этого. У тебя нет? А то у нас таких любителей порассуждать "в принципе" поразвелось хоть пруд пруди, а лопаток нет... И потом, я предпочитаю естественный путь насыпания бугорков.

– Ты о чем?

– Ты что, не знаешь, откуда берутся дети?

– Ну, Тим, тебя понесло... – облегченно улыбнулся Марк. Беззаботность трепа Саторы передавалась и ему.

Когда они спускались с Белкой по лестнице, обернувшись, Марк перехватил озабоченный взгляд Саторы, брошенный в спину Белке. Однако маятник его состояния качнулся, и его уже ничто не могло двинуть назад. Навалившееся почти непреодолимое желание спать вместе с мыслью о том, что вот сейчас можно будет, вернувшись домой, вымыться под душем, лечь и выспаться, рождало предвкушение легкости, блаженной взвешенности.

Они шли через парк по влажной от недавнего дождя аллее. Белка бегала впереди от одного опавшего платанового листа к другому, и желто-оранжевый букет в ее руке все рос и рос.

Марком овладело туповатое безразличие. Ни одной мысли – кроме прийти и лечь – уже не умещалось в его голове и все прочие легко скользили мимо сознания, лишь слегка касаясь его. Он шел, с удовольствием глядя на все вокруг и ничего не замечая. У него не было ни сил, ни желания осмысливать сейчас что бы то ни было. Только один раз его кольнула тревожная мысль, и он, быстро обернувшись, огляделся, но кругом было пусто, лишь где-то вдалеке аллею перебежала поджарая собака.

"Глупо... – вяло подумал Марк. – Просто и глупо..."

– Пап, а пап, – к нему подбежала Белка. – Давай поиграем в листья.

– Листья?.. ("Листья, листья... – повторил он про себя, с трудом соображая, о чем говорит Белка. – А, ну да, листья".)

– Хорошо, – спорить с Белкой было бесполезно, да Мельгошу и не хотелось. ("Хорошо, хоть не небылицу сочинять, – подумал он, – а то бы я сейчас, пожалуй, насочинял...") Он помнил такое большое количество загадок и всего прочего, что выполнить Белкин заказ было нетрудно. Марк прочел первое, что пришло в голову:

Скок-поскок, лежит листок,

Край – над речкою мосток,

Спинка – бархат, брюшко – лед.

Что за листик, кто поймет?

– А-а, – закричала Белка, – хитренький. Ты уже загадывал это. Это про магнолию. Что-нибудь новенькое.

– Новенькое? Да я тебе уже все про листья загадал.

Белка потешно, по-женски, поджав губы, секунду подумала.

– Тогда что-нибудь не про листья, – наконец решила она.

– Не про листья?.. – Марк немного помолчал, вспоминая, и вновь память вынесла то, что требовалось. – Ладно, хорошо. Только эта загадка длинная, слушай внимательно.

Белкины глаза широко раскрылись.

Что за чудо, скажешь сразу?

Две руки, четыре глаза,

Пара ртов, четыре уха,

Ног шестерка, снизу брюхо,

А бывает брюха два.

Плечи, сверху голова.

Без рогов, с одним хвостом

И бежит при всем при том.

Белкино лицо несколько секунд оставалось озадаченным, потом сложилось в брезгливую гримаску.

– Фу, – сердито сказала она, – чудовище какое-то. Противное. Не хочу сегодня твои загадки слушать.

– Почему – чудовище? – У Марка хватило эмоций даже слегка обидеться эту загадку сочинил он сам. Это просто всадник на лошади...

Но Белка уже не слышала его, легко, словно мячик, подпрыгивая, она бежала впереди...

– Мама, мама! – закричала она, как только они вошли в квартиру, и бросилась к матери. – Смотри, сколько листиков я набрала, всю группу можно украсить! Они все мокрые! А папа про чудовище противное загадку загадывал...

– Ну, хорошо, хорошо. – Жена, расстегивая Белке плащик, повернулась к Марку: – Тебе звонили с работы.

"Фу ты, черт!" – с досадой подумал Марк.

– Давно?

– Минут пять. Просили, как появишься, чтобы позвонил. Ну, пошли завтракать, а то в садик опоздаем, – говорила она Белке, подталкивая ее к кухне. У двери обернулась и вопросительно посмотрела на Марка.

– Потом расскажу, Оля, – Мельгош набрал номер Управления. Дягилев отозвался сразу.

– Ты, Марк?

– Да.

– Давай сюда срочно.

– А что стряслось?

– Да стряслось, – Дягилев некоторое время сопел в трубку. – Эти негодяи из следственного изолятора упустили-таки Тернера.

– Ка к – у пустили?

– Да так. Плетут невесть что. Вроде того, что он просто расплылся в воздухе. Как фантом эдакий, знаешь, сизым облачком. Пальбу подняли...

Дягилев еще что-то говорил, но Марк не слушал его.

"Расплылся... – отрешенно подумал он. – Ведь говорил в бреду что-то такое. Ну да, когда энергия кончится... Именно расплылся... Боже мой... Белка чужая?.. – Ему даже в голову не пришло усомниться в том, что он услышал, все как-то вдруг улеглось, естественно и легко, помимо и против его воли. – Белка – чудище?.. Но ведь Тим говорил, что это у всех нас... Ну да. Мы все?.. Чудища... Чу-ди-ща?.."

Из кухни донесся звонкий, рассыпающийся горстью бисеринок по мраморному полу Белкин смех...