Текст книги "Жизнь за царя"

Автор книги: Олег Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Годы странствий

Сегодня большинству из нас трудно понять, что вкладывалось в слова «странник», «странничество» русским человеком в XIX веке. Это были понятия, с которыми жила Святая Русь, а обычай странничества носил народный характер. Еще в XVIII веке большая часть русских людей считала своим долгом пешком, с котомкой в руках, идти на поклонение в святые места России, которыми были, как правило, чтимые монастыри. Странничали богатые и бедные, князья и крестьяне, воины и цари. Правда, те, которые принадлежали к правящему классу, попадали в монастыри не пешком. Однако для большей части крестьян даже в XIX веке странничество осуществлялось традиционным способом – с котомкой в руках. Еще 100 лет назад практически каждый православный русский крестьянин считал своею святою обязанностью совершить богомолье, паломничество к своим либо общероссийским святым или на поклон к местам святым. Люди шли от деревни к деревне, стучались в окошко, просили ночлега, и всегда им давали приют, кормили, поили бесплатно, ибо считалось, что странник – Божий человек и, помогая ему, ты участвуешь в Божьем деле сам.

Были в крестьянской среде люди, которые совершали странничество не раз и не два в жизни, а регулярно, почти каждый год. У них были свои хозяйства, дома: возвращаясь домой, они продолжали крестьянствовать. Таким регулярным, опытным, по его собственным словам, странником и был Григорий Распутин. Он не бросал своего крестьянского хозяйства вплоть до смерти и, где бы ни был, как правило, на весенние работы и уборку урожая приезжал в Покровское.

Настоящих странников можно было узнать по внешнему виду – строгий, серьезный, пронизывающий взгляд, одежда из грубого, крестьянского сукна, перепоясанная ремнем или просто веревкой. Из-под одежды иногда выглядывала власяница или даже вериги. В руках посох, ноги босы. Примерно так выглядел во времена своих странствий и Григорий Распутин, три года он носил вериги.

В день странники проделывали десятки верст, несмотря на погоду. Ходоком Распутин был хорошим, неустанным. Как сам он рассказывает: «Я шел по 40…50 верст в день и не спрашивал ни бури, ни ветра, ни дождя. Мне редко приходилось кушать, по Тамбовской губернии – на одних картошках; не имея с собой капитала и не собирал во век: придется – Бог пошлет, с ночлегом пустят – тут и покушаю.

Так не один раз приходил в Киев из Тобольска, не переменял белья по полугоду и не налагал руки до тела – это вериги тайные, то есть это делал для опыта и испытания, нередко шел по три дня, вкушал только самую малость. В жаркие дни налагал на себя пост: не пил квасу, а работал с поденщиками, как они; работал и убегал в кусты молиться. Не один раз пахал пашню и убегал на отдохновение на молитву».

По-видимому, первым монастырем, где совершил свое богомолье Григорий Распутин, был Абалакский мужской монастырь, находившийся в красивейшем месте на берегу Иртыша. В древности здесь стояла крепость татарского хана Кучума. Монастырь располагался в 25 верстах от Тобольска. Историю этого монастыря Распутин часто рассказывал и в Петербурге, и в Москве. В селении Абалак жила благочестивая старица Мария, которой явилась в видении Богоматерь. По этому случаю в 1637 году протодиакон Софийского Тобольского собора написал икону, признанную чудотворной и чтимую окрестными жителями. К этой иконе совершались массовые паломничества, для богомольцев была устроена бесплатная гостиница.

Окружающая монастырь природа вызывает чувство восторга и восхищения. Когда стоишь возле высоких каменных стен монастыря и смотришь в сторону Иртыша, видишь неоглядные просторы, беспечную гладь реки, заливные луга и далекие леса с церковью на горизонте. Наверное, подобное чувство испытывал Григорий Распутин, когда был здесь.

В 1918 году в этом монастыре побывала на последнем своем богомолье царская семья. Когда их привезли на пароходе в Тобольск, то оказалось, что помещение для их заточения еще не готово. Тогда местные власти разрешили им совершить паломничество в Абалак. Для царской семьи это было настоящим счастьем, ибо они знали о монастыре по рассказам Григория, который здесь за свою жизнь побывал много раз. Сегодня в монастыре царит мерзость запустения, все три церкви и другие постройки в аварийном состоянии. Но возрождение началось, идут реставрационные работы. Появились первые помощники-богомольцы, женщины из разных мест Сибири. Скоро здесь будет женская обитель.

«В паломничестве, – потом будет рассказывать Григорий Распутин, – мне приходилось переносить нередко всякие беды и напасти; так приходилось, что убийцы предпринимали против меня, что разные были погони, но на все милость Божья! То скажут: „Одежда неладная“, то в чем-нибудь да забудутся клеветники неправды. С ночлега уходил с полночи, а враг завистлив всяким добрым делам, пошлет какого-нибудь смутителя, он познакомится, чего-нибудь у хозяина возьмет, а за мной погоня, и все это пережито мною! а виновник тот час же находится. Не один раз нападали волки, но они разбегались. Не один раз нападали хищники, хотели обобрать, я им сказывал: „Это не мое, а все Божье, вы возьмите у меня, я вам помощник, с радостью отдаю“, – им что-то особенно скажет в сердцах их, они подумают и скажут: „Откуда ты и что такое с тобой? «Я человек – посланный брат вам и преданный Богу“.

Верхотурский Николаевский монастырь, располагавшийся в Пермской губернии, Григорий Распутин обычно посещал не один, а собирал на паломничество крестьян из окрестных сел. Шли пешком сотни верст старым сибирским трактом от Тюмени на Туринск, а потом на город Верхотурье. Здесь, в живописном возвышенном месте в устье двух речек, стоял основанный еще в конце XVI века монастырь, где хранились мощи святого Симеона Верхотурского, поклониться которым приезжали богомольцы со всей России. В 1913 году в монастыре был освящен новый огромный храм, построенный в русско-византийском духе вмещавший в себя до 14 тысяч молящихся.

В 1914 году ожидался приезд сюда царской семьи, причем наследник должен был остаться здесь на некоторое время на лечение. Для этого Распутин на свои средства (точнее, средства, пожертвованные ему на эти цели) возводит красивый дом, напоминающий древнерусские терема (в нем сейчас краеведческий музей). Но началась война, все дела были отложены на неопределенный срок, а затем пришла революция. В самом начале большевики надругались над мощами св. Симеона Верхотурского. Настоятель монастыря Ксенофонт и братия стали обличать святотатцев и за это были зверски убиты. В 20-е годы здесь была устроена тюрьма для несовершеннолетних. Когда я здесь был в июле 1991 года, на стенах еще была натянута колючая проволока и стояли сторожевые вышки. Но совсем недавно сюда пришли монахи. Молодой игумен Тихон с братией, пока немногочисленной. Своими руками восстановили одну небольшую церковь и начали службу. В скором времени будет возрожден еще один храм, куда возвратятся мощи св. Симеона. Монахи – труженики и подвижники – мечтают восстановить монастырь в полной славе, сделать его таким, как в начале века, когда на поклонение святым мощам Симеона Верхотурского съезжалось сюда со всей России около 50 тысяч человек, среди которых шел и не известный тогда никому Григорий Распутин.

Странничество для Распутина – не самоцель и тем более не средство ухода от жизни, а внесение в нее духовного начала, придание ей высшего смысла через подвижническое служение. Григорий осуждает странников, для которых богомолье стало своего рода профессией, которые избегают труда. Он этого не принимает. «Странничество, – пишет он, – нужно только по времени – месяцами, а года, чтобы ими многие годы, то я много обошел странноприимен – тут я нашел странников, которые не только годы, а целые века все ходят, ходят, и до того они бедняжки доходили, что враг в них посеял ересь – самое главное – осуждение, и такие стали ленивые, нерадивые, из них мало я находил, только из сотни одного, но по стопам самого Христа. Мы – странники, все плохо можем бороться с врагом. От усталости является зло. Вот по этому поводу и не нужно странничать годами, а если странничать, то нужно иметь крепость и силу на волю и быть глухим, а иногда и немым, то есть смиренным наипаче простячком. Если это все сохранить, то неисчерпаемый тебе колодезь – источник живой воды. А в настоящее время сохранить этот источник трудненько. Нужда все-таки. Бог не старее и не моложе, только время другое. Страннику нужно причащаться тем более во всяком монастыре, потому что у него большие скорби, всякие нужды. Святые тайны обрадуют странника, как май месяц свою землю».

В странствовании Григорий измозждает свою плоть до того, что ему начинают являться видения. «Злодей враг завидовал всему моему доброму делу, то он являлся в виде нищего, а все-таки знатно, что не нищий, а враг в тумане. Я успевал в то время крестным знамением себя осенять, и вдруг исчезал как прах. То мне казал, что деревня еще более как 30 верст, смотришь из-за леску и вышел на долинку – тут и село. Экой сатана!»

Григорий не лукавит, не обманывает, не стесняется признаваться в своих человеческих слабостях. Порой его охватывают «помыслы нечестивые, усталость неописанная, голод невысказанный, жажда питья неопределенная». Но Григорий понимает, что это искушение. Старается с ним бороться, хотя это дается нелегко. Когда после дальней дороги приходит в село, возникает страстное желание попить и поесть. Но это искушение, и его надо пересилить, пойти в церковь, отстоять службу, а потом уже думать о еде и питье. «Приблизишься к селу, звон раздается, своими прыткими ногами и частой походкой уже в храм. Вот мне первую мысль враг задает: то стань на паперти, собирай жертвы – дорога далекая, денег много надо, где возьмешь, то помолись, чтобы тебя взяли обедать и накормили послаще. Хвать безумной головой, уже херувимский стих поют, а я еще не был, не предстоял, не соединялся с Господом! Дай я не буду больше! Так мне пришлось с этими помыслами бороться целые года».

Самой далекой дорогой Григория в этот период стало паломничество в киевские монастыри. От Покровского до Киева свыше 3000 верст. Какую-то часть этого расстояния он преодолевал на пароходе, иногда подвозили крестьяне на своих телегах, однако основной путь Григорий шел пешком. Вставая рано на рассвете, выходил натощак. Шел от села к селу, от деревни к деревне, от монастыря к монастырю, питался тем, что подавали крестьяне или что в пути зарабатывал поденной работой. Ночевал где придется, куда положат: и в избе, и в сарае, и на сеновале, а бывало, и в чистом поле на кочке: «березонька под боком и зорьку не проспишь».

Восхищение Киевом, и прежде всего Киево-Печерской Лаврой, Григорий сохранил на всю жизнь. Когда после многих недель пути открылись перед ним купола киевских святынь, Григорий встал на колени и заплакал.

Вернувшись из странствий, Григорий продолжает заниматься крестьянским трудом, но никогда не забывает о молитве. В конюшне он выкопал себе небольшую пещерку и в течение восьми лет уходил туда между обеднями и заутренями молиться. «Я удалялся туда и там мне было вкусно, то есть приятно, что в тесном месте не разбегается мысль, нередко и ночи все там проводил».

В начале 1900-х годов Григорий Распутин – совершенно очевидно духовно зрелый человек, «опытный странник», как он сам себя называет. Полтора десятка лет странствий и духовных поисков превратили его в человека, умудренного опытом, ориентирующегося в человеческой душе, способного дать полезный совет. И это притягивало к нему людей. Сначала небольшое число крестьян из окрестных деревень приходило к нему, позднее слава об опытном страннике распространяется шире и шире! К нему приезжают люди издалека, он всех принимает, устраивает на ночлег, выслушивает и дает советы.

Неграмотный еще в 1897 году, крестьянин Григорий Распутин начинает читать и писать, осваивает Священное Писание так, что знает его почти наизусть, толкует его для всех желающих.

Надо заметить, что в этом общественном положении Григория Распутина пока нет еще ничего необыкновенного. В те годы во многих местах России живут люди, подобные Григорию, умудренные опытом странников и богомольцев, готовые дать духовный совет. Григорий еще незнаком ни с кем из «сильных» мира сего, и те, кому он помогает духовным советом, – свои братья-крестьяне или люди из городских низов. Позднее, когда его многочисленные недоброжелатели стали искать в этом периоде жизни Распутина криминал, им не удалось его найти и пришлось придумывать заведомую ложь (но об этом в своем месте). Нет ни одного убедительного свидетельства, чтобы в этот отрезок жизни Григорий совершил какой-либо недостойный поступок. Напротив, именно в это время формируется привлекательный образ мудрого крестьянина, духовного учителя, человека, слава которого достигнет столицы.

Традиции святой Руси

Образ жизни и взгляды Григория Распутина не представляли собой ничего необычного. Напротив, они полностью укладывались в традиционное мировоззрение русского народа, воплощенное в понятие «Святая Русь», высокие духовно-нравственные ценности которой открываются для нас сегодня в православной этике добра, любви, нестяжательства, русской иконе и храмовом зодчестве, трудолюбии как добродетели, взаимопомощи и самоуправлении русской общины и артели – в общем, в той структуре бытия, где духовно-нравственные ценности жизни преобладали над материальными, где целью жизни была не вещь, не потребление, а преображение души. Для русского человека, жившего этим мировоззрением, земная жизнь – дорога к Богу и Царствию Небесному, в движении к Богу – смысл земного существования. Отсюда и большое значение странничества как движения по этому пути, поиски истины в суете бытия.

Самое большое место в народном сознании занимали представления о душе, стыде, грехе, совести, любви, доброте, справедливости, правде. «Душа всему мера», – говорили наши предки. «Душа всего дороже». Жить по душе – это значит быть добрым и любить ближнего своего. «Никогда не бойся делать добро и за добро всегда попадешь в честь», – часто говорил Распутин.

«Душа душу знает». «Душа с душой беседует, а сердце сердцу весть подает» «Мы с ним живем душа в душу» – часто говаривали русские люди.

За добро, за любовь нужно стоять горой, чтобы прожить жизнь по-доброму, по правде, достойно. «Не в силе Бог, а в правде» – эта мысль проходит красной нитью через народное сознание. «Правды не переспоришь», «Правда есть, так правда и будет», «Все минется, одна правда останется». (Эту последнюю пословицу Григорий любил повторять.)

Но самое главное в духовных представлениях Святой Руси – понимание любви как ядра мироздания, как выражение самого Бога.

«Где любовь, тут и Бог. Бог – Любовь» – одна из самых распространенных духовных народных пословиц XIX века. «Нет ценности супротив любви», – утверждают наши предки. «Ум истиною просветляется, сердце любовью согревается», «Совет и любовь – на том свет стоит», «Где любовь, там и совет». «Где совестно, там и любовно», «Где любовь, там и свет».

И в этом отношении взгляды Григория Распутина идут глубоко в русле народной православной традиции. «Любовь – это такая златница, – пишет Григорий, – что ей никто не может цены описать. Она дороже всего, созданного Самим Господом, чего бы ни было на свете, но только мало ее понимают. Хотя и понимают любовь, но не как златницу чистую. Кто понимает сию златницу любви, то это человек такой премудрый, что самого Соломона научит. Многие – все мы беседуем о любви, но только слыхали о ней, сами же далеко отстоим от любви». «Если любишь, то никого не убьешь». «Все заповеди покорны любви, в ней великая премудрость, больше, чем в Соломоне».

Любовь – величайшая ценность, но дается она только опытным людям и через страдания и испытания. Любовь «пребывает наипаче у опытных людей, а сама по себе она не придет к тому человеку, который человек в покое и живется ему хорошо… У избранников Божиих есть совершенная любовь, можно сходить послушать, будут сказывать не из книги, а из опыта, поэтому любовь не даром достают. Тут-то и мешает враг, всячески старается, как бы человек не захватил любовь, а это ему, врагу, самая есть загвоздка. Ведь любовь – это своего рода миллионщик духовной жизни – даже сметы нет. Вообще любовь живет в изгнанниках, которые пережили все, всяческое, а жалость у всех есть.

О любви даже трудно беседовать, нужно с опытным, а кто на опыте не бывал, тот перевернет ее всячески. Вообще, где есть избранные в духовных беседах, те более понимают любовь и беседуют по Новому Завету и живут единогласно, единым духом. Вот в них есть искренняя любовь, и они молятся день и ночь вместе друг за друга. Вот у них-то и пребывает несметная златница любви. Вот, братья, поберегитесь врагов, и сестры, подумайте о любви златницы чистой».

Любовь в представлении Григория должна быть активной и конкретной, любить надо не вообще, а конкретного человека, который находится рядом с тобой, и вообще каждого человека, с которым ты встречаешься. Когда Распутин прекратил носить на теле настоящие вериги, он, по его выражению, – «нашел вериги любви». «Любил без разбора: увижу странников из храма и от любви питаю, чем Бог пошлет, у них немножко научился, понял, кто идущий за Господом».

«В общем любовь – большая цифра», – утверждает Григорий. «Пророчества прекратятся и знания умолкнут, а любовь никогда».

Важной частью духовных взглядов Григория Распутина является стремление жить по совести, как велят Священное Писание и Житие Святых. «Нужно себя везде и всюду проверять и исследовать». Каждый свой поступок соразмерять с совестью. Именно такой взгляд соответствует духовным ценностям Святой Руси. «Как ни мудри, а совесть не перемудришь». «Совесть с молоточком: и постукивает и подслушивает» – это народные пословицы. А Распутин говорил так: «Совесть – волна, но какие бы ни были на море волны, они утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет».

Чтобы достигнуть спасения, нужно «только унижение и любовь – в том и радость заключается» В душевной простоте огромное богатство и «залы спасения». «Всегда нужно себя в одежде унижать и считать себя низким, но не на словах, а духом действительно. Бриллианты – тоже Божие создание и золото – украшение Царицы Небесной – бисер чтимый, но только нужно суметь его сохранить. Мы одеваемся в жемчуг – делаемся выше городов, подымаем дух, и рождается порок гордости и непокорности ко всему… Не нужно добиваться почета и учения, а следить и искать Господа, и все ученые послушают глагол твоих или изречения твоего». Григорий рассказывает, как много ему приходилось бывать у архиереев, которые его хотели испытать в вере и посрамить простого малограмотного крестьянина. «Придешь с сокрушенной душой и смиренным сердцем – их учение остается ничтожным, и слушают простые слова твои, потому что ты придешь не с простым духом, а от милости Божией. Ты одно изречешь слово, а они нарисуют тебе целую картину. Они, хотя и хотят испытать и ищут что-нибудь, но ты как не с простыми словами, то есть в страхе – вот тут-то у них замирают уста и они противоречить не могут».

Душевная простота должна соединяться еще с одной важнейшей духовной ценностью Святой Руси – нестяжательством, отсутствием корысти, стремления к приобретательству. «Если не будешь искать корысти нигде и стремиться как бы утешить, призовешь Господа душевно, – учит Григорий, – то и бесы вострепещут от тебя, и больные выздоровеют, только бы все делать не от гнусной корысти. А будешь искать каких-нибудь случаев для брюха, для славы, для сребролюбия, то не получишь ни здесь, ни там, то есть ни небесного, ни земного… Если будешь себе приобретать, то не украсишь ни храм, ни себя, а будешь живой мертвец, как в Евангелии говорится».

Житейской, бытовой, хозяйственной основой Святой Руси, придававшей ей общественную устойчивость, служило отношение к труду как добродетели. Труд для русского человека не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, нравственное деяние, богоугодное дело, причем трудолюбие было характерным выражением духовности. То, чему учит Григорий, полностью соответствует этим представлениям, особенно он возвеличивает крестьянский труд (сам до конца своей жизни не переставал трудиться в своем хозяйстве, хотя имел все возможности этого не делать).

«Сам Самодержец Царь крестьянином живет, питается от его рук трудящихся, и все птицы крестьянином пользуются, даже мышь и та им питается. Всякое дыхание да хвалит Господа и молитвы все за крестьянина… Велик, велик есть крестьянин перед Господом, он никаких балов не понимает, он в театре редко бывает, он только помнит:

Сам Господь подать нес и нам велел – Божий трудовик! У него вместо органов коса в руках; вместо увеселений – соха у сердца; вместо пышной одежды какой-нибудь твердый армячок; вместо тройки – усталая лошадка. Он едет и вспоминает от души ко Господу: «Донеси меня с этой долины в свое прибежище или до города». Вот тут-то на нем Христос! А сам пешочком со слезами. Он здесь со Христом, а там уже давно на нем пребывает рай, то есть он заготовил Житницу Божию».

Систему духовных ценностей Святой Руси венчала и гармонизировала идея царской власти. Образ царя олицетворял собой Родину, Отечество. «На родине, – пишет Григорий, – надо любить родину и в ней поставленного Батюшку – Царя – помазанника Божия!»

Истинное народовластие, по мнению Распутина, заключается в идее царской власти. Царь – наиболее совершенное выражение народного разума, народной совести, народной воли.

Могли ли все эти идеи прийтись по вкусу большей части российского образованного общества того времени? Конечно, нет. Отчужденная от народных основ, традиций и идеалов, лишенная национального сознания, значительная часть российской интеллигенции воспринимала духовные ценности Святой Руси как признак отсталости и реакционности, а к ее носителям относилась как к мракобесам, подозревая их в самых ужасных преступлениях и поступках. В отторжении идеалов Святой Руси со стороны отечественной интеллигенции состояла главная трагедия русского общества начала XX века. Поэтому Григорий Распутин как духовный и общественный деятель был исторически обречен. Сползание образованного общества от ценностей отечественной духовной культуры к западноевропейскому пониманию прогресса как возрастания потребления материальных благ произошло задолго до него. В этом смысле его судьба была предопределена, ибо он был барьером на дороге «западноевропейского прогресса».