Текст книги "Аномальные приключения"

Автор книги: Оксана Шафранова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Часть

I

Пролог

Стройная девушка привстала на цыпочки и засунула спортивную сумку в отделение для ручной клади над своим местом. Другого багажа у нее не было. Кто, скажите, спасаясь бегством, берет с собой баулы, набитые бесполезным барахлом?

Место досталось у иллюминатора. Повезло. Всего через пару минут взревут турбины и гигантская металлическая птица разбежится по бетону, подожмет лапы-шасси и оставит далеко внизу грешную землю, перелистнув очередную страницу жизни.

Прощай родной город и прошлое. Город, где остались близкие, родные люди, которым она даже не сообщила об отъезде, опасаясь ненужных слез и уговоров остаться. Здесь прошло ее детство и юность. Здесь она влюблялась и разочаровывалась, надеялась и горевала о несбывшемся.

Все позади: обиды, упреки, волшебные перемены и смерть дорогого человека. За океаном все будет по-другому. Там не придется бояться за свою жизнь. Все наладится… наверное.

Что ждет ее в чужой, знакомой лишь по книгам и фильмам, стране девушка не знала. Не была она уверена и в том, что вернется обратно.

Почти двенадцать часов займут перелеты. За это время можно отдохнуть и погрустить. После суеты и нервотрепки, сопровождавшей спешный отъезд, уставший мозг отказывался переключаться на отдых, продолжал анализировать и вспоминать.

Девушка открыла глаза и бросила прощальный взгляд на удаляющуюся землю. Серебряная птица несла ее к приключениям

А в самом деле, когда жизнь перестала быть размеренной и предсказуемо комфортной? В какой день и час вышла из-под контроля, в какой момент события неуправляемым смерчем «закружились, завертелись и помчались кувырком»?

Глава 1

Амалия сидела на кухне и сверлила взглядом собачью чашку.

Афанасий топтался, поочередно заглядывая то в раскрытый, наполовину собранный чемодан, то, почему-то, в пустой холодильник.

«Проголодался на нервной почве», – подумала отрешенно Амалия.

С Афанасием она жила уже четыре года. За это время он так и не сделал ей предложения. Быть может потому, что она была его старше на три года, а может просто не видел смысла покупать целую свинью, если просто захотелось отведать грудинки.

– Сколько можно пялиться в одну точку? – недовольно проворчал возлюбленный. – Уже оторви свою «мисс сижу» и приготовь завтрак и поесть в дорогу.

– Так продуктов нет, – растерялась Амалия.

– А работать надо, чтобы были!

Возразить было нечего. Амалия молчала.

– С крана капает третий день, а ты даже сантехника вызвать не можешь.

– Думала, ты починишь. У нас папа сам всегда чинил краны.

– Хочешь с папой жить – иди к папе. Я не для того диплом инженера получал, чтобы в трубах ковыряться, – отрезал Афанасий. – И если тебя не устраивает такой муж…

– Муж… Разве мы женаты?

– Ну начинается, снова приехали, – раздраженно бросил он. – А кто же я тебе тогда? Чего тебе не хватает? Живешь словно в сказке. Хорошо пристроилась. Я пашу с утра до ночи, а ты занимаешься черти чем, только не поиском работы. Тебе трудно в доме чистоту поддерживать?

Девушка окинула взглядом кухню – придраться, вроде, было не к чему.

– Вот чем ты целыми днями занимаешься? Сколько времени нужно, чтобы пол помыть? А пыль вытереть? Мусор тоже нужно было вынести еще вчера. Я просто не понимаю– это что, так сложно потратить пару часов в день на уборку? – разорялся «супруг». – Тебе просто лень! И если честно, я вообще не понимаю, как ты живешь и что ты за человек. Ты не выполняешь своих элементарных обязанностей. С собакой положено гулять два часа в день, а ты с ним сколько времени гуляешь? На продукты зарабатывать – Афанасий! За квартиру эту платить – Афанасий!

Он развел руками.

– Раз уж ты опять в поисках работы, так хоть домашним хозяйством занимайся, как положено. Кстати, когда мы начинали жить вместе, ты работала, модно одевалась и выглядела по-другому. И я никогда не скрывал, какой позиции придерживаюсь – женщина должна сама зарабатывать на свои «хотелки». А теперь, чем ты не довольна? Почему я должен тянуть все на себе и изменять своим принципам?

Подобные «разборы полетов» случались и раньше, но ощутимо участились после того, как Афанасий получил должность начальника отдела и ощутимую прибавку к зарплате.

К слову сказать, за квартиру они платили в равных долях, так как у нее было собственное жилье, но оно было для них двоих недостаточно просторным и поэтому сдавалось квартирантам. Вырученные за аренду деньги отдавались Афанасию, он докладывал половину и рассчитывался с квартирной хозяйкой.

– Ты же знаешь, как долго мы ждали этого отпуска. Родители соскучились. Не хватало мне еще опоздать на поезд, – продолжал он нервничать.

– Ты ждал этого отпуска, а не я. Меня ты с собой не берешь.

– Надо было работать весь год и накопить на поездку. Я устал повторять – я не миллионер, чтобы содержать тебя, твою собаку и еще оплачивать твои круизы.

Под круизами подразумевалась поездка к его родителям в богом забытое местечко на Алтае.

– Вот вела бы себя, как положено – мы бы не ругались сейчас, – подвел он итог.

«Интересно, кто это ругается?» – подумалось Амалии, но она снова промолчала.

«Как положено». Кем, куда, на кого и в каком количестве, объяснить внятно суженому никогда не удавалось. Всегда мешали обстоятельства, заканчивался словарный запас, терпение или нервы. «Положено» и все тут. Посуда должна мыться сразу, после еды. Пол – каждый день. Унитаз обязан сверкать. Все должно сиять и быть натертым до блеска. А пыль, вообще не имеет права существовать в жилище людей. Парировать убийственный аргумент «люди умываются каждый день, значит и квартиру нужно мыть ежедневно» было нечем. Правда ведь, умываются.

И действительно, пыль белесой паутинкой покрывала мебель уже к вечеру, пол марался ежедневно, стряпня съедалась, а невесть откуда появлявшаяся грязная посуда наталкивала на мысль, что ест в доме кто-то безостановочно.

Амалия вздохнула, закрыла дверь, за все еще ворчащим благоверным, и отправилась в спальню.

Когда тебе пятнадцать-двадцать – нравятся мачо и бесшабашные «перекати-поле». Они крутые, авторитетные, «свои» в компаниях, классно лабают на гитаре и ничего не боятся. Как взрослые, курят и выпивают. С ними не страшно гулять допоздна и приятно показаться подружкам. К тридцати приоритеты меняются. Начинаешь понимать, что крутой парень, вовсе не крут со своим пивом и гулянками. Обращаешь внимание на спокойных, умных, интеллигентных «ботаников», в надежде, что они ценят домашний уют и заботу. Понимаешь, что в финансовом смысле они более надежны и перспективны. И дело даже не в меркантильности. Просто так задумано природой, что самка стремится выбрать того, кто сможет обеспечить и защитить потомство, создать наилучшие условия. Такова жизнь. Но случаются и осечки.

Субботнее утро подкатывало к одиннадцати часам

– Вот так и знала, что последние две кружки чая на ночь были лишними, – сказала она, глядя в огромное зеркало.

Отражение показывало невысокую женщину лет двадцати с небольшим. Опухшие от сна и ночных слез глаза оглядывали себя без особого интереса. Да и что нового можно увидеть в зеркале утром? Вот если бы за ночь отрасли оленьи рога или большие уши, было бы чему удивиться. Впрочем, Амалия уже не могла поручиться, что «рогов» у нее нет, а уши, по ее мнению, были и так больше среднего.

– А вот и целлюлит, – констатировала девушка, глядя на свои слегка округлившиеся бедра, а потом окинула взглядом довольно длинные стройные ноги и хмыкнула. Грудь, с ее точки зрения, тоже не выдерживала никакой критики.

Находясь большую часть времени в гордом одиночестве, девушка частенько вела беседы сама с собой, рассуждая вслух.

– Ну просто неописуемая красота, – проворчало отражение. – Кожа бледная, под глазами круги нежного сиреневого цвета. Пожалуй, будут гармонировать с джинсами, – машинально отметила Амалия и протянула руку за расческой.

В конце концов, закончив «прихорашиваться» и решив, что любоваться уже, в общем-то, нечем – отправилась назад в кухню.

Взору предстал стол с прорезанной клеенкой и распахнутая дверца холодильника «Бирюса» позапрошлого поколения.

– Это, парень, у тебя облом вышел, – изрекла Амалия с каким-то злорадным удовольствием, глядя на пустые полки.

Слова были адресованы крупному кобелю афганской борзой.

– Продуктов-то нет. Даже повесившуюся мышь, и то вынули из петли и забрали заботливые родственники.

Пес смотрел на хозяйку с сарказмом и усмешкой. Мол, я так просто открыл, посмотреть, не появилось ли чего нового за последние сутки, чтоб квалификацию не терять. А квалификация, надо сказать, у него была знатная. Подобный пинцету, длинный нос Джона открывал любую дверцу шкафа и сдвигал стекла в серванте.

– И что теперь делать с холодильником? Разморозить окончательно или закрыть и пусть так стоит? И даже хорошо, что он пустой был, – философски заметила она, – а то бы ты меня без еды оставил. Выдрать тебя, поганца, да все равно впрок не пойдет. Старого пса новым штукам не выучишь.

Возраст пса был неизвестен. Достался он Амалии в наследство от первого мужа, уже взрослым. Супруг собирался поселить собаку у себя на работе, в столовой. Но почему-то так и не забрал, и Джон остался дома. А вот муж, перебрался в свою любимую столовую на постоянное жительство.

– Еще бы! – говорила тогда зареванной Амалии единственная подруга детства, Машка. – Твой Бондарев, с его представлениями о свободе, поди тоже сейчас где-нибудь в помойке роется. Не для него, видите ли, семейная жизнь-рутина, свободы ему надо! А о чем он думал, когда женился на тебе, интересно? – разорялась подруга.

Амалия слушала ее съежившись в углу дивана и утирала платочком распухший нос.

– И не вздумай реветь! Не реви, я тебе говорю! И пошел он, урод, на хрен! Нет, ну что ты ревешь, скажи мне, неужели ты не понимаешь, как тебе повезло, что он свалил?

В последствии Амалия не раз имела возможность убедиться в правоте своей мудрой подруги. Ничего хорошего из этого брака все равно не вышло бы. Не иначе как бог отвел от такого мужа. Как сложилась судьба, теперь уже бывшего, супруга после развода, было неизвестно, а выяснять желания не возникало.

Этот период жизни вспоминался с благодарностью. Ну кому еще повезет избавиться от алкоголика, да еще чтоб сам ушел? Да чтоб назад просился всего год? А как повезло с имуществом, которое не пришлось делить потому, что его попросту не было!

В общем, каждый остался при своем: он – при своих убеждениях и столь ценимой свободе, а Амалия при родительской комнате в коммунальной квартире с собакой и с бесценным опытом семейной жизни.

– Сейчас, ворюга, мы с тобой гулять пойдем, – пообещала она и пес замахал метелкой-хвостом.

Неожиданный телефонный звонок прервал сборы.

Глава 2

Амалия не любила неожиданные звонки так же, как не любила и неожиданные визиты, полагая, что ничего хорошего от них ждать не приходится. Хороших сюрпризов в ее теперешней жизни было мало.

– Как дела, подруга? – прокричала на там конце провода вечно жизнерадостная Машка.

– Да ничего, помаленьку, – улыбнулась Амалия.

– Ну, ты как там, справляешься?

– А чего мне будет-то?

– Ну, я так спрашиваю, думаю, может мы с тобой в кафе какое-нибудь сходим?

– Ой, мне что-то не до кафе сейчас. Я вчера перечаевничала, и теперь, как всегда «после вчерашнего», у меня морда в зеркало не влазит. Нет, оно конечно хорошо для очередей в бистро, в смысле, разгонять их такой физиономией, но твоя блестящая репутация и имидж будут испорчены безвозвратно.

– Совсем не влазит? – развеселилась подруга.

– Даже по диагонали.

– Подумаешь, я твою морду всякой видала, меня уже ничем не напугать. Значит я сейчас сама приеду.

К этому Амалия не была готова. Очевидно, остатки былой гордости изредка все еще напоминали о себе и предстать перед, пусть даже, лучшей подругой, в таком состоянии она не могла. И дело было даже не в «не товарном виде», а в упадническом настроении и негативном мироощущении, в котором она прибывала в последнее время.

– А Афанасий-то уехал? – поинтересовалась Машка.

– Уехал, – вздохнула Амалия. – Отпуск есть отпуск, его, понимаешь ли, нужно как-то проводить.

– Ты его на поезд посадила? А то вдруг еще вернется и со мной столкнется. Ты же знаешь, как он меня «любит».

– Нет, на поезд я его не сажала. Просто платочком помахала из окна. Знаешь, как романтично получилось? Он еще до вокзала, наверное, не успел доехать, а я уже соскучилась…

– Понятненько, – сказала Машка, – Будем надеяться, что не вернется… А из денег он тебе, извини, чего-нибудь оставил?

– Оставил. Только можно я не буду говорить сколько? – жалобно спросила Амалия.

– Можешь и не говорить, – мрачно сказала подруга. – Ладно, я сейчас приеду, – и милостиво, как только она одна умела, добавила:

– Можешь ожидать.

– Все, поздняк метаться – тетя Маша уже едет.

Джонник уже сидел у двери. Из пинцетообразной пасти свешивался поводок.

– И чтоб никаких поползновений «налево» и попыток к бегству! – грозя указательным пальцем, строго велела хозяйка. – Давно ли я тебя в божеский вид приводила?

Машка ворвалась в дом, окинула обстановку хищным взором. Глаза метали молнии, ноздри раздувались, а поза, в которой она застыла на пороге, символизировала непоколебимую решимость действовать и ринуться в бой за честь любимой подруги.

– Ну-с, – многозначительно изрекла она. – Вот, на, пока разбери, – и протянула Амалии увесистый пакет.

– А Джонник, я смотрю, опять холодильник размораживает? – кивнула Машка на открытую дверцу. – Правильно, старый ты перечник, кто-то же должен помогать маме по хозяйству. Ой, блин! Тебя опять «под Котовского» подстригли, да? – воскликнула она со смехом. – Опять во все тяжкие пустился?

«Под Котовского», то есть наголо, Джона стригли лишь в одном случае – если природа его манила начавшимся гоном, везде игрались собачьи свадьбы, вокруг было слишком много искушений, а Амалия зазевалась. И если звезды благоволили к лохматому повесе, вырывался на свободу и бежал жениться.

Бежал так быстро, как может бежать только борзая, совершенно не реагируя на крики и угрозы. Не пугал его ни хозяйский гнев, ни голодные бомжи, ни собачий триппер. Возвращался он через пару суток. Голодный, грязный, вонючий, со спутанной шерстью, не поддающейся расчесыванию. Финал всегда был один – Джона стригли почти наголо.

– Да уж, опять ретивое у парня взыграло, – подтвердила Амалия. – А это что? – спросила она, глядя на пакет.

– Что-что… а давай пожрем? – предложила Машка.

– Ты кушай, а мне не жрется что-то. Я худею.

– Знаю я твои худения, – буркнула «кормилица». – Ты худей себе дальше, худей. Будешь у нас бухенвальдским крепышом. Гайку в карман еще класть не приходится, чтоб ветром не унесло? – плевалась сарказмом Машка. – Ты уверена, что тебе язва так необходима?

– Ну серьезно, у меня жопа толстая жутко и целлюлит одолел на животе, – попыталась оправдаться Амалия. – Старческое, думаю.

– Нет, похоже за тебя взялись слабоумие и дистрофия одновременно. – Покачала головой Машка. – Это у кого и в каком месте целлюлит, интересно? И жопа?

– Ну неужели ты не видишь? Посмотри сколько лишнего! – Амалия изобразила руками что-то вокруг себя. – Афанасий говорит, что мне похудеть надо.

– Тебе не худеть, а умнеть срочно надо, – вынесла вердикт Машка. – Ты на оглоблю похожа. А твой разлюбимый Афанасьюшка, наверное, все-таки, решил от тебя избавиться. Между прочим, для этого есть более гуманные способы, чем морить человека голодом. Так, достаем из пакета все, что там есть и уничтожаем.

– Есть совсем не хочется.

– Ладно, я даже не спрашиваю, когда ты ела в последний раз, и на какой неделе это было, но меня-то ты чаем напоить в состоянии? А я сейчас буду себе колбаску отрезать, буженинку, – приговаривала Машка, любовно вынимая продукты сама. – Ой, какие пироженки! Тушеночка затесалась, маслице опять же. Фрукты я брать не стала – ты их терпеть не можешь, – скороговоркой объяснила она. – Еще раз колбаска, опять тушеночка. Сейчас я стану вкусно чавкать, глаза закатывать от удовольствия, тебе и захочется.

– Кушай на здоровье, – одобрила Амалия. – А если чаю хочешь – кнопку сама держать будешь.

Старенький автоматический чайник уже пару лет просился на помойку – крышка отломана неаккуратными хозяевами, а кнопка включения давно перестала функционировать и желающему побаловать себя кипяточком, приходилось держать ее в нажатом состоянии. В противном случае, чайник не желал включаться и воду, соответственно, не грел.

– Как, ты его еще не выбросила?

– Так, другого-то все равно нет, а на плитке греть воду гораздо дольше.

– Слушай, – душевно сказала Машка, – а давай прямо сейчас пойдем и купим тебе, наконец, новый чайник, а? Ну, можешь ты от своей единственной подруги презент принять? Мне уже надоело эту кнопку держать!

– Надоело – не держи, – со вздохом сказала Амалия, – но только тогда он работать не будет, ты же знаешь.

– Ну, пошли, купим, – заныла Машка.

– Да еужели ты не понимаешь? Вернется Афанасий, увидит чайник, что я ему скажу? «Машка, в качестве гуманитарной помощи, притаранила»? Да он меня со свету сживет! Станет опять ругать, что я должна была бы сама на него заработать, что я его позорю, что ему теперь перед тобой и Славкой стыдно будет. Нет уж, чайник, какой есть – такой есть. Будет работа, зарплата – куплю.

– А, почему, кстати, Афанасий сам не купит новый, они же совсем недорогие, да и зарплата у него приличная? Стиральная машинка, кстати, тоже штука полезная. Сколько можно вручную пододеяльники в ванной теребить? Какой век-то на дворе.

– Ну, понимаешь, он снова машину новую хочет, откладывает на нее, а чайник и стиралка – дополнительные траты. Он же нас кормит, – принялась загибать пальцы Амалия, – за квартиру с хозяйкой рассчитывается…

– За квартиру вы напополам платите, – вклинилась в подсчеты Машка.

– Коммунальные… – продолжала Амалия, – на собачье пропитание тоже расход. А я не работаю, к тому же!

– Хватит меня смешить! Какой расход и какое пропитание? Да ты последние два года только и делаешь, что «худеешь». С его зарплатой можно пятерых, как ты, до ожирения довести, а не подсчитывать, сколько кто съел в этом месяце. И про коммунальные ты мне тоже не говори ничего, пожалуйста. Вы что, в Петродворце живете? За что тут платить-то? И вообще, он тебе когда последний раз одежду покупал, хоть какую-нибудь?

Амалия невольно начала рыться в памяти.

– Ты можешь и не отвечать, твой гардероб уже сто лет не менялся, и если бы в нем появилось хоть что-то новенькое, я уже давно была бы в курсе. А твой любимый, между тем, голышом не ходит.

– Он ведь в солидной фирме работает. Всегда на людях. Не может же он в старой одежде на работу ходить.

– А ты, значит, можешь, да?

– Да, в принципе, у меня все есть. Я же «в люди» редко выхожу. Одежда хоть и не новая, но выглядит вполне прилично.

– Ага, – кивнула Машка подначивая. – Бедненько, но чистенько.

– И ты же знаешь, я наряжаться-то особенно не люблю, – продолжала не заметившая подкола Амалия.

– Да что вы говорите? – притворно всплеснула руками Машка.

– Ну да, – подтвердила Амалия.

– Вот уже бы никогда не подумала про тебя такого. Может мою любимую подругу вообще инопланетяне похитили и обменяли по заказу Афанасия на более усовершенствованный экземпляр без особых потребностей? Эдакий симбиоз бытовой техники из сексшопа. А что – убирает, моет все, что под руку попадается, а что не попадается – все равно найдет и вымоет, стирает, великолепно готовит, завтраки накрывает, обеды и ужины подносит. И щебечет, щебечет ему о том, какой он замечательный и незаменимый, какой он талантливый, какой красивый! Он и в постели отказа не знает. Слушай, – сказала она, – а он здорово у тебя тут устроился!

– Маш, ну что ты преувеличиваешь, – пыталась вразумить некстати разбушевавшуюся подругу Амалия. – Все же не так совсем!

– Интересное дело, «не так» ей, а как?

– Ты же знаешь, любим друг друга, уважаем, не скандалим, как другие, никогда. Он ворчит, конечно, временами, но я сама виновата – опять работу потеряла. А он – перспективный! Не пьет, не бьет…

– Еще бы он на тебя руку поднимал. Да я сама из него инвалида первой группы сделалю тогда! Тоже мне – «перспективный». – разорялась Машка.

– Он и правда талантлив и для меня незаменимый. А я, понимаешь, что-то стала неважно выглядеть, да и с работой у меня затык полный опять.

– Ха! Неважно она выглядит! Да от тебя прежней вообще ничего не осталось уже. Ты посмотри: тощая как вобла, взгляд больной собачки. Довел тебя твой Афанасий. Ты давно в зеркало смотрелась?

– Да сегодня только было дело.

– Ты же спортсменка, красавица! Выглядишь лет на десять моложе. Как ты могла об этом забыть? Кожа – фарфоровая, глаза – зеленые, прозрачные, просто бесовские совершенно. Да мужики же вокруг тебя сами в кучу складывались! Но вот чего я действительно никак не пойму, так это где он у тебя толстоту углядел. А то, на что ты мне тут руками показывала, – остановила она жестом, пытающуюся возразить, Амалию, – так это, матушка, женскими формами называется! В тридцать три года положено, вообще-то, их иметь. И хватит мне тут хрень нести про то, что у тебя груди нет. Запомни раз и навсегда – она у тебя есть! – рявкнула она. – Весьма изумительной и просто идеальной формы. Давай вот сейчас прямо выйдем на улицу и спросим у первого попавшегося мужика, что ему больше нравится мое вымя третьего размера или твой первый, ничем не изуродованный? Да у тебя же грудь пятнадцатилетней девочки! Даже лифчик не носишь.

Амалия недоверчиво покосилась на роскошный бюст подруги.

– Я бы поменялась с тобой не задумываясь, – со вздохом продолжила Машка, – И по поводу талантов… Он, значит, гений, а ты так, мешок с картошкой, что ли? Ты умна, как сто чертей, обаятельна, обладаешь неподражаемым, искрометным юмором, да на тебя все мужское население оглядывается от двенадцати до семидесяти.

– Это они на тебя оглядываются, когда мы с тобой идем вместе.

– И на меня тоже, – легко согласилась красотка и пожала плечами. – Приходится признать, что я тоже совершенно неотразима, – сказала она с улыбкой разбивательницы сердец. – И, как говорится, пусть плачут те, кому мы не достались!

– Ты просто моя лучшая подруга ,вот и сыплешь комплиментами.

– Согласна, красота зависит лишь от точки зрения наблюдателя, но дурнушкой тебя назвать просто язык не поворачивается.

– Вот бы мне твою внешность… – размечталась Амалия. – В твоей красоте нет изъяна.

– Три «ха-ха», – ухмыльнулась Машка. – Да я просто заставила окружающих думать, что у меня нет недостатков.

А заставлять Машка умела. Амалия не знала, кому могло бы прийти в голову с ней спорить, когда она была решительно настроена. Дураков нет – жить каждой твари хочется.

За окном завыла сигнализация. Машка подскочила на стуле и бросилась к окну.

– Черт! – выругалась она. – Совсем забыла, что машина с позавчерашнего дня в ремонте. Ты мне со своей драмой совсем голову заморочила.

– А что с машиной-то? – спросила Амалия, радуясь, что можно перевести разговор на другую тему.

– Да, что-что, оставила ее за тренажерным залом, в соседнем дворе и забыла сигналку включить, вот дура! На парковке у спорткомплекса мест не оказалось.

Машка разъезжала на симпатичном новеньком малолитражном «ниссане» ярко красного цвета. Машину недавно презентовал муж на очередную годовщину свадьбы. По его словам, стоило ему увидеть автомобиль в автосалоне, как он сразу решил, что на подобном должна ездить его жена – яркая, шикарная, стильная, с вызовом.

И вот теперь выясняется, что с машиной что-то случилось.

– Выхожу я через четыре часа, – рассказывала Машка, – а боковое стекло разбито, магнитола выдрана, на полу осколки и капот открыт, представляешь? Я аж остолбенела. Следователь сказал, что ее пытались угнать малолетки, которые с устройством не знакомы. Нет, ты представь только, они ее с толкача завести пытались! Как запорожец!

– Погоди, а что ты делала в этом зале аж четыре часа? – удивилась Амалия.

– Ну, может и не четыре вовсе… а пять или шесть получилось. Все, как положено: сначала на снарядах позанималась, потом пошла в сауну, посетила своего массажиста, потом маникюр с педикюром. После сауны и спортзала, сама понимаешь, никакой прически не осталось – нужно к парикмахеру идти. В общем, устала, как собака. Пришлось еще в местный бар зайти, отдохнуть, соку выпить. К тому же, мне там, индивидуально готовят фито-коктейли, которые необходимы именно моему организму после определенных нагрузок и именно в это время суток. Так что, это тоже обязательно. Хорошо еще, что заведение предоставляет полный комплекс услуг, а то пришлось бы вообще целый день убить. А так, полдня свободно. Вот только в тот раз со свободой облом вышел. Протоколы и описание ущерба всю душу из меня вынули просто! Все равно ведь никого не найдут. А машину пришлось в ремонт гнать. Без стекла ведь не поездишь. Так что, я к тебе на такси сегодня ехала.

Амалия мысленно пожалела таксиста-бедняжку, который имел несчастье приехать на вызов эксцентричной особы.

– Кстати, – словно, вспомнив зачем пришла, обратилась она к Амалии. – Твой принц жениться на тебе собирается?

Для Амалии женитьба была больным вопросом. Говорить об этом не хотелось.

– Нет, ну почему он на тебе не женится? – продолжала допытываться Машка, вставляя длинную сигарету в изящный серебряный мундштук. – Вы живете уже столько лет, чего он ждет, я не понимаю?

Амалия покосилась на сигарету. Сама она с большим трудом бросила курить около года назад и с тех пор не занималась дымоглотством. Рука, уже было потянувшаяся к Машкиной пачке, схватила кусок мяса – снова удалось удержаться от соблазна.

– Мы с ним снова недавно это обсуждали. Афанасий придерживается мнения, что семьи из двух человек не бывает в природе. Он хочет детей, а у меня не получается забеременеть. Сказал, что боится на мне жениться. Вдруг я никогда не смогу родить и придется подавать на развод. Не хочет зря паспорт штампами марать. Говорит, что жениться надо один раз.

Машка вытаращила глаза, рука с сигаретой дрогнула и пепел упал на безумно дорогие шелковые брюки.

– Детей ему надо? – растягивая гласные, сказала она. – Вот оно что! Он у нас, оказывается, деточек хочет? Ну кто бы мог подумать. Вот где нашло-таки приют чадолюбие! – смешно пуча глаза, язвительно проговорила она. – И что же ты ему ответила?

– Ты не подумай, что мне приятно было это слышать. Почувствовала себя контейнером для вынашивания его детей, пробиркой какой-то! Будто ледяной водой окатили. Еще сказал, что нужно пойти к гинекологу и проверить, почему у нас до сих пор нет пополнения.

– Кто бы его самого проверил, блин! – разозлилась Машка.

– Ну да, я ему сказала, что проблема может быть и не у меня вовсе. И тут такое началось! От него можно было прикуривать, так возмущался. Можно подумать, я его в геноциде обвинила. Потом со мной весь вечер не разговаривал. Пришлось утром звонить знакомому гинекологу и просить порекомендовать какую-нибудь частную хорошую клинику.

– Так ты все-таки решила пойти к врачу? – уточнила Машка.

– А куда деваться-то? Ну хочет мужик детей, разве это плохо? Хотя, в целом, ситуация кажется мне унизительной. Думается, что проверяться должны оба. Но вести с ним разговоры на эту тему расхотелось.

– Ты не томи, говори, сходила или нет?

Машка от нетерпения даже заерзала на стуле.

– Сходила. Почти весь день провела в частной клинике. Потратила на обследование кучу денег. Все анализы сдала.

– А дети-то будут? – не поняла Машка.– Все нормально по этой части?

– Да нормальнее, чем у большинства!

– Это что же получается, подруга, твой мужик тебя за просто так все это время изводил упреками и подозрениями?

Амалия только пожала плечами.

– Ну, и что мы будем теперь делать? – продолжала Машка. – Может, казним гада на рассвете?

– Кровожадная ты Марья, – засмеялась Амалия.

Присутствие подруги и ее поддержка всегда возвращали частичку утерянного оптимизма. После ее визитов жизнь, на какое-то время, снова становилась интересной и яркой.

– А что мне делать – я теперь и сама не знаю. – Вообще-то, есть, конечно, варианты – можно утопиться или повеситься. Ты бы мне что посоветовала?

– Лично я, советую бросить этого козла к чертовой матери, начать новую жизнь и найти какого-нибудь миллионера, хоть завалященькова!

– Легко тебе говорить «новую»! А может, ты даже знаешь где они валяются?

– В поисках могу посодействовать, – подмигнула Машка. – Я вижу дело с мертвой точки сдвигаться начало.

– Эх, жисть моя поломатая, – вздохнула Амалия. – Что-то я от нее уставать начала, – она грустно улыбнулась.

– Еще бы, – отозвалась Машка. – Милая моя подруга, а тебе никогда в голову не приходило, что можно жить другой жизнью? Эта жизнь не твоя, понимаешь? Ты все время, каждый свой день, живешь не для себя. Постоянно под кого-то подстраиваешься, стараешься угодить, ждешь похвалы и одобрения. А в результате, теряешь свою личность и почву под ногами, похвалы так и не дождавшись.

И не поспоришь… Иногда, пустота, идущая изнутри, начинала душить. Во время таких приступов хотелось вырваться, бросить все и уйти от Афанасия. Любовь постепенно умирала под натиском упреков и рутины.

– А вдруг я уйду от него и больше никого никогда не встречу? – поделилась своими опасениями Амалия.

–Ага! Значит, все-таки, готовишься к побегу! – с триумфом заключила Машка. – Скажи честно, ты его любишь?

– Уже не знаю. Два года назад точно любила, а теперь…

– Тебе не кажется, что пора делать ноги, пока он окончательно тебя не растоптал?

– Думала об этом.

– И что же останавливает?

– Боюсь, я не готова к одинокой жизни. Он раньше таким нежным был, страстным. Вдруг все еще вернется? Видать, не совсем доканал.

– Когда совсем доканает – поздно будет! И тебе нужно готовиться не к одинокой, а свободной жизни. Чем, по-твоему, отличается одиночество от свободы?

А действительно, чем?

– Одинокими чувствуют себя люди, которые не умеют распорядиться таким подарком судьбы, как свобода. У по-настоящему свободного, самодостаточного человека всегда и во всем есть выбор, и делает он его всегда сам. Разве сейчас ты не одинока? Извини, но у меня складывается впечатление, что ты и сейчас живешь одна, – резюмировала практичная Машка и распечатала очередное пирожное.

– А ты того, поправиться не боишься? – спросила Амалия имя в виду бисквит. – Я вот все дивлюсь, как ты ухитряешься поддерживать такую форму и не портить фигуру лопая столько вкусного?

– Дисциплина! – ответила подруга с прибалтийским акцентом. – Потом позанимаюсь в зале лишние десять минут и все. А ты запомни главное – хочешь быть в отличной форме – ни в чем себе не отказывай! – и подняла вверх нравоучительно указательный палец.