Текст книги "Мой бондфренд, или они друг друга стоят (СИ)"

Автор книги: Оксана Крыжановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

   – Хорошо, – ответил за меня Соколов. – И еще одно: я отдал Лене свой «щит», но когда моя энергия иссякнет, то опустеет и он. Ты сможешь потом наполнить его?

   – Это против правил.

  – Я получу разрешение.

  – Когда получишь, тогда и обсудим. Но сейчас она должна его отдать.

  – Нет! – Соколов выкинул вправо руку, словно отгораживая меня от своего отчима.

  – Это опасно, и в первую очередь для нее, – мужчина говорил спокойно, не обращая на руки Марса и капли внимания.

  – Только человек моей крови может его почуять, – ответил Соколов.

  – Или ее, – возразил Андрей Петрович.

  – Но снять только моей, – упрямо повторил жених, – и с ним на нее не смогут напасть неожиданно.

  – Хорошо, – сдался мужчина. – Но выбивать разрешение будешь сам.

  – Я и не думал, просить тебя о помощи.

  – Вырос, – произнес его отчим с гордостью, но усмешка была грустная.

  – Все когда-то вырастают, – поджал плечами Марс.

  Кухню вновь накрыл полог тишины, но неловкости уже не было.

  Допив кофе большим глотком, Андрей Петрович поднялся и произнес:

  – Нам пора.

  – Нам? – переспросила я, и взглянула на Марса, прищурив глаза.

  Я думала, он в этот раз проведет со мной все выходные, а не как в прошлый, лишь день!

  – Я в коридор обуваться, – явно предчувствуя надвигающуюся бурю, произнес Андрей Петрович и быстренько убрался из кухни.

  – Извини, милая, – извиняющееся улыбнулся мне жених, притянул за стул меня к себе и крепко обнял. – Я смог выбраться всего на сутки.

  – А когда ты вернешься? – спросила я, стараясь не предавать голосу обиды.

  – Дней через десять, – бесстрашно сознался он, в отличие от своего отчима явно не чувствуя застывшей над его головой угрозы.

   – Отлично, – произнесла я и поцеловала его.

  Когда руки жениха полезли под майку, я резко прервалась, отодвинулась, поднялась на ноги, игнорируя непонимающий взгляд, и лилейно произнесла:

  – Продолжим через десять дней, любимыиийй! – последнее слово пришлось крикнуть, выбегая из кухни, так как меня пытались нагло схватить, а затем и вовсе бежать в прихожую под зашиту Андрея Петровича. Точнее, я думала, что под защиту, так как меня догнали и принялись целовать, он сделал вид, что очень занят натиранием гуталином своим ботинок.

  – Время, – коротко произнес он через пару минут, не повышая голоса, но Марс меня тут же отпустил. Мы быстро обулись, спустились на улицу и меня отвезли домой. Перед тем как выйти из машины, Соколов обнял меня и шепнул на ухо:

  – Люблю тебя.

  – И я тебя, – я быстро поцеловала его в губы, попрощалась с Андреем Петровичем и выскочила из машины, а потом стояла и смотрела, как машина уносится от меня вдаль, чувствуя на сердце щенячью грусть.

  Впереди меня ждали десять дней тоски и страдания, так как я забыла у Соколова взять номер телефона!

   ***

  Три месяца пролетели для меня в тянувшихся нервных неделях и мгновенно пролетающих днях с Соколовым. Как под такими эмоциями я умудрилась сдать экзамены и получить неплохие оценки, осталось для меня загадкой. Наверное, помогло подсознание, так как сознание бешено носилось, словно у него наступило ПМС... затянувшееся на два месяца. Ко всему Соколов – сволочь он, а не жених! – так и не дал мне своей номер телефона, обусловливая тем, что ему и так тяжело, а если будет слышать мой голос, то, вообще, может сорваться и бросить все. А это делать не стоило, потому что оставался последний месяц, по прогнозам, и расставаться с организацией на плохой ноте ему не хотелось.

  «Потерпи, милая» – стали моими самыми ненавидемыми словами. Как только жены могут отправлять своих мужей в долгосрочные рейсы – ума не приложу. Я неделю не могу вытерпеть, чтоб хоть раз не представить что-нибудь ужасное.

  Я в последнее время, вообще, стала какая-то слишком эмоциональная. Это заметили все, и поэтому кто как мог, пытался меня отвлечь. Друзья и подруги постоянно вытягивали гулять, купаться на пляж и пытались отвлечь от поганых дум. Бабушка постоянно готовила мои любимые блюда, братья с сестрой старались меньше меня доставать, особенно, после одной ссоры, которая началась с шутки, но и закончилась моей истерикой и чуть ли не слезами. Родители пытались несколько раз отправить меня в путешествие заграницу, но я отказывалась, так как представила, как Соколов приезжает, ищет меня, а меня нет, так всякое желание любоваться заграницей отпадало.

  Ко всему эта неделя выдалась ужасней всех. Мы с Соколовым впервые серьезно поругались. У нас и раньше случались ссоры, но они были мелкие и быстро заканчивались. Но на этот раз все кончилось тем, что я собралась посередине ночи и уехала домой на такси.

  Все началось совсем невинно: мы, после бурной встречи, нежились в объятьях друг друга. Мне было приятно лежать в его объятиях и ощущать, что он рядом со мной. Неважные мысли неспешно крутились в голове, и сознание было уже в дымке сна, как Соколов произнес:

  – Давно хотел тебя спросить.

  – О чем? – сонно спросила я, крепче прижимаясь к горячему телу своего жениха.

   – Об фалоиметаторе с именем Александр, – спокойно ответил Соколов, а меня словно в грудь ударили, выбив весь воздух из легких.

  Я подскочила, уставилась на жениха и с нарастающим раздражением спросила:

  – Откуда ты знаешь?

  Лучше бы я не спрашивала! Я впервые испытала такой стыд, злость и раздражение. А уж когда Соколов спокойно добавил, что Эллай думал, что я приобрела его из-за Соколова, то я просто взорвалась, как бутылка шампанского. И началось...

  Я кричала, что они не имели никакого права лезть в мою комнату. Орала, что это мое личное дело и Соколов не имеет к нему некого дела. И наговорила много грубостей. В общем, меня понесло, словно после выпитого молока и съеденной банки с солеными огурцами. Марс слушал меня, молча, и это еще больше раздражало, поэтому я на эмоциях и воскликнула:

  – А трусы они мои часом не мерили?!

  После этого взорвался и Соколов. Я впервые видела его настолько разъяренным, но поступить разумно и прекратить ссору уже не могла.

  Я сама не знаю, чего так завелась. Ведь я могла спокойно ответить, что этот лишь глупый подарок моей подруги и посмеяться над этим. Но в последнее время, повторюсь, эмоции были у меня через край, и я словно нашла повод их выплеснуть.

  А потом пошли упреки... неважные, нелепые, необоснованные, но от этого не менее ядовитые и болезненные. И самое ужасное, что Марс даже на эмоциях ни в чем меня не упрекнул, хотя имел намного больше права это сделать.

  – Закрой рот, Лена! – Соколов первый понял, что пора остановиться иначе мы перейдем через черту, через которую никогда не сможем, переступить назад.

  Но я не сдержалась:

  – Ты еще мне не муж, чтоб рот... – и я замолчала, вытаращила на Марса глаза и поняла, что он заставил меня замолчать магией.

  – Так будет лучше, – устало произнес он, прикрыв глаза рукой. – Ты и так наговорила достаточно. И на утро тебе будет очень стыдно, только это меня и останавливает... – он резко замолчал, словно ляпнул лишнего.

  Но я поняла, что он не сказал, и уже неслась из комнаты, схватив свою сумку, быстро влезла во вьетнамки, громко хлопнула входной дверью, спустилась по лестнице, на ходу звоня в такси.

  ...И мне, вправду, было стыдно. Да что там! Мне уже четвертый день было ужасно стыдно и плохо! Тем утром я отошла и вернулась, но Соколова в квартире не оказалось, поэтому теперь я не знала, когда он вернется... и вернется ли вообще.

   ***

   – Да помиритесь вы! – уж в какой раз раздраженно произнес Максим. – Играй, давай!

   Но игра мне не доставляла никакого удовольствия, не смотря на то, что я выигрывала с отрывов в три шара.

  Я забила сразу два, и счет увеличился до пяти. Макс догнать меня не смог и проиграл.

  Не везет в любви, повезет в удаче. Так ведь? Захотелось заплакать.

  – Только мокроту не разводи! – предупредил друг и протянул мне почти полный стакан.

  Пить совсем не хотелось. И курить в последнее время тоже. Ко всему я подсела на шоколад, хотя особого пристрастия у меня к нему не было даже в детстве.

  – Не хочу, – отмахнулась я от стакана и произнесла, пытаясь придать голосу веселья: – Что ж, я победила, пошли к бару, тянуть шараду.

   – Это вымученная улыбка еще хуже, – буркнул друг.

   – Что ты тогда от меня хочешь? – рассердилась я.

  – Ничего! – зло воскликнул Макс и направился вниз по лестнице.

  Я догнала его уже у бара. Антон кинул на мое лицо взгляд и спросил:

  – Что-то случилось, Лена?

  – С парнем поругалась, – нехотя буркнула, хотя часто болтала с Антоном, который, как любой профессиональный бармен, умел слушать, но мне сейчас совсем не хотелось в очередной раз обмусоливать тему ссоры с Соколовым.

  – Помиритесь, – со знающей улыбкой ответил бармен и протянул Максу банку с желаниями.

   Друг быстро достал одно, развернул и выругался.

  – Что там? – заинтересованно спросил Антон.

  Макс без слов протянул бумажку, бармен прочитал желание и присвистнул:

  – Повезло.

  – Как утопленнику, – добавил хмуро друг и протянул шараду мне.

  Почерк я узнала сразу. У Кати была манера писать букву "т", как крестик.

  Желание гласило следующее:

  " Если выƗянула Лена – провсƗречаƗься с парнем по имени: Александр, Владимир или Максим не меньше двух недель.

  Если выƗянул Максим – провсƗречаƗься с девушкой по имени: Надежда, Любовь или Вера не меньше двух недель"

  – Это тупое задание и я не буду его исполнять! – прорычал Максим и со злостью скомкал записку. – И не справедливое по отношение к девушке, с которой я буду встречаться!

  – Предложи Надьке, – озвучила я мысль, которая появилась сразу же, как я прочла желание.

  – Я вытяну другое, – прорычал он и потянулся к банке, но я поймала его руку.

  – Это желание вполне выполнимое.

  – А если бы ты не встречалась с Соколовым и вытянула бы это желание, то что бы ты сделала? – накинулся друг на меня.

  – Предложила бы тебя, – пожала я плечами. – Случай, если бы тут не было имени «Максим» и «Надя», то я бы посчитала его не выполнимым, но Катя написала их, зная, что мы так и сделаем. Притом, что такое две недели? Сходите с Надей на пару свиданий в кинотеатр или кафе, да и все!

  – Тебе легко говорить! А если Надя не согласится, что мне делать?!

  – Когда не согласится, тогда и будем решать. Или поговори с Катей, и пусть она перегадает желание.

  Подобного у нас еще ни разу не было. Мы всегда исполняли желания, которые вытягивали, и это казалось мне вполне исполнимым: Катя же не написала, что он должен делать с девушкой что-то неприличное, и я не понимала, с чего это Макс завелся. Мне недавно, вообще, попало желание сходить на свидание с девушкой, но я ж не возмущалась!

   Это случилось две недели назад, тогда как раз моя подружка Саша Шторм приехала на недельку, и мы с ней пошли на свидание в парк аттракционов. И вели мы себя как примерная парочка: держались за ручки, ворковали и флиртовали, заставлял людей на нас странно поглядывать, а в конце вечера, вообще, шутя, чмокнули друг друга в губы.

  – А черт! – воскликнул друг, достал телефон, набрал номер и через пару гудков произнес: – Алло. Надя? Я тут вытянул одно желание и мне нужна твоя помощь...

   ***

  Разбудил меня телефонный звонок, нашарив на тумбочке телефон, нажала на красную кнопку, поднесла уху.

  – Алло.

  В ответ раздался Надькин голос:

  – Что мне делать?

  – Ты о чем?

  – О предложение Максима!

  – Так ты ж вчера согласилась, – с непониманием ответила я и проснулась.

  – Знаю, а теперь боюсь, как бы мои братья об этом не прознали и не сделали Максу харакири.

  – Господи, это всего на две недели.

  – Ты знаешь, какие у меня братья.

   – Да и встречаетесь вы понарошку. Сходите на пару свиданий, да и все.

  – Он меня сегодня в кинотеатр пригласил. На премьеру «***».

  – Точно, сегодня же двадцать шестое. Я тоже хотела сходить на премьеру этого фильма.

  – Так давай с нами, – ее голос прозвучал моляще и испугано.

  – Господи, да чего ты боишься? – раздраженно спросила я.

  – Я на свиданиях уже лет сто не была! – Надя заметно нервничала.

  – Ну, так представь, что это не свидание, а просто ты с Максом пошла кино смотреть.

   – Может, ты все же пойдешь с нами.

  – Нет, тогда это будет не свидание.

  – Ладно, черт с тобой. Пойду собираться.

  – Удачки, – ответила я и отключилась. Кинула телефон на тумбочку и уже хотела вновь погрузиться в мир Морфея, как внезапная мысль резанула сознание.

  – Двадцать шестое?! – с криком воскликнула я, вновь схватила телефон и включила календарь. Пересчитала дни и с ужасом протянула: – Не может этого быть!..

   ***

  Со стороны мы явно выглядели очень подозрительными личностями. Три девушки в пайтах, в кепках, накинутых капюшонах и солнцезащитных очках, уже минут пятнадцать топтались возле входа в аптеку, делая пару шагов к двери и вновь отходя назад.

  – Чего мы, вообще, боимся? – ворчливо шептала Катя.

  – Я боюсь! – со слезами в голосе протянула я. – Я ни разу презервативы не покупала, а тут...

  – Лучше уж ты презервативы бы покупала, – проворчала Надя.

  – Так спокойно! Тут нет ничего страшного! Так что пошли! – Катя, как самая смелая и, возможно, опытная, в плане покупки защитных средств (все же с Миров она уже давно встречалась) пошла вперед, я следом, а за мной Надя.

  На породе я застыла и стала пятиться в постыдном бегстве, но Надя заслонила вход и подтолкнула меня вперед.

  Минут пять мы еще мялись возле витрины, ожидая, пока очередь слегка рассосется, потом подошли к одному из окошек и Катя храбро протарахтела:

  – Здрасти-нам-тест-на-беременость!

  Фармацевт явно была опытной, потому что переспрашивать не стала и деловито спросила какой нам.

   – Любой, – вклинилась я, увидев, что в аптеку зашел молодой и парень и направился в нашу сторону.

  Не мог ко второму окошку подойти! Там всего на два человека стоит!

  – Я бы посоветовала вам...

  – Мы-согласны-давайте! – выдохнула Надя, за которой и пристроился парень.

   – Сколько вам? – уточнила продавщица.

   – Три! – выпалила Катя.

  В глазах фармацевта впервые промелькнуло удивление.

  – Разных, – поспешно добавила Катя, обернулась и произнесла: – Так надежней.

  Расплатившись, мы мгновенно вылетели из аптеки, поймали такси и направились к Наде домой. У нее дома мы рассмотрели покупки, прочитали инструкции, и, оказалось, что на один нужно пописать, а другие два поставить в баночку с анализами на пару минут.

  Вручив мне пол-литровую банку, за не именем меньшей, меня отправили проводить тест.

  – Ах, да, кстати, – остановила меня у двери Надя. – У меня в туалете защелка поломалась, и так крючок дядя Коля прибил ниже.

  Надя жила в доме, который был разделен на две половины и принадлежал двум хозяевам – брату и сестре. И хоть вход в части домов был отдельный и на разных улицах, но вот огород был один, и туалет тоже.

  – А если кто-то вломится? – испугано спросила я, представив какая шокирующая картина откроется перед глазами в этом случае.

  – Да кто к тебе вломиться? – фыркнула подруга.

  – С моим счастьем обязательно кто-то вломится, – прискорбно выдохнула и направилась к выходу из дома.

  – С ее счастьем обязательно никто не вломится, – услышала я в спину смешок Кати.

  Через несколько утомительно долгих минут мы нервно ерзали на диване, словно проходили испытание с горошиной и оказались все чистокровными принцессами, и как тот Кощей над златом, чахли над табуреткой, прикрытой кухонным полотенцем с вышитыми утятами и их уткой-мамой.

  – Уже можно? – проскулила я, грызя ногти на руках.

  Катя ударила меня по рукам и строго произнесла:

  – Не грызи ногти.

  – Сколько еще? – я перестала грызть ногти, но взамен принялась выдергивать из подстилки на диване нитки.

  Надя увидела это и тоже надавала мне по рукам.

  – Все можно, – произнесла Катя, сверившись с часами.

  Я ждала этот момент, но когда он настал, поняла, что не могу заставить себя сдернуть полотенце и увидеть результат.

  – Не могу, – проскулила я.

  Катя кинула на меня взгляд и резко сдернула полотенце вверх.

  Я зажмурилась.

  Тишина была какой-то звенящей. Словно у меня при посадке самолета, заложило уши.

  – Ну что там? – нерешительно спросила я.

  – Сама смотри, – ответила Катя.

  Я открыла глаза и уставила на три теста, на двух из которых виднелись две полоски.

  – Я ж говорила: надежнее, – в звенящей тишине выдохнула подруга, и следом раздался мой крик:

  – Я беременна!

   ***

  В связи с тем, что пить мне нельзя, подруги хлебали домашнее вино одни, но с двойной силой. Я мелкими глотками пила морковно-яблочный сок, хотя никогда не питала к нему особой любви, и думала о том, что я скажу родителям.

  – Вы точно всегда использовали презервативы? – уж в какой раз уточнила Катя.

  – Точно, – соврала уж в какой раз я.

  Соколов сказал, что ими можно не пользоваться, так как магией он все контролирует... До контролировался, блин! Контролер хренов! Его бы на переквалификацию отправить, талончики в трамвае пробивать, а не контролировать процесс зачатия во время того самого! Да и еще дура – поверила!

  – Значит, попался дырявый, – уж какой раз произнесла Надя.

  – Поэтому я пью противозачаточные, – опять-таки, уж в какой раз, с упреком покосилась на меня Катя.

  – Хватит, уже и так тошно, – поморщилась я, отпив сока и заев глоток молочной шоколадкой с орехами.

  – Привыкай, – пьяно хихикнула Надя, – теперь тебя будет тошнить... сколько там месяцев?

  – Не знаю, – развела руками Катя.

  – Интересно: мальчик или девочка? – спросила Надя.

  – Хочу девочку! – потребовала Катя.

  – С мальчиком намного проще, – возразила Надя. – Ему не нужно куча игрушек и одежды.

  – Зато девочка – это девочка!

  – Аргумент, блин!

  – Девчонки, а если Соколов не вернется? – озвучила я самую страшную мысль, пока они выпивали.

  – Акстись, дура! – дала мне Надя шелбан. – Ну, поругались вы, с кем не бывает.

   – Я тогда столько ему наговорила, – проскулила я.

  – Зато теперь порадуешь, – ответила Катя.

  Стало еще страшнее. В голове появились какие-то дикие мысли о том, что Соколов начнет утверждать, что это не его ребенок, из-за его гребаной магии!

  Подруги увидели, как у меня побледнело лицо и принялись на перебой успокаивать и обещать кровавую расплату новоиспеченному папаше, если он хоть слово недовольное вякнет.

  – Хватит нервничать! – не выдержав моих завываний, строго произнесла подруга.

  – В твоем положении нельзя! – добавила вторая.

  Я вновь разревелась.

  – Ну, чего ты плачешь, глупая? – пошли они на попятные.

   – Страшно? – взвыла я. – Вот посмотрю я на вас, когда тоже забеременеете!

  – Я хочу, – серьезно произнесла Катя. – Но Мир пока не хочет, и я понимаю его. Но все равно хочу.

  Мирослав был младше Кати почти на два года, без двух месяцев.

  – А как же учеба?

  – Господи, Лена, ну что такое учеба по сравнению с маленьким созданием, которому ты дашь жизнь? – она посмотрела на меня с такой снисходительностью, что мне показалась она старше меня не на год, а на лет десять. – Я хочу родить много детей. Троих минимум. Двух девочек и мальчика.

  – Дай угадаю, – прищурилась Надя. – Варвару, Василису и Мирослава?

  – Угадала, – фыркнула подруга в кружку.

  – А ты уже думала, как назовешь? – повернулась ко мне Надя.

  – Нет, – честно призналась. – Я, вообще, думала, что раньше двадцати пяти не забеременею.

  – Поэтому никогда нельзя загадывать заранее, – подытожила подруга.

  Посовещавшись, мы пришли к выводу, что если девочка, то будет Ева, если мальчик – Александр. Все же это, как-никак, мое любимое имя.

   ***

  Родителям я пока каяться не стала. На следующий день, под две ручки своих подружек, мы пошли в женскую консультацию, которая, к смеху сказать, находилась возле тренажерного зала и магазина техники с вывеской «Для настоящих мастеров!». Вывеска меня с чег-то совсем позабавила, и входили мы в гинекологию под мой истеричный смех.

  Гинекологом оказался молодой мужчина лет тридцати – Степан Николаевич Уступен.

  – Прилетели, голубушка? – заявил он мне с широкой улыбкой.

  Я зависла на пороге. Мозг с трудом переварил фразу, сообразил подтекст и выдал ответ:

  – Да вот мимо пролетала, дай думаю, залечу поздороваться. Здрасте.

  – Здравствуйте-здравствуйте, голубушка, – с той же широкой улыбкой покивал доктор головой и указал на стул по ту сторону своего стола. – Присаживайтесь. В ногах, как говориться, правды нет.

   Я вновь зависла, так как, помниться, в предыдущие разы мне с порога предлагали раздеваться. Хотя тогда была женщина. Дотошная, как работница паспортного стола, и выглядевшая, как вобла, которую забыли в холодильники. Тут же вспомнились ее злорадные слова, во время прошлого осмотра, когда я пискнула от боли, а она в ответ выдала: «Терпи! Рожать больней!».

  Мне, действительно, захотелось присесть, а ноги вдруг с чего-то стали подкашиваться.

  Дальше пошел опрос, а потом осмотр, после которого мне вынесли вердикт – шесть недель.

   – Как шесть? – опешила я. – У меня же в прошлом месяце месячные были!

  Мне пояснили, что такое случается: кровь идет через плод. У некоторых женщин кровь может идти и три, и четыре месяца, и лишь потом они обнаруживают, что беременные.

  Потом мне дали кучу наставлений, поставили на учет, выписали витамины и отправили восвояси до следующего осмотра, на которые теперь я должна буду ходить с завидной регулярностью.

  Выходила я из кабинета, словно из мясорубки. Одно дело, когда тебе тест сообщает: дескать, пипец, две полоски на кедах... тьфу ты, на тесте! И другое, когда гинеколог заявляет: все, голубушка, дое... леталась ты!

  В коридоре подруги оперативно схватили меня по руки, как опытные сотрудники ОМОНа нарушителя порядка, а женщина лет тридцати пяти, что стояла за нами, взглянула на мое бледное лицо и спросила:

   – Первая беременность?

  В ответ я кивнула, и она утешительно сжала мое плечо и ободряющее улыбнулась.

  – Держись. В первый раз всегда страшно. Главное, глупостей не наделай. Это только, кажется, что молодость долго длится, а она – пшик! – и прошла.

  – Я и не думала ни о чем подобном! – со злостью выдернула я плечо.

  – Молодец, – произнесла она и зашла в кабинет.

   – Пошлите быстрей, – попросила я подруг.

  Было мерзко от того, что она могла подумать подобное обо мне.

  Потом мы еще несколько часов просидели в кафе, разговаривали, представляли, как оно будет, и пытались просчитать реакцию моих родных.

  По голове меня, конечно, никто гладить не станет, но и до розгов тоже, думаю, дело не дойдет. А вот то, что меня с Соколовым первым делом отправят в ЗАГС – не нужно даже к гадалке ходить. Он, скорее всего, даже обрадуется: я ведь отнекивалась и просила дать мне время, а тут убойный аргумент в плане штампа в моем паспорте. Если он, конечно, вернется...

  Мою голову опять заполнили пессимистичные мысли. И хоть я понимала, что это все нервы и моя больная фантазия, и что для его задержки есть тысяча и одна причина, но мысли в голове все появлялись и появлялись. И я так в них ушла, что даже не сразу поняла, что меня кто-то настойчиво зовет по имени.

   Оглянувшись, я увидела мужчину... и я, скорей, не узнала, а почувствовала, кто он, потому что ни одной фотографии у мамы не осталось. Она говорила, что он, вообще, не любит фотографироваться.

  Он был высоким, поджарым, с сединой в висках и какими-то безумными глазами, словно из психушки сбежал для того, чтоб спустя двадцать один год повидаться с дочкой.

  – Ленчик.

  Обращение резануло по уху.

  – К продавщице в наливайке так обращаться будешь, – зло ответила я, но Сергей меня не слышал.

  Я поняла это по тому, как зло сузились его глаза и разозлили его явно не мои слова, а то, что он увидел на моей шее.

  – Уже под них прогнулась? – со злостью кинул он мне, и я рефлекторно шагнула назад. – Я ж блок поставил! Твари, все равно нашли!

  К Сергею шагнул еще один человек и положил руку на плечо.

  – Успокойся, Сергей. Ты пугаешь девушку.

  Незнакомец был немного ниже, но шире в плечах. Волосы коротко стрижены, и одет он был, так же как и Сергей, в простой черный костюм.

  Если у Сергея глаза были безумны, то у него словно выцветшие, не живые. Но вдруг в них отразилось что-то не менее безумное, чем у моего биологического отца.

  Незнакомец поддался вперед и пораженно выдал:

  – Не может быть... Ты... ты знакома с моим сыном?

  Я сделала еще один испуганный шаг назад.

  Воооот уж, здрасте, приехали!

  – О чем ты Артем? – спросил Сергей, кинул на того взгляд.

  – Я чувствую силу моего сына, – ответил он и шагнул ко мне.

  Я сделала несколько шагов назад и предупредила:

  – Не подходите, или закричу.

  За спиной раздался хриплый издевательский смех.

  Оглянувшись, я увидела еще двоих – женщину и мужчину, в таких же костюмах.

  Ну, просто пародия на людей в черном! Солнцезащитных очков только не хватает! Может, предложить им как взятку, чтоб меня отпустили?

  Когда я обернулась назад, Артем стоял уже возле меня, от чего я испугано вскрикнула и попыталась отпрянуть, но впечаталась в чью-то спину.

  – Какая сыкливая у тебя дочь, Серж, – издевательски произнес женский голос.

  – Какая хамовая у тебя баба, Серж, – передразнила я, и мое плечо сжали с силой, заставив поморщиться. Плечо, правда, тут же отпустили, стоило Артему хмуро глянуть на женщину у меня за спиной.

  – После пробуждения она изменится, – произнес Сергей, то же подходя к нам. – Она пробудится и все поймет.

  Он взглянул на меня так, отчего ноги мои задрожали. Мне казалось, что я подопытная свинка, а Сергей – сумасшедший ученый, прикидывающий, что свинка еще сможет стерпеть перед тем, как сдохнет от очередного эксперимента.

  Артем же глядел на меня так, словно я была телеведущей «Жди меня», которая заявила, что мы нашли его пропавшего сына, и сейчас вытягивала торжественную паузу, чтоб дать женщинам в зале вволю нареветься и ему проникнуться моментом.

   – Ты ведь знакома с моим сыном? Это он дал тебе этот кулон?

  – Да он, наверное, решил от нее подзарядиться, – презрительно выдала женщина. – Он ведь из этих... – она осеклась, вновь словив взгляд Артема.

  – Еще одно слово, и тебя будут соскребать с этой дороги.

  Я хоть и не знала этого дяденьку, но предупреждением прониклась, а женщина, поди, и подавно, не зря же так резко отпрянула, перестав меня подпирать, как тот падающий столб.

  – Артем, успокойся, – это произнес третий мужчина у меня за спиной. – Она сказала правду. «Захваченным» нужно подзаряжаться и твой сын, видно, вышел на дочь Сергея.

  – Только у организации ничего не получится, – самодовольно усмехнулся Сергей. – Мой блок никто не способен снять. Так что они обьебались с выбором аккумулятора.

  Я решила перестать претворяться памятником самой себе и угрюмо спросила, посмотрев на биологического отца:

  – Что тебе от меня надо?

  – Я пришел за тобой. И ты пойдешь с нами, – был мне ответ.

  И все? А куклу там подарить? Денег на мороженое дать? Или обойдемся без периода приручения в связи с моим непригодным к дрессировкам возрастом и перейдем к сути этой встречи?

  – Разлетелась, – буркнула я, поняла, что сказала и захихикала. – В смысле, разбежалась. Видишь, вон пятки сверкают, папаша.

  Мои слова его не зацепили. Даже лицо не дрогнуло: как была на роже самодовольная ухмылка, так и осталась. А потом он покровительственно так заявил:

  – Когда я сниму блок, и ты пробудишься, то ты сможешь и быстро бегать, и даже летать.

  – А если мне ваше пробуждение в одном месте надо? – раздраженно уточнила я.

  – Глупая, – ухмылочка стала шире и в ней, как и голосе, появилась покровительственная нотка, – ты не понимаешь, отчего пытаешься отказаться. Когда пробудишься, то все поймешь. – Затем он повернулся к Артему. – Сними с нее защиту.

  Тот заколебался и Сергей оскалился:

   – Она моя дочь!

  – Дочь? – издевательски переспросила я. – Ты ничего не путаешь, папаша? Ладно бы, ты появился перед моими очами спустя двадцать один год и начал интересоваться, как жила и что, вообще, выросло – это я еще стерпеть могу. Но вот так просто взять, заявиться ко мне и начать качать непонятно какие права? А тебя не смущает, что у меня есть своя жизнь и пробуждение в нее никак не входит? Нет?! – не сдержалась я.

  – Ты все поймешь, когда пробудишься, – заела у него пластинку.

  – Что пойму, блин?!

  – Хватит, – в его голосе проскользнуло раздражение. – Сейчас наш разговор ни к чему не приведет. Поговорим, как ты пробудишься. Артем, снимай защиту и пойдемте.

  Я не вырывалась, ни когда с меня сняли кулон, который я впервые увидела, так как до этого он был невидимый, ни когда меня отконвоировали к джипу и усадили на заднее сидение между незнакомым мужчиной и женщиной. Сергей занял переднее сидение, Артем – водительское.

  Я не вырывалась, потому что во мне жила маленькая жизнь уже шесть недель. И я боялась, что если попробую рыпнуться, со мной могут сделать что-то, что может навредить ребенку. Да и куда мне человеку тягаться с четырьмя магами? Язык им разве что показать, да неприличные жесты пальцами.

  Окна были затемненные, поэтому куда мы ехали, я смогла увидеть, только когда машина остановилась, и меня попросили на выход. Это оказалась фабрика игрушек.

  Ничего так себе прикрытие!

  Мы зашли внутрь и направились по лестнице на второй этаж, притом по дороге женщина, Артем и Сергей куда-то слиняли, поэтому до места заключения меня в гордом одиночестве довел незнакомец. Камера, которую мне выделили, отличалась от настоящей только отсутствием раковины и ведра, а так: лежанка (из коробок и матраса!), небольшой столик, решетка на окнах. Еще в комнате валялись мотки ваты и несколько коробок, в которых обнаружились пластмассовые глазки и уши разных форм.

  У меня даже мысль мелькнула, что меня сюда засадили на рабский труд шить плюшевых зверьков. Но нитки с иголкой мне никто не выдал и нормы выработки не обозначил. Привели, забрали сумку (телефон отобрали еще в машине), указали на койку, сообщили, что скоро будет ужин и оставили наедине с собой.

  – Эй, хоть книжку принесите какую-нибудь, иначе я умру от скуки! – крикнула я, когда спина дяденьки скрылась за дверью.

  Мне не ответила и это я расценила как положительный ответ, ведь согласие – знак молчания. Но, как прежде, так и сейчас, экстрасенсорные способности у меня не пробудились, так как незнакомец, который и конвоировал меня от самого места похищения, кроме еды и бутылки с минералкой, мне ничего не принес.

  – А книжку? – растеряно спросила я.

  На меня зыркнули, что-то пробурчали под нос и ушли. Правда, вернулись минут через пятнадцать и кинули на лежанку потрепанную книжку жанра детектив.