Текст книги "Бесхозная страна (СИ)"

Автор книги: Олег Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Буншан Изоб ткнул пятками коня в бок. Что самое противное, заявление адмирала Кеяка слышали слишком много ушей. Великолепная Гепола не успеет пройти и половины пути по небу, как дурная весть облетит весь Нандин. Завтра к утру на гибель рыбацкой деревни сбегутся посмотреть тысячи праздных глаз.

Глава 6. Пушечные ядра

Только в глазах несведущего человека красивое трёхмачтовое судно с романтическим названием «Чёрный лебедь» может показаться мирным торговцем. Два больших колеса по бокам предают ему налёт нереальности и чуть-чуть абсурда. Однако на самом деле «Чёрный лебедь» не судно, а боевой корабль, фрегат военно-морского флота Стирии. И сейчас мнимый торговец готовится показать свою боевую мощь в полной красе.

Едва великолепная Гепола показалась над Огаялским отрогом, как эскадра чёрных фрегатов пришла в движение. Не прошло и часа, как «Чёрный лебедь», «Морской орёл», «Ворон» и «Беркут» выстроились в линию напротив маленькой рыбацкой деревни.

– Скажите, адмирал, – корреспондент «Ежедневного телеграфа» опустил подзорную трубу, – неужели вам совершенно не жалко этих, этих… – утус Мунгел в задумчивости защёлкал пальцами.

– Аборигенов? – вежливо подсказал адмирал Кеяк.

– Ну…, – утус Мунгел замялся ещё больше, – я бы не стал называть тассунарцев аборигенами. Да, они отсталый народ. В так называемом порту не видно ни одного худо-бедно приличного судна, не говоря уже о пароходах. Но они точно не дикари.

– Утус Мунгел, – адмирал Кеяк великодушно улыбнулся, – дело не в словах. Можете называть их культурно «тассунарцами» или более точно «аборигенами». Это не имеет значения. Важно то, что через пять минут мы сравняем эту жалкую деревеньку с зёмлей в назидание местным правителям.

На фрегате во всю кипит подготовка к стрельбе. Доски под ногами гудят от многочисленного топота на орудийной палубе. Через распахнутые люки наружу выглядывают жерла пушек и доносятся команды артиллерийских старшин. Команда «Чёрного лебеда» прекрасно знает своё дело и совершенно не нуждается в мелочной опёке со стороны офицеров.

Адмирал Кеяк поднял подзорную трубу. Если невооружённым взглядом деревня аборигенов представляет из себя жалкое зрелище, то через мощную оптику выглядит вообще убогой. Пятнадцать крошечных домиков с покатыми крышами. Распахнутые двери, окна, пятачки вытоптанной земли, кривые столбы и сети. На песчаном берегу перед деревней на чёрных столбах растянуто несколько рыболовных сетей с большими дырами. Рядом днищем кверху валяется несколько деревянных лодок.

– А вдруг там ещё остались люди? – утус Мунгел махнул рукой в сторону берега. – А вдруг кто-нибудь из местных случайно погибнет?

– Может и остались, – адмирал Кеяк опустил подзорную трубу, – только своего приказа я всё равно не отменю. Ну а если местной черни чугунное ядро ненароком снесёт голову – будет ещё лучше.

– И чем же лучше может быть смерть человека?

– А тем, что аборигены ещё лучше испытают на собственной шкуре мощь и ярость Стирии. Кровавые лужи на земле прочистят местным правителям мозги. Через год они либо «откроют» свою страну, либо будут уничтожены, – охотно пояснил адмирал Кеяк.

– Но адмирал, – корреспондент «Ежедневного телеграфа» не унимается, – зачем такая жестокость?

– А затем, уважаемый, что, по сравнению с прошлым разом, гонору в аборигенах поубавилось, однако они по-прежнему уповают на «авось». Авось пронесёт. Авось чужеземцы передумают. Авось им будет лень, – смешно коверкая слова на тассунарский манер, произнес адмирал Кеяк.

– Бросьте, уважаемый, – утус Мунгел махнул рукой, – это не смешно.

– Вы это им, – адмирал Кеяк ткнул пальцем в сторону дворца императора, – скажите. Чёрный бычок на зелёной лужайке кажется таким мирным, таким симпатичным и добрым, пока не развернёшь перед ним красную тряпку.

В ответ утус Мунгел лишь вздохнул и отвернулся. В последний день корреспондентом «Ежедневного телеграфа» овладела странная неуверенность. Ни с того, ни с чего он вдруг проникся к местным симпатией. Наверно зря он дни напролёт проводил на палубе «Чёрного лебедя» и разглядывал Нандин через подзорную трубу.

– Адмирал, – рядом бодро козырнул командор Игиз Соргер, капитан «Чёрного лебедя», – фрегат к стрельбе готов.

– Отлично, – тихо обрадовался адмирал Кеяк, – начинайте.

Капитан «Чёрного лебедя» тут же отошёл. Через пару мгновений с мостика фрегата полетели зычные команды командора Соргера.

– Сейчас вы увидите потрясающее зрелище, уважаемый, – адмирал Кеяк повернулся к корреспонденту «Ежедневного телеграфа». – Одно дело громкие хлопки, и совсем другое свит настоящих ядер.

Тут же, словно подтверждая его слова, грянул одинокий выстрел. От правого борта «Чёрного лебедя» отделилось чёрное облако. Утус Мунгел тут же приник к подзорной трубе. Но, к превеликому разочарованию газетчика, на берегу не дрогнул ни один домик, а из земли не поднялся ни один султан взрыва.

– Неужели ваши бравые артиллеристы совсем разучились стрелять? – утус Мунгел опустил подзорную трубу.

В голосе наёмного писаки сквозит ирония.

– Что вы, уважаемый, – адмирал Кеяк притворно возмутился. – На самом деле я не зверь и не дурак. Это был холостой выстрел, последнее предупреждение для особо упрямых или тупых аборигенов, если такие всё же остались в деревне.

Утус Мунгел вновь поднял подзорную трубу. Было бы здорово, если бы последний холостой выстрел вызвал бы среди аборигенов самую настоящую панику. Но… Адмирал Кеяк поднял подзорную трубу. Никого. Буквально нигде ни одной испуганной рожи. Даже хуже, адмирал Кеяк поводил подзорной трубой из стороны в сторону.

Деревенька рыбаков и в самом деле совершенно пуста. Не видно ни кур, ни уток, ни другой какой-нибудь живности. Хотя возле многих домиков можно легко заметить низенькие загоны для домашней птицы и деревянные поилки. Аборигены не просто оставили деревню, а унесли всё мало-мальски ценное. На тропинках между домами валяются порванные сандалии, пучки соломы, поломанные бочки и развалившийся плетёный короб.

Жаль, адмирал Кеяк опустил подзорную трубу. Похоже, артобстрел и в самом деле обойдётся без жертв.

Ровно через три минуты после последнего предупредительного выстрела орудия правого борта «Чёрного лебедя» дали залп. Следом, с минимальным опозданием, к флагману присоединились пушки «Ворона», «Беркута» и «Морского орла».

Огромное чёрное облако порохового дыма на миг заслонило берег. Адмирал Кеяк вскинул подзорную трубу. Сквозь пороховую гарь показался тассунарский берег.

Что за чёрт!? Подзорная труба едва не выпала из рук. Адмирал Кеяк подкрутил окуляр. Вполне резонно было бы ожидать, что первый же залп четырёх фрегатов разнесёт хижины аборигенов к чёртовой матери на клочки и кусочки. Однако ни один жалкий домишка даже не шелохнулся, хотя берег расцвёл от кустов взрывов. На единственной улочке между домами упало не меньше пяти-семи ядер.

Ах ты господи! Адмирал Кеяк чуть не взорвался от смеха.

– Не понимаю вашего веселья, адмирал, – с плохо замаскированным укором произнёс утус Мунгел. – Вы обещали, что первый же залп вашей эскадры не оставит от деревни аборигенов и камня на камне.

– В том то и дело, уважаемый, – адмирал Кеяк потер кулаком левый глаз. – Камня на камне и в самом деле не осталось бы. Только жилища аборигенов ещё более жалкие и убогие, чем кажутся. Да вы сами гляньте: тяжёлые ядра прошили их на вылет и упали позади хижин. Взрывная волна начисто снесла так называемые стены. Трудно поверить, но они и в самом деле из бумаги. Уцелели только каркасы и крыши.

Жалкие хижины тассунарских рыбаков и в самом деле превратились в летние павильоны с дурными крышами на тощих столбах. То, что когда-то было стенами, разорвано в клочья и свисает с покорёженных рам большими длинными лохмами.

Пусть расстрел беззащитной деревни аборигенов никак нельзя назвать боевой операцией, однако стрельба ведётся в строгом соответствии с боевым уставом. Ровно через минуту орудия «Чёрного лебедя» дали новый залп. Как и в первый раз за флагманом последовала остальная эскадра. А через минуту еще один залп и ещё.

Удивительно! Адмирал Кеяк в очередной раз обвёл взглядом жалкую деревеньку. Второй залп эскадры всё же повалил несколько домишек. И лишь после четвёртого кое-где над развалинами поднялись струйки дыма. Зато, как только показались первые языки пламени, деревенька вспыхнула, словно пропитанный смолой пук соломы. Наконец пушки фрегатов последний раз оглушительно рявкнули и смолкли. Для демонстрации мощи военно-морского флота Стирии вполне достаточно семи залпов.

– Адмирал, – рядом вновь появился командор Соргер, капитан «Чёрного лебедя», – ваше приказание выполнено. Деревня аборигенов уничтожена.

Глаза командора Соргера горят от восторга. Что ни говори, а пострелять из больших пушек любят все. Тем более после долгого ожидания и по настоящей цели, да ещё без страха получить ядро другое в ответ. В мирное время у капитана боевого фрегата так мало возможностей сполна насладиться грохотом пушек любимого корабля.

– Великолепно, командор, – адмирал Кеяк козырнул в ответ.

Всё, что только может гореть в деревеньке рыбаков на берегу, горит ярким пламенем. Ну или уже прогорело и чадит белым дымом. Не осталось ни одного домика или сарая. Попадали даже жалкие подобия заборов. Улица между домами превратилась в сплошную череду воронок.

– На сегодня наша миссия закончена, – адмирал Кеяк вновь повернулся к командору Сергуну. – Снимайтесь с якоря, командор, мы покидаем этот мерзкий залив.

После демонстрации огневой мощи нет никакой надобности запускать паровую машину «Чёрного лебедя». Красавиц фрегат, как в былые времена, распустил паруса и лихо тронулся с места. Следом за флагманом снялись с якорей «Морской орёл», «Ворон» и «Беркут». Эскадра фрегатов словно артисты со сцены покинула воды Нандинского залива и вышла в море Окмара.

Только адмирал Кеяк не сразу отправился в Рюкун. По его приказу эскадра ещё целую неделю курсировала вдоль западного побережья Тассунары. При виде города или даже отдельной деревни фрегаты приближались к берегу и давали два-три холостых залпа. Каждый раз аборигены при виде больших чёрных кораблей в ужасе драпали в глубь острова. Эхо пушечных выстрелов летело вслед и поджигало тассунарцам пятки.

Как и рассчитывал адмирал Кеяк, слухи об уничтоженной деревеньке рыбаков на берегу Нандинского залива облетели Тассунару. И не просто облетели, а обросли огромным количеством кровавых подробностей. Если в самой деревне не погиб ни один рыбак, то, по уверениям путников из Нандина, морской берег был усыпан телами мёртвых рыбаков, а воды Нандинского залива стали красными от крови. Вот почему при одном только виде чёрных кораблей аборигены драпали без оглядки. Только полноценная война, пусть даже с заведомо более слабым противником, пока не входит в планы адмирала Кеяка.

Глава 7. Мощь иноземцев

Обычно Гнедок, боевой конь, грызёт удила от нетерпения и рвётся вперёд. Только на этот раз он мерно перебирает копытами. Понимает, тварь божья, когда можно от нетерпения бить копытом о землю, а когда лучше напустить на себя смиренный вид и тем самым уберечь собственные бока и шею от жгучей плётки всадника. Вот если бы все люди были такими же, а особенно приближённые императора Тогеша Лингау. Сколько проблем и пустопорожних споров можно было бы избежать. Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан, тяжело вздохнул.

Приближённые самураи маленьким ударным отрядом окружают даймё Ачиана. Вот впереди показалось то, что не так давно, какой-то час назад, было небольшой рыбачкой деревенькой со смешным названием Рыбий хвост. Над грудами чёрных обломков курится белый дым.

Деревенька Рыбий хвост простояла на берегу Нандинского залива не одну сотню лет. Эта часть берега совсем, совсем непригодна для земледелия. Каменистая земля, в которую только с превеликим трудом можно воткнуть пару редисок. Да и они не каждый год дорастают до приличных размеров, чтобы оказаться в бочке для маринования. По этой причине жители Рыбьего хвоста испокон веков кормились морем. Пусть Нандин огромный город и свежей рыбы для него с каждым годом требуется всё больше и больше, однако мало кто из благородных самураев подозревал о существование маленькой деревеньки на дальнем берегу залива. Да и прочие горожане редко обращали внимание на ряд убогих домишек. Мало кто, пока сегодня утром большие чёрные корабли иноземцев не обратили её в руины.

Едва белые паруса иноземных кораблей скрылись за мысом Северный маяк, как простолюдины валом повалили поглазеть на остатки маленькой деревушки. Только городская стража успела первой. От самого берега протянулась длинная цепочка досинов с помощниками. У каждого на поясе грозная катана, а в руках помощников увесистые дубинки, длинные копья и цепи. Толпа любопытных простолюдинов так и замерла на почтительном расстояние от редкой цепочки городских стражников.

Простолюдины нервно оборачиваются, едва до них долетает цокот копыт и пугливо отскакивают в стороны. Ачиан вместе с приближёнными самураями легко проследовал через огромную толпу горожан.

– При всём уважении, витус, – досин в бордовом кимоно в цепочке стражников вежливо поклонился, – проход закрыт.

Городской стражник держится прямо. Ни отряд всадников на статных боевых конях, ни дорогие шёлковые накидки без рукавов, ни мечи за поясом решительно настроенных самураев не испугали его. Такой уверенностью при виде высокопоставленного даймё со свитой могут похвастаться только досины Нандина, которым каждый божий день приходится утихомиривать буйных самураев. Спорить с городским стражником бесполезно.

– Позови своего ёрики, – тихо приказал Ачиан.

Ёрики – непосредственные помощники префекта Нандина. Каждый отвечает за определённый район большого города. В подчинении у каждого ёрики до сотни и больше досинов, самураев низкого ранга, которые непосредственно патрулируют улицы и следят за порядком. А все вместе они составляют городскую стражу. Сегодня всех без исключения ёриков вместе с их подчинёнными префект отправил оцепить разрушенную деревню.

Пусть досинов не пугают статные боевые кони и дорогие одежды высокопоставленных самураев, однако назвать их ленивыми никак нельзя. Очень быстро к цепочке городских стражников подошёл щегольски одетый самурай. Вместо традиционной чёрной накидки без рукавов на нём добротное хлопковое кимоно светло-коричневого цвета с более тёмными пятнами-горошинками. Но, как и полагается самураю, за поясом у ёрики заткнута пара мечей.

– Добрый день, витус, – ёрики вежливо поклонился. – Меня зовут Сичаг Гмалев. Согласно приказу Северного префекта Нандина Дуна Ринальда, проход к разрушенной деревне закрыт.

Досинов, самураев низкого ранга, редко пускают в дома даймё и никогда во дворец императора. А вот ёрику Сичагу Гмалеву вращаться в высших кругах столицы приходится гораздо чаще.

– Меня зовут Ивлат Ачиан. Я даймё домена Кирдан, – Ачиан склонил голову. – Уважаемый, будьте добры, процитируйте приказ уважаемого Северного префекта более точно.

Если ёрики Гмалева и озадачила такая странная просьба, то он совершенно не подал вида.

– Дабы предотвратить возможные беспорядки и волнения, – ёрики Сичаг Гмалев скосил глаза вверх, – приказываю моим ёрикам перекрыть доступ простолюдинам и прочим незнатным горожанам Нандина доступ к разрушенной деревне Рыбий хвост вплоть до дальнейших распоряжений.

Что и следовало ожидать, Ачиан молча уставился на ёрики Сичага Гмалева. В приказе Северного префекта Нандина нет ни слова о запрете для самураев, тем более высшего ранга.

Волнение и смятение проступили таки на лице Сичага Гмалева. Глаза ёрики забегали из стороны в сторону. Как обычно за неточность начальства расплачиваться приходится подчинённым.

– Уважаемый, пропустите нас осмотреть разрушенную деревню, – поднажал Ачиан.

Вежливая просьба с нужной интонацией и с нужным выражением лица помогли ёрику принять правильное решение.

– Прошу вас, витус, – Сичаг Гмалев демонстративно отошёл в строну, досины слева и справа от него тут же открыли проход.

Вблизи разрушенная деревня Рыбий хвост выглядит ещё хуже, ещё ужасней. Ачиан легко соскользнул с Гнедка на землю. Под сандалиями тут же хрустнули сухие угольки, ноги по самую щиколотку окутало тёмное облачно. При «жизни» домики рыбаков не отличались ни стойкостью, ни основательностью. Пусть огонь успел объять всё дерево и почти прогорел, однако до сих пор отлично видно, как ядра иноземцев разрушили, буквально повалили на землю, жилища рыбаков. Улица между домами утыкана большими коническими ямами, так называемыми воронками.

Ачиан неприятно поморщился, будто на язык разом попала дюжина горьких перчинок. У ближайшего дома когда-то стоял большой каменный фонарь. Уж какими судьбами украшение из сада даймё либо другого высокопоставленного самурая оказалось в рыбацкой деревушке ведает лишь Великий Создатель. Некогда ценный постамент не меньше двух метров высотой и толщиной в полметра разбит вдребезги. Будто неизвестный мастер не вырезал его из цельного куска тёмно-коричневого гранита, а вылепил из дурной глины. Ядро иноземцев угодило почти в середину каменного фонаря. Колотые куски гранита разлетелись широким веером. На земле остался обломанный пенёк.

Больше всего пугает не мощь орудий иноземцев, Ачиан зло пнул каменный обломок. Острая боль кольнула пальцы правой ноги. Больше всего пугает расстояние, с которого прилетели ядра иноземцев. Даже если бы чёрные корабли стирийцев подошли бы к самой кромке берега, то от каменного фонаря до воды осталось бы не меньше двух сотен метров.

– Витус?

Ачиан повернул голову. Рядом остановился Вуш Туяк, доверенный помощник и дальний родственник по материнской линии. В руках у него иноземное ядро. Превеликий Создатель, Ачиан невольно подался назад, какое же оно огромное.

– Дай сюда, – Ачиан взял из рук помощника ядро.

Чёрный металл, быстрей всего чугун. Кончики пальцев ощущают очень маленькие поры. Массивный шар до сих пор источает тепло. С него осыпаются мелкие комочки земли. Килограмм десять, Ачиан покачал ядро в правой руке, не меньше.

– Витус, ядра иноземцев легко проломят стены вашего семейного замка в Амадун, – тихо произнёс Вуш Туяк. – Камень, даже гранит, не устоит перед такими чугунными шарами.

Слово «такими» молодой помощник произнёс с плохо скрытым ужасом. Ещё вчера вечером он ни за что бы не поверил, что такие тяжеленные чугунные шары проклятые иноземцы умеют посылать так далеко и с такой убийственной точностью.

Вуш Туяк вольно или невольно озвучил то, что и так вертелось на языке. Стыдно признать, но страх, самый настоящий страх холодной колючей рукой сжал сердце. Ачиан выронил ядро, чугунный шар с глухим ударом плюхнулся на землю.

– Ты прав, – Ачиан отряхнул ладони, – ситуация гораздо серьёзней, чем мне казалось ещё сегодня утром. Если сперва я только предполагал, что война с иноземцами будет делом безнадёжным, то теперь, – Ачиан обвёл рукой развалины деревни Рыбий хвост, – я твёрдо уверен в этом.

– Так что же нам делать, витус?

С языка молодого помощника сорвался ещё один серьёзный вопрос. Пусть на большом совете у императора Вуш Туяк не был, не по рангу, однако Ачиан сразу же по возвращению в резиденцию в Восточном Тинтане в деталях и подробностях рассказал доверенному помощнику о словесных баталиях и неуверенности как участников большого совета, так и самого императора. Большой совет продолжался не один час и закончился поздно вечером, однако пересказ главных событий не занял и пяти минут.

– Что нам делать? – эхом отозвался Ачиан. – В первую очередь нам нужно перестать смотреть на огнестрельное оружие, на мушкеты и пушки, как на оружие подлое, грязное и недостойное благородного самурая.

Свита за спиной взволновано зашумела. Даже во время Войны доменов больше двух с половиной веков назад самураи высшего ранга предпочитали не брать в руки презренные мушкеты. С наступлением Великого мира огнестрельное оружие практически вышло из употребление. Даже среди самураев низшего ранга, которые едва-едва сводят концы с концами, невозможно найти меткого стрелка. Да и сам Ачиан только видел мушкеты в арсенале семейного замка, но никогда не брал их в руки.

Пусть перед собственной свитой, самыми преданными и близкими самураями, пусть в полголоса и не обращаясь ни к кому конкретно, Ачиан только что поставил под сомненье один из основных постулатов «Пути воина».

– Да, уважаемые, – Ачиан повернулся лицом к свите, – нам придётся взять в руки мушкеты, и не просто взять, а научиться владеть ими в совершенстве точно так же, как каждый из нас владеет в совершенстве мечом и копьём. Иначе, – Ачиан повысил голос, – нам никогда не победить подлых иноземцев.

Свита тут же притихла. Самураи отводят глаза и косо поглядывают друг на друга. Отказаться от проверенных временем заветов предков очень трудно и очень больно.

– Витус, но у нас нет ни таких ядер, ни таких пушек, которые могли бы стрелять такими ядрами, – кончиком кожаной сандалии Вуш Туяк дотронулся до чугунного шара.

– Значит, – Ачиан на секунду задумался, – нам предстоит научиться отливать такие ядра и такие пушки. Но это будет нелегко. Наши ремесленники не умеют делать ничего подобного. Придётся, уважаемый, думать над разрешением и этой проблемы.

За спиной зазвучали взволнованные голоса, Ачиан обернулся. Через цепочку стражников прошёл ещё один отряд высокопоставленных самураев на ухоженных статных конях. Даже на слуге одето шёлковое кимоно приятного серого цвета.

Во главе отряда с гордым видом возвышается Блюл Пшенот, сёгун, военачальник армии императора. Значит, Ачиан невольно улыбнулся, и самый главный ястреб империи не сумел сдержать любопытства. Только, только… Грусть и уныние окатили холодной водой, ни разрушенная до основания деревня рыбаков, ни разбитый вдребезги каменный фонарь не произведут на Блюла Пшенота должного впечатления. Даже огромное чугунное ядро весом целых десять килограмм если и заставит сёгуна вздрогнуть от неожиданности, то только если он уронит чугунный шар себе на ногу.

Из толпы простолюдинов вынырнул ещё один отряд богато одетых всадников. Кого ещё несёт поглазеть на разрушенную деревню? Неужели, Ачиан напряг глаза, Буншан Изоб, сам великий советник императора?

– Немедленно уходим, – Ачиан тут же запрыгнул на Гнедка.

Разговаривать с сёгуном нет никакого желания. Да и сам Блюл Пшенот не горит желанием перекинуться хотя бы парой слов с тем, кто не так давно на большом совете открыто поддержал великого советника. Сёгун нервно дёрнул уздечку и демонстративно повернул коня в другую сторону.

Ни ёрики, ни досины не стали возражать, когда Ачиан со свитой пересёк цепочку городских стражников и углубился в толпу простолюдинов. Верный Гнедок шагает прямо на горожан, которые поспешно убираются прочь с дороги. Рядом скачут самураи из ближнего окружения. Вместе с цокотом копыт в голове скачут невесёлые мысли. Ачиан на миг бросил взгляд назад.

Разрушенная деревня никуда не делась и не стала ни чуть менее разрушенной. Пятнадцать больших кучек золы вместо домов. Ачиан грузно опустился обратно в седло. Гнедок слегка прогнулся и недовольно дёрнул ушами.

Да, в домене Кирдан работает много талантливых оружейников, но ни один из них не сможет отлить огромную пушку, которая сможет стрелять десятикилограммовыми ядрами. Приказывать бесполезно. Ремесленники сначала разведут руками от бессилия, а потом плюхнутся носом в грязь и будут униженно молить не убивать их. Или, Ачиан невольно улыбнулся, будут сразу просить о скорой смерти без мучительных истязаний и пыток.

– Витус, – Вуш Туяк пришпорил коня, – ваши ремесленники не смогут отлить ни такие ядра, ни такие пушки. Однако в Нандине есть «Иноземная библиотека». Если проклятые иноземцы умеют отливать такие пушки и ядра, то… – молодой помощник замялся в нерешительности, – может из их книг мы узнаем, как они это делают. Я предлагаю попробовать, – торопливо закончил Вуш Туяк.

А ведь это… Ачиан машинально потянул поводья на себя, Гнедок тут же остановился. Следом остановилась вся свита. Самая дельная и толковая мысль с того самого момента, как на водной глади Нандинского залива показались чёрные корабли иноземцев.

– Вуш Туяк, – Ачиан ткнул пятками коня в бок, Гнедок послушно тронулся с места, – ты прав. Начать решение проблемы с поиска книг – отличный ход. Как прибудем в Нандин немедленно отправляйся в «Иноземную библиотеку» и как следует расспроси библиотекарей. Вдруг у них найдётся книга как отливать большие пушки и ядра. Сейчас не время бояться прослыть глупым и необразованным.

– Будет исполнено, витус, – Вуш Туяк поклонился и едва не ткнулся носом в холку коня.

Как много, много раз повторяла мать, люди приумножают мудрость, а книги хранят её. Начитанная была женщина, Ачиан улыбнулся. Ради неё отец купил большую библиотеку. Как жаль, Ачиан тряхнул поводья, во время очередного пожара в замке Амадун библиотека выгорела почти полностью. Не уцелела ни одна книга, лишь несколько жалких свитков. Если мама и не расстроилась, так лишь потому, что за год до того злосчастного пожара она покинула этот бренный мир.

Былая растерянность и злость перед иноземцами невольно отступили. Ачиан ткнул коня пятками в бок, Гнедок перешёл с шага на лёгкую рысь. Даже самая дальняя дорога начинается с самого первого шага. Как отливать большие пушки, чтобы были не хуже иноземных – бог его знает. А, ведь, ещё предстоит научиться стрелять из них. Проблем и задач много, очень много. Главное, чтобы денег хватило. А упорства и духа и так в избытке.