Текст книги "Обманчивая реальность"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Ева посмотрела на часы:

– Черт! Я пропустила пресс-конференцию. Обидно.

– Официальное заявление не выдержало бы проверки на полиграфе.

– Зато звучит убедительно. Мне нужно полчаса на то, чтобы проверить новые отчеты, после чего мы с тобой снова съездим в бар.

– Скажи, ты думаешь, что Лестеры не имеют к этому отношение по той причине, что и я?

– Пожалуй, нет. – Ева решительным шагом направилась к двери; Пибоди едва поспевала за ней. – Девон не дурак. Рорк не держит дураков, тем более дураков-менеджеров. Но стоит спросить у него, купил бы он заведение, будь у него деньги, как он тотчас же ощетинивается. С его стороны было бы разумнее сказать, что теперь бар несет на себе черное клеймо, ведь здесь погибли его друзья. Разумнее изобразить потрясение, когда я намекнула, что они с братом оказались под подозрением. Он же поначалу был в полной растерянности. У него нет ответов на наши вопросы. Точнее, у него нет нужных ответов на наши вопросы. Будь они у него, я бы не раздумывая вычеркнула его из нашего списка.

Что касается брата. Это мегамозг, да и цинизма в нем побольше, чем в Девоне. Хочу взглянуть на его исследования и эксперименты. Интересно узнать, чем он занимается и каким образом. Но с его стороны было бы великой глупостью убивать десятки людей лишь затем, чтобы брат мог приобрести этот гребаный бар. Будь это так, он наверняка бы нашел куда более изящный способ это сделать. Думается, горы трупов ему ни к чему.

– Вот и мне тоже так кажется. Братья готовы стоять друг за друга горой.

– Пол-очка.

– Три четверти.

– Хорошо, три четверти, но лишь потому, что мне некогда с тобой спорить.

– Эй! – крикнула Пибоди, когда Ева шагнула через порог своего кабинета.

Она еще толком не успела засесть за первый отчет, как в дверном проеме возник Бакстер:

– Я на минутку.

– О’кей.

– Адам Стюарт. Мы только что закончили с ним. У него алиби на весь вчерашний вечер, и у меня нет ничего, что позволило бы утверждать, что вчера он был в баре.

– Но есть одно «но»?

– Он малоприятный тип, Даллас, и явно что-то скрывает. Что, согласись, неплохо вписывается в психологический профиль преступника.

От Евы не скрылось, как Бакстер стрельнул глазами в сторону кофейного автомата. «Этого мне только не хватало», – подумала она, а вслух сказала:

– Ну ладно, давай, если тебе невмоготу, только потом не слишком распространяйся о том, что тут можно получить халявный кофе.

– Унесу эту тайну в могилу, – ответил Бакстер и, опасаясь, что Ева передумает, шагнул к автомату, запрограммировал его на две кружки кофе и, пока машина выполняла его заказ, присел на краешек стула для посетителей.

– Дальше… – напомнила ему Ева.

– Малоприятный тип, который что-то скрывает. Такой вполне способен на любую мерзость. Другое дело, что у него вряд ли были для этого средства и шансы. Кроме того, его сестра – Энни Стюарт – не принадлежала к числу постоянных посетителей. Да, она изредка бывала в баре, но отнюдь не каждый день. Откуда ему было знать, что в тот вечер она там окажется? Они не были с ней близки, не проводили вместе свободное время, вообще виделись редко. Но…

Бакстер на минуту умолк и сделал глоток.

– Во время допроса он все время юлил. И даже не притворялся, будто переживает по поводу гибели сестры. Я дал Трухарту задание покопаться в его финансовых делах. Так вот, там тоже много темного. Он нашел способ потихоньку подворовывать средства с основного капитала. Так что думается, если копнуть чуть глубже, то мы поймаем его за руку.

– Боюсь, сейчас нам не до финансовых махинаций.

– Так-то оно так, но есть и кое-что еще. Поверенный, который должен следить за тем, чтобы все было в ажуре, две недели назад пропал. Как детектив, я вижу две возможные версии. Этот поверенный запустил лапу в основной капитал на пару со Стюартом, после чего смылся. Либо он застукал Стюарта на его грязных делишках, и тот сделал так, чтобы он исчез. Так или иначе…

– Верно. – Ева мысленно произвела подсчеты. – Как ты смотришь на то, чтобы передать это дело Кармайкл и Санчесу?

Бакстер поморщился и утешил себя очередным глотком кофе.

– Сказать по правде, я бы хотел копнуть под него сам. Сукин сын, у него рыльце явно в пуху. Эх, с каким удовольствием я взял бы его за задницу! Но если ты хочешь передать это дельце кому-то еще, что ж, раз надо так надо. По крайней мере, пока мы не разберемся с баром.

– Давай, а потом берись за следующих.

– Следующие – это Коллуэй и Уивер. Все утро они были заняты на совещаниях, но ничего, мы сами съездим к ним на работу и каждого по отдельности загоним в угол. После чего перейдем к другим. Как-никак их контора потеряла пятерых работников.

Бакстер встал и отставил в сторону чашку.

– Хотелось бы, чтобы это все-таки был Стюарт, потому что этот сукин сын хочет сделать ноги.

Ева сделала мысленную отметку насчет Стюарта, после чего взялась изучать другие отчеты, в частности подготовленный Стронг доклад, из которого следовало, что она прорабатывает ниточки, ведущие к крупным партиям ЛСД.

А теперь назад, к тому, с чего начали, решила Ева и заглянула в кабинет следователей.

– Пибоди, за мной! Если не поступит иных распоряжений, на шестнадцать ноль-ноль назначен новый брифинг. Я выезжаю на место преступления.

– Я сходила к Рео насчет ордера, – доложила Пибоди, пока они шли к гаражу. – По ее словам, она не видит особых проблем с его получением. Тем более сейчас, когда все управление поставлено на уши.

– Мне нужны как минимум двое спецов, с опытом и знаниями в области химии и фармакологии. Отправь запрос к Уитни.

– Думаю, такие найдутся у Дикого Дика.

Ева вздохнула:

– Пожалуй, ты права. Сделай запрос и ему тоже. Пусть выделит двух человек, чтобы те прошлись по материалам исследований Лестера. Одно условие – чтобы все было изложено простым языком, понятным для «чайников».

– Я тут поговорила с МакНабом.

– Не хватало мне твоих извращенных разговорчиков на темы секса, – проворчала Ева, когда они с Пибоди садились в машину.

– Тема секса заняла у нас не более десяти секунд. МакНаб доложил, что они уже почти закончили с линками. У них обнаружилась еще парочка тех, что были включены на момент теракта, а с еще двух были сделаны звонки, когда вещество уже начало действовать. По его словам, это невозможно слушать без содрогания. Ребята прошлись по всем найденным гаджетам. Записным книжкам, персональным компьютерам. Некоторые, кстати, тоже на тот момент были включены. Правда, боюсь, это мало чем нам поможет. Ни одна из записей не похожа на разговор с возможным преступником. Единственное, что подтверждается однозначно, – быстрое и эффективное действие вещества.

– А видеокамеры у входа?

– Ребята прокрутили запись на сорок восемь часов назад. Пока что никаких подозрительных мест, никаких аномалий не обнаружено. Удалось опознать кое-кого из жертв, регулярных посетителей, которые были в баре накануне примерно в то же самое время. Сейчас ребята ведут поиск тех, кто может быть связан как с жертвами, так и с теми, кто выжил. Вдруг эти люди тоже заглядывали в бар в последние несколько дней? Их имена будут известны уже на брифинге. Может, удастся опознать кое-кого еще. Проверим тех, кто уходил после закрытия бара. Обычно народ расходится по домам поодиночке или группами. Последние два вечера подряд уходил Лестер Девон, что совпадает с его рабочим графиком на этой неделе.

Да, обычная рутина, подумала Ева, пока мир не рухнул.

– Думается, преступник знал про видеокамеры, которые регистрируют всех, кто входит внутрь и выходит из заведения. И если он не стал ничего с ними делать, это значит, что он вошел в бар или как работник, или как посетитель и точно так же вышел.

– МакНаб утверждает, что видеокамеры в полном порядке. Его ребята тщательно изучили все видеоматериалы, включая предоставленные Рорком. Кстати, Фини добавил еще пару человек на прослушку разговоров на предмет упоминания этого случая. Вдруг что-то всплывет. Какой-нибудь намек или чье-то признание. Понимаю, задачка не из легких, потому что весь мир гудит. Все только и делают, что говорят об этом.

– Ты представляешь, что будет после пресс-конференции? Вот когда весь мир действительно загудит. Подумай про заявление Уитни и то, как он его сделает. Он бросит им всем вызов. Уитни уверен в себе, спокоен, сдержан. Нет, конечно, он может слегка продемонстрировать эмоции, но для нашего преступника это как бальзам на душу.

– Ты считаешь, что после этого он заявит о себе?

– Хотелось бы надеяться, – ответила Ева. – То есть лучше бы на словах, чем новым терактом.

Подойдя к бару, Ева взломала печать на входной двери и, прежде чем шагнуть внутрь, выбросила из головы все ненужные мысли. Переступив через порог, она окинула взглядом полутемное помещение.

В воздухе все еще висел хорошо различимый запах крови, химикатов и пыли. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы его не замечать.

– Включи освещение, – распорядилась она и тотчас представила, как это выглядело до трагедии, когда люди приходили на работу: никаких поломанных столов и стульев, никаких осколков стекла на полу, никаких луж и пятен крови. Нет, накануне здесь все было вымыто до блеска и сверкало чистотой.

– Девон рассказал нам, как проходила процедура открытия, – сказала Ева, обращаясь к Пибоди. – Представь, что ты это он. Давай открывай бар.

– Сначала офис, проверяем счета и наличность.

– Сначала данные приборов наблюдения, – уточнила Ева.

– Верно, – согласилась Пибоди.

Пока помощница проводила проверку, Ева задумчиво стояла в сторонке.

Тот, кто открывал бар, так или иначе проходил через все помещение – офис менеджера, кладовую, туалет, заглядывал за стойку бара.

– Он видит помещение таким, каким видит каждый день, – произнесла она вслух. – Иногда люди чего-то не замечают. Обычно того, чего не предполагают увидеть. Но Девон Лестер наблюдателен. Он воспринимает бар как свой собственный. Думаю, что бармен – такой же. Что и помогло ему пролезть в помощники менеджера.

– За барменом ничего подозрительного не числится, – возразила Пибоди. – Я поговорила с его невестой. По ее словам, бар был для него вторым домом, а не просто работой.

– Да, я видела отчет, – ответила Ева. Она внимательно ознакомилась с информацией, которую предоставил Рорк по поводу бармена и всех остальных работников бара. Ничего подозрительного она не обнаружила.

– Если вещество и устройство для его распыления пронес клиент, оно должно было поместиться в кармане, – продолжила она свои рассуждения. – Но если его пронес работник, но тайников, где его можно было бы спрятать, в баре не так уж и много, и Лестер, бармен или кто-то из коллег легко мог на него наткнуться.

– Кстати, в баре обеденное время, – уточнила Пибоди.

– Верно. Зачем рисковать и прятать вещество в помещении бара, где оно легко может быть обнаружено или же случайно распылено до нужного момента. Разумнее и надежнее иметь его при себе.

Ева зашла за барную стойку, присела, чтобы осмотреть пространство за ней, и снова выпрямилась.

– Нет, это не самоубийство.

– Это почему же? – удивилась Пибоди.

– Все ближайшие родственники погибших оповещены. Опрошены друзья и коллеги. Все это требует времени. На квартирах и на рабочих местах жертв проводятся обыски. Нет, это чье-то громкое заявление.

Она представила себе, словно на киноэкране, результат побоища: горы трупов, реки крови.

– Если это самоубийство, пусть даже ты забрал с собой на тот свет десятки других людей, где твое собственное заявление, твои собственные слова? Обычно самоубийцы объясняют, что заставило их наложить на себя руки. Здесь же мы имеем еще и убийство. Преступник не просто в депрессии, он зол на весь мир. Им руководил отнюдь не минутный порыв. Так где же его заявление?

– Нет, – повторила Ева, – это не самоубийство. Он явился сюда с другими целями.

С этими словами она отошла к двери и постаралась представить себе гомон голосов, людей за столиками и у барной стойки.

– Он бывал здесь и раньше, он хорошо знает это место. И он не выделяется из толпы. Он из числа тех, кто заглядывает сюда после работы, прежде чем разойтись по домам. Он в костюме, в руках «дипломат» или папка – что-то такое, что не вызовет подозрений, но в чем можно пронести вещество. И он не один…

– Но… – возразила было Пибоди.

– Одиночка выделяется, привлекает внимание, – перебила ее Ева. – Он наверняка понимает, что нельзя исключать вероятность того, что кто-то останется жив. Один-два человека, может, даже больше. Это первое, в чем он не может быть абсолютно уверен. Иное дело, если заглянуть сюда вместе с друзьями или коллегами, назначить встречу с клиентом, сесть за столик или за стойку, заказать напитки и что-нибудь из обычных блюд. Говорить на профессиональные темы, слиться с толпой.

– Какой холодный расчет!

– Еще какой! А какое удивительное хладнокровие! Он собран и предельно внимателен. И вместе с тем возбужден. Иначе просто быть не может. Он разговаривает с барменом или с официанткой или с обоими сразу, а про себя думает: «Через несколько минут вы будете мертвы. Совсем скоро я убью вас, с той же легкостью, с какой чищу ботинки. Сегодня я – Господь Бог».

– Какой ужас… – пробормотала Пибоди.

– То же самое он думает и про своих коллег: «Завтра вы не придете на работу, не заступите на свою смену. Вам никогда не получить прибавку к жалованью или повышение по службе, ради которых вы рвали задницу. И все из-за меня. Я здесь царь и бог». Наверно, от этих мыслей у него зашкаливает пульс, но внешне это никак не проявляется. По крайней мере, это не бросается в глаза. Он обводит взглядом помещение – перед ним клерки, конторские служащие, усталые, замученные работой трудоголики. Сегодня их рвению придет конец, под пиво за полцены и бесплатную музыку.

– О боже!.. – выдохнула Пибоди. Теперь она видела эту картину не хуже Евы.

– Когда думаешь об этом, становится даже смешно, а ведь он наверняка так думает. Но он не смеется. Он просто сидит со своим стаканом, говорит про какие-нибудь сделки, жует булочку с ветчиной и зеленью, жалуется на работу, которая якобы его достала, на коллегу или начальника – в зависимости от того, на какую тему идет разговор.

Ева на минуту умолкла и обвела глазами помещение бара.

– Он у стойки или за столиком рядом с ней. Эта часть бара наиболее вероятна: ему нужно, чтобы вещество распространилось на большее пространство – зал, кухню, туалет. Тем более прямо над головой проходит вентиляция.

Ева внимательно осмотрела бар, представила ближайшие столики.

– Портфель или сумка на коленях – ничего подозрительного. Осталось только вынуть контейнер с веществом. Что же он делает? Что? Под стулом, столом, барным табуретом? Что-то уронил, чтобы наклониться и поднять, а заодно поставить на пол свой контейнер? Разве кто заметит? Возможно, он заранее запечатал руки герметиком, а сверху нанес вещество. Обменяться рукопожатием, похлопать знакомого по плечу – да что угодно, чтобы зараза пошла гулять дальше.

– Но разве он сам не вдохнет ее вместе со всеми?

– Да, в этом главная загвоздка, – согласилась Ева. – Вещество действует быстро, поэтому ему нужно как можно быстрее выйти на воздух. С другой стороны – если он сварганил эту заразу, возможно, он создал и антидот к ней и заранее его принял, верно? Так или иначе, оставаться здесь, чтобы увидеть все своими глазами, ему нельзя.

Мол, мне пора, дела, сами понимаете. Увидимся завтра. Как только освобожусь, сброшу вам по электронке письмо. В общем, трали-вали, и за дверь.

С этими словами Ева подошла к двери, распахнула ее и шагнула на улицу.

Машины, шум, толчея. Когда убийца шагнул за дверь вчера вечером, был час пик, так что и машин, и людей было много. Нырнуть в толпу, раствориться в ней. Как будто ты торопишься домой, в бар или магазин.

– В основном здесь офисы, – сказала она Пибоди, глядя на многоэтажные башни с бесчисленными окнами. – Но есть и квартиры. Многие любят жить рядом с работой, чтобы в хорошую погоду ходить на нее пешком. Здесь масса зданий, из которых хорошо просматривается бар. Нашему преступнику нельзя оставаться внутри, но и установить видеокамеру он не может. Поэтому он стоит у какого-нибудь из тех окон, что выходят на бар, и наблюдает, прекрасно зная, что здесь творится. Смотреть, как толпы людей текут мимо, даже не догадываясь о том, какая трагедия сейчас разыгрывается за этими стенами. Вряд ли в эти минуты он считает себя убийцей.

– Я немедленно начну поиск тех, чьи окна выходят на бар.

– Что ж, наверно, есть смысл.

– Есть еще пара кафе напротив. Он вполне мог перейти на другую сторону улицы, чтобы оттуда пронаблюдать за происходящим.

– Отправь с заданием несколько человек. Пусть покажут официантам фото всех, кто у нас назначен на повторный допрос. Особенно тех, кто обслуживал вчера вечером столики рядом с окном. Я не исключаю, что преступник отправился в заведение на другой стороне улицы отпраздновать свой успех. Заказал себе что-то вкусное, чашку дорогого кофе и удовлетворенно наблюдал за результатом своих трудов. Смаковал, как к заведению съехались полицейские, как принялись разгребать устроенный им хаос. Думаю, с него станется.

* * *

Пока Ева стояла на тротуаре, пытаясь представить действия преступника, в кафе «Уэст» обеденный час был в полном разгаре. Здесь подавали простую, но вкусную еду – как за столиками, так и за барной стойкой. Посетители сидели вплотную друг к дружке; в помещении стоял гул голосов и звон столовых приборов.

В воздухе висел запах осени, который хорошо гармонировал с дежурным блюдом, тыквенным супом. Многие пришли сюда, чтобы быстро перекусить, не засиживаясь на весь обеденный перерыв. Кто-то рассчитывал сбегать по какому-нибудь поручению, кто-то – выпить хорошего кофе, кто-то – прогуляться перед тем, как снова на полдня засесть за рабочий стол.

Лидия Макмира сидела, ковыряясь в крошечной порции салата, который запивала обычной водой. Она была на диете – кстати, в очередной раз. Лидия с жадностью клевала листья салата, стараясь при этом не завидовать Селли, которая никогда не имела проблем с лишним весом. Да, еще была Бренда. Может, у нее и не такая потрясающая фигура, как у Селли, и она курит, но тем не менее.

А еще эти двое меняли мужчин с такой скоростью, как будто жонглировали теннисными мячами, в то время как у нее самой вот уже второй год один и тот же бойфренд, жуткий зануда Боб. Кстати, имечко тоже под стать его занудству.

Ничего, стоит сбросить лишние фунты, как ситуация исправится. Конечно, было бы гораздо проще, имейся у нее средства на боди-скульптора. Но таких денег у нее нет, и ей ничего не остается, как морить себя голодом, сидя на «кроличьей» диете.

Ничего, утешила себя Лидия, деньги, которые она экономила, ходя на работу и с работы пешком, потихоньку копятся. Тем более что в последнее время она практически не тратилась на еду.

Но боже, она отдала бы все на свете за парочку румяных ломтиков пиццы и бокал холодного пива. И к черту калории!

– Послушай, Лидия, – обратилась к ней Селли, и ее ротик, в форме лука Купидона, сложился в подобие сочувственной улыбки. – Если хочешь, можешь взять половину моего сэндвича. Половинка не считается.

– Спасибо, но мне хватит салата.

– Тебе нужно вступить в мой фитнес-клуб, – подала голос курильщица Бренда, которая тоже довольствовалась салатом. Правда, салат ее был не чета салату Лидии. Огромная порция, реки майонеза, крутоны, золотистые ломтики сыра.

Господи, кто бы знал, как Лидия ненавидела ее в эти минуты!

– У меня нет ни времени на твой клуб, ни денег. И вообще, я не голодна.

– Честное слово, Лидия, ты зря моришь себя голодом, – сказала Селли. Ее карие глаза излучали искреннее участие. Она даже сочувственно погладила Лидию по руке. – Ты прекрасна.

– Я толстая, – ответила ей Лидия. Боже, как она ненавидела себя, ненавидела Селли и Бренду! С каким бы удовольствием она размазала этот чертов безвкусный салат по ее смазливому личику! – Я толстая, толстая, толстая! Но я не намерена быть ею всегда! – С этими словами она со злостью оттолкнула от себя салат. – Я не голодна, – повторила она. – И вообще, здесь слишком шумно. У меня вот-вот разболится голова. Пойду лучше пройдусь.

– Я с тобой, – Селли было поднялась из-за стола.

– Нет, ты оставайся. И ешь, ешь, ешь. Я не в настроении и хочу побыть одна.

С этими словами Лидия поднялась из-за стола и, громко топая, направилась к выходу. Правда, в заведении было многолюдно, и она была вынуждена протискиваться между столиками. Но она шла вперед, чувствуя, как изнутри, грозя в любую минуту прорваться наружу, ее душит гнев. Нет, даже не гнев, а черная злоба – на себя и на весь мир.

Господи, как же болит голова! А все эта чертова диета. Вот что значит морить себя голодом, подумала Лидия.

Дойдя до двери, она рывком распахнула ее, однако, прежде чем шагнуть за порог, оглянулась через плечо.

И встретилась взглядом с Брендой. В глазах подруги она прочла то же самое омерзение, какое испытывала к себе самой.

Нет, она всегда знала, что Бренда – последняя стерва. Догадывалась нутром.

Так, может, стоит вернуться, подойти к столику, за которым сидит эта мразь, и врезать по ее самодовольной роже? Затем расцарапать до крови ногтями? А потом слизать эту кровь?

Вместо этого она вышла на тротуар и захлопнула за собой дверь.

И осталась жива.