Текст книги "Мифозои. История и биология мифических животных"
Автор книги: Олег Ивик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Впрочем, в основном Ехидна рожала все-таки от Тифона. Помимо детей, перечисленных Гесиодом, разные авторы называют и других отпрысков этой знаменитой пары. Среди них: Сцилла[111]111
По поводу происхождения Сциллы большинство античных авторов придерживаются других версий. О том, что Сцилла была дочерью Тифона и Ехидны, говорит лишь Гигин (автор «Мифов»), но и он приводит второй вариант происхождения этого мифозоя.
[Закрыть]; стоглавый дракон по имени Ладон, охранявший яблоки Гесперид; дракон, стерегший золотое руно в Колхиде[112]112
Древняя историческая область с центром в приморской части современной Грузии.
[Закрыть]; орел, терзавший Прометея; хищная Кроммионская свинья по имени Фэя и некий загадочный Горгон, упомянутый в «Мифах» Гигина и неизвестный по другим источникам.
Дети Ехидны славились большим разнообразием биологических форм. Трудно поверить, что все они – гидра, сфинкс, драконы, собаки, свинья и другие – были рождены одной матерью от одного же отца. И уж совсем трудно понять, как чудовищная Ехидна, бывшая наполовину змеей, вступив в кровосмесительную связь с собственным сыном Орфом-собакой, смогла родить такое благородное, а главное, не похожее на своих родителей животное, как лев. Кстати, большинство этих детей не только не были похожи друг на друга и на своих родителей, но и сильно отличались от всех тех мифических существ, о которых мы говорили до сих пор.
Почти все подробно описанные в этой главе чудовища были (хотя бы по одной из версий) потомками Геи, богини Земли. Лишь родители Кампы, сторожившей гекатонхейров, неизвестны (впрочем, другая Кампа была дочерью Земли), да Герион происходил из морской семьи (но и он был правнуком Геи). Все эти хтонические существа имели, как и положено родственникам, ряд общих черт: либо змееподобность, либо обилие голов и конечностей, либо и то и другое сразу. Правда, надо отметить, что у Геи рождались и вполне антропоморфные дети – с нормальными, а не змеиными ногами и с приличествующим античному божеству количеством голов, рук и ног. Среди них были и нимфы «мелии»[113]113
Слово «мелия» происходит от слова «ясень» – возможно, это были дриады, жившие в ясенях.
[Закрыть] (зачатые от капель крови оскопленного Урана), и прекрасные титаниды: Фемида, Мнемосина, «милая видом Тефия»[114]114
Гесиод. Теогония. 136.
[Закрыть]. Но эти красавицы уже своим образом жизни отвергали всякую хтоничность – в пещерах они не сидели, по земле не ползали, от солнечного света не скрывались. Фемида и Мнемосина связали женскую судьбу с Зевсом, полностью передавшим подземный мир в ведение своего брата Аида… Что же касается тех детей Геи, которым были более свойственны животные, а не человеческие черты, они имели между собой немало общего и являлись существами преимущественно хтоническими.
Тифон и Ехидна тоже были, конечно, существами хтоническими – об этом свидетельствуют и их происхождение, и их вид (кстати, они были достаточно похожи), и их образ жизни (борьба Тифона с молодыми надземными божествами, приверженность Ехидны к подземельям). Но дети этой пары уже успели заметно подрастерять фамильные черты, идущие от бабки-Геи. Голов и конечностей примерно у половины из них было ровно столько, сколько предназначено природой обычным млекопитающим; змеиные элементы у большинства отсутствовали. И если некоторые из этих детей, повинуясь голосу крови, явно тяготели к подземному миру (как, например, Цербер), то другие (Зевесов орел) столь же явно предпочитали мир небесный или по крайней мере надземный. Об отпрысках этой большой, многодетной (хотя, судя по всему, не слишком дружной) семьи – наша следующая глава.
Дети Ехидны
Дети Ехидны, как мы уже говорили в предыдущей главе, славились исключительным биологическим разнообразием, которое трудно объяснить с точки зрения современной генетики. При этом некоторые из них сохранили определенное сходство со своими предками в том, что касалось обилия дополнительных голов. Кроме того, многие из этих детей унаследовали змеиные черты, а трое – Лернейская гидра и два сторожевых дракона – даже превзошли в этом родителей, оказавшись начисто лишенными гуманоидных признаков. С этой троицы мы и начнем наше повествование об отпрысках знаменитого семейства.
Лернейская гидра была, судя по всему, достаточно примитивным животным. Если все мифозои, описанные в предыдущей главе, – и гекатонхейры, и гиганты, и Тифон с Пифоном, и даже загадочная Кампа – безусловно, обладали зачатками разума, а некоторые и разумом в полном смысле этого слова, то гидра осталась в истории как существо, напрочь лишенное интеллекта. Интересно, что античные авторы, которые не используют слово «животное» по отношению, например, к гекатонхейрам, а Ехидну даже деликатно именуют нимфой, Лернейскую гидру единодушно называют именно животным.
Гидра эта обитала в болотах Лерны в Арголиде. Аполлодор пишет, что «у нее было огромное туловище и девять голов, из которых восемь были смертными, а средняя, девятая, – бессмертной»[115]115
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.5.2.
[Закрыть]. Птолемей Гефестион, греческий писатель II века н. э., добавлял, что средняя голова гидры была золотой. По поводу общего количества голов разные авторы сообщают противоречивые сведения. Древний комментатор Гесиода пишет, что, согласно Симониду[116]116
Древнегреческий поэт, жил в VI–V веках до н. э.
[Закрыть], гидра могла иметь 50 голов. Еврипид[117]117
Древнегреческий драматург V века до н. э.
[Закрыть] в трагедии «Геракл» называет ее «чудище стоглавое»[118]118
Еврипид. Геракл. 1274. Здесь и далее пер. И. Анненского.
[Закрыть]. Диодор Сицилийский рассказывает, что у гидры «из единого туловища вырастало сто шей, оканчивавшихся змеиными головами»[119]119
Диодор. Историческая библиотека. IV.11.5. Здесь и далее излагается и цит. по изд.: Диодор Сицилийский. Греческая мифология (Историческая библиотека). Пер. О. П. Цыбенко. – М., 2000.
[Закрыть]. Но чаще всего называют цифру девять, и лишь Павсаний остается при особом мнении, уверяя, что голова у гидры только одна, а остальные придуманы поэтом Писандром из Камира «для того, чтобы это животное показалось более страшным и его поэма оказалась более интересной»[120]120
Павсаний. Описание Эллады. II.37.4.
[Закрыть]. Писандр, живший в VI веке до н. э., возможно, первый автор, сосчитавший головы знаменитой гидры (Гесиод об их количестве не пишет, а остальные упоминания относятся к более позднему времени). Но от поэмы Писандра «Гераклия», где, вероятно, было подробно описано редкостное животное, до наших дней дошли ровно три с половиной строки, в которых о гидре нет ни слова. И теперь остается только гадать, откуда пошла информация о ее многочисленных головах и сколько же их было на самом деле.
Но интересно другое: головы гидры (и в этом античные авторы единодушны) обладали удивительным свойством: по словам Диодора, «на месте каждой срубленной головы вырастали две новые, поэтому гидра казалась неуязвимой, и не без основания, поскольку раненая часть тут же становилась сильнее вдвое»[121]121
Диодор. Историческая библиотека. IV.11.5.
[Закрыть]. Кроме того, как сообщает Гигин, «ее яд имел такую силу, что она убивала людей дыханием, а если кто-нибудь проходил мимо нее, когда она спала, то дула на его следы и он умирал в ужаснейших мучениях»[122]122
Гигин. Мифы. 30.
[Закрыть].
Однако злонравная гидра не ограничивалась изведением людей, имевших неосторожность оставлять следы возле ее логова. По словам Аполлодора, она «ходила на равнину, похищая скот и опустошая окрестные земли»[123]123
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.5.2.
[Закрыть]. Гидра эта причиняла, надо полагать, немало неприятностей жителям Арголиды, по крайней мере тем из них, которые жили вблизи истоков реки Амимоны – именно здесь, по сообщению Павсания, обитало чудовище. Во времена автора «Описания Эллады» (II век н. э.) еще можно было видеть платан, под которым, «как говорят, выросла знаменитая гидра»[124]124
Павсаний. Описание Эллады. II.37.4.
[Закрыть]. Время ее существования известно довольно точно: судя по всему, родилась она, как и другие дети Ехидны, вскоре после Титаномахии, а погибла от рук Геракла в середине XIII века до н. э.
Потомства гидра, видимо, не оставила – по крайней мере, авторам настоящей книги о нем ничего не известно. Впрочем, не исключено, что животное это было способно к размножению, в том числе и бесполому (ее крохотные тезки, живущие в пресноводных водоемах, могут размножаться почкованием).
Уничтожить гидру Гераклу приказал микенский царь Эврисфей, во власти которого сын Зевса и Алкмены оказался в наказание за совершенные в приступе безумия убийства. Герой должен был совершить 10 подвигов по выбору царя (в итоге их оказалось 12). Эврисфей любил давать своему подчиненному трудные, рискованные и часто совершенно бессмысленные поручения. Однако на этот раз царь был прав: опасное чудовище действительно следовало уничтожить. Аполлодор пишет:
«Взойдя на колесницу, возничим которой был Иолай, Геракл прибыл в Лерну. Там он поставил лошадей и нашел гидру где-то на холме у источника Амимоны: там находилось логовище гидры. Метая в нее горящие стрелы, Геракл заставил ее выйти и после упорной борьбы схватил ее. Она повисла на нем, обвившись вокруг одной ноги. Геракл, сбивая дубиной ее головы, ничего не мог с ней сделать: вместо каждой сбитой головы вырастали немедленно две. На помощь гидре выполз огромный рак, укусивший Геракла за ногу. Поэтому Геракл, убив рака, и сам позвал на помощь Иолая. Тот зажег часть близлежащей рощи и стал прижигать горящими головнями основания голов гидры, не давая им вырастать. Таким способом Геракл одолел возрождающиеся головы гидры и, срубив наконец бессмертную голову, зарыл ее в землю и навалил на это место тяжелый камень: место это находится у дороги, ведущей через Лерну на Элеунт. Разрубив тело гидры, Геракл обмакнул в ее желчь свои стрелы. Эврисфей же заявил, что этот подвиг нельзя включить в число десяти, которые он должен был совершить, ибо Геракл одолел гидру не один, а с помощью Иолая»[125]125
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.5.2.
[Закрыть].
Интересно, что Нонн Панополитанский полностью согласен в этом вопросе с царем Микен. Он пишет:
Что ж такого отважный Геракл совершил? Он всего лишь,
Поднатужившись, Лерны болотце избавил от змея…
‹…›
И не один он трудился!
Нонн иронизирует: «Почтить ли двух мужей, что сразились с червем каким-то ничтожным?»[126]126
Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. XXV.192–200.
[Закрыть] Но ирония поэта не вполне уместна. Конечно, гидра, несмотря на свои отрастающие головы, не была особенно грозным зверем: судя по сообщению Аполлодора, она всего лишь обвилась вокруг ноги Геракла, не причинив ему особого вреда. Но с другой стороны, исключительная сила ее яда делала гидру крайне опасной: убить противника могла гомеопатическая доза, причем противоядия не существовало.
Стрелы, смоченные в желчи убитой гидры, были страшным оружием: Диодор пишет, что «рана, наносимая стрелой с таким острием, становилась неисцелимой»[127]127
Диодор. Историческая библиотека. IV.11.6.
[Закрыть]. Геракл, активно использовавший эти стрелы, не только причинил своим противникам жестокие страдания, но и нанес немалый вред экологии. И «отец географии» Страбон[128]128
Античный географ и историк (ок. 64/63 годов до н. э. – ок. 23/24 годов н. э.).
[Закрыть], и живший полутора веками позже Павсаний сообщают, что воды Анигра навеки стали зловонны и опасны для людей, а рыба – непригодной в пищу после того, как в этой реке омыл свои раны кентавр, раненный стрелой Геракла. Кстати, и сам Геракл погиб, когда его жена Деянира передала ему плащ, смоченный даже не ядом гидры, а всего лишь кровью кентавра, раненного пресловутой стрелой.
От такой же стрелы погиб и один из родных братьев Лернейской гидры, дракон по имени Ладон, охранявший так называемые яблоки Гесперид. Об этом чудовище стоит сказать особо, хотя оно и не прославилось ни особыми деяниями и подвигами, ни хотя бы особой ядовитостью.
Геспериды[129]129
Дочери (по другой версии – внучки) Геспера, бога вечерней звезды (совр. планета Венера).
[Закрыть] были нимфами, охранявшими сад с растущими в нем золотыми яблоками. Несколько таких плодов Гея подарила Гере в качестве свадебного подарка. Яблоки произвели впечатление на невесту, и она приказала посадить их семена в саду на далеком западе. Сторожить деревья и растущие на них плоды было поручено нимфам-Гесперидам. Не вполне понятно, почему в качестве охранниц Гера решила использовать нимф, явно не приспособленных для сторожевой службы. Надо думать, что сомнения на этот счет посещали и саму Геру, потому что, помимо девиц, она приставила к яблокам еще и дракона. Впрочем, некоторые авторы утверждали, что девы не столько стерегли яблоки, сколько обрывали их, поэтому на службу и был призван дракон. Диодор высказывает предположение, что Геспериды, а вместе с ними и дракон сторожили не золотые яблоки, а златорунных овец – благо слова эти на языке древних эллинов пишутся одинаково. Но так или иначе, нимфы и дракон обитали на далеком западе и что-то сторожили – вероятно, все-таки яблоки, потому что большинство авторов упоминают в этой связи именно их. Так, Гесиод пишет о Гесперидах:
Что касается самого чудовища, информация о нем сохранилась достаточно скупая. Гесиод уверяет, что это был огромный змей, который лежал глубоко в земле, – «свившись в кольца огромные, яблоки он сторожит золотые»[131]131
Гесиод. Теогония. 334–335.
[Закрыть]. Автор «Теогонии» считает его (как и Ехидну) порождением морских божеств Форкия и Кето. Аполлодор и Гигин (в «Мифах») называют его сыном Тифона и Ехидны.
Аполлодор сообщает, что у змея «было сто голов: он способен был издавать самые разнообразные голоса»[132]132
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.5.11.
[Закрыть], это является лишним свидетельством в пользу того, что отец чудовища все-таки Тифон, ведь и Тифон славился тем, что разные его головы и ревели по-бычьи, и рычали по-львиному, и лаяли по-собачьи… Гигин в «Астрономии» пишет, что змей «никогда не спал и не смыкал своих глаз, чем и объясняется его назначение стражем»[133]133
Гигин. Астрономия. II.6.1. Здесь и далее пер. А. И. Рубана.
[Закрыть].
Злополучный Ладон погиб при исполнении служебных обязанностей, охраняя вверенные ему яблоки. На яблоки эти покусился Геракл, отправленный Эврисфеем на очередной подвиг, на этот раз абсолютно бессмысленный. Существуют разные версии того, как сын Зевса завладел волшебными плодами; по одной из них (об этом пишут многие авторы), он сразил стрелой охранявшего их Ладона. Аполлоний пишет, что стрела эта была смочена ядом Лернейской гидры. Аргонавты, оказавшиеся на месте преступления на следующий день, застали душераздирающую картину:
К месту они подошли знаменитому, где ужасный
Змей Ладон еще вчера охранял золотые
В поле Атланта плоды. При нем Геспериды резвились
С песней чудесной своей. А ныне чудовищный этот
Змей был Гераклом повержен и возле яблони брошен,
Только дрожал еще кончик хвоста. С головы же до темной
Был он спины неподвижен совсем и уже бездыханен.
Лишь оставалась в теле его желчь гидры Лернейской
И гнездились в гниющих ранах присохшие мухи.
Близ него Геспериды, над головой своей русой
Белоснежные руки подняв, протяжно стенали[134]134
Аполлоний Родосский. Аргонавтика. IV.1388–1398.
[Закрыть].
Преступление оказалось абсолютно напрасным, и никто не воспользовался его плодами. Аполлодор пишет: «Принеся яблоки в Микены, Геракл отдал их Эврисфею, а тот в свою очередь подарил их Гераклу. Взяв эти яблоки от Геракла, Афина вновь унесла их обратно: было бы нечестием, если бы эти яблоки находились в другом месте»[135]135
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.5.11.
[Закрыть]. Что же касается верного долгу Ладона, он, согласно «Астрономии» Гигина, был помещен Герой (Юноной) на небо и теперь «являет свое огромное тело, простираясь меж двух Медведиц»[136]136
Гигин. Астрономия. II.3.1.
[Закрыть].
Родным братом Ладона был, согласно «Мифам» Гигина, колхидский дракон, который охранял золотое руно. Правда, Аполлоний считает его сыном Геи, но и он намекает, что Гея-Земля породила его из крови, пролитой Тифоном, т. е. чудовища эти приходились друг другу по крайней мере единокровными братьями, и оба были стражами золота. Интересно, что драконы вообще склонны к тому, чтобы стеречь золото, и древнегреческие не исключение. Позднее, в Средние века, страсть этих ящеров к драгоценному металлу будет отмечена множеством авторов. Но одним из первых (если не первым) на нее обратил внимание писатель Филострат Старший[137]137
Существовало несколько писателей по имени Филострат. Не исключено, что имя Филострат Старший носили два писателя-родственника. Вероятно, книга «Картины», о которой у нас неоднократно будет идти речь, принадлежала перу младшего из Филостратов Старших. Подробный анализ авторства выходит за рамки настоящей книги, соответственно, в ссылках у нас будет стоять просто Филострат Старший. Кроме того, существует одноименная книга «Картины», принадлежащая перу Филострата Младшего, – на нее мы тоже ссылаемся.
[Закрыть] в начале III века н. э. Описывая картину, на которой (в числе прочего) был изображен один из Липарских островов, Филострат пишет:
«А вот на этом холме, окруженном морем, обитает дракон, думаю, страж некоего клада, который лежит под землей. Говорят, что это чудовище особенно любит золото, и все, что увидит из золота, очарованное им, его бережет; так было с руном, которое находилось в Колхиде, и с яблоками Гесперид; так как они казались золотыми, то два дракона, их присвоив себе, хранили их вместе, глаз не смыкая…»[138]138
Филострат Старший. Картины. II.17.6. Здесь и далее пер. С. П. Кондратьева.
[Закрыть]
Что касается «присвоения» драконами золотых предметов, надо полагать, владельцы яблок и руна, поставившие драконов в качестве сторожей, немало удивились бы такой точке зрения. Хотя не исключено, что сами животные действительно чувствовали себя хозяевами вверенных им богатств. Так или иначе, сторожа из них вышли отличные, и не их вина, что и яблоки, и руно были в конце концов похищены.
Имя дракона, охранявшего золотое руно в Колхиде, не сохранилось, но сохранились описания животного. Пиндар упоминает «несытые челюсти змея», его серые глаза и пеструю спину. Кроме того, он сообщает, что змей
Современная реконструкция древнегреческого 50-весельного корабля той эпохи имеет длину 28,5 м, что дает некоторое представление о размерах дракона. Овидий так описывает чудовище в поэме «Метаморфозы»:
Этот же автор пишет в «Героидах»:
Не только Овидий, но и многие авторы сообщают, что дракон этот, подобно своему брату, никогда не спал. Аполлодор называет его «постоянно бодрствующим», Аполлоний – «неусыпным», добавляя, что он был еще и «бессмертным». Автор «Аргонавтики» пишет о том, как
Но чары Медеи, которая помогала Ясону добывать золотое руно, усыпили бессонное чудовище. Правда, существует и версия, что дракон был убит. Пиндар пишет о Ясоне: «Он убил дракона умением своим»[143]143
Пиндар. IV Пифийская песнь. 244–248.
[Закрыть]. Диодор утверждает, что «Медея умертвила зельями сказочного дракона, который охранял руно, обвившись вокруг него кольцами»[144]144
Диодор. Историческая библиотека. IV.48.3.
[Закрыть], но в то же время признает, что эти сведения не вполне достоверны. Он вообще сомневается в реальности змея, допуская, что «страж святилища по имени Дракон был превращен поэтами в чудовищное, повергающее в ужас животное»…[145]145
Диодор. Историческая библиотека. IV.47.3.
[Закрыть] В основном же мифографы склоняются к более гуманной версии. Гигин в «Мифах» сообщает: «Дракона усыпили снадобьями…»[146]146
Гигин. Мифы. 22.
[Закрыть] Аполлодор пишет: «…Медея успела… привести Иасона к месту, где находилось руно, и, усыпив волшебным зельем дракона, который его охранял, взяла руно и села вместе с Иасоном на корабль Арго»[147]147
Аполлодор. Мифологическая библиотека. I.9.23.
[Закрыть].
Очень подробно останавливается на усыплении дракона и похищении руна Аполлоний, и неудивительно, ведь это центральное событие его «Аргонавтики». Автор описывает, как Ясон и Медея идут по тропе в священную рощу, где висит руно.
Около дуба вверх простер огромную шею
Змей неусыпный, глядящий очами быстрыми зорко
На идущих. Страшно шипел он, и звук раздавался
Вдоль берегов большой реки и по роще обширной.
‹…›
И пробудились от ужаса матери возле младенцев, –
Дети, едва уснув у них на руках, от шипенья
Стали во сне дрожать, а матери в страхе качать их.
И, как над лесом горящим всегда начинают кружиться
Клубы несметного темного дыма и друг за другом
Быстро взвиваются к небу в своем непрестанном вращенье,
Каждый клубком летя отдельно зигзагообразно, –
Так чудовище это свивалось в несметные кольца.
Змей извивался, но девушка смело пред ним предстояла,
Голосом сладким взывая к помощи Сна, чтоб сильнейший
Между богами пришел усмирить свирепого змея.
Ясон в страхе следовал за царевной, а она взывала не только ко Сну, но и к Гекате, которая издревле была покровительницей колдовства. Старания Медеи не пропали даром:
Прельщенный
Песней дракон понемногу стал расслаблять напряженно
Скрученный длинный хребет, выпрямляя несчетные
кольца…
В конце концов Медея коснулась глаз чудовища веткой можжевельника, смоченной волшебным зельем.
И сразу запах вокруг несказанный
Зелья чудесного сон причинил. Голова у дракона
Пала и наземь легла, а его несметные кольца
Через лес многоствольный вдаль за ним протянулись.
После чего Ясон забрал руно и Медею и отплыл из Колхиды на родину. Что же касается дальнейшей судьбы дракона (если, конечно, он действительно остался жив), то она авторам настоящей книги неизвестна[148]148
Здесь и выше цит. по изд.: Аполлоний Родосский. Аргонавтика. IV.121–159.
[Закрыть].
Одним из наиболее экзотических отпрысков Тифона и Ехидны была Химера. Гесиод пишет про Ехидну:
Также еще разрешилась она изрыгающей пламя,
Мощной, большой, быстроногой Химерой с тремя головами:
Первою – огненноокого льва, ужасного видом,
Козьей – другою, а третьей – могучего змея-дракона.
Спереди лев, позади же дракон, а коза в середине;
Яркое, жгучее пламя все пасти ее извергали[149]149
Гесиод. Теогония. 319–324.
[Закрыть].
Вообще говоря, исходя из русских переводов древнегреческих текстов, понять, как же выглядела Химера, трудно. Дело в том, что в переводах средняя часть замечательного животного иногда приписывается козе, а иногда – самой же химере. Так, Гомер (в переводе Вересаева) сообщает:
Точно так же и в русском переводе Аполлодора читаем: «Передняя часть туловища Химеры была львиной, хвост – дракона, из трех же ее голов находящаяся посреди туловища была головой козы и изрыгала пламя»[151]151
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.3.1.
[Закрыть]. В то же время переводчик «Мифов» Гигина, не отрицая, что Химера была рождена от Тифона и Ехидны и что она, «как говорят, тройным телом выдыхала огонь», сообщает: «Она была спереди лев, дракон позади, в середине химера»[152]152
Гигин. Мифы. 57.
[Закрыть].
Авторы настоящей книги, не будучи сильны в древнегреческом и ориентируясь в основном на переводы, истратили немало душевных сил, пытаясь представить, как же все-таки выглядело это животное «в середине» – как коза или как химера, и если как химера, то что это значит. Но потом они полезли в словари и выяснили, что «химера» на языке древних эллинов и означает «молодая коза». Следовательно, загадочное животное, несмотря на свои три головы и выдыхаемое пламя, именовалось попросту Козой. Соответственно, средняя его часть была козьей.
Но, хотя вопрос о строении Химеры прояснился, вопрос о ее жизнеспособности остался открытым. Недаром О. М. Иванова-Казас пишет: «Xимера поражает своей полной дисгармонией (невольно вспоминается триада – лебедь, щука и рак). Особенно раздражает глаз торчащая из середины спины голова козы». Исследовательница считает, что три головы, тем более принадлежащие столь разным по характеру животным, должны были конфликтовать друг с другом в ответственные моменты, например перед нападением. Причем в случае победы львиная и змеиная головы пожирали добычу, козья же не только не пользовалась результатами охоты, но и была лишена возможности пастись, поскольку, «находясь на спине этого монстра, она не могла даже дотянуться до травы»[153]153
Иванова-Казас О. М. Мифологическая зоология. – СПб., 2004. С. 182.
[Закрыть].
Отметим, что 24 веками ранее подобную точку зрения высказал о Химере Палефат[154]154
Греческий писатель и философ IV века н. э., пытавшийся трактовать мифы с позиции реализма и эвгемеризма.
[Закрыть], искавший в мифах рациональную основу. В трактате «О невероятном» он писал: «Некоторые полагают, что это было чудовище о трех головах на одном теле. Однако невозможно, чтобы змея, лев и коза употребляли одинаковую пищу»[155]155
Палефат. О невероятном. 28. Здесь и далее пер. В. Н. Ярхо.
[Закрыть].
Тем не менее Химера как-то справлялась с этими трудностями. Известно, что в детском возрасте она не была вскормлена молоком матери: по сообщению Гомера, ее выкормил некто Амисодар. Палефат называет его царем, жившим у ликийской реки Ксанфа, на какой-то высокой горе. Сыновья Амисодара участвовали в Троянской войне на стороне Илиона, в войске ликийского царя Сарпедона. Страбон пишет, что в его времена, т. е. на рубеже эр, в Ликии существовало глубокое ущелье, именуемое Химерой. Как попала Химера в эти места, понятно: они соседствуют с Киликией, где, по распространенному мнению, находились Аримы, в которых обитала мать чудовища.
Итак, «лютая» Химера была, как пишет Гомер, выкормлена «многим мужам земнородным на гибель»[156]156
Гомер. Илиада. XVI.329.
[Закрыть]; автор «Илиады» называет ее «необоримой». Хотя современные биологи и считают это животное не слишком жизнеспособным, жители Ликии имели возможность убедиться в обратном. Аполлодор сообщает, что «Химера опустошала землю и губила скот», и добавляет, что «не только один человек, но даже целое воинство» не могли бы одолеть это чудовище[157]157
Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.3.1.
[Закрыть].
Тем не менее человек, взявшийся победить Химеру, отыскался. Им оказался Беллерофонт, живший за два поколения до Троянской войны. Впрочем, у героя не было другого выхода: обстоятельства сложились так, что он вынужден был исполнять приказы ликийского царя Иобата, который пытался погубить безвинно оклеветанного юношу. Позднее восхищенный доблестью героя Иобат раскаялся и отдал ему в жены свою дочь, а с нею и ликийский трон. Но перед этим Беллерофонту пришлось свершить немало подвигов, в том числе уничтожить Химеру, действительно изрядно отравлявшую жизнь подданным Иобата. Пожалуй, своими силами Беллерофонт не справился бы, но ему на помощь пришла Афина. Богиня подарила герою уздечку для обуздания крылатого коня Пегаса, и Беллерофонт сумел с воздуха поразить злокозненную Химеру. Согласно «Мифам» Гигина, в местности, где было сражено огнедышащее чудовище, реки через тысячу с лишним лет все еще выбрасывали уголь. Однако наличие угля в реках Ликии не всех убедило в реальности Химеры. Вообще говоря, некоторые просвещенные греки любили истолковывать мифы в реалистическом ключе, и Химере в этом смысле «повезло» больше многих других. Некий Гераклит[158]158
Гераклит-парадоксограф – античный автор, живший не раньше III века до н. э.
[Закрыть] (не путать с философом Гераклитом Эфесским) в трактате «Опровержение или исцеление от мифов, переданных вопреки природе» утверждает, что никакой трехглавой Химеры на свете не было. «Истина, вероятно, в следующем. Женщина, владевшая этой местностью, имела в услужении двух братьев по имени Лев и Дракон. А была она вероломна и убивала чужеземцев; уничтожил ее Беллерофонт»[159]159
Гераклит. Опровержение… 15. Здесь и далее пер. В. Н. Ярхо.
[Закрыть].
Уже упомянутый нами Палефат, который высказал сомнения по поводу питания Химеры, предложил свою версию событий: «Беллерофонту, коринфянину благородного происхождения, пришлось стать беглецом. Построив большой корабль, он грабил прибрежные земли и разорял их. Название же его корабля было Пегас (как и теперь у каждого корабля есть свое название; и на мой взгляд, имя Пегас больше подходит кораблю, чем коню). У реки Ксанф на какой-то высокой горе жил царь Амисодар; к горе примыкал Телмисский лес, а на самую гору было два пути: один спереди, из города ксанфиев, другой сзади, из Карии. Среди высоких крутых утесов есть глубокая пропасть, из которой вырывается огонь. Название же этой горной местности – Химера. И вот, как рассказывают местные жители, тогда получилось так, что на передней дороге жил лев, на задней – дракон, которые похищали дровосеков и пастухов. Тогда пришел Беллерофонт, гору поджег, Телмисский лес спалил и чудовищ погубил. Итак, местные жители стали говорить: “Явившись со своим Пегасом, Беллерофонт сгубил Амисодарову Химеру”. Такие произошли события, к которым присочинили миф»[160]160
Палефат. О невероятном. 28.
[Закрыть].
И даже Плутарх[161]161
Греко-римский историк и писатель I–II веков н. э.
[Закрыть] внес свою лепту в разоблачение трехглавой дочери Ехидны. Историк предположил, что вместо чудовищной Химеры существовал некто Химар – «муж храбрый, но грубый и свирепый». Он был капитаном пиратов, и «его корабль имел на носу изображение льва, а на корме – дракона». Плутарх сообщает, что злокозненный Химар причинил ликийцам много бед, но «наконец его убил Беллерофонт, преследуя его корабль верхом на крылатом коне Пегасе»[162]162
Плутарх. О доблести женской. 9. Пер. Я. М. Боровского.
[Закрыть]. Реальность Пегаса, в отличие от Химеры, не вызвала у историка особых сомнений. Впрочем, если следовать логике Палефата, у Пегаса, во всяком случае, не было принципиальных проблем с пищеварительной системой, а значит, и вероятность его существования значительно выше.
Еще одной знаменитой дочерью Ехидны была Сфинга, более известная русскоязычному читателю как Сфинкс. Но использование мужского рода применительно к Сфинге лишь дань традиции, проистекающей из давней ошибки перевода (современные переводчики эту традицию поддерживают далеко не всегда). Греческая Сфинга и грамматически, и по строению тела, и, наконец, потому, что ее часто называют «девой», определенно была женского рода. Впрочем, слово «дева» к ней можно применить весьма условно, поскольку девичье у чудовища только лицо. Тело ее было львиным, причем к нему крепились мощные птичьи крылья.
О. М. Иванова-Казас, анализируя строение Сфинги с точки зрения биолога, замечает: «Сфинкс, безусловно, очень красивое и гармоничное на вид существо, но насколько оно жизнеспособно? Нетрудно убить человека львиными лапами, но как его съесть без всякой предварительной обработки, имея человеческие челюсти и зубы? И зачем ему крылья?»[163]163
Иванова-Казас О. М. Мифологическая зоология. – СПб., 2004. С. 169.
[Закрыть].
В том, что касается питания экзотического животного, исследовательница, безусловно, права (хотя сама Сфинга, вопреки биологической науке, исправно питалась, пожирая людей). Что же касается крыльев, то сохранились свидетельства того, что Сфинга прекрасно и не без пользы для своего охотничьего промысла летала. Недаром римский поэт I века н. э. Стаций называет ее «летуньей». Еврипид в трагедии «Финикиянки» описывает, как Сфинга
Потомков великого Кадма
В когтях уносила хищных
К сиянью лазури вечной…
От имени жителей Фив драматург вопрошает чудовище:
Зачем, скажи, крылатая,
Ехидны порождение,
Исчадье мрака адского,
До половины девушка,
До половины чудище,
Зачем ты прилетала к нам?
О крылья беспокойные,
О когти кровожадные,
Зачем брега диркейские
Опустошали вы?
И юношей, измученных
Загадкой невеселою,
Зачем в лазурь умчали вы?[164]164
Еврипид. Финикиянки. 808–809, 1019–1028. Пер. И. Анненского.
[Закрыть]
Существо это внешне напоминало египетских андросфинксов (с тем отличием, что последние не имели крыльев), но, судя по всему, род свой вело не от них. По поводу происхождения Сфинги имеются некоторые разногласия. Матерью ее, безусловно, была Ехидна, что же касается отца, то на его счет существуют сомнения. Первым автором, чьи упоминания о Сфинге дошли до наших дней, был Гесиод. Правда, он писал не о Сфинге (и уж конечно, не о «Сфинксе») – в «Теогонии» упомянута некая Фикс, рожденная Ехидной «в гибель кадмейцам». Но, поскольку из других источников известно, что именно Сфинга доставила массу проблем жителям основанного Кадмом города, ни у эллинов, ни у их современных комментаторов особых сомнений по поводу того, что Фикс – это древнее имя Сфинги, не возникало (В. Вересаев, решивший соблюсти традицию, в своем переводе «Теогонии» превратил Фикс в Сфинкса). Вопрос об отцовстве оказался более спорным. В переводе Вересаева фраза, относящаяся к отцу «девы», звучит весьма двусмысленно. Описав многочисленных детей, рожденных Ехидной от Тифона, Гесиод (Вересаев) далее сообщает:
Из этих строк неясно, была ли Сфинга (Сфинкс) порождением упомянутого ранее Тифона или же, как и Немейский лев, происходила от кровосмесительной связи Ехидны с собственным сыном Орфом. Русские комментаторы этого текста, в частности замечательный специалист В. Н. Ярхо и Г. Властов, выполнивший и прокомментировавший русский подстрочник, однозначно приписывают отцовство Орфу. Казалось бы, вопрос можно считать решенным, но почему-то античные мифографы, которые, безусловно, были знакомы с текстом Гесиода, в один голос называют отцом Сфинги именно Тифона. Аполлодор пишет: «…богиня Гера наслала на город Сфингу, матерью которой была Ехидна, а отцом – Тифон. Она имела лицо женщины, грудь, лапы и хвост льва, а крылья птицы»[166]166
Аполлодор. Мифологическая библиотека. III.5.8.
[Закрыть]. Гигин в «Мифах» сообщает: «Сфинкс, дочь Тифона, появилась в Беотии и стала опустошать поля фиванцев»[167]167
Гигин. Мифы. 67.
[Закрыть]. Растерянные авторы настоящей книги, отчаявшись понять, кто же был (или по крайней мере числился) отцом знаменитой Сфинги, обратились за помощью к специалисту по античной мифологии и переводчику Д. О. Торшилову. Он сообщил им, что греческий текст Гесиода в этом месте двусмыслен и это очень точно передано В. Вересаевым. Таким образом, вопрос о том, кто же был отцом чудовища, остается открытым. Ответить на него, опираясь на фамильное сходство, представляется затруднительным хотя бы потому, что в любом случае злополучная Сфинга была если не дочерью, то внучкой Тифона. Более того, некоторые античные авторы, отказывая Сфинге в звериных чертах, и вовсе объявляли ее просто женщиной, например побочной дочерью фиванского царя Лая (Лаия). К этим нетрадиционным версиям мы вернемся ниже, а пока поговорим о чудовище по имени Сфинга (чьим бы порождением оно ни было), которое поселилось в Беотии, неподалеку от города Фивы. Аполлодор, Диодор и Гигин излагают его историю почти одинаково. Поэтому предоставим слово Аполлодору, как старшему:
