Текст книги "Поспорить с судьбой"

Автор книги: Оксана Панкеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А как ты это делаешь? – спросил Кантор, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Что? Настраиваю зеркала? Очень просто. Ты тоже хочешь научиться?

– Я вряд ли смогу научиться… Это же классическая магия?

– Классическая, – кивнул Мафей. – А что, тебе она недоступна?

– Даже опасна. Мне просто интересно, как это делаешь ты. Покажи мне что-нибудь? Только без политики и без государственных тайн, а то мне еще шпионаж пришьют. Вот, к примеру, ваших придворных дам покажи. Может, я тебе еще кого присоветую. Да и мне самому интересно, какие они у вас… кроме Камиллы. Кстати, где король эту Камиллу взял?

– Она ему осталась в наследство от моего папы, – легко объяснил Мафей. – А папа подцепил ее в каком-то борделе в Лютеции. Это Шеллар как-то говорил Элмару, когда тот его спрашивал. Давно уже, еще папа был жив. Шеллар ужасно возмущался и говорил, что не понимает, как можно тащить во дворец шлюх, когда у тебя такая прекрасная молодая жена.

– А потом, когда сам попробовал, сразу понял? – развеселился Кантор, представив себе короля Шеллара с Камиллой. Представлялось не очень, так как он плохо знал короля, но, вне всякого сомнения, это должно было быть очень смешно.

– У него же нет жены, – пожал плечами Мафей. – А откуда ты знаешь Камиллу?

– Оттуда, – усмехнулся Кантор. – Я частенько бывал в том самом борделе, где твой папа ее подцепил. Ну что, покажешь?

– Да пожалуйста, – Мафей спрыгнул со стула и подошел к зеркалу. – Только зачем они тебе, наши дамы?

– Да не они сами, в общем-то, – честно признался Кантор. – А их комнаты. Где-то у ваших дам должен быть мой знакомый, о котором я тебе говорил. Так что оставим это на волю судьбы: если он окажется там, я вас познакомлю. А если нет… даже не знаю, где тогда его искать.

– А зачем ты его ищешь?

– А он пропал.

– Как пропал?

– А вот так. Телепортировался куда-то, и пропал. Мы теперь все очень переживаем, потому что он телепортироваться толком не умеет, и мог попасть в неприятности.

– А почему тогда мы его будем искать у наших дам?

– Потому, что одна из них его любовница, только не знаю, какая именно. Может, он все-таки не потерялся, а просто у нее застрял. Ну что, давай?

Мафей поколдовал над зеркалом, и в нем возникло изображение пустой комнаты.

– Это комната Вероники, – пояснил он. – Пусто. Ее дома нет. Смотрим дальше?

– Давай дальше.

В следующей комнате сидели две молодые девушки, лет по восемнадцать каждой, не больше. Одна словно соскочила со страниц любовного романа – изящная, женственная и вся какая-то романтичная. Вторая – приземистая, крепко сбитая, больше похожая на симпатичную купеческую дочь, чем на аристократку.

– Это Акрилла и Вероника – шепотом пояснил Мафей, прислушиваясь к разговору, поскольку в разговоре только что мелькнуло его имя.

– Да ну, он еще сопливый совсем, – критично высказалась Вероника, вертясь перед зеркалом. – Что-то не нравится мне эта помада, я с ней выгляжу, как крестьянка в праздник.

– Ты худеть не пробовала? – усмехнулась Акрилла. – А чем тебе не нравится, что он такой молодой? Зато он симпатичный. Вот с ним бы я, пожалуй, и не отказалась.

– Всю жизнь только тем и занимаюсь, что худею, – засмеялась ее подружка. – И результат сама видишь. Слушай, Акрилла, а у тебя уже были мужчины?

– Нет, – смутившись, призналась девушка. – У меня очень строгие родители… А здесь я еще ни с кем настолько близко не познакомилась.

– Вот была бы потеха на вас с Мафеем посмотреть! – захихикала Вероника. – Представляю, какая это должна быть умора – два девственника пытаются понять, что друг с другом делать! Ты бы сначала с кем-то другим научилась, что ли.

– Ты так говоришь, будто мы действительно уже собрались и договорились! – обиделась Акрилла. – Я же теоретически. Если бы он предложил. А он же не собирается предлагать.

– И не соберется, если ты будешь все время прятаться в своей комнате. Ты чего так мало по дворцу ходишь, с людьми не общаешься?

– Боюсь, что меня король увидит.

– Вот трусиха, нашла, чего бояться! Что он тебе сделает, этот король? Съест, что ли?

– А вдруг я ему понравлюсь?

– Ну и что? Вон, старшие дамы только и мечтают о том, чтобы ему понравиться. А ему нравится только Камилла, да и то иногда. Вот представь себе – он тебя увидит, влюбится с первого взгляда, и предложит руку и сердце… – Вероника захихикала.

– Вот именно. Сама же хихикаешь. Не руку и сердце, а свой большой и толстый… как это Камилла говорит – осадное бревно?

– Ну и что? А тебе что, не интересно потрахаться с таким мужчиной, у которого большой и толстый? Или боишься, что порвет на лоскуточки?

– Нет, я его вообще боюсь. Он какой-то… страшный. Как сказочный злодей.

– Меньше надо сказки читать. Вовсе он не страшный, а смешной. Я представляю, как он смешно выглядит со стороны, когда трахается… Умора! А Селлия еще поперлась смотреть, дура старая… А вот эта помада тебе как?

– А с этой ты похожа на шлюху. Попробуй что-нибудь посветлее. А у тебя мужчины были?

– Были, – гордо заявила Вероника. – Целых два. Я даже рассмотрела, как выглядит член, хотя было темно. Интересно, а у эльфов такие же, как у людей, или какие-то другие? Попробовать раскрутить его высочество, что ли? Хоть он и сопляк, а все же любопытно…

– Вот тебе! – не удержался Мафей и показал зеркалу кулак. – Не дождешься!

– Убирай их к демонам, – простонал Кантор, давясь от смеха. – А то у тебя уже уши малинового цвета, а если еще послушаешь, они вообще в трубочку свернутся. Ты что, никогда не слышал, как о нас говорят женщины?

– Как-то не попадалось, – признался принц, прикрыв уши ладонями, видно, проверить хотел, не свернулись ли еще. – А ты слышал? А где?

– А я часто слышу разговоры, не предназначенные для моих ушей. У меня очень тонкий слух. Должен тебе заметить, что женщины обожают обсуждать нас, когда мы не слышим. Кстати, если тебе интересно мое мнение, можешь смело трахать Акриллу. Глубокоумные рассуждения ее подружки начет двух девственников – полная фигня. Разберетесь. Давай дальше смотреть.

– Это комната Селлии, – пояснил Мафей, когда в зеркале проявилось новое изображение. У Селлии сидела Камилла, любовно облизывая леденец, и с усмешкой слушала рассказ о какой-то оргии в королевских апартаментах. – Будем слушать?

– Ну их на хрен. Давай дальше.

– А это комната Эльвиры… Ой, а это кто?

– А это он и есть, – облегченно вздохнул Кантор, узрев знакомое лицо вождя и идеолога. Пропавший товарищ сидел за столом и уныло пялился в пространство, между делом наворачивая варенье столовой ложкой.

– Это он? – Мафей чуть не влез в зеркало, присматриваясь. – Он совершенно не похож на эльфа.

– Конечно, не похож. Иначе о нем бы все знали, как и о тебе. Да и вообще, такие переводняки вроде вас редко бывают так сильно похожи на чистокровных эльфов. У твоей мамы тоже, наверное, были эльфы в роду, и получилась редкая комбинация генов…

– Я знаю, – кивнул принц. – Мне мэтр Истран объяснял. Ну так что, пойдем знакомиться? Ты же обещал.

– Пойдем. Телепортом или пешком?

– Пешком, конечно. Я никогда не был в комнате у Эльвиры.

– А это имеет значение?

– Конечно. Маг может телепортироваться только туда, где он был, и если он хорошо помнит это место. Есть особые ориентиры… но тебе это, наверное, будет непонятно.

– А когда ты там побываешь, то сможешь?

– Смогу. А тебе зачем?

– Да я вот о чем… Я-то вас познакомлю, но мне надо будет с этим товарищем переговорить наедине. Ты мог бы нас оставить на время, а потом вернуться? И, разумеется, не подслушивать наш разговор в зеркале. Это действительно тайна.

– Хорошо, – согласился Мафей. – Если хотите, я вас перенесу в одно место, где вас никто не подслушает. А долго вы там будете?

– Думаю, для верности около часу. И, Мафей, прежде чем вы познакомитесь, пообещай мне две вещи.

– Не говорить никому? Конечно, что я, маленький, не понимаю? А еще что?

– Не заглядывать в него. Ты можешь увидеть там… лишнее.

– Я постараюсь, – вздохнул Мафей. – Я специально не буду заглядывать. Но иногда это видится само.

– Да, чуть не забыл. Рисунок-то покажи.

– Потом покажу. Я хочу нарисовать портрет твоего внутреннего голоса, а потом я тебе их оба отдам. Сравнишь.

– Портрет голоса? – засмеялся Кантор. – Это как?

– Как я его вижу.

– А ты его видишь?

– Конечно. Я вижу, что в тебе живут как бы два человека. Причем обычно они мирно уживаются, и спорить вы начинаете только, когда резко расходитесь во мнениях. А отличаетесь вы не очень сильно. Ты жестче и серьезнее, он человечнее и легкомысленнее, но в общем вы – один и тот же человек.

– Если ты так здорово все видишь, – не удержался Кантор, – скажи, что это за свет у твоего кузена-короля?

– Не знаю, – вздохнул Мафей. – Видеть-то я его вижу, но что это такое – не знаю.

– А Азиль не знает?

– А она его вообще не видит. Зато она видит сферу, которую остальные не видят за этим светом.

– Это ту самую, что по ее словам, погубит бедного короля, если он от нее не избавится?

– Да, она так говорит, – опечалился Мафей. – а Шеллар не согласен. Он говорит, что Азиль ошибается. Разве нимфа может ошибаться?

– Может, – пожал плечами Кантор. – Но не Шеллару об этом судить. Можно подумать, он лучше нее разбирается в ее видениях. Ладно, пойдем, а то наш товарищ сейчас доест все варенье и еще смоется…

– Куртку надень, – посоветовал Мафей. – Там, куда я вас отведу, прохладно.

– А куда ты нас отведешь?

– На смотровую площадку Центральной башни. Там никогда никто не бывает, и лестница на нее вообще закрыта. Я там часто сижу. Мне нравится. Высоко, красиво, никого нет…

– А нас никто не увидит?

– Меня же ни разу не увидели. Там зубцы есть, и за ними не видно. Да и высоко слишком.

Глава 4

– Ну, а теперь пора немного поразвлечься, – сказал Карлсон минуту спустя – Давай побегаем по крышам и там уж сообразим, чем заняться.

А.Линдгрен

На вершине башни было действительно высоко, красиво и безлюдно. И еще довольно прохладно, поскольку солнце уже садилось и к ночи начало холодать. К счастью, ветра не было, а то бы они там замерзли в куртках.

– Я тебя слушаю, – с печальной покорностью в голосе сказал товарищ Пассионарио, взирая на роскошный закат. – Что от меня опять хочет Амарго? Это же он тебя прислал?

– Он, – честно признался Кантор. – Он хочет, чтобы вы вернулись. Не знаю, что у вас там за конфликт вышел…

– Да знаешь, – перебил его собеседник, не отрывая глаз от кроваво-красного солнца, утопающего в ярких облаках. – Наверняка он тебе сказал. И чего ради ты со мной на «вы»? Мы же одни. Когда ты сломал подставку от пюпитра на моей спине, ты таким почтением не страдал.

– Тогда ты был моим учеником, – усмехнулся Кантор. – И нагло слямзил у меня тему, не потрудившись даже переделать. А сейчас ты вроде как мой начальник.

– Вот именно – вроде как. Брось ты эти придворные церемонии. Можно подумать, ты действительно меня настолько уважаешь, чтобы обращаться ко мне на «вы».

– Ну, как хочешь, – не стал ломаться Кантор. – Амарго мне сказал в общих чертах, что у вас было, но это же не значит, что я теперь это знаю. Может, сам скажешь? Только скажи сразу, ты просто психанул или решил нас совсем бросить?

– Не знаю, – вздохнул непутевый лидер и опустил глаза. – Сначала просто психанул, а потом посидел, подумал… На кой оно мне надо? Мы это все уже проходили, только с другой партией. Ах, вы нужны отечеству, вы непременно должны править страной, без вас тут все пропадет… Вы так молоды и неопытны, но пусть вас это не смущает, мы не оставим вас, мы вам будем все рассказывать и подсказывать, как поступать… То есть, будешь, парень, сидеть на своем троне и кивать, как идиот, на все, что мы скажем. Тогда я еще был молодой и горячий, сразу всем в морды плюнул… и получил неприятностей на десять лет вперед. Но ни разу не пожалел. А сейчас вот думаю… Ведь опять на той же заднице сел. Опять пришло к тому же самому. Опять получается, я всем нужен до усрачки, без меня все рухнет, я не смею рисковать своей бесценной жизнью, поскольку она уже вроде и мне не принадлежит, а является народным достоянием… И еще оказывается, что я безответственный придурок, которому пару мышей нельзя доверить, не то что страну. То есть, опять-таки, поскольку я такой полный болван, добрый дядя Амарго будет мне рассказывать и показывать, а я должен кивать и соглашаться.

– И ты снова собрался всем в морду плюнуть?

– Не буду я никому в морду плевать, это дурной тон. Я просто больше не вернусь. Пропал и пропал. В гробу я видал это все. Да, я не способен руководить, я безответственный раздолбай, я бард да еще полуэльф к тому же, и мне нельзя доверять командовать людьми. Так и не надо, просил я об этом, что ли? Товарищ Амарго сам меня на это уговаривал, и долго уговаривал. А я парень покладистый, меня уговорить – раз плюнуть, вот и согласился сдуру. Теперь жалею. Надо ему наводить порядок – пусть сам садится на трон и сам правит.

Кантор вздохнул. Трудно уговаривать человека, когда знаешь, что он прав.

– А сам, без него, ты сможешь?

– Не смогу. Потому и не хочу. Зачем он мне нужен, этот пресловутый трон моих предков, если я смогу сидеть на нем только как декорация? Ты бы на моем месте что сделал?

– То же самое, – кивнул Кантор. – Но мать твою так, не через семь же лет!

– Полагаешь, теперь поздно?

– Если хочешь знать мое личное мнение, то никогда не поздно. Просто теперь это получится огромное свинство с твоей стороны. Не по отношению к Амарго лично, а по отношению ко всем, кто пришел под твои знамена, кто поверил тебе, кто готов умереть за твою улыбку. К нам, рядовым бойцам. Ты тут сидишь, варенье лопаешь, а там твоя личная охрана рыдает вот такими слезами. Втайне, чтобы никто не видел, потому что им запретили распространяться о том, что ты пропал. А что будет, когда узнают все? Ты что, не понимаешь, засранец, они ведь тебя любят! Они тебе верят! А ты тут всем улыбался семь лет, а теперь тебя вдруг заело самолюбие, и ты решил всех послать на фиг. Даже мне обидно, хотя я всегда относился к тебе более критично, чем остальные. Я все время вспоминал, как лупил тебя подставкой от пюпитра, и после этого мне было сложно воспринимать тебя всерьез… Но, собственно, чего я тебя уговариваю, мне этого не поручали. Сам не маленький. Даже для эльфа.

– А что тебе поручали в таком случае? – Пассионарио чуть усмехнулся и поднял глаза. – Еще раз сломать на мне подставку от пюпитра? Или… поработать по специальности?

– Ты что, совсем охренел? По-твоему, если Амарго тебе нахамил, так он уже и конченый злодей? Он хочет с тобой помириться, как я понял. Просил, чтобы ты с ним встретился и вы поговорили. По-хорошему, без матюков, без крика и прочих конфликтов. И ты все-таки с ним поговори, даже если твердо решил уйти. Скажи ему, что ты обо всем этом думаешь и почему уходишь. Только не вздумай ему сказать, что я тебя с Мафеем познакомил, он мне за это башку оторвет.

– А что ж ты конспирацию нарушаешь? – усмехнулся вождь и идеолог. – Прямо как я, безответственный и непутевый… А вроде и человек, и не бард. Верно Амарго говорил – все у нас как-то похоже выходит. У него даже есть навязчивая идея, что мы братья. Что твой папаша и мой тоже, а про эльфа он все наврал.

– А сколько в этом правды? – заинтересовался Кантор.

– Нисколько. Твой папа действительно трахал мою маму, но залетела она от эльфа. Это достоверно, я с этим эльфом лично знаком. Хотя мы все-таки в некотором роде родственники. Мой папа-эльф приходится тебе прадедом, если ты не знал.

– Не знал. Ну надо же! – восхитился Кантор. – Значит, мой дедушка был такой же раздолбай вроде тебя?

– Папа говорил, что твой дедушка был еще хуже. Да и сам ты… Ты вспомни себя до того, как ты потерял Огонь. Такого раздолбая даже среди эльфов поискать было… А как Мафей в этом отношении?

– Не знаю. Пообщаешься, сам посмотришь. Только смотри, чтобы тебя не засекли. А то его величество Шеллар господин любознательный…

– А он всегда таким был, – улыбнулся Пассионарио. – Я его помню в детстве. Полностью отмороженная физиономия, и на ней потрясающе живые любопытные глаза. Он же тогда не умел даже улыбаться, единственное чувство, которое ему небо дало от рождения – это неуемное любопытство.

– А где это ты с ним виделся в детстве? – не удержался Кантор. – Насколько я понял, вы принадлежали к разным королевским домам.

– А, так ты это понял? – грустно улыбнулся вождь и идеолог. – Я всегда сомневался, что мне удастся долго сохранять в тайне свое происхождение, и до сих пор не могу понять, как за столько лет никто больше не догадался. Ведь знаешь, многие подозревают, что принц – это ты. Из-за того, что Амарго так трепетно к тебе относится. А насчет Шеллара… видишь ли, у королевских семей, как и у нормальных людей, принято ездить друг к другу в гости. Я со всеми ныне правящими королями знаком. С Шелларом мы вместе играли. Александра я помню совсем маленьким карапузом. Зиновий меня как-то посохом огрел, когда мы с Роаной целовались в парке на лавочке. Все-таки девчонка оказалась всерьез неравнодушна к эльфам… Элвиса я не любил, он мне казался чопорным и высокомерным. А Луи вообще ко мне приставал с нехорошими намерениями, и мои старшие кузены за это его очень сильно побили. Был международный скандал.

– Значит, я правильно догадался, – засмеялся Кантор. – Ты законный наследник престола, потому ты всем так позарез нужен. Лидеры любой партии по яйцу бы себе оторвали, лишь бы тебя заполучить.

– А чего ты смеешься? Так оно и есть. Ты лупил подставкой принца… Хотя, может это и смешно.

– Я не потому смеюсь. Я просто вспомнил, как Гаэтано скандалил, когда ты объявил, что пока не кончится война, мы все товарищи, никаких титулов и сословий…

– А, это когда он мне сказал, что дождется, пока война кончится, и специально ко мне явится, чтобы я ему поклонился, как всякий простолюдин должен кланяться графу? Я помню. Я сам чуть не заржал тогда. Мы потом с Амарго закрылись в штабе и смеялись до истерики, представляя, как перекосит породистую рожу Гаэтано, когда он поймет, кто кому должен кланяться… И он до сих пор на меня за это дуется. Зато догадываешься, почему он тебя терпел со всеми твоими заскоками и припадками?

– Никогда бы не подумал, – признался Кантор. – Кстати, знаешь, кое в чем Амарго и прав. Ты додумался, где со своей дамой встречаться – во дворце! Что, не мог в городе хату снять? Если у тебя денег нет, я тебе дам, только не мелькай ты в этом дворце. Изловят ведь моментально.

– Дело не в том. Просто эта комната – единственное место, куда я могу безошибочно телепортироваться. Как научусь, найду другое место. Если бы Амарго не орал, как ушибленный, я бы ему это толком объяснил.

– А что мне ему передать?

– Я подумаю. Как надумаю, что ему сказать, сам приду.

– Здрасте! Он что, должен сидеть здесь, в Ортане, и ждать, пока ты надумаешь?

– Да нет, зачем, я прямо на базу приду.

– А не потеряешься опять?

– Шутишь? Я же научусь, и все будет нормально. Спасибо, что ты меня с Мафеем познакомил. Я всегда хотел с ним пообщаться.

– Ага, – хихикнул Кантор, – рассказать, как ты в детстве с его матерью целовался и как тебя его дедушка посохом огрел. Познавательно!..

– Все это, конечно, забавно, – вздохнул Пассионарио. – Но вообще-то, если бы не весь этот бардак, принцесса Роана была бы моей женой… и, возможно, никакого Мафея бы и на свете не было. Ты никогда не задумывался, как странно складываются человеческие судьбы, и от каких мелочей они иногда зависят?

– Неоднократно, – помрачнел Кантор. – Я очень часто задумывался о том, как бы было здорово, если бы Патриция в детстве умерла от какой-нибудь скарлатины или оспы… Или если бы ее затрахали насмерть какие-нибудь злодеи.

– А где она сейчас?

– Лежит себе в поморском лесу, там, где ее Саэта положила. Мы ее даже не закапывали, так, снегом присыпали… А ты что, не знал, что это она и была той самой ведьмой? Ну, ты даешь… Кстати, о человеческих судьбах. Я слышал, ты предсказаниями балуешься?

– Тебе бы так баловаться! А тебе что, интересно твое будущее? Или что тебе надо?

– Да мне тут предсказали такого дерьма, что до сих пор не по себе.

– Кто?

– Мафей. Он видит вещие сны.

– А что именно?

– Опять попадусь. Опять допрос. И опять «где Амарго?». Дался всем этот Амарго! Ты можешь сказать что-нибудь точнее?

– Не могу. Ты что, думаешь, я просто так – захотел и увидел?

– А твои видения – стихийные?

– Не просто стихийные, чтобы они начались, мне надо довести себя до состояния голодного обморока. Так что, все, что я могу сказать о твоем будущем, я видел в момент нашего знакомства. Я тогда как раз пребывал в таком состоянии. И видения были обрывочны и хронологически беспорядочны. Впрочем… у тебя есть дети?

– Ты что, не знаешь, что у меня их вообще не может быть?

– Ну так вот, я их видел. Причем двоих. Так что, пока их не заведешь, точно не умрешь. А что у тебя за проблемы с этим? Тебе что, правда в Кастель Милагро все поотбивали? Но трахаться тебе это не мешает, насколько я знаю? Может, со временем и дети будут?

– Да нет, что за ерунду ты говоришь. Это у меня с детства. Я залез в папину лабораторию и пошарил там. А там было что-то или ядовитое, или заколдованное… Откачать откачали, но насчет детей… – он развел руками. – Так ты думаешь, это не навсегда? И у меня есть дальнейшее будущее?

– Да, – с улыбкой кивнул Пасионарио. – Я еще кое что вспомнил… Но говорить не буду. Я вообще стараюсь не говорить людям об их будущем. А то в те времена, когда я голодал и часто видел будущее, я раздавал предсказания направо и налево… а людям вредно знать свое будущее. Они начинают метаться, делать глупости и всячески усложнять себе жизнь. Причем избежать судьбы, как правило, не удается. Хотя есть один интересный и поучительный случай, если хочешь, расскажу. О том, как из-за моего предсказания две девочки благополучно разрушили свою судьбу. Рассказать? Все равно нам еще Мафея ждать. Только это по секрету, не говори никому. Шестнадцать лет назад болтался я по Крамати в поисках чего бы поесть. Бреду по улице, неделю не ел, от ветра шатаюсь, в общем, состояние самое то. И тут мне навстречу две девочки. Маленькие, хорошенькие, как куколки, славные такие… в передничках с кружевами. Школьницы. Я смотрю на них, и тут меня пробивает. Начинаю видеть. Какое-то международное мероприятие, и эти две пигалицы уже взрослые, ни много ни мало, обе королевы. Одна, кажется, в цветах то ли Лондры, то ли Поморья, не рассмотрел точно, зеленое с белым это было, или зеленое с синим. А вторая вообще в чем-то восточном, не то хинском, не то еще экзотичнее. Я не выдержал, и подошел к ним. Девочки оказались такие жалостливые, что отдали мне все свои карманные деньги. Сорок медяков. Можно сказать, спасли от голодной смерти. А я им предсказал будущее. И что эти две куколки сделали? Пошли и сказали родителям. А родители что у одной, что у другой оказались умнее некуда. Одной папаша, вояка непризнанный, посоветовал, как стать королевой – завоевать себе корону. Это девочке! А девочка оказалась подходящего склада, и в результате стала воительницей. Какие уж тут принцы и прочие замужества!

– Так может, просто время не пришло? – предположил Кантор.

– Как же! В моем видении у нее было нормальное лицо и оба глаза на месте. А сейчас она уже один в битве потеряла. Так это еще ничего. У ее подружки оказалась совершенно чокнутая мама. Она начала срочно выдавать ее замуж за принца. Причем то ли она страдала патологическим патриотизмом, то ли полным отсутствием фантазии, но нацелилась она почему-то на родных ортанских принцев, благо их было аж четыре и три из них холостые. А потом, когда случилась вся эта история с Небесными Всадниками, в стране оказался и вовсе холостой король. Само собой, за мамиными идеями, девочка свою судьбу где-то пропустила. Не оказалась в нужное время в нужном месте. И в результате оказалась в постели его величества Шеллара, который отодрал ее, как последнюю шлюху, и через луну отставил и забыл. Ни о каком замужестве и речи не было. Вот так оно, будущее предсказывать.

– Так это ты про свою Эльвиру и ее подругу, которая вместе с Ольгой на дракона ходила? – догадался Кантор. – Вот почему по секрету! Боишься, что она тебе за твое предсказание шею намылит?

– Опасаюсь, – признался Пассионарио. – Уж больно она на судьбу обижена. А также на маму и на Шеллара. Вот уж не думал, что он таким станет. Был спокойным, совершенно не злым ребенком… то ли это работа в разведке его испортила? Или просто озлобился на весь женский род, за то, что его не любят?

– А они его не любят?

– Вполне может быть. Он же страшен, как двенадцать демонов. А если его еще и раздеть…

– Не знаю, – пожал плечами Кантор. – Ольге он нравится. И по ее рассказам, они прекрасно ладят. Да не так уж он и страшен. Может, твоя Эльвира начала нос воротить, и он на нее лично обиделся? Кстати, знаешь, кого я здесь встретил? В жизни не догадаешься! Помнишь Камиллу Сахарные Губки?

– Помню, конечно. А где ты ее встретил?

– Здесь, во дворце.

– А что она тут делает?

– То же, что и всегда. Только лично его величеству.

– Ну надо же! Вот как надо делать карьеру! – рассмеялся Пассионарио. – А он знает?

– Прекрасно знает, и, похоже, ему на это наплевать.

– А, это у него запросто. Я помню, как он в детстве доставал наставника вопросами «А почему так надо?». Если какое-то правило не было логически мотивировано, он его не понимал. Хотел бы я с ним сейчас увидеться, посмотреть, какой он… Наверное, здорово изменился. Я слышал, он даже смеяться научился.

– Да он совершенно нормальный мужик. С приветом немного, но мне понравился.

– Еще бы тебе не понравился! Ты сам с большим приветом, тебе и люди такие нравятся. А твоя подружка, она тоже с приветом? Амарго что-то там говорил насчет ненормальной переселенки… Она правда переселенка?

– Абсолютно точно. Переселенка, и с огромным приветом. Я ее обожаю.

– А как она в постели?

– Как тебе сказать… У нее других мужчин не было, я первый, так что… как я научу, так и будет. А вообще она совершенно свободна в этом смысле и начисто лишена предрассудков. Ее ни на какие новшества не надо долго уговаривать, она все принимает.

– А как у нее насчет «неподобающих поз»?

– У нее такого понятия нет. А что, у тебя с этим какие-то проблемы?

– Да вот, Эльвира как-то упомянула это выражение… в том смысле, что Шеллар ее трахал в неподобающих позах… И я теперь ума не приложу, какие же именно она считает неподобающими, чтобы ненароком не предложить и не обидеть. Тебе смешно, а мне уже надоело все время в одной и той же.

– Так спроси у нее, у тебя что, языка нет? Или опять боишься обидеть? Я бы у Жака спросил, но он же меня не так поймет.

– Я бы ее спросил, но она на эту тему не любит разговаривать. Я имею в виду, о короле. Ей неприятно это вспоминать. Хоть иди и у него самого спрашивай.

– А что, спроси, – засмеялся Кантор. – Прикинься привидением… А вот и Мафей.

Маленький эльф вышел из телепорта, огляделся и спросил:

– А почему вы в темноте сидите?

– Просто не заметили, как стемнело, – улыбнулся Пассионарио. – А что, сделать немного света? Его могут и увидеть.

– Я сам сделаю. На минуточку, чтобы Диего посмотрел рисунки. А потом уберем, чтобы не увидели, – пообещал Мафей и создал небольшой светящийся шарик. Когда на площадке стало более-менее светло, он протянул Кантору два листа с рисунками. – Вот, смотри.

– А мне можно? – полюбопытствовал Пассионарио.

– Можно, – кивнул Кантор, разглядывая свой портрет. Получилось очень похоже, хотя, на его взгляд, слишком сурово. Плотно сжатые губы и строгий холодный взгляд, бесстрашный и безжалостный. Воин. – Разве я такой? – спросил он, и Мафей ответил:

– Не совсем. Это та из твоих личностей, которую ты считаешь собой, хотя на самом деле ты что-то среднее. А вот это – тот, кого ты называешь «внутренним голосом».

Кантор взглянул на второй лист и тихо обомлел. Это был тоже он, но совсем другой. Отчаянно-веселые глаза с этакой лихой чертовщинкой, ослепительная улыбка – прежняя, какой она была до того… И длинная челка. Бард.

– Потрясающе! – засмеялся за его спиной товарищ Пассионарио. – Мафей, ты гений. Как ты это рассмотрел?

– А разве ты сам не видишь? – удивился Мафей.

– Да я никогда не смотрел. Я-то просто все о нем знаю… Кантор, а ты что молчишь?

– Спрячь его где-нибудь, – сказал Кантор, не отводя глаз от рисунка. – Чтобы его никто никогда не увидел. И никому не говори.

– Это так важно? – удивился Мафей и погасил шарик. – Хорошо. Не скажу. Давай, я спрячу.

– А подари мне, – попросил Пассионарио. – Кантор, можно я их себе возьму? Я никому не покажу, только Амарго.

– Ты что, полный придурок? – рассердился Кантор. – Чтобы Амарго мне за это яйца оторвал?

– За что?

– За то, что я засветился. Ему же не докажешь, что не виноват… Хотя, впрочем, если ты с ним помиришься, то показывай, потерплю… – он весело хихикнул. – За короля и отечество…

– Разумеется, – пообещал идеолог. – Если не помирюсь, то и показывать не буду. Ну что, пожелать тебе спокойной ночи, или это будет звучать, как издевательство?

– Постой, – спохватился Кантор. – А ты когда видел Шеллара, заглядывал в него?

– Не помню, – пожал плечами Пассионарио. – А что?

– Да мне интересно, что же это у него за свет такой.

– Не припоминаю. Может, еще как-нибудь увижу, посмотрю.

– Тогда и тебе спокойной ночи, – усмехнулся Кантор и кивнул Мафею. – Мне к Ольге. А вы общайтесь… господа эльфы.

Ольга поставила на полку последнюю чистую тарелку и с облегчением плюхнулась на табурет.

– Теперь можно и закурить. Терпеть не могу мыть посуду.

– Я догадывался, – усмехнулся Жак, вытирая руки полотенцем. – Потому и остался тебе помочь. А то бы ты ее так и оставила, поскольку хозяйственное настроение у тебя закончилось.

– Закончилось, – согласилась Ольга. – Но посуду я бы все равно помыла. А то даже неудобно, вечно как Диего приходит, у меня в доме полный бардак.

– Да он у тебя всегда, – засмеялся Жак. – Я имею в виду, бардак у тебя всегда, кто бы к тебе ни приходил. В субботу тут у тебя убирался лично его величество.

– Здесь был король? – ужаснулась Ольга, вспомнив, в каком виде оставила квартиру, собираясь на битву. – В этом свинюшнике?

– Ага, – довольно ухмыльнулся Жак. – Они с Элмаром ждали здесь твоего Диего, чтобы с ним потолковать о делах, и заодно немного прибрали тут у тебя. Его величество сложил в шкаф твои вещички, а его высочество помыл часть посуды. Причем он был страшно возмущен, что король сподвигнул его на такое низменное занятие, и заявил, что в следующий раз возьмет с собой пару слуг.

– Ой, стыдобища… – Ольга немедленно представила себе, как его величество с любопытством изучает покрой ее кружевного лифчика, который, это она точно помнила, валялся на столе вместе с чулками.