Текст книги "Русская поэзия в 1913 году"
Автор книги: Олег Лекманов
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Олег Андершанович Лекманов
Русская поэзия в 1913 году
© О. А. Лекманов, 2014
© ООО «Восточная книга», 2014
* * *
Вместо предисловия
«Русская поэзия в 1913 году». Так сформулированная тема привычно притягивает к себе сужающий подзаголовок. Но его нет, поскольку цель нашего исследования заключалась в попытке аналитического обзора всей отечественной стихотворной продукции 1913 года, а говоря скромнее и точнее – всех поэтических книг, вышедших на русском языке в этом году.
Технически предварительный этап работы осуществлялся следующим образом: из известного библиографического справочника Тарасенкова – Турчинского[1]1
Тарасенков А. К., Турчинский Л. М. Русские поэты ХХ века. 1900–1955. Материалы для библиографии. М., 2004. Неточные библиографические описания, изредка встречающиеся в этом замечательном справочнике, мы исправляли, никак специально этого не оговаривая.
[Закрыть] выбирались позиции, описывающие издания, датированные 1913 годом. Затем они заказывались в Российской государственной библиотеке и прочитывались насквозь. В процессе чтения в стихотворениях, вошедших в эти издания, выявлялись значимые переклички и контрасты. Всего было прочитано 280 книг[2]2
Вот их список в алфавите авторов, разбитый по двум группам: массовые поэты и поэты-модернисты (библиографические сведения о модернистах для наглядности выделены полужирным шрифтом): А. Б. Сборник стихотворений. М., 1913; А. Л. Ф. (Искандер). Стихотворения и миниатюры. Симферополь, 1913; Аврамов Е. П. Море и берег: Стихотворения и рассказы. СПб., 1913; Агнивцев Н. Студенческие песни: Сатира и юмор. 2-е изд. СПб., 1913; Акимова С. К. Песни старости. Стихотворения: Лирические, а также ко всем историческим юбилеям, на смерть Л. Толстого и Балканским событиям. Кн. 1–2. М., 1913; Аксенов <М. В.> Стихотворения. Кострома, 1913; Артамонов Мих. Когда звонят колокола. Иваново-Вознесенск, 1913; Артамонов Мих. Улица фабричная. Иваново-Вознесенск, 1913; Б. Зинаида. Пережитые песни. М., 1913; Бабин Иван. Охота и природа: Охотничьи стихотворения и статьи. Данков, 1913; Бабин Иван. Стихотворения. Данков, 1913; Балагин А. С. (А. С. Гершанович) Огни сердца. 2-е изд. Ташкент, 1913; Барановский А. М. Брызги: Очерки, стихотворения. Одесса, 1913; Барсов А. А. Скорбные мотивы. Кн. 1. Муром, 1913; Барсов А. А. Семейный смех и его польза. 25 басен. Кн. 2. Муром, 1913; Барсов А. А. Игривые мотивы. Кн. 2. Муром, 1913; Бархин К. Гроза и ночь: Стихотворения. СПб., 1913; Барышев А., Плетнер Б. Жестокость и тайна: Стихи и проза. М., 1913; Безрукавников Д. Сборник стихотворений. Воронеж, 1913; Бекташев К. Силуэты. Александровск, 1913; Биншток М. Л. Мистрисс Крукс и Марк Твен перед судом общественного мнения. СПб., 1913; Богатырев А. А. Гибель «Титаника» и проч.: Новейшие стихотворения. Камышин, 1913; Богатырев А. Роковая минута или нечаянное убийство девушки. Камышин, 1913; Богатырев А. Стихотворения: Одинокий и проч. М., 1913; Богомолов Б. Царевна-Зоренька. Стихи детские. СПб., 1913; Бок, фон. Аккорды души: Стихи. СПб., 1913; Бравский Р. Полынь: Стихи. Париж, 1913; Брандт Николай. Carceri; Темницы. 4-я книга стихов. Киев, 1913; Броницкая Надежда. Отголоски жизни. Т. 1. СПб., 1913; Булахов С. И. В стенах тюрьмы. Тула, 1913; Бунин И. Иоанн Рыдалец: Рассказы и стихотворения: 1912–1914 гг. М., 1913; Бунов-Таль Лев. Горе быть женатым. Херсон, 1913; В-ий А. И. Стихотворения. СПб., 1913; Вакар М. Думы и песни. СПб., 1913; Васильковская Н. Васильки. Сборник стихотворений и миниатюр. Курск, 1913; Верещагин Владимир. Стихотворения. СПб., 1913; Винкерт Владимир. От лучины к радио. Стихи. Херсон, 1913; Виноградов А. Птица Радости и птица Печали. Стихи. СПб., 1913; Витман Ирина. Снежинки. Калуга, 1913. Т. 1; Владимирова Ада. Дали вечерние. 1910–1912. СПб., 1913; Власов-Окский Н. Родное. Нижний Новгород, 1913; Волынцева Я. Душа и тело: Опыт лирической новеллы в стихах в 10 главах с прологом и эпилогом и др. стихотворения. Кременец, 1913; Вороновский Николай. Шелесты жизни. Киев, 1913; Воронцов Ф. Наброски из жизни мясника. СПб., 1913; Высоцкий К. Апостол: стихотворения. Сувалки, 1913; Гайдебуров П. П. Стихи. СПб., 1913; Ганецкий Н. Изгнанник: Поэма и стихотворения. СПб., 1913; Ганьшин Сергей. Предрассветные песни. М., 1913; Гартвельд Михаил. Ночные соблазны: Стихи. СПб., 1913; Гейнрихсен Николай. Трепет зари. Верный, 1913; Геон. Между прочим. Сто стихотворений. СПб., 1913; Гиляровский Владимир. Стихотворения. М., 1913; Голощапов П. Стихотворения. Луга, 1913; Гомонов М. Песни неудовлетворенного сердца. Тифлис, 1913; Горбатов М. Улей. Стихотворения. Кострома, 1913; Горбов Дмитрий, Эммануил Великовский. Стихи. М., 1913; Горностаев А. Глубоким утром: (Песнопения). М., 1913; Горский Владимир. Черныя ленты: Стихи. М., 1913; Грамматчикова Н. И. Песни сердца. СПб., 1913; Григорьев С. В. Пришла весна: Новые стихотворения. Саратов, 1913; Григорьева О. В. Песни сердца. Вып. 1. Ковно, 1913; Гурвич С. Л. Утренняя заря: Песни и поэмы: 1907–1912. М., 1913; Гуревич Борис. Народу моему. СПб., 1913 (на обл. 1912); Гурьев Аркадий. Безответное. М., [1913]; Гусев А. Стихотворения Александра Константиновича Гусева, крестьянина дер. Муравьева Мышкинского уезда. Вып. 1. Углич, 1913; Гусев Владимир. Стихи. Т. 3 (Сады). Киев, 1913; Гущик Владимир. Сборник стихотворений. СПб., 1913; Дайтчман У. Скорбные аккорды. 3-е изд. Елисаветград, 1913; Дедушка Пахом. Веселый раек дедушки Пахома. М., 1913; Днепрович Леон (Н. Чаров). Думы и песни: Стихотворения. Рязань, 1913; Доброхотов Анатолий. Песни воли и тоски: 1900–1912 (за 12 лет). М., 1913; Дормидонтова В. Стихотворения. Казань, 1913; Драверт Петр. Стихотворения: 1. Казань, 1913; Дрожжин С. Д. Песни старого пахаря: 1906–1912. М., 1913; Дроздова Юлия. Стихи. Данков, 1913; Дубиновский Борис. Предутренние мерцанья: Стихи (1911–1913). М., 1913; Дьяков Н. Нашествие Наполеона: Отечественная эпопея: Поэма в стихах: К юбилею 1912. М., 1913; Дюваль П. Стихотворения. Вып. I. СПб., 1913; Дюваль П. Шансонетки: Пародии, куплеты и песни: (Для исполнения в шантанах). СПб., 1913; Евдокимов Иван. Городские смены: Стихи. СПб., 1913; Евсеев Н. Годы мятежные. Стихотворения. Новочеркасск, 1913; Ефременков Алексей. Florilegium: Стихи; Баркаролы; Элегии; Эротика; Арабески; Мирный сон; Ноктюрн. Кн. 1: (1908–1911). М., 1913; Жарко В., Шепель Д., Юркевич Л. Старые мотивы: Томик 1. СПб., 1913; Жданов Л. Л. Из прежних дней. М., 1913; Жиркевич Александр. Поправки к воспоминаниям Г. Ф. Скрипкина о процессе невинного страдальца архимандрита Зосимы: Шутка в стихах по серьезному делу. Вильна, 1913; Жук В., Свеницкий А. Песни любви и жизни. Самара, 1913; Жуков Иннокентий. Замок моей души: Поэма. М., 1913; Жуковский А. В. Струны дрожащие. Кн. 1. Юрьев, 1913; Журин Александр. Вечные мгновения: Стихи. М., 1913; З. З. Стихотворения. Кн. 4. М., 1913; Замятин А. Венок: Сб. стихотворений. Минск, 1913; <Заржицкий И.> Рикошеты: Записки ветерана: Стихи: Посвящается дамам военных. Варшава, 1913; Зеленецкий Александр (Allegro). Раздумье: Рассказы и стихи. СПб., 1913; Зновицкий К. Стихотворения. Вып. 2. Тульчин, 1913; Иванов И. И. Сборник стихотворений. СПб., 1913; Иванов Родион. Крымские грезы. Стихотворения. Кн. 3. СПб., 1913; Иевлев М. А. К Млечному Пути: стихотворения и поэмы. СПб., 1913; Иоссель Анатолий. Стихотворения. Ярославль, 1913; К. Р. В Египте. СПб., 1913; Исакова М. Мои стихи. СПб., 1913; Касперович П. Н. Самосуд крестьян, или Казнь атамана разбойников: Драма в 3 д. Борисов, 1913; Кауш В. Рижская юмористика в «стишках»: Что Рига делает? Чем забавляется? Чему смеется? Рига, 1913; Кашталинская (гр. Н. М. Стенбок). Любовь и смерть. СПб., 1913; Кильбах Отто Ф. Миноры: Стихи. Одесса, 1913; Кирия А. Живой в могиле: (Песня монологическая). Ч. 1. Зугиди, 1913; Князев Василий. Жизнь молодой деревни: Частушки-коротушки С.-Петербургской губернии. СПб., 1913; Ковалев Алексей. Пажьи напевы: Кн. песен. 1-е изд. Ростов н/Д, 1913; Ковалевский Александр. Петр Аркадьевич Столыпин и всероссийский ему памятник в Киеве: Очерк в стихах. Киев, 1913; Козлянинова Т. Ф. Стихотворения. Ялта, 1913; Коковцев Д. Скрипка ведьмы: 3-я кн. стихов. СПб., 1913; Кокшар М. Э. На рассвете христианства в Древней Руси: Поэма из времен языческого периода России. СПб., 1913; Кокшар М. Э. 1613–1913. «Святая Русь». Дела давно минувших дней… Книжка для чтения народу. СПб., 1913; Колоколов П. А. Брызги моря житейского: Рассказы, стихотворения, наброски. М., 1913; <Колубанский Г.> Скользкий путь: Стихотворение. Бийск, 1913; Кончевский, полковник. Боевая песня-памятка 72-го пехотного Тульского полка: 1769–1913 гг. Варшава, 1913; Корнев Иван Меркулович. Стихи и песни поэта из деревни. 1. М., 1913; Коробов Иван. Далекие огни: Стихи. М., 1913; Коробов Я., Семеновский А. Сребролунный орнамент. Владимир на Клязьме, 1913. Кн. Первая – Вторая; Кошкаров Сергей. Светлые песни. (Посвящается памяти Н. Н. Златовратского). М., 1913; Кошкаров Сергей. Первая ласточка. М., 1913; Кошкаров Сергей. Для народа. Посвящ. памяти И. З. Сурикова. М., 1913; Кошкаров Сергей. Звездочка: Стихотворение. М., 1913; Крандиевская Наталия. Стихотворения. М., 1913; Крестьянов В. Слоник Мока и Мишук у себя дома. СПб., 1913; Кубаровская Надежда. «Семнадцатое мая 1913»: Его Высочеству Наследнику и Великому Князю Алексею Николаевичу. Н. Новгород, 1913; Кузьмина Нина. Дням ранней юности: Стихи. Ставрополь, 1913; Лесовик. Стихи и проза. Кн. 1. СПб., 1913; Липецкий Алексей. Надя Данкова: Повесть в стихах. СПб., 1913; Лузанов В., свящ. К 300-летию Дома Романовых. Богуслав, 1913; Лундин Лука, крестьянин-поэт. Сборник стихов. Кн. 3. М., 1913; Львов Т. Жертва Искупления: Повесть в стихах. М., 1913; М. А. На пепелище. Киев, 1913; Мазаев Михаил. Из старых тетрадей: Стихи: Изд. для немногих. СПб., 1913; Мазуркевич В. А. Белочка: Рассказ в стихах. СПб., 1913; Мазуркевич В. А. Снежинка: Рассказ в стихах. СПб., 1913; Мазуркевич В. А. Старые боги: 3-я кн. стихов. СПб., 1913; Мазуркевич Н. И. Ранние грезы: Сб. 3. Пятигорск, 1913; Марченко Е. Н. Стихотворения. Харьков, 1913; Маслюк Симеон. Символы – признаки моей души. Стихотворения. Киев, 1913; Мейер Георгий, Леглер Николай. Глубокое дыхание: Стихотворения. М., 1913; Микульчик А., Бутяев Д. Кореновский Ген. Сборник стихотворений. Киев, 1913; Михеев Л. Е. Шалости музы. М., 1913; Мозалевский Иосиф. Утренний туман: Стихотворения. Вып. 1. СПб., 1913; Моздокский Никита. Первые бутоны: Стихотворения. Моздок, 1913; Мусвиц-Шадурский В. Стихотворения. СПб., 1913; Навроцкий А. А. Князь Михаил Скопин-Шуйский. Историческая драма в 5 д., 7 карт. СПб., 1913; Налим П. Г. На цензуре: Сцены из нашей жизни. Кременец, 1913; Неврастенный А. Грехи юности: (Дела давно минувших дней). Кишинев, 1913; Невская Анна. Стихотворения. Н. Новгород, 1913; Нейман В. Картины из жизни: Две жертвы: поэма. Вязьма, 1913; Нефедов Михаил. Мерцания: Кн. стихов. М., 1913; Оболенский Николай. Тризны. Кн. 1: Сонеты: 1911–12. Симферополь, 1913; П. Владимир. Стихотворения. Харьков, 1913; Павлов Анатолий. Грузинская легенда. Тифлис, 1913; Павлов Анатолий. Пучок Камыша: Эпизод из истории Хивинского похода. Тифлис, 1913; Пестерев-Померанцев Ф. Тернии души: Стихи; Грезы поэта (Золотой сон): Проза. Вологда, 1913; Петров Александр. Из-под спуда: Собр. стихотворений. Орел, 1913; Пешехонов Федор. Полынь: Стихотворения. Кишинев, 1913; Пиотровский Владимир, Якерин Виктор. Стихотворения. Вып. 1. Киев, 1913; Поздняков Н. Облетевшие мысли. М., 1913; Полевая С. Исход: Поэма в стихах (По Библии). Одесса, 1913; Полинский Сергей. Песни грусти и любви: Стихи. Кн. 1. Н. Новгород, 1913; Понятовский И. (Делавар). Хризантемы: Стихотворения. Ставрополь, 1913; Проханов Иван. «Кимвалы»: Сб. духовных песен. СПб., 1913; Пуришкевич Владимир. Административные типы. Вып. 1–2. СПб., 1913; Радецкий И. М. Из мрака к свету и любви: (Песни скорби и гнева). Одесса, 1913; Радищев Лев. Ветерки и вихри. СПб., 1913; Райский А. Новые звуки: Стихотворения. Кисловодск, 1913; Раскатов Даниил. Монеты, гони монеты. Одесса, 1913; Рёв Т. Стихотворения и шаржи. Староконстантинов, 1913; Ретнев В. Как птица в неволе: Стихотворения. Иваново-Вознесенск, 1913; Ржига Ф. В. Созидание Скандра: Сербская былина. Н. Новгород, 1913; Романовская А., Рем Дмитрий. Морские камешки: Стихотворения. М., 1913; Росницкий Н. А. Повесть о моей любви: Стихи. Пб., 1913; Российский М. Стихотворения. М., 1913; Ростова Л. Стихотворения 1910–1913 гг. Новочеркасск, 1913; Ростовцев К. Красное солнышко земли русской: Стихотворения. Стерлитамак, 1913; Румянцев Ю. Ларец: Сб. стихотворений. М., 1913; Рыбинцев Георгий. Ожерелье из слез и цветов. М., 1913; С. Владимир. Зарницы. Киев, 1913; С. К. Р. К елке: Сб. стихотворений. Тамбов, 1913; Ст-ов А. Зоренька ясная: Стихи о светлой воле. Уфа, 1913; Савельев Иван. Деревня и песни. СПб., 1913; Савихин Василий. Два соседа: Деревенская побывальщина в стихах. М., 1913; Санаржан Жан. Весна пришла! (Шаловливые рифмы). СПб., 1913; Севастьянов Н. В. Prima carmina: Тридцать пять стихотворений. СПб., 1913; Селихов Иван. От души. Стихотворения. Вып. 1. Орел, 1913; Семенов С. И. Напевы Волги. Т. 1. П. Дубовка, 1913; Семигоров. Путь к счастью. СПб., 1913; Скрин А. Ныробский узник. М., 1913; Соин И. Мои песни. Гороховец, 1913; Соловьева Поликсена (Allegro). Перекресток: Повесть в стихах. СПб., 1913; Спировский Григорий. Каин и Авель: Поэма для детей старшего возраста. Тверь, 1913; Стаканов И. Песни одиночества: Стихотворения. Вып. 1. Кишинев, 1913; Стремин Милий. Замкнутый круг: Стихи. СПб., 1913; Стрижкевич В. Первый луч голубого сияния: Стихотворения. Проскуров, 1913; Струве Александр. Отражения: Цикл стихов (1898–1913). М., 1913; Струве Александр. Пластические этюды. Стихотворения для «Танцев под слово». М., 1913; Сысоев Борис. Стихи. СПб., 1913; Т. А. Н-Я. Песни любви и печали. Киев, 1913; Таубе Н. Элегия души: Мысли в стихах. М., 1913; Терновский В. В снегах; Карское море и его льды: Стихотворения. Ч. 2. СПб., 1913; Терновский В. Книга настроений. СПб., 1913; Терновский В. Лесные песни. СПб., 1913; Турченко Николай. Лови момент и больше ничего… Куплеты о том, что делают приезжие в Одессе!!. Одесса, 1913; Устинов Иван. Песни труда. М., 1913; Ухтомский Эспер. Из прошлого: Сб. стихов. СПб., 1913; Фарбер М. Стихи 1911–1913. Елисаветград, 1913; Феоктистов Николай. Стихи. Омск, 1913; Филимонов Ф. За прошлые годы: (Песни сибиряка). СПб., 1913; Харламов Н. Грезы теней: Стихи. М., 1913; Хоминский Артур. Обман. Звенигородка, 1913; Хоминский Артур. Счастье. Звенигородка, 1913; Храповицкий В. А. Диана: Драм. фантазия; Лирические стихотворения. Екатеринослав, 1913; Храповицкий В. А. Розы Дианы: Драм-фантазия в 3 д. Екатеринослав, 1913; Цветков Лев. Святая Русь под скипетром дома Романовых: Поэма. К 300-летнему юбилею дома Романовых: 1613–913. М., 1913; Цензор Дмитрий. Легенда будней: Лирика. СПб., 1913; Цыганок-Темрюкский Семен. Изломы луча: Стихотворения: 1909–1912. Владивосток, 1913; Чалеев И. Горю забвенье: Стихотворения. Белосток, 1913; Чарская Л. Смешные малютки: шутки и прибаутки. СПб., 1913; Чемерзин Авенир. Фантазия. СПб., 1913; Черемнов А. Стихотворения. Т. 1. М., 1913; Чусова А. Бисеринки: Стихотворения. М., 1913; Шамонин Александр. Лилея: Стихи. Варшава, 1913; Шаховская Лида. Стихи. М., 1913; Шацких Павел. Вешние сны: Стихотворения: 1905–1913. Елец, 1913; Шацких Павел. Пережитое: Стихотворения. Елец, 1913; Шепелев И. Настроения: Стихотворения. СПб., 1913; Шугаев М. Четверостишия. М., 1913; Шутлеворт Н. В путях природы; Магдалина. Варшава, 1913; Щепкина-Куперник Т. Л. История давно минувших дней: сцена в 1 д. в стихах. М., 1913; Щепкина-Куперник Т. Л. Репетиция: Комедия в 1 д. в стихах. М., 1913; Щербаков Н. Стихотворения, ежегодно читаемые 17 февраля, т. е. в дни годовщин Первого кадетского корпуса с 1893–1913. СПб., 1913; Эсаул Ф. Стихотворения. Чернигов, 1913; Анисимов Ю.Обитель. М., 1913; Арельский Грааль. Летейский брег. СПб., 1913;Бальмонт К. Д.Звенья: Избранные стихи: 1890–1912. М., 1913;Бобров С.Вертоградари над лозами. М., 1913; Большаков К.Сердце в перчатке. М., 1913;Большаков К.Le futur: Стихи. М., 1913;<Брюсов В. Я.>Стихи Нелли. М., 1913;Гедройц Сергей. Вег. СПб., 1913; Гиппиус Василий. Волшебница. СПб., 1913; Гнедов Василиск. Гостинец сентиментам. СПб., 1913; Городецкий С.Ива: 5-я книга стихов. СПб., 1913; Ивнев Рюрик. Самосожжение. Кн. 1: Лист 1. М., 1913; Каменский Василий, Кривцов Андрей. Нагой среди одетых. М., 1913;Клычков Сергей. Потаенный сад: Стихотворения. М., 1913;Клюев Н.Лесные были: Кн. 3-я. М., 1913;Кокорин Павел. Музыка рифм: Поэзо-пьэссы, 1909–1913. СПб., 1913;Комаровский Василий. Первая пристань: Стихи. СПб., 1913;Крученых А.Взорваль. СПб., 1913;Крученых А.Возропщем. М., 1913;Крученых А.Полуживой. М., 1913;Крученых А.Помада. М., 1913;Крученых А.Пустынники. Поэма. М., 1913;Крученых А.Утиное гнездышко… дурных слов… СПб., 1913;Крученых А., Зина В.Поросята. СПб., 1913;Крючков Дмитрий. Падун немолчный. СПб., 1913;Крючков Дмитрий. Цветы ледяные. Вторая книга стихов. СПб., 1913;Курдюмов Всеволод. Пудреное сердце: Стихи. СПб., 1913;Львова Надежда. Старая сказка: Стихи: 1911–1912 гг. М., 1913;Мандельштам О.Камень. СПб., 1913;Маяковский В.Я! М., 1913;Подгаевский Сергей. Бисер. Зеньков, 1913;Подгаевский Сергей. Шип. Зеньков, 1913;Подгаевский Сергей. Эдем. Зеньков, 1913; Рафалович Сергей. Стихотворения. Сб. 4. СПб., 1913;Садовской Борис. Пятьдесят лебедей: Стихотворения: 1909–1911. СПб., 1913;Северянин Игорь. Громокипящий кубок: Поэзы. М., 1913;Скляров Леонид. Призраки: (Эстетич. стихи). Ростов н/Д, 1913;Соловьев Сергей. Цветник царевны: 3-я книга стихов. М., 1913;Хлебников, Маяковский, Бурлюк. Требник троих. Сб. стихов и рисунков. М., 1913;Хлебников В., Крученых А., Гуро Е.Трое. СПб., 1913;ЦветаеваМарина. Из двух книг. М., 1913;Шершеневич Вадим. Cаrmina. М., 1913;Шершеневич Вадим. Романтическая пудра: Поэзы: Opus 8-й. М., 1913;Шершеневич Вадим. Экстравагантные флаконы. М., 1913;Широков П.В и вне. Поэзы II. СПб., 1913;Эльснер Владимир. Выбор Париса: 1-я книга стихов. М., 1913;Эренбург Илья. Будни: стихи. Париж, 1913.
[Закрыть]; 52 книги, к сожалению, остались для нас недоступными[3]3
Вот их список в алфавите авторов: А. Ф. Из песен и стонов. Тифлис, 1913; Артемьев Вяч. Сатира и юмор. Кн. 2. Самара, 1913; Бабкин Владимир. Жизнь и смерть. Ярославль, 1913; Бекевич-Бекиш Я. Стихотворения. Белосток, 1913; Буров Л. Футуристические стихи. Ямполь, 1913; Венедиктов Алексей. Мысли в стихах. Слобода Николаевская, 1913; Галай Лидия. Простые стихи. М., 1913; Герман. В тенетах снега. М., [1913]; Гольек Е. Осенняя песенка: Пьеса. СПб., 1913; Гомонов М. Тоска по родине: Солдатские письма в стихах. Тифлис, 1913; Гончаренко И. Стихотворение. Хорол, 1913; Дитерихс фон Дитрихштейн Владимир. Зовы земли: Стихи. Одесса, <1913>; Зеснейн Упсал. Первая книжка стихотворных ухищрений. М., 1913; Иванов Родион. Стихотворения. Кн. 4. СПб., 1913; Ивнев Р., Эсс П. У пяти углов; Диалог; Взлет 1. СПб., 1913; Израилитан Иосиф. Стихотворения. Вильна, 1913; Кесарев Иван. Звездочки. Вып. 4. Смоленск, 1913; Колубанский Г. Великий дом Романовых. Бийск, 1913; Колчин М. Стихи «Влюбленность». Архангельск, 1913; Комаров Н. Горе преступника: Песнь наболевшей души. М., 1913; Коринфский Аполлон. Песнь Цесаревичу. Одесса, 1913; Кошкаров Сергей. Святая Русь: 1613–1913. СПб., 1913; Красный Саша. Если был бы я Убейко Юлий: Сб. куплетов. Одесса, 1913; Крученых А. Победа над солнцем. СПб., 1913; Куявский А. Станция Мыкен; Это не считается; Ой, щекочет…: Новые злободневные куплеты. Одесса, 1913; Л-ц Р. Мои песни. М., 1913; Ланшин М. А. Первые звездочки: Стихотворения Миры Ланшина. Александровск, 1913; Лебедев Вл. П. Стихотворения. Пб., 1913; Малышев А. Васильки: Сб. стихотворений: 1906–1912. СПб., 1913; Мейснер А. Ф. Ночью (Из 3-й кн. стихов). СПб., 1913; Миловидов Н. К майским торжествам в Москве: Поклон земной Москвы Великой царю родному своему. М., 1913; Михайлов Петр, монах. О, дивный остров Ваалам: Стихотворение, посвященное Вааламской обители. СПб., 1913; Мыльникова Ксения. Крики чайки: Стихотворения. Кн. 2. Нижний Новгород, 1913; Нарбут Владимир. Любовь и любовь. 3-я кн. стихов. СПб., 1913; Непримиримый. Стихотворения: Части целого. Саратов, 1913; П. И. К. Ученическая песня. Симферополь, 1913; Пальгунов С. Слава Романову Дому: 21 февраля 1613 г. – 21 февраля 1913 г.: Стихотворение, написанное на трехсотлетний юбилей Дома Романовых. Бельцы, 1913; Патин К. Стихотворения: Из палестинских впечатлений. Тамбов, 1913; Плаксин Сергей. Стихотворения: Рождественская ночь; Дивная ночь. Одесса, 1913; Полозов М. На помощь страждущим: Стихи. Пермь, 1913; Поляк В. Лепестки и другие стихотворения (1912–1913). Киев, 1913; Приходько Иван. Чары любви: Листок стихотворений № 2. Казатин, 1913; Раскольников С. Струны сердца. М., 1913; Рудич Вера. Стихотворение. СПб., 1913; Рязанский П. На последнюю монету: Сб. злободневн. куплетов рус. юмориста, смехотворца, любимца повсемест. публики: Стихи. Одесса, 1913; Сестра Ан. К России и к орлам России: Два стихотворения. СПб., 1913; Скорбный Юрий. Чутких струн тоскующие звоны: Стихи. Одесса, 1913; Терновский В. У стен Акатуя: Стихи и рассказы. Бузулук, 1913; Терновский В. Zumm Gimmel: Стихотворения и очерки. СПб., 1913; Толмачев И. Сказка о семи богатырях: (Судьба славян): Поэма. Боровичи, 1913; Торопов И. Славянскому банкету: Стихи. М., 1913; Филиппов Ю. Стихотворения. СПб., 1913; Чачиков Александр. Я сижу здесь у моря. М., 1913; Шухмин Христофор. Комик-куплетист: Сб. юмористических куплетов. М., 1913; Яниславский С. А. Война с Наполеоном: историческое стихотворение в 3 ч. Пинск, 1913.
[Закрыть].
Разумеется, очень многие из просмотренных стихотворений были написаны куда раньше интересующего нас сейчас временнóго отрезка; зачастую они датируются одним из 1900-х или даже 1890-х годов. Но ведь вполне очевидно, что собранные в книги отдельные тексты начинают восприниматься совсем по-новому, складываясь в мотивные ансамбли, комментируя и дополняя друг друга. Тем более это справедливо для 1910-х годов с их отчетливым пониманием книги стихов как «большой формы». Следовательно, мы имеем полное право считать все стихотворения, включенные в поэтические книги 1913 года, литературными фактами именно этого периода.
Почему был выбран 1913 год? На этот вопрос у нас есть два ответа – ненаучный и (более или менее) научный.
Ненаучный: автору этой работы захотелось внимательно вглядеться в лицо русской поэзии, каким оно было в том самом году, который впоследствии стал отправной точкой для сравнений всего со всем в «старой» и «новой» (советской) России. «По сравнению с 1913 годом…» etc.
Претендующий на научность вариант ответа таков: 1913 год действительно явился одной из значимых хронологических вех в истории отечественной поэзии начала ХХ века. В 1913 году вышли в свет книги стихов Константина Бальмонта, Валерия Брюсова, Ивана Бунина, Спиридона Дрожжина, Василия Каменского, Василия Комаровского, Алексея Крученых, Сергея Клычкова, Николая Клюева, Осипа Мандельштама, Владимира Маяковского, Владимира Нарбута, Игоря Северянина, Велимира Хлебникова, Марины Цветаевой, Вадима Шершеневича и других видных поэтов. В полный голос заявили о себе два главных постсимволистских течения – футуризм и акмеизм; символизм тоже был еще очень силен.
Нужно добавить, что русская литература и печать в целом как раз к этому времени добились небывалой свободы слова, уже в следующем году задохнувшейся в ура-патриотическом угаре Первой мировой войны.
Два круга вопросов, которые будут далее затронуты, связаны с двумя большими темами.
Разработка первой из них – «Поэтический фон русского модернизма» – потребовала от нас не только разделить всех прочитанных стихотворцев на модернистов и не модернистов, но и отобрать среди не модернистов тех, кто испытал модернистское влияние. Способ сравнения модернистов с не модернистами был выбран самый простой и нами же ранее опробованный[4]4
См.: Лекманов О. А. Эволюция книги стихов как «большой формы» в русской поэтической культуре конца ХIХ – начала ХХ века // Авангард и идеология: русские примеры. Белград, 2009 (Публикация в Интернете: http://www.trediakovsky.ru/content/view/229/41/).
[Закрыть]: их книги сопоставлялись друг с другом по ряду формальных параметров[5]5
О поэтике не модернистской книги стихов начала ХХ века не написано ничего. О поэтике модернистской книги стихов см. в первую очередь: Максимов Д. Е. Идея пути в поэтическом сознании Ал. Блока // Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1975; Тименчик Р. Д. О составе сборника И. Анненского «Кипарисовый ларец» // Вопросы литературы. 1978. № 8; Правдина И. С. Формирование лирической трилогии // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 4. Литературное наследство. Т. 92. М., 1987; Лавров А. В. О книге Андрея Белого «Стихотворения» (1923) // Андрей Белый. Стихотворения. М., 1988; <Азадовский К. М.>, Котрелев Н. В. Александр Блок в работе над томом избранных стихотворений («Изборник», 1918) // Блок А. А. Изборник. М., 1989; Толстых Г. А. Книготворческие взгляды русских поэтов-символистов // Книга: Исследования и материалы: Сб. 68. М., 1994; Гинзбург Л. Я. О лирике. М., 1997; Магомедова Д. М. Александр Блок «Нечаянная радость» (Источники заглавия и структура сборника) // Магомедова Д. М. Автобиографический миф в творчестве А. Блока. М., 1997; Гиндин С. И. Валерий Брюсов // Русская литература рубежа веков. (1890-е – начало 1920-х годов). Кн. 1. М., 2001; Фоменко И. В. Книга стихов: миф или реальность? // Европейский лирический Цикл. Историческое и сравнительное изучение. Материалы международной научной конференции. Москва – Переделкино. 15–17 ноября 2001 г. М., 2003; Богомолов Н. А. Жанровая система русского символизма: некоторые констатации и выводы // Пути искусства. Символизм и европейская культура ХХ века. М., 2008.
[Закрыть].
Вторая большая тема – «Отражение в поэтических книгах 1913 года специфики жизни России того времени» – спровоцировала нас при сквозном чтении стихотворений, составивших эти книги, выделять для себя смысловым курсивом остросовременные фрагменты. При этом целый ряд мотивов, общих для многих прочитанных стихотворений, из поля рассмотрения был сознательно выведен, поскольку эти мотивы являлись сквозными для русской поэзии в течение очень долгого времени, а не только для стихотворений 1913 года. Вот далеко не полный их перечень: календарная смена времен года, путешествие поэта к морю (чаще всего в Крым или на Кавказ, иногда – за границу), Пасха, Рождество и колокольный звон, сопровождающий эти праздники, ночь на Ивана Купалу, загадка сфинксов… Отметим еще, что в некоторых не модернистских поэтических книгах 1913 (но, разумеется, не только 1913-го) года важное место отводилось стихотворениям, подводившим итоги уходящего года и содержавшим прогнозы на год грядущий[6]6
Поскольку тексты такого рода никогда не попадали в поле зрения исследователей, приведем здесь подборку отрывков, взятых из поэтических книг 1913 года:
Последний день промчавшегося года;Возврата нет волшебным, чудным снам!А впереди лишь горе и невзгода –И рвется вновь душа к былым мечтам.(А. Б. «Старый год»)В новом году новые песни,Старые давно уж пропеты…В новом году новые вести,Старые скорби и старые грезыПропали без вести…(С. К. Акимова «Новый год») Бьет полночь. Звенят бокалы,Старый год спит крепким сном.Новый встал, уж в темной далиЕго взор горит огнем.(Д. Безрукавников «Новый год»)Двенадцать пробило ударов.Год старый уходит от нас,Согбенный от ноши тяжелой,дождавши последний свой час.(Анатолий Иоссель «Встреча»)Бьет двенадцать часов. Полночь мрачнаяПротянула свой черный покров.Не слышна в эту ночь песня брачная –К жизни новой торжественный зов.– Ночь простерла над смертью покров.(Кашталинская «В ночь новогоднюю»)Из года в год мы поздравленьяДруг другу с Новым Годом шлем,Но коль в нас старые стремленья, –Мы к новым целям не придем.(Анна Невская «На 1914-й год»)Рожденный в глубокий полуночный час,Час тайн и немой тишины,Скажи нам, малютка, чем будешь для нас?Открой нам грядущего сны!(И. Понятовский «Новый год»)Новый год!.. Воскресают надежды у всехИ иллюзии тешат нас снова.Среди звона бокалов веселье и смех,И все ждут «новогоднего слова».(С. Полинский «К новому году»)Вот уж бьет двенадцать!Полуночь настала;Время без возвратаСтарый год умчало…(Иван Савельев «На новый 1905 г.»)Что ждет нас впереди: надежда ли на счастье.Что даст он нам? Отрадный ли покой,Иль снова наша жизнь осенним днем, ненастным,Без света и любви пойдет своей чредой?(Н. Таубе «Но новый год»)Но в час встречи, ликованья,шлем мы счастья пожеланья,сердце верит им, зовет…Здравствуй, юный Новый Год!(Т. А. Н-я «Пересыпался песок…»)Приходи к нам с идеалами,Вся душа тобой полна,Встретим мы тебя бокаламиИскрометного вина.(Ф. Филимонов «Новый год (1895)»)Еще один ушел в безвестное пространство,Как много их ушло… и вотОпять среди обычного веселия и пьянстваВстречают люди новый год.(П. Шацких «На новый год») См. также в стихотворении Марины Цветаевой «Под новый год»:
Встретим пришельца лампадкойТихим и верным огнем.Только ни вздоха украдкой,Ни вздоха о нем! Еще см. стихотворения Анатолия Доброхотова «На новый год», В. Дормидонтовой «На новый год» и З. З. «На новый год».
[Закрыть].
Необязательное о графоманах
Но прежде чем перейти к попытке классификации русских поэтов, выпустивших книги стихов в 1913 году, чуть-чуть поговорим о тех из них, кто всегда пребывал в тени своих более талантливых собратьев по перу, – о графоманах.
В девятнадцатом столетии их насчитывалось немногим меньше, чем в начале двадцатого. Однако в силу стесненных денежных обстоятельств большинство поэтов-дилетантов не могли позволить себе издавать книги, довольствуясь списками и альбомами. Общее улучшение экономической ситуации в России и упрощение техники печатного дела вкупе с окончательным закреплением статуса книги стихов как главного итога издательских усилий поэта привело к тому, что в 1900–1910-е годы едва ли не каждый стихотворец мог и считал нужным выпустить за свой счет или за счет сердобольных родственников авторский сборник.
Для нас сейчас важно, что среди эпигонов модернизма графоманы хотя и реже, чем среди массовых поэтов, но тоже встречались. Хорошим примером могут послужить опусы юного москвича Л. Жданова, явно ориентировавшегося на изысканные лирические портреты Михаила Кузмина. Процитируем одно характерное для этого автора стихотворение полностью:
Глаза с изящной косиной,
Пробор изысканный и ровный,
Щека с больною белизной
И нос приподнятый и вздорный,
И ряд ненужных, лживых фраз.
Из скунса пышный воротник
К щеке его кой-где приник,
Пленяя мой уставший глаз.
Соответственно, в нашей классификации поэтов 1913 года они на графоманов и не графоманов подразделяться не будут.
На этом разговор о графомании можно было бы завершить, если бы не то совершенно особое «удовольствие от плохих стихов» (цитируя заглавие известной статьи В. Ф. Маркова)[7]7
См.: Марков В. Ф. Можно ли получать удовольствие от плохих стихов, или О русском «Чучеле совы» // Марков В. Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное. СПб., 1994.
[Закрыть], которое способны получать иные читатели. Специально для таких читателей и написано несколько следующих страниц, а остальных приглашаем, не задерживаясь, перейти ко второму разделу работы.
Откровенно анекдотические образцы графомании представляют собой те поэтические книги 1913 года, чьи авторы не были носителями русского языка от рождения, впоследствии им овладели не вполне уверенно, но все же поддались искушению писать стихи по-русски.
Таково, например, вышедшее в Зугиди отдельным изданием душещипательное произведение поэта из Грузии А. Кирии «Живой в могиле (Песня монологическая)», из которого здесь приведем небольшой отрывок:
Желание сбилося, он в руках врагов,
Страдает невыный, закипит и кровь.
В комнате темной задержан он был,
В три сутки мучился не ел и не пил…
Сам своей судьбы он по стенам читал,
С душевной жалобы результат не ждал.
Таковы и стихотворения, составившие книгу стихов немца Николая Гейнрихсена, изданную на окраине империи, в г. Верном. Из нее процитируем три отрывка и одно стихотворение целиком:
Он и она –
На кончике пруда.
Жеманится девица.
Мельком встречаются глаза.
……………………………
Уверенность в победу –
Бросает кровь к челу.
……………………………
Оставили места.
Он – сдалека
Держит ее на виду.
(«Каток»)
Вот – я кокетка!
Вижу все метко.
Над старцем хохочу,
Мечтателя гублю.
За мною стая взоров,
Охотников до вздора;
Немало кикиморов, –
Я не страшусь позора.
(«Вот – я кокетка…»)
Да, письмо в твоих руках!..
Очи мрут, скорбя…
Резко дергает в губах,
Мята вся щека…
Брызнула слеза в ресницы.
Пеленой мутит глаза…
Где вся гордость славной львицы?
Чаша горечи полна!
(«Да, письмо в твоих руках!..»)
За лесок тот мало туч отсылается;
Вечерком концами яреньких лучей
Набосклон за рощей озаряется;
А на ночь – в те края опускается
Бойкое стадо мерцателей…
За тучками, сучками –
Со мною эти звездочки
Наперебой играют в жмурки…
(«Полет»)
Шестую строку последнего фрагмента Гейнрихсен снабдил трогательным примечанием-разъяснением для читателя: «Должно быть – “За тучками, сучкáми”».
Такова и трудночитаемая книга украинца Е. Н. Марченко, выпущенная в Харькове, из которой приведем одно стихотворение полностью и один отрывок:
Неслись они подобно змею
И один, кричал: «гони,
Гони скорей я не успею»,
И заблестели в миг огни.
Кроме них, мчался с сигналом
Пути свободу предвещал
Прогремели тройки валом
И над ними первый пар
Проклубился над следами
Но тут ошибка превзошла,
Команда стройными рядами
К совещанию пришла.
«Стой ребята, все спокойно»
Брандмейстер это сказал,
Поворачивай, вольно
Видно кто то нам соврал.
Собралися снова силой
Быстро вскочили на коней,
Кони встряхнули только гривой,
Исчезли факелы огней.
(«Пожарная дружина»)
Ах! Дуня, как вам не стыдно
Вы так долго пробыла.
Для вас конечно, безразлично
Пустяк, забота и дела.
Простите барыня, я извиняюсь
Но в этом поступке не должна
Я безпощадно, всю жизнь трепаюсь
А жизнь, на радость мне дана.
(«В неравной борьбе»)
Завершается книга Марченко стихотворением «Свiдитиль на судi», построенным в форме диалога двух персонажей: судья задает вопросы на ужасающем русском языке, а свидетель отвечает на вполне сносном украинском.
Но и некоторые природные носители русского языка вполне могли бы посоревноваться с только что процитированными авторами в неумении справиться с азами поэтической (и просто) грамоты, помериться с ними обилием синтаксических несуразностей, речевых, грамматических и орфографических ошибок:
Пусть с голоду меньше бы гибнул бедняк,
Пусть помощь нашел бы всегда наверняк,
Всегда пусть богатый одно лишь поймет,
Что крошкой богатства он брата спасет.
(Е. П. Аврамов «На Новый год»)
Среди родных полей
И шума городского
Никогда мне не забыть
Тебя, о море голубого.
(С. К. Акимова «К морю»)
Лишь увидав его,
Я назвала его «своим»…
Он что-то взял от сердца моего,
Он чем-то был тогда томим.
В больших глазах скрывалась скорбь,
И нервная походка говорила,
Что в существе его таится боль,
Что он далек, далек от светского горнила.
…………………………………………
…Я ближе подошла,
Взглянула глубже в этот взор,
И тайна вышла из нутра:
– Он пережил Любовь!
(Зинаида Б. «Лишь увидав его…»)
Все девицы от нее удалились,
Она в зале осталась одна;
И лицо у ней страшно изменилось,
И тут вскоре она в спальню вошла.
Ты не зови меня порочным;
В моей измученной судьбе,
Я другом был тебе не вечным,
Но думал нежно о тебе.
И часто летнею порою
За рощей пышной, молодой,
Ты помнишь ли, гулял с тобою
Я мрачный, бледный и худой?
И долго я тоской мятежной
Не мог прошедшее будить
И ручкой милой, белоснежной,
Уста свои я шевелить.
(Н. Ганецкий «Не зови меня порочным…»)
Теперь же от тебя узнавши,
Что замуж за богатых думаешь идти,
Презренные металлы взявши,
Убить любовь и жизнь буржуйную вести.
Тебе дороже платье тела.
Как тело ценишь выше нравственной души.
Ты как чумы боишься дела,
Ты паразитом хочешь жить, но не в глуши.
(Ф. Пестерев-Померанцев «Ты чистою мне казалась…»)[9]9
Этому стихотворению в книге Ф. Пестерева-Померанцева предшествует другое, обращенное к той же адресатке, из которого приведем две заключительные строфы:
Ты не обидишь несчастных.Взором согреешь сердца.Слов не пускаешь напрасныхЖизнь презираешь купца…В сердце моем огрубеломЧувства явилися вновь…Что ты за призрак под телом,Что порождаешь любовь?..(«Вся ты в сиянии ярком…»)
[Закрыть]
Пускай хохочут, издеваясь,
Все силы худшие в людях,
За все позорное хватаясь –
Позор наш носят на руках!
Пусть страсти низкие полчатся…
Пороку царство отдают,
Поэты станут преклоняться
И величать порока суд!
Я верю в царство не порока,
Не себялюбья, а любви…
Хоть путь ее, как путь порока,
Купаем часто мы в крови!
(Андрей Свеницкий «Я верю»)
Ночь. Тишина. Во сне глубоком
Природа вся погружена,
И только плещет одиноко
О берег сонная Нева.
(Н. Щербаков «Ночь. Тишина. Во сне глубоком…»)
Еще один тип графомании представлен в таких стихотворениях, где все слова, взятые по отдельности, смешными не кажутся и погрешностей против синтаксиса русского языка тоже не наблюдается, а комический эффект при чтении ощущается, и весьма сильный. Порождается он в первую очередь неумением авторов-любителей выдержать единую стилистическую манеру, забавной какофонией, возникающей в их стихотворениях от соседства строк, позаимствованных как бы из произведений разных жанров. Приведем несколько примеров разнообразных стилистических напластований из стихотворений поэтов-дилетантов, издавших свои книги в 1913 году:
Целуя Матренины губы,
Смотрел на закат Митрофан.
Курились фабричные трубы,
Клубился над речкой туман.
И крики, подобные стону,
Неслись от железных машин.
Сжимая, целует Матрену,
Огнем сладострастья палим.
(Мих. Артамонов «В дыму фабрик и заводов» – из книги «Улица фабричная»)
Еще одной могилкой больше.
Угасла яркая звезда.
Одним еще в России меньше
Борцом – за идею труда.
(Д. Безрукавников «Памяти Варвары Яковлевны Веселовской»)
Вдруг настукали мы,
Что желудок его
Издает непонятный нам звук:
Он неделю не ел,
А желудок меж тем
Был на ощупь и крепок и туг.
(А. И. В-ий «Амбулаторный прием»)
Она на предложенье
Отказ ему несла;
Без всякого смущенья
Удар свой нанесла;
И молвила, что знатность,
И пышность, и комфорт
Влекут с собой развратность,
Когда царят, как спорт.
(Я. Волынцева «Душа и тело: Опыт лирической новеллы в стихах в 10 главах с прологом и эпилогом»)
Ты Песню Русскую слагал нам –
Ее споем мы до конца;
Своею жизнию сплетал нам –
Величье Царского Венца;
Своею смертью завещал нам –
Любить Отчизну и Творца;
И друг наш, брат, – Ты приказал нам:
Не брить Российского Лица!
(Александр Ковалевский «Посвящение Петру Аркадьевичу Столыпину»)
Всегда ж, когда я ставить эту женщину готов
На пьедестал.
Мне каждый раз приходится познать, что не таков
Мой идеал.
Что эта женщина не стоила мучительных исканий,
Что в ней нашел я лишь продукт ничтожных
подражаний.
(Отто Ф. Кильбах «Лишь издали…»)
И народ, лишенный инициативы,
Наклонялся долу, как колосья нивы.
(Т. Львов «Жертва Искупления»)
Птичка скачет, птичка вьется
Под названием скворца,
Из уст сладка песня льется
На унылые сердца.
Птичка пырхаясь летает
По селенью, у светлиц,
Кажду за сердце хватает
В заточении девиц…
(Л. Лундин «Вестник весны»)
Пели Вы, и голос дивный
Страстью чудною звучал,
И дрожа весь… весь бессильный,
Всю тебя я целовал…
(А. Неврастенный «Пели Вы, и голос дивный…»)
То было 8-го июля.
Под тенью зеленого шатра
Мы сидели вокруг стола.
За здоровье хозяйки высокочтимой,
Бокал вина подняв рукой,
Я тост произнес такой:
«За Ваше здоровье я пью,
Благие пожеланья шлю:
Пусть розовые цветы
И такие же плоды добра
Ваш жизненный путь устилают всегда!!»
(Т. Рёв «Посвящается Маргарите»)
Теперь из общей массы графоманов мы бы хотели выделить двух авторов, написавших сразу несколько стихотворений, невольно «предвосхитивших» манеру интереснейшего поэта 1920–1930-х годов – Николая Макаровича Олейникова.
Первый из них, петербуржец фон Бок, в предисловии к своей книге стихов «Аккорды души» кокетливо признавался читателю: «Наружным видом моя жизнь может ослепить каждого, она блистательна, своеобразна и картинна, но внутренний смысл ее ужасен». Из этой книги приведем два отрывка и два стихотворения полностью:
Мы были на бале,
Мы были на бале.
Мы были на бале –
– Но только не я.
(«На бале»)
Тебя металл презренный ненавижу
И все-таки тебя еще люблю.
Тебя металл презренный проклинаю
И все ж иметь тебя хочу.
(«Деньги»)
Вы меня посетили
Вечерком как-то раз,
И вдвоем говорили
Мы без всяких прикрас.
Говорили час целый
Об актерском пути,
Что в нем только лишь смелый
Может счастье найти.
Нужна тактика, знанье,
Нужна смелость во всем
И при том обладанье
Энергичным умом.
И когда уж стемнело,
Вы ушли от меня,
Вслед Вам фраза летела, –
«Вам желаю добра».
(«Посвящается Е. И. Тимофеевой»)
В мастерской на пьедестале
Обнаженная стоишь…
Вся сама ты как из стали,
Ты застыла и молчишь.
Дивно-мраморное тело
Вызывает чувство – страсть.
И художник онемелый
Пред тобой готов упасть.
(«В мастерской на пьедестале…»
Второй поэт, из которого мы хотим процитировать одно стихотворение целиком плюс четыре отрывка, телеграфист из Вильно Илья Чалеев, в предисловии к своей книге «Горю – забвенье», выпущенной в Белостоке, уверял читателей: «Талант писателя несомненно во мне есть, я в этом уверен и надеюсь, что и критики это в моей книге обнаружат».
Я славы не желаю,
Я золото кляну
И творчеством пылаю
У Нади весь в плену,
И ей хочу дарить любви расцвет –
Люблю я Надю как поэт!
Что блага жизни в сравненьи с Надей,
С ее красноречием как артистки,
С ее кудрями черных прядей
И с буферами пышной суфражистки,
Что всех чарует много лет –
Люблю я Надю как поэт.
(«Думушка»)
Как трудно талантам дорога дается,
Как трудно в журналы пробиться:
Как рыбке об лед им приходится биться,
Толпа же тупая коварно смеется.
(«Поэту»)
Хочу я счастливцем быть в мире,
Тела чтоб в сплетеньи томились,
Друг другу огненно молились:
Ведь счастье не в царской порфире.
По смерти хочу единенья:
Чтоб мирно в гробнице лежали,
Гармонии жизни внимали
Пылинки телесного тленья.
(«Моей мадонне (Н. М-ной)»)
Противны мне рожи коллег,
Цинизма, курения я не терплю:
Их юмор – болезненный смех –
Их вовсе острот не люблю.
(«Конторщица»)
Хочу тебя одну безумно я любить,
И в поцелуях телеграф забыть.
(«Хочу (П. С. К-вой)»)
По-своему любопытный образчик непреднамеренного синтеза разнообразных жанровых, стилистических и временных элементов в одном тексте являет собой «драма (в стихах) в трех действиях» П. Н. Касперовича «Самосуд крестьян, или Казнь атамана разбойников». Здесь некоторый «атаман Пугач», зашедший подкрепиться в сельский трактир, выражает свое желание следующим образом:
Я шайки атаман!!
Но мирным хочу быть,
Пришел к вам в ресторан,
Чтобы выпить, закусить.
Затем один из его сподвижников ни с того ни с сего, подобно оперному герою, запевает «тенором, жестикулируя рукой в сторону публики»:
Днем вчера я сидел здесь,
Михей, мальчик, объяснил,
У хозяйки деньги есть,
Хозяин много накопил.
А еще ниже злодейски убитая этим сподвижником со товарищи жена трактирщика внезапно для зрителя оживает и разражается коротким, но энергичным монологом, обращенным к мужу.
В это время труп Гаши зашевелился, и Брылов с радостью бросился поднимать жену, которая, сильно дыша, открыла глаза, увидела мужа, с радостью вскрикнула:
Ты здесь! Ты здесь!..
Побудь со мной!
Тебя ждала я, милый мой!
Падает в обморок. (Занавес).
В финале драмы, как и было обещано в ее заглавии, «атамана Пугача» ждет лютая казнь:
Показалась кровь. Атаман не выдержал боли, согнулся в дугу и схватился руками за привязанную ногу, взобрался на сук и стал грызть веревку.
Завершая это несколько затянувшееся отступление, отметим еще удивительное самоограничение отечественных графоманов 1913 года при использовании ими стихотворных размеров. Различные варианты трехсложников встречаются у авторов-любителей лишь изредка, в виде исключения, преобладают же четырехстопный хорей и четырехстопный ямб.
Может быть, степень разнообразия употребляемых размеров и позволит со временем объективно отделить настоящих поэтов от дилетантов.
Модернизм и массовая поэзия
Эта тема до сих пор почти не привлекала внимания исследователей. Кажется, лишь М. Л. Гаспаров бегло наметил ее общие контуры: «Модернизм никоим образом не исчерпывает русскую поэзию начала века. Стихи модернистов количественно составляли ничтожно малую часть, экзотический уголок тогдашней нашей словесности. Массовая печать заполнялась массовой поэзией, целиком производившейся по гражданским образцам 1870-х годов и лирическим образцам 1880-х годов. Модернисты намеренно поддерживали этот выигрышный для них контраст, они не только боролись за читателя, но и отгораживались от читателя (настолько, насколько позволяла необходимость все же окупать свои издания)»[10]10
Гаспаров М. Л. Поэтика «серебряного века» // Русская поэзия серебряного века. 1890–1917. Антология. М., 1993. С. 7.
[Закрыть].
Попробуем детализировать и кое в чем скорректировать гаспаровскую характеристику, но сперва сверхкратко поясним, кого в этой работе мы будем называть массовыми (не элитарными) поэтами: как раз всех тех авторов, от которых модернисты «отгораживались», то есть тех, кто не печатался в модернистских изданиях и не участвовал в модернистских литературных объединениях.
Указание Гаспарова на главные гражданские и лирические образцы для массовой поэзии начала ХХ века анализом нашего материала подтверждается на сто процентов: самым ощутимым на авторов 1913 года было ожидаемое воздействие Надсона и чуть менее ожидаемое – Фета.
Разговор о надсоновском влиянии на массовую гражданскую поэзию начала 1910-х годов здесь ограничим перечислением авторов, посвящавших Надсону стихотворения или бравших из него эпиграфы: Н. Васильковская (эпиграф к стихотворению); Н. И. Грамматчикова (стихотворение «На мотив Надсона»); А. В. Жуковский (эпиграф к стихотворению); Анатолий Иоссель (стихотворение «На мотивы из Надсона»); Иван Коробов (стихотворение «Памяти С. Я. Надсона); Т. А. Н – я (эпиграфы к стихотворениям); Л. Ростова (стихотворение «Надсону»).
Имя Фета встречается в поэтических книгах 1913 года реже – только четыре раза: трижды в заглавиях стихотворений: М. Вакар «К детской головке (подражание Фету)»; Геон «Отчего (Подражание Фету)»; Эспер Ухтомский («На смерть Фета»), а кроме того – в эпиграфах к стихотворениям Симеона Маслюка.
Однако реминисценций и интонационных заимствований из Фета полны и те лирические миниатюры наших поэтов о природе, в которых прямые апелляции к его имени отсутствуют. Примерами пусть послужат два почти комических случая – рабское подражание зачину фетовского стихотворения «Чудная картина…» и варьирование финала фетовского стихотворения «Шепот, робкое дыханье…»:
Грустная картина,
Как ты мне родна!
Снежная равнина
Без конца видна…
(Леон Днепрович «Белый путь»)
Чайки, парус, тина и опять песок,
Та же паутина, тот же и дымок.
И куда хватает человека глаз: –
Изумруда блики и топаз, топаз!..
(Владимир Гущик «На взморье»)
Лирический шедевр Фета «Шепот, робкое дыханье…» послужил также контрастной основой для политической пародии, включенной в «Книгу настроений» В. Терновского:
Шорох, пьяное дыханье,
Трели кулака,
Безнадежное стенанье,
Взоры паука…[11]11
Напомним, что именно с вариаций фетовских мотивов в январе 1914 года начинал свой путь в большой поэзии молодой Сергей Есенин. В поэтических книгах 1913 года также упоминались: Некрасов (С. И. Семенов – стихотворение «Памяти Некрасова», Павел Шацких – стихотворение «Памяти Н. А. Некрасова»), Апухтин (Н. И. Грамматчиков – стихотворение «На мотив Апухтина», Геон – эпиграф из Апухтина), Тютчев (А. Журин – эпиграф к стихотворению, Симеон Маслюк – эпиграф к стихотворению), Майков (Геон – стихотворение «На смерть Майкова»), А. К. Толстой (В. Мусвиц-Шадурский – стихотворение «Навеяно гр. А. К. Толстым», Михаил Нефедов – эпиграф к стихотворению, Т. А. Н-я – эпиграф к стихотворению), Иван Никитин (И. Коробов – стихотворение «Памяти И. С. Никитина», Нина Кузьмина – стихотворение «Памяти Никитина»), Чехов (А. Л. Ф. – стихотворение «Памяти А. П. Чехова», П. П. Гайдебуров – сонет памяти Чехова), Владимир Соловьев (Милий Стремин – стихотворение «Светлой памяти В. С. Соловьева», плюс не слишком внятная «Эпиграмма» Александра Петрова: «Не Герцен, Соловьев сказали правду миру, // А Бог ее открыл простому рыбаку, // Что надлежало быть… Эк выдумал сатиру! // Ответим-ка ему: ку-ку, ку-ку!»), Горький (С. Ганьшин – посвящение Горькому, В. Мусвиц-Шадурский – эпиграф из Горького, Нина Кузьмина – посвящение Горькому), Л. Андреев (У. Дайтчман – стихотворение с посвящением, Нина Кузьмина – стихотворение с посвящением, Т. А. Н-я – стихотворение с эпиграфом), Арцыбашев (В. Дормидонтова – стихотворение с эпиграфом: «Ученица: “Отчего вы не хотите, чтобы я читала Санина?”» и поэтическим ответом: «Не для вас эти книги: в них слишком густы, // Слишком грубы и пошлы все краски. // Не теряйте так рано своей чистоты, // Берегите в душе своей сказки!..»), Лохвицкая (стихотворение А. Шамонина «Памяти Лохвицкой») и, конечно, Лев Толстой (С. К. Акимова – стихотворение «Льву Толстому», Н. Васильковская – стихотворение «Ты прав, глубоко прав, наш дорогой старик…», Н. Власов-Окский – стихотворение «Великан (Памяти Л. Н. Толстого)», С. Л. Гурвич – раздел книги с посвящением Толстому, Анатолий Доброхотов – стихотворения «Лев Толстой» и «Великий глашатай любви и правды (Памяти Л. Н. Толстого)», С. Д. Дрожжин – стихотворение «7 ноября 1910» – о смерти Толстого, З. З. – стихотворение «На кончину Л. Н. Толстого», Сергей Полинский – стихотворение «На смерть Л. Н. Толстого», Сергей Рафалович – стихотворение «Памяти Толстого», Сергей Соловьев – стихотворение «Памяти Льва Толстого», С. И. Семенов – стихотворение «Памяти Толстого»). Несколько стихотворений в наших книгах были посвящены памяти Комиссаржевской (стихотворения Кашталинской, И. Коробова, Владимира П., Дмитрия Цензора) и Столыпина (стихотворения Аксенова, Надежды Броницкой, Александра Ковалевского, В. Терновского: «Как дуб столетний на земле, // Стоит Столыпин у кормила. // И мысль глубокая почила // На сумрачном его челе»). См. также посвященное С. Рахманинову стихотворение Н. Васильковской «Симфония», а также стихотворение Владимира Верещагина «Федору Ивановичу Шаляпину». Еще процитируем стихотворение Ирины Витман «Художественному театру»:
Привет тебе, театр «исканий»,Я низко кланяюсь тебе –За тот восторг переживаний,Что ты дарил моей душе!О «синей птице» нашей грезыТы нам чудесно рассказал…Из наших глаз катились слезы,Когда – Качалов – Бранд страдал… Составляя этот список, мы не стремились к исчерпанию, нам только хотелось обратить внимание на самые важные для поэтов 1913 года имена.
[Закрыть]
и т. д.
Хотя осмеянный современниками Фет к 1913 году уже прочно вошел в пантеон русских классиков, его прямые поэтические наследники, модернисты, по-прежнему часто подвергались остракизму. В этом отношении ситуация в сравнении с 1890–1900-ми годами переменилась мало. Насмешки сыпались и на модернизм в целом, и на конкретных модернистов.
Иногда пародисты и эпиграмматисты проявляли своего рода деликатность, не называя имен тех элитарных поэтов, в которых метили их стрелы. Так поступил, например, П. Голощапов, чье юмористическое четверостишие было обращено к Валерию Брюсову как автору многократно пародировавшейся строки «Всходит месяц обнаженный при лазоревой луне»:
Коль будет у тебя воочью
Такой оптический обман,
Что две луны увидишь ночью, –
Ну, значит, ты, мой милый, пьян.
Порою высмеивались некие достаточно условные и тоже никого конкретно не задевавшие «измы», как в «повести в стихах» приятеля некоторых из акмеистов Алексея Липецкого «Надя Данкова»:
Цветы и Гамсун, и наряды,
Толстой, и сельские обряды,
И «измы» разные смешно
Сливались в целое одно…
А также вполне обобщенные «декаденты», как, например, в «Веселом райке дедушки Пахома»:
…картины пишут разные, хорошие и безобразные, а самые модные декадентские и хреноводные. Декадентская картина тем хороша, что не поймешь в ней ни шиша… А это современной публике и нравится, а художник тем и славится. Важнее шагает, длинные волосы отпускает и усердней за галстук заливает…
Или в стихотворении Жана Санаржана «В стиле нуво»:
Ты мой слух декадентский ласкаешь, –
От восторга я влез на забор –
Ты поела, ты звонко икаешь,
Будишь эхо далекое гор…
Или у И. М. Радецкого в стихотворении «Невский»:
Наблюдаю, изучаю –
Вижу много лиц…
Много тощих декадентов, –
Городских «интеллигентов» –
И «лихих девиц»…
Впрочем, эпитетом «тощая», согласно мемуарной заметке Анны Ахматовой, врач-гигиенист и поэт-дилетант Иван Маркович Радецкий воспользовался, обличая в январе 1913 года ее и ее сотоварищей: «Бородатый старик Радецкий, выступая против нас, акмеистов… с невероятным азартом кричал: “Эти Адамы и эта тощая Ева!”»[12]12
Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966). М.: Torino, 1996. С. 302.
[Закрыть] Означает ли это, что и в только что процитированном стихотворении Радецкий наскакивал в первую очередь именно на акмеистов? Так или иначе, но еще один из его опусов изобилует грубыми нападками на прямо названного по имени уже в заглавии поэта и прозаика из поколения старших символистов:
Конек мой – «Хам» во имя Бога…
Пред мной широкая дорога:
Стремлюсь я радостно вперед –
Туда, где молится народ…
Хочу молиться там и я. Но ах, –
С конька свалился я во прах: –
Мой «Хам» проклятый заскакал
И в степь на волю ускакал.
(«Страшный “Хам” (Посвящается Мережковскому)»)
Прямо перечисленные символисты обвинялись и в ядовитом стихотворении В. Терновского «Наши дни», вошедшем в его «Книгу настроений»:
Промчался век богатырей, –
Пошли Бальмонты, Сологубы –
Стихов красивых душегубы
И воспеватели страстей…
Легко заметить, что основными объектами для насмешек и инвектив массовых поэтов старшего и среднего поколений продолжали оставаться главным образом символисты. Чтó такое футуризм и акмеизм, большинство из них просто еще не успели толком понять и прочувствовать. Однако более молодые со страстью обличали футуристов и (гораздо реже) – акмеистов.
К примеру, Н. Евсеев в стихотворении «Два памятника (Из Новочеркасских мотивов). По поводу постановки памятника Я. П. Бакланову» иронически стилизовал монолог прекраснодушных провинциалов, обращенный к условному скульптору-реалисту XIX столетия:
Мы дети прогресса…
Дней прошлых завеса
Тебя отделяет от нас…
Иди к футуристам,
Примкни хоть к кубистам –
Тебя просветим мы сейчас.
А Я. Коробов с А. Семеновским издали во Владимире-на-Клязьме книгу стихотворных пародий «Сребролунный орнамент», на титульной странице которой красовалось: «Автору “Громокипящего Кубка” благоговейно посвящаем». Адресата этого втайне глумливого посвящения пародировал Коробов:
Белый фартук. Шарф, гребенка,
На щеках бутоны роз.
– Няня, няня, у ребенка
Оплаточьте сопленос…
(«Веснодень»)
Он же насмешливо перепевал двух левых акмеистов – Владимира Нарбута и Михаила Зенкевича:
При этом жанровое определение «пародия» в подзаголовке к книге Коробова и Семеновского отсутствовало: сметливому читателю предлагалось догадаться обо всем самому[14]14
За подражание, а не за пародию принял книгу Коробова и Семеновского такой замечательный знаток русского авангарда, как Андрей Крусанов. См.: Крусанов А. Русский авангард. Т. I. Кн. 2. М., 2010. С. 463.
[Закрыть].
Но, по крайней мере, в одном встретившемся нам сходном случае даже самый сметливый читатель, вероятно, попал бы пальцем в небо: мы имеем в виду три вышедшие в Зенькове книжечки Сергея Подгаевского, производящие стопроцентное впечатление затянувшейся пародии на стихи сразу нескольких кубофутуристов, в первую очередь Алексея Крученых и Владимира Маяковского.
Приведем один характерный фрагмент из книги «Бисер»:
Затворились
Квадратные
Двери.
Как же
Не радоваться
Такой
Мудрости?!
Свиньи,
Гнояю
Задверно
Удавленных
Гнидами.
Гнусно
Корчится
Белиберда.
Один – из книги «Эдем»:
из ночи слезливой
выползла
рыжая змея моих
лжестраданий.
Пускай будет так.
Плач мой – визг.
визг пришибленной собачонки…
это
из другой оперы…
нет, нет… ничего
подобного!
улица. гм?
И один – из книги «Шип»:
мне – учителю, тарабарщно,
ните – ики.
И только твердое знание о том, что будущий соучастник Владимира Татлина по выставке «синтезостатичных композиций» Сергей Подгаевский писал свои стихи абсолютно «всерьез», заставляет перестать относиться к ним как к пародии и попытаться увидеть в этих стихах опыт усвоения футуристической поэтики.
И все-таки вслед за М. Л. Гаспаровым резко обособлять русскую модернистскую поэзию от массовой представляется нам не вполне корректным и уж точно – излишне категоричным. О значительном влиянии модернистов на не модернистов от противного убедительно свидетельствуют хотя бы процитированные выше пародии молодых авторов на стихи Северянина, Нарбута и Зенкевича[15]15
«При анализе пародии как процесса рабочего, при учете рабочих моментов пародии, уясняется ее связь с моментом подражания, вариирования» (Тынянов Ю. Н. О пародии // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 292).
[Закрыть].
Весьма многочисленными в стихотворениях не элитарных поэтов были вариации модернистских программных текстов, а иногда и прямое копирование модернистов.
Особенно усердно осваивали поэтику Бальмонта:
Я – поэт для взалкавших немногих,
Я – поэт предпоследних ступеней,
Там, где света ползучие блики
Переходят в холодные тени
И шуршат на пороге.
(Борис Дубиновский «У порога»)
Я – горюч, едко-жгуч, как ланиты слеза,
Я – река, я – ручей, я – загадка речей,
Я – опал и рубин, аметист, бирюза…
(Симеон Маслюк «Ум и чувство»)
Я хотел бы быть дерзким и смелым,
Парящим над небом орлом,
Я хотел бы быть сильным, могучим,
Людей всех бессильных царем!
(Анатолий Иоссель «Я хотел бы быть дерзким и смелым…»)
Но рьяно подражали и Брюсову:
Ты мне в неотвратимом сне приснилась
И с дрожью радостной сошла творить обряд,
И было сладостно испить священный яд
И долго, долго стыть, пока ты возле тмилась.
(Алексей Ефременков «Из сонаты»)
А также Блоку:
Но вот приходит он таинственный,
И я бросаю танцевать,
Сажусь с тобою, друг единственный,
На эту яркую кровать…
(Анатолий Доброхотов «Проститутка»)
И Городецкому:
Дажбог, Дажбог,
Ты солнца бог,
Пролей нам свет
На много лет.
А ты, Перун,
Рази стрелой,
Кто нам, ведун,
Грозит бедой.
(Юлия Дроздова «Дажбог, Дажбог…»)
Своеобразную «книгу отражений» представляет собой сборник московского поэта Георгия Рыбинцева «Ожерелье из слез и цветов». Его стихотворения отзываются то Брюсовым:
И электрические луны
Висят над окнами домов.
Перехожу я мост чугунный,
Не слыша собственных шагов.
(«Брожу по улицам пустынным…»),
то Блоком:
В ресторанных накуренных залах
Звенят бокалами, гнусавят скрипки.
Поймет ли та, кому я шлю улыбки,
Больной ужас желаний усталых.
(«В ресторане»)
Один же текст и вовсе может показаться наглым плагиатом блоковского «Балагана», а на самом деле, по-видимому, является слегка наивной попыткой использовать стихотворение Блока как остов для собственного поэтического высказывания, опытом соотнесения своего мироощущения с блоковским:
По рытвинам ухабистой дороги,
Волнуя бережно седой туман,
Плетутся скорбно траурные дроги,
Влача мой полинялый балаган.
В углу грустит с букетом из жасмина,
В костюме вышитом нуждой пестро –
Подруга униженья – Коломбина,
Боясь встревожить сонного Пьеро.
За ними – ужас мук и неудачи,
А там – кривлянье, тот же мертвый смех.
Чуть тащат балаган худые клячи
Для сладостных забав и для утех.
Но, может, к старости – влача чуть ноги,
Поймешь, что все, что было там – обман,
И бросишь с отвращеньем при дороге
Свой полинялый, пестрый балаган.
(«Балаган»)
Не отвлекаясь более на отдельные, хотя бы и самые очевидные цитаты из модернистов у не модернистов, отберем из общего числа прочитанных нами книг массовых поэтов те, в которых встречаются эпиграфы из произведений модернистов. Расположив имена модернистов в получившейся таблице иерархически – в зависимости от частотности их упоминания в не модернистских книгах, мы получим возможность увидеть, кто из элитарных поэтов повлиял на массовых стихотворцев по-настоящему ощутимо:
[16]16
Ему посвящено одно из стихотворений в поэтической книге В. Шершеневича «Cаrmina».
[Закрыть]
Что обращает на себя внимание в этой таблице? Во-первых и в главных – само наличие среди не модернистов (пусть – тонкой, но действительно существовавшей) прослойки стихотворцев, испытавших модернистское влияние: 18 авторов из 258 нами прочитанных (более 7 %). Во-вторых – солидный отрыв Бальмонта, Брюсова[17]17
Показательный факт: в сборник «Маруся отравилась» (Одесса, 1913), не учтенный в библиографии Тарасенкова – Турчинского и составленный из стихотворений и песен, популярных «в народе», вошло стихотворение Брюсова «Фабричная». Он продолжал оставаться самым упоминаемым поэтом-модернистом и в книгах авторов-модернистов, изданных в 1913 году. Приведем два примера брюсовского присутствия даже не в эпиграфах к стихотворениям, а в самих стихотворениях: «Вот Мельпомены храм, где царствует фон-Боль, // А там – исчадие последних, модных вкусов – // Как новый Вавилон, воздвигся Метрополь, // Исконный твой очаг, великолепный Брюсов» (Сергей Соловьев «Московская поэма»); «На пышной клумбе яркие левкои // Струили тяжкий и тягучий яд – // Созвучье Брюсова, но я не знал какое, // Внушал их цвет и пряный аромат» (Владимир Эльснер «Душный закат»).
[Закрыть] и Блока от остальных модернистов, чьи стихи выбирались для эпиграфов массовыми поэтами в 1913 году. Собственно, их воздействие на массовую словесность мы и предлагаем считать безусловным и значительным. В остальных же семи случаях приходится говорить о влиянии того или иного модерниста на конкретного автора-немодерниста. И, наконец, в-третьих, особо отметим достаточно широкий географический разброс книг не модернистов, представленных в таблице: кроме Москвы и Петербурга местами издания этих книг числились Киев (дважды), Юрьев, Пятигорск, Звенигородка, Омск и Чернигов.
