Текст книги "Саня"

Автор книги: О. Корнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Корнеева О
Саня

О.Корнеева

Саня

Воздух свеж и прозрачен, словно питье. Закрыв глаза, я остужаю тело растворенными в нем солнцем и туманом. Сводит судорогой, огонь, – и рвусь, задыхаясь из плоти. И не чувствую движения – слегка натянут, перетекаю влажным всплеском в неподвижную зыбь утра.

Трава шуршит, скользя по боку палатки. Едва заметное кострище пружинит под кроссовкой. Присаживаюсь ну корточки, окунувшись в туман, кладу несколько сухих – нет, отсыревших прутьев, и поджигаю их слабым лучом бластера.

Кажется, нашумел. В палатке слышится возня, молния расстегнулась, и высовывается заспанная физиономия.

– Привет, – говорю а.

– Спайдер... Ты откуда? – Саня щурится.

– Сверху.

Саня смотрит в небо. Потом вылезает, садится, ткнувшись лицом в колени.

– Спи дальше, – советую я, – пока чай сделаю. Где ты берешь воду?

– Здесь...

– В озере?

– Прямо, в двадцати метрах родник. Под кустом, – он почти засыпает.

Возвращаюсь. С волос капнуло, застыли руки. Я вдоволь напился, но этот запах пойманной воды...

Вешаю котелок к подбрасываю прутьев. Появляется взъерошенный Саня.

– Искупался?

– Немного, – он легко шлепает меня по спине, садится.

Как тихо. Кажется, бесплотен, не существую больше, – часть леса, и все вобрал в себя. Наверно, легче было бы потерять сознание, но огонь почти прозрачен, у него не хватает ни сил, ни красок, чтобы заворожить. Солнце... я так и не понял, когда оно стало ярче. Последние обрывки тумана вползают в сплетение трав, тают и превращаются в душисто-живую воду...

– Надолго? – спрашивает Саня.

Я не сразу понял, так чужды здесь слова:

– До вечера.

– Ты подтвержден вне закона, теперь уже за подрывную деятельность.

– Знаю.

Я не хочу об этом: мне хорошо сейчас.

– И подлежишь аресту, – Саня выдергивает меня в реальность.

– Тоже знаю.

– И у тебя хватило наглости прилететь, – смеется он.

– Ага...

Я выбираю прутик поровнее и подношу к пламени, пытаясь зажечь. Сзади забулькало. Я оборачиваюсь: в траве бледно-зеленым светятся любопытные глаза.

– У нас гость, – говорит Саня. – Налови рыбы.

– Кто там?

– Русалка, – он сыплет заварку в закипевшую воду.

– Получилась?

– Конечно, – Саня доволен. – Уже сцены устраивает. Вчера, видишь та, надо было танцевать в лунном свете, а не с кем. Подружек ей подавай да витязя.

– Берегись...

– Что они со мной только не делали, – отмахивается он. – И янтарь жгли, и заклинают каждый день. Смотри, совсем в шамана превратился: работать-то надо.

Вид у него и впрямь живописный. На шее пучки травы на веревочках, ветки, еще что-то. Морды, перья, кольца, светлые космы до плеч, шорты в колючках...

Плеснуло, и по траве запрыгали здоровенные карпы. Саня собрал каркас, водрузил на него сковородку и принялся за рыбу.

Потянуло к воде. Нырнуть, насовсем. Там спокойно; хорошо и спокойно, вода не убивает...

– Прекрати, – сказал Саня, не оборачиваясь.

– Он мне нравится, – обиделась русалка.

– Мне тоже, – возразил Саня. – Он гость.

– Все нельзя, нельзя...

– Не ворчи, в старуху превратишься.

Русалочка замолчала.

– Мы потом искупаемся, – предупредил Саня. – Чтобы без фокусов. А ты, он повернулся ко мне, снял амулет и надел мне на шею, – носи вот это.

Я слушал этот сумасшедший диалог. Что это? Провал во времени? Искажение разума? Саня – бионик. Однажды ему пришло в голову, что если очеловечить природу, вернуть людей в сказку, воскресить домовых, леших, водяных, люди обретут душу, утраченную в процессе эволюции. Он начал с киберов, кончил биоплазматической русалкой. Кто знает, быть может, он и прав...

Рыбой пахнет, жареной. Саня поглядел на меня и усмехнулся:

– Подожди немного.

– Хорошо здесь, – мучительно ежась, сквозь сжатые зубы: – Тебя не обнаружили?

– У меня воздушная разведка. Да и кому я нужен, сумасшедший?

– А твои монстры? Сейчас стреляют, не думая, – казалось, я святотатствовал.

– Всегда стреляют, не думая, – говорит он. – Давай тарелку.

– В палатке, в синем пакетике... – Саня примеривается к обжаренной шкурке, – пленки и записи. Не забудь забрать.

– Угу...

– Нет здесь никакого пакетика. И не было.

– Опять?! – завопил Саня. – Сколько просить: не трогай мои вещи!

– Не так, – сказали из палатки. – Поставь блюдечко с молоком, да заклинание прочитай ласковое, уважь старика.

– Я тебе покажу заклинание! – Саня полез в палатку.

Обрывок фразы: "Чтобы тебя найти..." Вылетел матрац, барахло какое-то. Крики: "Мозоль!"; "Отдай, сказал!"; "Не дам..."; "Убери ноги!"; визг, – и задним ходом вылез Саня с пакетиком.

– Домовой, – принялся объяснять Саня. – Он же любит таскать всякие мелочи. Ну я его сюда переселил, а то в трейлере была сплошная морока. Единственное средство воздействия – на любимую мозоль наступить... Ничего, привыкнешь, – взглянул мне в лицо. – Сейчас мы тебя на солнышко...

– Весело здесь, – я потянулся за добавкой.

– Еще как, – уверил Саня. – Осторожно, я с чайником.

Я никогда в жизни не пил такого чая.

– Травы. Кстати, ото всех болезней. Здесь немного, а когда-то использовали несколько тысяч видов.

– Они же ядовитые.

– Почему? – удивляется Саня. – Как в огороде – подкормка, прополка...

– Я о другом.

– Здесь экологически чистая зона, – говорит Саня. – И потом, мои специалисты всякую гадость собирать не будут.

– Откуда твои специалисты знают...

– Сам не понимаю, – говорит Саня. – Такое творят, ни в одной книге не найти. Интуитивно, что ли?

– Привезти книг? – предлагаю я.

– Каких? "По специальности" нет ничего, а остальное я читаю.

– Кстати, я заходил в трейлер, он стоял открытым.

– А кому все это нужно? Разве только запчасти... В биоплазме все равно никто ничего не понимает, третью комнату не найдут – взаимопроникновение пространств. Конечно, неприятно, когда кто-то уворует твою родную вещь. Знаешь, у них такие лица... С мимикой, настроением, характером. Они живые. Для меня немыслимо продать или выбросить что-нибудь.

– Дотеоретизировался.

– Спасовал? – ехидничает он. – Куда тебе, цивилизованному.

– Здорово, – говорю я и скольжу под воду.

Там прохладнее. Становится легко, я растворяюсь, перестаю быть собой... Тянусь, тянусь до бесконечности, до дикой стихийной силы. Движения плавны и мощны. Кувыркаюсь, на мгновение теряю ориентировку, сворачиваю тело в немыслимую петлю, раскрываюсь и плыву...

Выныриваю. Уже земной – барахтаясь, пытаюсь протереть глаза и хватаю воздух шершавым горлом. Силы исчезли, и Сане приходится плыть ко мне:

– Отдышался?

Я киваю. Еще задыхаясь.

– Тебя долго не было.

– Нормально, – хриплю я. Ветер приподнимает волну, она закрывает лицо. Закашливаюсь.

Возвращаемся. До берега далеко, а солнце стало таким холодным...

Потом мы купались до одури. Отдыхали в воде и опять плавали, забыв обо всем. Пытались руками ловить рыбу, падали, брызгались, прыгали в воду с качелей и опять плавали, плавали, плавали.

Наконец, выбираемся на песок. Я падаю, Саня тоже. Что-то бормочет про пыльное солнце...

Звук. Садится флаер. Кто? В полусне скатываюсь в воду. Наглотался, но ныряю и плыву в заросли какой-то травы.

Саня кричит, зовет.

Я выглядываю. Он что-то говорит старушке в коричневом.

– Лесс! Вылезай, это Баба Яга!

– Так... Дожили...

Опускаю глаза. В шаге от меня извивается пиявка. Она повернула и двинулась ко мне.

Я предпочел Бабу Ягу.

– Это наш гость, бабушка, – говорит Саня.

Она, прищурившись, разглядывает меня с ног до головы.

– Робот, – шепотом объясняет Саня. – Воздушный разведчик и, заодно, присматривает здесь за порядком. И за мной, потому что я недисциплинированный.

– Хулиган, – поправляет Яга.

Мне бы ее слух.

– И бездельник, – продолжает она. – Развалился. Дрыхнет. Обеда нет, трейлер распахнут, пленки не менял, к биоплазме не подходил, а она сгниет...

– Менял, – сказал Саня.

– ...трейлер распахнут, к биоплазме не подходил, а она сгниет... – Яга взяла чуть выше.

– Хватит, – прервал Саня. – Что-нибудь случилось?

– Случилось. Дрыхнешь. Обеда нет, трейлер...

– Стоп! – заорал Саня. – Зачем ты здесь?

– Согласно программе, вывожу тебя из пассивного состояния. Напоминаю, что обеда...

– Бабуля! – Саня взвыл. – Я тебя нежно люблю, но на большом расстоянии!

Он под руку отвел продолжавшую зудеть Ягу к ступе, подсадил и, взглянув на датчики, включил подъем. Ступа взлетела.

Саня проворчал что-то и вернулся ко мне.

– А старушка очень примитивно разговаривает, – съязвил я. – Видно, что механизм. Исправь.

– Вызываю LS, – вмешался приемник на браслете. Саня вздрогнул. Звездолет загружен, деньги перечислены.

– Принял, спасибо.

Отключаться нельзя: я здесь нелегально, и случиться может всякое:

– Мне пора.

– Пообедаешь, потом проводим, – цедит посерьезневший Саня.

Очень хочется искупаться еще раз, напоследок. Запах травы, солнца лишает разума. Почему я должен улетать, скрываться, рвать пуповину, соединяющую меня с этим миром?

– Хочешь молока? – спрашивает Саня. – С утренней дойки, Яга привезла.

– Она что, корову держит?

– Держит.

Он несет глиняную кружку. Движения замедлены, текучи. Саня свободным красивым жестом протягивает ее:

– Что с тобой?

Пью. Я не знаю, что со мной. Волна беспокойства. Здесь безопасно, а интуиция не обманывает...

– Эй, очнись...

– В случае чего, мы незнакомы.

– Какой случай? – он старается успокоить. – Силовое поле, робот-разведчик, телерадиоперехват. Муха не пролетит.

– Осторожней, трижды осторожней. Игра усложняется. Мы стягиваем силы.

– Все заминировано, – говорит он, – следов не останется.

– Останутся, – шепчу я, – должны остаться.

Леший лохматым шариком катится по дороге. У Сани за поясом бластер.

– Как на "Фронтире"?

– Нормально, – отвечаю. – Все тебя ждут. Живем...

– Вроде, на вас облаву готовят.

Полиция. Конечно, мы опасны – несколько чудаков, которые не хотят жить в грязи и захлебываться кровью, и потому купили сектор границы дальнего космоса, нарекли его "Фронтиром" и ушли.

Мы засылаем на Землю, на нашу Землю разведчиков, потому что люди, немногие светлые и добрые люди живут под угрозой смерти. Мы хотим видеть их свободными и счастливыми и мы сделаем это.

– Вас слишком мало, – слышу Санины слова.

– С каких это пор ты стал пессимистом?

– Ты не обжигался? – Он о чем-то своем, но больно.

– Не надо, – резко говорю я. – Обжигался. Но все равно, лучше доверять и обжигаться...

– И получать нож в спину... Где же твоя хваленая интуиция?

Мы входим в длинный трейлер. Жилая комната законсервирована: у Сани полевые испытания русалки, и он перебрался в палатку.

Саня кидается к пробиркам. Из большого стеклянного сосуда выползает тягучая биоплазма. Нежная, напоминающая обожженную кожу. Неприятное зрелище. Я ухожу в соседнюю комнату.

Это аппаратная. Тридцать телеэкранов показывают перехваченные программы с различных точек материка. Одновременно идет запись их на компьютер.

Иду в лабораторию. Саня набивает мои карманы орехами.

– И ребят угости, – он кивает на огромный рюкзак, который взваливает себе на спину.

В двери появляется голова.

– В нашу сторону идет туча, перенасыщенная кислотными испарениями, сказала Яга.

Саня бросается в лабораторию, разгребает бумаги, химпосуду. Там оказался еще один пульт. Я не хочу мешать, спускаюсь.

– Садись, – приглашает Леший, – костяники хочешь?

Он подает свернутый лист, полный оранжевых полупрозрачных ягод.

– А что за лист?

– Не бойся, не отравленный. Мать-и-мачеха называется.

Прислоняюсь спиной к нагретой шине, пробую ягоды – вкусно.

– Это у нас Саня с Ягой экспериментаторы, – бормочет Леший. – Остальные – народ спокойный.

Яга намеренно громко кашляет. Она что-то говорит подошедшему Сане и направляется к нам:

– Есть, – я вытаскиваю из кармана небольшую коричневую расческу. Подаю.

– Опять полимерная, – морщится она.

Пробует зубцы ногтем, нюхает и бросает через плечо в крапиву. Саня так и покатился.

– Тьфу! – Яга разочарована.

– Теперь пятерней причесывайся, – советует Саня. – Она все расчески перетаскала. Надеется, что превратятся в непроходимый лес.

– А сколько раз тебя просить: сделай из осины или костяной купи. И вообще, гребень должен быть полукруглым...

– Осенью, – сказал Саня. – Вот небо запру.

Он протягивает дождевик:

– Что смотришь? На Земле сейчас опаснее, чем в космосе, это здесь чисто.

Мы надеваем прозрачные плащи. Леший вскакивает с трухлявого пня и семенит к тропинке.

Саня нашаривает в траве пульт, снимает сектор защитного поля. Мы попадаем под едкий, непрофильтрованный дождь. Здесь, в кустах, спрятан флаер. Пора прощаться.

Саня ставит рюкзак в кабину.

– Мы будем чаще прилетать. Ты тоже...

– Как только приживется нечисть, прилечу.

– Обязательно.

Мы смотрим другу другу в глаза. Я развязываю дождевик.

– Оставь, – говорит Саня. – Тебе еще идти.

– Спасибо. Держись...

– Счастливо.

Мы коротко обнимаемся. Саня отходит, и я рву стартер.

Я отсылаю флаер на стоянку и иду к "Фортелю". Небольшой, обгоревший в атмосфере звездолет почти не заметен на фоне скал.

Никого нет. Вспоминаю, что надо бы поостеречься: вдруг засада? Но до "Фортеля" ближе, чем до любого из камней, за которыми можно укрыться. В два прыжка я достигаю его. Поднимаюсь в кабину, сбрасываю рюкзак. Машинально проверяю герметичность, остаток топлива, стартую. Почему так больно?