Текст книги "Русский царь Иосиф Сталин. Всё могло быть иначе"
Автор книги: Олег Грейгъ
Соавторы: Ольга Грейгъ
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
«Неужели? – спокойно отозвался Манштейн, затем улыбнулся, – Почему же, гауптман, у нас осталось еще немало разных войск. Например, ремонтная мастерская, что по соседству. Я уверен, там найдется несколько более или менее исправных танков. Соберите все, что может вам пригодиться и идите, бейте Советы. А штаб пусть займется организацией обороны. Мы не сдвинемся с места, и я поручаю вам, гауптман Ханнус, устранить эту незначительную угрозу».
И действительно, – адъютанту удалось остановить наступление русских буквально в считанных километрах от штаба генерал-фельдмаршала...
Затем я ответил на его вопрос: «Я думаю, что у нас были такие генералы, от которых вашим коллегам, генерал-фельдмаршал, не поздоровилось и именно в начальном этапе войны».
– Кого вы имеете в виду?
– Я имею ввиду генерала Власова, организовавшего жесткую оборону на подступах к Москве;боевые действия, организованные командующим Северным флотом адмиралом Головко; действия генерала Людникова в Сталинграде...
– Знакомые имена, – отреагировал собеседник.
Ростов стал сердцевиной всей кампании на Восточном фронте. Гитлер не дал приказ о своевременном отступлении группы армий и силы русских в количестве девяти армий прорвались к Азовскому морю. Если бы Красная армия дошла тогда до Ростова-на-Дону, то находившиеся там германские 4-я, 17-я и 1-я танковая армии, а также 4-я румынская армия – в общей сложности около 900 тысяч человек– оказались бы отрезанными от основных сил вермахта. Подобная катастрофа была бы сравнима только с той, что постигла русских под Киевом осенью 1941 года и немцев под Сталинградом зимой
1942—43 годов.
Осознав критическую ситуацию, генерал-фельдмаршал фон Манштейн произвел мгновенную перегруппировку, ввел в действие резервы и решительно остановил армии русских всего в 28 км от города.
...Пусть истинная цель визита в Иршенхаузен так и останется за кадром, как и иные подробности встречи... По возвращении в Советский Союз второй человек– переводчик X., участвовавший в разговоре с престарелым генерал-фельдмаршалом, вскоре погиб. Манштейн прожил еще чуть более полугода и, дожив до 86 лет, умер своей смертью. Мне же остались только воспоминания, обостряющие главный вопрос, вот уже много лет звучащий внутри меня: кто мы, люди, живущие на этой земле?
...Даст ли Господь нам вразумление, чтобы понять это?
ИСТОРИЯ 9. «СТАРИННЫЙ ДРУГ» ИЛИ ПОСРЕДНИК?
В последние дни боев за Берлин Сталин встретился с одним из самых доверенных своих людей и произнес загадочную фразу: «Мне нужно видеть нашего старинного друга».
Буквально через несколько часов этот «старинный друг» предстал пред вождем. И почти тут же получил распоряжение:
– Вам необходимо вернуться в вашу часть, которая в самые ближайшие дни почти полностью будет разгромлена и вместе с ее остатками выйти в место, ка-аторое вам будет указано, и сдаться а-мырыканским войскам.
Великий фальсификатор – Сталин – вновь разыграл партию: дэзу для НКВД, для остальных спецслужб СССР, для Управления стратегических служб США, для МИ-5 и МИ-б, для других спецслужб мира.
Рядовой вермахта после встречи с советским вождем убыл на фронт и так же незаметно возвратился в свою часть, как и убыл из нее ( впрочем, его часть уже давно не существовала, да и он в ней только числился).На Восточном фронте он находился практически всю войну ( тогда как на самом деле находился под Москвой).Вообще же он занимал весьма ответственный пост в РСХА, но затем был разжалован и служил рядовым в одной из частей СС (служил, естественно, на бумаге...).
В 1924 г. 20-летний Хайнц Мария Карл Йост волей сложившихся обстоятельств оказался в большевистской России. В течение почти двух лет он проходил обучение в спецотделе ВЧК, которое возглавлял Глеб Иванович Бокий. По окончании курса обучения был он определен в подразделение на Волге, работу которого координировал работник Особого сектора ЦК
ВКП(б) товарищ Забрежнев. Этот человек по поручению товарища Сталина из кадров, которые готовились в спецслужбах страны и в подразделениях Бокия, под различным предлогом отбирал оперативных работников с целью дальнейшей их отправки по заданию Коминтерна в зарубежные командировки.
Так среди некоторых своих коллег был отправлен на работу в Германию и Хайнц.
Он был внедрен в группу резидента Коминтерна, работавшего в Баварии.
И проявил немало упорства, немало потратил знаний и сил в оказании помощи Коминтерновской резидентуре.
В 1928 г. Хайнц был рекомендован в ряды национал-социалистической рабочей партии Германии.
Став членом партии, он наладил хорошие отношения с членами СА и СД. Не менее тесная дружба у него была с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером. Вскоре Хайнц не без помощи резидента возглавил VI отдел, преобразованный позже в «Аусланд СД» в Главном управлении имперской безопасности, которым руководил вплоть до 22 июня 1941 г.
Но вот его карьере пришел конец: Хайнц был освобожден от занимаемой должности, лишен офицерского чина СС, произведен в рядовые и отправлен на Восточный фронт, а его пост занял Вальтер Шелленберг. По официальной версии, столь большое наказание он заслужил за расхождение во взглядах с Генрихом Мюллером. Другая версия гласила, что возглавляемая им разведка сделала существенные проколы в Турции и на Ближнем Востоке и что подставил его небезызвестный посол Третьего рейха в Стамбуле Франц фон Папен. Была и третья версия, согласно которой все дело в похищении одним из его профессиональных разведчиков тайных архивов из Гетеа-нума (здание принадлежало европейскому Антропософскому обществу и являлось хранилищем тайных архивов. Было сожжено штурмовиками во главе с Ремом).
Словом, версии версиями, но суть заключалась в другом.
Резиденту коминтерновской разведки, тесно сотрудничавшему с агентурой русской старообрядческой церкви на территории Германии, стало известно, что к Гитлеру из Советского Союза попал документ, в котором указывалось, что Красная армия в ближайшее время начнет боевые действия против Германии. Этот документ, подписанный высокопоставленным советским военачальником и им же переправленный немцам, не вызвал сомнений в подлинности. Также было известно, что Гитлер, прочитав бумаги, отреагировал болезненно и сказал, что ему нужно немного времени на то, чтобы привести в действие план «Барбаросса», который отбросит русских на установленную планом линию.
Кто-то порекомендовал Гитлеру (не исключено, что это был кто-то, входивший в круг его приближенных), обратиться к товарищу Сталину и поставить вопрос прямо: «Как понимать подобные демарши со стороны русского правительства?»
Гитлер некоторое время колебался, а потом все-таки решился позвонить советскому вождю. Однако разговор со Сталиным не состоялся. Правда, Гитлер вышел на Молотова, а нарком иностранных дел, в свою очередь, уведомив об этом Гитлера, соединил его с руководителем коминтерновской разведки, который предложил фюреру следующее. Он сказал, что в Германии есть весьма доверенный человек, который работает в VI управлении РСХА и в случае начала каких-либо конфликтных ситуаций его следует сделать связным.
Гитлер, проявляя нетерпеливость, решительно попросил назвать имя этого человека. Ему ответили: «Оберфюрер СС Хайнц Йост».
Фюрер тут же разразился тирадой, начав тихо и спокойно, затем перейдя на фальцет, привычно взвился до предельных звуков и стал кричать о том, что это «непорядочно среди товарищей». Что вермахт и, в первую очередь, его главнокомандующий Адольф Гитлер является надежным и верным другом советского вождя товарища Сталина и никогда его не подводил, и обидно фюреру Германии осознавать, что уважаемый товарищ Сталин отказался с ним разговаривать..!
Сделав короткую паузу, Гитлер уже более спокойно сказал: «Я бы хотел с вами познакомиться. Скажите, я вас знаю?»
Руководитель коминтерновской разведки совсем негромко произнес в трубку спокойным и уверенным тенором: «Да, уважаемый Адольф Гитлер, вы действительно знаете меня. Ибо вас без меня не было бы».
И положил трубку.
22 июня 1941 г., прежде чем начать наступление вермахта с целью отбросить Красную армию на заданные планом рубежи (!), в ставку фюрера был приглашен рейхсминистр иностранных дел Третьего рейха Иоахим фон Риббентроп, большой друг товарища Сталина и наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова, которому фюрер поручил пригласить советского посла В. Г. Деканозова для вручения ему меморандума о том, что Германия в течение ближайших часов нанесет превентивный удар с целью недопущения агрессии Красной армии против дружественной Советскому Союзу великой Германии. Аналогичный же меморандум Молотову должен вручить посол Германии в СССР граф Вернер фон дер Шуленбург. (Оба ответственных лица, – что бы ни писали впоследствии советские историки, – меморандумы получили.)
После чего фюрер сказал о том, что рейхсминистр может идти исполнять поручение, а присутствующий здесь рейхсфюрер СС Гиммлер получил от фюрера... тайное задание. Тому предстояло распространить версию о проступке Йоста, лишить его чина оберфюрера СС и направить в группу армий «Центр» в качестве особо уполномоченного рейхсканцлера. А в РСХА сообщить о том, что Йост разжалован в рядовые и отправлен служить в войска СС. Следовало также сделать утечку информации через Геббельса о том, что Йост – негодяй, но фюрер милосерден, оставил его в живых и разрешил служить в СС то ли рядовым, то ли офицером в младших чинах.
После того как войска вермахта через несколько часов пересекли установленную планом «Барбаросса» линию, за которой должны находиться войска РККА, Йост по установленному коридору покинул дислокацию эсэсовского полка и скрылся в восточном направлении. В ближайшие дни полк СС был полностью разгромлен авиацией люфтваффе, все произошло на рассвете, когда солдаты и офицеры еще спали в блиндажах и траншеях. А боевая охрана полка не придала значения тому что над боевыми порядками спящих солдат на бреющем полете пронеслось несколько самолетов, прозванных «штуками» (Юн-керс-87). Со второго захода, прицельно, они сбросили бомбы на своих, уничтожая разбегающихся солдат пулеметным огнем.
Те солдаты и офицеры полка СС, которые уцелели, были сразу же захвачены приехавшими из Берлина людьми, но вместо допроса о случившемся, были отправлены в газовую камеру.
На протяжение всей войны бывший руководитель разведки рейхсфюрера СС Гиммлера состоял на связи с Москвой, находясь в штабе бывшей коминтерновской разведки. В последние дни существования Третьего рейха он получил задание в Москве оказаться в плену у американцев во исполнение очень ответственной задачи: сохранения сил Третьего рейха, обеспечивая его финансами и прочими атрибутами для функционирования в послевоенный период.
Американцы, выслушав пожелания Йоста о сохранении Третьего рейха, возбудили против него уголовное дело и предали суду военного трибунала. Йост был признан военным преступником и приговорен к смертной казни. Материалы
о следствии и вынесенном приговоре по «неосторожности» (а проще– из-за умышленно сделанной утечки) американской стороны стали достоянием журналистов, которые огласили на весь мир, что бывший разведчик, руководитель разведки Третьего рейха Хайнц Йост казнен по приговору военного трибунала США.
В действительности же Йост казнен не был.
Военной администрации, курировавшей работу военного трибунала, позвонили из компетентного правительственного учреждения США и приказали доставить Йоста на континент, в Америку... В дальнейшую задачу Йоста входила организация переправки бывших высокопоставленных чинов Третьего рейха, его ученых, военных, а также специалистов спецслужб в Южную Америку, с чем впоследствии Йост – уже под другим именем и с другой внешностью – успешно занимался, выполняя вплоть до конца своей жизни отведенную ему миссию совместно с сильными мира сего из Москвы и Нью-Йорка.
После празднования нового, 1950 года, Сталин встретился с руководителем бывшей коминтерновской разведки (еще ранее это называлось: Секретариат товарища Сталина, после – Особый сектор ЦК ВКП(б), затем– партийная разведка, которую во времена Коминтерна еще называли неофициально коминтерновской), поздравил его с наступающим днем рождения и, поблагодарив за работу, вручил коробочку, в которой лежал платиново-золотой орден, усыпанный бриллиантами: «Если хочэшь, за-абери, Указ уже подписан. – И спросил: – Как поживают наши да-арогие товарищи?»
Гость, улыбнувшись, сказал: «Слава Богу и нам с вами, товарищ Сталин, живы-здоровы».
Вождь, также хитро улыбнувшись, рассудил о ком-то, хорошо известном им обоим: «Жаль, такой был умный человек, а упорствовал. Пришлось распа-ра-диться этаму... как... аристократу пришлось распорядиться павесить. Жаль, хороший был человек. Тоже аристократ. Как там... фон Риббентроп. И хорошо работают люди, которые нам всегда помогают».
Его приближенный и соратник продолжил: «К сожалению, наш резидент, духовный наставник и отец Либенфельса, Хагена, Эккарта, Даре, создатель общества «Туле» и «Аненэрбе», породивших Адольфа Гитлера, недавно ушел из жизни...»
Вождь помолчал и очень внимательно глядя в глаза доверенному собеседнику, произнес, – словно даже не ему, а тому кого уже не было на земле: «Ну ш-то ж, все ми там будем. Каждый в свое время. Но ми еще чего-то не успели сделать на этой земле...»
В послевоенные годы ряд экспертов на Западе заявили о том, что создание РСХА в структурах государственной власти Третьего рейха – это всего лишь признание факта и юридическое обоснование уже давно созданной и функционировавшей структуры огромной спецслужбы, выросшей из маленького подразделения, которое было создано в 1930—31 г.г. некоей восточной реэидентурой. И уже лет 10—12 активно функционирующей в Германии. По предположению экспертов, эта ре-зидентура является детищем вождя СССР товарища Сталина.
Доказательств в отношении руководителей других государств нет.
Некоторые считают, что Йост был служакой до мозга костей, а его фатальное отношение к службе объясняют карьеристскими убеждениями и страстным желанием получить генеральский чин. Это удобная версия для купленных экспертов.
Нужен ли генеральский чин человеку, который имел такое влияние на конкретных лидеров определенных стран, что присвоение или лишение его чина было просто пустячной игрой.
Живя в течение всей войны в Подмосковье, Йост был посредником между ставкой Гитлера и коминтерновской разведкой. И когда, по мнению той или иной стороны, возникала потребность, Йост становился своеобразным послом по особым поручениям.
Для командировки в Германию, ему выделяли советский самолет Пе-8, на киле которого с обеих сторон была изображена свастика, а на крыльях – кресты. Чтобы не вызывать подозрений у советских людей или зенитчиков ПВО, самолет, как правило, взлетал глубокой ночью. Он поднимался на недосягаемую для истребителей и зенитчиков противоборствующих сторон высоту и летел в пределы Третьего рейха, совершал посадку на секретном аэродроме гитлеровской ставки. После выполнения задания самолет возвращался в Подмосковье с тем расчетом, чтобы заходить на посадку в темное время суток. Причем, по понятным причинам, в зоне посадки не находились советские самолеты-истребители, хотя Пе-8 и был вооружен до зубов.
...Так что ничего нет странного в том, что многим экспертам, занимающимся историей нацистской Германии, судьба приближенного к верхушке правящей элиты Третьего рейха оберфюрера СС Хайнца Марии Карла Йоста оставалась неизвестной. Тайны, подобные этой, история открывает крайне редко... Особенно те, на которых словно заклятие, лежит сталинская тень.
ИСТОРИЯ 10. «АРМЯНИН БЕЗ КОНЬЯКА, ЧТО ЛОЗА БЕЗ ЗЕМНОЙ ВЛАГИ...»
В начале 70-х годов довелось мне прибыть на излечение в Центральный военный клинический госпиталь Министерства обороны. Стоял погожий летний день; прогуливаясь вдоль больничных корпусов, я остановился напротив здания, в котором, как поговаривали больные офицеры, лечились генералы и маршалы советских Вооруженных Сил. Очевидно я надеялся увидеть кого-нибудь из великих советских полководцев. Продолжая приглядываться, неожиданно услышал за спиной голос с явно выраженным кавказским акцентом. По всей видимости, обращались ко мне. «Что смотришь, молодой человек? Знакомых, что ли, ищешь в этом санбате?»
Оглянувшись, я увидел сидящего недалеко на скамейке пожилого человека в пижаме. Не узнать его мне, военнослужащему, было невозможно. Круглое лицо, лысая голова, жгучие черные зрачки глаз, горбатый нос, усы кавказца, – конечно, то был заместитель министра обороны СССР по тылу – начальник тыла Вооруженных Сил СССР, дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян. Обаятельный человек, интереснейший рассказчик былей и небылиц, слава о котором уже долгие годы ходила из уст в уста всех жителей нашей страны.
«Меня, понимаешь, зовут Иван Христофорович, а тебя как?» Я представился, на что он сразу отреагировал: «О, да ты большой человек, уже капитан 3-го ранга. Слушай, ты-то большой человек, но ты такой молодой и уже лежишь в госпитале. Что случилось?» Я назвал диагноз. «Пустяки, дорогой, сто лет проживешь. Слушай, ты мне понравился. Подойди вот к тому окну и скажи, что я зову подполковника.» На мой зов вышел офицер, глянул в сторону маршала и, увидев, жест его руки, ответил: «Будет исполнено, Иван Христофорович».
Через несколько минут он принес две маленькие бутылочки армянского коньяка, хлеб и мелко нарезанные ломтики сыра и колбасы. Прославленный полководец тут же предложил: «Давай выпьем, только ты не говори моей жене, что я пил... Никакого в жизни нет порядка. Я армянин и не могу выпить. А что за офицер, и тем более маршал, который не пахнет дорогим одеколоном и самым изысканным коньяком? Это не только не маршал, это вообще не горец, не мужчина».
Темперамент, эмоциональность полководца Второй мировой войны привели меня в неописуемый восторг. Я слушал его разговоры о том о сем и не заметил как мы разделались с небольшими бутылочками коньяка. Маршал неожиданно поднялся, пожал мне руку и сказал: «Слушай, заходи ко мне. В любое время. В любое, какое посчитаешь нужным».
На следующий день я решился воспользоваться приглашением и посетить Ивана Христофоровича; через дежурного по телефону я вышел на связь с адъютантом, тот спустился ко мне и сказал, что маршалу нездоровится. Если быть откровенным, я расценил это как дипломатическое недомогание, наступающее, когда не желают видеть посетителя. Но... одернул я себя... с какой стати заслуженный военачальник будет жаждать встречи с почти незнакомым человеком? Конечно, мне льстило еще раз повидать знаменитого маршала, но коль не хотят видеть, то не стоит и напрашиваться. В принципе, это был лишь интерес к человеку, который был причастен к большим историческим событиям XX столетия.
Баграмян Иван Христофорович (р. 2.12.1897, г Елизавет-поль), советский военный деятель. Маршал Сов. Союза (1955).
Дважды Герой Советского Союза (1944 и 1977).
Совсем еще молодым человеком, в 1915 году, Иван Христофорович Баграмян был призван на военную службу в русскую армию. Участвовал в гражданской войне, и особо в ней не отличился. Надо полагать, не проявил какой-либо безудержной жестокости в отношении «классовых врагов», которых вряд ли он считал таковыми. Ибо до этой войны он участвовал в Первой мировой, видел революционный взрыв, видел политическую возню, весь ужас и мучительный процесс разделения населения и участников Первой мировой войны на тех, кто стали на сторону нового режима, и тех, кто оказался в Белой армии... Иван Христофорович закончил курсы прапорщиков, служил в запасном Армянском полку, который практически не принимал никаких активных боевых действий против Красной армии, т.к. находился в отдаленности от ее великих кровавых дорог.
Лояльность способствовала его отправке в КУВНАС (Курсы усовершенствования высшего начальствующего армейского состава), где он учился с рядом известных людей, в частности, с будущими Маршалами Советского Союза Константином Константиновичем Рокоссовским, Андреем Ивановичем Еременко, Георгием Константиновичем Жуковым. В его домашнем архиве, как позже я узнал, сохранилась фотография слушателей, в числе которых и вышеперечисленные командиры Красной армии.
Затем – служба в войсках; в 1931 г. его вновь рекомендовали для учебы в Академии имени Фрунзе, которую он закончил в 1934 г.
А спустя два года Иван Христофорович по рекомендации командарма 1-го ранга Бориса Михайловича Шапошникова был зачислен в только что открытую (восстановленную) Военную академию Генерального штаба РККА. Помимо уникальных знаний, которые преподавали весьма умные ученые Иссерсон, Лапчинский, др. известные ученые того времени, у слушателей академии была не менее уникальная форма. Следует учесть, что по положению, в академию принимались командиры, у которых было воинское звание полковник. На их бриджах (галифе) предусматривалось ношение генеральских лампасов. А воротник на гимнастерке был изготовлении из черного бархата. Лампасы вскоре отменили и вместо них появился кант по виду (роду) войск. А вот воротник из бархата остался.
Кстати, эту форму одежды скопировали в германском вермахте. Полковники генерального штаба вермахта носили галифе, на которых были широкие генеральские красного цвета лампасы. Даже в известном кинофильме Николая Озерова «Освобождение» один из организаторов покушения на Гитлера полковник генштаба вермахта граф Штауфенберг был одет в галифе с генеральскими лампасами. У части наших советских офицеров это вызвало, мягко говоря, удивление от их... незнания, и тем более это делало честь авторам фильма, не потерявшим столь существенный нюанс.
Вскоре по окончании академии в 1938 году Иван Христофорович получил назначение в штаб Киевского Особого военного округа.
Прибыв к новому месту службы в Киев, он принял под свое начало оперативный отдел штаба округа. Летом 1940-го, как известно, в Европе произошли серьезные изменения в расстановке политических сил. Гитлеровский вермахт разгромил французскую армию и оккупировал Францию, Бельгию, Голландию, Люксембург. А Советский Союз отхватил существенный кусок Финляндии, присоединил к себе Бессарабию, Северную Буковину, Эстонию, Литву, Латвию.
Таким образом, на европейском театре возможных военных действий дислоцировались одна сверхмощнаяармия – советская и весьма сильная– германская.
Сложившуюся политическую обстановку и расклад вооруженных сил руководителям Советского государства необходимо было осмыслить, прежде чем принять определенное решение. В связи с этим в сентябре 1940 г. по распоряжению наркома обороны в Москве собрались командующие войсками округов, армий, начальники их штабов, здесь им было предложено тщательно подготовиться к будущему совещанию высшего командного состава, которое и состоялось в декабре. Естественно, такое значимое событие могло состояться только с санкции Сталина.
Предусматривалось, что присутствовать будет не только Генсек, но и все члены Политбюро ЦК ВКП(б), предстояло заслушать и обсудить ряд докладов военачальников. Основной доклад «Характер современной наступательной операции» обязан был подготовить командующий войсками Киевского Особого военного округа генерал армии Г. К. Жуков... Часть военных историков считает, что этот доклад являлся вершиной военного теоретического исследования; что ж, можно согласиться с авторами подобных утверждений. Только это не относится к имени Георгия Константиновича, ибо в своей жизни никаких научных исследований Жуков не провел. Автором же действительно уникального доклада был полковник Иван Христофорович Баграмян. И это его словами тот, кого называют «гениальным стратегом», то бишь Жуков, громогласно поражал слушателей широтой и глубиной военного мыслителя.
Неудивительно, что перлы военной мудрости, заложенные в блистательном докладе армянина-полковника, использовались военным плагиатором. Но они сыграли свою службу и в жизни Ивана Христофоровича. Никому не известный советский полковник в годы войны вырос до командующего войсками фронта, закончил ее генералом армии, Героем Советского Союза, кавалером полководческих орденов высшей категории, а спустя несколько лет– в 1955 г. – удостоен был высокой чести, когда стал Маршалом Советского Союза.
Как-то уже в послевоенные годы некоторые маршалы высказали недоумение Георгию Константиновичу, дескать, дорогой товарищ маршал, что это вы себе приписываете доклад, который составил Баграмян? На что полководец ответствовал: «Был очень занят, поэтому вынужден был обратиться к начальнику оперативного отдела подготовить доклад».
Я вернулся>к себе в палату, взял какую-то книгу, не слишком вникая в содержание. В этот момент открылась дверь и медсестра сказала, что ко мне пришел какой-то подполковник. Выйдя, я увидел адъютанта маршала Баграмяна. Тот, вежливо извинившись, сказал, что Иван Христофорович просил придти к нему сразу после ужина. Я был приятно удивлен и с нетерпением ждал вечера.
И вот я переступил апартаменты, в которых лечился полководец Второй мировой войны. Он встретил радостно, всплеснул руками и заговорщически зашептал: «Слушай, Ованес, наплевать на решение врачей. Давай еще по бутылочке армянского».
Он разлил душистый дорогой напиток в фужеры, как-то совсем по-мальчишески в два приема выпил и, подмигнув мне, потребовал: «Побыстрей выпивай». На какую-то минуту-дру-гую он задумался, затем неожиданно заговорил, словно это он не продолжает наш предыдущий разговор, а вот только что, буквально за несколько минут до нашей встречи, вел с кем-то диалог. А, может, монолог... на тему, которая его беспокоила всегда... Мне лишь изредка удавалось вставлять свои вопросы или вставлять короткие реплики. Впечатленный его откровенностью (надо сказать, умышленной; о причинах сего говорить не будем), я ловил каждое слово.
«Ты понимаешь, что делается, Никита его заткнул. Правильно сделал. А вот при Брежневе, ты смотри, он снова стал подниматься. А что он сделал в ту войну? Ты посмотри как его защищают... И защищают те, кого он лупил дубиной... Считают, что он один гений и он один выиграл войну. Я видел как он работал в Киеве в начале войны. Да на его совести потеря Киева...
Мне, конечно, приятно, хотя и горько вспоминать как было тяжело нам под Киевом, когда немцы напирали на нас... Я знаю, сейчас об этом говорят, да, это я был автором того знаменитого доклада на декабрьском совещании. И это нормально, когда офицеры-операторы помогают командующему принимать ответственные решения... Но если Сталин лично поручает подготовить доклад, то его должен осмыслить тот человек, которому это поручено. А литературно обработать, наверное, – операторы и военные литсотрудники. Задача командующего заключается в том, чтобы организовать работу штаба округа так, чтобы все его подчиненные работали слаженно и четко. Даже если командующий отсутствует на командном пункте или находится в Москве... Знаешь, что я тебе скажу, он не выполнил требование Сталина и перепоручил подготовку доклада мне. Я, конечно, старался... Но Жуков не мог себе представить, что какой-то задрипанный армянин... скажи правду, ведь так говорят?– чурка... что какой-то задрипанный чурка за каких-то три с половиной года станет командующим войсками фронта, генералом армии, а потом еще и Маршалом Советского Союза.
И он не ожидал... Он даже предвидеть этого не мог. Потому и перепоручал получаемые им задания офицерам-операто-рам, ссылаясь на то, что чрезвычайно занят, да будучи уверенным, что его никто никогда не обойдет... Сейчас говорят, что этот, с позволения сказать, гениальный стратег был очень и очень занят... Что у него так много было всего, что он даже не мог думать о завтрашней войне... Удивительно. А чем же должен заниматься командующий войсками самого сильного военного округа, как не размышлять о войне? О том, как надо готовить войска к этой войне...
Он не мог представить, что какой-то Баграмян, в годы Первой мировой войны служивший в запасных частях, а затем, в период гражданской войны, служивший комвзвода, да после командиром кавалерийского эскадрона, причем не в Красной, а в Белой армии, станет... э-эх... В Армении, где мне довелось тогда воевать, не было крупных сражений и операций. А когда была установлена там советская власть, я и пошел служить в Красную армию. Но за то, что я был в Белой, меня понизили до комвзвода. Жуков, когда я учился в КУВНАСе, откуда-то об этом узнал и хорошо запомнил, что до декабря 1920 года я был в Белой армии. Знал он и что я хорошо закончил две академии, и то, что был в числе первых выпускников Академии Генштаба, и то, что для учебы меня рекомендовал великий профессор Шапошников... потому-то мне и поручил он дать научное обоснование для того, декабрьского совещания в Москве...
Должен заметить, что мне совершенно не хочется иметь дело с нашими коре-историками... В докладе для Жукова я писал о том, что главная цель – это продолжение и завершение мировой революции, и методом для достижения этой цели являются внезапные сокрушительные наступательные стратегические операции... Я писал о завершении Мировой революции путем агрессивной войны. А что же написали историки?! Что они говорят слушателям военных академий?! Они утверждают, что Жуков в том докладе на совещании планировал одним взмахом отразить агрессию немцев и тут же перейти в решительное наступление. И это-то мои слова?! Но этого не могло быть в тексте, ведь я об этом не писал.
Но если историки такие умные и говорят, что в докладе было написано про отражение агрессии, тогда я хочу спросить наших военных историков и заодно Жукова: почему же генерал армии Жуков не отразил агрессию в 1941 году?Отвечу на этот вопрос, потому что историки высказали дурацкое мнение и это дурацкое мнение подхватил Жуков... Тебе я скажу: тогда, в декабре 1940-го, и вплоть до начала боевых действий никто никогда не думал и, конечно, не говорил, что агрессия Германии против СССР возможна. Потому стратегическая оборона нашей армии не предусматривалась и не планировалась.
Я хорошо помню лекции Бориса Михайловича в Академии Генштаба. Я участвовал во многих закрытых секретных совещаниях, и ни от одного из военачальников не слышал о планах обороны. Только и была речь о том, что мы разгромим врага на его территории. Да что там говорить, об этом свидетельствует и стенограмма декабрьского совещания... Как-то я спросил Георгия Константиновича: «Почему ты тему совещания назвал в своих воспоминаниях, а текст совещания не опубликовал?» ... Не опубликовал... Все, что я писал в том докладе, он предложил Сталину и Сталин решил воспользоваться этими предложениями. Можно говорить и о том, что я говорил о стратегических запасах, о господстве авиации в воздухе, о дислокации аэродромов от фронта, – все это было принято, все рекомендации были учтены. Но не все было сделано...»
