Текст книги "Искра в аметисте (СИ)"
Автор книги: Оксана Глинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 14
Лошадь моя, конечно же, пока я вела задушевную беседу с лордом Дардасом, сперва попятилась к стене густого ельника, а при появлении разъяренного зверя и вовсе ломанулась в чащу, иначе бы я воспользовалась таким призрачным шансом на спасение. Ну, или, хотя бы, попыталась.
Вепрь был ранен, от того и зол. Интересно, как его умудрились упустить из виду наши бравые охотники. Но взглянув в черные глаза животного, стало все понятно – хозяин леса, он прекрасно знал все его укромные уголки и тайные тропы. Даже самому бравому охотнику не пришла бы в голову такая мысль, что животное, находящееся на грани смерти, способно обмануть его.
А зря!
Вепрь всхрапнул и мотнул головой так рьяно, что с окружавших его деревьев осыпался снег. Ему это не понравилось, это раздразнило рану в боку, из которой сочилась и капала кровь. «Как-то слишком много крови в этом уходящем году, – вдруг прокралась в голову нелепая и неуместная мысль, – за всю мою жизнь я ее столько не видела, сколько сейчас».
Ударить в него огнем?
Но заслужило ли это бедное, загнанное животное?
Наверное, заслужило. Умереть без агонии и быстро. Но может удастся просто отогнать его?
Подняла руку, готовясь выпустить на волю пламя, которое стало подниматься уже по моим венам, в предвкушении скорой свободы. Не спалить бы лес…
В черных глазах животного отразилось понимание того, что скоро его избавят от мучений. Вепрь дернулся в мою сторону, еще один мощный рывок, и он меня достанет, взденет своими кривыми кинжальными клыками! Вдох-выдох и… в бок огромного кабана со свистом вгрызаются арбалетные болты. В самую последнюю минуту мне не удалось сдержать пламя, оно вырвалось бурным потоком и ударилось уже в мертвое тело, заваливающегося на бок животного.
Резкий запах гари и паленого мяса окрасил морозный воздух не самого удачного утра. Тишину стали разрезать звуки голосов, раздававшихся отовсюду вокруг меня и неоткуда конкретно. Голова стала неожиданно пустой, совершенно легкой и абсолютно дурной.
– Гинтаре! – в голосе зовущего столько отчаяния. – Леди Гинтаре!
Странно, но пламя не стало перекидываться на деревья, оно просто сорвалось с пальцев огненным смерчем, ударилось в тушу и исчезло. Наверное, это было хорошо, потому что, не смотря на воцарившуюся в чаще зиму лесной пожар – есть лесной пожар. Жадный, слепой, яростный.
– Гинтаре! – меня все еще звали. – Гинта…
Кто-то стиснул мое плечо и развернул к себе лицом. В поле видимости возникли полные тревоги серо-голубые глаза, а потом нарисовалось и обеспокоенное лицо Лаугаса Вигинаса.
– Боги! – воскликнул он. – Что здесь произошло?!
Ответить мне не хватило сил или желания.
Люди сновали вокруг меня, что-то говорили, что-то кричали. Молодой же дознаватель кудахтал рядом словно курица-наседка.
– Гинта, ты вся дрожишь! – говорил он мне пытаясь поплотнее запахнуть на мне опаленный плащ. – Ты ранена?!
Вот незадача, оказывается я вся была в крови лорда Дардаса.
– Дардас… – еле выдавила из себя.
– Лорд Вигинас! – окликнули Лаугаса его сопровождающие.
– Что такое? – раздраженно отреагировал молодой человек.
– Вам надо на это взглянуть!
– Подожди немного, – умоляюще обратился он ко мне, будто боясь, что в его отсутствие я упаду без чувств. – Я скоро вернусь.
Он ушел недалеко, точнее и не уходил даже. Совсем рядом со мной в крови лежало тело безвременно почившего лорда Дардаса.
– Скорее всего, его ударил кабан! – кто-то выдвинул версию смерти самого богатого человека в королевстве.
– Но тело не истерзано…
– Ты посмотри – сколько крови! Одного раза хватило, вон какие у того клычищи… раз! И все!
– Скорее всего, он пытался закрыть собой девчонку!
– На клинок не похоже, может чары?..
– Все может быть…
Версий смерти Дардаса выдвигалось все больше и больше. А меня это интересовало все меньше и меньше. Даже как-то совестно стало перед Лаугасом – он отдувался, решая, как точно помер батюшка Лукреции, а я молчала, даже не пытаясь помочь в разъяснении всех обстоятельств.
– Надо спросить у леди…
Кто-то смекалистый все же догадался.
– Оставьте ее в покое! – а Лаугас мог быть грозным, но таким и должен быть человек его профессии. – Не видите, что ли? У леди Браггитас сильное потрясение?!
Что именно у меня было, я и сама ответить не могла. Однако все мое тело сковало оцепенение, а глупое сознание никак не хотело вернуться в мир из-под ледяного панциря отрешенности. Мне было совершенно безразлично то, что происходило на поляне. Все мысли вытеснили последние слова погибшего.
Кого могла узнать Инге? И стало ли это причиной ее смерти?
В голове постепенно осколки и обрывки стали складываться в общую картину, но она выходила какой-то корявой, будто бы части были не все, чего-то не хватало.
Вспомнилась жуткая сцена с Ренатой в моей комнате, обрывки фраз, слова, что имели особое значение, но тогда я этого не понимала.
– Ее удавили…
– О чем вы?
– Инге, твоя мать… она что-то узнала!
Маму убили. Она узнала то, что знать было не положено. Точнее, кого-то, если верить словам Дардаса. Вот это Рената и хотела сказать, просто не успела.
Перед глазами встал последний день маминой жизни…
Я по привычке сижу под массивной дубовой столешницей, а Инге что-то очень быстро пишет. Они и правда спешит, будто бы знает – осталось совсем немного времени. Тогда она плакала, ребенком мне было невыносимо грустно видеть ее такой. Инге страдала. Всегда. Даже тогда, когда улыбалась мне. Просто, будучи маленькой, я не все понимала.
Затем последовала ссора с дедом.
Конечно же она что-то узнала. Нехорошее. Нелицеприятная правда вскрылась и у деда не осталось оправданий, почему он сделал Инге такой несчастной? Он тоже страдал. Но мама страдала сильнее, запертая в золотой клетке амбиций своей семьи. Понимала ли она тогда, что подписывает себе смертный приговор, отдавая единственную вещь, способную ее спасти. Раз кулон оказался у лорда Сарфа, значит это ему предназначалось то письмо, которое второпях писала Инге.
Зачем она его отдала?!
Зачем?
Она, что-то выискивала, что-то прятала в библиотеке в доме Браггитасов. Шпионила. За собственным отцом, который участвовал в заговоре. Кулон отдала с письмом – пыталась привлечь внимание того, кому он предназначался.
Голова разболелась до безумия.
– Гинта! – трясли меня за плечи. – Гинта, приди в себя.
Перед глазами опять лицо Лаугаса.
– Ты как?
Никак. Хотела ответить, но не смогла даже разлепить губы. Мне было уже не до горелого вепря и мертвого Дардаса. Сколько часов я просидела на снегу?
– Идти сможешь? – молодой человек, не дождавшись ответа, помог встать.
В королевский замок мы ехали в полком молчании. И только сейчас дошло – на месте убийства ни кузен, ни мой отец не появились вовсе.
Что бы это все значило?
Страшная догадка ударила в голову. Нет! Они не могли сговориться и убить Дардаса. Только не это!
Может они просто отправились в другую сторону? Я заблудилась. Отстала от процессии из-за своего неумения ездить верхом. Они меня потеряли!
Майло Вардаса вообще не было на охоте.
Нет! Они не могли сговориться. Максимум, что они сделали бы – это допросили бы Дардаса. Возможно с пристрастием, но только не убивали бы. Кому нужна междоусобица высоких домов в такое смутное время?
Принц накануне признался, что в королевской свите Витгерда у него был шпион и сообщник. Значило ли это, что этим шпионом и был ныне покойный. Поэтому и был умерщвлен, чтобы не выдать всех секретов и планов Эратриэля!
От догадки и нетерпения я даже заерзала на лошади.
– Что-то случилось? – обеспокоился Лаугас. – Тебе плохо, Гинтаре?
– Н-нет! – слишком быстро ответила я.
– Хорошо, скоро мы…
Но договорить не дала вставшая на дыбы лошадь. От неожиданности, мы чуть не рухнули в снег.
– Глупая скотина! – выругался в сердцах мой друг. – Чтоб тебя…
– Не спешите, юноша, – от голоса, раздавшегося совсем рядом, побежали мурашки по спине.
– Кто вы? – животное удалось осадить, и Лаугас тут же взял себя в руки.
Перед нами стоял человек в темном плаще, с низко надвинутым капюшоном. Вот тебе и спаслась от вепря. От судьбы, как говорится, спасенья нет.
Из-за припорошенных стволов деревьев на дорогу выходили все новые и новые темные капюшоны. Явные последователи Гильтине окружили нас со всех сторон.
– Предлагаю отдать девчонку добровольно, – холодным голосом произнес тот, кто по-прежнему стоял ближе всех к нам.
– Конечно, а меня за это вы убьете быстро и безболезненно! – огрызнулся молодой лорд Вигинас
– Как знать. Возможно и живым отпустим.
– Если бы хотели отпустить живым, то не явились всем скопом! – констатировал Лаугас.
Но мы с ним были только вдвоем, остальные воины остались на поляне разбираться с тушей вепря и телом Дардаса.
– Но есть надежда, не правда ли? – гильтиниец развел руками, показывая, что у него ничего нет. – Отдайте нам девушку, а сами езжайте с миром, смелый юноша.
– Ну, уж нет! – воскликнул молодой Вигинас, спешиваясь с лошади. – Если придется драться, то я буду драться, а не бежать, как последний трус!
– Воля ваша!
Но Лаугасу не позволили даже перекинуть ногу через луку седла. Что-то промелькнуло в воздухе и с глухим стуком ударилось в голову парня. Меховая шапка слетела с головы, а крепкие пальцы в последнем усилии вцепились в гриву. От этого лошадь снова испугалась и заржала, становясь на дыбы. В ужасе, что животное затопчет бессознательного юношу, падающего ей под копыта, я закричала, но не успела схватиться за поводья, от чего мое тело совершило переворот в воздухе и полетело кулем вниз.
Тут-то сознание наконец-таки сжалилось надо мной и милосердно покинуло тело, возможно вместе с жизнью. Ибо после такого падения не свернуть шею было практически невозможно.
14.2
Ужасная головная боль вышибла меня из укутывающих объятий беспамятства. А затем резкий рвотный спазм, скрутивший все внутренности тугим жгутом, еще на грани сна и яви, окончательно подтвердил, что, умерев, я явно попала в Навь, потому что так плохо в Клаусасе или в реальной жизни, быть просто не может.
– Просыпайся! – из повторного провала в забытье меня вывел женский голос и запах трав в кубке, который небрежно сунули мне под нос. – Переход порталом для таких недотеп как ты – невероятное испытание, а уж в бессознательном состоянии, так и подавно.
– Ч-чт-то? – я попыталась рассмотреть женщину, что сидела рядом, но мне не давали сосредоточится на размытом силуэте сонная муть в глазах и полумрак в покоях. Надо сказать, покоях весьма аскетичного убранства. – К-кто в-вы?
– А ты, как думаешь? – в ее голосе послышалась насмешка и… что-то еще неуловимо знакомое.
Но думать я, увы, не могла вообще. В голове все еще шумело, а боль и не думала отступать, разъедая все, что находилось внутри черепной коробки.
– Болваны слегка переусердствовали, когда тащили тебя сюда, – женщина по– прежнему не двигалась, сидя с выпрямленной спиной. – Надо сказать спасибо, что по дороге все притолоки твоей головой не пересчитали. Но что можно хотеть от бездушных марионеток?
После этих слов, у меня по спине побежали мурашки. Рука сама дернулась и травяной отвар расплескался по руке и попал на юбку. Казалось, невинное движение, а голова разболелась с новой силой. Стон боли расплылся во мраке покоев кроваво-красным маревом в глазах.
Да что ж такое-то? Всего лишь через портал перетащили… а перед этим я весьма неизящно громыхнулась с лошади…
Лаугас! Жив ли?
Желчь с новой силой подступила к горлу.
– Да выпей ты уже, наконец, отвар! – раздраженно воскликнула женщина. – Что за глупое ребячество… в нем все необходимые, для снятия боли, травы.
Точно! И как я могла забыть? Ведь отвар пах, как в детстве тот, которым меня лечили дома – в обители.
Тут меня передернуло, словно стрела Перунаса угодила прямо в макушку!
В полумраке очертания комнатушки так и остались безликими и непонятными, как и, сидевшая рядом, женщина.
– Пей! У нас и так мало времени!
Эти повелительные интонации в голосе мне знакомы.
Я, словно в трансе, поднесла к губам кубок и выпила его содержимое.
– Где… я? – руки задрожали, от страха и догадки меня прошиб холодный пот.
– Ты правда так глупа или так сильно приложилась головой? – холодный циничный голос женщины не может принадлежать той, которую я знала.
Нет! Не может!
– Ты знаешь, она ведь тоже верила в добро до самого конца.
Я не стала даже голову поворачивать в сторону говорившей, чтобы, не дай Пречистая, не получить подтверждение собственным догадкам.
Вот правду люди говорят – счастье заключается в неведении.
– Что… все это значит? – подступившие слезы сдавили горло, не дав возможности нормально говорить.
– Когда с самого рождения живешь во лжи, – заговорила женщина. – Уже теряешь грань между правдой и вымыслом. Ложь действительно стала не просто частью моей жизни, она стала всей жизнью.
В груди защемило от того, с какой горечью были произнесены эти слова. Но страшная догадка кольнула душу острой невидимой иглой.
– Людя! Что с ней?!
– А что ей станется?
– Просто…
– И вот так всегда! – опять в словах напополам с раздражением присутствует острый привкус горечи. – Никогда не думаешь о себе! Только о других! Ни грамма эгоизма. Ни капли!
– Но ведь… – я не смогла больше сдерживать переполнившие глаза слезы. – Вы научили меня быть такой.
– Что за чушь?! – на этот раз в словах прозвучало отвращение. – Никогда я не забивала твою голову подобной чушью! Наоборот, когда впервые увидела тебя, разозлилась – такая забитая, полуживая – кожа да кости. Непонятно было, в чем только душа еще трепыхается. Но в глазах у тебя плескалось пламя. Да! Тебя не сломали.
– Почему же вы тогда меня пожалели?
– Во-первых – я не знала кто ты. Это потом старик поделился со мной догадками. Поверь, я в жизни бы не стала ломать свою голову над тем, кто ты есть на самом деле. Бродяжка, и только…
Женщина в тени слегка пожала плечами.
– Во-вторых – Ольгерд очень бдел. Он рассказал о том, что в тебе, от пережитых надломов судьбы, проснулся дар в Сунагере, и я поняла твою ценность. Чистый источник огня – бесценный дар!
– О, да! – горько усмехнулась я. – Эльфы тоже самое говорили и пытались убедить меня в том, что я для них ужасно важна.
– Сволочи! – вознегодовала женщина. – Это все… ну… он еще поплатится! Предатель!
Она явно злилась на кого-то, и все же понять ее путанную речь мне было сложно – головные боли отступили, но мысли окончательно сплелись в тугой клубок непонимания.
Все равно в слова этой женщины было сложно поверить. Нереально. Как будто, большую часть жизни я знала одного человека – доброго, но строгого наставника, а тут ее подменили на хитрую рахану, одну из тех бездушных марионеток. И без того маленький круг тех, кто был мне дорог и согревал душу надеждой на лучшее, рассыпался в пыль, оставляя меня один на один со всей жестокостью и безысходной несправедливостью мира.
– Вай-дела Беата, – тихо проговорила я. – Объясните мне, наконец, что происходит?
– Для тебя это так важно? – холодно заметила жрица Пречистой Живы.
– Да! – твердо проговорила я. – Мне важно все!
– Поверь, милочка, правда куда ужаснее, чем ты думаешь!
– Ничего! Я постараюсь выдержать!
По полутемной комнате разлетелся женский хохот.
– Думаешь, ты сильная, моя дорогая девочка? – успокоившись спросила незнакомая мне женщина с именем моей любимой наставницы. – Тогда слушай историю, в которой нет ни славных дел, ни добрых людей.
В единственной свече, которая едва освещала комнату, оставалось достаточно воска, чтобы не погаснуть до начала конца рассказа Беаты.
– С самого детства меня растили, как будущую жену короля! Не Крайстута, как ты понимаешь.
Догадка мелькнула в памяти вместе с галереей портретов королей и их избранниц в стенах королевского замка – Удвиг и, напротив его, пустая стена. Стало дурно, но я должна была выдержать это испытание до конца.
– А его старшего сына, который должен был наследовать престол вслед за своим отцом. Но так уж вышло, что первый мой жених умер еще тогда, когда мне едва исполнилось шесть лет.
Ну да, печальный факт, если учесть, что ожидания так и не оправдались еще раз пять.
– Но тогда я была мала, ничего не понимала. Зато мой батюшка понимал все. Он был невероятно амбициозен – для него ничего не имело значения, кроме короны. Каждый раз он мне твердил одно и то же – ты станешь королевой!
Она резко обернулась ко мне, а я в ужасе попятилась к стенке. Передо мной была совсем не вайдела Беата – это была незнакомая женщина, истерзанная годами безнадежных надежд и страданиями. Худое узкое лицо обрамляли пряди полностью поседевших волос. Тонкие узкие губы, почти ввалившийся нос… пустые глазницы…
Что это такое?!
Я моргнула раз, второй. И видение исчезло, оставив мерзкое ощущение ужаса и отвращения. Игра теней. Слишком слабо светит чадящая свечка.
– И я поверила словам отца, что со временем на моей голове засияет рубиновыми камнями корона Латгелии. Я не учла только одного, что помимо моего батюшки и меня самой, мало кто вообще желал видеть меня женой короля. Но тогда мне было плевать! Ничто не могло меня остановить на пути к мечте…
Риджите. Королева без короны. Боги!
Внутри меня билась истерика. Страх отступил, уступив место злости и обиде, но злости было больше. Мир, которому я была так предана, давно уже был осквернен, а я жила в счастливом неведении долгие годы.
– К-как… так получилось? – с трудом раскрывая слипшийся рот, чтобы выведать у бывшей наставницы хоть что-то, но слова через силу протискивались через задеревеневшие губы.
– А еще я не учла того, что принц сам откажется на мне жениться! – наставница развела руками. – Знаешь, мне и в голову не приходило, что кто-то из мужчин способен от меня отказаться.
Тут она взвизгнула, прижав кулаки к своей груди, но очень быстро взяла себя в руки.
На сколько, порой, самоуверенность бывает слишком тонкой гранью между возвышением и тщеславием.
– Я получала сотни предложений руки и сердца в год, но тот, чьей женой я так жаждала стать выбрал другую.
– Вы любили принца?
И тут женщина задумалась.
– Разве на пути к мечте любовь является главным приоритетом?
– Наверное нет, – с грустью ответила я, – но чувства – это то, что человека делает живым и счастливым.
– Что ты знаешь о чувствах?
Наверное, ничего, раз сижу в странной комнате похожей на склеп, с женщиной, перевернувшей мою жизнь.
14.3
Что-то шло не так.
Плохое предчувствие душило все время с тех пор, как он оставил Гинту в доме Браггитаса, после разговора с Эратриэлем. И почему он не забрал ее тогда с собой?
Плевать на все условности! На ее брата и ее отца! Забрать, запереть и никуда не выпускать, до выяснения всех тайн и обстоятельств, с ними связанных.
И их последняя встреча не была похожа даже на обмен любезностями.
– Гинтаре, послушай! – окликнул Майло девушку у самой двери в ее комнату. – Нам надо поговорить.
– О чем, лорд Вардас? – она горько усмехнулась и повернула дверную ручку. – О ваших грандиозных планах, где разменной монетой снова стану я?
– Зачем ты так? – Вардас схватил Гинту за руку и развернул к себе. – Я…
Слова комом застряли в горле, словно канцлер – сопливый юнец, растерявший всю свою решимость в любовном запале.
– Не злись! Согласен, это был глупый план, но… просто поговори со мной.
– Как бездарно вы пытаетесь изобразить влюбленного, лорд Вардас! – она попыталась вырваться. – Только на этот раз я уж точно не куплюсь. А то завтра сюда явится леди Хенсли проверять на сколько далеко зашли наши с вами отношения.
– Лейда? – Майло, к своему стыду, почти забыл об этой женщине, так настырно навязанной ему Бренусом. – Гинтаре, она ивелесская шпионка, посланная следить за мной. Своих врагов я обязан держать к себе даже ближе чем… друзей! Тристан уже давно копает под меня и ищет уязвимые места и слабости, но пока безрезультатно.
Гинта медленно обернулась.
– По вашему мнению от этой новости я должна прийти в восторг, но почему-то он меня не воодушевляет. Видимо, это связано с тем, что эта новость мне совершенно безразлична.
С этими словами она вошла в свои покои и собиралась закрыть дверь.
– Гинтаре, послушай! – взмолился Вардас. – Прости! Я знаю, что все это было рискованной затеей. Я виноват! Но умоляю, дай мне шанс. Хоть немного все справить, и… возможность снова начать сначала.
– А разве, что-то было? Кроме лжи и вашего лицемерия я больше не припомню никаких возвышенных отношений между нами. Давайте, вы оставите меня в покое! А я забуду все, что было, как страшный сон. И, если уж на то пошло, и завтрашняя охота – требующая моего обязательного присутствия авантюра, то я согласна принять в ней участие, но при условии, что это станет моим последним приключением!
С этими словами девушка захлопнула дверь перед носом Майло. Нет, это, конечно, не было препятствием для канцлера, но что-то ему подсказывало – лучше ее не беспокоить.
И, все же, именно с этого момент в душе Вардаса зародилось сильное чувство тревоги.
Вечером будет торжественный обед, посвященный охоте. Там он и сделает важное заявление, предоставив выбор Гинтаре. И только ей решать – говорить «да» или «нет».
Но сперва надо было пережить эту злосчастную охоту, когда все силы были брошены на охрану короля и девушек. Мало ли, что придет в голову этим эльфам – существа они непредсказуемые и неуправляемые.
Майло в лес со всеми не отправился. В замке необходимо было следить за безопасностью, а еще он дожидался вестей от связного, который выполнял одно его поручение. Учитывая свою предыдущую ошибку, когда исчез Каррег, в этот раз канцлер перестраховался и воспользовался услугами более незаурядного шпиона, у которого еще в его юношеские годы сложилась репутация самой темной тени.
Легкий треск нарушил тишину пустого помещения. Канцлер вздрогнул неожиданно даже для самого себя, вынырнув из глубин сознания.
Прошла еще минута, пока Вардас понял, что треск исходил со стороны зеркала, висевшего на стене кабинета советника долгие годы. Подойдя поближе Майло рассмотрел узкую трещину, располосовавшую поверхность стекла пополам. Тело бросило в жар, а затем в холод.
Тогда… много лет назад – запах крови, копоти и смерти навсегда оставил в его неокрепшей детской душе слишком взрослые шрамы. И именно тогда, много лет назад, зеркало матери, висевшее в ее покоях, сколько он себя помнил, треснуло точно также пополам, разделив жизнь самого Майло и его маленькой сестры на до и после.
Тогда они ничего не подозревали. Слишком сильно были поглощены побегом Герды, умудрившейся исчезнуть прямо из-под носа отца, матери и старших братьев. Инге, чувствуя свою вину и стыд за исчезновение подруги, покинула Вардаритас за день до случившегося. Отец, взбешенный выходкой Удвига отправился со своим войском в Дагендолл, чтобы потребовать с обнаглевшего короля объяснений за похищение дочери.
И именно тогда случилось первое затмение в жизни Майло, которое происходит раз в четверть века, собирая свою кровавую жатву и питаясь людскими страхами. Тогда поговаривали, что сама Гильтине вернулась в человеческий мир из Нави, чтобы упиться кровью и ненадолго обрести покой. Кто знает? Только тогда она и правда, если вернулась в мир, то уж точно напилась крови вдоволь – крови его братьев, матери и отца.
Это случилось ночью. Майло Вардасу шел только двенадцатый год. Отец перевез всю семью из Вардаритаса, спрятав в домике близлежащей деревни, на всякий случай. Как чувствовал. Только это не остановило группу убийц, посланных Виго Дардасом для расправы. Вардаритас они все равно сожгли, а кто-то из слуг не выдержав пытки или просто из страха, рассказал о доме в деревне.
Никогда Майло не забудет той ночи. Самой длинной ночи в его жизни, так и не перешедшей в день.
Треснутое зеркало расстроило мать, которая отправилась спать раньше обычного. Нянюшка долго сетуя на беду, уложила младших детей вслед за леди. И тогда точно также совсем юного Майло душило неимоверное чувство тревоги.
– Нянюшка? – позвал он тогда старушку. – А правда, что самая длинная ночь может длиться вечно, если не принести жертву богине смерти?
– Да что ты?! – ужаснулась старая женщина. – И откуда ты понахватался такой белиберды?
– Из старых книг в папиной библиотеке, – честно ответил мальчик, так любивший читать.
Няня еще больше побледнела.
– Глупости все это! – отмахнулась старушка. – Засыпай. Завтра обязательно наступит утро, будет новый день – все наладится.
– И папа приедет?
– Конечно приедет! – успокаивающе погладила его по голове нянюшка, маленькая бригги уже давно спала в своей постели. – И праздник будет. Мы, как и раньше, испечем пирогов вкусных, будем праздновать все вместе.
– И Герда домой тоже вернется? – с надеждой в голосе воскликнул Майло. – И Инге?
Старая женщина долго молчала, а потом улыбнувшись сквозь слезы ответила:
– Вернется. Все, когда-нибудь возвращаются туда, где были счастливы.
В глубоких морщинах на лице у глаз няни набрякли тяжелые капли, но она больше не дала сказать мальчику ни слова, поцеловав его в лоб и затянув убаюкивающую песню. Ту саму, что так часто пела сама Герда.
Чувствовала ли нянюшка тогда поступь смерти за своей спиной?
– Старое зеркало треснуло, – констатировал с легким южным акцентом человек только что явившийся за спиной лорда Вардаса. – Говорят – это случается к беде.
– Надеюсь, Паскальди, не вы мне эту беду принесли? – Майло обернулся к собрату по служению Брексте – Лоренцо Паскальди или просто дону Лоренцо, как предпочитал называться бывший коллега во время своих миссий, выступавший под личиной наставника танцевального мастерства.
– Как знать, – спокойно произнес южанин. – Это вы решите сами, на сколько новости, которые мне удалось разведать, являются бедовыми.
Шутка была приятной, но смеха не вызвала из-за сильного внутреннего напряжения, снедавшего канцлера целый день.
– И какие же это новости? – наконец произнес Майло, подавляя свое беспокойство.
– Ваше поручение завело меня в Ковенойс, – объяснил дон Лоренцо постукивая тростью по столу. – Который территориально отошел эльфийской империи некоторое время тому назад. Это вызвало определенные затруднения с посещением. Необходимо разрешение от правителя эльфов, чтобы туда попасть.
– Вот как? – канцлер старался не подавать виду, на сколько разочарован данным аспектом. – Значит ли это, что так ничего и не удалось выяснить?
– Думаю, что смогу помочь! – на этот голос оба собрата по служению повернули головы в сторону приоткрытой двери покоев, где стояла несравненная Эурелия.
– Простите, что без стука, – эльфийская принцесса легкой походкой вплыла в кабинет канцлера. – Но я так спешила, что немного забылась о человеческий традициях. Никак не привыкну.
Красавица напустила на себя совершенно невинный вид, но дверь закрыла за собой заговорщицки и совершенно по-человечески.
– Ваше высочество, разве вы не должны быть сейчас на охоте рядом с братом? – Майло даже не определился, стоит ему радоваться столь неожиданному визиту, или печалиться. Как много слышали островерхие ушки принцессы, и какие выводы она сделала из услышанного?
– Да, – согласилась Эурелия, – я была на охотничьем биваке, и даже сопровождала Эратриэля, но в сутолоке знатных лиц и коронованных особ я совершенно выпустила его из виду.
Личико прекрасной эльфийки омрачилось от воспоминаний.
– А тут еще в этой суматохе моя кобыла подвернула ногу. Пришлось срочно возвращаться в замок, пока я не удалилась на незначительное расстоянии от него. Кстати, один из королевских грумов – запамятовала имя – оказался весьма любезен и помог мне, за что я невероятно благодарна.
«Ну да! – скептически подумал про себя дон Лоренцо, но вслух так ничего и не сказал, достаточно было видеть такой же скептический взгляд лорда Вардаса, чтобы догадаться о его сомнениях в гладких речах принцессы. – Спешное возвращение на хромой кобыле! Скорее уж она ехала верхом на слуге, или заставила грума волочь раненное животное на себе, даже не спешившись».
– Так, чем же мы обязаны столь неожиданному и приятному визиту вашего высочества? – Майло склонился перед принцессой и поцеловал изящную как сианский фарфор руку.
– Видите ли! – начала Эурелия совершенно в обыденной манере. – Не всегда взгляды нашего августейшего батюшки совпадают со взглядами его детей. Сыновей в особенности.
Она многозначительно посмотрела на Вардаса.
– Я понимаю! – кивнул он в знак согласия. – Это он вас прислал поговорить Вы представляете его голос, не так ли?
– Вполне возможно! – усмехнулась красавица. – Но мой брат ничего не должен знать о моем визите.
