Текст книги "50 гениев, которые изменили мир"

Автор книги: Оксана Очкурова

Соавторы: Татьяна Иовлева,Геннадий Щербак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

Хомейни Рухолла Мусави

(род. в 1900 г. – ум. в 1989 г.)

Духовный руководитель Исламской Республики Иран (1973–1989 гг.), аятолла (с конца 1950-х гг.), великий аятолла (1961 г.)

Хомейни смело можно отнести к числу людей, изменивших ход истории и сознание человечества на исходе XX в. С его именем тесно связана активизация исламского фундаментализма, охватившая мусульманские страны в конце XX – начале XXI в. Он сумел доказать, что потенциал религии в нашем мире отнюдь не исчерпан и что скрытая энергия, дремлющая в сердцах людей, может в один прекрасный (или далеко не прекрасный) день быть разбужена и под лозунгом «Молчание для мусульманина – измена Корану!» перевернуть кажущийся незыблемым порядок вещей. И тогда вряд ли у кого хватит мощи, чтобы остановить распространение новой волны ислама.

Хомейни считал, что духовенство не может быть вне политики, указывая: «Клянусь Аллахом, что ислам в целом – это политика». «Пророк ислама, – говорил он, – восстал ради Бога единого во враждебном окружении… Пророк сам написал четыре письма четырем правителям – Ирана, Рима, Египта и Абиссинии. В этих четырех письмах, содержание которых идентично, он приглашал четырех правителей принять ислам и единобожие. Это был первый шаг, с которого начались попытки донести правду ислама до всего мира, до всех империй, и представить народам ислам в истинном свете». Идея о необходимости принять эту эстафету проходила красной нитью через все проповеди и выступления Хомейни. На вопрос о том, какова его политическая платформа, он как-то ответил, что это «шахада» – исламское исповедание веры. Через десять лет коммунизм исчезнет с лица земли. Ислам же продолжит победное шествие». Похоже, пророчество сбывается.

Хомейни был готов распространять ислам даже с применением оружия. Еще в 1937 г., после паломничества в Мекку, он отправился в иракский город Наджеф, где познакомился с деятельностью воинствующей организации «Ихван аль-Муслимин» – «Братья мусульмане». Сблизившись с руководством этой организации, он, спустя десятилетия, во время арабо-израильских конфликтов неизменно стоял на стороне боевых арабских организаций «Аль-Фатх» и «Хамаз». Они получали от Хомейни щедрую финансовую помощь. Не без его участия появились и действуют отряды «Хезболла».

Биография Хомейни для Запада полна загадок и белых пятен. «Жизнь аятоллы, – писала американская газета “Нью-Йорк тайме”, – была настолько туманна, так обросла мифами и слухами, что долго спорили, а то и вовсе не знали, кто были его предки, каково его настоящее имя и дата рождения». Все это возникло не на пустом месте. В Иране одновременно в ходу три календаря. По одному из них аятолла родился в 1320 г., по другому – в 1281 г., по третьему – в 1902 г. Ясность в этот вопрос внес сам Хомейни. Выступая в марте 1963 г. в кумской мечети Азам, он обронил: «В нынешнем году мне исполнится 63 года». Достоверно известны только день, месяц и место его появления на свет: 24 сентября в городе Хомейне, к югу от Тегерана. Отсюда его фамилия. При рождении мальчика нарекли Рухоллой, что означает «дух Аллаха». Второе, родовое имя Мусави перешло к нему от отца, Мустафы Мусави, и означало, что по отцовской линии его род через святого имама (светского и духовного главу общины) Мусу Казема восходит к самому пророку Мухаммеду. Рухолла был шестым сыном в семье. Его отец и дед были учеными-богословами, причем весьма авторитетными. Отец получил образование в известном шиитском центре Наджефе и стал ведущим священнослужителем Хомейна. Рухолле на роду было написано стать богословом.

Мальчику не было и пяти месяцев, когда погиб его отец. Он был убит родственниками одного из жителей города, казненного по указанию Мустафы за нарушение поста в месяце Рамазане. Воспитанием сына занялась мать, которая привила ему дух непримиримости к врагам ислама, она же дала ему и начальное образование. Матери не стало, когда Рухолле исполнилось 15 лет. Через четыре года юноша покинул родной дом, чтобы продолжить образование в медресе в г. Араке. Еще через три года для продолжения образования он переехал в г. Кум, слывущий «шиитским Ватиканом». Здесь помимо исламских дисциплин он увлекся трудами Аристотеля и особенно Платона. Через много лет именно его «Республику» аятолла Хомейни положит в основу морали своей исламской республики.

По окончании курса Рухолла начал преподавать в самом престижном религиозном учебном заведении Ирана – Центре исламских исследований Файзийе в Куме, и в неполные 27 лет получил богословское звание муджтахида – ученого-богослова, имеющего право выносить самостоятельные решения по важным вопросам мусульманского права.

В 1925 г. молодой человек женился на Батул-Ханум, десятилетней дочери своего учителя в медресе, одного из самых богатых и влиятельных религиозных деятелей. Этим он улучшил свое материальное положение, хотя и его самого никак нельзя было назвать бедным. Сам Рухолла вел простую, скромную и даже аскетическую жизнь, но принадлежащие ему и его братьям наделы, на которых трудилось около 3 тыс. крестьян-арендаторов, приносили солидные доходы. Правда, почти все они уходили на выплату стипендий талибам – ученикам Хомейни. В семейной жизни Рухолла также выступал в образе благочестивого мусульманина. Жена родила ему восьмерых детей, трое из которых умерли в детстве. Пятеро – два сына и три дочери – воспитывались в духе мусульманских обычаев и традиций. Иранцам также очень импонировало, что молодой богослов показал себя достойным соотечественником Саади и Омара Хайяма – он писал стихи, которые печатал под псевдонимом Хафиз.

В этот же период началось противостояние Хомейни и шахского двора. К прегрешениям шаха перед мусульманами он относил, прежде всего, его прозападную ориентацию. Шах провел закон, согласно которому женщинам разрешалось ходить без чадры, поощрялось ношение европейской одежды, запрещались многие религиозные церемонии, был принят ряд мер по реквизиции земельной собственности шиитского духовенства и установлен контроль над доходами священнослужителей, включая пожертвования и наследование имущества верующих. Правда, сам шах и его двор не отказывали себе в роскоши. И тогда, в 1925 г., талиб-слушатель медресе публично заявил: «Иран примирится сам с собой лишь с исчезновением династии Пехлеви». Эти дерзкие слова в тот раз остались без последствий.

Хомейни был уже начинающим преподавателем медресе в Куме, когда туда пожаловали шах с супругой. Это была их первая встреча. Аятолла Бафки тогда сделал резкое замечание шахине за то, что она вошла в храм с непокрытой головой, и тотчас получил от шаха удар хлыстом по лицу. В воцарившейся гробовой тишине раздался голос Хомейни, призвавшего своего учителя Бафки дать достойный отпор обидчику, но у того на это не хватило смелости. А молодой преподаватель с этого момента встал в открытую оппозицию шаху.

В 1930-е гг. ему пришлось столкнуться с репрессивными действиями режима, постаравшегося подчинить себе духовенство. Тогда были запрещены все лекции в медресе, однако он продолжал подпольно преподавать и подготовил сотни последователей, которые, подобно своему учителю, стали связывать все беды и невзгоды страны с монархией.

Следующее столкновение Хомейни с шахом произошло в 1946 г., когда членами шиитской организации «Федаян-а ислам» был убит крупный иранский историк Ахмед Кесрави, выступавший против шиитства. Не видевшие в этом греха муллы во главе с Хомейни попросили о встрече с шахом, чтобы молить о помиловании убийцы. Пехлеви согласился принять только Хомейни. Тому объяснили, что он должен ожидать появления государя стоя и сесть только по его повелению. Однако, когда шах вошел, Хомейни уже сидел и даже не подумал встать. Мало того, во время беседы монарх был вынужден пойти на уступки и помиловать преступника.

Противостояние Хомейни шахскому режиму встречало поддержку в среде духовенства, торговцев, ремесленников и крестьян. Они видели в нем не просто священника, а человека, на которого снизошла благодать Божья, прямого потомка пророка. А по канонам ислама только прямые потомки пророка полномочны управлять мусульманами. Мухаммед Реза Пехлеви и весь его род таковыми не являлись и, следовательно, не имели права на господство в стране. Отсюда вытекало, что они незаконно узурпировали власть и потому должны быть низвергнуты. Такова была логика Хомейни и его единоверцев.

В конце 1950-х гг. Хомейни стал аятоллой – религиозным деятелем высшего ранга. С 1962 г. его отношения с властью особенно обострились. В октябре он выступил против шахского законопроекта, разрешавшего представителям других религий, «неверным», избираться в органы государственной власти. При этом избранный мог принять присягу на любой священной книге, а не только на Коране. Хомейни направил шаху и правительству ноты протеста и опубликовал специальное послание всем верующим. Он заявил: «Вы намерены лишить Коран его официального статуса и… открыть путь врагам, предающим ислам и Иран». Для него самого и его последователей происшедшее являлось святотатством. Кумское духовенство объявило законопроект противоречащим духу и букве иранской конституции и основным принципам шариата. Сразу же закрылись базары и большинство предприятий. Шах дрогнул, но не сдался. В январе 1963 г., обвинив Хомейни в невежестве и мракобесии, он повелел провести в Тегеране «парад эмансипированных женщин», так называемую «белую революцию», предусматривавшую предоставление избирательных прав женщинам, проведение аграрной реформы, а затем дополненную рядом других, не менее кардинальных преобразований буржуазного типа. Но оппозиция во главе с Хомейни упредила шаха волной демонстраций и забастовок. Шах отступил. Однако Хомейни тут же выступил с прямым призывом к свержению шахского режима вооруженным путем.

Аятолла становился слишком опасен. Его дважды арестовывали, чтобы заставить молчать, но тщетно. Расправу предотвратило решение высшего духовенства возвести его в ранг «великого аятоллы», который носили менее десяти шиитских религиозных деятелей и который обеспечивал свободу от юрисдикции шахского режима. Кроме того, новый духовный сан давал Хомейни возможность претендовать на роль руководителя шиитской общины Ирана. Вскоре произошло новое столкновение с властью: Хомейни публично осудил мошенничество на парламентских выборах. Это привело к 8-месячному домашнему аресту. Затем последовало новое выступление аятоллы – на сей раз против предоставления американским военным статуса дипломатической неприкосновенности. Чаша терпения шаха переполнилась, и он пошел на крайние меры. 4 ноября 1964 г. в дом Хомейни ворвались десантники, которые отвезли его в столичный аэропорт, а оттуда на транспортном самолете ВВС Ирана – в Анкару. Спустя 11 месяцев аятолла получил разрешение перебраться в Ирак. Здесь он читал лекции в религиозном учебном заведении и продолжал разработку своей концепции «подлинного толкования» ислама и роли исламского лидера. Много внимания Хомейни уделял разработке нового, «исламского правления». Учитывая это, власти Ирана добились от Ирака лишения Хомейни вида на жительство, и он вынужден был переселиться во Францию.

Все 14 лет, проведенные в изгнании, Хомейни руководил исламской революцией в Иране. Вокруг него на общей идейной платформе объединились десятки миллионов людей из самых разных социальных слоев. Выдвинутый им лозунг «справедливого исламского строя» привлекал всеобъемлющим характером, благодаря чему каждый мог видеть в нем воплощение собственных представлений об обществе равенства и справедливости. Им было написано более 20 книг по исламской теологии, большинство которых посвящено критике шахского режима за деспотизм и разрушение исламской культуры. К 1978 г. Хомейни превратился из бесплотного символа революции в ее реального вождя и молчаливо согласился на то, чтобы его именовали имамом. Это был беспрецедентный случай в истории иранского шиизма.

В августе 1978 г. Хомейни издал фетву (воззвание) о свержении шаха. Безуспешно испробовав различные средства борьбы с революцией, Пехлеви разрешил аятолле вернуться на родину, но тот отказался сделать это, пока шах остается у власти. Магнитофонные кассеты с записью посланий Хомейни постоянно поступали в Иран и прокручивались в тысячах мечетей и на бесчисленных городских базарах. 16 января 1979 г. под давлением коммунистов, либералов и шиитов шах вынужден был бежать.

1 февраля 1979 г. Хомейни вернулся из Парижа в Тегеран. Но уже в ночь с 9 на 10 февраля неожиданно для него самого в столице началось вооруженное восстание, вызванное нападением шахской гвардии «бессмертных» на учебную базу ВВС. В городе начались бои. Положение на улицах полностью вышло из-под контроля представителей ислама, которые в это время вели переговоры с военным командованием. Однако эти события с еще большей силой выявили способность Хомейни обращать себе на пользу свои же упущения: военные приняли решение о нейтралитете вооруженных сил в происходящем, о поддержке требований народа и отводе войск в казармы. 12 февраля Хомейни и его сторонники уже держали в своих руках все рычаги управления. Иранское радио сообщило о победе исламской революции и о предоставлении верховной власти «высшему богословскому авторитету, законоведу, знатоку Корана и всех почитаемых мусульманами книг, уважаемому всеми верующими так, что его мнение воспринимается беспрекословно». Аятолла Хомейни стал первым духовным лидером Исламской Республики Иран (ИРИ). Эпоха светской государственности в стране закончилась. «Тиранию короны» сменила «тирания тюрбана».

Лидеру исламской революции, аятолле-революционеру облик нового Ирана виделся следующим образом: «Вся нация – начальники и подчиненные, религиозные деятели и студенты, работодатели и рабочие – все будут братьями и равноправными. Совершенно очевидно, что между ними будет господствовать братство, не будет конфликтов по поводу постов, рангов, богатства и т. п. Имущество всех и каждого будет чистосердечно предоставлено в распоряжение всех и каждого». Все это, конечно, оставалось благими намерениями. Став высшим духовным наставником и фактическим правителем ИРИ, Хомейни, однако, отказался занять официальный пост. Вокруг его имени складывались легенды, в которых он был наделен сверхъестественными способностями. Сам аятолла жил в Куме, в полутораэтажном доме, вернее, в комнате, лишенной всякой мебели. Постель на полу и книги – вот и все, что ему было нужно. Здесь, сидя на ковре в окружении приспешников, он принимал посетителей, в том числе и иностранные делегации. Сюда же по четвергам прибывал премьер-министр, а в остальные дни – другие официальные и неофициальные лица. День был расписан по минутам: молитва до рассвета, чтение Корана, скудный завтрак, обязательный дневной сон и опять молитвы.

Тем временем в стране появилось множество общественных и политических организаций, ассоциаций, групп, придерживающихся самых различных взглядов на будущее социальное и политическое устройство Ирана. Хомейни открыто не поддерживал ни одну из них. Действуя подобным образом, он во всех перипетиях ожесточенной внутриполитической борьбы всегда оказывался в наиболее выгодной для себя позиции, позволявшей ему неизменно фигурировать в роли «отца нации», незапятнанного и безупречного, уставшего от интриг, ведущихся вокруг него, но отнюдь не ответственного ни за одну из них. При таком положении вещей авторитет и полномочия имама с самого начала почти никто не оспаривал.

С момента победы исламской революции в стране началась охота за сторонниками прежнего режима. Повсеместно возникли революционные комитеты и трибуналы, которые, не раздумывая, ставили к стенке сотрудников шахской охранки, армейских офицеров, участвовавших в расстреле демонстраций, чиновников, предпринимателей, представителей интеллигенции, которые хоть и не питали симпатий к шаху, но и не выступали против него.

Досталось и «эмансипированным» женщинам. Те, кто осмелился сбросить чадру, подвергались публичным издевательствам, пыткам и казням. По мусульманской традиции их забивали камнями. Все население страны было превращено в добровольных осведомителей органов безопасности. Родители должны были доносить на детей, дети – на родителей, а все вместе – на родственников. Осведомительство рассматривалось как исполнение национального и религиозного долга. Страну охватила волна репрессий, направленная против сторонников либеральных сил и коммунистов. Даже президент Бана Садр, уличенный в недостаточной приверженности политике аятоллы, был лишен своего поста и бежал в Париж.

Не забыл Хомейни своего главного врага – шаха. Тот нашел пристанище в США. Аятолла потребовал выдачи беглеца. Когда же американцы отказались, Хомейни объявил США «Великим Сатаной», изгнал из Ирана 85 тыс. американцев и приказал разгромить американское посольство, что и было сделано находившимися под его влиянием студентами. В результате погрома 90 человек были взяты в заложники, в их числе находились обслуживающий персонал, дети, жены дипломатов. Эти действия привели Иран к длившейся несколько лет международной изоляции. Пленники были освобождены только через два года.

В это же время исламские власти приступили к национализации банков, страховых компаний, ряда предприятий тяжелой промышленности. Меджлис (Парламент) принял решение об аграрной реформе. Однако дела не ладились. Осенью 1979 г. разразился экономический кризис. В ряде городов прошли народные выступления, в ходе которых главным виновником случившегося фигурировало правительство, но никак не Хомейни. Нешуточные волнения потрясли и провинции, населенные азербайджанцами, курдами, иранскими арабами и другими народностями. Их явно не устраивала обещанная аятоллой перспектива оказаться в ситуации, когда «нет арабов и неарабов, турок и персов, есть только ислам и единство на основе ислама». Никто не хотел терять свое национальное лицо.

Также почти сразу выяснилось, что далеко не все партии и организации, даже не все духовенство поддерживают идею исламского правления. Все стали требовать для себя места под солнцем и причитавшийся кусок пирога. Это вызывало особое беспокойство у аятоллы. 2–3 декабря 1979 г. референдум утвердил «исламскую конституцию». Хомейни стал де-юре пожизненным и всевластным правителем Ирана. Сразу же после референдума имам разгромил остатки либеральных сил. Всего же за годы его правления было казнено около 50 тыс. иранцев, а 140 тыс. находилось в заключении. Весной 1980 г. по всей стране началась санкционированная Хомейни «великая исламская культурная революция», поставившая на грань уничтожения всех деятелей культуры, чьи взгляды хотя бы минимально отличались от взглядов шиитов. Тогда же после обширного инфаркта имам вместе с семьей поселился в пригороде Тегерана на улочке Шахида Хасана.

Болезнь заставила Хомейни задуматься над проблемой преемственности власти. С большим трудом ему удалось добиться признания своим преемником аятоллы Хосейна Монтазери, не обладавшего, кстати, и долей той популярности, которой пользовался сам имам. В ходе войны с Ираком, начавшейся в 1980 г. и продолжавшейся 10 лет, Хомейни начал негласно налаживать связи с внешним миром – нужно было оружие. Оно поступало даже из Израиля и США, которые Хомейни продолжал неустанно проклинать. В ходе этой войны Иран потерял около миллиона человек. В июле 1988 г. имам удивил не только иранцев, но и весь мир, выступив с заявлением, в котором без всяких предварительных условий высказался за прекращение военных действий и начало переговоров с Ираком. «Принять это решение, – сказал он, – было гораздо тягостнее, чем проглотить яд».

Эта война сильно сказалась на взглядах иранского лидера. Судя по всему, политик в нем поборол ученого-богослова. Сразу после окончания военных действий Хомейни заявил, что власть государства не может быть ограничена рамками божественного предписания. Теперь он считал, что государственное управление должно быть превыше религиозных обязанностей, включая молитвы, посты и паломничество. Государство может наложить запрет на все, что противоречит его интересам, ибо власть правительства важнее «исламского закона».

Эти идеи, однако, Хомейни не удалось применить на практике. Вскоре он перенес еще два инфаркта и скончался 3 июня 1989 г. Его похоронили на кладбище Бехеште-Захра, куда стекаются люди со всех концов страны и из-за границы. Над гробницей построена мечеть, которая, благодаря мощным прожекторам, видна издалека даже ночью. Своим наследникам Хомейни оставил четки и молитвенный коврик, а последователям – идеи, благодаря которым он и после смерти остается духовным лидером мусульман.