Текст книги "Мятеж"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Сирина сидела у камина в своей спальне, облаченная в ночной халат, покуда мать расчесывала и сушила ей волосы. В Фионе это пробуждало воспоминания, одновременно светлые и печальные, о детстве старшей дочери. Много раз она стояла вот так, рядом с Сириной, устроившейся у огня, с поблескивающей после мытья кожей. Тогда было просто облегчить ее боль или решить проблему.

Но теперь девочка стала женщиной, думала Фиона, с женскими желаниями и страхами. Придет время, когда ее дочь будет сидеть у камина своего дома.

Обычно, когда они проводили время вместе, Сирина была полна рассказов, вопросов, смеха. Сейчас же она казалась странно подавленной; ее взгляд был устремлен на огонь, а руки неподвижно лежали на коленях. Сквозь открытую дверь они слышали, как Гвен и Мэлколм развлекали Колла какой-то игрой. Смех и торжествующие крики долетали в комнату приглушенными.

Из всех детей Сирина больше других беспокоила Фиону. Колл, конечно, был упрям, но достаточно походил на отца, чтобы найти свой путь в жизни. Гвен была мягкой и доброй – Фиона не сомневалась, что хрупкая внешность и щедрая душа обеспечат ей хорошего мужа. А Мэлколм… Она улыбнулась, проводя щеткой по длинным влажным волосам Сирины. Он был озорным и очаровательным мальчуганом, веселым, как щенок.

Но Сирина унаследовала вспыльчивый характер Мак-Грегоров вместе с легко ранимым сердцем. Она ненавидела так же страстно, как любила, задавала вопросы, на которые было невозможно ответить, и слишком хорошо помнила то, что следовало забыть.

Последнее заботило Фиону больше всего. Тот страшный случай травмировал Сирину не меньше, чем ее мать. Фиона все еще носила шрамы, оставленные английским офицером. Нет, не на теле, а в сердце. И она боялась, что такие же шрамы никогда не исчезнут из памяти и сердца Сирины. Но если Фиона хранила свой позор тайно, ненависть Сирины слишком часто горела в ее глазах и срывалась с языка.

Фиона никогда не забывала то, как юная дочь мыла ее, утешала, облегчала телесную и душевную боль той страшной ночью. Не забывала она и о последствиях, которые это трагическое происшествие наложило на характер Сирины, – отсюда ее бесшабашность, с которой девушка способна одна скакать верхом по лесу, ярость, вспыхивавшая при любом реальном или воображаемом пренебрежении к ее семье. Как мать, Фиону беспокоило явное презрение Сирины к мужчинам, ухаживавшим за ней.

Сейчас ее тревожила непривычная молчаливость дочери.

– Ты такая тихая, любовь моя. Видишь свои мечты в огне?

Сирина слегка улыбнулась:

– Ты всегда говорила, что это возможно, если смотреть как следует. – Но этим вечером она видела в очаге только горящее дерево.

– Последние несколько дней ты вся в себе. Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет, я просто… – Сирина оборвала фразу, не уверенная, что может объяснить свое состояние даже самой себе, а тем более матери. – Очевидно, это беспокойство. Ожидание весны. – Она снова помолчала, глядя в огонь. – Как ты думаешь, когда вернется папа?

– Завтра. Может быть, послезавтра. – Фиона без устали разглаживала щеткой волосы Сирины. Печальное настроение дочери началось в день отъезда «охотников». – Ты волнуешься за него?

– Нет. – Сирина вздохнула, нервно пошевелив руками на коленях. – Иногда я беспокоюсь о том, чем все это кончится, но не тревожусь за папу. – Она сплела пальцы, чтобы унять дрожь. – Я бы хотела быть мужчиной.

Это заявление в какой-то мере принесло облегчение Фионе, так как оно было типичным. Засмеявшись, она поцеловала макушку Сирины.

– Что это еще за глупости?

– Да, хотела бы. Будь я мужчиной, мне бы не приходилось вечно сидеть и ждать. – И грезить, подумала она, грезить о чем-то, чего невозможно описать.

– Если бы ты была мужчиной, то лишила бы меня одного из величайших удовольствий в моей жизни.

Сирина снова вздохнула:

– Я бы хотела больше походить на тебя и на Гвен.

– Ты такая, какой родилась, и это мне очень нравится.

– А я временами чувствую, что ты разочарована во мне.

– Что за чепуха! – Фиона обняла Сирину и при жалась щекой к ее щеке. – Когда ты родилась, благодарила Бога за то, что Он даровал мне тебя целой и невредимой. Мое сердце было разбито потерей двух младенцев между Коллом и тобой. Я боялась, что у меня больше не будет детей, но потом появилась ты – маленькая, как мышонок, но крепкая, как лошадка. Рожать тебя было нелегко. Повитуха говорила, что ты сопротивлялась изо всех сил. Женщины не ходят на войну, Сирина, но говорю тебе, на свете не было бы детей, если бы их должны были рожать мужчины.

Это заставило Сирину рассмеяться. Она подогнула под себя ноги и села более удобно.

– Помню, когда ты рожала Мэлколма, папа пошел в конюшню и напился.

– Так было со всеми вами, – улыбнулась Фиона. – Он скорее вышел бы с одним кинжалом против сотни драгун, чем шагнул бы в родильную комнату.

– А когда ты с ним познакомилась, как ты поняла, что любишь его?

– Я не уверена, что поняла. – Фиона мечтательно смотрела на пламя в очаге. – Впервые мы встретились на балу. Элис Мак-Доналд, Мэри Мак-Лауд и я были близкими подругами. Родители Элис давали бал по случаю дня ее рождения. Это Мак-Доналды из Гленфиннана. Друг твоего отца Доналд, как тебе известно, брат Элис. Элис была в зеленом, Мэри – в голубом, а я – в белом платье с бабушкиным жемчугом. Мы напудрили волосы и считали себя очень модными и красивыми.

– Я уверена, что ты такой и была.

С легким вздохом Фиона прекратила движения щеткой и положила руки на плечи дочери.

– Музыка была очень веселой, а мужчины – красивыми. Твой отец попросил Доналда представить его и пригласил меня на танец. Я, конечно, согласилась, но подумала, что этот медведь наверняка наступит на ноги и испортит новые туфли.

– О, мама, неужели ты думала, что папа не умеет танцевать?

– Да, но оказалась наоборот, что ты видела много раз. Никто не танцевал более изящно и легко, чем Иэн Мак-Грегор.

Картина бала, где молодые родители танцуют свой первый танец, которая предстала перед мысленным взором Сирины, порадовала ее.

– И ты влюбилось в него, потому что он так хорошо танцевал?

– Нет. Признаюсь, я флиртовала с ним. Элис, Мэри и я договорились флиртовать со всеми мужчинами на балу, пока у нас не появится куча поклонников. Мы решили, что выберем себе в мужья самых красивых, элегантных и богатых.

Сирина с удивлением бросила взгляд через плечо:

– Ты, мама?

– Да, я была тщеславной и самовлюбленной. – Фиона засмеялась и пригладила волосы, которые только начинали показывать первые признаки седины. – Мой отец жутко избаловал меня. На следующий день твой отец навестил Мак-Доналдов, у которых я гостила. Он сказал, что заглянул, чтобы проехаться верхом с Доналдом, но постарался, чтобы я увидела его шагающим по дому, как по своему собственному. В течение следующих недель он попадался у меня на пути несчетное количество раз. Конечно, Иэн не был самым красивым, элегантным и богатым из всех мужчин, которые ухаживали за мной, но мне был нужен именно он.

– А когда ты это поняла? – допытывалась Сирина.

– Когда мое сердце заговорило громче, чем голова, – промолвила Фиона, разглядывая дочь. Так вот в чем проблема, подумала она, удивляясь, что не заметила признаков раньше. Ее малышка влюбилась. Фиона быстро перебрала в уме имена и лица молодых людей, которые бывали у них. Она не припоминала, чтобы Сирина взглянула хотя бы на одного из них дважды. Фактически Сирина прогоняла их с поджатыми хвостами.

– Должно быть нечто большее. – Неудовлетворенная, Сирина пригладила складки юбки. – Если бы папа был другим, если бы у тебя с ним не было одинакового происхождения, сходных убеждений, твое сердце не заговорило бы вовсе.

– Любовь не учитывает различий, Рина, – медленно произнесла Фиона. Пораженная внезапной мыслью, она не знала, смеяться ей или плакать. Неужели ее дерзкая, упрямая дочь влюбилась в английского лорда? – Милая моя. – Фиона коснулась щеки Сирины. – Когда любовь приходит, рассудок смолкает.

– Я бы предпочла остаться незамужней, – страстно заявила Сирина. В ее глазах поблескивали отсветы пламени. – Я бы предпочла быть тетушкой детям Колла, Гвен и Мэлколма, чем тосковать по мужчине, который сделал бы меня несчастной.

– Это говорит твоя голова и твой характер. – Рука Фионы была такой же мягкой, как ее голос. – Влюбленность пугает, особенно женщину, которая пытается бороться с ней.

– Не знаю. – Сирина потерлась щекой о ладонь матери. – О, мама, почему я не знаю, чего хочу?

– Когда придет время, узнаешь. И ты, самая смелая из моих детей, примешь это.

Пальцы Фионы внезапно напряглись на щеке Сирины. Обе услышали топот приближающихся лошадей. На мгновение при свете огня они вспомнили другой, давний вечер.

– Папа возвращается рано. – Сирина встала и взяла мать за руку.

– Да. – Фиона заставила себя расслабиться. – Он наверняка захочет чего-нибудь горячего.

Мужчины скакали быстро, желая заснуть в собственных постелях. Они действительно на обратном пути охотились и вернулись домой, нагруженные недавно убитыми оленем, кроликом и дикой уткой. Тихий дом огласили крики и приказы Иэна. Сирина в ночном халате оставалась наверху, пока не услышала, что отец зовет ее.

Она начала приглаживать волосы, но тут же остановилась. Едва ли имело значение, как она выглядит. Спустившись, Сирина увидела отца с раскрасневшимся от ветра лицом, целующего Гвен. Колл сидел у огня в прикрывающем колени халате, а Мэлколм, смеясь, примостился на подлокотнике его кресла.

Бригем стоял перед камином с полным кубком в одной руке и другой рукой в кармане. Его волосы растрепались во время скачки, а сапоги были заляпаны грязью. Несмотря на решимость не смотреть на него, Сирина встретилась с ним взглядом. Несколько секунд для нее не существовало больше никого и ничего.

Впрочем, и для Бригема тоже. Он наблюдал за появлением Сирины в темно-зеленом развевающемся халате, с волосами, сверкающими, как пламя. Его пальцы так стиснули оловянный кубок, что он подумал, не останутся ли на нем вмятины. Разжав пальцы, он отвесил девушке поклон. Подбородок Сирины выпятился, пробудив в нем жгучее желание подойти и прижать ее к себе.

– А вот и моя хайлэндская дикая кошечка! – Иэн раскрыл объятия. – Надеюсь, ты поцелуешь своего папу?

Сирина хитро улыбнулась:

– Может быть.

Подойдя к отцу, она скромно чмокнула его в щеку, потом со смехом обняла его за шею и подарила ему щедрый звучный поцелуй. В ответ он поднял ее и дважды повернул вокруг.

– Славная девочка, – обратился Иэн к остальным. – Если какой-нибудь мужчина сможет выдержать ее коготки, он получит достойный приз.

– Я не буду призом ни для какого мужчины. – Сирина весьма непочтительно дернула отца за бороду, заработав шлепок по заду и усмешку.

– Увидите, Бриг, что я говорю правду. Знаешь, девочка, я намерен отдать тебя Данкану Мак-Киннону, о чем он просит меня каждую неделю.

– Попробуй, папа, – улыбнулась Сирина. – Он будет меньшим занудой, когда я разрежу его надвое.

Иэн снова засмеялся. Хотя все дети радовали его, Сирина занимала самое большое место в его сердце.

– Наполни мой кубок, девочка, и остальным налей тоже. Молодой Данкан тебе не пара.

Сирина подчинилась, передав отцу кубок, прежде чем подойти и долить виски Бригему. Было невозможно удержаться от того, чтобы с вызовом не посмотреть на него.

– Как и любой другой мужчина, папа, – ответила она.

Честь побудила Бригема поднять брошенную перчатку.

– Возможно, миледи, никто не научил вас прятать ваши коготки.

– По правде говоря, милорд, никто из тех, кому удалось выжить.

– Очевидно, вам нужен мужчина, сделанный из более крепкого материала.

Сирина приподняла брови:

– Поверьте, я вообще не нуждаюсь в мужчине.

Его взгляд предупреждал, что он может доказать ее неправоту, но он только улыбнулся:

– Простите, мадам, но возбужденная кобылица редко сознает нужду во всаднике.

– О, пожалуйста! – Колл поднял руку, давясь от смеха. – Не подстрекай его, Рина. Он может часами продолжать в том же духе, и тебе не одержать верх. Сжалься и принеси кувшин сюда. Мой кубок пуст.

– Как и твоя голова, – отозвалась Сирина и налила виски в протянутый братом кубок.

– Полегче, девочка, не задевай меня. Я все еще больной человек.

– В самом деле? – Она с улыбкой отобрала у него кубок. – Тогда тебе нужен один из отваров Гвен, а не виски.

– Девочка. – Усмехаясь, Колл потянул ее к себе на колени. – Налей мне еще, и я сохраню твои секреты.

– Ха! Какие секреты?

Он приблизил губы к ее уху и прошептал одно слово:

– Бриджи.

Выругавшись сквозь зубы, Сирина наполнила кубок.

– Значит, ты был не так уж болен, если мог шпионить за мной через окно, – проворчала она.

– Человек пользуется тем оружием, каким может.

– Если вы, дети, перестанете пререкаться… – Иэн подождал, пока все не посмотрели на него. – У Мак-Доналдов все хорошо. Брат Доналда, Дэниел, в третий раз стал дедушкой. Это позорит меня. – Он посмотрел на двух старших детей, которые, забыв о разногласиях, улыбнулись в ответ. – Вы усмехаетесь, как пара дурачков, пренебрегая вашим долгом перед кланом. Лучший отец давно женил бы вас обоих, хотите вы того или нет.

– Нет лучшего отца, чем наш, – сказала Сирина, тут же заставив Иэна смягчиться.

– Ладно, оставим это. Я пригласил погостить Мэгги Мак-Доналд.

– О боже! – простонал Колл. – Только этой зануды не хватало!

Сестра наградила его шлепком по уху:

– Не забывай, что Мэгги моя лучшая подруга. Когда она приедет?

– На будущей неделе. – Иэн сурово посмотрел на Колла. – А тебе, парень, я напоминаю, что ни один гость в моем доме не является нежеланным.

– Да, если только постоянно не путается под ногами, так что об него спотыкаешься. – Колл спохватился, вспомнив, что гостеприимство – вопрос чести и традиции. – Несомненно, она подросла и будет счастлива в компании Рины и Гвен.

Следующие дни проходили в активной подготовке к прибытию гостей. По настоянию Фионы полировали дерево и серебро, готовили пищу, скребли полы. Сирина была рада возможности отвлечься и слишком привыкла к труду, чтобы негодовать из-за дополнительной работы. Она с нетерпением ожидала прибытия ровесницы, которая была ее подругой с детских лет.

Выздоровевший Колл часто выезжал верхом вместе с Бригемом, а иногда в компании Иэна и других мужчин. Вечерами они обсуждали планы якобитов и возможные действия принца. Слухи носились от холма к долине, от поля к лесу. Принц уже в пути. Принц еще в Париже. Принц не прибудет никогда.

Однажды в гостиную впустили посыльного с сообщением для Бригема. Мужчины закрылись на несколько часов, а после наступления темноты отбыл посыльный. Женщинам не сообщили, какие вести он привез, чем горячо возмущалась Сирина.

В кухне, где полыхал огонь, Сирина занималась стиркой. Она взяла на себя долю работы Гвен в обмен на отказ в участии в полировке. Сирина предпочитала топтаться на белье в большом корыте, чем пачкать руки воском.

Подобрав юбки, Сирина стояла в воде по самые лодыжки. Ей нравились энергия, которой требовала эта работа, и одиночество в кухне. Миссис Драммонд посещала соседку для обмена рецептами и сплетнями. Мэлколм занимался уроками, а их мать наблюдала за подготовкой комнаты для гостей.

Перебирая ногами в остывающей воде, Сирина напевала себе под нос, делая работу менее монотонной и помогая выдерживать ритм.

Ее интересовало, нашел ли Бригем Мэгги Мак-Доналд хорошенькой и целовал ли он ей руку так, как однажды целовал самой Сирине.

«Какое это имеет значение?» – спрашивала она себя, начав более энергично топать ногами, так что вода поднялась почти до края корыта. Бригем после возвращения едва удостоил ее взглядом, и Сирина против этого отнюдь не возражала. Он ничего для нее не значил – не больше, чем колючка в боку.

Сирине хотелось, чтобы Бригем уехал, чтобы увез свои горячие глаза и холодный голос назад в Лондон – или в ад, если на то пошло. Она желала, чтобы он упал в реку и подхватил простуду, которая протекала бы медленно и мучительно. Но еще лучше, если бы он вошел сюда, упал на колени и умолял ее об улыбке.

Конечно, она бы только усмехнулась.

Сирина прекратила стирать, мечтать и думать, когда Бригем действительно вошел в кухню. Он тоже застыл как вкопанный. Бригем думал, что она занята наверху с матерью или в столовой с сестрой. Несколько дней он старательно избегал Сирину.

Но она оказалась одна в душной кухне, ее лицо раскраснелось от работы, волосы выскользнули из заколок, а юбки… О господи!

Белые мокрые ноги Сирины были такими стройными, о каких мог мечтать любой мужчина. Не в силах преодолеть искушение, Бригем жадно наблюдал, как капли воды стекают в корыто по ее гладкой голени. Его дыхание с негромким свистом вырывалось сквозь сжатые зубы.

– Какая неожиданная и очаровательная домашняя сцена!

– Вам нечего делать в кухне, лорд Эшберн.

– Ваш отец убеждал меня чувствовать себя как дома. Поскольку все заняты, я подумал, что было бы неплохо прийти сюда и очаровать миссис Драммонд в попытке получить немного супа.

– Суп там. – Сирина указала на кипящий котелок. – Берите и уходите. У меня слишком много дел, чтобы обслуживать вас.

– Вижу. – Бригем достаточно взял себя в руки, чтобы подойти ближе. От Сирины пахло мылом. – Уверяю вас, мадам, я больше не смогу спать спокойно, зная, как стирали мое белье.

Сирина сдержала усмешку и снова начала перебирать ногами.

– Это хороший способ, сассенах. Теперь, если вы займетесь своими делами, я займусь своими, пока не остыла вода. – Очевидно вдохновленная дьяволом, она сильно топнула ногой, плеснув воду ему на бриджи. – О, прошу прощения, милорд. – На сей раз она хихикнула.

Бригем посмотрел на бриджи и покачал головой:

– Возможно, вы думаете, что они тоже нуждаются в стирке.

– Бросайте их сюда, – беспечно предложила Сирина. – Мне и раньше хотелось поработать над ними ногами.

– Вот как? – Он протянул руку к застежке и с удовлетворением увидел, как ее глаза расширились. Покраснев до корней волос, Сирина шагнула назад и едва не поскользнулась в корыте.

– Бригем…

Он подхватил ее, не дав ей шлепнуться в воду и расплескать ее по всей кухне.

– Я знал, что вытяну это из вас снова.

Одной рукой Бригем поддерживал ее за талию, а другой касался волос. Оставшиеся заколки полетели в воду и утонули. Сирина стояла, трепеща; ее руки были зажаты между их телами.

– Вытянете что?

– Мое имя, – ответил он. – Произнесите его еще раз.

– Незачем. – Она облизнула губы, невольно возбуждая его еще сильнее. – И вам незачем держать меня. Я уже восстановила равновесие.

– Есть зачем, Рина. Три последних дня я говорил себе, что не могу, не должен, не буду прикасаться к вам. – При этом он проводил руками по ее спине и волосам. – У меня есть причина. Та же самая, которую я вижу сейчас в ваших глазах.

Сирина ненавидела себя за то, что опустила взгляд.

– Вы не видите ничего.

– Вижу все, – поправил он, целуя ее волосы. – О боже, я не мог изгнать вас из себя: ваш запах, вкус!

– Перестаньте! – Если бы она могла освободить руки, то надавала бы ему по щекам. – Я не желаю слушать!

– Почему? – Рука на ее волосах сжалась так сильно, что ей пришлось поднять голову. – Потому что я англичанин?

– Нет. Да. Не знаю. – Сирина повысила голос. – Я только знаю, что не хочу этого. Я не хочу чувствовать то, что вы заставляете меня чувствовать.

Ощущая момент триумфа, Бригем привлек ее ближе.

– Что я заставляю вас чувствовать, Рина?

– Слабость, страх, гнев. Нет! – прошептала она, когда его губы приблизились к ее губам. – Не целуйте меня!

– Тогда вы поцелуйте меня. – Он слегка скользнул губами по ее рту.

– Не хочу!

– Но вы уже это делаете.

Сирина со стоном обняла Бригема, беря то, что хотело ее сердце, и прогоняя то, о чем предупреждала ее голова. Бригем был не для нее, но, когда он прикасался к ней, Сирине казалось, что он всегда ей принадлежал.

Его губы дразнили, то отступая, то приближаясь, пока Сирина не приняла их полностью. Неужели она говорила ему, что он заставляет ее чувствовать слабость? Это ложь. Сирина чувствовала себя сильной; энергия проникала ей в кровь, делая ее горячей, как огонь. Женщина может бояться слабости, но не силы.

Бригему казалось, что он держит в объятиях молнию, полную огня и опасной мощи. Шепча имя Сирины, он поднял ее из воды, подержал несколько секунд в воздухе, а потом медленно позволил ей скользить вдоль его тела, пока ее ноги не коснулись пола.

Руки Сирины проникли под куртку Бригема, нетерпеливо пробегая по ткани его рубашки. Ее тело прижималось к его телу, грудь – к его груди.

Оставалось только увлечь Сирину на пол и удовлетворить их обоих или остановиться. Бригем выбрал второе.

– Сирина. – Он взял обе ее руки и поднес их к губам. – Мы должны поговорить.

– Поговорить? – Мысли путались в голове девушки.

– Да, и поскорее, пока я не нарушил доверие вашего отца и моего друга больше, чем уже нарушил.

Несколько секунд Сирина молча смотрела на него, потом ее ум начал проясняться. Освободив руки, она прижала их к щекам. Как она могла сама броситься в его объятия?

– Я не хочу говорить. Я хочу, чтобы вы ушли.

– Хотите или нет, мы поговорим. – Бригем снова взял Сирину за руки, прежде чем она успела отвернуться. – Сирина, мы не можем притворяться, будто между нами ничего не случается каждый раз, когда мы оказываемся вместе. Возможно, я хочу разговора не больше, чем вы, но я не настолько глуп, чтобы заявлять, будто ничего не замечаю.

– Это пройдет. – Сирина отчаянно пыталась убедить саму себя. – Желания приходят и уходят.

Бригем поднял брови:

– Такие холодные, светские слова в устах женщины с босыми ногами!..

– Оставьте меня! – Сирина оттолкнула его. – Я была счастлива, пока вы не приехали сюда, и буду счастлива, когда вы уедете.

– Черта с два! – Он снова привлек ее к себе. – Если бы я уехал сейчас, вы бы плакали.

Гордость заставила Сирину выпрямиться.

– Я никогда не пролью ни одной слезинки из-за вас! Чего ради? Вы не первый мужчина, которого я целовала, и не будете последним.

Бригем прищурил глаза:

– Вы живете опасной жизнью, Сирина.

– Я живу так, как мне нравится. А теперь отпустите меня.

– Значит, я не первый мужчина, кого вы целовали, – пробормотал Бригем, искренне желая узнать имена предыдущих, чтобы убить их. – Скажите, другие заставляли вас дрожать? – Он снова поцеловал ее так крепко, что она задохнулась. – Их поцелуи делали вашу кожу такой горячей и мягкой? – Его губы опять приблизились к ее рту. – Вы смотрели на них затуманенными глазами, как смотрите на меня сейчас?

Сирина сжала его плечи, словно боясь, что он внезапно исчезнет.

– Бригем…

– Да или нет? – осведомился он.

Голова Сирины шла кругом, но она покачала ею.

– Нет.

– Сирина, я закончила с… – Гвен открыла дверь и застыла с открытым ртом при виде сестры в объятиях их гостя. Сирина стояла на цыпочках босиком, вцепившись в красивый камзол Бригема. А он… Воображение юной Гвен заставило ее густо покраснеть. – Прошу прощения, – с трудом вымолвила она, переводя взгляд с сестры на графа и не зная, что делать.

– Гвен. – Скорее с силой, чем с достоинством, Сирина высвободилась из рук Бригема. – Лорд Эшберн только что…

– Целовал вашу сестру, – холодно закончил он.

– О! – Гвен заметила сердитый взгляд, который Сирина бросила на Бригема. – Прошу прощения, – повторила она, размышляя, уйти ей или остаться.

Бригем с усмешкой наблюдал, как Гвен борется с приличиями, покуда Сирина подошла к шкафу и загремела посудой.

– Незачем просить прощения, – холодно сказала она. – Лорд Эшберн хотел супа.

– Да, но сейчас у меня пропал аппетит. Если вы, дамы, извините меня… – Граф вышел, слегка вздрогнув, когда чашка ударилась о пол.