Текст книги "Невеста по найму (СИ)"
Автор книги: Оксана Обухова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Парень, названный Ушастым пошел к крыльцу, остальные, волоча поскуливающую Дусю ногами по земле, потащили ее к крепкому сараю на окраине огорода, где, судя по всему, располагалась штаб-квартира деревенских отморозков.
– Пожалуйста... пожалуйста... не надо... – безустанно и слезно умоляла Евдокия.
Но ее не слушали, не слышали. Матерясь и отпуская шуточки, парни упорно тащили девушку к раскрытой двери жилого сарая. У разверстого, как темная пасть, дверного проема Дуся попыталась брыкаться, тут же получила несколько увесистых затрещин по лицу и телу, влетела в темноту вперед спиной и рухнула на какую-то лежанку у стены. Забилась в угол.
– Ну чё? Похаваем сначала? – задумчиво предложил наименее озабоченный сексом, нацеленный на водку Тихон.
«Неужели будет передышка?!» – Затравленно поводя глазами, Евдокия скорчилась на засаленном продавленном диване, подобрала под себя ноги.
Если бы насильников было хотя бы двое! Дуся стала бы сопротивляться, вспомнила приемы дворовой рукопашной схватки, которым обучил ее заботливый начальник Паршин. С двумя пьянющими парнями, бог даст, она бы справилась. Ей ведь не драться надо, а удрать!
Но негодяев было четверо. И хотя один из них пока отсутствовал, роли это практически не играло – чуть освещенный луной дверной проход перегораживала крепкая фигура Тихона. Тут нет сомнений: начнешь сопротивляться, изобьют до полусмерти, но свое получат.
И что будет Дусе толку, если утром в это поселение нагрянет Александр Миронов? Если он перевернет деревню и разыщет изуродованную полумертвую Дусю в сарайке с упившимися отморозками?..
Ей это будет уже без разницы. В лучшем случае она жива останется. В худшем... В худшем случае ни Александр Сергеевич, ни мама с папой не увидят Дусю никогда. Проснувшаяся деревня и не вспомнит приблудившуюся девушку. Самогонщица парней не сдаст. Отморозки набалуются и прикопают мертвую незнакомку на опушке леса.
Может быть, когда-нибудь в полицейских сводках всплывет информация о позолоченных котятах, медальоне и колечке, обнаруженных у скупщиков краденного... Но Дусе это уже не поможет. От нее даже могилки не останется.
Понимая, как жестоко влипла, Евдокия судорожно всхлипнула. Помолилась Богу.
Митяй тем временем шарил по столу и бурчал:
– Ни хрена не видно! Спички не могу найти. Братаны, у кого зажигалка?!
– Ща, – отозвался Тихон. – Принесу из дома.
Судя по тому, как резво он метнулся к дому, побежал Тихон вовсе не за спичками. Помчался к сковородке с макаронами. Спешил похватать со сковородки закуси, пожрать по-быстрому.
Едва спинища Тихона скрылась на улице, Евдокия постаралась сбросить полуобморочное оцепенение. Второго случая может не представиться! Как только сволочи эти притащат закусь и засядут всей компанией в сарае, о побеге и думать нечего!
Дуся быстро, но осторожно поменяла положение тела... Свесила ноги с дивана.
Митяй шарил по замусоренному объедками столу, стоял спиной к сыщице. Сашок, получивший намек от главаря – «право первой ночи» принадлежит ему! – держался от соблазнительной жертвы поодаль.
– О, б...! – вскрикнул ёрник внезапно. – У меня ж зажигалка есть!
Сашок опустил руку в нагрудный карман расстегнутой на анемичном голом торсе рубашки. В тот же момент Дусины ноги врезались в копчик главаря!
Стоявший к Евдокии полубоком Сашок это движение увидел – на Дусю падал из окна лунный свет – но ничего поделать не успел. Его рука уже сжала в кармане зажигалку и застряла! Совсем как у мартышки, которую ловили при помощи орешка, засунутого в пустотелую тыкву. Напившийся водяры недоносок забыл разжать кулак, не смог его извлечь из узкого кармана, запутался в собственной рубашке и потерял на возню долю секунды.
Митяй рухнул на Сашка всем телом! Оба отморозка улетели в угол, со стола попадала посуда – в сарае раздался гром небесный!
Дуся вылетела из распахнутой двери, как торпеда. Дорога была открыта! Тихон еще только-только в дом вошел, вероятно, к кухне подходил.
Но Евдокия рисковать не стала. На грохот улетевшей вместе с отморозками посуды вполне могли выйти из дома оба урода. Дуся повернулась к крыльцу спиной и через картофельные грядки понеслась к невысокому штакетнику, отгораживавшему огород от скошенного колхозного поля.
Звуки погони раздались, когда Землероева уже карабкалась через ограду. Нежная ткань юбки зацепилась за торчащий обломок деревяшки, не обращая внимания на треск трущейся материи, Евдокия рухнула в крапиву. Вскочила! Понеслась вперед, через поле к темной полосе опушки! Сквозь ажурное плетение разодранных балеток в ступни впивалась колкая стерня. Ноги подворачивались на камнях и колдобинах, в спину били матерные выкрики.
Два мерзких вурдалака – Сашок и Митяй – мчались следом, общая догнать и руки-ноги вырвать!
Почему два подвыпивших ушлёпка остановились посредине поля, Дуся узнала довольно скоро. Добежав до леса, она юркнула за первую же сосну, оглянулась.
Митяй и Сашок, размахивая руками, словно ветряные мельницы, горячо и громко ругались. Спорили: сексуально озабоченный хохмач требовал догнать и наказать борзую суку за драчливость! Митяй предпочитал вернуться к макаронам, пока Тихон всю сковородку водкой не запил. Разыскивать в ночном лесу борзую девку – занятие надсадное. А водка стынет.
В результате матерных дебатов победа осталась за главарем. Повернувшись спиной к лесу, потирая правой рукой отбитый Дусей копчик, Митяй потопал к огороду. Сашок какое-то время постоял под лунным светом. Сплюнул через зубы в сторону леса и зашагал тем же курсом.
Евдокия смотрела им вслед до тех пор, пока не убедилась, что оба стервеца переползли через огород; прижалась спиной к шершавой сосне и съехала по стволу до земли. Заплакала. Тихонько, жалобно, вспоминая маму, папу, дорогого Паршина, любимую Синицыну, наверняка спокойно дрыхнувшую в чистой постельке...
Выплакавшись, заставила себя подняться. Уйти от места, где вбежала в лес. Кто знает, может быть, приняв на грудь, уроды вновь раздухарятся и отправятся искать сбежавшую девчонку?..
Шатаясь и почти падая, Евдокия брела по лесу вдоль опушки. Описывала полукруг по радиусу деревни, прикидывала, как быстро и на какой дороге покажется здесь кавалькада из автомобилей Миронова. (В том, что Саша приедет не один, Землероева почти не сомневалась.) По разумению, Дуся выдвигалась к различимой в предрассветном свете бетонке, что втекала в деревню со стороны, противоположной околице, откуда сыщица вошла в село примерно час назад. С той стороны дорога была грунтовая, с противоположной шла бетонная, значит, она и ведет к трассе, по которой едет помощь. Евдокия собиралась залечь под каким-нибудь кустом на обочине бетонки, выбежать навстречу первой же машине представительского класса...
Когда Дуся вышла к небольшой полянке с бревнами-сиденьями вокруг проплешины кострища, в лесу уже совсем рассвело. Евдокия заметила на краю поляны некое подобие шалашика, составленного из фанеры и ошметков шифера. Побрела туда. К убежищу.
В шалашике лежал прожженный в нескольких местах до земли матрас. Валялась дивно измочаленная диванная подушка – шалаш служил деревенской молодежи сексодромом (или дневным штабом для детворы, играющей в войнушку). В изголовье матраса разместился свернутый рулоном драный ватник. Дуся встала на карачки, заползла в шалашик и, улегшись на сырой матрас между прогоревших дыр, натянула на поджатые ноги телогрейку. Задрожала. Оплела колени руками. Приказала себе не разводить лишней сырости слезами.
Немного согрелась, немного сама себе пожаловалась на злосчастную судьбу... Представила, что могло бы быть, если б ей попались хоть чуточку более трезвые уроды, и прекратила проклинать свой жребий.
Она жива. Она нетронута. (Затрещины не в счет.) Скоро за ней приедет Александр Сергеевич...
Незаметно Евдокия погрузилась в сон.
Проснулась от укуса муравья.
Очумело подскочила! Треснулась головой об обломок шифера! Не поняла, где находится.
Матерь Божья, проспала!!!
Суматошно выкатившись из шалашика, Евдокия вскочила на ноги, заозиралась! Куда, куда идти?! Спросонья не поймешь!!
Заметив просвет между сосен, Дуся поскакала к опушке.
Пока скакала, сон совсем прошел. Горе-сыщица выбежала на опушку, увидела белеющую под солнцем бетонную дорогу и, придерживаясь леса, понеслась туда, не забывая поглядывать на деревню – не покажется ли между домов приличная машина Миронова?! Если он приехал, прошелся по деревне и Дусю не нашел... уехал или нет?!!
Евдокия не могла понять, сколько времени она продрыхла? Который сейчас час? Как быстро к Н-ску домчался Саша, если она и Николай Васильевич тряслись на «Ниве» часов десять?!
«Саша сможет долететь сюда за шесть часов! – поглядывая на солнце, бывшее почти в зените, подсчитывала Дуся. – Он с ГИБДД не церемонится, особенно когда спешит».
К сожалению, пропустив рассвет, Евдокия совсем запуталась и не могла понять, в какую сторону от зенита склонилось солнце – подбирается к полудню или уже миновало полдень?!
Ужа-а-ас!!!!
Когда Дуся выбежала на бетонку, от правой балетки отвалилась подошва. Землероева зачем-то метнулась обратно к коряге, за которую тапочек зацепился и оставил там подошву, но вовремя опомнилась и не стала ее поднимать. Обувь отслужила свое. И практически спасла. Если бы «невеста-погремушка» продолжила выпендриваться и на вокзал отправилась на каблуках, история с самого начала получила бы иное, плачевное развитие. От засады на дороге в босоножках на высоченных каблуках либо босиком Дуся ни за что бы не ушла!
Задумавшись о прихотях фортуны, сыщица печально разглядывала босую исцарапанную ногу, прикидывала, как долго изнеженные городские пятки выдержат засыпанную колкими камушками бетонку...
Из-за далекого поворота дороги на всех парах выскочил огромный черный джип!
Истерзанные нервы Евдокии едва не приказали ей упасть в канаву и накрыться придорожным лопухом. Но мозг уже суммировал увиденное: по заштатной бетонной дороге мчался пятьсот семидесятый «лексус» с тонированными круче положенного стеклами. А что могло понадобиться навороченному дорогущему автомобилю в затрапезной деревеньке, где каменных домов – раз-два и обчелся, а?
Пожалуй, ничего. Только Дуся Землероева.
Евдокия храбро вышла на середину дороги и выставила вверх расставленные руки. На бампере приблизившегося джипа Дуся разглядела номера московского региона, за ветровым стеклом удивленно вытягивалось лицо драгоценного авторитета Александра Сергеевича.
Евдокия понимала, как ужасно выглядит. Миронов понимал, что девушке ДОСТАЛОСЬ, но удержать на лице невозмутимое выражение получилось не сразу. Лицо Александра Сергеевича сделалось непробиваемо сердечным, лишь когда он выпрыгнул на землю из машины.
Если бы кто-то менее полусуток назад сказал Дусе, что вид страшенного Мирона ей покажется лучшим в мире сном, Землероева повертела б пальцем у виска. Мирон – кошмар, считала Дуся. Кровососущий зверь и живоглот.
Но в тот момент Землероева висела на шее кровососущего живоглота и ножками болтала в воздухе:
– Александр Сергеевич, Александр Сергеевич....
Зверь нежно гладил Дусю по спине и ждал, пока она наплачется и вымолвит что-то кроме его имени. По обеим сторонам от скульптурной композиции «Враги становятся друзьями» застыло скульптурно неподвижное оформление из парней в черных пиджаках, под мышкой одного угадывалась непустая кобура. Дуся парней знала: один был шофером Анатолием, второй – охранник Дима. (Не так давно охранник, представившийся как Димон пытался всерьез за Землероевой ухаживать.)
Дуся нащупала ногами землю, отцепилась от шеи Александра Сергеевича и, шмыгнув носом, провела под ним ребром невероятно грязной ладошки. Если взять по гамбургскому счету, качественно Евдокия не расплакалась – разнюнилась немного, слезками слегка побрызгала. Хотя, прямо скажем, собиралась разрыдаться до истерики, упасть на землю и немножечко побиться в корчах. Еще недавно так представлялась Дусе встреча со спасителем.
Но сдюжила. Внимательно нахмуренные мужики не лучшая компания для слез и падания на землю, и Александр Сергеевич – отнюдь не девичья не жилетка. Евдокия прерывисто вздохнула, нервно передернула плечами...
– Пойдем, – сказал Сергеевич и повел сыщицу к джипу.
Помог усесться на заднее сиденье и сел рядом. Невозмутимое, ко всему привыкшее окружение заняло передние места.
Джип плавно развернулся и тронулся вперед.
– Почему ты не отвечала на мои звонки? – хмуро, чуть недовольно глядя в ветровое стекло, поинтересовался Мирон. – Я тебе раз двадцать звонил. Уже начал переживать, что зря сорвался.
Дуся опустила голову. Только сейчас, каждой клеточкой тела, каждой порой и тончайшим, вздыбленным от омерзения волоском, Евдокия поняла, почему жертвы изнасилований так редко обращаются в полицию.
Рассказывать – это все равно что заново, как наяву, переживать кошмар. Вспоминать – все равно что вновь почувствовать грубые, безжалостные руки на беззащитном теле.
Это невозможно. Мерзко! Отвратительно! Бесчеловечно! Рассказывать мужчинам – постовым, полицейским, следователям, родному папе, без разницы кому! – о том, как с тобой поступили, противно сакральному женскому естеству!
– У меня мобильник отобрали, – с усилием вякнула Евдокия.
– Кто? – слегка напрягся Саша.
– Да так... перепившие деревенские идиоты.
Миронов с подозрением покосился на Землероеву:
– Ты с ними пила?
– С чего это вдруг?!
– От тебя за версту водкой несет.
Вот именно подобных обвинений жертвы изнасилований и боятся!
Дуся не пила, ее обливали. Она не загуляла с деревенской молодежью, позволив всяческие вольности, практически напросившись на наезд! Она реально пострадала ни за что!
И только это. Только этот, чуть-чуть, слегка презрительный взгляд п р а в и л ь н о г о уголовника заставил Евдокию приступить к рассказу. Хоть ей и было до тошноты противно, так как казалось, что она оправдывается.
...Заканчивая повесть, Дуся совсем опустила голову. Теребила грязными пальчиками изорванный подол.
– Останови машину, – глухо произнес авторитет. И, когда водитель начал притормаживать, приказал: – Разворачивай обратно!
Судя по тому, как на щеках водителя Толяна загуляли желваки, кое-что из рассказа Евдокии он услышал. Димон тоже боялся повернуться и встретиться глазами с униженной девчонкой. Сидел, окостенев плечами, смотрел перед собой. И только уши мужика пылали, как возмущенные коммунистические стяги на революционных баррикадах, выдавая настроение.
По единственной длинной улице деревни медленно полз «лексус». Ребятня сбегалась поглазеть на навороченный автомобиль. Заинтересованные взрослые выглядывали из ворот и окон. Машина проезжала по селу уже второй раз: перепуганная нескрываемой злостью Миронова, Евдокия никак не могла «вспомнить» дом, куда ее привела четверка отморозков. Девушка медлила, надеялась дождаться, пока у Саши хоть чуть-чуть спадет температура гнева, надеялась спустить ситуацию на тормозах. Мирон приехал в Н-ск по делу – спасать дорогого для Дуси человека. Если сейчас он круто выступит в деревне... Какие могут быть последствия? Чем закончится разборка?
Вызовом полиции? Облавой на разошедшихся чужаков?
Сыщица уже корила себя за болтливость. Им надо ехать выручать Васильевича, а брутальный дяденька-рецидивист решил некисло поиграть в благородного заступника!
– Не помню я... – смущенно вякала Землероева, – темно было. Может, ну их? Поехали отсюда...
– Толян, – коротко и выразительно приказал авторитет.
Шофер остановил машину, из открытого автомобильного окна пальцем подманил подростка:
– Ей, парень. Где у вас тут самогонщица Мальвина или Манька живет?
Парнишка молча выставил руку на покосившуюся калитку. Евдокия испуганно заерзала:
– Александр Сергеевич! Только не надо никого калечить! Пожалуйста!
Миронов повернулся к Дусе всем корпусом, тягуче и серьезно посмотрел в ее глаза и произнес:
– Как скажешь.
7 отрывок
***
Запертая изнутри на железную задвижку обшарпанная дверь слетела с петель от мощного пинка ногой. Мирон ворвался в хату самогонщицы, как рассвирепевший буйвол во главе свирепого стада. Пролетел вонючие замусоренные сени, влетел в большую квадратную комнату.
Евдокия послушно и испуганно семенила в хвосте мстителей.
На узкой кровати с продавленным до пола матрасом, под серой простыней колыхалась и ворочалась слоновья туша. Выкаченные заспанные глаза Мальвины ошалело таращились на входящих в комнату мужиков. Евдокию за спиной Миронова самогонщица еще не видела, натягивала засаленную простынь на безразмерную грудь.
– Вы чё, касатики... вы кто...
Мирон встал в центре комнаты. Набычил голову. Его глаз Евдокия видеть не могла, но, судя по тому, как посинели жирные губы бабы, догадалась, что взгляд авторитета не обещал хозяйке легкой смерти.
– Ты кто такой-то?! – сипло выдавила толстуха. – Чего надо?!
С мерзкой бабой Мирон заговорил с натугой, через силу:
– Это ты, урна привокзальная, вчера мою сестренку обобрала?
– Я? А? Что? Какую сестренку?!
– Да ту, что вчера к тебе за помощью пришла!!!
Толстуха подобралась, присела и талантливо изобразила изумление:
– Какую сестренку? Ничего не видела, спала всю ночь...
И тут из-за спины Мирона, подталкиваемая шофером Толей, вышла Евдокия. Челюсть Мальвины утянула вниз четыре подбородка.
Вероятно, баба думала, что никогда уже не встретит заблудившуюся девушку. Не исключено, самогонщица забыла о девчонке через секунду после того, как за парнями захлопнулась ее калитка.
Появлении живой и невредимой Евдокии вызвало у тетки шок. Секунд тридцать самогонщица очумело хлопала глазищами, потом наморщила лоб, зашевелила мокрыми губами и сочинила вопль:
– Радость-то какая! Нашла своих, моя хорошая! Я ж тебе телефон дала, помню, помню!
На свешенных вдоль тела Сашиных руках до посинения костяшек сжались кулаки. Почему он не ударил мерзкую бабу, как сдержался, Евдокия не поняла, хоть видела, как у авторитета руки зачесались.
Миронова опередил Димон. Проскочил мимо шефа и врезал тетке мощную пощечину!
Голова Мальвины отлетела до стены, ударилась...
– Не надо! – закричала Дуся.
Мальвина, поскуливая, колыхалась на кровати.
– Сережки где? – протягивая к бабе раскрытую ладонь, с опасным хуже бешенства безразличием спросил Миронов.
– А здесь. А счас, – забормотала самогонщица, – припрятала тут понадежней...
Тетка рухнула с кровати и, задирая толстый зад, поползла под продавленный матрас к тайнику. Миронов сплюнул и отвернулся от неприглядного зрелища. Как только получил позолоченных котят и кулончик на цепочке, наклонился над оставшейся на полу Мальвиной и прохрипел:
– Где эти пидоры гнойные?
– Что? – перепугано пискнула старуха. – Кто?
– Кто мою сестру обидел?! Говори! Запалю, с-с-сука!
По пыльной деревенской улице на подламывающихся ногах семенила баба в расхристанном фланелевом халате. Под халатом и ночной рубашкой болтались раздутые арбузные груди, тетка то и дело теряла грязнущие шлепанцы, пыталась на ходу оправдываться:
– А я что... что я могла-то?! Митяй меня б со свету сжил!.. С ним тут никто не связывается!
За теткой размашисто шагали три мрачных мужика в костюмах. Судя по прикиду, Мирон сорвался к Дусе из какого-то ночного клуба или ресторана, отличные выходные штиблеты Александра Сергеевича покрывались мелкой пылью. Почти от каждого дома на процессию таращились сельчане, но на выручку Мальвине никто не дернулся. И слова не сказал в защиту.
Толстуха подвела «гостей» к невысокому голубому штакетнику, ткнула пальцем на вполне приличный крепкий дом:
– Тут. Тут они живут, касатики. С бабкой Агриппиной. Вот она, глядите.
На завалинке, прислонившись спиной к прогретой солнцем стене, сидела маленькая бабушка в белом платочке. Тихо и потерянно смотрела перед собой. На шум с улицы и головы не повернула.
Димон распахнул перед шефом калитку.
– Так я пошла? – деловито поинтересовалась у спины Миронова Мальвина. «Гость» не ответил, и тетка, все ускоряя шаг, понеслась обратно. К дому, где на полу осталась раскрытая шкатулка-тайничок.
Авторитет шагнул во двор. Остановился напротив бабушки в платочке. И заскрипел зубами, засопел рассерженно – на сморщенной скуле старушки красовался багровый вспухший синячище.
– Внук – где? – четко спросил Миронов бабушку.
Агриппина слепо поглядела на мужика в шикарном костюме. Поморгала растерянно... На натруженном сжатом кулачке, что лежал на коленях бабушки, медленно отогнулся большой палец и указал на крыльцо. Внук-отморозок, избивающий собственную бабушку, отсыпался в доме.
Миронов повернул лицо к шоферу и охраннику. Парни молча и понятливо кинули, сняли пиджаки и аккуратно повесили их на плетень. На боку Димона топорщилась наплечная кобура с пистолетом.
Первым в дом вошел Димон. Дальше – маленько сопротивляющаяся Дуся и Миронов. Анатолий бдительно и плотно прикрыл за всеми толстую дверь.
Бабушка Агриппина содержала дом в порядке: мерзкий внук валялся на постели, застеленной стареньким, но чистым бельем. Тут же, в просторной горнице, храпели и остальные братаны.
На звук шагов Митяй приоткрыл левый глаз. Увидел, как комната заполняется суровыми мужиками в приличных шмотках, – совсем проснулся. Сонно, хрипло вякнул:
– Вы кто, а? – Присаживаясь на постели, просипел: – Вы кто такие?
– Смерть твоя, – отчитался за всех Димон, в два шага подскочил к кровати и врезал Митяю по скуле.
– Э-э-э!!! – заорал ушибленный отморозок. – Вы чё, мужики?! Чё за беспредел творите?!?!
Димон сгреб на груди Митяя бретельки майки, тряхнул как следует и выволок того из кровати на пол, бросил под ноги Мирону.
– Ты чё, барбос?! – ошалело глядя на «гостей», заверещал Митяй. Попытался встать на ноги, но Сергеевич сбил его на пол пинком ноги в живот.
Дима медленно достал пистолет из кобуры. Направил его на ушлёпка. Поводил из стороны в сторону, угрожая и остальным проснувшимся уродам, вовсе не спешившим вступать в крутую разборку.
Митяй понял, что люди к нему нагрянули серьезные, попытки встать оставил. Щеря зубы, снизу вверх смотрел на грозных визитеров, заметил скромно стоящую у двери девушку... Узнал. И гнусно ухмыльнулся. Бравировал, гаденыш!
Миронов присел перед поверженным придурком на корточки, поглядел тому в глаза и спросил негромко:
– Это ты, парашник гнойный, хотел вчера мою сестренку изнасиловать, да?.. Это ты, колхозник отмороженный, на мою сестренку хвост задрал? Ты ручонками блудил?..
Миронов говорил спокойно. Только разгулявшиеся желваки на скулах да алые пятна на щеках выдавали напряжение момента.
Верхняя губа Митяя задралась, Евдокии показалось – беспредельщик собирался плюнуть!..
Не успел. Сергеевич совершил краткий, точечный замах и врезал по мерзко задранной губе. Митяй откатился к кровати и замер там, утирая окровавленный рот тыльной стороной ладони.
– Заканчивайте здесь, ребята, – распрямляясь, произнес Миронов, – я руки пачкать не хочу. Пойдем, Евдокия, на улицу, здесь смердит парашей.
Уже стоя на крыльце, сыщица услышала, как в доме завизжал сексуально озабоченный хохмач:
– Да не было ничего, мужики!!! Не было нич...
Вопль затих на полуслове.
Миронов с показательной привередливостью отряхивал брюки на коленях. Любовался стрелками на них же. Евдокия старалась не прислушиваться к звукам, доносящимся из дома. Застывшая бабушка Агриппина безучастно смотрела перед собой.
В калитку просочилась крошечная бабушка в панамке и белых носочках. Покосилась на безразличную соседку, бочком, бочком, подобралась к Миронову.
– С Митяем разобраться приехали, да? – спросила незнакомца чистым звонким голоском, как старого знакомца. И тут же похвалила: – Давно пора. Всю деревню, ироды, мордуют. Совсем житься не стало...
Александр Сергеевич спокойно поглядел на бойкую старушку. Старушка, заприметив в госте внимание, продолжила, пожалуй, неожиданно:
– Вы б их совсем прибили, а, родименькие! Они ж тут безобразничают, ироды, днем и ночью! Девчонок портят, мальчишек обижают... Агриппину вон совсем скоро в гроб вгонят, черти! Никакой управы на них нет! – разошлась старушка. – Участковый приедет. Поглядит. Да умоется. Они ему грозились дом поджечь...
Слушая разговорчивую бойкую сельчанку, Миронов достал из внутреннего кармана пиджака портмоне, извлек оттуда визитку и протянул ее старушке:
– Вот, возьмите. Тут мой телефон. Если черти снова безобразничать начнут – приедем, разберемся.
– Ой, – моментально прослезилась бабушка, разглядывая картонную карточку. – Правда, что ль, приедешь?!
Миронов усмехнулся. Из дома, вращая окровавленными отбитыми кулаками, выходили Анатолий и Димон.
Радостная бабушка в панамке отвела заступников деревни к рукомойнику за домом Агриппины. Всю дорогу жаловалась, как плохо им живется при таких вот сволочах и трусливом участковом. Пиджаки пыталась придержать, пока бойцы одевались.
***
Когда «лексус» выехал с бетонки к автотрассе, Евдокия увидела на обочине две черные машины – джип и седан. Возле автомобилей прогуливались и покуривали широкоплечие амбалы, заметив «лексус», просигналивший им фарами, мужики попрыгали в машины и поехали вслед за вседорожником шефа. И только тогда Евдокия вспомнила, что ожидала увидеть у деревни кавалькаду из нескольких автомобилей: прибыли-с их светлость Александр Сергеевич в достойном оформлении!
Но Миронов поступил иначе. Отправляясь к Евдокии, он и вправду торопился словно на пожар. Один поехал, сразу же, не дожидаясь подкрепления, которое выезжало следом, созванное телефонными звонками. И Дуся это оценила. Всю дорогу от деревни, минут пятнадцать, она молча смотрела в ветровое стекло; впереди сидели разгоряченные разборками мужики, Евдокия чувствовала себя не в своей тарелке. Но итоговое выступление Миронова: подаренная бабушке визитка, обещание помощи – чистейшей воды робингудство, проще говоря! – не могло не произвести впечатления.
Дуся покосилась на задумчивого Сергеевича... Может быть, его жена пани Зося и была права, влюбившись в своего мужчину?.. Может быть, их лав стори куда сложнее, чем тривиальный роман приличной барышни и хулигана, концертирующей пианистки и вора?
Как знать, как знать... Евдокия знала Сашу Мирона только с самой черной, страшной стороны.
Дуся косилась на сидящего рядом мужчину и пыталась угадать, о чем тот думает. Кому-то Александр Сергеевич Миронов мог показаться красивым: на поджарых мужиков с хищно выгнутыми ноздрями любительниц хватает. Евдокия же считала облик Саши типичной внешностью опаснейшего психопата, когда у Мирона от гнева белели ноздри, Дусе хотелось умереть тут же – тихонько, быстро, максимально безболезненно.
Но это было раньше. Сегодня человек, ославленный по всей Москве как один из наиболее рисковых и зловещих авторитетов (по достоверным сведениям бывшего полицейского капитана Олега Паршина), показал себя заступником всех сирых и убогих. Дуси, например. Вернул «сестренке» колечко и кулончик, обидчикам накостылял.
Как знать, как знать... Навряд ли Саша изменился, став добропорядочным гражданином, но если глубоко копну-у-уть... В любом найдется благородство.
Постановив на этом, Евдокия чуть расслабилась, оправила изорванную юбчонку на коленях.
– Мы немного сбились с сути, Дуся, – прозвучал задумчивый голос Александра Сергеевича. – Ты успокоилась? Можешь рассказать во всех подробностях, что с тобой и Васильевичем произошло?
– Могу, – послушно кивнула сыщица.
Рассказ о происшествии много времени не занял. Удивительно, но Дуся даже не всплакнула, вспоминая жуткую пробежку по лесу и выстрел по ногам.
...«Лексус» уже ехал по центральному проспекту Н-ска, Евдокия повернула голову назад и, заметив, что куда-то испарились машины сопровождения, спросила:
– А где ребята?
– Они в мотеле остановятся. На выезде.
– А мы куда?
– А мы Евдокия едем в местный аналог «Шератона».
– В таком виде?!
Миронов повернулся к Дусе, усмехнулся, произнес:
– Именно в таком. Вот как ты думаешь: один солидный человек звонит второму солидному человеку и предупреждает, что в его город едет третий солидный человек. И где же должен поселиться этот третий уважаемый гражданин?.. А? Как думаешь?
Землероева сумрачно кивнула. Вопрос риторический: третий солидный человек обязан поселиться в самой солидной гостинице города. Иначе – уважухи не получится.
Вопрос для Дуси заключался в следующем:
– Я думаю, – мрачно буркнула сыщица, уставив взгляд на грязные колени, – что меня в представительный отел фейсконтроль дальше парковки не пропустит.
– А это не твоя забота, сестренка, – хмыкнул Саша. – Димон, мы с Дусей в отель пройдем, ты в магазин метнешься. Мухой. Мне могут позвонить в любую минуту и назначить встречу. Купишь мне все, кроме костюма и галстука. С рубашкой только не промахнись, как в прошлый раз... Дусь, у тебя какой размер ноги?
– Тридцать седьмой, – все так же хмуро буркнула девчонка. Представить, какими взглядами ее покроют в «Шератоне» (или как там у них лучшая гостиница прозывается?!), невозможно в принципе. Фантазии не хватит.
Из «лексуса», остановившегося у нагламуренного подъезда, Землероева не вышла, а как бы вытекла, стыдливо приседая и натягивая изумительно драную юбчонку на поцарапанные коленки. Застенчиво пряча босую ножку за второй изодранный тапочек. Пиджак Александра Сергеевича, накинутый на плечи сыщицы, положения вовсе не спасал: по взгляду важного швейцара Евдокия догадалась, о чем тот размышляет. Привратник принял Александра Сергеевича за дикого извращенца, специализирующего на съеме с трассы наиболее отстойных проституток.
Досада и позор. Джулией Робертс в роли красотки тут даже не попахивало! Вовсю воняло «плечевой» работницей дешевого скорострельного секса.
Пожалев Евдокию, к стойке регистрации Миронов ее не повел. Позволил постоять за могучей колонной, пока беседовал с администратором и получал ключи. Дуся тем временем думала, что ее даже в лифт не пропустят. Собралась идти пешком на шестой этаж, но была вовремя поймана шофером Анатолием у лестницы и препровождена к кабинке под конвоем.
Стыдобища!
Махровый банный халат был изумительно мягок и душист. И если б не зудели потревоженные мылом царапины, Дуся посчитала бы, будто находится в раю. Упряталась бы обратно в пенную ванну и не вылезала оттуда до вечера. Отмывала и лелеяла коленки, тридцать три раза прополаскивала волосы, которые, казалось, провоняли горелым матрасом, потом, пылью – гнусью!
Но Миронов намекнул, что следует поторопиться. Евдокия быстро поскреблась кружевной мочалочкой и вышла в свет вполне дееспособной и ожившей. Обед на две персоны Александр Сергеевич заказал в номер «сестренки», пока та отмывалась, уже успел налить себе коньяку.
