Текст книги "Записки актрисы"

Автор книги: Нонна Мордюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Берлине. Мама ни на кого и не взглянула. Одна живет. Сохранилось единственное письмо от отца, написанное под диктовку на русском языке. У матери оно.

Хороший сын получился…

Ионас остановил машину и по-эстонски обратилс к Отто. Перевода не требовалось. Отто сел за руль, и Ионас на заднее сиденье ко мне. Как отъехали, подложил мне руку под голову и наклонил к себе на плечо.

Они стали громко говорить по-эстонски, спросив у мен разрешения.

А мне бы только не шелохнуться, чтоб, не дай Бог, показать, как нравится лежать на плече Ионаса. Так и доехали до какого-то продолговатого одноэтажного дома с темными окнами. Я подняла голову: где мы? Ионас ответил спокойно:

Я согласился переночевать у него за то, что посмотрим его домашнюю картинную галерею.

Видала? хохотнул Отто. Накорми его, спать уложи да еще картины покажи!

Свет засветился во всех окнах одновременно. Меня усадили в кресло, укрыли пледом и включили телевизор.

Мужчины удалились на кухню. Звякала посуда, накрывали на стол.

Что-то зашкворчало, поплыл запах еды. "Только что ели… Пусть им виднее…"

Прежде чем сесть за стол, прошли по галерее. Что-то я смотрела вежливо, что-то с интересом.

Остановилась перед небольшой картиной.

Ведь это Ионас!

Такой здоровенный, а картинка такая маленькая! захохотал Отто.

Сели за стол. Ой, и вкуснота! Я пила грузинское вино. Разговор зашел о "наивном искусстве".

Я все вспоминаю одну бабку,говорю, выставляется она по всем странам. Вот картина: в ночи лицо женщины между кустами, освещенное одним источником света сбоку. Но какое лицо и как выписано! Сын у бабки моряк. Так она сделала тарелку, а по ней плывет на плотике морячок, управляя веслом…

Ну и что?

А вот что тарелочку она сделала овальной, наподобие лодки… А один умелец все коней вырезает. В воскресенье надевает лаковые туфли, пиджак и несет их на базар. "Сколько стоит?" спрашивают.

"Нисколько, отвечает.Это я к тому, чтоб люди не забывали, какие они, кони…" Я видела этих коней и создателя их в документальном фильме Вячеслава Орехова. Да что говорить! Мне кажется, обучение в творческих вузах надо начинать с так называемого "наивного искусства". Орехов где только не лазит: и по бурьянам, и по крышам, и по деревням… Ищет, снимает.

Драгоценно все, что он фиксирует на пленке. Не называйте это искусство наивным.

Отто стал совсем другим сосредоточенным, вдумчивым.

Вы правы, Нонна. Я собираю такие картины и не замечаю, где наивные, а где мастеровые.

Я и не заметила, как он, держа в руке всякие карандаши, шуршал ими по толстой белой бумаге.

Запели с Отто в два голоса казацкую песню. Ионас слушал очень внимательно, не шевелясь, глядя на нас исподлобья. Я стала рассказывать что-то, чудить. Аж жарко стало такая расталантливая я была в этот вечер, а вернее в ночь.

Утро. Ионас подчеркнуто берет мен под руку и ведет к двери ванной.

Прими душик, Викторовна, а мы пока соберемся.

Боже мой! Зеленая керамическая ванна, сиреневый кафель, по стенам распростерлось какое-то синтетическое растение. А душ брызнул из букета искусственных ромашек. Немного подкрасилась, надела что посимпатичнее и спустилась вниз.

Горячий кофе с крекером. Позавтракав, уселись в машину. Когда тронулись, Ионас поставил на мои колени картину, понравившуюся мне.

…Вот и Дом культуры. Входим в кабинет директора, а Отто поехал домой, взять жену на мою встречу. Смотрю, суетится девушка, похожая на мальчика. Поздоровавшись, она повесила мое платье, туфли поставила, постелила цветную салфетку на стол и водрузила овальное зеркало.

Узенькая, как рыбка из аквариума, небольшого роста, с

"зековской" прической.

Ноготками кто-то поскреб по двери. Она высунулась. Это Ионас позвал ее. Они больше не вернулись. "Какой понятливый! Знает, что птичка может быстро надоесть…" подумала я.

Услышала его голос, объявляющий мое выступление. Пошел фрагмент из фильма "Молодая гвардия". Стою за кулисами в темноте и вижу, как Иоанс открыл дверь кабинета и ищет меня возле экрана. "А, вот ты где… Всего хорошего!" выдохнул он и чмокнул меня в ухо.

Чего там говорить душа полетела к Богу в рай.

Я сразу взяла зал в руки. После третьего фрагмента возликовала.

Аплодисменты зала не давали договорить фразу.

Встреча прошла на ура. Букеты не объять, не донести. Ионас забирает их у меня, я иду раскланиваться, вижу бегущих за кулисы, чтоб взять у меня автограф. Призадержалась, дала автографы и с облегчением направилась к директорскому кабинету.

Запахло едой, зеленью, розами. Директор русский, с боевыми колодочками на пиджаке. Появилась немолодая женщина.

Супруга моя. Садись, Катюша, вот сюда.

Ионас вскочил и вскоре привел Отто с женой.

Знакомьтесь, это Вера, сказал Отто.Моя мама нашла ее на грядочке…

Правда, правда,подтвердила его молоденькая жена.Тетя Наташа приметила меня, когда я в десятый класс пошла. И в поле на работе она гостинцы мне разные давала…

Это мама моя,загремел Отто.Слушаем, рассказывай дальше!

Она продолжала:

"Вот приедет мой сын в отпуск, сразу возьмем тебя замуж!" Ну, и пошло. Отто и раньше приезжал, но я с ним не знакомилась. А тут он приехал на попутке ночью. Тетя Наташа взяла его за руку и к нам. Разбудила всех, велела, чтоб на стол готовили. Сели мы с

Отто рядом, познакомились, понравились друг другу и наутро в сельсовет, регистрироваться… Вот третий год пошел…

Да, казачки такие!

Вдруг вбегает небезызвестная девушка-мальчик и садитс к Ионасу на колени.

Пленка в машине, банку для цветов водой наполнила, все о'кей! отчиталась она.

Ионас был невозмутим, как будто к нему на колени уселся кот.

Другие не обратили внимания, а чуть сознание не потеряла. У них тут своя жизнь. Они помоложе меня, и национальность другая. Она хорошенькая…

Как могла, взяла себя в руки, но чаю выпить не смогла перехватило горло. Вспомнила давнее-давнее мамино рассуждение: крупные мужики всегда тянутся к маленьким женщинам; вспомнила

Сакуна главного редактора нашей газеты "Горячий ключ" и его жену. Высокий он был, красивый, а жена маленькая блондинка. Мама любила все красивое, восхитилась им и выразила свое восхищение статейкой о колхозных достижениях. Послала меня к ним домой, чтоб я отдала заметку Сакуну лично в руки. Я разинула рот.

"Откуда он взялся, такой большой и красивый?" удивилась, хоть мне было всего девять лет.

На что я претендую? У мен семья, а эта маленькая женщина подходит ему как раз по закону природы… Ионас встал и вышел. А на пороге появляется мальчик с букетом цветов, за ним его мама.

Я обрадовалась: Маргарита! У нас с нею была "закулисна дружба".

Мы часто ездили вместе выступать.

Вот тебе тво Мордюкова! воскликнула она.

Все засмеялись.

Представляете, такой националист,это Маргарита о своем сыне,смотрит только американские фильмы и эстонские, но если

Мордюкова бросает все!

Я взяла букет, поцеловала мальчика.

Здравствуй, Скайдрида, поприветствовала моя подружка

"помощницу" Иоанаса,как живешь?.. Слушай, поедем ко мне,обратилась она ко мне.Поболтаем, коньячку выпьем.

Ты как с неба свалилась. Благодарю Бога! обрадовалась я.

Входит Ионас с разными бумагами.

О, мадам! Сколько лет, сколько зим!

Ионас, дорогой, завези нас с Нонной на ночевку к моей маме!

Он поднял бровь: дескать, вмешиваетесь в программу, но сдержался. Расстегнул пуговицу пиджака и не дрогнув застыл: внезапно Скайдрида прыгнула на его спину, обняла за шею. Он сказал сухо: "Осторожнее пиджак помнешь". И вышел, неся на спине свое сокровище.

У нее латышское имя? спросила я у Маргариты. А, впрочем, какая разница?

Тут, Нонночка, как и у вас, неразбериха: и женятся, и работают, и дружат скопом латыши, русские, эстонцы.

Вернулась Скайдрида. Покосившись на выпивку, предложила:

Давайте выпьем. За тебя, Нонна, ты женщина у-ух! Ты такая…

Одним словом, русская женщина.

"Кон на скаку остановит, в горящую избу войдет"? Некрасова знаешь? спрашиваю.

Не знаю, но сказано точно. Давайте выпьем за русскую женщину!

Но меня уже понесло.

Знаешь русских?.. И то, что русские оккупанты, тоже хорошо знаешь?

А это прежде всего! полоснула она наотмашь.

Боковым зрением я увидела входящего Ионаса.

Запомни: пацаны наши не хотели умирать на чужбине. К маме им хотелось, домой хотелось, на родину рвались… Но пул сразила русского парня здесь, не объяснив, почему здесь и за что! Ты не хотела бы умереть в России, а он не хотел в Эстонии…

Я латышка, растерянно пролепетала она.

Не важно! Принесла ли ты хоть раз цветок на могилу русского парня? Забудете, затопчете, предадите забвению могилы тех, кто вас от фашистов спас,Бог вас накажет…

Я опустила лицо, чтоб не видели слез…

Попрощались с Отто и его женой Верой. Договорились встретиться в

Таллинне. Мальчик сел рядом с Ионасом, а мы с Маргаритой сзади.

Вот и остановка небольшой дом с крыльцом. Мы с подружкой и ее сыном вышли. Ионас нажал на газ.

Мама Маргариты приняла меня очень хорошо.

Она гостям рада и любит русское кино. Проходи, будь как дома.

Мне отвели отдельную комнату, я наконец легла, и тут же нахлынули мысли об Ионасе. Ни к чему это… Распустилась.

Увлеклась… Поставила себе на грудь командировочный приемничек

"Селга", тихо плачу, прощаюсь. Больно. Очень больно…

"Ноктюрн", объявляет голос. Красиво играет квартет. Сердце забилось, да так сильно, что я села. Пошарила глазами по неосвещенной комнате, по колышущимся веткам за окном и пошла к окну… Ты здесь!.. Под окном "наша" машина. Вгляделась, увидела: дверцы распахнуты, кое-где белеют кусочки простыни, свесился плед… Спишь, рыцарь мой? А я лью теплые слезы… Как я люблю тебя!.. И тебя, твою силу и красоту, и Прибалтику…

Тихо, сладко, хорошо пусть хоть на миг.

Легла в постель, но уснула лишь под утро. Как только услышала стук в дверь, сразу догадалась, что это он, Ионас.

Викторовна! Кофе на столе…

Сейчас, сейчас! Я схватила косметичку, одежду и, пряча лицо, рванула в ванную… Облилась хорошенько, навела легкий марафет и вышла. Маргарита подмигнула мне и фальшиво удивилась:

Представляешь? Ночевал под окнами!

Знаю! ответила и слегка прикоснулась губами к его щеке, как будто впереди были не сутки, а вечность.

Мы с Ионасом словно переболели каким-то недугом, тяжело молчали, не разговаривали. Поблагодарили за угощение, попрощались, Ионас пошел к машине. Ах, дорога, ах, лето, ах, несчастье! Мы как бы уговорились, не уговариваясь. Все ясно.

Большую часть пути ехали молча, иногда говорили о незначительном. Маргарита рассказала мне о трагедии в личной жизни Ионаса. Полюбил молоденькую еврейку, родился сын. Жили счастливо. Захотелось ей в Америку он ни в какую! Хуторские не уезжают. Страдал. Потом пришел в себя…

Вот и Таллинн…

Председатель общества "Знание" и Скайдрида в синих джинсах и желтой водолазке поджидают нас у гостиницы "Таллинн". Свободных мест в ней никогда нет и не будет. Тут же отправились во Дворец культуры.

Все пошло по накату: в актерской комнате чай, кофе, сладости, цветы. Я стала листать увесистый альбом с фотографиями гостей города, знаменитых артистов, и автографами на память. Кого там только не было!.. Сколько знакомых, родных лиц из разных республик…

Вышла на сцену. Зал битком. Актеры любят выступать на этой сцене всегда аншлаг. Я вдохновилась… Овация. Повалили желающие получить автограф. Ионас сдерживал напор. Похвалы, цветы, рассуждения о кино… Как обычно.

Потом Ионас и Скайдрида повезли меня в гостиницу. Ионас внес в номер все мои вещи, вплоть до коробки с пленкой. Прежде она у него была постоянно в багажнике. Сердце забилось так сильно, что я услышала его.

Я вернусь через семь минут,сказал он и поспешил догнать свою подружку.

Значит, он придет ко мне?.. На ночь… Как это?.. Останется у меня… Ополоснулась под душем так, чтоб не капнуть на лицо,пусть буду в легком гриме. Надела крепдешиновое платье в цветочек и лаковые туфли. Не успела закончить сборы, как в белой, как снег, рубашке и с влажными волосами встал в дверях

"мой" красавец.

Мы едем на корабль,сообщил он.

И машина, смотрю, блестит, как мои туфли.

Приезжаем на берег. У причала стоит небольшой корабль с ярко освещенными иллюминаторами. Гремит музыка. Ионас берет меня под руку, и мы входим в уютный зал. За столиками молодежь. Некоторые сидят на коленях друг у друга. Курят, смеются…

Ионас усадил меня за двухместный столик, а сам направился к буфету. Заставил стол и сел. Разлил по фужерам грузинское вино и, не глядя на меня, сказал:

У тебя увлажнились глаза, и ты стала еще красивее.

Я едва сдержала слезы.

Когда я жила на Кубани,сказала я,на танцы к нам приходили морячки. Меня никогда не приглашали: в ходу были пухленькие с кудряшками девочки. А вот когда мы вечерами крали яблоки в чужих садах или рассказывали что-нибудь, шутили, тут уж я занимала первое место мальчики все были мои.

Там был и я. Просто ты меня не заметила…

Мы чокнулись, выпили прекрасного вина "Хванчкара".

Вдруг сзади к Ионасу подошла Скайдрида и прикрыла ему ладонями глаза.

Вот вы, оказывается, где! торжествующе сказала она.

Ионас встал, усадил ее на свой стул и пошел за другим. Принес стул для себя, присел. Они заговорили вполголоса по-эстонски.

Потом поднялись и быстро пошли к выходу. Внезапно Ионас вернулся и приказал мне:

Не шевелись! Я отвезу ее, она живет в глухом переулке. Не шевелись! Я мигом туда и обратно.

Ей хорошо она такая маленькая, беззащитная. Таких всегда спешат полюбить, спасти, сберечь… А я как на броневике. В меня кидают букетами цветов, аплодируют, порою обожают… Пора! Пора бежать от этих красавцев, от этих прибалтов с невестами!..

Позвала официанта, расплатилась, схватила такси и была такова. В номере, не зажигая света, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Я увидела Москву, дом и алюминиевый двухлитровый бидон… "Ионас, Ионас, я никогда не забуду тебя, всегда буду любить тебя, мужчина мой…" Вдруг опомнилась, поняв, что больше видеть его нельзя,выяснения и упреки не пристали незабываемой сказке. Зажгла свет. О ужас! Лицо красное, буграми. Верхн губа раздулась, ноздри тоже… Подставила лицо под холодную струю.

Посмотрелась в зеркало никакого воздействия… Надо бежать отсюда. Не хватало еще ему застать меня в таком виде! Быстрее на улицу, смешаться с толпой!

Распахнула дверь и увидела немигающие глаза Ионаса, застывшего напротив, на краешке кресла…

БАСМАЧ

Абхазия. Сижу на балконе актерского Дома творчества «Пицунда» и волнуюсь. Откуда-то нахлынул дождь. Загрозил, засверкал молнией.

Белые высокие волны угрожающе вздымались к потемневшему небу.

Хорошая примета, тихо сказала соседка по балкону.

Трахнула гроза, не веля рассуждать по поводу ее действий. Сердце колотится… А почему? По дурости. Придет ли машина, обещанная директрисой, чтоб побыстрей добраться до аэропорта? Вовремя ли будет взлет, да как дальше, что там в Москве?.. Дурной характер все не верится в благополучный исход…

Любая услуга мне в тягость. Помню, когда еще в баню ходила, бывало, от всей души старательно терла мочалкой чью-нибудь спину, а как мне начинают тереть вся "скукожусь": стыжусь траты на меня сил чужого человека. "Спасибо, спасибо!" говорю и отбираю мочалку. "Давайте, еще бочок!" "Нет, нет… пойду попарюсь…"

Когда сын был маленький, няньку нанимали, так я кидалась выполнять за нее все дела. Как это человек на тебя работает?!

"Потому у тебя и няньки не уживаются. С ними надо построже, с ними уметь надо",учила меня одна дама.

А я не умела.

К примеру, жила у нас, нянчила сына Нина. Первым делом дружить.

Как же иначе? В выходной день она "чистила перышки" и шла на свидание с таксистом. Однажды жду ее с нетерпением: скажет ли она ему так, как мы сговорились? История банальная: забеременела

Нина от своего ухажера. Мы с нею решили, что в 28 лет пора рожать. Будем растить ребенка вместе с моим сыном.

Приходит Нина заплаканная, вешает беретик и плащ.

"Подкупил" он ее весною вполне мужским и красивым поступком.

Подрулил на незнакомой улице к большому кусту сирени и стал ломать ветку за веткой.

Не надо, что ты делаешь?! испугалась Нина.

В окне первого этажа, подперев рукой лицо, улыбалась старушка.

Пускай ломает это его куст.

Правда, правда, я его сажал, и я ухаживаю.

Краткой была пора сирени. Осень пришла…

Нина протирает мокрое от слез лицо платочком. Чистенькая она была, аккуратная. Я суечусь как ненормальная, тарахчу участливо:

"Ну а ты ему, а он тебе?"

На мои сто слов она одно. А я уж и сыну готова была сообщить радостную весть о появлении ребеночка. Долго не могла уснуть от сознани дружбы с Ниной и предстоящего объяснения со своим неразговорчивым мужем.

Утром вхожу на кухню, чтобы сказать, что ей делать, пока я буду на репетиции.

Нинок, вот двадцать пять рублей. Это все до зарплаты. Сходи разменяй, мне тоже деньги нужны.

Она молча заминает луночки на беретике, соседка косится на нас, помешивая что-то в кастрюле.

Нин, чего молчишь? Поняла, о чем прошу?

Разменяю так разменяю, а не разменяю так не разменяю.

Соседка пошла в свою комнату, вернулась с кошельком.

Я разменяю,сказала она.

Спасибо. Вот, Нина, тебе двадцать, а мне пять.

Она молча взяла деньги, и дверь за нею захлопнулась.

Чего ты с нею нянчишься? буркнула соседка.

Магазин только что открылся. Может и не разменять, виновато ответила я.

Душа человека неисповедима: "подруга" моя заявила об уходе, отработав положенные две недели. Нечего советовать, нечего быть умнее всех! Поделом мне. Мое внимание и ласка казались Нине унижением.

К слову сказать, какие типажи являлись вереницей по объявлению!

Одна приходит поднятая бровь, лет сорок пять на вид. В шапке-ушанке, морском бушлате. Садится на табуретку, шлепает ладонью по клеенке на столе.

Так. Я сектантка. Выходной понедельник. В воскресенье четвертинка, премия за хорошую работу.

Соглашаюсь: заступайте. Через неделю со слезами признаюсь, что она не подходит. Привычная к отказам, она торжественно собирает пожитки и перед дверью бросает:

Не держи деньги на виду! Уходит.

Следующая деревенская, ничего вроде. Но сын стал ночью вскакивать и кричать: "Не стреляй! Не стреляй!" Оказывается, у нее в кармане фартука был детский пистолет с пистонами. Если сын не хотел есть, она медленно наводила на него пистолет.

Будешь есть?

Буду, буду! Он склонял голову к тарелке и съедал все до конца.

Удивительно там, где строго, богато, домработницы живут вечно, лишаются личной жизни, полностью принадлежат хозяевам. Где бедно, где с ними, как с подругами, они не приживаются, хоть и оплата та же самая. Уж по найму, так по найму: ты хозяин, а я тебе угождаю за определенную плату. Свойскую да простенькую хозяйку домашние работницы не уважают.

Стали приезжать с Кубани сестры. А их аж три! Приезжали по очереди: то одна, то другая. Тут уж мы управлялись и песенки пели, и готовились к поступлению в институт.

Прошли годы. Сидим как-то в гостях у режиссера, обсуждаем будущую картину, мою роль. Вдруг входит моя постаревшая Нина с румяными пирожками на блюде и улыбается.

Нина?

Ниночка наша,поясняет жена режиссера.Уж лет пятнадцать у нас.

…Опять трахнуло в небе, мазнула молния, вновь посыпался на деревья дождь.

Это к счастливому пути,ворчит соседка.

Словно бы я виновата все мое пребывание здесь было ясное небо, теплое море, и вдруг за пятнадцать минут белый свет опрокинулся.

Наколдовала я будто. Глядь высветился белый цветок магнолии, крепко запахло морем, цветами, травой. Слышу внизу пунктиром сигналит автомобиль.

Асхан машу рукой.

Асхан водитель машины дома отдыха. Ворота сами расходятся, машина въезжает, он хлопает дверцей и пальцем показывает на циферблат часов: дескать, точно, как в аптеке на весах. Скрылся в здании, через минуту стук в дверь.

Спускаемся. Внизу отдыхающие вышли проститьс со мной. Обменялись любезностями, я захлопнула дверцу машины, мы помчались.

Повезло: накрыло дождем и тут же солнце. Это подарок Бога все горит и сияет искрами бывшего дождя. Ветер крутится по салону машины. Для того и родился человек, чтоб видеть эту красоту, слушать Асханчика, как он простодушно рассказывает о своей молодой жизни.

Чувствую: что-то не договаривает.

Можно, закурю?

Ах, ах, нельзя!

Он смеется, сует сигарету в рот. Закурил, постучал ладонью по сигналу курица с дороги вон.

В тех краях уже витала угроза нарушения гармонии жизни. Человек так устроен, что не замечает плохого, не верит в него.

Опрокинутые киоски и сожженные доски объявлений привычны по этой дороге было и прошло, больше не будет. Все это воспринималось как элементы движения жизни: гроза, ссоры и тишина навек.

Видя, что я еще напряжена, Асхан успокаивает:

Зря волновались. Я ведь не опоздал? Не опоздал. Заправился?

Заправился.

Дурные мы, советские люди, Асхан. Все плохого ждем. Справку какую-нибудь подаешь в окошко, чтоб печать поставили, и то сердце в пятках: ждешь швырнут обратно, что-то не так, еще раз приходи. Я, когда курортную карту оформляла, сижу, маюсь у кабинета врача. Рядом пожилой тощий человек. Губы сухие, кадык на шее то вверх, то вниз пить хочет. А ему, видно, рентген желудка назначили сутки не ел. Неоднократно выходила сестра, он звал ее, но она и внимания не обращала. Наконец подошла к нему, взяла направление. Держа вверх тормашками, оглядела и звонко посоветовала прийти завтра. "Как "завтра"?" перепугался мужчина.

"Вы что неграмотный?" "Ах ты, бикса чертова!" вскочила я. "Не хулиганьте, товарищ Мордюкова!" "А ну-ка, веди его на рентген!

Человек сутки не ел, не пил!" Я взяла его под локоть, а он ни с места. Окаменел весь. Сестра скрылась за дверью рентгеновского кабинета. Вышел врач, почесал затылок. "Вы Сенчаков?"

"Я".Мужчина встал. "Заходите".

Асхан от души расхохотался.

Ну, дали вы ей, Нонна Викторовна! Гадюка она!

Да, я терплю, терплю, а потом как включусь… И родилась такой, и не меняюсь с годами.

Не меняйтесь. Вас люди такой и любят.

Ты молодой. Тебе море по колено. Слушай. Пригласило нас американское правительство с фильмом "Комиссар"…

Асханчик вежливо слушает.

Обслуга люкс! Сам помощник Рейгана принимал. Идем, значит, мы вечером на показ фильма. Вернее, едем, правда, до машины несколько метров, а на улице дождь.

Дождь? Не везет вам. И там дождь?

Не говори! Вижу, переводчик подошел к портье, дежурному по ключам, значит. "Зонтик просит",подумала я. Поговорили они, и переводчик вернулся ко мне. "Не дали?" "Что?" "Зонтик?" "Да вот он, на столике у выхода лежит!" засмеялся он. Смотрю зеленый, в тон моему платью, даже расцветку специально подобрали. Вот это да! А мы живем только и готовимс от ворот поворот получить.

И вы тоже?

Конечно.

Вы же казачка, правильно? Казаки это будь здоров! А по национальности кто?

Русская.

Асхан смеется.

Разве на Кубани бывают русские? У вас там сбор блатных и шайка нищих. Русская! Посмотрите на себя в зеркало! Отдыхающие с севера розовые, белые, глаза голубые… А вы?

Это правда, на Кубани и осетины, и чеченцы, и айсоры. Моя близкая подруга Райка Микропуло турчанка. Кавказ весь такой. Ты чеченец?

И чеченец, и абхазец, а по матери айсор. Вон сколько таскаю!

Какой ты хорошенький!

Что я, девчонка, что ли? Я джигит! "Хорошенькая" у меня девушка.

Знаете, как ее зовут? Ма-жи-на улавливаете?

Мажина?

Догадайтесь, какой национальности? Грузинка. Чистокровная!

Он засиял.

Красть придется.

Почему?

Отец ее ни в какую! Мать ничего, а он… Подсовываю ему нарды счастья до неба! А я не люблю нарды. Нудно. Играю из подхалимажа.

И Мажина рада?

Ну, что вы! Она станет над нами, брови сдвинет и наблюдает, как учительница в школе.

Любишь, значит?

А как же? Жениться собрался. Беда, по-грузински разговаривать никак не научусь. Опять же отец ее требует, а мать помалкивает.

Ну, Мажина как заведет: грузины самая главна нация.

А ты соглашайся. Они и вправду красивые, гордые, с древней культурой.

Я соглашаюсь, но ей мало. Расплачется и твердит: грузины из всех людей люди. Дядю ее айсор зарезал в драке. Националистка страшная. А в меня втрескалась. Требует кради меня скорей, кради!

Смеемся.

Я говорю: подожди, слушай, куда красть? Мой флигель опять курортникам сдали. Как я ненавижу курортников, клянусь мамой!

Сколько помню себя, кто под столом спит, кто на крыльце.

Это все от бедности: и вы бедны, и те курортники бедны, если могут оплатить только лежанку.

Он зевнул и похлопал себя ладонью по губам.

Я сегодня ни минуточки не спал… Не бойтесь, я молодой, выносливый. Ох, что я перенес этой ночью!

Ну, ну?

Брат уехал в рейс и поручил мне смотаться в аэропорт, встретить его драгоценную женушку с сыночком. Сыночек не его, но это не важно. А знаете, где он ее выбрал? В городе Горьком. Поехал новую машину получать. Все на заводе оформили, собрался отчаливать. Тут маленький пацан с криком "Папочка!" ухватил его за колени. "Игорек! окликнула его мама и не спеша подплывает к брату.Извините, у него был папа, похож на вас". "Давайте я понесу его". "Спасибо". Она пошла впереди, он за нею следом, держа на руках пацана. Ну, и все. Разглядел клевая женщина. И я так считаю. Высокая, стройная. Русская красавица, одним словом.

Уже четыре года живут. Родила ему мальчика. В детсад ходит.

Молчаливая, хозяйственная. Любят друг друга без памяти. А меня считают баламутом, уверены, что я не только работаю в доме отдыха, но и пользуюсь машиной для гульбы с девочками. Слушайте дальше. Припарковалс я и бегом в зал, к назначенному рейсу.

Туда, сюда смотрю нету ее! Рейс тот, в телеграмме указан.

Опустел зал, трап отъехал. Нет человека. Что делать? Домой нельзя! Скажут, опоздал из-за гулянок своих. А брат убьет, и машины мне больше не видать, и на работу заявит, чтоб перевели на другое место куда-нибудь. Верите, чуть не заплакал! Решил ждать следующего рейса, а он через четыре часа. Стал как вкопанный у входа и смотрел на небо. Чем больше стоял, тем обиднее было. Накурился до тошноты. Слава Богу, подруливает горьковский. Впиваюсь глазами в высадившихся пассажиров. Моих нет. Схватился за голову, сел в машину. Эх, будь что будет!

Поехал на малой скорости домой. Остановил машину за углом, а сам пополз, как змея, к окнам. Окно высоковато, подтянулся на руках, вижу: родители спят. Еще не совсем рассвело. Абрек собрался гавкнуть, я его шепотом остановил. Заглядываю в другое окно спит наша красавица, на сундуке сынок старший, в кроватке младший. Я чуть не закричал. Как же так получилось?! Одумался, взял себ в руки. Главное вернулись целые, невредимые. Зачем их будить, пусть спят.

Дорогой Асхан, ты настоящий мужчина. И вправду, зачем выяснять ночью? Разбуркал бы их, нарушил сон, утолил свое любопытство, как басмач…

Побойтесь Бога, Нонна Викторовна!

Значит, не басмач?

Ни в коем случае!

А Махмуда Эсамбаева знаешь? И он не басмач?

Басмач это бандит!

Верю, верю, Асханчик.

Он закурил, и дальше мы поехали молчком…

Да, Махмуд Эсамбаев это явление. Бывало, сидим в президиуме, вижу его под каракулевой шапкой, с прямой спиной не шевелится. У горцев высока каракулевая шапка образ гордости, бесстрашия, амбиций. А ведь под этой шапкой не гордость и не чеченец сидит.

Под шапкой сатана сидит, думу думает: "Скорей бы все это кончилось…" Пишу ему записку: "Махмудя, чего сидишь как каменный? Боишься, шапка с головы упадет?" Бедняга рядом с вождями в первом ряду, смех распирает, а смеяться никак нельзя.

Я-то подальше от начальства, могу и носовым платком смех прикрыть.

А раз пригласил он меня в гости. Адрес: Москва, гостиница

"Россия", этаж такой-то, номер такой-то. Вхожу в номер в углу барашек стоит и глазками моргает. Сноп всевозможных трав, дыни, пирамидой арбузы, фрукты, вина. Кавказские джигиты без пиджаков, в носках, пластично вершат подготовку пира. Пиры Махмуд закатывает, будто на вечную память. Да еще в углу шкурки норок в мешке для подарков женщинам. А мужчинам национальные ножи в чехлах. "Отдыхайте, наслаждайтесь, гости дорогие,начинает хозяин.Я не ворую, чтоб я так жил! Деньги мне дают мой талант и родовая плантация цитрусов. Самое большое богатство это видеть друг друга. Правильно? Давайте выпьем!"

До чего насыщенный человек! Сколько доброты, юмора, ежеминутных выходок: крутит, заводит, смешит. Поездили мы с ним немало по

Союзу. То декады, то открытия важных строек, то концерты… В гостиничном номере у него всегда завал всяких яств. При нем повар, костюмер, официант. Его близкие горцы служат ему верой и правдой. Люкс не закрываетс на ключ никогда, и каждый страждущий поправить здоровье заходи! Бывает, он еще и не сказал ничего, а уж смешно. Да еще как смешно! Забавляетс сам и забавляет гостей.

"Махмуд, расскажи о Париже!" "Я никогда не вру. Чтоб я так жил!

Это его всегдашняя присказка. Как они мне осточертели с этим

Лувром! Я неграмотный, я из аула! Посылают с разными делегациями. Первое это Лувр. Ну что ты там набегаешь за час?

Только наши каблуками стучат, потому что бегут все время. "Ах,

Лувр, ах, Лувр, я был там!" А что ты там видел? Мне же от коллектива откалываться нельзя. Ну, и хожу то с Большим театром, то с "Березкой". Я Лувр знаю наизусть. Не по содержал9.75нию, а по количеству залов. Сощурюсь так, голову набок, отойду от картины, "оцениваю". В последнем зале сяду на стул и сижу. Слава тебе, Господи,Лувр проскочили. Вот однажды сижу, как обычно, на этом стуле, жду наших. Подходит ко мне благообразный старичок в пенсне и заговорщически говорит: "Давно за вами наблюдаю. Я из

России, но живу в Париже сорок лет. Вы очень интересуетесь живописью". "Да, да…" "Как я вам Лувр покажу, вам его не покажет никто!" "Спасибо, спасибо. Очень рад! В следующий раз".

Старик протягивает мне визитную карточку. Слышу, наши бегут к выходу. Попрощался я с ним и первый сел в автобус. Фу-у!

Пронесло! Следующего раза не будет. Не будет, и все! И вот приезжаю с концертами в Ленинград. Отработал, усталый еду в гостиницу, принимаю душ. Ребята чаек заваривают. Стук в дверь.

Выходит согнутый старик, двойник того, что в Лувре подходил. И лицо такое же, и пенсне. Только этот постарше. Смотрю, что-то держит в руках, прикрытое мешковиной. Фанера или картина.

Откидывает тряпку и поясняет: "Мальчик у пруда". Омовение

Осетии, третий век до нашей эры. Брат позвонил из Парижа.

Попросил меня этот шедевр предложить вам". "Сколько вы хотите за него?" "Это оценщик назначит". "К оценщику нет! Говорите цену!"

"Я думаю тысячи полторы". "Прекрасно! Вынул кошелек не хватает.Хлопцы! А ну-ка быстрей, выкладывайте!" Набрали полторы тысячи, отсчитали. Старик взял деньги, но от картины едва оторвали его. Приезжаю к себе в Грозный с шедевром. Подняли меня на смех. Жена пристроила картину на кухне. Тогда я решил купить картину посолиднее и купил. Дорогая, сволочь, но зато видная; лежит голая женщина, а вокруг нее яблоки и груши. Опять не попал в точку, больше живописью насиловать себя не буду".