Текст книги "Зойка моя! (сборник)"
Автор книги: Нонна Доктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 18
Зоя поступила в университет и погрузилась в изучение основ актерского мастерства. Ее популярность росла, несмотря на то что девушка была еще очень молода. Она часто снималась в эпизодических и проходных ролях у известных режиссеров, была очень довольна своей жизнью, о чем каждый раз рассказывала Геннадию в почти ежедневных разговорах. Кроме Зойкиной успешности в области киноискусства у отца и дочери появилась еще одна тема для бесед – Арсений. Молодой человек благодаря широким связям отца и Давида, с которым, естественно, сейчас плотно общалась вся семья, стажировался в одной из крупнейших больниц Америки. На предложение, поступившее от Эдельштейна, студент ответил сразу положительно, рассчитывая видеть Зайку чаще и добиться ее любви. Зоя помогла брату снять квартиру недалеко от места его новой работы, однако плотного общения избегала. Арсений был частым гостем в доме Эдельштейнов, хорошо общался с Наташей и другими подругами Зоечки, но наедине с предметом своих грез практически не оставался.
Сначала Зоя намеренно избегала свиданий с молодым человеком, а потом ей просто стало не до этого – известный режиссер Ник Лаймсон предложил красавице с экзотической внешностью и довольно выдающимися способностями главную роль в фильме «Смертоносная новость».
– Гена, – делилась впечатлениями о сценарии Зайка, – это драма, в которой погибают три поколения мужчин в одной семье. Мне предстоит играть сначала девочку-подростка, на глазах у которой умирает отец после того, как ему сообщили ЭТУ новость. Пережив потерю любимого мужчины, главная героиня находит в себе силы строить жизнь дальше. Потом я играю женщину, у которой от инфаркта умирает муж после того, как ему сообщили ЭТУ новость, а в конце фильма – пожилую женщину, которая теряет сына. Его сердце не выдерживает, когда он узнает ЭТУ новость.
– Малышка, – разволновался Покровский, – это такая тяжелая психологическая работа. Как ты справишься с этим? Я тревожусь за тебя.
– Гена, – улыбнулась Зоя, – я уже актриса, это моя работа. И у меня все получится.
– Я верю в тебя, Зайка моя, просто переживаю.
– Успокойся, я справилась с разными новостями в реальной жизни, а уж трагедия вымышленной героини меня тем более не убьет.
– Хорошо, – согласился Гена, хотя слова дочери больно ранили его. Он почувствовал свою вину за то, что не смог дать девочке счастливой жизни, но развивать эту тему побоялся, так как разговор снова мог коснуться любви. – А как ты будешь играть старуху? Ты еще так молода!
– Меня загримируют, – засмеялась девушка. – Мы уже снимали пробы, где я была в роли пожилой женщины. Это было так забавно – я когда себя в зеркало увидела, то чуть сознание не потеряла – на меня смотрела реальная старуха.
– Я горжусь тобой, девочка моя, – заканчивал разговор Покровский. – Береги себя, пожалуйста.
– Хорошо, ты тоже.
Съемки проходили успешно, и хотя Зоя страшно уставала и физически, и морально, ей на самом деле был интересен весь процесс. Но больше всего ей нравилось общение с Ником. Режиссер был одного возраста с Геннадием, хорошо сложен, накачан, подтянут и обладал мощнейшей энергетикой, которая не оставляла ни одно женское сердце равнодушным. Молодая актриса, возможно, стала бы единственной, кто не поддался чарам привлекательного мужчины, если бы не его потрясающее сходство с Покровским.
Неосознанно девушка начала флиртовать с мистером Лаймсоном, при этом не переходя ту тонкую грань, за которой начинаются отношения, а Ник, очаровавшись молодой талантливой актрисой, все больше и больше влюблялся в эту постоянно ускользающую от него красотку. До сих пор все известные ему женщины сами падали в его объятия, он даже не утруждал себя простыми комплиментами, не говоря уж о свиданиях и подарках, а эта русская манила его, дразнила, влекла, но в последний момент ускользала, словно маленькая змейка. Любовная игра нашла свое отражение и на пленке – фильм получился очень чувственным, созданным на грани каких-то сильнейших чувств.
Премьера прошла с оглушительным успехом. Зоя улыбалась под фотовспышками и купалась во всеобщем внимании. Впервые за много лет она почувствовала себя победительницей. Она вспомнила детские и юношеские конкурсы, где ей присуждали призовые места, а она смотрела только на отца, не отводящего взгляда от своей маленькой принцессы. Сейчас Зоя выросла, она уже не принцесса, а королева, и от нее не отрывает взгляд мужчина, так похожий на ее отца, но не он. Зоя от избытка чувств вдруг запела на русском языке, и ее хрипловатый от сигарет голос, чувственный и профессионально поставленный, разнесся по залу, где собрались приглашенные на вечеринку. Вокруг вдруг наступила полнейшая тишина, и лишь мелодия не известной американцам песни со словами чужого для них языка разлеталась в пространстве. Зоя отпускала свою любовь к Геннадию и давала возможность тому, кто так похож на него, сделать ей шаг навстречу. Ник понял этот призыв, исполненный так необычно, и подошел к актрисе, которая исполняла главную роль в его творении.
Голос девушки затих, и режиссер произнес: «Поехали ко мне». Зоя улыбнулась, чуть заметно кивнула головой и первая вышла на улицу, дав возможность мужчине полюбоваться ее открытой спиной. Мистер Лаймсон на секунду задержался – он подумал, что будет невежливо и неправильно сейчас покинуть гостей, однако черные глаза красавицы неумолимо влекли его за собой. Ни с кем не прощаясь, мужчина бросился за худенькой девушкой, скрывшейся в темноте улицы.
Глава 19
Пройдя в квартиру Ника, Зоя остановилась и осмотрелась: обстановка была дорогой и изысканной. Однако не это поразило юную актрису, ее потрясли чувства, которые она испытала, переступив порог. Не справившись с эмоциями, Зоя произнесла по-русски: «Наконец-то я дома…» Лаймсон оглянулся, во второй раз услышав из уст девушки чужую ему речь, и переспросил:
– Что ты сказала, любовь моя?
Зоя улыбнулась и покачала головой. Она не хотела объяснять ему произнесенные слова – они предназначались только для нее одной, однако нежное обращение режиссера все же отметила. В этом мужском взгляде, в заинтересованности человека в ней, в ее словах и мыслях безошибочно читалась любовь.
Мужчина и девушка сидели возле камина. Отблески пламени танцевали на очаровательном лице юной гостьи, черные глаза блестели от желания. Ник безумно хотел эту красавицу и видел, что ее тоже влечет к нему, однако не хотел торопить события. Мужчина протянул Зое бокал красного вина, терпкого, как его страсть, и хрипло произнес:
– За тебя, любимая!
Зоя сделала глоток, и на ее губе осталась красная капелька. Ник как завороженный смотрел на чувственный влекущий рот, и этот взгляд вызывал у девушки такую волну желания, что соски напряглись и стали заметны под тонким шелком вечернего платья. Она не торопилась, но своим магическим взглядом манила мужчину, и Ник сдался.
Он со стоном приник к нежным полным губам и повалил девушку на шкуру медведя, лежащую перед камином. Через несколько секунд платье было снято, и перед великим режиссером во всей своей красе лежало обнаженное произведение искусства, тонкое, хрупкое, нежное. Ник поднял Зою на руки и отнес в свою спальню, не отрываясь от ее губ. Там, на черных шелковых простынях, сильное мужское тело накрыло хрупкую девичью фигурку, и Зоя и Ник слились в волшебном танце любви. В девушке просыпалась женщина, так долго спавшая в истощенном болезнью организме.
Любовники оторвались друг от друга только под утро. Ник уснул, прижав к себе свое обретенное сокровище, а Зоя лежала с открытыми глазами и осмысливала все то, что с ней сейчас произошло. Она слушала мерное дыхание лежащего с ней мужчины и понимала, что сейчас она почти так же счастлива, как в своем прекрасном детстве, которое ей подарил ее отец. Девушка осторожно вылезла из-под тяжелой мужской руки, обнаженная прошла в гостиную, где оставила свою сумочку, достала тонкую сигаретку и вернулась в спальню. Маленькое пламя зажигалки на секунду осветило преобразившееся лицо и потухло. Девушка залезла на подоконник и стала смотреть на огни большого города, простиравшегося у ее ног. Сейчас она наконец-то почувствовала, что живет, что жива и что прошлое отпустило ее. «Теперь я королева, – сказала себе Зоя и сделала очередную затяжку. – И весь мир у моих ног».
Ник почувствовал, что лежит в кровати один. Страх, что Зоя сбежала, сжал его сердце, и он открыл глаза. Прямо перед ним на подоконнике сидела обнаженная богиня и любовалась ночным Нью-Йорком. Мужчина смотрел на эту девочку, вспоминал ее податливое тело, ее неугасаемую страсть, и желание снова наполняло его. И вдруг ему в голову пришла идея нового фильма, в котором он обязательно снимет в главной роли свою жену. На этой мысли Лаймсон вдруг изумленно замер. «Вот это оговорка, – подумал про себя мужчина. – Я был уже дважды женат и для себя понял, что не создан для семьи. Моя жизнь – это кино, съемки, актрисы, продюсеры, сценаристы. Я люблю жить так, как я сейчас живу: весь день на съемочной площадке, а ночью, если очень хочется, незамысловатый секс с любой из тех, кто стоит в очереди за право оказаться со мной в одной постели. Я не хочу никаких обязательств, не хочу упреков, скандалов и измен. Я дважды уже пошел на поводу желаний женщины, с которой я жил, и два раза это не принесло радости никому. Нет, я не хочу рушить ни свою жизнь, ни жизнь этой уникальной девушки, которая оказала мне честь, позволив дотронуться до своего тела. Боже, как я хочу эту женщину!»
Он медленно встал, подошел к обнаженной Зое и нежно вошел в ее влажное лоно. Они любили друг друга, а под ними просыпался город.
Глава 20
Легко и очень естественно Зоя переехала жить к Нику. Ни один из них не говорил о своих чувствах, о статусе отношений, о будущем. Они просто наслаждались жаркими ночами, во время которых опытный мужчина учил молодую женщину искусству любви, и удивительно наполненными и интересными днями. Влюбленные рассказывали друг другу о своей прошлой жизни, обсуждали фильмы и спектакли, Зоя спрашивала совета в актерском мастерстве, которое продолжала изучать, а Ник с удовольствием направлял ее талант в нужное русло.
Утром Зоя и Ник завтракали на кухне.
– Зойи, ты уже прочитала сценарий? – спросил мужчина. На самом деле работа интересовала его меньше всего. Он любовался черноволосой красавицей, которая сидела на стуле с ногами и пила апельсиновый сок.
– Ник, ты так смешно называешь меня, – улыбнулась во весь рот девушка. – Зойи! Это ж надо так придумать.
– А как по-другому тебя называть?
– Зоя, Зойка, – ответила та.
– Зоайя, Зайка, – пытался воспроизвести русский вариант имени своей любимой режиссер.
– Ох, – притворно вздохнуло юное создание и расхохоталось. – Ладно, пусть будет Зайка, раз уж именно этот вариант получается у тебя лучше всего.
– Зайка, – попробовал еще раз произнести Ник. – Зайка…
Мужчина наслаждался своей жизнью. Он был без ума от этой Зайки, которая сейчас хохотала, как ребенок, а потом вдруг подошла к нему вплотную, села верхом и страстно впилась в его губы. «Я теряю голову от нее», – успел подумать Лаймсон, пока страсть не захлестнула его.
Насытившись друг другом, мужчина и женщина вернулись к завтраку. Зоя жадно пила сок, а Ник вдруг сказал:
– Выходи за меня замуж.
Девушка поперхнулась напитком и уставилась на собеседника.
– Любовь моя, я жду ответа, – испугавшись этого молчания, сказал мужчина.
– Ты что, серьезно? – Зоя изумленно смотрела на любовника.
– А что, похоже, что я шучу?
– Нет, – ответила красавица и, увидев, как лицо Ника бледнеет, поспешила исправиться, – в смысле, не похоже, что ты шутишь. Милый, я согласна.
Мужчина расслабился и выдохнул… Его режиссерскую натуру сломать было невозможно, поэтому вместо того, чтобы поцеловать свою невесту, он тут же начал рассуждать:
– Свадьбу можно сделать двойную: одну – здесь, а вторую – в России. Но нам надо успеть провести все мероприятия, пока не начнется подготовительный период съемок. Я планирую сделать так…
Зоя сидела и слушала того, кому только что сказала «да».
Через три месяца известный режиссер Ник Лаймсон сочетался законным браком с начинающей актрисой Зоей Покровской. Об этой грандиозной свадьбе писали все средства массовой информации, а фотографии заполонили виртуальные пространства.
По задумке Лаймсона, бракосочетание происходило в старой церкви. И пастырь, и гости, и жених с невестой были одеты как герои одного из его любимых фильмов. Наряды времен XVIII века отыскали в костюмерных той студии, которая снимала когда-то эту киноленту, и привели в порядок. Для жениха и невесты создавали новые костюмы, полностью повторяющие оригиналы, в которых главные герои стояли перед алтарем. Момент, когда влюбленные произносили свои клятвы, был волнующим и прекрасным.
На вторую часть торжества, которая включала в себя банкет для приглашенных, пришло около двухсот человек. Гости стояли перед огромным экраном – для них шел тот самый фильм, который лег в основу режиссерской мысли. В тот момент, когда главные герои поворачивались лицом к кинокамере, перед глазами зрителей возникал кадр венчания Зои и Ника, и с оглушительной музыкой, под фейерверки и аплодисменты новобрачные появлялись на сцене в современных костюмах. Так Лаймсон соединил сказку и реальность, давая окружающим понять, что мечта, если в нее сильно верить, может стать твоим настоящим.
Через день после американского торжества чета Лаймсон улетела в Москву, где родственники молодой жены готовили еще одно торжество. Ник прекрасно понимал, что огромная часть жизни его любимой прошла именно там, в далекой и не понятной ему стране, поэтому настоял, чтобы и на другом континенте они с Зайкой стали мужем и женой перед Богом и людьми.
Когда Гена узнал о том, что его девочка выходит замуж, он впал в жесточайшую депрессию, и лишь суета Галины Павловны по поводу предстоящего события заставляла его заниматься организационными вопросами. Он прекрасно понимал, что ничего дать своей девочке не может, так как маска отца, надетая когда-то на него профессором помимо его воли, никогда не позволит Гене стать для любимой крошки тем, кем она хочет его видеть. «Мне надо отпустить малышку на свободу, – думал Покровский, сидя в своем кабинете. – Лишь так я смогу сделать ее счастливой. Она испытала так много боли, что сейчас заслуживает самого лучшего».
Арсений, который уже вернулся в Россию, пребывал в мрачнейшем состоянии, и лишь поддержка его девушки по имени Рената помогала ему держаться на плаву. Новое увлечение молодого человека было безумно похоже на его сводную сестренку, о чем тут же сообщила Галина Павловна, когда Рената впервые появилась на пороге дома Арсения. Девушка была мила и покладиста, черные глаза, доставшиеся ей от отца-татарина, до боли напоминали Зойкин огненный взгляд, а рассудительность помогала молодому человеку пребывать в реальности, а не уходить в болезненные для него воспоминания о его единственной любви.
Сейчас, когда Гена сообщил эту «радостную новость», юноша задумался о том, чтобы предложить Ренате тоже сочетаться законным браком, но все-таки не мог найти в себе силы отказаться от своей мечты.
Пока Арсений метался в мыслях и желаниях, Геннадий пытался выбраться из депрессии своими способами. Первое, что он сделал, – это затеял новый проект, который планировал назвать «Жизнь без лекарств». В основу ток-шоу должна была лечь нетрадиционная медицина, которая, по мнению опытного Покровского, в скором времени должна была обойти по популярности медицину традиционную.
Геннадий увлекся встречами с лекарями-травниками, с представителями тибетской медицины, которая активно развивалась в далекой Бурятии. Он общался и с экстрасенсами, и с магами и колдунами, вытаскивая на свет божий все то, что было скрыто от его соотечественников долгое время.
Однажды мужчина познакомился с молодой цыганкой по имени Галина. Яркая, страстная, неукротимая женщина посмотрела на Гену черными глазами, и тот самый знакомый омут затянул потерянного человека в пучину. Желание накрыло Покровского с головой – в этих жарких ночах с Галиной он искал свою Зайку, которая ускользала от него с каждой минутой. В момент оргазма ему казалось, что он настигает ее, ту, о которой мечтал с памятного дня в аэропорту. Однако через несколько минут реальность возвращала Гену из его фантазий, и он снова и снова испытывал боль от того, что теряет единственную в жизни всепоглощающую любовь.
Галину сначала устраивала жизнь избранника на два дома: ей не нужно было, чтобы этот уверенный в себе красавчик принадлежал ей целиком и полностью, однако в сердце начала зарождаться любовь. Любовь такая сильная, такая мощная, какая бывает только у горячих, эмоциональных цыган. Справиться с лавиной чувств женщине было не под силу, поэтому она начала давить на любовника, желая подчинить его себе. Геннадий почувствовал дикую энергетику, исходившую от цыганки, и испугался. Его жизнь и так была слишком сложна, и рушить свой шаткий мир он просто не мог, поэтому начал отдаляться от женщины.
Инна, знавшая об изменах мужа, но молчавшая ради сохранения семьи, сейчас радовалась – Геннадий все чаще и чаще возвращается по вечерам домой и проводит ночи именно с ней, даря такие необходимые ей ласки, а вот Галина сходила с ума от сложившейся ситуации. Когда она почувствовала, что разрыв с предметом ее страсти близок, решила забеременеть. Используя все чары и умения, цыганка заставила Покровского потерять контроль над ситуацией, и вот уже через три недели все признаки зародившейся под ее сердцем жизни были налицо. Оставалось лишь сказать любимому о своем положении, однако планы нарушились в связи с приездом Зои с мужем.
Готовилось большое торжество.
Глава 21
Сценарий московской свадьбы тоже продумывал Ник, который просто фонтанировал различными идеями. Вообще, с появлением этой русской девушки его жизнь стала гораздо ярче, насыщеннее и богаче. Обнимая невесту, Лаймсон шептал ей, что она – его жизнь, его мечта, его фантазия, а девушка смеялась над словами любимого мужчины и целовала его в губы. Они отдыхали друг с другом, им было хорошо, свободно, легко; несмотря на предстоящий брак, они не чувствовали никаких рамок и ограничений. Впервые Ник понял, что он свободен в своей любви, что можно быть связанным с кем-то узами брака, но при этом не тяготиться оковами, а летать на крыльях своего чувства. А Зоя… Зоя просто отдыхала душой – вся боль, ревность, неуверенность в себе ушли в прошлое, как только Ник Лаймсон появился на ее жизненном пути, за это она была ему безмерно благодарна. Ее будущий муж вернул ей радость, подарил ей детство, юношество и взрослую жизнь.
– Геннадий, – говорил Ник по телефону с будущим тестем, – я тебе вышлю сценарий торжества. Я все придумал, но мне сложно отсюда заниматься организацией, поэтому хотел бы попросить тебя о помощи.
– Я слушаю, Ник, – еле сдерживая раздражение, отвечал Гена.
– Красным маркером я отметил пункты, которые не могу сделать сам. Деньги я переведу тебе на счет…
– Не надо денег, – перебил режиссера телеведущий, – я, слава Богу, еще могу оплатить свадьбу моей дочери.
– Геннадий, послушай, – спокойно и мягко настаивал американец, – мне это совсем ничего не стоит, а у тебя жена и ребенок, им нужнее эти деньги. Пойми, у меня, кроме Зайки, никого нет, мне не на кого больше тратить то, что я получаю от своих фильмов.
– Хорошо, Ник, – уже спокойнее ответил Покровский. Где-то внутри шевельнулось уважение к этому мужчине, который взял ответственность за судьбу его дочери на себя.
– Все тонкости мы еще обсудим, но главное, что меня тревожит и что я не смогу сделать отсюда, – это создание живых статуй на вечере.
– Живых статуй? – переспросил Геннадий, и Галина, сидевшая рядом на кровати, подняла голову.
Ник пустился в подробные объяснения того, что он хотел бы видеть на русском торжестве, и отец невесты, пытаясь вникнуть в планы жениха, начал одеваться – находиться в доме любовницы и обсуждать подробности свадьбы дочери было невозможно. Помахав рукой цыганке, Покровский вышел за дверь, но в последний момент поймал наполненный ненавистью взгляд женщины. Черные глаза горели такой злобой, что внутри у Гены все похолодело. Он поскорее закрыл дверь и вышел на улицу.
Цыганка вскочила с кровати и метнулась к окну – возле машины стоял тот, кого она так страстно любила. «Он променял меня на свадьбу этой девчонки! – бесилась женщина. – Что же такого в этой мерзавке, отчего только что пылавший страстью мужчина спокойно оделся и ушел? Как бы мне посмотреть на эту маленькую дрянь?»
Идея родилась сама собой – быть одной из живых статуй на свадьбе дочери ее возлюбленного. Общаясь с теми, кто был причастен к программе Покровского «Жизнь без лекарств», Галина выяснила, когда состоится торжество, какие статуи и где будут стоять, кто их гримирует и во сколько надо приехать к месту события. Овладев необходимой информацией, женщина приготовилась ждать своего часа.
Наконец состоялось важнейшее событие в жизни Покровских и Лаймсонов – московская свадьба Ника и Зои. На женихе был яркий костюм, в котором Ник походил не то на Аладдина, не то на заклинателя змей. Гости раскрыли рот и уставились на этого необычного персонажа. Он овладел их вниманием и держал его до тех пор, пока к нему не вышла невеста. Зоя была потрясающа – ее платье напоминало змеиную чешую, подчеркивало ее стройную фигуру и блестело на солнце. Изумруды и бриллианты сверкали и делали уникальную внешность невесты еще более экзотической. Ник и Зоя разыграли перед гостями небольшую сценку, которая символизировала, по их собственному убеждению, их отношения.
Молодая женщина в зеленом чешуйчатом платье извивалась и нападала на всех, кто оказывался к ней слишком близко, но вот появился заклинатель, и змея на секунду застыла. Он поднял флейту, с помощью которой надеялся быстро приручить красавицу, однако змея была слишком умна и независима. Она дразнила своим танцем, подбиралась близко-близко, но когда мужчина протягивал руку, ускользала. И тогда заклинатель понял, что нельзя поймать живое существо, надо просто дать ему свободу и позволить быть самим собой. Он поднял флейту и начал играть мелодию любви – змея тут же появилась. В ней уже не было настороженности, лишь заинтересованность, любопытство и понимание того, что там ее не обидят. Зойка-змея подползла к мужчине почти вплотную, но человек не поднял руку, а лишь ласково взглянул. И тогда змея легкой лентой обвила тело заклинателя и прильнула к сердцу. Раздались аплодисменты. Ник посмотрел на свою любимую и приник к ее губам.
Покровский, видя, как Ник целует его дочь, скривился. Он вырвался из объятий Инны и ушел подальше от гостей – ему нужно было время прийти в себя. «Боже, – думал мужчина, меряя шагами газон, – как этот Ник похож на меня! Я словно смотрю в зеркало и вижу себя. Зайка наверняка тоже увидела меня в нем, значит, ее любовь ко мне не выдумка, не детская блажь, значит, чувства этой крошки были настоящими, а я не смог… А что я не смог? Я не смог уйти от общественного мнения… Боялся пересудов… Я слабак, а Зайка моя – сильная женщина».
Геннадий долго ходил между живыми статуями, которые стояли по парку то тут, то там, и не замечал, как черный взгляд цыганки прожигал его затылок.
Галина смотрела на любимого, грустно ходящего по тропинкам и думающего о чем-то своем. И женщина понимала, что думы мужчины не о ней, ведь она не занимает и сотой доли в его сердце. И даже его жена, которая преданно заглядывала в глаза Покровскому, для него – никто, и это было ясно всем, кто видел, как пренебрежительно отбросил женины руки мужчина, стараясь убежать от гостей.
Вдруг тошнота подкатила к горлу цыганки. Сначала Галина пыталась справиться с недомоганием, но когда поняла, что сдерживаться больше не может, она спрыгнула с пьедестала и бросилась в ближайшие кусты – искать уборную времени не было.
Наконец беременной полегчало, и она, слегка пошатываясь, отправилась на поиски места, где можно привести себя в порядок. Галина открыла дверь с нарисованной женской фигуркой и вошла. Белый кафель сливался с ее кожей, и женщина с усмешкой смотрела на себя в зеркало. «Мимикрия», – произнесла она и расхохоталась.
«Делать мне здесь больше нечего, – размышляла женщина, – я удовлетворила свое любопытство, поэтому я умываю руки». Усмехаясь своим мыслям, Галина подставила ладони под струю воды – белая краска стекала на белый мрамор раковины, и сквозь грим проступала смуглая бархатная кожа.
Вдруг женщина услышала, как кому-то плохо в одной из кабинок туалета. Неясное любопытство заставило Галину закрыть кран и замереть в ожидании появления той, что сейчас страдала от тошноты. Дверь открылась, и тоненькая точеная фигурка осторожно вышла к умывальникам.
Подняв глаза, девушка увидела белую статую на фоне белого кафеля и завизжала, но Галина среагировала быстро:
– Не бойтесь меня, мне просто стало плохо, вот я и зашла в туалет.
– Вы меня напугали, – с легким акцентом произнесла девушка и посмотрела на собеседницу.
Две пары черных глаз встретились, и брови цыганки поднялись от удивления.
– Вы Зоя, да? – спросила женщина.
– Да, откуда вы меня знаете?
– Вы же невеста, значит, вас знают все гости.
– Но вы не гость, – утвердительно произнесла Зайка.
– Да, я не гость. Но неважно. Важно то, что вы беременны, – тихо произнесла Галина.
– Думаю, вы ошибаетесь, – с грустной усмешкой сказала изумрудная змейка. – После тяжелой болезни я не могу иметь детей, по крайней мере, сейчас.
– Зоя, мой вам совет, сходите к гинекологу, – надменно сказала белая статуя и начала смывать грим с лица.
