Текст книги "Бес по имени Сьерозжа: реальная история графа (СИ)"

***

Как жестко. Спина задубела, да и все тело ныло, пульсировало и всячески намекало, что пора выбрать более комфортное положение. Я попытался приподняться, но не смог! На секунду паника охватила мое существо, я дернул руками-ногами, зазвенели цепи, с помощью которых моя тушка крепилась к скамье. Секундная паника, превратилась в глобальную, полностью аннексировала мозг, я бы орал как резанный, но было диарейно страшно. Мало того, что меня лишили возможности пошевелиться, так еще вокруг царил сумрак, я не мог понять, где нахожусь, и что вообще происходит. Лишь запрокинув неистовым образом глаза ко лбу, смог различить квадрат, прикрытыми прутьями, окна.

Что за бред? Где самолет? Никогда бы не произнес этих диких слов, но где черт подери самка сатаны – моя бывшая жена?

Заскрежетало противно, так что по коже побежали аллюром мурашки. Я на несколько сантиметров приподнялся и увидел, как на противоположенной стене с диким скрипом открылась ржавая, металлическая дверь. Если я думал, что до этого момента нахожусь в ректальном месте, то теперь понял, это было лишь начало путешествия.

В помещение вошли два индивидуума, в руках один держали зажженные факелы. Свет от них осветил каменный мешок, в котором я сразу узнал пыточную. Нет, раньше мне не приходилось бывать в столь экзотических местах, но обилие механизмов, из которых торчали колюще-режущие предметы, многочисленные пилы и топоры, разложенные на нескольких столах, наводили на неприятные мысли.

Прибывшие были одеты как пациенты дурки, в длинные рясы или сутаны, я точно не разбираюсь, на которых были нарисованы католические кресты. Не обращая на меня никакого внимания, они установили факелы в держатели на стенах и занялись маргинальными делами. Один из них маленький, толстенький, со смешливым лицом, принялся колдовать над стулом монструозного вида, подкручивая там какие-то колесики и что-то неодобрительно бурча себе под картошного вида нос. Второй, подобранный для контрастности – худющий, остроносый и длинный, как срок правления Путина, сел за один из столов, разложив письменные принадлежности, и это был не ноутбук и даже не планшет, а что-то напоминающее чернильницу, да стопка каких-то пожухших листов.

Дикость ситуации наконец провала мои связки и я на чистом английском языке заорал:

– What the f-ck is going? Where I am, bitches?

Моя фраза превзошла все ожидания, толстячок ударился головной куцей порослью об стул и призвал сатану, второй пролил чернила себе на одеяния и сказал что-то вроде демонс-анус.

– Ты совсем сдурел Джузеппе? – непонятно к кому обратился, выбравшийся из-под стула толстячок. – Какого дьявола ты ругаешься на богомерзком языке островных обезьян?

– Я знал, что эти проклятые лайми, погрязшие в грехе совратят тебя, – сказал тощий, шмыгнув носом. Голос у него оказался на удивление приятным, бархатным, таким хорошо кредиты на ипотеку выдавать.

До меня дошло, что эти клоуны считают меня каким-то Джузеппе и эта роковая ошибка может мне стоить какого-нибудь нужного органа, а в человечем организме они не все парные.

– Я не Джузеппе! Меня зовут Сергей, я гражданин России! Отпустите меня немедленно!

– Как!? – удивился толстячок, он сделал губы куриной попкой и с удивлением уставился на своего подельника, приглашая его разделить конфуз.

– Джузеппе сказал, что он гей, да еще рыцарского сословия, – пояснил тощий, поднимаясь из-за стола.

Он подошел ко мне и пристально впился каким-то очень добрым, ласковым взглядом. От этого все, что было во мне мошоночного, сжалось в улиточку.

– Мало того, что ты признался в содомии, без пыток, за это молодец, так еще оказывается, сменил подданство! Это же настоящая удача!

Тощий молитвенно сложил руки и на чистой латыни прочел молитву. А мне в голову пришла запоздалая мысль, что я прекрасно понимаю их речь, как бы нестранно, да? Вот только говорили они не на английском, который я знаю посредственно и не на русском, а на языке Джакомо Казановы и Леонардо, отца его за Мону Лизу, да Винчи. Так я им еще осмысленно ответил на макаронно-пиццерийной мове.

– Аутодафе получится на загляденье! – подхватил второй. Он тоже подошел ко мне и нежно с неприкрытой чувственностью, погладил по лбу.

Патерь Божья!

– Вы не поняли! – с жаром сказал я, приподнимаясь на цепях. – Я не содомит, это имя такое Серёжа!

– Сьерозжа? – попытался воспроизвести толстый ряженый, но я его прервал.

– Не важно! Кто вы вообще такие? По какому праву держите меня в заложниках? Где я вообще нахожусь? Вы террористы, да? Вы хоть знаете, с кем связались...

– Знаем, – сообщил худой, затыкая мне рот какой-то вонючей тряпкой. – Ты урожденный Джузеппе Бальсамо, так же известный как граф Алессандро Калиостро, обвиняющийся в мошенничестве, подделке документов, сутенерстве, это когда ты женой в Англии торговал, – видя мое несогласие, выраженной в мычании и пученье глаз, любезно пояснил гад.

К сожалению, у меня не было с собой фотокарточки самки Вельзевула, что бы опровергнуть хотя бы последнюю гнусную ложь, но думаю закусившего удила му-илу остановить была способна лишь цинга, начало которой было видно невооруженным глазом, "благо" рот глаголющий дурь, маячил прямо мне в лицо. Я не знаю, что умерло десятки лет назад в жутких мучениях между этих дух поношенных челюстей, но уверен, что и тогда оно пахло как портянки африканских солдат.

Список прегрешений этого графа, имя которого показалось мне смутно знакомым, был достаточно впечатляющим, что бы я проникся невольным уважением к товарищу. Его уровень был не меньше чем у думского депутата, а может даже тянул на губернаторский. Так филигранно обманывать людей, может только лицо государственного уровня, а тут простой алхимик, одним словом – самородок.

Эпическая речь закончилась обвинением в франкмасонстве, богохульстве, еретичестве, чернокнижничестве, колдовстве и прямом пособничестве врагу рода человеческого.

– Находишься ты в Римини, в подвале церкви Санта-Мария. Это отец-инквизитор Джованни, – толстячок еще раз погладил меня. – Я же отец-инквизитор Роландо. Мы обязательно спасем твою душу, но до этого чудесного момента ты нам расскажешь все о своих злодеяниях. Сейчас я отстегну ручные кандалы и вытащу кляп, а ты сын мой пообещаешь вести себя достойно и повышать голос только во время пыток. Мы договорились?

Я усиленно закивал головой, в которой роились самые неприятные и фантастические мысли. Когда меня отстегнули, и я с трудом принял вертикальное положение, мысли получили гнусное подтверждение. Во-первых, у меня был животик, который выращивают годами, во-вторых, мои мускулистые руки превратились в тонкие цыплячьи культяпки, в-третьих, исчезли мозоли с ягодиц, список можно было продолжать дальше, до сотни или даже тысячи различий, а ведь я еще не смотрел туда, где я ношу своих будущих детей. Факт в том, что это было не мое тело!!!

– Скажите, – безуспешно стирая испарину со лба, спросил я, – какой нынче год?

– 1791 первый от Рождества Христова, – спокойно ответил Роландо.

***

– Может не надо пыток? Я и так во всем признаюсь!

– Нельзя нарушать процедуру, – с грустью покачал головой, проникнувшийся ко мне симпатией Джованни.

– Послушайте! Это абсурдно, мы же в Италии, зачем вы мне одеваете на ногу "испанский сапог", это непатриотично!

– И правда Роландо, давай его посадим на череподробилку, – поддержал меня толстячок.

– Думаешь, – с сомнением протянул Роландо, – а ты умеешь с этой штукой управляться? Не приведи Господь, сильнее нажмешь, чем надо и вместо сломанной челюсти убьешь беднягу, тем погубишь его душу, отправив прямиком в ад.

– Не беспокойся брат, я навострился обращаться с череподробилкой пока жил в Германии, там с еретиками проблем нет, тренируйся сколько хочешь.

– Погодите, – я попытался воззвать к голосу разума. – Если вы мне сломаете челюсть, как буду каяться в грехах?

– Действительно, вот незадача, – поскреб пальцем в плеши Джованни. – Тогда может "Колыбель Иуды"?

– Точно, – обрадовался Роландо. – И челюсть цела, и правда мила.

– Что это такое? – с тревогой спросил я.

– Прекрасный инструмент, – с гордостью произнес худой инквизитор. – Это чудесное изобретение стало переломным в истории пыток! Видишь пирамиду на треноге? Раздевайся!

– Зачем?

– Ну, как зачем? – удивился инквизитор. – Мы тебя подвешиваем за веревки, затем поместим на вершину пирамиды, которая будет тебя упираться в мошонку, анус или кобчик, сам выберешь. Это очень гуманное изобретение. Инженерная мысль сконструировала его таким образом, что какое-то время с помощью напряжение всех мышц, ты сможешь избежать сильной боли, но потом с течением времени, весьма непродолжительного, ослабнешь, и тебя просто начнет разрывать. Так что в твоих интересах, отвечать на вопросы сразу, четко и быстро.

Положение было катастрофическим. Я никогда не увлекался фантастикой, не верил ни в инопланетян, ни в параллельные миры, тем паче в перемещения во времени. Почему это произошло со мной, с человеком далеким от мистики? Я оказался в прошлом, в теле самозваного графа Калиостро, именно в тот момент, когда его поймала инквизиция. Ни памяти афериста, ни знаний этой эпохи у меня нет, лишь владение языком. Хотя так ли это хорошо? Я уже такого наговорил, что даже при наличии связей в Ватикане меня не отмажут. Что делать? Сказать правду? Так они не слышат меня...

– Стойте! Я хочу вам сказать правду...

– Скажешь, – согласился Джованни, – но чуть позже.

– Я хочу сказать вам другую правду и сейчас!

– Ладно, пусть говорит, – вздохнул Роландо, – потом сравним показания, когда будем снимать его с "Иуды".

– Я не Джузеппе и не граф Калиостро, я из будущего. Из двадцать первого века, год 2017. Я оказался здесь в теле вашего еретика прямиком из самолета, это такая стальная птица, внутри которой сидят люди...

– Ты хоть понимаешь что говоришь? – сплюнул Джованни. – Мало того что ты признался в содомии...

– Да не признавался я! Имя такое!

– Так еще, – не стал меня слушать инквизитор, – самолично заявил о бесноватости.

– Это как!? – завопил я.

– Сам сказал, что занял тело бедняги Джузеппе. Ты мне сразу странным показался бес по имени Съерозжа, надо будет в бестиарий имя внести, – обратился толстяк к Роландо.

– Сделаю, – ответил тот. – Жаль "Колыбель" отменяется, нельзя его допрашивать, пока бес не изгнан. Рогатый нам с три короба наплетет. Растопи жаровню, будем старым папским методом: каленым железом и молитвой изгонять беса.

– Господи Иисусе! Я не бес и не ваш знакомец Калиостро, я такой же человек, как и вы, только из будущего. Я знаю грядущее! Мне ведомы тайные знания, информация которой я владею бесценна, она способна поменять мир, в лучшую сторону, наверно.

– Хорошо, – спокойно молвил Джованни, отложив в сторону раскаленные щипцы. – Пути Господни неисповедимы, допустим на миг, что ты вещаешь правду, – он пристально посмотрел на меня, взглядом, предвещающим райские кущи. – В таком случае, где доказательства?

– Какие доказательства? Я же очутился в теле вашего узника, мгновенно, у меня нет с собой ничего из 21 века.

– И не надо, – усмехнулся инквизитор. – Ты же сам говорил, что полон знаний? Ответь на несколько вопросов, и мы поймем, говоришь ли ты правду.

– Без пыток?

– Пока да.

– Я согласен хоть на тысячу вопросов!

– Будем разумны, – мое истовое желание оттянуть пытки позабавило Джованни, – семь! Хорошее число, сакральное.

– Богоугодное, – добавил Роландо.

– Я готов!

– Не спеши, – поднял руки толстячок, – сначала уясни, человек из будущего, что твой ответ должен быть полным и охватывать суть вещей, иначе мы с прискорбием, но со смиренным усердием займемся экзорцизмом.

Уточнение мне не понравилось. Только куда мне деваться с подводной лодки? Конечно, на крайний случай попытаюсь вырубить инквизиторов, я даже присмотрел отменный на вид молоток и пару тяжелый щипцов, но шансы в этом старом, нетренированном теле мизерны. Инквизиторы хоть и проявляли некоторое странное радушие, смотрели глазами сытых волков, и не казались людьми, которых легко лишить сознания. Поэтому я лишь кивнул и приготовился к битве на словах.

***

– Mamma mia! – ухитрившись картавнуть в невозможной для этого фразе, заорало существо, от которого я по случайной неопытности, его неопытности, родила дочь. "Олень безрогий", не потому что ему повезло в супружеской жизни не быть обманутым, а потому что настолько непутевый, что даже рогов у него нет. Так вот, Олень, обхватил себя за колени и начал сыпать итальянизмами. Это было даже красиво, подумать не могла, что в этом плешивом пне есть хоть капля знаний, хотя какие знания? Наверно заучил несколько слов перед поездкой.

– Я вижу, что у вас все в порядке, – с надеждой произнесла стюардесса, пряча ватку с нашатырем за объемный таз.

– Не все, – твердо сказала я. – Мы будем жаловаться в росавиацию! Это же покушение на жалкую, но жизнь!

Я бы еще много чего сказала, наверняка раскрутила бы компанию на несколько халявных миль, но слабое звено продолжало выть. Стоило на секунду отвлечься на него, как бортпроводница улетела, оставив после себя запах хлорида аммония.

– Что ты орешь, придурок, – громким шепотом сказала ему в левый лопух. – Подумаешь, коленки ему прижали, ничего вкуснее будут.

Олень посмотрел на меня взглядом в котором читалось полное отсутствие интеллекта, что в общем не новость, а затем открыл свой жирногубый рот и принялся бешено озираться по сторонам, разевая свои узкие глазки в нехилые блюдца. Он даже пару раз дернулся, но его держал ремень, который обиженно заскрипел под козлиным напором.

– Сиди спокойно, дурака кусок! – веско сказала я, сунув локоть ему в подреберья.

Олень дернулся и сфокусировался на мне.

– Dimmi una strega, sono all'inferno?

– Чего? По-русски говори седодурый!

Олень был сед как лунь, поэтому иногда я давала ему ласковые прозвища вроде седовласки, седом-у-да.

Бесящее меня существо, очередной раз скроило удивленную физиономию, а потом медленно, словно чему-то удивляясь, чеканя слова произнесло.

– Скажи мне ведьма, я в аду?

Я с любопытством уставилась на малохольного, тот попытался отодвинуться, но со всех сторон его ожидал эконом-класс, деваться некуда.

– Папа, не обижай маменьку, – неожиданно раздался голос дочери, прервавшей просмотр мультиков на планшете. – Она принцесса.

– Какая принцесса?

– Настоящая! Самая лучшая и красивая.

– Храни меня святой Паганино! – ошеломленно произнес олень. – Кто ты, дитя? Ангел, посланный спасти мою мятежную душу?

Даша хихикнула и вдела пуговицы наушников, бесконечные приключения богатырей намного интереснее, впавшего в маразм отца.

– Хватит нести ахинею! – этот старый чемодан без ручки, порядком утомил, а ведь прошло не больше пары часов. Ничего прилетим, заселимся и я на пляж, а он пусть с дочерью время проводит, только подальше от меня.

Олень продолжал вести себя странно даже для него. Зачем-то поднес свои ладони к глазам и долго их рассматривал, потом принялся попеременно напрягать бицепсы и грудные мышцы. Это меня задело, нет ни капли какого-то влечения, просто эта дрянь за последний год стала выглядеть заметно лучше, а это не правильно, жиреть, страдать и снабжать меня деньгами вот его основные функции!

Закончив изучать свое тело, жертва экстремальной контрацепции, как-то странно уставилась на мои ноги, осуждающе что ли? Чего это он? Вроде подбрила тщательно, шортики одела модные, да и ножки у меня длинные красивые, подругам на зависть, мужчинам в радость. Ого, теперь на грудь пялится, с таким же дебильным выражением.

– Что смотришь, или у тебя шлагбаум зашевелился? Так все равно упадет, если не придержать, – я оттопырила наманикюренный мизинчик, и печально покачав головой, сжала его в кулак.

– Ваше Высочество, позвольте запечатлеть свое восхищение вашей красотой, – я открыла рот и просидела в таком положении минут десять. Олень же заливался соловьем, описывая весьма поэтично каждую часть моего тела, включая даже ногти на ногах и рукти на руках. В финале я даже немного растрогалась, а две, греющее ухи расфуфырки в соседнем ряду зааплодировали.

То, что дело нечисто, я поняла как только увидела его плотоядный взгляд на своем бюсте, так этот начинающий импотент смотрел на меня лишь... да никогда! Картавый, косноязычный, свалявшийся валенок двух слов связать не мог, а тут целая ода в мою честь. Какую же грандиозную пакость он придумал, если так невыносимо напряг свой грецкий орешек, заменяющий ему мозг!? Но все оказалось проще, олень сволочь, решил испортить мне отдых и сошел с того, чего у него отродясь не было, с ума.

– Простите мою неловкость Ваше Высочество, я не представился, – тут он замолчал делая таинственную паузу, – Я граф Калиостро, известный в России как граф Феникс, чародей и мастер животного магнетизма, Предводитель Коптов, наследник тайных знаний, Великий человек! Должно быть, Екатерина Алексеевна рассказывала обо мне?

Екатерина Алексеевна? Наверно самозваный граф имеет в виду Екатерину вторую великую. Понизил себя в звании, раньше мозгоректаус считал себя князем, доказывая всем, что у него есть дворянские корни. Похоже, кукушечка слетела окончательно. Этим надо воспользоваться. Я достала смартфон и поставила камеру на запись.

– Что это? – с любопытством спросил псих.

– Такая штука.

– А что она делает.

– Всякие штуки.

– Занятно, – протянул бывший муж, нахмурив лобик. Я с удовольствием отметила несколько крупных морщин. – Ваше Высочество, вы не поведаете, что это за место? Ну, вот это, – он обвел руками пространство над головой.

– Самолет, – коротко ответила.

– Са-мо-лет? – по слогам повторила моя самая страшная ошибка. – Яснее не стало.

– Это такое средство передвижения, стальная птица, внутри которой сидят пассажиры. Мы сейчас на высоте примерно десяти километров над землей.

– Потрясающе! А скажите, здесь в этом самолете все, венценосные особы?

– Конечно нет, но большинство имеют отношения к правящей династии, – еще никто и никогда так не называл эконом-класс лоукостера. – Так вы любезный граф говорите, что были знакомы с Императрицей?

– Да, Екатерина Алексеевна была очень добра к моей миссии. По ее рекомендациям ко мне обращались многие блистательные дворяне России.

– О! – я сделала рот буквой которую произнесла, – как интересно и кто же?

Лишь бы олень меня не разыгрывал, если он действительно тронулся умом, то можно будет уже сейчас претендовать на его квартиру, а не ждать пока его хватит удар от общения со мной. Между прочим, трешка в центре! Ее можно сдавать и больше не работать или вообще продать, купить домик на море, да в той же Италии. Да, решено! Найду себе натурального итальянца, буду целыми днями валяться на пляже, ходить по аутлетам.

– Я вырвал из чертогов смерти сына князя Гагарина, это была громкая история, вы должно быть слышали? Помог увеличить состояние князю Потемкину, вместе с обер-гофмейстером Елагиным создал Великую ложу муз. Продолжать можно бесконечно, однако скромность не позволяет мне надоедать Вашему Высочеству перечислением моих гениальных побед и изобретений.

Уф, от сердца отлегло. Похоже действительно сбрендил. Какая радость! Даже если испортит отдых, ничего, я свое возьму. Не зря же столько лет терпела этого сатира, тартюфа и развратника.

– Граф, вы не могли знать Екатерину Алексеевну, – решила я чуть накалить обстановку.

С психами лучше не спорить, но вдруг он начнет буянить, не пройдет таможню или еще лучше, его не выпустят из самолета. Тогда и отдых удастся. Хорошо бы еще заначку его достать. Зачем психам деньги?

– Это почему же? – обиделся шизонутый олень, выпятив свои африканские губы.

– Как думаете, где вы?

– Сперва я решил, что это ад, но когда рассмотрел вашу красоту и место...да, место в котором очутился, понял, что все мои расчеты оказались верными. Я ведь переместился в иную эпоху?

– Вам не откажешь в наблюдательности, – скрывая ехидство произнесла я. – Вы в двадцать первом веке, год 2017. Сомнительно, что вы прожили несколько столетий.

– Ваше Высочество, мне подвластны тайны вселенной и богов, я прожил более трехсот лет, но здесь очутился не естественным образом, пространство и время покорились мне. С помощью древних трактатов и сделки, заключенной с Хроносом, я переместился из своего времени в ваш век.

– Хотите сказать, что сделали это преднамеренно!? – я подняла левую бровь.

– Разумеется, это не первое мое путешествие во времени, я видел рождение Христа, участвовал в строительстве египетских пирамид и лично разрушил Вавилонскую Башню.

Как же стелит! Почти как Собянин плитку. Знаешь что дерьмо, пахнет так же, а надо улыбаться.

– Значит, вы переместились в пространстве и времени, – сейчас поставлю оленя в логический тупик, – а вы не обратили внимание, что заняли чужое тело?

– Да, Ваше Высочество обратил, это нормально. Перенос разума подразумевает смену физической оболочки.

– Беда в том, что вы заняли тело моего любимого, драгоценного супруга, – я мило улыбнулась. – Венценосной особы, между прочим, за это у нас полагается смертная казнь, путем многократного бракосочетания с одинокими девственницами пожилого возраста.

При этих словах безрогий олень захлопал своими гляделками и пару раз дернулся в кресле. Не знаю, что его больше напугало, то что я назвала его драгоценным или выдуманная казнь.

– Не стоит переживать! – быстро-быстро заговорил мнимый Калиостро, – ваш муж здесь, в этом теле, он никуда не делся и совсем не против участия в научном эксперименте, он сам мне позволил. Я бы никогда, не посмел без высокого разрешения монарха, супротив его желания, да вы сами сейчас убедитесь, я сейчас уступлю Его Величеству место! Что я несу? Не уступлю, а верну хозяину, что бы он сам, своими устами подтвердил правдивость моих слов.

Придурок закатил глаза, показав белки, несколько раз припадочно дернулся, задрожал всем телом и взглядом игривого щенка уставился на меня.

– Это ты, любовь моя? Драгоценный мой Арменка?

Сбитого летчика, сидевшего справа от меня звали Сережа, как в песне: не было ни рожи, ни кожи, Сирожой все звали его. Но я не зря назвала его Арменкой. Это очередной тест на вшивость. Олень ненавидел это имя, по глупым причинам, когда-то сей достойный представитель османских кровей ухаживал за мной и ничего не добился. Именно этот факт бесил моего бывшего, он мечтал пристроить меня в любые, даже самые волосатые руки. Хрен ему поперек лба! Пока не выжму из него все деньги, не вытряхну всю душу, будет мучиться! Зачем мне терзать хорошего человека своими истериками? Ну уж дудки, у меня еще много яда и весь ему, гаду!

Короче бывший, до сих пор не мог забыть мне это, к сожалению, невинное увлечение и при звуках чудесного имени, впадал в бешенство. А сейчас – нет, сидит себе в неудобной позе, о гематомах на коленках не думает и улыбается, как идиот при виде вытащенного из темного места пальца.

– Да, это я! Любимая, драгоценная, моя ты женщина.

И потянулся ко мне губами, скот! Пожалуй, он еще и инстинкта самосохранения лишился.

Я потянулась на встречу, схватила зубами нижнюю губу и резко дернула. Раздался дикий рев, по безвольному подбородку потекла кровь, враз перекрасив седую козлиную бородку, так ему намного лучше! Не давая опомниться, вонзила пилочку для ногтей под его мерзкий кадык, олень захрипел и беспомощно схватился за шею. Какая прекрасная картина пронеслась в моем мозгу. Однако, пришлось лишь отстраниться.

– Дорогой, не забывай про этикет, мы же не одни.

– Какая разница, я Царь или не Царь?

– Конечно Царь, я исполню волю Вашего Величества чуть позже и даже больше, – томно улыбнулась психу и провела языком по недавно отбеленным зубам. Олень сделал глотательное движение, но в бой не полез и правильно. Пилка уже была наготове.

– Я бы хотела узнать муж мой, это правда, что поведал граф Калиостро, вы действительно разрешили ему пользоваться вашим телом?

– Абсолютная правда, любовь моя, однако сейчас я приказал ему удалиться, думаю в следующий раз мы его призовем не скоро, если вообще призовем.

– Говорит капитан корабля Иван Фокин, – раздался голос свыше, – мы кажется входим в воздушное пространство Италии, через несколько минут начнем снижение. Погода в Римини прекрасная, плюс двадцать пять градусов, мягкой всем нам посадки.

Как-то неуютно стало от слов капитана, в конце речи слышалась фраза – "Да поможет нам Бог". Олень вообще побледнел и во время сообщения дико озирался, словно пытался увидеть говорящего, сумасшедший, что возьмешь?

Мимо виляя бедрами, как женщина легкой социальной ответственности прошла стюардесса, псих чуть шею не сломал, пялясь на ее булки. Он громко сглотнул слюну, шумно выпустил воздух, к счастью верхом, потом увидел мой осуждающий взгляд и поник как эрекция любовника, при внезапном и подлом появлении озлобленного мужа.

– Я бы хотел посетить отхожее место, – медленно подбирая слова, произнес олень. – Меня проводят слуги?

– Тут недалеко дорогой мой царь Арменка, давайте я вас провожу. Только барсетку свою сними.

– Чего снять? Исподнее?

– Сумку, что перекинута через плечо, с ней в отхожее место не пускают.

Минут через пять мы удачно поднялись с кресел, олень никак не мог расстегнуть ремень, это с ним и раньше, ректальноруким, случалось, но сейчас он побил свой рекорд.

В кабинку он тоже не сразу смог зайти, мне пришлось открывать гармошку двери. В отражении зеркала, увидела его физиономию, на которой присутствовала крайняя степень изумления, примерно такая же, когда я пару лет назад, резким движением ногтей срезала часть его правого соска. Как же было здорово! Вот ради таких моментов стоит жить!

Ждать не стала, прошла на свое место, не теряя времени, расстегнула оставленную на кресле барсетку. Дочь с любопытством посмотрела на меня, но ничего не сказала. Ух, ты! В паспорте нашлось восемьсот евро, хватит на сумочку Балдинини, экскурсию в Сан-Марино, духи, посидеть пару вечеров в ресторане с бокалом Лимончелло. Поездка уже начинает мне нравиться. Это ни в коем случае не воровство, я просто спасаю больного человек от неразумной траты денег, делаю благо. Может еще паспорт его...потерять? Мысль засверкала алмазными звездами. Я просто положила документ в карман его кресла. Чокнутый олень проверять не станет и на меня никто не подумает, сам забыл. Как же приятно и легко на сердце, от хорошего дела. Сейчас бы красного вина, да горячего мужчину к нему.

– Дамы и господа, говорит капитан корабля, наше воздушное с-судно, начинает снижение, просьба убрать столики, откинуть спинки кресел в вертикальное положение, пристигнуть ремни.

Самолет стало ощутимо подбалтывать, батюшка у которого я взяла благословение начал резко креститься, со скоростью километров двести в час, а то и быстрее.

.– Дамы и господа, – раздался слишком бодрый голос Фокина, – мы попали...

Долгая театральная пауза, батюшка уже начал подвывать, кажется в руке у него появилось взявшееся мифическим образом кадило.