Текст книги "Пришла подруга"

Автор книги: Нонна Само

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Хозяин водил гостей по своей роскошной квартире, показывал новые рамы, арки, объяснял, что хорошие двери, с которыми он особенно намучился, пришлось менять три раза, но рабочие попались нормальные мужики, не капризничали, правда, и денег он им заплатил – ой-ой-ой. Мебели почти нет, а вот кухня уже вся сделана, кухня – его особая гордость. Технику на кухню выбирал тщательно, сейчас всего полно, и какая лучше – надо соображать, сколько он специальной литературы перелопатил, и вот, к примеру – плита с барбекю, новое слово в этом деле. Тут же продемонстрировал – бросил три куска мяса, пять минут, и – пожалуйста, готово! Поели мяса, действительно, вкусное. И опять Ляля порадовалась, что не послушала Инессу и не выступила со своей дурацкой курицей.

В общем, жених был в ударе. От своей прекрасной квартиры, от привольной жизни, от барбекю, от восторженных гостей. Впрочем, Ляля быстро сообразила, что он и не жених вовсе, поскольку за мясом он признался, что только сейчас, оставшись один, он наконец-то обрел полное счастье, ему завидуют друзья, и многие собираются последовать его примеру, и вообще он докажет всем, что мужчина должен жить один, это полный кайф. А любовницу найти – не проблема, и, если честно, девчонки, у меня есть одна лапочка, тихая, красивая, пришла-ушла – и все дела.

Инесса сидела с застывшей улыбкой и в Лялину сторону не смотрела. Ляля, впрочем, не сердилась ни на Инессу, ни на жениха, который оказался не женихом и так простодушно делился своей радостью, кормил вкусным мясом и поил любимым Лялиным вином. А то, что он собирался всем доказать, что мужчина прекрасно может жить без женщины… что ж, вызов принят. Ляля тоже докажет, что и женщина может прекрасно жить без мужчины. А почему нет?!.Или все-таки нет?..

Не хуже других

Вы обратили внимание – сейчас все мужчины под (или за) пятьдесят либо мрут, либо женятся на молодых. Предварительно, естественно, бросив старых жен.

Вот у нас в отделе две вдовы и четыре брошенных. Причем двух мужья бросили вскоре после серебряной свадьбы. Дольше всех продержался муж Ларисы Ивановны. И не умирал, и не уходил. Не потому, что Лариса Ивановна какая-то особенная, не хуже и не лучше других, уже брошенных, а потому, что муж уж очень никудышный. Нет, не то чтобы уж совсем плох. Не пьет, не курит и все такое. Но молодым, дальнозорким и ухватистым такой не нужен. Занюханный какой-то. Ни кожи ни рожи, ни должности, ни перспектив. Остальные мужья тоже особенно красотой и свежестью не блистали, но все-таки еще взбрыкивали, в коммерцию сунулись, засуетились, джин с тоником стали пить вместо привычной водки, на тусовки бегать. Бегали, бегали – и убежали. Довольные теперь ходят, надутые, как пузыри, говорят всем, кто спрашивает и не спрашивает, что наконец-то почувствовали себя мужчинами, что старые жены и дети, вместе с угнетавшим их, мужей, высокий дух бытом, висели гирями на ногах, зато уж теперь…

Все отдельские дамы были почти ровесницы, и их мужья уходить начали как-то один за другим. Лариса Ивановна тоже, конечно, дергалась, ждала, когда наступит ее черед страдать и присоединить свой голос к общему плачу, но время шло, а муж все был при ней.

Она пыталась отвести нависшую над ней опасность, по пять раз на дню звонила ему, как, мол, там мой пупсик, что, мол, пупсику на ужин приготовить, галстук-бабочку ему купила – в общем, боролась за свое счастье, как могла. И все боялась, что все брошенные сотрудницы завидовать будут, да никто не завидовал, даже обидно. Потом уж и злиться начала: что, у нее мужик хуже других, что ли, никому не нужен? И общий язык с коллективом перестала находить, что тоже неприятно. «Ну что твой-то?» – спрашивали ее с утра подруги. «Сидит дома, как дурак», – отвечала Лариса Ивановна, и интерес к ней сразу пропадал. У всех общие проблемы, одна она как отрезанный ломоть. Лариса Ивановна хватала телефон и со злостью накручивала диск. «Ну что, все сидишь? – ехидно спрашивала она мужа. – Ну сиди-сиди, что-нибудь высидишь. За картошкой не забудь зайти», – и кидала в сердцах трубку.

Бывшие мужья, несмотря на опротивевший быт и привалившее на старости лет счастье, боролись как львы за свою долю жилплощади и отполовинивали нажитое совместно со старыми женами добро, вплоть до кастрюль и досок для резки овощей. Только красотке Виолетте как-то удалось ничего не отдать своему бывшему мужу, даже его дубленку. Борьба шла ни на жизнь, а на смерть, но Виолетта победила, и муж ушел от нее гол как сокол. «Еще наживет», – совершенно справедливо решила Виолетта.

Эта борьба подействовала на Виолетту самым благоприятным образом, дала уверенность в себе, и вскоре она бросила «эту вонючую контору», как она, прощаясь, обозвала свой родной НИИ, где просидела пятнадцать лет старшим научным сотрудником, и ушла каким-то менеджером в какое-то АО. Только ее и видели.

Вскоре наступила очередь и Ларисы Ивановны. Не в том смысле, что она тоже ушла, а в том, что от нее тоже ушел муж.

Недавно секретарь директора рассказала, что видела в подземном переходе Виолетту с бывшим мужем Ларисы Ивановны. «А ничего мужик-то, – сказала секретарша. – Такой презентабельный. В дубленке».И Лариса Ивановна стала наконец-то жить общими с коллективом интересами.

Измена

Пришла подруга и сообщила, что я могу ее поздравить: у ее мужа есть любовница. Ха-ха! Я, натурально, заахала – что ж такое творится, неужели сам признался, и вообще, что тут смешного? Подруга сказала, что я, видимо, не заметила, что смеется она сардоническим смехом, и ни в чем он не признался, а глаза ей открыла соседка Светка. Эта Светка приходит к ней покурить и потрепаться, совсем обнаглела, прямо с утра припрется в халате на ночную рубашку, и давай дымить. У нее, видите ли, муж бросил курить и не выносит табачный дым, а где ей курить, спрашивается? Зимой на балконе холодно, не на лестницу же выходить, как сироте какой, а мой муж сам курит, и ему дым нипочем, так она считает. А моего мужа аж трясет от такого хамства, какая-то неприбранная баба с утра в доме, демонстративно с ней не здоровается, на меня орет, зачем, мол, я привечаю эту нахалку, у нас что, курилка, что ли, а что я могу сделать, а этой все по барабану, какие, говорит, могут быть церемонии между соседями… Тут я прервала ее, мол, при чем здесь соседка Светка, давай про любовницу. Оказалось, Светка очень даже при чем, она-то все и раскрыла. У нее есть подруга Ирка, одинокая баба, но очень даже ничего, хочет замуж, следит за собой, спортом занимается и вообще подтяжку сделала. После подтяжки ее не узнать, что-то там не очень получилось, глаза заплыли, но она, Ирка, говорит, что теперь она вылитая Симона Синьоре, и очень даже может быть, потому что после подтяжки у нее появился любовник спортсмен и вроде бы хочет на ней жениться, но у него есть жена, и это преграда к их счастью. Развестись пока он не может, жена больна, вот-вот умрет, надо подождать, потому что он благородный человек. Тут я опять попыталась свернуть подругу на ее мужа, но сворачивать, оказывается, было не надо, потому что этот любовник и есть ее муж, а умирающая жена – она, как тебе это нравится? Я опешила, но все-таки мне было не до конца ясно, откуда она взяла, что этот благородный без пяти минут вдовец – ее муж? Оказалось, что все сходится: зовут его Петя Соколов, как и ее мужа, и он тоже спортсмен. Ее муж Петя отпуск проводит на байдарках, на каких-то горных реках, а подруга ездит к морю, в Одессу. Муж пассивный отдых не признает, даже презирает это тупое, как он говорит, лежание на пляже, и вот она допрыгалась, вернее, долежалась, а эта спортсменка на каком-то крутом вираже горной реки подхватила ее мужа, и теперь она в ряду покинутых жен, в этом возрасте все мужики бросают своих жен, кобели несчастные, и вот пришел ее черед. Я сказала, что Петь Соколовых, как мусора, и вовсе не факт, что тот Петя – наш Петя, надо поподробнее порасспрашивать эту Светку, но подруга сказала, что не доставит этой нахалке удовольствия, еще чего, и я с ней согласилась.

Подруга сказала, что просто объявит мужу, что она все знает, прижмет его к стенке, и посмотрим, как он будет выкручиваться. Я, в свою очередь, напомнила ей, как одна наша общая знакомая тоже решила прижать мужа к стенке и объявила, что она все знает, хотя ничего точно не знала, ну, аналогичный случай. Она, конечно, была уверена, что он будет все отрицать или, на худой конец, раскаиваться и просить прощения, а он возьми и скажи, что, мол, если ты все знаешь, то оно к лучшему, я боялся тебя расстроить, а коль ты уже расстроена, то смело тебе объявляю, что ухожу к другой. Так что никаких припираний к стенке!

Подруга же уперлась – лучше горькая правда, чем сладкая ложь, и все такое прочее. Я же продолжала стоять на том, что тьма горьких истин в данном конкретном случае нам не нужна, и если уж не получается сладкая правда, то пусть будет сладкая ложь, если, конечно, она не хочет разводиться. Ах, не хочет? Тогда молчи, и потом, с чего это облегчать ему жизнь, пусть сам выкарабкивается, вот так.

В общем, мы решили, что надо пока затаиться и наблюдать, быть начеку, предупрежден – значит, вооружен.

Через неделю подруга позвонила и сообщила, что сомнения отпали, любовница существует! Вчера она дала мужу на гарнир отварную картошку, а он скривился – что это все отварная картошка, поджарила бы, ну, в крайнем случае, пюре бы сделала, другие вон женщины не ленятся, жарят, а тебе бы все полегче и поскорее. Вот такой текст выдал этот подлец! О чем это говорит? А о том, что Симона Синьоре ему жарит картошку, а моя отварная ему уже не нужна, что делать? Я сказала, что вижу единственный выход – жарить картошку, надо бороться с врагом его оружием!

А потом этот муж нас вообще в тупик поставил. Сказал, что хватит в отпуск по отдельности ездить, семья есть семья, и он теперь поедет с ней, женой, в Одессу лежать на пляже. И как все это понимать? То ли соседка все наврала, то ли у него совесть проснулась, то ли это был совсем другой Петя Соколов?

На всякий случай подруга отказала соседке Светке от дома, у меня, сказала, муж тоже бросил курить, и теперь та, как сирота, дымит на лестничной площадке.

Желание славы

У меня есть подруга, которая всегда хотела прославиться. Причем в веках. «Ляг под грузовик, и пусть он по тебе проедет», – советовала я. «Это еще зачем?» – пугалась она. «Попадешь в Книгу Гиннесса». – «А если раздавит?» «Пусть не раздавит, иначе не попадешь». Но у нее была, оказывается, теория. Есть женщины, утверждала она, которые из себя ничего не представляют и никакими талантами не блещут, кроме одного: нюха на знаменитость. Они как-то унюхивают мужчину, который может стать знаменитым, и прилепляются к нему. А потом имя прославившегося как-то само собой идет в связке с прилепившейся к нему женщиной. Ну кто такие, скажите на милость, Лиля Брик или Елена Дьяконова? Ни талантов, ни кожи ни рожи. Это потом уже стали сочинять легенды про их необыкновенность и красоту. А кто их знал бы? Так нет, вовремя сообразили, и вот уже Маяковский – Лиля Брик, Сальвадор Дали – Гала и т. д. И в памяти потомков они останутся неразрывны, как Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Самсон и Далила. Или, допустим, Эвита. Хотела стать актрисой – талантом не вышла, вела какие-то пятиминутки по радио на социальные темы. Потом где-то выкопала ничем не примечательного полковника Перрона, раскрутила его до президента и стала первой леди Аргентины. Все сильные мира ей ручки целовали, папа римский принимал с почетом, пока сам Перрон сидел дома, в своей Аргентине, народ ее обожал неизвестно за что. Уж сколько лет ее нет, а фильмы до сих пор про нее снимают. Ну и так далее. В общем, поскольку своих талантов Бог не дал, надо искать перспективного мужика. В смысле славы. И не мимолетной, а на века. Но где? Прославиться сейчас – раз плюнуть. Вот один мужик разделся догола, надел на шею цепь и лаял на прохожих. Изображал собаку. И назвал это красивым словом «перформанс». По телевизору несколько раз показывали это безобразие. Ну и что? Уж точно не на века. В общем, нашла моя подруга поэта-авангардиста. Не то чтобы совсем неизвестного, в узких кругах его приглашали выступать со своими стихами типа «На лугу паслось рагу». Имел успех и поклонников, которые утверждали, что он сказал новое слово в поэзии. Она таскалась за ним по всем поэтическим тусовкам, вроде как муза. Одно его произведение пользовалось особенным успехом: «Не верь в романы и рассказы, а верь в что видят твои глазы». Потом, правда, оказалось, что это сочинил другой известный поэт, и друзья этого поэта набили плагиатору морду. Она заклеила ему пластырем ссадины на роже и ушла. Лили Брик из нее не получилось.

Потом нашла политика. Работала в его предвыборном штабе. Сочиняла листовки, устраивала его выступления на телевидении, писала ему речи и кричала на митингах, что только он спасет несчастную Россию. В общем, выбрали его в Думу, и он в благодарность дал ей пинка под зад. Да, не Перрон. Теперь сидит с тупой сонной рожей в Думе, и толку от него, что для несчастной России, что для моей несчастной подруги, как от козла молока. Зареклась она связываться с политиками. «Никогда себе не прощу, что помогала этому идиоту», – сокрушается она, глядя в телевизор на свою бывшую надежду.

Можно еще выйти замуж за известного артиста. И не за молодого, который перманентно женат на разных женщинах, в основном тоже актрисах, а за такого… зубра, кита, титана, которого уже не надо раскручивать, который уже оставил след в искусстве. Они особенно после шестидесяти очень любят жениться. Причем, ввиду преклонного возраста, можно надеяться, что навсегда. В последний раз. Но вот заковыка: им совсем молоденьких подавай, этаких Лолит, а ей уже за тридцатник перевалило, такие им не нужны. Они этими Лолитами хвастаются, что вот, мол, какая юная фея меня полюбила неземной любовью (неужели действительно в это верят?), а ею особенно не похвастаешься, стара, матушка, нечего соваться со своими прелестями.

В общем, работает теперь моя подруга в школе, преподает биологию, благо образование университетское. Как-то пришла ко мне, говорит: «Вот ты все время носишься со своим Пушкиным, говоришь, что он тебе все объясняет и дает советы по разным поводам. Может, спросишь у него, почему у меня ничего не получается, никак прославиться не удается? У него вроде есть стихотворение „Желание славы“?» «Стихотворение такое есть, – отвечаю, – но по другому поводу. Как говорится, не твой случай. Но есть и другое: „Что слава? Жалкая заплата на ветхом рубище певца!“»

– Да, – задумчиво сказала подруга, – Пушкин – это Пушкин. Не то что «на лугу паслось рагу». Но где ж такого взять? Такие небось раз в тысячу лет рождаются. Тут видела книжку: «Женщины Пушкина». С ихними портретами. Есть красавицы, а есть так, ничего особенного, прославились благодаря ему. Счастливые…

Ревность

Пришла подруга с фингалом под глазом. «Кто это тебя?» – спрашиваю. «О шкаф ударилась». Ну ладно, о шкаф – так о шкаф, не хочет говорить, не надо. Поболтали о том о сем, потом призналась – муж избил. Из-за ревности. Он вообще ревнивый страшно, но раньше только скандалами обходилось, а теперь вот руки распускать начал. Она, конечно, разозлилась, ну сколько можно терпеть, тем более поводов никаких нет, что особенно обидно. Позвонила свекрови, а та ей: деточка, не обращай внимания, это он от любви. И еще сказала, что в любви одна сторона всегда страдающая, та, что больше любит, вот он и страдает. «Интересно у твоей свекрови получается, – сказала я, – он, значит, любит и страдает, а с разбитой рожей ходишь почему-то ты!»

– Ничего, сказала подруга, – я его тоже чайником по башке шарахнула, шишка будь здоров!

– Значит, счет 1: 1, – подвела я итог. – И когда следующий матч?

– Ты не остри, а посоветуй, что делать-то? С одной стороны, так жить нельзя, а с другой – может, действительно, ревнует – значит, любит?

– Арбенин из «Маскарада» тоже свою жену Нину любил, а от ревности накормил ее мороженым с ядом. А другой положительный литературный герой свою жену задушил. Отелло его звали, если помнишь. Так что тебе еще крупно повезло.

Подруга помолчала, что-то обдумывая.

– Выхода, значит, два: или разводиться, или любовника завести, чтоб не обидно было. Честно говоря, ни того ни другого не хочется.

– А к кому приревновал-то?

– Да в том-то и дело, что ни к кому. Зашли с девчонками после работы в кафе, отметили день рождения сотрудницы. Посидели, винца выпили, пришла домой на пару часов позже. Вином, конечно, попахивало, вот он и озверел. «Иди к своему хахалю», – кричит. Да разве ему объяснишь? Ничего и слушать не хочет.

Тут мы порассуждали на тему – а может, действительно любит, ревнует? «Любит, конечно, – говорит подруга, – но не меня, а себя. Эгоист в законченном виде». Но я не согласилась: «Если мужчина себя любит, то ему в голову не придет, что ты можешь предпочесть ему кого-то другого. Он – вне конкуренции». «Значит, эгоист – это тот, кто совсем не ревнует? Не знаешь, что и лучше», – призадумалась подруга. «Оба хуже», – подвела я итог дискуссии.

В общем, мы пришли к выводу, что ревность – это род недуга. И его надо лечить. Общих рецептов тут нет. Надо исходить из симптомов. Вот ее муж уверен, что у нее есть другой мужчина. От этого и будем искать лекарство. И вот что мы придумали. Написали ей письмо от якобы поклонника. Мол, я тебя люблю и обожаю (пишет несуществующий воздыхатель), а ты на меня даже не обращаешь внимания, любишь только своего мужа, и другие мужчины для тебя не существуют. Поэтому я, понимая, что шансов у меня никаких нет и не будет, уезжаю навсегда в Америку, может, там найду свое счастье. А ты оставайся со своим любимым мужем и не поминай лихом. Вот такое примерно написали мы письмо и отправили его на ее имя. «А вдруг он не прочтет, в смысле не вскроет его вместо меня?» – засомневалась подруга. Да, такое может быть, надо его, то есть мужа, как-то заинтриговать, раззадорить, чтобы он не удержался и вскрыл письмо. Придумали: нарисовали жирным красным фломастером прямо на конверте, рядом с ее именем, сердце, пронзенное стрелой! В общем, отправили, ждем, что будет.

Через неделю она мне звонит.

«Не знаю, – говорит, – получил ли он письмо, но мне ничего лично не передавал и пару дней ходил какой-то задумчивый, а потом говорит: „Давай мириться. И в знак примирения пойдем в кафе-мороженое“. Ага, думаю, проняло. В общем, пошли. А когда мороженое подали, я вдруг про Арбенина вспомнила и сижу, не ем. Очень, говорю, твердое, пусть, говорю, немного растает. Тут он на что-то отвлекся, и я быстро наши вазочки с мороженым поменяла».

– Ну и что? – У меня прямо дух от ужаса захватило.

– Ничего, съел.

– И?..– Пока жив, – вздохнула подруга.

Форма и содержание

Только сели с подругой кофею попить и про жизнь порассуждать, явилась соседка, вся какая-то взбаламученная. Оказывается, только что получила предложение руки и сердца. Ну, может, не руки и не сердца, но замуж позвали. Дело было так. За ее стеной, в двухкомнатной квартире, живет некий Петр Сергеевич, полковник в отставке, вдовый и одинокий. Не так чтобы совсем одинокий, есть дети и даже внуки (полковнику шестьдесят), но они живут отдельно. Сам Петр Сергеевич еще молодцом, спина прямая, шевелюра густая. В общем, соседка моя с ним приятельствует, иногда зовет его что-нибудь прибить-починить (и он охотно откликается на ее просьбы), угощает его пирогами (на это она большая мастерица), и он ест и похваливает и т. д. Сама она тоже одинокая, хотя и не вдова, просто муж к ее 40-летию сделал ей «подарочек» – ушел к молодой возлюбленной, известное дело. И вот сегодня этот Петр Сергеевич вдруг является к ней при галстуке и с тортом. Соседка думает: в чем дело-то? Хотя, признаться, догадывается, что неспроста, на это у женщин особый нюх, или интуиция, назовите как хотите. В общем, ставит она чайник, приглашает садиться и ждет любовных признаний. И вдруг слышит: «Не сочтите за бесцеремонность и нахальство, но не скажете ли вы, какими болезнями страдаете?» Она прямо чуть горячий чайник из рук не выронила. А он пристал как банный лист, и, в конце концов, она с некоторым вызовом и даже ехидством говорит, что страдает колитом, гастритом и холециститом. Тут он почему-то обрадовался и сказал, что это очень кстати, значит, у них одна диета, а это облегчает ведение хозяйства в смысле приготовления пищи, поскольку он предлагает ей выйти за него замуж.

– И ни слова о чувствах, ни слова о любви! – заламывая руки, причитала соседка.

Мы помолчали. Первой опомнилась подруга. «Ну и что? – спросила она. – Если отбросить всю словесную чепуху про любовь, которая тебе почему-то нужна, то по сути он прав. По крайней мере – честно. А о любви ты, наверное, от бывшего мужа наслушалась, и чем, в конце концов, это кончилось?»

– Нет, – вступила в разговор я. – Суть сутью, но и форма важна. У моей мамы подруга тоже вышла за человека лет на двадцать старше себя. Он так за ней ухаживал, и не только когда женихался, но и все их 18 лет брака, в консерваторию водил, мадригалы ей писал, цветы – это уж обязательно, всем вокруг говорил, какая она хозяйка прекрасная и т. д. Недавно у него случилось два инсульта подряд, теперь ногу приволакивает, рука не работает, да и «крыша» поехала. А она о нем так печется, так ухаживает и не ропщет на судьбу совершенно, говорит, что была с ним счастлива и ее никто никогда так не любил.

– Ну и дура, – оборвала меня подруга. – Этот хитрец заранее просчитал, что ему понадобится в старости сиделка, вот и женился на женщине намного моложе себя, а ей заморочил голову своими мадригалами.

– Уж лучше мадригалы, чем общая диета, – поддержала меня соседка.

– Вот именно, – обрадовалась я поддержке. – Содержание содержанием, а форма тоже значение имеет. А может, и решающее. У меня был поклонник литературовед, специалист по Оскару Уайльду. Ходил в мятых брюках, не мылся и ковырял в носу. Я ему быстро дала отставку.

– Ну конечно, – ехидно заметила подруга, – тебе бы хотелось, чтобы знаток Оскара Уайльда был похож на Роберта Редфорда.

– Ну, если бы он был похож на Роберта Редфорда, мне было бы сто раз наплевать, знает ли он вообще, кто такой Оскар Уайльд, – ловко парировала я.

– Ах, вот как! Значит, тебе форма важнее содержания?! А еще считаешься интеллигентной женщиной! – возмутилась подруга.

– Да, важнее, важнее, и ну вас всех! – обиделась я.

В общем, мы еще долго дискутировали и решили, что хорошо, когда прекрасная форма соответствует не менее прекрасному содержанию. И что отношения мужчины и женщины – это такая тонкая материя, которая может расползтись от одного неосторожного слова и движения. И вообще, есть свои правила игры, и их надо соблюдать. Например, когда делаешь предложение, надо начинать с «Я вас люблю». А соседке ничего посоветовать не могли. Может, этот полковник и прав, и общая диета – это как раз то, что укрепит их союз прочнее, чем всякие слова про любовь.

Ум по половому признаку

Пришла расстроенная подруга: ее оскорбил любимый мужчина. Оскорбил на взлете чувств. Так и сказала: на взлете моих чувств к нему. Сказал, что у нее мужской ум. Я поинтересовалась – в каком контексте. Контекст был такой: ты необыкновенная женщина, у тебя мужской ум. Ага, понятно. Я сказала, что он и не думал ее оскорблять, скорее, наоборот: он сделал ей комплимент. Мужчины считают, что сказать женщине, что у нее мужской ум – самый приятный комплимент. Считается, что женский ум – это что-то неполноценное, это и не ум вовсе. Любимый мужчина подруги решил, что распинаться насчет ее глаз или еще какой части тела – банально, а вот мужской ум – это да, это высшая оценка, это всем комплиментам комплимент! Но подруга не утешилась моим объяснением, она заявила, что, значит, он дурак, и что лучше – грубиян или дурак, неизвестно. Я понимала, в чем тут дело: однажды ее последний муж выступал по телевизору и…

Вообще, все эти СМИ очень вредят нашим мужчинам. (Может, и женщинам, но сейчас не о них речь.) Свобода слова погубит мужчин. Низводятся кумиры, рушатся авторитеты. Эти бесконечные ток-шоу их доконают. Все лезут в экран, все спешат высказаться, оповестить, поделиться. Они думают, что это все интересно, они, как говорится, зарабатывают себе очки, популярность и даже любовь. И все происходит ровно наоборот. Ну ладно всякие там звезды шоу-бизнеса, что с них взять. Казалось бы, ну поёшь себе под фанеру, и пой, так нет, хотят поговорить, высказаться по любому поводу, сообщают изумленной публике, что дважды два четыре и прочее. Ну да пусть, их не убудет. А убудет у наших кумиров политиков, эти-то зачем себя подводят? Послушаешь-послушаешь – и не хочешь выполнять свой гражданский долг, ходить на выборы то есть, за кого голосовать-то, за этих? И еще жалуются, что им мало эфира дают, зажимают и отстраняют. Эх, не понимают они своего счастья, да радоваться надо, спасибо сказать всем этим зажимальщикам!

Так вот, о последнем муже подруги. Такой был маленький, даже несколько плюгавенький, с жиденькой бороденкой, тихий такой, слова от него не услышишь. Подруга говорила, что зато порядочный и умный, золотое сердце. Сядет в уголок – и молчит. По гостям ходить не любил, все дома сидел, работал с документами. Он был депутатом гордумы. Как он в депутаты выбился – непонятно, все-таки надо перед избирателями выступать, бороться со своими соперниками-конкурентами, как-то проявлять себя. Да, загадка. Наверное, прошел по партийному списку. Подруге он попался уже депутатом. Как подруга на него внимание обратила – тоже загадка. Наверное, по контрасту с предыдущим мужем, красавцем-подлецом, краснобаем и бабником. А этот – тихий, незаметный, скромный такой. В общем, ничего о нем мы сказать не могли, но до поры до времени. Как-то подруга позвонила с вестью, что ее мужа пригласили на ТВ, какое-то ток-шоу по жилищной проблеме. Подруга очень гордилась, одно ее огорчало, что тема больно скучная, не развернешься. Но она ошиблась. Ее тихий муж очень даже развернулся! Где-то в середине дискуссии, когда все уже приуныли и заскучали, вдруг ни с того ни с сего наш тихий муж громким и скрипучим голосом заявил, что надо быть скромнее, а то моду взяли особняки строить, вот Сталин, например, в быту был очень неприхотлив, у него не то что особняков, даже обеденного стола не было, ел на рабочем, в кабинете, притулится к краешку и хлебает себе щи да кашу. А о Ленине и говорить нечего: одно заношенное пальтишко, малюсенькая комнатка в Кремле, узкая кроватка. Сначала все затихли, а потом какой-то зритель спросил, как же он помещался на такой кроватке с толстой Крупской? Зал оживился, но наш муж ловко одернул любопытного, что это, мол, политическая провокация против него, и он отвечать не собирается.

Разводясь, подруга причитала, что на такого дурака она потратила лучшие годы своей жизни. Правда, она и года не была за ним замужем, но ей виднее. Вот что делают СМИ, вот до чего доводит свобода слова. С другой стороны, может, и к лучшему, не было бы этого злосчастного ток-шоу, действительно бы угробила бы на него лучшие годы, а может, и всю жизнь. Потом у подруги образовался роман с итальянцем. По-русски он знает одну фразу: «Ты прекрасна!» И все. Подруге достаточно. Она говорит, что он очень умный человек. А что, так, наверное, оно и есть.

Игра

Пришла подруга. Мы уже всей семьей собирались спать, вдруг – звонок в дверь. Я посмотрела в «глазок»: стоит незнакомая брюнетка в темных очках. «Открывай», – услышала я знакомый голос. Подруга, дрожа и оглядываясь, просочилась в дверь, стащила с головы парик, сняла темные очки. «Что случилось?» – почему-то шепотом спросила я, ведя ее на кухню. Подруга, нервно куря, начала рассказывать. В ее подъезде произошло убийство. Она как раз выходила из квартиры и видела, как один мужик стрелял в другого. Потом хотел выстрелить и в нее, но она успела вбежать в свою квартиру и захлопнуть дверь. Теперь он, конечно, будет за ней охотиться, поскольку она свидетель его преступления. Она до вечера просидела тихо дома, а потом, в парике и очках, добралась до нашего дома. Теперь она вынуждена скрываться. Два дня она скрывалась у нас, а потом исчезла. Оставила записку, что не хочет подвергать нас опасности и уезжает. Через неделю позвонила и сообщила, что милиция задержала этого киллера и она вернулась домой.

С ней всегда случались невероятные истории. Она была не замужем, жила с сыном. Претендентов на руку было много, но она не хотела терять свободу. Так она говорила. В общем, она направо-налево разбивала сердца, а однажды разбила сердце одному летчику, и он, отвергнутый, уехал в Африку, где и пропал. Она корила себя, плакала, а потом решила лететь в Африку его искать. Мы собрали ей денег на дорогу, и она улетела. Через две недели появилась, загорелая до черноты, и рассказала потрясающую историю. До Африки она добралась, но летчика не нашла, его, должно быть, съело людоедское племя. И ее тоже чуть не съели, но она смогла сбежать и добралась, через пустыню, под палящим солнцем и без воды, до ближайшего аэродрома. Мы слушали, открыв рты, и ахали.

Мы, конечно, понимали, что ничего такого не было, но почему-то никто не мог сказать: «Ну что ты врешь?»

Во-первых, сказать такое в лицо как-то неудобно, и потом, это было вроде бы и не вранье. Вранье предполагает хоть какое-то правдоподобие, а у нее – фантастика, триллеры, мелодрамы, боевики, захватывающие истории, которые мы слушали с неослабевающим интересом. И потом, врут с какой-то целью, ради выгоды или еще чего, а для чего она сочиняла все эти истории, что ей это давало, какую пользу? Да никакую! Это, скорее, была игра. Она играла!

Но со временем ее безудержное вранье стало как-то раздражать. Ну интересно, ну талантливо даже, но сколько можно делать из меня дуру? Почему я это должна выслушивать? Это даже унизительно, в конце-то концов!

С другой стороны, я понимаю, что она не хочет ни обидеть, ни унизить, ни выставить дурой. Да ни в коем случае! Она просто творит! Без всякой для себя пользы и выгоды, а часто и во вред! Она – на сцене. Ты – зритель, вот и смотри, и восхищайся, и смейся, и плачь! Но все меньше и меньше это получается. Ведь ей надо, чтобы ты сопереживала ей, сострадала, чтобы ты была не только зрителем, а как бы действующим лицом в ее пьесе, играла в ее игру. То есть из зрительного зала ты должна выйти на сцену и стать ее партнером, ибо «нет ничего на свете серьезнее игры».

Нет, не хочется, да и не очень-то получается. Может, просто не хватает таланта. А потому когда-нибудь я встану и уйду из этого театра, тихо прикрыв за собой дверь…«Играй, Адель, не знай печали…»