Текст книги "Голубая лодка"

Автор книги: Олег Коряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Всё началось с того, что мы решили стать партизанами. Нет, даже не с этого началось, а с того, что мы поссорились с Витей. Мы – это я и Коля Борушкин. Такой, знаете, длинный, худой и всегда немножечко лохматый. А Витя – это Витя Пряхин, наш одноклассник. Он отличник и много читает, а ещё здорово играет в городки и плавает лучше всех в квартале.

Все мы трое живём в одном дворе на берегу Исети. Мы вместе учимся и вместе играем. А вот недавно поссорились. Виноват тут Витя. И, пожалуй, Коля. Ну, и я немножко. В общем, все виноваты.

А получилось это так. Мы строили лодку. Настоящую большую лодку. Досок нам управдом Марья Ивановна дала… Вот, между прочим, интересно: управдом – слово мужского рода, он, а Марья Ивановна – она, женского рода. Как сказать правильно: управдом Марья Ивановна дала или управдом Марья Ивановна дал?

Ну, ладно. Значит, мы строили. И все шло хорошо до тех пор, пока не заговорили о названии лодки.

Витя предложил назвать ее «Дианой». Он стихи сочиняет, мифологией интересуется, – вот и мудрит. А Коля Борушкин сказал, что мы должны дать лодке имя «Смелый». А я сказал: «Дружба». А Витя говорит:

– Ничего вы не понимаете.

Ну, мы и поспорили. Витя – за «Диану», Коля – за «Смелого», а я – за «Дружбу». Потом мы с Колей согласились назвать лодку «Дружба смелых» – всё своё.

– Ваше название, – говорит, – для лодки не подходит.

Коля горячий, он говорит:

– Ну, и не нужно! Не хочешь «Дружбу смелых» – живи один, без дружбы.

А Витя ему:

– Ну, и начихать на вас.

– А ещё поэт! – так выражается. Безобразие.

Я говорю:

– Отдавай лодку нам. Нас больше. Мы двое, а ты один.

А он мне кукиш показал.

– Гвозди, – говорит, – мои, а не ваши. И рубанок мой был.

Ах, так? Ладно! Плюнули мы и ушли. Сказали, что и без него проживём, а только он потом плакать будет, и мы ему объявляем войну.

И решили мы с Колей стать партизанами. Не настоящими, конечно, а так, временно, чтобы Виктору вредить. И девизом нашего партизанского отряда стали слова «Дружба и смелость».

Сначала мы хотели напасть на Витину «судоверфь» и разрушить его лодку. Но потом решили: нет, пусть он свою достраивает, а мы построим свою. И ещё лучше, чем у него. Пусть не задаётся! Вот тогда и начнётся настоящая война. Будет дело на реке Исети!

Пошли к управдому Марье Ивановне ещё досок просить. Она сначала сердитое лицо сделала и ну браниться… А мы же знаем, что она добрая и всё равно даст. Выговорилась, а потом:

– Что уж свами сделаешь. Берите, только аккуратнее их режьте.

– О-о! – хором сказали мы с Колей. – Мы – аккуратно!

– Ну, то-то же, – заулыбалась она. – А я вам кое-что ещё припасу. Сюрприз сделаю. Если баловать не станете.

– Не будем! – дружно заверили мы.

Что такое она обещала нам припасти? Какой-то сюрприз… Но раздумывать об этом было некогда. Нам хотелось свою лодку спустить на воду раньше «Дианы». Нужно было торопиться.

Мы строили лодку, но не забывали, конечно, о том, что мы партизаны и ведём борьбу с Витепряхом.

Как-то вечером мы подкрались к «Диане» и увидели в ней забытый рубанок. Это был хороший трофей. На следующий день мы отправились на переговоры с противником. Клюнуло! За рубанок мы получили пятьдесят гвоздей.

Три дня мы ждали ответного налёта, но его не было. Вообще, Витя вёл себя совсем не воинственно. Ему, наверное, хотелось помириться с нами. Одному-то ведь не весело.

Время бежало быстро. Наша работа подходила к концу.

Как-то наш главный разведчик, младший братишка Коли, сообщил, что у Вити приготовлена банка голубой краски. Значит, собирается красить свою «Диану».

Мы с Колей собрались на военный совет.

– Голубая краска! Ты понимаешь? – горячился Коля.

У нас тоже была приготовлена краска, только не голубая, а жёлтая, какой полы мажут. Но вот если завладеть голубой!.. Мы решили банку с краской у Витепряха похитить. Во-первых, это должно внести уныние и растерянность во вражеские ряды. Во-вторых, это задержит спуск «Дианы» на воду. В-третьих, наша лодка будет голубой. В-четвёртых… В общем, всё получится здорово!

Два дня нам пришлось следить за Витепряхом, чтобы узнать, где у него хранится краска. И вот рыбка попалась на крючок. В субботу после обеда Витя вынес из дома какой-то длинный предмет, обёрнутый бумагой. Он покрутился около своей лодки – она была уже готова – и направился к дровяному сарайчику. Мы заметили, что из бумаги торчит конец гладко оструганной палки. Черенок малярной кисти! Витя зашёл в сарайчик, залез на толстое полено и положил кисть на полку, что над дверью.

Вечером мы забили в нашу лодку последние гвозди.

Когда пришла пора ложиться спать, я уселся за стол и взял в руки книгу. Но отец велел лечь в постель. Я лёг и притворился, будто уснул. А потом потихоньку выбрался из-под одеяла, оделся и бесшумно вышел из квартиры.

Во дворе было темно. Я подкрался к кусту сирени и прошептал:

– Дружба…

– И смелость, – отозвался голос Коли.

Потом он прибавил:

– А я уж думал: ты не придёшь, испугался.

– Как бы не так! – гордо сказал я, хотя чувствовал себя… не совсем.

– Ну, идём? – спросил Коля.

– Идём… Конечно… Только, знаешь… Как ты думаешь, хорошо мы делаем? Ведь это похоже на воровство.

– Я же говорю: испугался, – сказал Коля, но вдруг изменил тон: – Знаешь, что мы сделаем? Мы завтра ему свою краску отдадим. Ладно?

Мы подобрались к сарайчику и тихонько приоткрыли дверь. На дворе было темно, а в сарайчике – ещё темнее.

– Ну! – подзадорил меня Коля.

Я сжал зубы и храбро шагнул вперёд. В темноте нащупал толстое полено. Коля помог взобраться на него. Я стал шарить по полке. Вот что-то завёрнутое в бумагу. Твёрдое и длинное. Это, конечно, кисть… Вот какая-то банка. Тяжёлая.

– Есть. Готово!

Добычу мы решили унести домой. Коля взял кисть, а я банку с краской.

Утром я встал поздно. Солнце было уже над тополями. Прежде всего я побежал на кухню, где ночью спрятал за шкаф банку. Она была на месте. И в ней шикарная голубая краска. «Эх, – подумал я, – и красота же будет, когда лодку покрасим!»

Я наскоро умылся, позавтракал, схватил банку и побежал на двор. Только выскочил за дверь – сразу заметил что-то неладное. Мне бросилось в глаза яркое голубое пятно.

Это была лодка Вити.

Что такое?.. Я даже похлопал ресницами. Нет, верно, Витина лодка почти вся уже была выкрашена в голубой цвет. Сам Витя стоял около неё с кистью в руках, а рядом – Марья Ивановна. Она громко ругала его за что-то. У Вити лицо было красное и обиженное, он оправдывался.

В это время ко мне подошёл Коля.

– Слушай, Иван, – сказал он, – мы с тобой это… промахнулись. Ночью, вместо Витькиной, вытащили краску Марьи Ивановны. А теперь она – понимаешь? – обвиняет его. Будто он украл.

– Стой, стой. Как это?.. У неё там, в сарайчике, была такая же краска?

– Ну да! А его краски там и не было вовсе, он её дома хранил. И кисть – это вовсе не кисть. Я дома развернул… Это вымпел, флажок такой для лодки.

– Ну-у?.. А теперь Марья Ивановна решила, что краску утащил Виктор?

– Ну да!

– Вот дела! – Я даже губу закусил.

Что же делать? Пойти сознаться – стыдно. И попадёт нам. Не сознаваться – нельзя: позор останется на Вите. А он же не виноват, не он утащил краску – мы.

– Знаешь что, – предложил Коля, – пойдём и скажем, что мы эту краску… ну, временно спрятали, понарошке, а?

– Нет, нехорошо.

Как же быть?

В это время Марья Ивановна заметила нас и закричала:

– Ну-ка, ребята, пойдите сюда!

Делать было нечего, пришлось подойти. Витя стоял сердитый и обиженный. В глазах слёзы блестят.

– Вот, полюбуйтесь на него, – сказала Марья Ивановна. – А ещё красный галстук носит! Знаете, что он сотворил?..

Тут Витя взглянул на нас, заметил банку, которую мы прятали за спиной, глаза его расширились, он посмотрел на меня, на Колю, опять на банку – и всё понял.

Я даже съёжился: сейчас скажет.

Но Витя ничего не сказал. Он вдруг молча повернулся и убежал.

«Вот так штука!» – подумал я. Мне стало очень совестно перед Витей. Я шагнул вперёд и сказал:

– Марья Ивановна…

Она обернулась:

– Что?

– Это… мы, – угрюмо сказал Коля.

И мы рассказали ей всё.

Она, ясно, раскипятилась, накричала на нас, а потом остыла немного и говорит:

– Глупые вы, право. Ведь краску-то эту я для вас же хранила. Помните, когда доски давала, обещала сюрприз для вас приготовить? Вот – краску. От ремонта осталась. Сегодня и подарить хотела. Ну, а раз вы так, давайте её сюда.

– Марья Ивановна! – взмолились мы.

– И не просите, – отрезала она. – Не заслужили.

В общем, пришлось отдать.

Обидно стало и грустно. Начали мы свою лодку малевать жёлтой половой краской. Правда, уж если начистоту, так было приятно, что мы не струсили и сказали правду. Но мечта о голубой лодке рухнула.

Я несколько дней о Вите думал. А потом поделился с Колей.

– А Витепрях, – сказал я, – всё же хороший парень. Ведь он мог выдать нас, когда заметил банку. И сам сразу бы оправдался. А он – ни слова.

– Ну и что?

– Давай помиримся с ним.

– Пусть сам первый придёт.

– Но ведь мы ушли от него, значит, мы и вернуться должны.

– И ещё извинения просить, да? Ах, ты!

Ух, и гордяк этот Коля Борушкин!

Но я не отступал. Я стал убеждать его и в конце концов добился своего. Мы пошли к Вите. Только – зря пошли.

Он, как увидел нас, усмехнулся и говорит:

– А, жулики пришли.

Коля сразу ощетинился:

– Ну, ты поосторожнее! А то вот…

– Что?

– А то!

– Подождите вы, – вмешался я. – Мы ведь мириться пришли.

– Не буду я с ним мириться. Что он «жуликом» ругается? – Коля повернулся.

– Да подожди ты! – разозлился я. – Ты, Витя, не обращай на него внимания. Это он так. Мы завтра на лодке собираемся. Поедем вместе?

– Нет уж, я лучше без вас.

– А у нас лук есть и стрелы.

– Подумаешь! А у меня парус будет из брезента. И папа мне карту дал. Настоящую. Я по ней поеду.

– А на реке по карте и не ездят вовсе, – вмешался Коля.

– А я поеду.

– А мы тебя поймаем и лодку твою перевернем.

– Ох, как испугал!

– А вот попомни.

– А вот и не перевернёте…

Ничего из мира не получилось. Остались мы врагами. Даже ещё больше, чем раньше.

Вечером мы спустили лодку на воду и попробовали кататься. Шла она хорошо, только в двух местах протекала. Мы законопатили щели и залили их смолой. После этого собрали вещи для похода. Прежде всего мы приготовили свой боевой лук и стрелы. Лук был сделан из можжевельника, а на стрелы надеты жестяные наконечники. Кроме того, мы взяли котелок, кухонный нож, спички, соль, картошку и хлеб. Коля принёс из дома старую фляжку. У фляжки не было пробки, но мы её смастерили сами из куска дерева. Во фляжку налили воды.

Всем дома – и папе, и маме, и бабушке – я наказал, чтобы меня разбудили в четыре часа утра.

Ночью мне снилось, что мы плывём по реке, а нас со всех сторон окружают голубые лодки. И на каждой – Витька Пряхин. Вдруг все Витьки бросились на нас, схватили и кинули в холодную воду. Я закричал… и проснулся.

Надо мной стоял Коля и лил на меня воду из ковша.

– Ты что?!

– Иначе тебя не добудишься.

Я взглянул на часы. Двадцать минут седьмого!… Оказывается, все по очереди пытались меня будить и без толку. Коля сказал, что Витя уже уехал вниз по реке.

Через двадцать минут отчалила и наша лодка. Ух, и быстро скользила она! Было ещё не жарко. Дул ветерок. Нам стало очень приятно и весело, и мы затянули боевую песню:

 
Смелей, друзья, вперёд!
Спеши, спеши, разведчик молодой.
Крепка твоя нога,
Догонишь ты врага
Нехоженой звериною тропой. Э-гой!
 

Это мы сами придумали. А дальше не смогли. Вот если бы Витя, – тот, наверное, сумел бы. Но и без слов получалось неплохо. Вот так:

 
Траля-ля-ля, ля-ля. Э-гой!
 

Вдруг впереди, у поворота реки около парка культуры и отдыха, я увидел голубую лодку.

– Смотри, – шепнул я, как будто кто-то мог подслушать нас.

– Витька, – так же тихо ответил Коля.

Мы налегли на вёсла. Голубое пятно приближалось. Витина лодка стояла на месте.

– Ага! У него какая-то авария, – сказал Коля. – А ну, нажмём!

Витя стоял в лодке и возился с парусом. Он, видимо, заметил нас, бросил брезент на дно и взялся за вёсла.

– Э-гой! Не уйдёшь, – закричал Коля.

Началась погоня. Наши вёсла работали мерно и быстро. Они были тонкие и лёгкие. Лодка неслась быстро-быстро. Расстояние между нами всё уменьшалось. И вдруг – треск!.. Я чуть не вылетел в воду. В моей руке остался кусок весла – вторая половина обломилась: зацепилась за какую-то подводную корягу.

Очень было обидно, но пришлось остановиться и подобрать обломок. Тем временем голубая лодка исчезла за поворотом реки.

Мы посоветовались и решили пристать к берегу. Наш план был такой: отдохнуть у костра, починить весло, а когда Виктор будет возвращаться, напасть на него.

Мы развели на берегу костёр. Коля вытащил откуда-то кулёк с мукой.

– Зачем ты муку взял? – удивился я.

– Печь хлеб.

– Ты что, печку здесь сложишь, что ли?

Коля насупился:

– Ты над тем, чего не знаешь, не смейся. Молчи и смотри, что я буду делать.

Он высыпал муку на чистую тряпицу, подсыпал в неё соли, налил из фляжки немного воды и замесил густое тесто. Потом он наделал из него небольших лепёшек, нарвал крупных листьев и завернул в них эти лепёшки. Потом сунул их в горячую золу и уселся на пенёк. Важный, как победитель какой…

Коля был в широкополой соломенной шляпе, в лыжной куртке и в больших тяжёлых сапогах, которые Он взял у брата. В этом костюме он походил на какого-то путешественника, что ли, и, наверное, поэтому важничал.

Через несколько минут мы ели «лесной хлеб». Лепёшки подгорели, были очень пресные, но они показались мне вкуснее вкусного. Потом мы напекли картошек и быстренько их уничтожили.

После завтрака мы принялись за дело. Коля срезал крепкую ветку, обстрогал ножом её и обломки весла, а я тем временем отправился искать верёвку или проволоку, чтобы примотать ветку к веслу.

Я медленно шел по берегу. Вдруг впереди за кустами мелькнуло голубое. Это была лодка Витепряха. Я пригнулся и прокрался вперёд. Около лодки догорал костёр, рядом лежал разостланный брезент и валялась консервная банка. Самого Вити поблизости не было. Я стал осматриваться и скоро заметил его. Он бродил по лесу метрах в ста от берега.

Я поскорее вернулся к Коле и всё рассказал. У него глаза разгорелись.

– Шикарно! – сказал он. – Витина песенка спета. Мы нападём на его бивак и уведём лодку. И чинить весло не нужно: у нас будут голубые вёсла!

– Верно! – воскликнул я. – Но… постой-ка. Если мы оба уйдём отсюда, Витепрях может захватить нашу лодку.

– Хм, – Коля задумался. – Это правильно… Знаешь что? Ты иди, садись в его лодку и отчаливай. Только осторожно подбирайся. А я подъеду к тебе на нашей жёлтой посудине.

Я отправился. Я полз бесшумной змеёй. Вити не было видно. Я дополз до края кустарника и бросился к голубой лодке. Я уже сталкивал её в воду, когда неожиданно кто-то прыгнул на мою спину. Я упал, мы покатились по земле. Это был Витя.

Он был сильнее меня, но я здорово дрался, и у нас начался отчаянный поединок. Мы барахтались, как зверюшки. Но вдруг, когда мы очутились на разостланном брезенте, Витя вскочил и окутал меня брезентом. Через минуту он меня завернул, скрутил и обвязал так, что, наверное, я походил на куколку бабочки.

Я корчился и извивался. В брезентовой оболочке было душно. Витя поволок меня по земле и затащил в лодку. Я ничего не видел, но скоро услышал удары вёсел по воде и всплески волн о борта. Лодка куда-то плыла. Я был в плену.

«Вот влип! – думал я. – Теперь он завезёт меня на какой-нибудь островок и оставит там. А Коля и не узнает даже, ведь ему с одним веслом не догнать…»

В этот момент я услышал боевой клич:

– Э-гой!.. Стой, трусишка!

– Не догонишь! – прокричал в ответ Витя.

– Держи! – коротко крикнул издали Коля, и в борт нашей лодки ударилась стрела.

– Так его, так! – хотел закричать я, но вместо крика у меня получилось какое-то мычание.

Вторая стрела ударила о борт, и в тот же миг я услышал далёкий тяжёлый всплеск. Вдруг нашу лодку сильно качнуло, и второе тело, уже совсем близко от меня, с шумом упало в воду. Послышался чей-то вскрик.

«Что же это такое?» – подумал я и с новым ожесточением стал биться и рваться, стараясь освободиться из брезентовых пут. Но – безрезультатно.

Вначале слышал плеск и хлопанье рук по воде, потом эти звуки затихли. Потом кто-то закричал: что – я не понял. Снова по воде захлопало что-то, и наконец всё стихло.

Я бился, чтобы освободиться. Постепенно путы ослабели, и я выбрался из брезента.

Вити в лодке не было. Его не было и за бортом. Куда-то исчез и Коля с нашей лодкой…

Где же ребята? Что с ними?

Я заметил в воде лишь боевой лук, из которого стрелял Коля. Лук тихо плыл по течению и медленно покачивался.

Нужно было что-то делать. Я взялся за вёсла. Но куда грести?

– Э-го-го-ой! – закричал я.

И вдруг на берегу показалась фигура Вити. Он замахал руками и крикнул:

– Греби сюда!

А вот и наша лодка. Жёлтая, она сливалась с глиняным скатом берега. Потому я и не заметил её сразу.

На берегу я нашёл и Колю. Он сидел на лужайке раздетый и мотал головой – вытрясал из ушей воду. Рядом лежали его насквозь мокрые сапоги и одежда…

Оказывается, дело было так. Когда Коля выпустил вторую стрелу (а он стрелял стоя), то не удержался и упал в воду. Плавать-то он умел, но сапоги были тяжёлые, да ещё одежда. Вот его и потянуло ко дну. А Витя не стал раздумывать, выпрыгнул из лодки и вытащил его. Коля успел наглотаться воды, он уже начинал терять сознание, и Витя поскорее вывез его на берег.

Но всё это я узнал позднее. А сначала, когда вышел из лодки, ничего не понял. Коля сидел мокрый и мотал, всё мотал головой. А Витя стоял рядом и усмехался.

– Ну, пираты, ничего у вас не вышло? – сказал он, заметив меня. – В следующий раз не лезьте.

Он подбежал к своей лодке, столкнул её, потом запрыгнул в лодку сам. С обидой и завистью смотрели мы на его лёгкое, ходкое судёнышко. Витя встал, сильно размахнулся и бросил что-то в нашу сторону.

У самых ног Коли упала банка. От удара она раскрылась, и на землю поползла густая голубая краска.

– Только не будьте жуликами! – закричал Витя и начал поднимать парус.

Скоро голубая лодка исчезла за поворотом.

Мы с Колей подняли банку с остатками Витиной краски и долго молчали. Так и домой вернулись молча.

И до сих пор эта краска стоит в нашем дровяном сарайчике нетронутой: нам с Колей почему-то совестно выкрасить свою лодку в голубой цвет.