Текст книги "Игры Вышнего Мира"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

В четверг, после десяти вечера, когда Марк вернулся в свою квартиру от Андреа, к нему заглянул Ильмарссон.

– Я не слишком поздно? – спросил он. – Просто днём застать тебя свободным сложновато, а отрывать от занятий неохота.

– Всё в порядке, главный мастер, – ответил Марк, приглашая его в кабинет. – Я ещё не собираюсь спать. Вам чай или кофе?

– Нет, спасибо, – сказал Ильмарссон, устроившись в кресле. – Я ненадолго, буквально на пару минут. Впрочем, если у тебя найдётся какой-нибудь сок, не откажусь.

Марк открыл холодильный шкаф.

– Есть только яблочный.

– С удовольствием выпью.

Налив стакан охлаждённого сока, Марк передал его Ильмарссону. Тот поблагодарил и сделал глоток.

– Тебя, наверное, раздражают мои частые визиты на твои уроки.

– Вовсе нет, – ответил Марк совершенно искренне. – Даже наоборот – при вас ребята меньше шалят.

– Но в любом случае, с завтрашнего дня это прекратится, – продолжал Ильмарссон. – Я закончил свою инспекцию и доволен её результатами. Должен сказать, что неделю назад я не был уверен, потянешь ли ты руководство практикумом, учитывая твою молодость и загруженность собственной учёбой. Но теперь вижу – тебе это по силам. Так что я принял решение не искать на следующий год ещё одного ассистента. Вы с Андреа меня вполне устраиваете.

Сердце Марка буквально запрыгало от радости.

– Спасибо за доверие, главный мастер, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком самодовольно. – Я вас не подведу. – Затем помялся секунду и осторожно спросил: – Значит, мастер Викторикс уже точно не вернётся в школу?

– Да, уже точно, – подтвердил Ильмарссон. – Ему пришлось покинуть Торнинский архипелаг. Жаль, конечно, терять такого опытного учителя, но ничего не поделаешь. Надеюсь, Андреа достойно заменит его.

Марк молча кивнул, а про себя отметил, что главный мастер искренне, без всякого притворства сожалеет об отъезде (или, скорее, бегстве) Викторикса. И причиной тому были отнюдь не его педагогические таланты – просто Ильмарссону по какой-то неизвестной причине было выгодно держать при себе разоблачённого чёрного мага. Но зачем – для Марка оставалось загадкой. Сколько он ни думал об этом, ответа не находил…

– Да, кстати, – произнёс Ильмарссон, уже другим тоном. – Я зашёл поговорить не только о твоей работе, но и об Андреа.

Марк почувствовал, что неудержимо краснеет.

– А что Андреа?

– Я знаю, что она нравится тебе, – сказал главный мастер, проникновенно глядя на него. – И знаю, что ты тоже ей нравишься. Всё это естественно для молодых людей, и мне, старику, негоже вмешиваться в ваши отношения. Тем не менее я хотел бы кое о чём тебя попросить.

– Да, главный мастер?

– Будь с ней помягче, постарайся не обижать её. – Ильмарссон немного помолчал. – Понимаю, моя просьба звучит несколько странно, ведь Андреа старше тебя на пять лет и, по идее, может сама за себя постоять. Однако тут случай особый. Я не вправе посвящать тебя в эту историю, скажу лишь, что в своё время она сильно пострадала из-за одного мужчины, и последствия пережитой травмы до сих пор дают о себе знать. А я, будучи в некотором смысле опекуном Андреа, чувствую свою ответственность за неё. Так что подумай хорошенько, Марк, разберись в своих чувствах – это у тебя серьёзно или просто мимолётное юношеское увлечение.

– Ну… я… – сбивчиво начал Марк, но потом взял себя в руки и на одном дыхании выпалил: – Поверьте, главный мастер, для меня это серьёзно, очень серьёзно.

– Что ж, будем надеяться. – Ильмарссон поставил на письменный стол недопитый стакан сока и поднялся из кресла. – Ладно, мне пора уходить. Я сказал тебе, что хотел, а ты уж сам решай, прислушаться к моим словам или нет.

Проводив главного мастера и закрыв за ним наружную дверь, Марк вернулся в кабинет, подошёл к окну и поднял раму. Ночной ветерок обдал приятным холодом его пышущее жаром лицо и помог собрать разбежавшиеся в смятении мысли.

– Обидеть её? – прошептал он в темноту. – Нет, никогда! Ни за что…

Справа раздалось тихое мяуканье, послышался лёгкий шелест кошачьих шагов по карнизу, а в следующую секунду на подоконник вскочила Карина. Мурлыча, она потёрлась головой о мантию Марка. Он погладил её и взял на руки.

– Что, нагулялась? Надеюсь, ты не голодна? Но от молочка, конечно, не откажешься.

Днём школьные кошки питались на кухне, где повара им ни в чём не отказывали, а вдобавок на ночь выставляли в хозяйственном дворе миски с оставшимися после ужина мясными объедками. Тем не менее, когда Марк налил в блюдце молока, Карина принялась лакать его с отменным аппетитом.

А сам Марк устроился за письменным столом и раскрыл книгу «Основы философии языка». Этот предмет и Марк и Андреа считали невероятно скучным и абсолютно бесполезным, поэтому решили не тратить на него время своих совместных занятий, а изучать по отдельности, когда выпадает свободное время. К тому же для получения степени бакалавра естествознания и колдовских искусств не требовалось сдавать экзамен по философии языка – достаточно было простого зачёта.

– Кстати, Карина, – отозвался Марк, – тут как раз говорится о тебе. Сравнивают тебя с вишней.

Кошка подняла голову, мельком взглянула на него и вновь принялась лакать молоко.

– Не интересует? – спросил Марк. – И правильно. Полная бредятина!

В книге было написано:

«…Когда вы говорите о кошках и коврике (кошка сидит на коврике), вы, быть может, имеете в виду вишни и деревья (вишня висит на дереве). Различие в указании не будет проявляться для двух этих интерпретаций, поскольку всё, в чем уверен один человек (некоторая кошка сидит на некотором коврике), выражается предложением, которое в интерпретации другим человеком есть нечто, в чём уверен уже он (некоторая вишня висит на некотором дереве). Всякий раз, когда один человек говорит о кошках, он может иметь в виду то, что другой человек называет вишнями, и наоборот. И если один человек собирался бы сказать, что кошка сидит на коврике, другой человек согласился бы, поскольку считал бы, что первый человек говорит о том, что вишня висит на дереве. Иными словами, может быть достигнуто полное согласие между двумя людьми относительно того, каковы факты мира, т. е. относительно того, какие предложения являются истинными, и всё же тот факт, что когда один человек говорит о кошках, другой говорит о том, что первый называет вишнями, может не проявиться ни в чём…»

Прочитав ещё две страницы подобных рассуждений, Марк раздражённо захлопнул книгу и встал из-за стола. После разговора с Ильмарссоном ему совсем не хотелось учиться – а тем более штудировать такую чушь собачью (вернее, вишнёво-кошачью). Вместе с тем он понимал, что если сейчас ляжет спать, то ещё долго не сможет заснуть.

После некоторых раздумий Марк взял в ванной корзину с грязными вещами, сунул в карман мантии первую попавшуюся под руку художественную книжку и вышел из квартиры. Он решил занять остаток вечера стиркой своей одежды, а если в прачечной никого не будет (что, учитывая позднее время, вполне вероятно), то заодно и основательно постирать львиную шкуру. Благо, наряду с другими магическими свойствами, она обладала фантастической прочностью и не боялась ни воды, ни всевозможных моющих средств.

Когда Марк спустился в подвал и направился к прачечной, до его слуха донёсся характерный шум работающей самостирки. Разочарованно вздохнув (стирка шкуры откладывалась до следующего раза), он открыл дверь и вошёл внутрь. Вопреки его ожиданиям, там никого не было. В одной из самостирок, установленных вдоль стены пенилась и бурлила мыльная вода, на длинной скамейке стояла пустая бельевая корзина, а рядом лежала книга – «Основы философии языка». Кроме Марка, её могла читать только Андреа. Других желающих во всей школе не нашлось бы.

Марк вышел из прачечной, собираясь окликнуть Андреа, но в последний момент передумал и двинулся дальше по коридору, освещённому тускло горящими эльм-светильниками. Он сам толком не понимал, чтó заставило его так поступить; просто возникло неясное предчувствие чего-то очень важного, и интуиция подсказала ему вести себя потише.

Когда Марк дошёл до развилки коридора, его уши уловили слабый отголосок какого-то разговора. Обострив свой слух, он определил, что звуки доносятся слева, и свернул в эту сторону, стараясь ступать с крайней осторожностью.

Разговор вёлся за закрытой дверью кладовки, где хранились садовые принадлежности. Один из голосов явно принадлежал Андреа и звучал очень сердито. В голове Марка невольно мелькнула мысль:

«У меня уже входит в привычку подслушивать её…»

– Поздно ночью, понимаешь? – говорила Андреа. – Главное слово здесь «поздно». Сколько раз тебе говорили, что у нас поздняя ночь начинается, когда у вас полдень, и не раньше. Разве так трудно посмотреть на часы?

– Да ладно, я просто забыл, – отозвался по-детски капризный голос, смутно знакомый Марку. – Чего не бывает.

– Слишком часто бывает! Три недели назад, когда мы с Гвен были у вас, ты ошивался здесь ранним вечером. И попал на глаза одной ученице.

– Ну и что? Всё равно она приняла меня за привидение и страшно испугалась.

Марк сразу понял, что речь идёт об Абигали. И одновременно вспомнил этот голос – он принадлежал коту Нильсу.

– А если бы не испугалась? – настаивала Андреа. – Если бы закляла тебя и понесла показывать всей школе?

– Не-а, исключено! – самоуверенно заявил кот. – Я очень ловкий и осторожный.

Андреа вздохнула:

– Ты просто неисправим, Нильс! Но имей в виду: если ещё раз кто-нибудь тебя заметит, так отлуплю, мало не покажется! Уяснил?

– Ну, хорошо, хорошо, – чувствовалось, что угроза произвела на кота впечатление. – Я больше не буду.

– Вот и договорились. А теперь возвращайся и лови мышей у себя. Поверь, они везде одинаковые.

– Э, нет, – возразил Нильс. – Ты ничего в этом не понимаешь. Здесь мышки самые вкусные… – Раздалось испуганное мяуканье; видно, Андреа не сдержалась и пнула его ногой. – Ладно, ухожу.

Марк сообразил, что разговор закончен, и бесшумно нырнул в ближайший открытый чулан. А буквально через несколько секунд хлопнула дверь кладовки и Андреа быстрым шагом прошла мимо чулана, к счастью, не заметив Марка. Он же порадовался, что корзину с одеждой прихватил с собой, а не оставил в прачечной, иначе оказался бы в весьма неловком положении.

Ещё минут пять Марк простоял в чулане и не услышал ни единого шороха, лишь только издали доносился слабый шум работающей самостирки. Наконец он вышел в коридор и убедился, что дверь кладовки, где Андреа разговаривала с котом, плотно закрыта, а Нильса внутри нет.

«Значит, вот оно как! – подумал Марк. – Астральная проекция, да?…»

Из всего услышанного следовало, что Нильс не был никакой астральной проекцией, а живым котом, которого Ильмарссон по неизвестной причине объявил мёртвым и переселил в другое место. Даже если это место было на Торнине (что сомнительно), то находилось оно довольно далеко, на другой стороне Грани, а стало быть, Нильс попадал сюда отнюдь не пешком. Посему напрашивался единственный разумный вывод – подобно Леопольду, он имел доступ к Перекрёстку миров!

Само по себе это открытие не слишком удивило Марка. Инквизиторы уже давно подозревали, что Инга и Владислав знают, как пробуждать у котов-оборотней способности древних драконов, но отказываются это делать, не желая давать в руки ордена столь мощный инструмент усиления своего влияния. Тем не менее, они вполне могли поделиться секретом с Ильмарссоном, которого очень уважали. А может, главный мастер справился и без их помощи – ведь не зря же он считался самым мудрым колдуном на всех Гранях. Ему достаточно было узнать о существовании такой возможности – а дальше он уже и сам во всём разобрался. Да, скорее всего так и было.

Впрочем, сейчас Марка куда больше занимал другой вопрос: зачем Ильмарссону понадобилось прятать Нильса и какое отношение к этому имеют Андреа с Гвен? Теперь он не сомневался, что их поездки, о которых рассказывал Ульрих Сондерс, были связаны с этой тайной. И мало того – наверняка их доставлял на место и возвращал обратно Нильс.

«Что же здесь происходит? – размышлял Марк, направляясь окружным путём к выходу из подвала. – Что-то странное, это точно. И я обязательно разберусь…»

Добравшись до двери, ведущей на лестницу, он немного постоял в задумчивости, потом открыл её, нарочито громко закрыл, имитируя, что только вошёл, и зашагал к прачечной.

Андреа сидела на скамейке, держа в руках книгу. Увидев Марка, она тепло улыбнулась:

– Ещё раз привет! У тебя тоже не хватает времени днём?

– Как видишь, – ответил он.

– А мне Гвен объявила забастовку. Раньше стирала и мои вещи, но теперь отказалась.

– Вы поссорились? – спросил Марк с притворным безразличием. На самом же деле ему очень хотелось услышать утвердительный ответ.

– Вовсе нет, – покачала головой Андреа. – Просто Гвен вредничает. Скоро это пройдёт.

«Очень жаль», – подумал Марк, перекладывая вещи из корзины в соседнюю самостирку. Потом включил подачу воды, насыпал горсть мыльной стружки и запустил на исполнение встроенные чары.

– А свои накладывать лень? – поинтересовалась Андреа.

– Не то чтобы лень. Привычка, – объяснил он. – Когда я здесь учился, ни один уважающий себя мальчишка не пользовался для стирки собственными заклинаниями. Это считалось девчоночьим делом. А госпожа Корелли регулярно устраивала проверки и снимала со всех нерадивых учеников, кроме первоклашек, зачётные баллы.

– С тех пор ситуация не изменилась, – заметила Андреа. – Ребята всё так же не любят бытовую магию, а госпожа Корелли их за это наказывает. Хорошо хоть нас никто не накажет за нелюбовь к некоторым предметам. – Она закрыла книгу и небрежно бросила её на скамейку рядом с собой.

– Что верно, то верно, – согласился Марк. – Уже читала о кошках и вишнях?

– Недели две назад. А дальше ещё хуже. Но ничего – сдадим зачёт и благополучно забудем весь этот вздор.

К этому времени самостирка с одеждой Марка наполнилась тёплой водой, и её барабан начал вращаться то в одну, то в другую сторону.

– Слишком быстро, – сказала Андреа. – Сделай медленней… Хотя ладно, я сама.

Она встала со скамьи, подошла ближе и слегка подправила действие чар. Барабан стал вращаться не так интенсивно.

– Вот видишь! Совсем другое дело.

Тут Марк, повинуясь внезапному импульсу, снял с себя львиную шкуру и бережно вложил её в соседнюю самостирку.

– Лучше помоги мне с этим.

Андреа уставилась на него широко распахнутыми глазами.

– Ах, Марк! – произнесла она потрясённо. – Мне льстит твоё доверие, но… Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – солгал он, отчаянно борясь с желанием схватить шкуру и снова надеть её. – Всё в порядке. Она ведь рядом и никуда не денется.

Вдруг ему почудился какой-то шум в коридоре. Марк опрометью метнулся к двери, запер её на засов, а вдобавок укрепил защитным заклятьем.

– На всякий случай, – объяснил он, моментально успокоившись. – Чтобы никто не вошёл сюда внезапно. Меня пугает сама мысль оказаться перед кем-то без шкуры.

– А со мной тебе не страшно?

– Только самую малость. Но и это скоро пройдёт. Теперь дверь надёжно заперта, в вентиляции стоят прочные решётки, ну а тебе я полностью доверяю.

– Спасибо, – серьёзно сказала Андреа и смерила его изучающим взглядом. – Так странно видеть тебя без шкуры! Раньше ты казался мне больше, крупнее.

„А сейчас что, стал маленьким?“ – мысленно спросил Марк и подошёл к ней. – „По-моему, я как и прежде выше тебя на полголовы.“

Застигнутая врасплох Андреа не успела вовремя заблокироваться, и между ними установился полноценный контакт. От восторга у Марка перехватило дыхание – прикосновение к разуму Андреа оказалось столь же приятным, как если бы на её месте была Беатриса, Цветанка или королева Инга. И Марк знал, что Андреа испытывает такие же эмоции, ведь восприятие мысленного контакта всегда взаимно. Как раз по этой причине настоящая дружба и настоящая любовь среди колдунов встречаются довольно редко, зато эти чувства не в пример крепче и искреннее, чем у обычных людей.

„Зря ты так,“ – отозвалась Андреа, в её мыслях отчётливо проступали растерянность и смущение. – „А если бы…“

„Теперь если бы не считается,“ – возразил Марк. – „Возможно, с другими людьми ты плохо переносишь телепатию. Но со мной всё иначе, ведь так?“

„Да,“ – согласилась Андреа.

„У нас отлично получается, правда?“

„Да…“

„Я знал, что так будет. Давно знал. Я был уверен в этом.“ – Нежно глядя ей в глаза, Марк прикоснулся ладонью к её щеке, а другую руку робко положил на её талию. – „Андреа, я давно хотел тебе сказать…“

– Нет! – произнесла она вслух и прервала их мысленный контакт. – Не надо! Прошу тебя…

Марк сразу стушевался и убрал руки. Он бы проявил больше настойчивости, но ведь всего лишь час назад главный мастер просил его быть помягче с Андреа, словно предвидел эту ситуацию. А может, и не «словно», может, действительно предвидел. Для этого не нужно было обладать какими-то особенными прорицательскими способностями…

– Только не обижайся, Марк, пойми меня правильно, – вновь заговорила Андреа. – Я ещё не готова… – Она отвела взгляд и ненадолго умолкла. – В общем, не готова к тому, чего ты хочешь от меня. Давай…

– Будем просто друзьями? – угрюмо закончил за неё Марк.

Андреа тихо вздохнула.

– Быть просто друзьями уже не получится. Собственно, мы давно вышли за рамки обычной дружбы. Ты милый мальчик, Марк, мне очень хорошо с тобой. Но давай не торопиться, ладно? В конце концов, у нас впереди много времени, пусть всё идёт своим чередом. Пожалуйста, будь терпелив, не дави на меня.

– Не буду давить, – пообещал Марк, слегка задетый тем, что Андреа назвала его мальчиком. – Просто я хочу, чтобы ты знала…

Она быстро прижала палец к его губам.

– Я и так знаю. Но снова тебя прошу – не надо спешить. Договорились?

– Договорились, – неохотно согласился Марк.

– Вот и хорошо, – сказала Андреа и подошла к самостиркам. – Ну, а теперь займёмся твоей шкурой.

Она включила воду и стала накладывать стиральные чары. Марк безучастно наблюдал за её действиями, занятый совсем другими мыслями. Наконец, когда самостирка заработала, он нерешительно произнёс:

– Андреа…

Она повернула к нему голову:

– Да?

– А почему ты не готова? Это связано… ну, с другим мужчиной?

Несколько секунд Андреа сосредоточенно смотрела на него.

– Отчасти да. Но не в том смысле, что у меня кто-то есть. Это было давно… и мне больно об этом вспоминать. Когда-нибудь я всё тебе расскажу. Только не сейчас. Позже…

Глава 6

Семья Вольцей проживала в центральной части Бльомстада – второго по значимости города Грани Эрендаль. Их дом стоял на углу двух людных улиц, и весь его первый этаж занимал магазин магических артефактов. Над ним располагались жилые комнаты, окна которых, как и в большинстве колдовских домов, были защищены тонировочными чарами, пропускавшими свет только в одну сторону – внутрь помещения. Поэтому Ларссон не имел ни малейшей возможности хотя бы краем глаза увидеть, что происходит на втором этаже.

Он наблюдал за домом уже восемь дней, благо ему подфартило снять подходящий для таких целей номер в гостинице по другую сторону перекрёстка. За это время убедился, что в доме проживают трое человек – мужчина, женщина и девочка не старше десяти лет. Вне всяких сомнений, девочка была той самой Тарой, а женщина – её приёмной матерью, Карлой Вольц. Мужчина, которого Ларссон поначалу принял за Герберта Вольца, на самом деле оказался всего лишь слугой. По утрам он запрягал двуколку и отвозил Тару на занятия в начальную школу (ещё на прошлой неделе Ларссон проследил за ними), после обеда ездил, чтобы забрать её после уроков, а в остальное время помогал хозяйке в магазине, иногда отправлялся куда-то с поручениями – вероятно, доставлял товар на дом особо важным клиентам.

Что же касается хозяина, то он ни разу не появлялся. Возможно, был в отъезде и в числе других чёрных магов участвовал в объявленной Велиалом охоте на Ларссона, даже не подозревая, что тот, кого он ищет, сейчас находится всего в полусотне шагов от его жилища. Но с тем же успехом Герберт Вольц мог безвылазно сидеть дома – то ли из-за болезни, то ли по каким-то другим причинам. Об этом Ларссону оставалось только гадать.

Тут и Вышние ничем не могли помочь. Два дня назад Ривал де Каэрден, явившись ему во сне, признался в своём бессилии.

– Всё дело в магии, которая присутствует во всём доме, – объяснил он. – Мы не можем сквозь неё пробиться.

– Вот как? – с сомнением произнёс Ларссон. – Что-то не верится. Будь там много чёрной магии, её бы давно обнаружили. Вряд ли в магазин Вольцей заходят только слуги Нижнего Мира.

– А я говорю не о чёрной магии. Обычная нам тоже мешает, если достаточно сильна.

Ларссон был изумлён:

– Но обычная магия есть повсюду, где много людей!

– Совершенно верно, – подтвердил де Каэрден. – Ты ведь не глуп, Эйнар, и должен понимать, что мы не всевидящи. А магия – всякая магия – одно из самых серьёзных для нас препятствий. Чёрную мы вообще не замечаем, поскольку она чужда нашей природе. Обычная, как правило, ослепляет нас. Поэтому любая густонаселённая местность представляется нам как бы затянутой туманом – порой густым, порой не очень.

– А как же школа Ильмарссона? – спросил Ларссон. – В ней и вокруг неё полно разных чар. Но тем не менее вы пристально наблюдаете за всем, что там происходит. И мало того, вы даже смогли встретиться со мной – причём не во сне, а наяву.

– Школа Ильмарссона – случай особый, – туманно ответил Вышний и больше не стал об этом говорить.

Отсутствие информации о Герберте Вольце заметно усложняло задачу Ларссона. Он не мог чётко спланировать операцию, не зная, со сколькими противниками придётся иметь дело. Поначалу он собирался похитить Тару вне дома – к примеру, выманив её из школы, – но эту идею пришлось отбросить. Она училась в закрытом заведении для детей из богатых семей, слуга подвозил её прямо к школьным воротам и там же дожидался, когда заканчивались занятия, а на переменах учеников не выпускали за пределы школьного двора. Вернувшись домой после уроков, Тара больше не выходила на улицу – ни к друзьям и подругам, ни просто погулять; а в субботу и воскресенье Ларссон вообще её не видел. Посему оставалось лишь напасть по пути в школу или обратно – однако на людных улицах средь бела дня это было нереально.

Другое дело, убийство. Тут не возникало никаких проблем – Ларссон мог запросто нанести смертельный удар, проезжая мимо двуколки, и тут же скрыться, прежде чем кто-нибудь сообразит, что произошло. Но он не собирался убивать девятилетнюю девочку, даже если того потребуют Вышние. Очевидно, они понимали это, поскольку Ривал де Каэрден ни разу не упомянул о такой возможности. Впрочем, Ларссон не сомневался: если затея с похищением Тары провалится, Вышний Мир без колебаний прибегнет к самым радикальным мерам. Абсолютное Добро не ведает жалости, когда речь идёт о борьбе со Злом…

В начале пятого слуга выехал на двуколке из внутреннего двора и направился вниз по улице к речной набережной. Судя по всему, хозяйка послала его к очередному важному клиенту – либо доставить ранее заказанную покупку, либо же, наоборот, предварительно осмотреть артефакты, которые тот намерен продать магазину.

Ларссон решил, что дальше тянуть время бессмысленно. Он надел новый добротный костюм, который купил уже здесь, в Бльомстаде, и поправил перед зеркалом причёску. Ещё по пути на Эрендаль, Ларссон перекрасил свои волосы в тёмно-каштановый цвет и натёр специальным составом кожу, из-за чего она приобрела оливковый оттенок и слегка загрубела. А вот глаза остались прежними, светло-голубыми, что было нетипично для внешности смуглого брюнета. Но Ларссон поостерёгся накладывать на них чары, а с контактными линзами решил не связываться, тем более что сам изготовить их не мог, тут требовалось мастерство колдуна-окулиста. В конце концов, его маскировка была предназначена только для того, чтобы избежать случайного опознания. А если какой-нибудь чёрный маг заподозрит в нём разыскиваемого Эйнара Ларссона, то никакой цвет глаз тут не поможет.

Прихватив с собой Сибиллу (её шерсть он тоже перекрасил – из рыжего в серый), Ларссон вышел из своего номера и спустился в вестибюль гостиницы. Портье встретил его профессионально вежливой, но равнодушной улыбкой:

– Здравствуйте, господин Боммель. Что-то рано вы сегодня собрались ужинать.

За восемь дней обслуга привыкла, что Ларссон почти всё время сидит у себя в номере и покидает его в основном для того, чтобы поесть в ресторане по соседству с гостиницей. Впрочем, тут никого не интересовали странности постояльцев; главное, чтобы они платили деньги. А Ларссон платил, причём щедро.

– Я ещё не иду на ужин, – ответил он. – Решил прогуляться по городу, посмотреть здешние магазины колдовского антиквариата. Кстати, вы не подскажете, где находится ближайший из них?

– Да вот у нас под боком, – с этими словами портье указал в окно. – Называется «Артефакты Бернарда», но сейчас им владеет господин Вольц. По мнению сведущих людей, весьма солидное заведение.

– Очень хорошо, – сказал Ларссон. – Значит, можно пройтись и пешком.

Он усадил кошку себе на плечо и направился к выходу, но возле самой двери вдруг остановился, как будто кое-что вспомнил, и вновь повернулся к портье:

– Да, кстати, когда у вас забирают почту?

– В полседьмого, господин Боммель.

Ларссон изобразил раздумье.

– Не знаю, успею ли я вернуться… Ладно, если к тому времени меня не будет, пошлёте коридорного, чтобы он забрал из моего номера посылку. Она уже упакована и лежит на столе.

Эту посылку Ларссон приготовил ещё несколько дней назад. Она была адресована местному посту Инквизиции, и в ней содержались все семь папок с записями МакГрегора. Из них были изъяты только три главы о Визельде, Риве Шолем и Небхет Аштой – Ларссон рассудил, что об этом Инквизиции знать не следует. Зато остального материала хватит не на один десяток арестов. Всё-таки не зря МакГрегор побоялся рассказать Велиалу о своих мемуарах – за них он был бы сурово наказан. А теперь уж точно получит своё…

– Безусловно, сударь, – пообещал портье. – Не беспокойтесь, всё будет сделано.

– А стоимость посылки включите в мой счёт.

– В этом нет нужды, господин Боммель. Почтовые и курьерские услуги мы предоставляем клиентам бесплатно.

– Тем лучше, – ответил Ларссон. – Заранее благодарю.

Он вышел из гостиницы и не спеша пересёк перекрёсток. Завести разговор о магазине было с его стороны удачной идеей. Теперь портье, увидев через окно, как Ларссон заходит в «Артефакты Бернарда», воспримет это совершенно нормально – сам ведь посоветовал – и не станет проявлять излишнего любопытства, а займётся своими делами.

Минуя витрину, уставленную старинными колдовскими изделиями (не подлинниками, конечно, а муляжами оных), Ларссон убедился, что в магазине никого нет – ни покупателей, ни хозяйки. Торговля таким специфическим товаром, как магический антиквариат, не отличалась особой бойкостью, зато даже одной удачной сделки в день с лихвой хватало, чтобы обеспечить продавцу безбедное существование.

Сибилла, крепче вцепившись в его плечо, коротко и настороженно мяукнула. Видимо, кошачье чутьё подсказало ей, что новый хозяин, к которому она так быстро привязалась, затевает какое-то рискованное предприятие.

– Спокойно, киса, – шепнул ей Ларссон. – Всё будет в порядке. Доверься мне.

Он поднялся по ступенькам на крыльцо и вошёл в магазин. Над его головой звякнул колокольчик, извещавший о появлении клиента. Ларссон с нарочитой медлительностью огляделся по сторонам, затем подступил к одному из стеллажей и стал рассматривать кольца, браслеты, серьги, медальоны, прочие украшения, подлинная ценность которых состояла не в золоте и бриллиантах, не в мастерстве ювелира и даже не в их магических свойствах. Покупатели платили большие деньги за древность этих предметов – и, конечно, за их происхождение.

Вскоре из двери, ведущей в служебные помещения, вышла высокая светловолосая женщина. Вблизи Карла Вольц выглядела старше, чем это казалось из окна гостиничного номера. На вид ей было лет сорок, но Ларссон не сомневался, что она ещё старше. Локи показал ему все места в мемуарах МакГрегора, где упоминалось о супругах Вольцах. Он знал их ещё до того, как начал вести свои записи, и уже тогда они были женаты – правда, носили другие имена. А Гербертом и Карлой Вольц они стали лишь четырнадцать лет назад.

– Добрый день, молодой человек, – произнесла хозяйка магазина. – Чем могу служить?

– Я ищу подарок для своего тестя-коллекционера, – ответил Ларссон с точно отмеренной долей неуверенности в голосе, которая была призвана показать, что он сам точно не знает, чего хочет. – В гостинице мне посоветовали обратиться к господину Вольцу.

– К сожалению, мой муж сейчас в отъезде, – сказала Карла Вольц, даже не подозревая, как порадовала этим Ларссона. – Но я буду рада вам помочь. Чем конкретно интересуется ваш тесть?

– В основном магией дохристианского периода. Хотя боюсь, что на такой подарок у меня не хватит денег – я могу потратить не больше семисот крон.

По меркам антикварного бизнеса сумма действительно была небольшая. Но и не такая уж маленькая – с неё магазин мог получить порядка сотни крон чистой прибыли, что равнялось стоимости хорошей верховой лошади.

– Да, это не слишком много для столь древних артефактов, – согласилась хозяйка, однако было видно, что после названной цены Ларссон вырос в её глазах. Похоже, она ожидала от него куда более скромной покупки. – Впрочем, у меня есть на примете несколько подходящих образцов. Только они не здесь, не в магазине. Недавно умер один наш постоянный клиент, а его наследники выразили желание продать всю коллекцию оптом. Если вы подождёте несколько дней…

Ларссон отрицательно покачал головой:

– Увы, не смогу. Завтра я уезжаю – возвращаюсь домой, на Главную Магистраль. Да и, собственно, я ищу какое-нибудь местное изделие, пусть не слишком древнее, но аутентичное, характерное именно для Торнинского архипелага. Думаю, такой подарок понравится тестю больше, чем дешёвый дохристианский артефакт.

– Это разумно, – согласилась Карла Вольц. – Тем более, что старинные вещи имеют тенденцию дорожать по мере удаления от места их происхождения. Уверена, мы подберём отличный подарок для вашего тестя… Гм. Вернее, будущего тестя. Я ведь права?

– Да, – подтвердил Ларссон, изобразив удивление. – А как вы догадались?

– По вашей молодости и отсутствию обручального кольца. Конечно, мужчины его часто снимают – но только не в первые годы супружества.

«Ты смотри какая наблюдательная! – обеспокоился Ларссон. – Надо поспешить, а то, чего доброго, узнает меня…»