Текст книги "Невеста для ректора (СИ)"
Автор книги: Оксана Гринберга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Бахараш?! – выдохнула я, вперившись в него взглядом.
Кажется, мои нервы стремительно приходили к концу вместе с силами. Но я должна, должна была все узнать!..
Разобраться раз и навсегда, что происходит здесь, в Академии Магии, и еще понять, что случилось в нашем с ним прошлом! Возможно, в общем прошлом, если Алекс Карвелл на самом деле был моим братом Патриком.
– Бахараш? – недоуменно переспросил Алекс. – Нет, Джой, ты уже меня об этом спрашивала. То слово было вовсе не бахараш, оно звучало немного по-другому.
– Как?! Скажи мне, Алекс, прошу тебя! Как оно звучало?!
– Бернертеш, – произнес он, пожав плечами.
И я выдохнула разочарованно, собираясь ему заявить, что это слово такая же ерунда, как и послышавшийся мне в бахараш, и еще как деревушка Бернаменш, которую припомнили дознаватели лорда Хештема. Нет, это все не то!..
Но в этот самый момент вся тьма мира – вытоптанная земля, и чернота парадной мантии Алекса, и серая мелкая пыль стадиона, а еще темный суконный камзол Берка Гамильтона, потому что ректор все же успел к нам подойти, – все это ударило мне в голову.
Да так сильно, что в первую же секунду вышибло из меня дух, и перед глазами зарябило. Затем эта самая тьма прошлась по мне сокрушительной волной, выворачивая меня наизнанку, обнажая то, что было спрятано внутри, ломая стены моей памяти.
Это было настолько ошеломляющим ощущением, что я попросту оказалась к нему не готова. В глазах начало темнеть, ноги подкосились, я не смогла удержать равновесия. Ахнула, начав заваливаться набок. Попыталась удержаться, но устоять не получилось, потому что на меня стремительно накатывала чернота бессознательного, обволакивая, утаскивая в свои тенета, и у меня не было никаких сил ей сопротивляться.
Глава 15
…Но я не собиралась сдаваться на милость победителя, потому что накатившее на меня бессознательное им не было. Я все еще могла с ним побороться… Могла бороться против него!..
«Нет! – закричала ему мысленно. – Я не могу, и я тебе не позволю!.. Не дамся и не стану падать в обморок! Сейчас не время, и это не для меня!»
Всеми силами отталкивала подступающее забытье, противилась охватившему меня оцепенению, в котором были только темнота и слово «бернертеш»… Что оно означало, я понятия не имела, но оно почему-то стучало, пульсировало у меня в голове, созвучное с биением моего сердца. И с каждым его ударом, с каждым новым его повторением сознание все сильнее затягивал темный, живой туман.
Но я боролась. Не поддавалась этому туману, твердила себе, что ему меня не взять!..
Я собиралась оставаться в сознании – и именно так, а никак иначе встретиться со своим прошлым. Потому что почувствовала, как из-за этого слова почему-то ослабевали ментальные барьеры – те самые, что поставили господа Кокс и Риверс, к которым я раз в год ходила на консультации в Магический Докторат на Третьей улице Победы.
Но теперь, расшатавшись, эти блоки едва стояли на своих местах.
И я ждала… Ждала с замиранием сердца, с легким ужасом, изо всех сил сопротивляясь обмороку, потому что хотела знать, что будет дальше. Вернее, понимала, что меня вот-вот захлестнет волна убийственно-тяжелых воспоминаний о событиях, произошедших в Ливанте. И еще, что эти самые барьеры снимались словом, которое только что прозвучало.
Выходило, кто-то об этом знал и попытался сделать это раньше, еще перед началом Турнира, но у него ничего не вышло. Он произнес то слово нечетко, и оно со мной не сработало. Зато это сделал Алекс на стадионе, причем сам того не ведая…
По крайней мере, мне казалось, что все работало именно так. Если, конечно, блоки сейчас исчезнут.
– Бернертеш! – прошептала я, не в силах больше ждать, когда это произойдет.
Хотела помочь барьерам упасть. Потому что воспоминания так и не приходили, а расшатавшиеся ментальные блоки все еще продолжали стоять.
Неужели моя теория неверна?!
Но память не спешила возвращаться, да и тьма принялась отступать, а сквозь затянувший сознание туман до моих ушей стали доноситься звуки.
Я услышала встревоженные мужские голоса, поэтому, решившись, открыла глаза. Заморгала, привыкая к яркому свету, которого оказалось слишком много. Оно светило прямиком мне в лицо, потому что, оказалось, меня держал на руках Алекс. Склонился надо мной – даже не бледный, а белый словно мел; глаза огромные, напуганные, будто он тоже собирался вот-вот грохнуться в обморок.
Причем со мной на руках. Вернее, из-за меня. Думаю, он перепугался из-за меня!..
А еще надо мной склонился… Берк Гамильтон. Наш ректор тоже не сказать, что выглядел образцом спокойствия. Казалось, его лицо окаменело, но взгляд выдавал снедавшую его тревогу.
И мне захотелось тотчас же им сказать – ему и Алексу! – что со мной все в полном порядке. Бернертеш так и не сделал своего дела, и воспоминания почему-то не пришли. Значит, я снова ошиблась…
К тому же туман в голове понемногу прояснялся, так что меня можно отпускать. Да, уверена, я вполне могу стоять сама!
Да и не стоит так меня держать на виду у всех – у всего стадиона! – ведь я одна из команды Эйлирена, и мы только что прошли первое испытание, а завтра после обеда нас ждало второе. Так что обмороки сейчас не ко времени и не к месту… Вернее, не думаю, что они пойдут на пользу нашей команде.
Но из горла вместо связной речи вырвался то ли хрип, то ли стон.
– Джой, да что же с тобой?! – воскликнул Алекс.
Затем попытался меня встряхнуть – вот так, держа на руках! – и я поняла, что поставить меня на ноги было бы поспешным решением. Силы ко мне еще не вернулись, голова мотнулась, и я приложилась лбом об его твердую грудь.
Поморщилась – больно!
– Не тряси меня так, – выдавила я из себя.
Тут раздался еще один голос. Оказалось, Гордон тоже стоял рядом с нами и выглядел порядком растерянным.
– Нет, заклинаниями в нее не прилетало, я бы заметил, – заявил он, но никто не обратил на него внимания.
– Слава Богу, пришла в себя! – выдохнул лорд Гамильтон. – Дай-ка мне ее!..
– Со мной все хорошо! – пробормотала я, потому что Алекс засобирался передать меня с рук на руки нашему ректору. Нет, в другой раз и при других обстоятельствах я бы не возражала, а даже возрадовалась. Но не сейчас же, на переполненном стадионе!.. – Поставьте меня уже на ноги! Алекс, я могу стоять, со мной все хорошо! Отпусти, зачем ты меня держишь?!
– Ты сейчас же отправляешься в Лекарское крыло, – заявил мне на это Берк Гамильтон. – Там мы и узнаем, насколько с тобой все хорошо.
На это я замотала головой и запросила пощады – не надо меня в лазарет!..
Но тут, растолкав собравшуюся вокруг нас толпу – к нам подошли еще и преподаватели, и участники из других команд, – появилась Лиззи.
– Ей надо не в лазарет, а в столовую! – торжественным голосом возвестила подруга. – У нее голодный обморок, лорд Гамильтон, клянусь Богиней Верестой! Джой несколько дней ничего толком не ела!
– Джойлин! – ректор нахмурился еще сильнее. – Но почему?!
И я вздохнула. Как бы ему это объяснить?..
– Потому что я не очень-то люблю стричь траву садовыми ножницами. И красить арки тоже… гм… не совсем мое, – призналась я, с трудом удержавшись от желания вырваться из рук Алекса, а затем распахнуть портал и сбежать…
Спрятаться от всех любопытных, сочувствующих и даже злорадных взглядов. Потому что вокруг нас уже собралась порядочная толпа, а по итогам первого испытания мы успели как обзавестись друзьями, так и нажить себе врагов.
– Я вечно опаздывала в столовую по не зависящим от меня обстоятельствам, – добавила я. – Поэтому… Поэтому решила и вовсе туда не ходить!
К тому же если и приходила, то из-за снедавшей меня тревоги мне нисколько не хотелось есть.
– Ну знаешь ли!.. – выдохнул ректор гневно.
Затем совершенно бесцеремонно отнял меня у Алекса и прижал к себе так сильно, что я даже поморщилась. Вскинул правую руку, распахнул портал и… куда-то меня унес.
Признаюсь, на миг я подумала, что мы сейчас окажемся в его кабинете, где он примется меня отчитывать. Так, чтобы не у всех на виду. Или же он явится со мной в столовую, где прикажет меня накормить – опять же, чтобы не у всех на виду, – после чего серьезно отчитает.
Но вместо ректорского кабинета или же столовой мы с ним оказались в длинном коридоре Лекарского Крыла, как раз рядом с сестринским постом, и я с трудом сдержалась, чтобы не застонать от разочарования. Потому что там Берк Гамильтон, все еще хмурясь, наказал магиссе Дорини – у той оказалось доброе, улыбчивое лицо, – чтобы она до сегодняшнего вечера поставила меня на ноги.
Для этого ей нужно кормить меня так много и так долго, пока я не взмолюсь о пощаде и не дам ему письменное обязательство впредь никогда так безответственно с собой не поступать.
И нет, без его разрешения из лазарета меня не выпускать, даже если со мной все будет в полном порядке. Потому что сейчас он должен уйти, но вернется чуть позже и проконтролирует, как выполняются его приказы.
В случае, если ему что-то не понравится – например, если я снова почему-то не поем или же что-то не доем, – то он приставит ко мне специального человека, который впредь будет таскаться за мной по пятам и докладывать ему лично, завтракала ли я, обедала ли и ужинала.
За каждый промах меня будет ждать серьезное наказание, и он еще придумает какое.
– Отпустите меня уже, лорд Гамильтон! – пробормотала я, подумав, что, наверное, со стороны это выглядит очень странно – наш ректор отдавал приказ магиссе Дорини и сбежавшимся ее помощницам, заодно ругая меня, в то время как сам держал меня на руках, прижимая к своей груди. – Я уже все поняла! Обещаю, что исправлюсь.
Вот, все Лекарское Крыло смотрело на нас с легким недоумением!.. А некоторые почему-то многозначительно улыбались.
Наверное, поняв, что это уже перебор, он все-таки меня отпустил. Вернее, осторожно поставил на ноги, при этом крепко взяв за руку. Наверное, боялся, что я тотчас же растянусь на полу. Но падать я не стала, поэтому он разжал ладонь.
– Мне нужно вернуться на стадион, – произнес лорд Гамильтон с явным сожалением. Говорил негромко, но я была уверена, что нас все слышат. Лазаретные сестрички во главе с магиссой Дорини подступили еще ближе, а стоявшие сзади напирали. – Я навещу тебя немного попозже.
– А можно… Можно я пойду вместе с вами? – пробормотала я жалобно.
Потому что на добродушных лицах лекарок читались явные преступные намерения. Подозреваю, выполняя приказ ректора, они собирались закормить меня до смерти, потому что, пусть лорд Гамильтон еще не ушел, в руках одной из них уже был стакан с компотом, а вторая где-то раздобыла тарелку с мясным рагу.
К тому же пусть мне и хотелось есть, но я-то знала, что причиной моего обморока стал вовсе не голод. Напрасно Лиззи на меня наябедничала!..
– Ты должна будешь остаться, – произнес он терпеливо, словно говорил с непослушным ребенком, который из-за своих шалостей чуть было не причинил себе вред.
– Правда, со мной все уже хорошо, даже отлично! Я здорова, просто… Просто голова немного закружилась. И если бы Алекс не стал меня хватать, а потом не поднял бы панику, то никто и ничего бы не заметил!
– Джой! – нахмурился лорд Гамильтон.
– К тому же я ни в коем случае не собираюсь подводить нашу команду! – заявила ему.
– Ты не подвела свою команду, – покачал Берк Гамильтон головой. – Наоборот, наблюдать за вами было одним удовольствием. В кои-то веки нашу Академию представляет такой сильный состав! Но чтобы так было и дальше, ты должна будешь хорошенько поесть, а потом немного отдохнуть.
И, сказав это, явно засобирался уйти.
– Не оставляйте меня здесь! – вырвалось у меня.
Он все же улыбнулся.
– Если магисса Дорини подтвердит, что с тобой все в полном порядке, уже к вечеру ты выйдешь из лазарета, обещаю!
После чего прикоснулся к моей щеке, – кажется, ближайшая к нам лекарка чуть было не выронила свой стакан с компотом, – затем снова открыл портал и исчез в синих сполохах пространственного перехода.
А я осталась, чувствуя, как к лицу прилила кровь. Затем повернулась, и… Мне ничего больше не оставалось, как только сдаться на милость победительниц в белых лазаретных передниках.
И уже довольно скоро, пообедав – в меня впихнули двойную порцию на радость нашему ректору, – облаченная в лазаретную сорочку и белоснежный, пропахший лечебными сборами халатик, я улеглась в кровать в пустующей трехместной палате и закрыла глаза.
Подозреваю, мне все же что-то подсыпали в еду – причем незаметно от меня, – потому что со страшной силой накатывала дремота. И я… Я решила отдаться ее течению, расслабиться и немного поспать.
Потому что ничего нового так толком и не вспомнила.
В какой-то миг там, на стадионе, мне показалось, будто бы ментальные стены вот-вот падут, освободив реку моей памяти. Но этого не произошло – я снова обманулась, – хотя и чувствовала, что блоки уже не настолько сильны, как раньше, и кое-где сквозь них стали просачиваться ручейки воспоминаний.
Но все еще слишком мелкие, и до полноводной реки, которая дала бы мне ясную картину, им было далеко. Но почему бы не попробовать и не собрать воедино хотя бы эти крохи, пока сон окончательно не одержал надо мною верх?!
Поэтому, лежа в лазаретной кровати, я попыталась воскресить из памяти позабытое. Начала издалека, решив попробовать с самых приятных воспоминаний. Например, с нашего дома в Ливанте.
Почти сразу же перед глазами возникло светлое двухэтажное строение с двумя балконами, увитыми кустовыми розами. И это было куда более яркое, насыщенное воспоминание, чем все то, что мне удавалось выцарапать из своей памяти ранее!..
Затем я попробовала воскресить образ своих родителей в ту пору, когда я была совсем ребенком, но тут, к сожалению, меня поджидал полнейший провал. Вспомнить их так и не удалось, и тогда, зажмурившись, я принялась думать о брате.
Патрик, каким же ты был?! И что с тобой случилось?..
Но чем дольше и старательнее я о нем думала, тем все больше ширилась черная дыра отчаяния, появлявшаяся каждый раз, когда я вспоминала о брате, и все сильнее сопротивлялись ментальные блоки.
Но сегодня я была настойчивее, чем когда-либо, и на этот раз они все-таки не выдержали, пропустив воспоминание.
Одно единственное.
Лицо – смуглое, темноволосое, скуластое. Синие глаза и задорная улыбка…
Знакомое до боли лицо.
Я видела этого человека рядом с собой много лет подряд – сперва в детстве, когда мы с братом были не разлей вода, а потом, уже подросшего, встретила здесь, в Академии Магии Эйлирена. И мы снова стали с ним неразлучны.
Нет, я не могла ошибиться! Те же глаза, те же скулы и та же улыбка были у Алекса Карвелла – вот кого напоминал мне мой брат Патрик!..
Вернее, они оказались на одно лицо.
Но сейчас этот факт странным образом ничуть меня не удивлял, хотя у меня не было никакого объяснения произошедшему.
Да, Алекс Карвелл – мой брат, сказала я себе. Вернее, он – это Патрик.
Но все же, как такое могло случиться?! Вернее, как мы могли потерять Патрика во время оккупации?! Все это время мои родители думали, что их сын погиб – вернее, убит магами-отступниками, – но, выходило, он чудесным образом выжил.
Тоже лишился памяти, и судьба свела нас вместе. Правда, сейчас у него были новая мать, новое имя и новая семья. Но, самое главное, он тоже меня вспомнил!..
Тут я обнаружила, что таращусь в потолок, хотя собиралась спать, и глаза все же закрыла.
Позже, пообещала я себе. Я во всем разберусь позже, потому что проклятый бахараш, который постоянно крутился у меня в голове, все-таки сослужил мне добрую службу. Благодаря ему я вспомнила Алекса еще до того, как отправилась к магам на Третью улицу Победы.
А Алекс, вернее, Патрик тоже начал вспоминать…
И мы обязательно с ним выясним, что случилось в нашем прошлом, после чего, найдя ответы, наша семья снова воссоединится.
Что касается Грейс Карвелл… Ну что же, к ней у меня было довольно много вопросов, но, уверена, ее появлению в жизни моего старшего брата обязательно найдется разумное объяснение.
Быть может, Грейс обнаружила потерянного мальчика, лишившегося памяти, и решила, что раз у того все равно нет родителей, то она станет ему матерью? И она была хорошей матерью – заботилась и любила его, как своего сына.
Алекс, то есть Патрик всегда отзывался о ней с теплотой. Так что я… Вернее, мы с родителями должны быть ей благодарны.
…Но это я выясню позже, пообещала я себе, потому что сейчас мне надо поспать, чтобы набраться сил. А вечером, если удастся убедить Берка Гамильтона выпустить меня из Академии, то я отправлюсь домой и поговорю с мамой и папой.
Нет, вот так сразу рассказывать им про Алекса-Патрика не стану, потому что сперва мне надо во всем разобраться. Удостовериться, что это не игра воображения, и понять, как такое могло произойти. Убедиться наверняка, что Алекс мой брат, чтобы не разбить им сердце с очередной ложной надеждой.
Скоро, сказала я себе. Очень скоро все встанет на свои места!..
И только после этого я позволила сну себя похитить. Унести меня в мир грез, где мы с братом никогда не разлучались.
Затем мне приснилось, что будет, когда мама с папой все узнают. Как на их вежливых, но безучастных лицах наконец-таки появятся улыбки. Как заблестят их глаза, и жизнь, наконец, вернется в наш идеально чистый, похожий на закрытый музей дом.
Музей – потому что места в нем было только для нас троих, остальные в него не допускались. Иногда мне даже казалось, что наша семья тоже была выставочным экземпляром и мои родители лишь играли свою роль.
Причем отлично играли. Без нареканий, но и без душевного тепла, которого невозможно изобразить, если его нет.
Но теперь все изменится – они снова станут улыбаться и наконец-таки ответят на письма Гленхемов и других своих друзей. И еще мы обязательно съездим в Ливанту и посетим наш дом – тот самый, с двумя большими балконами и алыми розами, просовывающими свои стебли, чтобы покрепче уцепиться за перилла.
Но уже вчетвером, полная семья.
«Бернертеш!» – пробормотала я, надеясь, что, проснувшись, уже буду все помнить.
***
Но я ошиблась.
Стоило мне вынырнуть из мира сновидений и открыть глаза, как я поняла, что мой мир нисколько не изменился. Он был все таким же, с ментальными блоками в моей голове, которые твердо стояли на страже моего прошлого.
Но пусть из нового я ничего не вспомнила, у меня все же появилась надежда обрести брата.
А теперь возле моей кровати сидела… его невеста. То есть моя лучшая подруга Лиззи, читавшая учебник по целительству для пятого курса. Заметив, что я проснулась, она отложила книгу в сторону.
– Пришла в себя, – произнесла с удовлетворением, – вот и отлично! Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказала ей и улыбнулась. На это Лиззи заулыбалась в ответ. – А где Алекс?!
Мне очень хотелось с ним поговорить. Расспросить, что именно он вспомнил, а потом сказать, что я тоже… Я тоже его вспомнила! Вернее, помню его в детстве и нисколько не сомневаюсь в том, что он – мой брат.
Но для начала – до того, как мы расскажем нашим родителям и всему свету, – нам не помешало бы все вспомнить и разобраться, как мы могли потерять друг друга на долгие годы. Поэтому, как только закончится Турнир, мы обязательно отправимся с ним к тем магам на Третью улицу Победы…
Правда, денег у нас не было – ни у него, ни у меня. У Карвеллов они в принципе не водились, меня же до окончания Академии обеспечивали родители, а они были категорически против того, чтобы снимать ментальные блоки.
Быть может, стоит поскорее рассказать им все про Алекса-Патрика?
Задумалась об этом, потому что внутренний голос твердил, что не стоит спешить. И неожиданно вспомнила, что Алекс уже бывал в нашем доме, а мама с папой на него не отреагировали. Вернее, отнеслись к нему вежливо и положительно, как и к другим моим друзьям.
Но как так?! Почему же они не вспомнили своего сына?!
Да, он изменился – вытянулся и повзрослел, – но не узнать его было невозможно. Быть может, у них тоже ментальные блоки в голове, но они не захотели мне в этом признаваться?!
Это бы многое объяснило. Например, почему они не отвечали на письма Гленхемов, а потом не открыли им двери. Они попросту ничего и никого не помнили!..
Тут из размышлений меня вырвал голос Лиззи.
– Алекс? – переспросила она удивленно. – Алекс где-то тут… Ходит кругами, бьется головой об стены и заламывает руки. Надоел мне до ужаса, и я отправила его погулять. Вернее, сказала, чтобы уходил и не возвращался, пока не придет в себя. А то он все твердил, что во всем виноват и что не надо было тебе рассказывать… Кстати, что он тебе рассказал?! И почему он не рассказал это мне?! – и Лиззи уставилась на меня с видом мага-дознавателя.
На это я пожала плечами. Говорить Лиззи о бахараше… Вернее, о бернертеше, мне не хотелось.
Не сейчас, решила я.
Вернее, я собиралась ей все рассказать, когда окончательно во всем разберусь. Еще лучше – когда мы с Алексом, вернее, Патриком, снимем ментальные блоки.
– Что происходит снаружи? – спросила у нее, решив перевести разговор на другую тему. – Чем все закончилось на стадионе?
– Не увиливай! – нахмурилась Лиззи. – И вот еще, ну-ка поешь, – и поставила мне на колени поднос, на котором оказалась тарелка с малиновым муссом.
Это было мое любимое лакомство, но приготовленное явно не в нашей столовой. Слишком уж красиво выглядело и слишком вкусно пахло.
– Вернее, сейчас же все съешь, – добавила Лиззи, – а потом расскажи своей лучшей подруге, что здесь происходит!
– Но я совсем не голодна, – вздохнула я. – Магисса Дорини едва не закормила меня до смерти, а мусса… так много!
– Сейчас же ешь! – приказала она. – И сейчас же мне рассказывай! А то Алекс молчит, словно язык проглотил.
– Откуда эта тарелка?
– Из дома нашего ректора. Лорд Гамильтон устроил мне допрос с пристрастием, заставив рассказать чуть ли не под присягой о том, что ты любишь больше всего. Похоже, теперь тебе будет готовить его повар… Смотри, на тарелке вензеля Гамильтонов!
И я посмотрела.
– Кстати, к тебе рвется с цветами Гордон Эмерсон, – добавила подруга, кивнув, когда я взялась за ложку. – Но я его выставила. В общем, Мисси тебя убьет, готовься!
Я закатила глаза.
– Боги!.. Гордону-то что от меня надо?!
– Переживает, – пожала подруга плечами. – Очень хочет победить на Турнире, а без тебя никак, он прекрасно это понимает. Так что желает тебе скорейшего выздоровления.
– Я здорова, – пробормотала я. – И мы обязательно победим на Турнире!
Правда, сперва я собиралась победить этот мусс, затем вырваться из лазарета, съездить к родителям и выяснить, что на самом деле произошло в Ливанте. После чего вместе с командой прикончить остальных наших соперников на оставшихся двух испытаниях, а потом уже окончательно разобраться с нашей с Алексом… вернее, Патриком памятью.
Оставалось всего ничего – не завалить завтрашнее второе испытание и затем выиграть в финале послезавтра.
– Еще Томас Гленхем обивает пороги, – продолжила докладывать Лиззи. – Кстати, очень красивый мальчик, я бы сама его взяла!
– Не забывай, что у тебя уже есть один, – отозвалась я строгим голосом. – Даже и не вздумай смотреть по сторонам! С тебя вполне хватит и…
Хотела сказать «моего брата», но осеклась.
– Да, мне вполне хватит и Алекса, – согласилась Лиззи. – А тебе вполне хватит и Берка Гамильтона, так что красивого мальчика Томаса Гленхема я тоже выставила за дверь. Но цветы у него все-таки отобрала. Не пропадать же такой красоте, – и кивнула в сторону тумбочки возле соседней, пустующей кровати. – Кстати, я прекрасно знаю, откуда вся эта красота.
Мы с Лиззи немного посмотрели на розы. Впрочем, я тоже с точностью почти до метра могли определить, с какой клумбы мистера Гиггенса они были сорваны.
– Надеюсь, наш садовник не придет навестить тебя в лазарете, – пробормотала подруга. – А то тебе не жить.
И все потому, что таким находчивым оказался не только Томас. Букетов было много, чуть ли не два десятка, «от моих поклонников», как заявила мне подруга. Выходило, клумбы Академии порядком обеднели, а ей пришлось хорошенько постараться, чтобы выставить этих самых поклонников за дверь.
– Лиззи, – вздохнула я, – как тебя саму за дверь-то не выставили?
– Меня?! – усмехнулась она. – Вот еще! Я буду проходить практику после пятого курса под началом магиссы Дорини, как раз сегодня обо всем договорилась. К тому же мой папа собирается сделать еще один солидный взнос в ее Сестринство, так что я здесь почти как у себя дома. – И тут же нахмурилась: – Ты почему это не ешь?!
– Да ем я, ем! – Вкусно было несказанно, только очень много. – Ты не хочешь попробовать?
– Не хочу, – покачала она головой. – Ну же, Джой, не увиливай, я внимательно тебя слушаю. Что такого ужасного натворил Алекс? Мне его сразу же прибить или пусть немного поживет?
– Как долго я проспала? – вздохнув, спросила у нее вместо этого.
– Пару часов, – отозвалась подруга. – Так что у вас с Алексом?!
– У нас с Алексом все довольно сложно, – призналась я ей. Затем решилась, подумав, что Лиззи всегда была на моей стороне: – Да, я все тебе расскажу, но сперва… Что с нашей командой? Нас случайно не сняли с Турнира из-за моего обморока?
– Ничего вас не сняли, – нахмурилась она. – Объявили, что тебе стало нехорошо, но скоро ты вернешься в строй. Ну же, говори, что там с Алексом?
– Мне кажется, он мой брат, – сказала ей, отправив в рот очередную ложку малинового мусса. – Потому что на стадионе после первого испытания я начала кое-что вспоминать, и он… Знаешь, он был там, в моем прошлом, в Ливанте! Только я не знаю, как такое могло произойти.
– Ах вот как! – Лиззи округлила глаза. – Алекс твердил мне то же самое, но я ему не поверила. Сказала, что он повредился умом и что у него слегка того… Крыша у него поехала – вот что я ему сказала! На это он мне снова заявил, что ты его сестра, но он не знает, как такое получилось.
Я кивнула.
– Лиззи, он прав! Поэтому я собираюсь поговорить с моими родителями. Осторожно их расспросить… Выяснить, как такое могло произойти. Но для этого мне надо, чтобы лорд Гамильтон меня отпустил…
– Сомневаюсь, – усмехнулась подруга, – что он теперь тебя куда-либо от себя отпустит. В целом, тебе от него уже никуда не деться!
Я положила в рот еще одну ложку. Вкусно!..
– Рассказывай все от начала до конца! – потребовала Лиззи. – Во всех мельчайших подробностях. А потом мы придумаем, как быть.
Но я так и не успела ей все рассказать, а мы не успели придумать, как мне получше отпроситься домой, потому что в коридоре раздались шаги, а потом зазвучал знакомый детский голосок, и мое сердце заколотилось, словно сумасшедшее.
Я тотчас же положила ложку и отставила тарелку в сторону. Затем принялась судорожно убирать лезущие в лицо волосы. Ко мне пожаловали гости, а я после сна и непонятно в каком виде…
– Да красавица ты, красавица!.. – отозвалась Лиззи. – Немного бледная, но так даже интереснее. Только вот снова не доела! – и страдальчески закатила глаза.
Впрочем, подруга тотчас же убрала с кровати поднос, после чего поднялась на ноги, чтобы поприветствовать лорда Гамильтона, пришедшего меня навестить вместе с Греттой.
Девочка держала в руках букет полевых цветов и маленькую корзиночку, в которой, судя по аромату, лежало свежевыпеченное угощение.
Я засобиралась было встать, на что на меня шикнули в три голоса, заявив, чтобы я оставалась в кровати. Затем Лиззи понятливо испарилась. Сказала, что магисса Дорини давно уже ее звала, поэтому она пойдет и ее поищет.
Вышла из палаты и закрыла за собой дверь, перед этим кинув на меня крайне выразительный взгляд. И я нисколько не сомневалась в том, что подруга встанет караулом рядом с палатой и никого не впустит – даже ту самую магиссу Дорини, – пока мы…
Пока мы не поговорим.
Но сперва Гретта, сунув отцу в руки корзиночку и цветы, кинулась мне на шею. Я прижала ее к себе, чувствуя, как девочка засопела где-то у меня возле шеи.
– Я так рада, – сказала ей. – Так рада тебя видеть!
– Думала, ты умерла, – всхлипнула Гретта. – Тоже умерла, как моя мамочка!.. Я все видела, смотрела на тебя с трибуны, пока ты… Пока ты…
Кажется, она засобиралась заплакать.
– Нет же, Гретта! Со мной все хорошо, и я вовсе не думала умирать. Просто немного закружилась голова.
Но она уже успела окончательно расстроиться.
– Я решила, что ты тоже меня бросишь! – отстранившись, заявила девочка, уставившись на меня мокрыми от слез глазами.
– Гретта! – нахмурился отец. – Ты уже большая, поэтому думай над тем, что говоришь.
– Нет, – покачала я головой, – ничего подобного не произойдет! Я уже говорила, что никогда тебя не оставлю.
– Обещаешь?!
– Обещаю, – сказала я и посмотрела ей в глаза. Затем взглянула на ее отца. Он стоял рядом и глядел на нас сверху вниз. – Со мной все в полном порядке, и очень скоро меня отсюда выпустят. – Затем добавила: – Если, конечно, твой папа разрешит.
– Мой папа обязательно разрешит! – с энтузиазмом произнесла Гретта.
– Раз так, тогда я очень скоро снова приду к тебе в гости.
Она покивала с самым довольным видом. После чего заявила:
– Папа сказал, что ты ничего не ела, и тебе из-за этого стало плохо.
– Да, – призналась ей. – Так оно и было!
– Поэтому мы с мисс Беатрис испекли для тебя печенье, – добавила девочка, затем взяла корзинку из рук отца и сунула мне. – Попробуй.
– Очень вкусно, – похвалила я, откусив кусочек. Затем перевела взгляд на ректора: – И то, что прислал ваш повар, лорд Гамильтон, тоже удивительно вкусно.
– Думаю, нам стоит опустить формальности, Джой! – отозвался он. – Зови меня по имени.
На это я уставилась на него во все глаза, забыв прожевать печенье.
– Папа, сейчас же подари ей цветы! – громким шепотом подсказала ему Гретта. – Ну что ты как маленький?!
И он, посмеиваясь, вручил мне букетик, сказав, что его собирала дочь. На это Гретта взглянула на него укоризненно, заявив, что надо было мне сказать, будто бы их собрал он. Затем сообщила, что сейчас она пойдет искать вазу и оставит нас одних…
Надолго оставит, добавила девочка многозначительно, потому что вазу она будет искать очень и очень старательно!
Кинула на отца выразительный взгляд и поспешила к дверям.
– И не забудь ее поцеловать! – наказала ему, после чего вышла наружу.
А мы остались одни. Судя по всему, надолго, раз уж у дверей караулом стояла Лиззи, а Гретта отправилась за вазой куда-то очень и очень далеко.
Но он не стал меня целовать и говорить тоже ничего не спешил. Вместо этого устроился на стуле рядом с моей кроватью. Потянулся и все так же, не говоря ни слова, прикоснулся к моей щеке. Провел по ней пальцами, лаская кожу. Тронул брови, убрал темный локон, выбившийся из косы.
Смотрел, прикасался и молчал.
Но в этом действии было что-то такое пронзительно-нежное, что я не выдержала. Всхлипнув от переполняющих меня чувств, положила свою ладонь на его руку, задержав ее у своей щеки.
