Текст книги "Создатель звезд "
Автор книги: Олаф Стэплдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Я узнал, что эти приличные дома были построены до начала мирового экономического кризиса (знакомая фраза! ) одним миллионером, сделавшим свое состояние на торговле наркотиком типа опиума. Он подарил эти здания Городскому Совету, миллионера зачислили в ряды небожителей и занесли его имя в местный аналог нашей Книги пэров. Наиболее достойные и наименее «невкусные» бедняки получили в этих домах квартиры; но власти позаботились о том, чтобы квартплата была не по карману расе отверженных. А затем наступил кризис. Жильцы один за другим оказывались не в состоянии платить квартплату и их выгоняли на улицу. Не прошло и года, как дома почти опустели.
Затем события приняли любопытный оборот, который, как я узнал впоследствии, был вполне естественным для этого странного мира. У респектабельной публики, несмотря на все ее агрессивное отношение к безработным, бурное сочувствие вызывали больные люди. Стоило человеку заболеть, как он становился кем-то вроде святого и получал преимущество перед всеми здоровыми людьми. Как только у любого из несчастных обитателей палаточных городков обнаруживалось серьезное заболевание, его тут же отправляли в больницу, и там для его лечения использовались лучшие достижения медицины. Отчаявшиеся нищие быстро смекнули что к чему, и делали все, что было в их силах, чтобы заболеть. Они настолько преуспели в этом деле, что все больницы очень скоро оказались переполненными. А потому пустые квартиры были поспешно переоборудованы под больничные палаты, чтобы принять нарастающий поток пациентов.
Эти и другие, отдающие фарсом, события напомнили мне о моей собственной расе. Но хотя «Другие Люди» были во многом похожи на нас, у меня зрело подозрение, что какой-то все еще непонятный мне фактор обрек их на страдания, совершенно неведомые нашему более благородному виду. В отличие от нашего мира, на этой планете здравый смысл и нравственные устои не стояли на пути психологических эксцессов. И все же нельзя было сказать, что «Другие Люди» были менее разумны и менее нравственны, чем мы. В абстрактном мышлении и практической изобретательности мы были по крайней мере равны. Но многие недавние их открытия в области физики и астрономии превосходили то, что было сделано нами. Я заметил, что психология была еще более хаотичной, чем наша, а общественная мысль приняла странно извращенные формы.
Например, в области радио и телевидения «Другие Люди» значительно обогнали нас, но совершенно диким образом использовали свои удивительные изобретения. В цивилизованных странах все, за исключением отверженных, носили с собой карманные приемники. На первый взгляд это было странно, ибо у них не было музыки; но поскольку у них отсутствовали и газеты, то радио оказалось единственным средством, благодаря которому рядовой человек мог узнать результаты лотереи или спортивных состязаний, являвшихся основной пищей его ума. Более того, место музыки заняли сочинения из вкусов и запахов, которые были преобразованы в специальные волны и транслировались всеми крупными общенациональными станциями. В карманных приемниках и вкусовых аппаратах эти сочинения приобретали свою изначальную форму. Эти аппараты очень своеобразно стимулировали органы вкуса и обоняния, расположенные на руке. Удовольствие было настолько сильным, что мужчины и женщины почти всегда держали одну руку в кармане. Имелась и специальная волна, успокаивающая младенцев.
На рынок был выброшен и сексуальный приемник. Сексуальные передачи транслировались во многих странах, хотя и не во всех. Это оригинальнейшее изобретение было комбинацией радиоволн с осязательными, вкусовыми, обонятельными и звуковыми ощущениями. Аппарат не воздействовал на органы чувств, а непосредственно стимулировал соответствующие мозговые центры. Потребитель надевал на голову специально сконструированный шлем, с помощью которого какая-нибудь далекая студия транслировала ему объятия восхитительной и чувственной женщины в том виде, в каком их действительно ощущал работающий в студии «радиолюбовник», если передача происходила в прямом эфире. Эти же ощущения могли быть и заранее записаны электромагнитным способом на стальную пленку.
Вокруг нравственности сексуальных радиопередач возникли яростные споры. В некоторых странах эти передачи предназначались исключительно для мужчин, чтобы сохранить невинность прекрасного пола. Кое-где церкви удалось запретить эти передачи на том основании, что радиосекс, даже если к нему будут прибегать только мужчины, станет дьявольской заменой весьма желанному и ревностно охраняемому религиозному ощущению под названием «непорочная связь», о котором я расскажу ниже. Священнослужители очень хорошо знали, что их влияние в значительной степени зиждилось на умении с помощью ритуалов и прочих психологических приемов приводить свою паству в этот сладострастный экстаз.
Представители военно-промышленного комплекса также были решительно настроены против нового изобретения; в дешевом и эффективном производстве иллюзорных половых актов они видели еще большую опасность, чем в противозачаточных средствах. Запасы пушечного мяса могли сократиться.
Поскольку во всех наиболее солидных государствах средства массовой информации управлялись отставными генералами и фанатичными священниками, то новое изобретение поначалу прижилось только в наиболее коммерциализованных и пользующихся наиболее дурной славой странах. Их радиостанции передавали любовные утехи популярных «радиолюбовников» и даже нуждающихся в деньгах аристократов вперемежку с рекламой лекарств, противовкусовых перчаток, лотерей, вкусов и «девкусантов».
Принцип стимуляции мозга радиоволнами получил дальнейшее и серьезное развитие. Программы, состоявшие из наиболее сладострастных или острых ощущений, передавались во всех странах и принимались простейшими приемниками, имевшимися у всех за исключением отверженных. Таким образом, землекоп или фабричный рабочий могли побывать на банкете, не потратив при этом денег и не рискуя переесть, могли испытать восторг бального танца, не потратив время на обучение этому искусству, могли ощутить нервное напряжение автогонщика, не подвергая себя при этом никакой опасности. Обитатели заваленных снегом северных хижин могли понежиться на тропических пляжах, а жители тропиков могли получить удовольствие от зимних видов спорта.
Власти очень скоро обнаружили, что новое изобретение является дешевым и эффективным орудием воздействия на массу. Жизнь в трущобах могла показаться более сносной при условии постоянного присутствия иллюзорной роскоши. Ненавистные властям реформы можно было похоронить, представив их вредными для национальной системы радиовещания. Забастовки и восстания зачастую легко можно было подавить, пригрозив закрыть радиостанции, или же, наоборот, в критический момент заполнить эфир очередным суррогатом.
Тот факт, что против дальнейшего развития радиоразвлечений активно выступали левые силы, способствовал более благосклонному отношению к ним со стороны властей и имущих классов. Особенно ярыми противниками этих развлечений были коммунисты. (Диалектика истории этой на удивление похожей на Землю планете породила партию, заслуживающую именно такого названия.) С их точки зрения это был чистый «опиум для народа», придуманный капиталистами для того, чтобы предотвратить установление неизбежной диктатуры пролетариата.
Нараставшее сопротивление коммунистов правительство использовало в качестве разменной монеты в торге с их естественными врагами – священнослужителями и военными. Была достигнута договоренность о том, что в будущем на трансляцию церковных служб будет выделено больше вещательного времени и что десятая часть поступлений от продажи лицензий на вещание будет жертвоваться на нужды церкви. Однако, церковники отказались от предложения транслировать «непорочную связь». В качестве дополнительной уступки была достигнута договоренность о том, что все семейные сотрудники Комитета по Радиовещанию под угрозой увольнения должны были представить доказательства того, что ни разу в жизни не провели ночь вне супружеской постели. Кроме того, стороны согласились с тем, что всех сотрудников КРа, заподозренных в симпатиях к таким безобразным идеям, как пацифизм и свобода самовыражения, следует выкинуть на улицу. А военные удовлетворились финансовой поддержкой государством матерей, введением налога на холостяков и регулярными военно-пропагандистскими радиопередачами.
В течение последних лет моего пребывания на «Другой Земле» была разработана система, в соответствии с которой человек мог раз и навсегда улечься в постель и провести всю жизнь, слушая радиопередачи. Его питанием и всеми функциями тела занимались врачи и медицинские сестры, при Комитете по Радиовещанию. Вместо физической нагрузки он периодически получал массаж. Подобное устройство поначалу было дорогим удовольствием, но изобретатели надеялись в недалеком будущем сделать его доступным для всех. Кое-то высказывал надежду даже на то, что со временем отпадет необходимость в медицинском и прочем обслуживающем персонале. Огромная система автоматического производства пищи и питания лежачего потребителя жидкой жвачкой с помощью подведенной к его рту трубки дополнялась сложной канализационной системой. Электрический массаж можно было получать просто нажав кнопку. Медицинский уход мог быть заменен системой автоматического компенсирования желез внутренней секреции. Эта система должна была автоматически регулировать кровообращение пациента, вводя в его кровь из общей системы трубопроводов те химические вещества, которые были необходимы для физиологического баланса.
Более того, для радиопередач не потребовался бы и человек, потому что все возможные ощущения были бы заранее записаны с самых лучших живых «оригиналов». Эти записи постоянно транслировались бы в многочисленных, попеременно выходящих в эфир программах.
Для обслуживания этой системы могло потребоваться какое-то количество техников и организаторов; но при правильном распределении обязанностей работа занимала бы у каждого члена Мирового Комитета по Радиовещанию не более нескольких часов в неделю.
Если бы возникла потребность в новых поколениях, тот детей создавали бы путем эктогенеза. От Директора Мирового Радиовещания потребовалось бы соблюдать психологические и физиологические характеристики идеального представителя «племени радиослушателей». Появившиеся в соответствии с этой схемой дети получали бы образование посредством специальных радиопрограмм, которые должны были их подготовить к взрослой радиожизни. Им не пришлось бы расставаться со своей колыбелью, с той лишь разницей, что по мере взросления они перебирались бы в кровати больших размеров. На склоне лет, если медицинской науке не удалось бы одурачить старость и смерть, человек, по крайней мере, мог безболезненно уйти из жизни посредством нажатия соответствующей кнопки.
Энтузиазм по поводу этого ошеломляющего проекта стал быстро шириться среди населения всех цивилизованных стран, но определенные реакционные силы оказывали этой идее яростное сопротивление. Люди старомодных религиозных убеждений, а также воинствующие националисты утверждали, что величие человека состоит в деятельном образе жизни. Верующие стояли на том, что душа может быть подготовлена к вечной жизни только посредством самодисциплины, укрощения плоти и постоянных молитв. А националисты любой страны заявляли, что именно их нации даровано священное право повелевать недочеловеками, и, к тому же, врата Рая откроются только перед душой, совершившей ратные подвиги.
Если поначалу многие крупные капиталисты приветствовали умеренное радиоблаженство, считая его опиумом для недовольных рабочих, то теперь многие из них выступили против этого новшества. Они жаждали власти; а для этого им были нужны рабы, чей труд они могли направить на осуществление своих грандиозных экономических замыслов. А потому они разработали аппарат, который был одновременно и «опиумом» и «кнутом». Все средства пропаганды они бросили на разжигание национализма и расовой ненависти. В сущности, они создали «Другой Фашизм» в его законченной форме – с ложью, мистическим культом расы и государства, восторгом перед грубой силой, игрой как на самых низменных, так и на самых благородных страстях одураченной молодежи.
Кроме того, в каждой стране существовала немногочисленная партия растерявшихся от всего происходящего людей. Она выступала и против критиков радиоблаженства, и против самого радиоблаженства, утверждая, что истинной целью человеческой деятельности является создание всемирного сообщества просвещенных и творчески мыслящих людей, связанных друг с другом взаимопониманием, взаимоуважением и общей задачей претворения в жизнь всех возможностей человеческого духа. Большая часть их доктрины представляла собой повторение учений религиозных провидцев добрых старых времен, но на нее также оказали значительное влияние достижения современной науки. Однако эту партию не понимали ученые, проклинали церковники, высмеивали милитаристы и игнорировали поклонники радиоблаженства.
К этому времени экономические неурядицы стали причиной все более и более яростной борьбы за рынки сбыта, развернувшейся между великими экономически развитыми империями «Другой земли». Экономическое соперничество в сочетании с древними национальными страхом, ненавистью и гордыней привело к бесконечной цепочке войн, каждая из которых грозила перерасти во всемирное побоище.
В этой ситуации энтузиасты радио принялись утверждать, что если их идея будет принята, то мировой войны не будет, и, с другой стороны, если такая война разразится, то реализация этой идеи будет отложена на неопределенное время. Им удалось организовать движение за мир во всем мире; а жажда радиоблаженства была настолько велика, что это движение захлестнуло весь мир. В конце концов был создан Международный Комитет по Радиовещанию, в задачи которого входили пропаганда «Евангелия от радио», улаживание разногласий между империями и, в перспективе, управление всем миром.
Религиозные фанатики и искренние поклонники воинской доблести были совершенно справедливо возмущены, низменностью мотивов, на которых зиждился новый интернационализм. Но, пребывая в заблуждении, эти люди решили спасти «Другое Человечество» против его воли, спровоцировав войну. Все силы пропаганды и финансового развращения объединились в героических усилиях для разжигания национализма. Но дикая жажда радиоблаженства приняла к этому времени такие масштабы, что «партия войны» ни за что не добилась бы успеха, если бы за ней не стояли огромные деньги производителей оружия и их опыт в деле разжигания ненависти.
«Партии войны» удалось создать напряженность в отношениях между одной из старых экономически развитых империй и государством, которое лишь недавно приобщилось к технической цивилизации, но уже стало сверхдержавой, отчаянно нуждавшейся в рынках сбыта. Радио, которое до того было основной движущей силой космополитизма, неожиданно и повсеместно превратилось в главное орудие пропаганды национализма. Каждого цивилизованного человека утром, днем и вечером уверяли, что враги, конечно же, с плохим вкусом и запахом, замышляют его уничтожить. Шпионские истории, страсти вокруг гонки вооружений, сообщения о варварском и садистском поведении соседних народов создали в каждой стране такую атмосферу маниакальной подозрительности и ненависти, что война стала неизбежной. Разгорелся спор из-за одного участка приграничной территории. Во время этого кризиса я и Бваллту оказались в большом провинциальном городе. Я никогда не забуду это состояние почти безумной ненависти, в котором находилось все население, чувства человеческого братства и даже самосохранения утонули в свирепой жажде крови. Перепуганные правительства выпустили по своим опасным соседям ракеты дальнего радиуса действия. В течение нескольких недель несколько столичных городов «Другой Земли» были уничтожены воздушными налетами. Каждый народ стал прилагать все усилия к тому, чтобы причинять противникам больше вреда, чем причинили ему.
Не имеет смысла в подробностях описывать ужасы этой войны, последовательное разрушение городов, охваченные паникой голодные толпы, бродящие в сельской местности и промышляющие грабежами и убийствами, распад системы социального обеспечения, возникновение безжалостных военных диктатур, катастрофический упадок культуры, исчезновение благородства и всех приличий из человеческих отношений.
Я уверен, что наш род человеческий, в подобных обстоятельствах, ни за что не допустил бы, чтобы им полностью овладели неконтролируемые эмоции. Разумеется, мы сами находимся перед возможностью не менее разрушительной войны; но, какие бы мучения не ждали нас впереди, мы почти наверняка выкарабкаемся. Мы можем совершать дурацкие поступки, но всегда умудряемся избежать падения в пропасть абсолютного безумия. В последний момент, разум из последних сил, но ухитряется восторжествовать. С «Другими Людьми» этого не произошло.
3. Перспективы расы
Чем дольше я жил на «Другой Земле», тем крепче становилось мое убеждение в том, что есть какое-то коренное отличие этой человеческой расы от моей. В определенном смысле, это различие явно касалось понятия равновесия. В целом, Homo Sapiens был более сплоченным, обладал большим здравым смыслом, и был менее склонен устраивать эксцессы из-за различий в менталитете.
Вероятно, наиболее ярким свидетельством экстравагантности «Других Людей» была та роль, которую в наиболее развитых странах играла религия. Здесь религия была более значительной силой, чем на нашей планете, а религиозные учения древних пророков могли разжечь огонь даже в моем не особо чувствительном сердце чужестранца. Но сама религия и ее место в современном обществе показались мне не слишком достойными подражания.
Я должен начать с объяснения, что в развитии религии на «Другой Земле» очень большую роль сыграли вкусовые ощущения. Племенные боги были, естественно, наделены вкусовыми характеристиками, наиболее приятными народу племени. Позднее, когда возникли монотеистические религии, – описания Божьей силы, Божьей мудрости, Божьей справедливости, Божьей благодати стали сопровождаться описаниями Божьего вкуса. В мистической литературе Бог зачастую сравнивался с древним выдержанным вином; некоторые описания религиозных ощущений позволяли сделать вывод, что этот вкусовой экстаз был во многом похож на то состояние благоговения, с которым наши дегустаторы пробуют редкие сорта вин.
К сожалению, из-за разнообразия вкусов любое более или менее общее согласие в вопросе о Божьем вкусе существовало недолго. Чтобы определиться с тем, был Бог сладким, соленым или отличался вкусом неизвестной расы, велись религиозные войны. Одни проповедники уверяли, что вкус Бога можно ощутить только ступнями, другие – только ртом или ладонями, третьи настаивали на том, что Бог познаваем только как сложнейшая смесь вкусовых ощущений. Известна эта смесь под названием «непорочной связи», представлявшей собой чувственный и, в основном, сексуальный экстаз, вызываемый размышлениями о половом акте с божеством.
Ряд проповедников утверждали, что хотя Бог и имеет вкус, но познать его можно только духом, а не каким-либо телесным органом; и что вкус его был нежнее и приятнее даже вкуса любимого человека, поскольку включал в себя все самое «пахучее», духовное и еще бесконечно многое.
Некоторые пошли еще дальше и заявили, что Бога следует рассматривать не как какую-то личность, а как собственно вкус. Бваллту говаривал: «Либо Бог есть вселенная, либо Он есть вкус творчества, коим пропитаны все вещи».
Где-то около полтора тысяч лет назад, когда религия, насколько я могу судить, была более жизнеутверждающей, не было никаких церквей и священнослужителей; но религиозные догмы занимали в жизни любого человека непостижимо большое место. Позднее появились и церкви, и священнослужители, чтобы сохранить явно приходившее в упадок религиозное сознание. Прошло еще немного времени, и за несколько столетий до Промышленной Революции организованная религия настолько подчинила себе наиболее цивилизованные народы, что три четверти их национального дохода тратилось на содержание религиозных учреждений. Более того, рабочий люд, вкалывавший на собственников за мизерную зарплату, большую часть своих жалких грошей отдавал священникам и жил еще беднее, чем мог бы.
Развитие науки и промышленности привело к одной из тех внезапных и отмеченных крайностями революций в образе мышления, которые были так характерны для «Других Людей». Почти все церкви были разрушены или временно отданы фабрикам и музеям индустриализации. Атеизм, впоследствии подвергшийся преследованиям, тогда был в большой моде. Все лучшие умы стали агностиками. Однако по прошествии определенного времени, по всей видимости, придя в ужас от материалистической цивилизации, гораздо более циничной и вульгарной, чем наша, – наиболее развитые народы стали снова обращаться к религии. Естественные науки были обоснованы с духовной точки зрения. Были вновь освящены старые церкви, а новых понастроили так много, как у нас кинотеатров. И действительно, новые церкви скоро стали выполнять функции кинотеатров, бесконечно показывая кинокартины, представлявшие собой мастерски приготовленную смесь из оргий и религиозной пропаганды.
Ко времени моего визита на эту планету, церкви вернули себе утраченное влияние. Одно время конкуренцию им составляло радио, но они сумели поглотить и его. Они по-прежнему отказывались транслировать «непорочную связь», отчего это ощущение приобрело еще большую престижность, – люди решили, что оно слишком духовно, чтобы его передавать по волнам эфира. Впрочем, наиболее прогрессивные церковники согласились с тем, что если создать всемирную систему «радиоблаженства», то эту проблему можно было бы решить. Коммунисты, тем временем, упорствовали в своем отрицательном отношении к религии. Но в двух крупных коммунистических странах официальное «безбожие» стало во всем походить на религию, за исключением названия. У него были свои учреждения, свои священнослужители, свои ритуалы, своя мораль, своя система отпущения грехов, свои метафизические доктрины, которые, несмотря на весь их ярый материализм, являлись, тем не менее, суевериями. А вкус и запах божества были заменены вкусом и запахом пролетариата.
Стало быть, религия была по настоящему значительной силой в жизни всех народов этой планеты. Но в их набожности было нечто озадачивающее. В определенном смысле она была искренней и даже имела благотворное воздействие: в отношении маленьких личных искушений и устоявшихся нравственных норм «Другие Люди» вели себя куда достойнее моих собратьев. Но я обнаружил, что типичный современный «Другой Человек» проявляет добросовестность только в стандартных ситуациях. При этом у него наблюдается странное отсутствие подлинной нравственной душевности. Поэтому, несмотря на большую (в сравнении с нами) житейскую щедрость и склонность к завязыванию ни к чему не обязывающих дружеских отношений, здешние жители с чистой совестью «промывали мозги» другим людям, причем самыми изощренными методами. Чувствительные личности должны были быть постоянно начеку. Подлинная близость и взаимное доверие были хрупким и редким видом отношений. В этом живущем такой страстной общественной жизнью мире, одиночество неотступно следовало за духом. Люди постоянно «общались», но до истинного общения дело так и не доходило. Каждый приходил в ужас от перспективы остаться наедине с самим собой; но в компании, несмотря на дружескую атмосферу, эти странные существа оставались такими же далекими друг от друга, как звезды на небе. Ибо каждый искал глазами глаза соседа, чтобы увидеть в них свое отражение. Больше он ничего не видел, а если и видел, то это приводило его в гнев и ужас.
К моменту моего посещения в религиозной жизни «Других Людей» появилась еще одна ошеломляющая особенность. Хотя все были очень набожными, и любое богохульство воспринималось с ужасом, – отношение к божеству было торгашеским. Люди считали, что вкус и запах божества можно приобрести с помощью денег или соблюдения ритуала. Более того, – Бог, которому они возносили молитвы на прекрасном и трогательном языке древности, – воспринимался либо как строгий работодатель или же как снисходительный отец, либо, как физическая энергия в чистом ее виде. А венцом этого вульгарного отношения было убеждение, что еще никогда раньше религия не была настолько широко распространена и настолько мудра. Почти все соглашались с тем, что только сейчас учения пророков древности понимались именно в том смысле, какой в них заложили сами пророки. Современные писатели и радиокомментаторы утверждали, что они переписывают древние рукописи в соответствии с потребностями просвещенных верующих, живущих в Век Научной Религии (название придумали они сами).
И все же, я часто чувствовал, что за благодушием, характерным для цивилизации «Других Людей» накануне всемирной войны, скрывается какое-то смутное беспокойство. Конечно, как и на моей планете, подавляющее большинство людей занималось только своими делами и было поглощено только своими частными интересами. Люди были слишком заняты заработками, женитьбами, воспитанием детей, извлечением максимальной выгоды из отношений друг с другом, чтобы тратить время на возвышенные размышления о смысле жизни. И все же они часто производили впечатление человека, забывшего что-то очень важное и отчаянно пытающегося вспомнить, что именно он забыл. Они также напоминали стареющего проповедника, произносящего зажигательные речи, уже не совсем ясно понимая их смысл. Я все сильнее начинал подозревать, что, несмотря на все достижения этой расы, сейчас она живет идеями давно минувших времен и пользуется концепциями, сути которых уже не в состоянии понять. Она громогласно молится идеалам, стремиться к которым у нее нет никакого желания, и подчиняется системе ценностей, многие из которых пригодны только для разумных существ, отличающихся меньшей черствостью характера. Я подозревал, что эта самая система ценностей была создана расой, обладавшей не только более высоким (в сравнении с нынешними «Другими Людьми») разумом, но и большей способностью к истинному общению. Эта система явно основывалась на предположении, что все люди являются добрыми, разумными и обладающими самодисциплиной существами.
Я часто задавал Бваллту вопросы на эту тему, но он всегда уходил от ответа. Следует помнить, что хотя я и имел доступ ко всем его мыслям, но только до тех пор, пока у него не возникало желания скрыть их от меня. Сделав особое усилие, он всегда мог «уединиться». Я уже давно подозревал, что он что-то скрывает от меня, когда, наконец, он рассказал мне странную и трагическую историю.
Это было через несколько дней после того, как столица его страны подверглась бомбардировке. Глазами Бваллту, сквозь стекла его противогаза, я увидел последствия бомбардировки. Самой бомбардировки мы не видели, но попытались вернуться в город, чтобы принять участие в спасательных работах. Сделать можно было немного. От пылающего центра города по прежнему шел такой жар, что мы не смогли продвинуться дальше первых улиц пригорода. Даже и эти улицы были завалены обломками разрушенных зданий. Тут и там, из-под битого кирпича торчали обугленные и раздавленные человеческие тела. Большая часть населения была погребена под руинами. На открытых пространствах лежали тела людей, погибших от ядовитого газа. Команды спасателей в бессилии метались от руины к руине. В просветах между тучами дыма изредка появлялось Другое Солнце, а иногда даже и дневная звезда.
Побродив некоторое время среди руин и не найдя никого, кому могла бы понадобиться помощь, Бваллту присел отдохнуть. Похоже, что расстилавшиеся вокруг нас руины города «развязали ему язык», если конечно таким выражением можно определить ту неожиданную откровенность его мыслей обращенных ко мне. Я сказал что-то насчет удивления, с которым будущие поколения будут оглядываться на это безумное разрушение. Он вздохнул в своем противогазе и сказал: «Скорее всего, моя несчастная раса уже обрекла себя на неотвратимую гибель». Я возразил: хотя это далеко не последний разрушенный город, но день возрождения обязательно придет, раса, наконец, преодолеет этот кризис и начнет подниматься от вершины к вершине. Вот тогда Бваллту и поведал мне эту странную историю, которую, по его словам, он часто порывался рассказать мне, но каждый раз что-то сдерживало его. Хотя у многих ученых и исследователей современного мирового сообщества уже возникли смутные подозрения насчет истины, вся правда была известна лишь очень немногим людям, в том числе и ему.
Он сказал, что населяющие эту планету виды явно подвержены каким-то странным и давно сформировавшимся флуктуациям природы, длящимся примерно двадцать тысяч лет. Этот величественный ритм духа проявляется в любой расе любой климатической зоны, причем во всех одновременно. Причина его неизвестна. Было похоже, что планета подвергается мощному воздействию, которое, возможно, исходит из какой-то одной точки, но быстро распространяется по всей территории «Другой Земли». Совсем недавно один, далеко продвинувшийся в своих исследованиях ученый, предположил, что это явление может быть связано с колебаниями интенсивности «космических лучей». Исследования геологов показали, что такие колебания космического излучения действительно имеют место, и связаны они, вероятно, с изменениями в группе молодых звезд, расположенных по соседству с планетой. Предположение, что психологический и астрономический ритмы совпадают, по-прежнему вызывало сомнения. Но имелось немало доказательств того, что в моменты наибольшей интенсивности излучения человеческий дух приходил в наибольший упадок.
Бваллту эта теория не убедила. Он вообще был склонен считать, что причины ритмичных взлетов и падений человеческого духа следует искать гораздо ближе. Как бы то ни было, но почти ни у кого не вызвал сомнений тот факт, что в прошлом цивилизация неоднократно достигала высокого уровня развития, и каждый раз, под воздействием какой-то мощной силы, человечество «теряло голову». В провалах между этими огромными волнами «Другой Человек» опускался до такого состояния умственной и духовной тупости, какого моя раса не ведала с тех времен, когда стала собственно человеческой расой. Но на гребне волны сила человеческого разума, нравственные устои и духовное провидение поднимались на такую высоту, какую мы бы назвали сверхчеловеческой.
