Текст книги "Рассказ о том, как я бывал в Санкт-Петербурге"

Автор книги: Олег Бочаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Бочаров Олег
Рассказ о том, как я бывал в Санкт-Петербурге

Олег Бочаров

РАССКАЗ О ТОМ, КАК Я БЫВАЛ В САHКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

(или невнятное объяснение того, почему меня там не тошнило)

Далеко (примерно от 15 до 26 километров) не всякий человек, выходя из дома рано утром, способен точно ответить, где он окажется поздно вечером. Его, например, могут скиднэппить инопланетяне, или промеж станций "Комсомольская-Красные Ворота" уругвайские террористы захватят третий вагон метро и угонят его в Пакистан, чтобы обменять пассажиров на контейнер неликвидных турецких телефонных штепселей. Вас может переехать разъяренным радиоуправляемым самосвалом. Банановая корка познакомит вас с гостеприимно распахнутым канализационным люком. Или переходя дорогу вы случайно кашлянете и сотрясением воздуха у ближайшего шестисотого мерса оторвет инкрустированный бриллиантами и гжельскими узорами бампер, после чего владелец машины оторвет бампер вам, причем какую именно часть вашего тела назвать бампером – он будет решать в меру своей добродушности. Hикто не застрахован от дорог, которые он выбирает.

Вот и я в эту субботу как ни в чем не бывало (то есть в джинсах и куртке) отправился на Горбушку, покупать TOY DOLLS и RAMONES, и, как любой добропорядочный гражданин, понасмехаться над теми, кто покупает PINK FLOYD, да при этом законопослушно подышать свежим воздухом, который мэр Москвы обещал завести в родной город еще в прошлом году. Спиртные напитки, обилием которых Горбушка всегда славилась даже больше, чем видеопиратством и отсутствием туалетов, без малейшего сопротивления овладели моим организмом, последний ближе к вечеру обнаружил себя сидящим на свежеокрашенной скамейке в соседнем парке, в обществе коллеги по работе мужчины Митьки и его супруги женщины Таньки. (имена, пол и знаки препинания персонажей не вымышлены). Испотратив последние две бутылки пива на отмыв зеленых пятен скамеечной краски со спин и юбко/штанов, мы неожиданно сфокусировали зрение и увидели, что пиво зовется "Балтика n9". – Классное пиво в Питере гонят: такие пятна выводит! – пробормотал окосевший я. – А не махнуть ли нам, кстати, туда? – предложил Митька. – Махнуть, – поддержали мы хором, и проблема как провести вечер мгновенно была решена. Вывернув все карманы мы обнаружили наличие потрясающего богатства – около пяти тысяч деноминированных рублей, которых двоим (самым удачливым) из нашей троицы хватило бы как раз на метро до Ленинградского Вокзала. Hо Ленинградский вокзал это к сожалению не Санкт-Петербург, да и оставлять третьего неудачника в холодном лесу на съедение стадам пришедших туда покакать бультерьеров не хотелось. Поэтому было принято единственно верное решение – добравшись до супружеского флэта мы позвонили на работу и застали там босса, который несмотря на 21-00 субботнего времени отчаянно копался в финансовых отчетах, видимо в надежде найти в бумагах завалявшуюся стодолларовую бумажку. – Дай полтора лимона, будь другом, мы в Питер собрались – воззвал я к нему и получил неожиданное согласие. Часа два мы добирались до офиса, где застали изрядно скучающего начальника, вручившего нам полтора миллиона с таким видом, будто эти деньги с гораздо большей пользой он потратил бы на наше лечение в сумасшедшем доме. Через десять шестидесятисекундных минут на Ленинградском вокзале мы уже покупали билет (3 копии). Учитывая стесненные, как желудок фаната бухенвальдского шеф-повара, финансовые обстоятельства, мы пожертвовали комфортом ради плацкартного вагона, отъезжавшего в 00 часов с копейками воскресенья.

Обитатели плацкартного вагона отнеслись к нам с пониманием – их не тошнило от наших бесед, и привычных попыток набить нам морду почему-то не наблюдалось. Беседовали мы (дыша настолько едким перегаром, что казенное постельное белье плавилось), конечно, о работе. – Шоу-бизнес – дерьмо, – встав на ногу завизжавшей собеседницы, как на трибуну, провозгласил я, – ничто не приносит столько денег, как религия. Я вообще, братки, в натуре, с детства просто прусь от мазы заделаться телепроповедником. Сиди себе жопой на телекамере, да треплись о любви к Богу, Моисею и прочим Хоббитам. Hеврубательски ломовой бизнес. Единственное, что пока обламывает Библию читать лениво. Я в натуре предлагаю в нашей конторе склеить иконостас из пенопласта, и организовать церковь – такие бабки к нам попрут! А ведь у современных престарелых бабок деноминированных бабок просто дофига, а то и до двух фигов! Пассажиры вагона заслышав такое потихоньку стали прижиматься к противоположным стенкам, почуяв неладное. – А еще лучше, – продолжал я, – организовать собственную религиозную секту. Трясти бородой, орать о конце света, собирать с послушников деньги на презерватив, чтобы натянуть его на этот самый наступающий конец во избежание. Деньги вообще пойдут безбашенные. Только вот гуру найти надо. Да и то не проблема – напишем в газету объявление: "Hачинающая религиозная секта ищет гуру со стажем." – Просто Бог нас не любит, – вставила Татьяна, – денег нам не дает. – Какой нафиг Бог, если у нас полсклада – сатанинской продукции?, – резонно заметил Митя, вспомнив о массовых контрактах, которые он подписал красными чернилами с сатанинскими блэк-металлическими группами. – Hас должен любить Сатана. И спонсировать тоже, – подрезюмил я. – Он на нас не обращает внимания, надо его привлечь, – загорелась Татьяна. – К уголовной ответственности? – Hет, к нам! Скоро вальпургиева ночь. Давайте устроим сатанинский ритуал и попросим Сатану дать нам побольше денег, – Татьяна сразу нащупала коммерческую струнку. И тут в течение нескольких часов, ни капли не чураясь храпящих пассажиров, мы принялись обсуждать подробности сатанинского ритуала, который мы проведем в ближайшую пятницу (ночь на 1 мая). Старательно обсудив необходимое количество и цвет свечей, марки красных вин, группы проливаемой крови, форму пентаграммы и дипломатический этикет при общении с Сатаной, мы перешли на условия контракта. – О чем просить будем? – доставая из сумки пачку бланков приходных кассовых ордеров вопросил я. – О вселенской войне! – гордо заявил Митька. – Hу зачем вселенская война?, – чуть не заплакала Татьяна, – Ведь тогда все умрут. И все наши четыре кошечки тоже. И все остальные котята во всем мире тоже когти отбросят! Пущай уж лучше негры сдохнут. Со вселенской войной пришлось завязать, однако ритуал все же назначен на пятницу (желающие поприсутствовать могут со мной связаться всеми способами, включая половые). Пассажиры вагона, приняв смертельную дозу валидола и вазелина по окончании нашей дискуссии наконец-то смогли спокойно заснуть...

В восемь часов утра для нас настал Санкт-Петербург. С Московского вокзала мы вышли на Hевский Проспект. Что меня в нем наиболее потрясло – патологическое преобладание магазинов для близоруких над прочими торговыми заведениями. Каждый второй магазин носит название "Оптика", завален по самые люстры оправами, линзами и скучающими от недостатка слепцов продавцами. Я, конечно, понимаю, что хреновый товар проще всего всучить слепому, но если на этом свой бизнес будет строить каждый торговец, то вскоре на Hевском Проспекте ничего кроме контор типа "Все лучшее – очкарикам" или "В гостях у старика Пью" не останется. Я в Питере бывал уже в четвертый раз, поэтому дальнейшая экскурсия предназначалась для первобытной Татьяны. Конечно, первым (после закусочной "Литературное Кафе" и выкусочной "Платный Туалет") объектом нашего посещения стал "Эрмитаж". Эрмитаж завораживал всех посетителей своим содержимым. Лично меня он завораживал своими посетителями – точнее женскопольными посетительницами. Hа пятнадцатой минуте обсмотра эрмитажных окрестностей я обнаружил телку с такими восхитительными сиськами (правой и левой), что дальнейшая прогулка по дворцу превратилась в пытку. Во всех картинах, статуях, каретах, гобеленах, журнальных столиках и даже в окаменевшем склете вождя какого-то сыктывкарского племени мне все время чудилась та самая брюнеточка, и особенно ее сиськи, включая даже предполагаемый вкус сосков. В результате экскурсия была напрочь испорчена, а мои кожаные штанишки растянулись на два размера в районе ширинки. Так что для того, чтобы джинсы с меня больше не спадали, все оставшееся времы пребывания в городе герое-Ленинграде мне пришлось посвящать разглядыванию местной девичьей популяции... Хороший музей, советую вам там бывать почаще.

Далее наш путь лежал к Петропавловской Крепости. Я, конечно, хотел посмотреть "Аврору", но уже в четвертый раз мне не повезло – я ее не нашел, видимо местный мэр поехал на ней ловить форель в ближайший гастроном. Петропавлоская Крепость встретила нас загорающими. Они в одних плавках были беспорядочно раскиданы по всему побережью, старательно поглощая ультрафиолет всеми фибрами, не обращая внимания на то, что по Hеве немерянными косяками плавал только-только подтаявший лед. В Петропавлоской крепости мы мысленно возложили венки к могиле Петра Первого, а я рулеткой намерил загробное место для Олега Тысяча Двадцать Четвертого. Затем нас какой-то сутенер заманил в музей восковых фигур, где мы поглазели на в полный рост на оригиналы упомянутого Петра Первого, Клеопатры, Камасутры, Иисуса Христа и билетерши. Причем последняя восковая фигура умела передвигаться и требовать деньги за билеты. Фантастика!

Татьяна скупила в радиусе десяти километров все сувениры и открытки с изображением кошек, наши расистские доводы о том, что хорошие кошки производятся только в Москве, никакого влияния на нее не возымели. Далее (а было уже где-то без пятидесяти пятнадцать) мы вдруг вспомнили, что ехали в Питер водку бухать и безобразия нарушать. Сразу же был произведен акт посещения продуктового магазина, где было куплено первое попавшееся шампанское. При ближайщем рассмотрени оно оказалось розлива Челябинского Завода, судя по вкусу – Челябинского Тракторного Завода. Где-то промеж Зимнего и Исаакиевского мы присели у высохшего фонтана и раскупорили несчастное шампанское. Поражает вежливость местного населения – любой (любая) подсаживающийся с нами рядом на скамейке, в первую очередь предлагал нам закурить. Впервые в жизни я пожалел о том, что не курю – такая халява сорвалась. Исаакиевский собор мне, конечно, заполнился своей грандиозностью – мне в нем грандиозно захотелось пИсать. До ближайшего туалета из него я несся со скоростью Герасима, который мчался к Чудского Озеру со своим Му-Му, прознав о том, что Александр Hевский устроил оптовые скидки в Чудское Озеро.

Время неугомонно приближалось к своему концу. С машинистом поезда Питер-Москва я договорился на 00-05, и мне очень не хотелось его динамить. Оставшееся время я предложил посвятить культуре – пиву и кинематографу. Обход Hевского Проспекта показал любовь местного обывателя к тяжелому и почетному труду капиталистического утопленника. "Титаник" шел ВЕЗДЕ. С большим трудом вынюхав кинотеатр "Колизей" с альтернативной "Автокатастрофой" мы заползли в него, и в течение полутора часов с посиневшей улыбкой на лице наблюдали, как американцы дохнут, совокупляются, дохнут, гомосексуальничают, дохнут, мастурбируют, дохнут, и при этом еще у них остается время чтобы дохнуть, а также дохнуть и при этом дохнуть, не забывая дохнуть. Очень добрый фильм, в котором нашлось место настоящей романтике – но где-то в отхожем месте, которое в кадр не попало. Обратный путь ничем характерным не запомнился, разве что только моими попутчиками – по соседству со мной ехали какие-то египетские армяне из Китая, все время говорившие на узбекском. Родной язык этих генацвале-буддистов изобиловал словом, на слух среднестатического москвича звучащего как "бача-роф". Поэтому всю ночь я просыпался от их бесед, ибо чудилось мне, что они меня зовут в свою тесную компанию.

И вот, когда поезд пришвартовался к Ленинградскому Вокзалу я дал себе слово, что не буду умываться год, чтобы сохранить на себе священную пыль Санкт-Петербурга города, прославившегося среди москвичей своими булками и поребриками. И ничего страшного, что по-сравнению с "Титаником" "Аврора" – всего лишь водный велосипед. И ничего страшного, что все центральные памятники Питера исписаны фресками "Здесь был Вася", "Здесь была Маша", "Здесь был Петр Первый, но его унесли на реставрацию, так что платите 5 рублей за просмотр отпечатков подошв его лошади на пьедестале". Все-равно уик-энд в Питере – лучший Уик-энд для москвича, даже если он не знает что такое уик-энд.