Текст книги "Очаровательная колдунья"

Автор книги: Ноэль Бейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Джек досадливо поморщился.

– Я чувствую себя в некоторой степени ответственным за то, что произошло. Если бы мой отдел кадров оказался на высоте, мы могли бы схватить мошенника за руку до того, как он успел причинить вам вред.

Натали колебалась. Это было заманчиво – слишком заманчиво. Особенно если учесть, что единственной альтернативой была софа в вылизанной до невозможности гостиной ее мачехи...

– Я редко наезжаю в те края, – добавил он со слабой улыбкой, словно уловив причину ее сомнений. – В доме живет только старая домоправительница моей матери, которой он принадлежал. Флоранс давно могла бы уйти на покой, но, прожив там всю жизнь, просто не знает, куда деться. И Монике там понравится – сад спускается прямо к морю.

– Хорошо... – Натали знала, что не должна соглашаться; теперь она будет у него в долгу, чего ей совсем не хотелось. Но не верилось, что Джек попробует извлечь из ее положения какую-то выгоду. Кроме того, его ведь там не будет. Так что нет причин отвергать спасительное предложение. – Хорошо, – повторила она с неуверенной улыбкой. – Большое спасибо. Это очень щедрый жест.

– Отлично, – кивнул Джек и, быстро встав, подошел к письменному столу, на котором стоял телефон. – Я отправлю кого-нибудь из служащих к вам домой, чтобы помочь собрать все необходимое. Вас я отвезу туда попозже, ближе к обеду. А пока пусть в доме посидит парочка охранников, чтобы не было никаких проблем.

Натали только слабо кивнула. При нормальных обстоятельствах она бы крайне возмутилась таким вмешательством в ее жизнь. Но обстоятельства были явно ненормальными, и как приятно было иметь рядом человека, на которого можно положиться, кто будет сражаться со всеми этими драконами вместо нее. Чего-чего, а спорить она с ним не собиралась!

Хотя весеннее солнце яркими бликами играло на воде, постоянно дующий бриз напоминал, что на улице всего лишь конец марта. По волнам неслась белоснежная яхта, тишину. нарушали только хриплые крики чаек.

Маленький пляж был достаточно уединенным. Спрятанный в небольшой бухточке, он был хорошо защищен высокими рыжими скалами от страшных штормов, время от времени обрушивавшихся на эти берега.

Мелкий золотистый песок завораживал Монику, и она могла часами пересыпать его между пальцев или строить непонятные сооружения, центром которых непременно был бассейн – старательно выкопанная ямка с заполнявшей ее водой.

Они прожили на побережье уже больше недели, и Натали была рада, что приняла предложение Джека. Здесь, в спокойной обстановке, ее проблемы казались не такими мучительными, и она смогла расслабиться. Больше всего ее теперь беспокоило то, что она может влюбиться в этот чудесный дом с тенистым садом, спускающимся к морю.

Построенный в середине прошлого века каким-то дальним родственником Джека по матери, проведшим большую часть жизни в путешествиях по Африке, он был лишен архитектурных изысков. Белые оштукатуренные стены, крутая черепичная крыша, просторная терраса.

Все комнаты в доме были набиты сокровищами, которые он когда-то привез из своих странствий. Резная мебель из черного дерева, искусно инкрустированная слоновой костью, старинное оружие, культовые маски и украшения соседствовали здесь с десятками фотографий, изображавших солидных усатых мужчин в костюмах-тройках, нарядных дам с кисейными зонтиками и темнокожих туземок в традиционных одеждах, то есть практически без оных.

Общее впечатление от этого изобилия экзотики могло бы быть тяжелым и угнетающим, если бы не высота комнат, залитых светом из широких, выходящих на юг окон. Оклеенные светло-бежевыми обоями стены подчеркивали глубокий насыщенный тон темного дерева. Джек сказал, что дом со всем его содержимым неожиданно достался в наследство его матери. Именно она, подолгу живя здесь, придала интерьерам неповторимую элегантность. Но после того как мать умерла пять лет назад, сам Джек почти не бывал здесь.

Натали поначалу чувствовала себя скованно, боясь, что Моника что-нибудь разобьет или испачкает ковер. Но теплота, с которой приняла их Флоранс, пожилая домоправительница, помогла ей быстро справиться с неловкостью.

– Ах, не надо ни о чем беспокоиться! Она просто маленький ангел. И кроме того, что такое несколько старых вещиц по сравнению с присутствием в доме ребенка! Это так приятно. Я уверена, что мадам Патриция сказала бы то же самое.

Не возникало сомнений, что Флоранс была всей душой предана своей хозяйке, и, глядя на ее фотографии, развешанные по всему дому, Натали чувствовала, что ей она тоже понравилась бы. Не будучи красавицей, Патриция имела такое же крепкое телосложение, как у сына, а за приветливой улыбкой угадывались здравомыслие и доброжелательность. И уж конечно, человек, обустроивший такой удивительный дом, должен был быть каким-то особенным...

Натали стояла у кромки воды и полной грудью вдыхала свежий, наполненный запахом соли и водорослей воздух. И она, и Моника были в свитерах, шортах и пластиковых сандалиях, в которых нестрашно оступиться в воду, что было ценно, учитывая характер их развлечений.

– Смотри, Моника, видишь рачка? – Она указала на крохотное, почти прозрачное создание, копошившееся на дне ямки, сделанной девочкой у самой воды. – Быстро неси сачок.

– Поймали что-нибудь?

Вздрогнув, Натали обернулась и из-под руки посмотрела на мужчину, неожиданно появившегося у начала тропинки, спускавшейся к пляжу. Его силуэт казался огромным на фоне полуденного солнца. Она вовсе не рассчитывала увидеть Джека Вендела так скоро – он не говорил, что собирается приехать.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, слегка задыхаясь.

Джек лениво рассмеялся.

– Это мой дом, разве вы уже забыли? – ответил он, легко сбегая вниз.

Подойдя к ней, Джек присел на корточки рядом. Натали почувствовала, как легкий румянец покрывает ее щеки.

– Вы же говорили, что редко выбираетесь сюда, – заметила Натали, довольная тем, что ей удалось произнести фразу относительно ровным голосом, несмотря на сердце, пустившееся вскачь.

– В воскресенье Пасха, – напомнил он, и в его карих глазах заискрилось веселье. – Даже мне иногда требуется отдых.

– Конечно. Я не это имела в виду... Извините... – Черт побери, ну почему она начинает дрожать от волнения, стоит ему вот так посмотреть на нее?

– Вам не за что извиняться, – насмешливо ответил он, окидывая оценивающим взглядом ее длинные стройные ноги и словно намекая на то, что один их вид полностью компенсирует все глупости, которые она способна наговорить.

В этот момент Моника, до сих пор сосредоточенно возившаяся у ямки, взвизгнула от восторга и резко вскинула сачок вверх, обдав обоих взрослых брызгами морской воды, смешанной с песком.

– Умница! – воскликнула Натали, радуясь возможности отвлечься. – Ну что ты там поймала?

– Вачка! – с триумфом в голосе пролепетала малышка, суя сачок с истекающим водой грузом песка и копошащимся рачком им под нос и заставляя отпрянуть.

– Опусти его сюда, – ласково велела Натали и помогла отправить бесценный улов в желтое пластмассовое ведро, откуда по окончании прогулки он будет осторожно возвращен в лужу.

– Да, с развлечениями здесь негусто, – заметил Джек. – Вы не были в Канне? Монике наверняка бы понравилось.

– Нет, не были, – ответила Натали, несколько удивленная тем, что он проявляет такой интерес к организации досуга Моники. – Да, вы говорили, что мы можем брать машину, но... я как-то неуверенно буду чувствовать себя за рулем в незнакомом городе. Кроме того, там нет детского сиденья, – добавила она с кривой улыбкой. – Оно осталось в машине Антуана, и одному небу известно, где находится сейчас.

Эти слова вернули Натали к неприятным воспоминаниям о причинах, приведших ее сюда, а также к вопросу о том, почему она не может позволить себе открыто наслаждаться обществом хозяина дома. Она немного неуклюже вскочила на ноги. Джек встал следом за ней – такой высокий, такой мужественный, – заставив ее ощутить сухость во рту.

До этого она не видела его без пиджака и галстука, но сейчас он был в рубашке с расстегнутым воротом, открывавшим вьющиеся черные волосы у основания шеи... У Натали перехватило дыхание, и она попыталась скрыть волнение, наклонившись, якобы для того, чтобы поднять ведерко и сачок Моники.

– Пойдем, котенок, – сказала она, протягивая руку девочке. – Посмотрим, что тетушка Фло приготовила тебе к чаю?

Джек шел на шаг позади, пока они поднимались по тропинке и пересекали сад.

– Сегодня я получил сообщение от детективов, – сказал он ровным голосом. – Они выяснили, что стало с частью ваших денег.

Натали мгновенно оглянулась – в глазах застыл вопрос. Всю неделю она ломала голову, пытаясь придумать какое-нибудь иное объяснение случившемуся, представить, что это было результатом ошибки или недопонимания.

Но ее усилия успехом не увенчались. Все другие объяснения, помимо тщательно спланированного мошенничества, казались маловероятными.

– Как им это удалось?

Джек пожал плечами, при этом под белоснежной рубашкой обозначились крепкие мускулы.

– Я не интересуюсь их методами, – по крайней мере, до тех пор, пока они приносят плоды. Похоже, Антуан пытался замести следы, пропустив деньги через полдюжины банковских счетов. Но теперь они его обложили; как только он попытается к ним прикоснуться, мы сразу узнаем.

Натали уловила мрачную решимость в голосе Джека Вендела. Когда Антуана поймают, ему придется очень несладко!

– Значит, нам остается только ждать? – неуверенно спросила она.

– Да, нам остается только ждать. И чтобы не терять попусту время... – Он кривовато улыбнулся, заставив ее сердце забиться сильнее. – В субботу вечером мы, спонсоры, устраиваем прием для нашей гоночной команды. Я подумал, может быть, вы захотите пойти.

Она непонимающе воззрилась на него.

– Прием для гоночной команды? Но я не очень уверена, что мне следует... В сложившихся обстоятельствах...

– Каких обстоятельствах? – нетерпеливо перебил он. – Вы не сделали ничего плохого и не в ответе за криминальные подвиги мужа. Вы что – намерены скрываться от всех до конца своей жизни? Не говорите глупости!

– Я не говорю глупости, – запротестовала она. – Просто... Я ведь еще замужем, и...

В карих глазах блеснула насмешка.

– А не кажется ли вам, что после всей этой истории ваш брак можно считать недействительным? – сухо поинтересовался он. – Возможно...

Однако она пока не желала об этом думать. Не говоря уж о том, что ей трудно было представить себя в суде, где слушается дело о ее разводе. Без такого сдерживающего барьера между ней и Джеком, как ее замужество, Натали опасалась, что будет не в силах сохранять безопасную дистанцию. Если плотина рухнет, потоки эмоций хлынут неудержимо и затопят ее с головой. Такого риска она не могла себе позволить.

– Я ведь приглашаю вас не на романтический ужин при свечах, – убеждал он Натали, отлично понимая ее страхи. – Там будет около сотни человек. Уверен, вам понравится.

– А как же Моника? – слабо возразила Натали. – Мне кажется, это не то мероприятие, на которое можно взять с собой маленького ребенка.

– Думаю, что Флоранс будет только рада посидеть с малышкой.

Натали тоже не сомневалась в этом. Ну почему, почему всегда так трудно сделать правильный выбор?!

– Хорошо, – согласилась она, сдавшись в неравной борьбе. – Спасибо за приглашение.

– Спасибо вам за то, что приняли его, – церемонно ответил Джек, но лукавый блеск в его карих глазах предупреждал о том, что ей следует быть очень осторожной, чтобы не дать ни малейшего повода думать, что, согласившись пойти на прием, она тем самым согласилась и на нечто большее.

В субботу днем Натали в полной растерянности стояла перед зеркалом, пытаясь разобраться в своих чувствах.

– Повторяй за мной, – сказала она своему отражению, – я замужняя женщина и не собираюсь затевать любовную интрижку с Джеком Венделом.

Слова звучали достаточно решительно, но зеленые глаза, смотревшие на нее из зеркала, были виновато-неуверенными. Натали была слишком уязвима во всем, что касалось Джека, и, к сожалению, он знал это.

Возможно, если бы ее брак с Антуаном был хоть немного более удачным, ей было бы проще контролировать свои эмоции. Но явное безразличие мужа к интимной стороне их отношений постепенно подточило ее уверенность в себе, заставило сомневаться в своей привлекательности.

Поначалу ее не очень беспокоила холодность Антуана. Ей даже показалось проявлением благородства то, когда он заявил, что хочет подождать до первой брачной ночи. Но и потом нельзя было сказать, чтобы простыни с кровати разлетались по всей комнате. По мере того как проходили дни – и ночи, – она все больше задумывалась над тем, не было ли в этом ее вины! Может быть, она слишком высокая или слишком худая... О, Симон. Тот ее боготворил, но, возможно, Симон и впрямь был странноватым. Ей так не казалось, хотя большинство их знакомых наверняка согласились бы с подобной оценкой. Поэтому внимание такого человека, как Джек Вендел, рождало в ней новые ощущения – волнующие и пьянящие. И опасные.

Но как ни пыталась она урезонить себя, внутри все равно оставалось болезненное сомнение, которое само по себе никогда не исчезнет, и Натали знала только один способ разрешить его.

– Ты что – дура? – спросила она у своего отражения в зеркале. – Да последнее, что ты можешь сделать, – это залезть к нему в постель! Тогда ты окажешься просто очередной победой на его счету.

Почему Джек не предупредил ее, что собирается приехать на Пасху? Если бы он не уверил ее, что редко бывает в доме на побережье, она еще не раз подумала бы, прежде чем принять его приглашения. По крайней мере, ей нравилось так считать.

Впрочем, он отчасти сумел реабилитировать себя, предложив прокатить их с Моникой в Канн и протаскав девочку на плечах от аттракциона к аттракциону большую часть дня. Джек казался вполне счастливым и терпеливо сносил выходки Моники, – даже когда та устроила небольшой скандал на карусели, не желая расставаться с полюбившейся лошадкой, или когда вытребовала мороженое только для того, чтобы оно, моментально забытое, растаяв, залило весь перед ее комбинезона.

Не слишком ли цинично предполагать, что Джек руководствовался скрытыми мотивами, проявляя к ним дружеское расположение? Еще недавно ей и в голову не пришло бы задуматься над этим, но теперь доверчивости у нее заметно поубавилось. К тому же была существенная разница между тем, чтобы поиграть денек в доброго «дядюшку Джека», и тем, чтобы взять на себя постоянную ответственность за судьбу чужого ребенка. Только выяснив это, можно было на что-то решиться.

Вздохнув, Натали покачала головой и отвернулась от зеркала. Она начинала всерьез сомневаться в правильности своего решения пойти с Джеком на прием этим вечером. При непосредственном столкновении с его миром только ярче высветится, что она вовсе не принадлежит к нему. Она знала, какие женщины крутятся в этой автогоночной вакханалии – красотки с улыбками, достойными рекламы зубной пасты, одетые, вернее раздетые, так, чтобы подчеркнуть достоинства прекрасно загоревших тел.

Решив ни с кем не соревноваться, Натали обратилась к привычному для нее черному цвету, выбрав платье, которое сшила сама. Из гладкого шелка, простое, без рукавов, оно словно вторая кожа обтягивало ее стройную фигуру. Добавив пару не самых вызывающих из своих серег и распустив по плечам рыжевато-каштановые локоны, она уже нисколько не сомневалась в том, что будет выглядеть на приеме явно неуместно.

Но Натали никогда не волновало то, что могут подумать о ней посторонние. Она одевалась так, как ей нравилось, и не собиралась изменять привычке сейчас. Решительно расправив плечи, она взяла сумочку и открыла дверь, чуть не столкнувшись с Джеком, уже поднимавшим руку, чтобы постучаться к ней.

У Натали перехватило дыхание. Он сменил обычный деловой костюм на смокинг, туго накрахмаленную белую рубашку и шелковую темно-синюю бабочку. Смокинг безукоризненно сидел на широких плечах, а то, с какой подчеркнутой небрежностью он его носил, делало присущий ему от природы магнетизм еще заметнее.

– А, вот вы где, – приветствовал он Натали с ленивой усмешкой. Карие глаза пробежались по ней, и в них отразилось восхищение, заставившее ее на мгновение замереть. – Значит, это как раз то, что принято называть «маленьким черным платьем»? – заметил он с обычным легким сарказмом. – Вы намерены устроить мятеж?

Натали почувствовала, как ее щеки заливает горячий румянец, и машинально провела руками по гладкой ткани, остановившись в нескольких сантиметрах от колен.

– Оно что – слишком короткое?

Она не надевала это платье вот уже пару лет и совсем забыла, сколь значительная часть ее длинных ног остается на виду.

– Вовсе нет,. – ответил Джек тоном, который так и не развеял ее сомнений. – По мне так это то, что нужно.

Зеленые глаза взглянули на Джека предостерегающе. Да, она согласилась выйти с ним в свет, но это вовсе не свидание.

– Я на секундочку... Поцелую на прощание Монику, – проговорила Натали излишне поспешно.

Детская была рядом с ее комнатой. Моника уже лежала в кроватке, а Флоранс рассказывала ей сказку, время от времени подвергавшуюся безжалостным исправлениям, когда старушка допускала отклонение от канонического текста. Девочка засияла широкой розовощекой улыбкой навстречу Натали, когда та просунула голову в дверь комнаты.

– Мы сейчас уезжаем, – сказала она. – Веди себя хорошо, котенок. – Девочка сонно зевнула, когда мать, склонившись над кроваткой, прикоснулась губами к золотистым кудряшкам. – С ней не будет никаких проблем, – тихо добавила она уже для Флоранс. – Моника набегалась за день и наверняка заснет прямо сейчас.

Старушка прямо-таки светилась от удовольствия.

– Ах, не стоит беспокоиться. Я в любом случае присмотрю за ней, – заверила она ласково. – Езжайте и хорошенько повеселитесь там вдвоем.

– Спасибо, – прошептала Натали, смущенно улыбаясь.

Она давно уже поняла, что Флоранс обожает своего хозяина, которого знает чуть ли не с младенчества, и что ей доставляет какое-то сентиментальное удовольствие наблюдать за его игрой в счастливую семью. К сожалению, старушку ожидает разочарование.

– И не торопитесь домой, – добавила Флоранс почти заговорщически. – Я с радостью посмотрю какой-нибудь ночной фильм по телевизору.

Натали подоткнула одеяльце Моники и склонилась, чтобы поцеловать ее еще раз. Но у девочки были свои соображения по поводу прощального ритуала.

– Дядя Джек! – потребовала она тоном, не терпящим возражений.

Джек, услышав, шагнул в комнату с несколько озадаченным видом. Натали взглянула на него с извиняющейся улыбкой.

– Похоже, Моника хочет, чтобы вы тоже поцеловали ее на ночь, – объяснила она, чувствуя себя крайне неловко.

– О... – В слабом свете ночника трудно было определить выражение лица Джека, но он покорно согнулся над кроваткой и прикоснулся губами к кончику курносого носика девочки.

– Спокойной ночи, малышка, – прошептал Джек. – Хороших тебе снов.

Довольная Моника свернулась калачиком под одеялом и, еще раз зевнув, приготовилась слушать окончание сказки.

– Мы ненадолго, – пообещал Джек Флоранс, беря Натали за руку таким собственническим жестом, что та испугалась, как бы он еще больше не распалил романтические надежды домоправительницы. – Спокойной ночи.

Натали позволила вывести себя из детской, все время чувствуя тепло его руки и легкое покалывание, похожее на слабые разряды электричества. Когда они спускались по ступенькам, она украдкой взглянула на Джека из-под опушенных ресниц, задаваясь в сотый раз вопросом, почему он пригласил ее на сегодняшний прием. Уж, наверное, не потому, что не мог найти другую спутницу... Черт побери, ей вовсе не доставляло удовольствия быть такой подозрительной – это совсем не в ее натуре!

А вообще-то, совсем нетрудно привыкнуть к такому стилю жизни, подумала Натали, когда они подошли к машине. Джек открыл перед ней дверцу, и она со вздохом восхищения погрузилась в комфорт кремовых кожаных подушек сиденья. Все в этом автомобиле, начиная от обтекаемых, чувственных линий корпуса и кончая полированной ореховой обшивкой приборной доски, дышало откровенной роскошью.

Некоторый диссонанс в это великолепие вносило лишь яркое детское сиденье, укрепленное сзади. Оно служило наглядной демонстрацией того, как маленький ребенок может нарушить идеально отлаженную утонченную жизнь. Если Джек Вендел и впрямь вынашивает тайное намерение заполучить ее в свою постель, ему придется понять, что Моника будет частью сделки. А если Джеку это не понравится, что ж, тем хуже для него.

– Вам тепло? – заботливо спросил он, включая зажигание, и Натали услышала, как зашуршал гравий подъездной дорожки под широкими шинами, когда машина мягко тронулась с места.

– Да, спасибо.

Натали откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Так редко выпадают подобные моменты, уговаривала она себя, настолько отличные от обычной жизни, что я просто обязана позволить себе насладиться ими. И только беспокойная совесть все нашептывала Натали, что даже самое невинное общение с этим человеком может далеко завести ее.

Она понятия не имела, куда им предстоит ехать, но низкий рокот мотора свидетельствовал о скрытой в нем мощи, позволявшей машине пожирать расстояние с огромной скоростью, которая, впрочем, совсем не ощущалась.

Джек включил магнитофон. Раздавшийся в тишине волнующий низкий голос Эллы Фицджеральд унес их от окружающей действительности и позволил Натали наконец-то всем своим существом ощутить присутствие мужчины, сидевшего за рулем.

Не более чем через полчаса они свернули с шоссе и немного проехали по сужавшейся дороге до ворот какого-то имения, обнесенного ажурным чугунным забором. Перед ними виднелись еще две-три машины. Натали заметила, что водителям пришлось остановиться и предъявить нечто вроде пропуска, прежде чем проехать внутрь. Но когда очередь дошла до них, охранники лишь приветственно помахали и отдали честь.

Впереди возвышалось строение, больше всего похожее на авиационный ангар, выкрашенное в приятный голубой цвет. Рядом с откатывающимися воротами в торце стояли два огромных бело-голубых автофургона, и Джек поставил машину на свободное место около них, проигнорировав переполненную стоянку.

Натали окинула сцену действия ироничным взглядом.

– И вы все это финансируете?

– Я один из главных спонсоров, но есть и другие.

– Даже если и так, все равно это должно стоить целого состояния.

Он небрежно пожал плечами.

– Хобби всегда требует затрат.

– Ничего себе хобби, – заметила она, поджав губы.

Джек рассмеялся.

– Вас трудно чем-либо поразить.

Он что, хочет потрясти ее своими богатством и влиятельностью? Как же все-таки умный и могущественный Джек Вендел наивен! Эти вещи не относились к разряду тех, которые могли бы произвести на нее впечатление.

Джек вышел из машины и, обогнув ее, открыл перед ней дверцу. Но Натали предпочла выбраться сама, не обращая внимания на протянутую руку и насмешливый взгляд, ясно говоривший, что он прекрасно все понимает.

Ох, не следовало ей приезжать сюда, но теперь уже поздно было что-то менять. Ей оставалось только пережить предстоящий вечер с максимумом достоинства, на которое она была способна, и постараться не придавать значения тому, что все собравшиеся наверняка сочтут ее очередной подружкой Джека. В конце концов, она видит их первый и последний раз в жизни, так какая разница, что они подумают о ней. Решительно выпрямившись, Натали перекинула сумочку через плечо, предоставив своему спутнику следовать за ней через вымощенный камнями дворик перед главным входом.

В дверях стоял очередной охранник, проверявший приглашения у гостей, прежде чем пропустить их внутрь, и Натали приостановилась, когда он протянул к ней руку. Но тут вперед выступил Джек, и она опять почувствовала его крепкие пальцы на своем локте. Охранник, заулыбавшись, немедленно отступил.

– Не забывайте, что вы со мной, – прошептал Джек, наклонившись к ее уху. – Это дает некоторые преимущества, как вы, вероятно, могли заметить.

Натали не нашлась, что ему ответить.

Они вошли в устланную коврами приемную, стены которой служили фоном для захватывающей фотолетописи автомобильных гонок. Здесь были пожелтевшие снимки мужчин в кожаных шлемах и куртках, позирующих рядом с длинными двухместными машинами на продуваемых всеми ветрами взлетно-посадочных полосах аэродромов, яркие цветные фотографии «лотосов» и «феррари» в Ле Маисе и Монзе, собственноручно подписанные снимки великих Фангио, Стерилинга Мосса, Никки Лауда...

– Джек, дорогой! Где же ты прячешься, несносный человек? И почему не был сегодня днем на пробном заезде?

Натали, оторвавшись от фотографий, быстро обернулась и обнаружила, что ее место подле кавалера заняла яркая блондинка в переливчатом розовом платье, обвившаяся вокруг Джека подобно виноградной лозе, способной противостоять любым ураганам. И он ничуть не огорчен этим, кисло отметила Натали.

Опять эта дурацкая ревность! Да еще к женщине, которая явно перенесла не одну пластическую операцию, отчего ее улыбка казалась болезненным оскалом.

Ну что же, уж Натали-то точно не доставит ему удовольствия, соревнуясь за право на его внимание! Но как только она решительно направилась прочь, Джек вытянул руку и, обхватив ее за талию, привлек к себе.

– Извини, Сесиль, – обратился он к блондинке, улыбаясь с ленивым обаянием, заставлявшим, похоже, любую женщину мурлыкать как котенок, которого чешут за ушком. – Боюсь, я был занят... в другом месте.

Взгляд, подобный остро отточенному клинку, метнулся в сторону Натали, но голос Сесиль остался сладким как мед, когда она, надув губки, ответила Джеку:

– А, ладно, главное, что сейчас ты здесь. Пойдем выпьем шампанского. Просто сказочная вечеринка – десятки фотокорреспондентов!

– К сожалению, большинство из них стремятся сделать фотографии машины, – поддел он ее. – Кстати, Натали, это Сесиль Делор, ее муж один из спонсоров команды. Сесиль, позволь тебе представить Натали.

Натали тут же была подвергнута критическому осмотру. От глаз блондинки явно не ускользнул ни один ручной стежок на ее самодельном платье. Наконец женщина соизволила чуть заметно улыбнуться.

– Натали? – с небрежным высокомерием переспросила она. – Вы, очевидно, русская?

Прежде чем Натали успела ответить, Джек расхохотался и властная рука притянула ее еще ближе.

– Нет, просто ее мать любила Пушкина, – ответил он за нее и улыбнулся, глядя Натали в глаза.

Рука, покоившаяся на ее талии, казалось, обжигала кожу сквозь мягкую ткань платья. Она ответила ему взглядом, полным негодования. Похоже, Джек намерен создать впечатление, что их отношения гораздо ближе, чем есть на самом деле, хотя вряд ли ему требовалось выставлять ее как свою последнюю победу, чтобы подкрепить и без того убийственную репутацию.

Сесиль, недоуменно нахмурившись, смотрела на него.

– Пушкин? – озадаченно повторила она. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду Александра Пушкина, – с непонятным для той весельем пояснил Джек. – Ну, ты же знаешь, русский поэт девятнадцатого века, – добавил он. – Уверен, ты читала. «Евгений Онегин» и все такое прочее.

– «Евгений Онегин»? Ах... да... припоминаю... – Смущенный вид Сесиль яснее ясного говорил, что она не имеет ни малейшего представления, о чем он толкует, но сияющая улыбка быстро восстановилась на ее лице. – Как бы там ни было, присоединяйтесь к нам, – продолжала настаивать она, таща Джека за руку. – Пьер что-то там нудно бормочет о всяких технических штучках, но теперь, когда ты здесь, будет гораздо веселее.

Они миновали еще одну дверь и оказались в обширном, похожем на сарай помещении. Пол здесь был цементным, а стены и потолок – из гофрированного железа, поэтому грохот игравшего где-то в глубине оркестра и гул множества голосов разносились над головами собравшихся подобно раскатам грозы.

Приземистый автомобиль на толстых гладких шинах, бывший центром всего этого столпотворения, стоял на высоком подиуме. Крылья и спойлеры бело-голубого болида, украшенные эмблемами спонсоров, покрывали мелкие щербинки, полученные на сегодняшних пробных заездах, предварявших первые в этом сезоне гонки, которые должны были состояться через несколько недель. Натали сразу узнала гонщиков – двух самоуверенных молодых людей в бело-голубых комбинезонах, окруженных полудюжиной едва одетых моделей и оравой фотографов, переводивших пленку за пленкой.

Джек сквозь толпу пробирался к группе людей, стоявших у самого подиума. У Натали упало сердце – это было именно то, чего она боялась. Мужчины были в смокингах или вечерних костюмах, в то время как женщины, отражая положение в обществе и размер счета в банке мужей, потрясали великолепием драгоценностей и элегантностью платьев.

Как тут же выяснилось, любая надежда на то, что ей удастся затеряться в толпе, была обречена с самого начала. Отчасти по ее собственной вине. Конечно же не следовало надевать такое короткое платье. Впрочем, с ее ростом и непокорной гривой рыжеватых волос, Натали все равно не удалось бы избежать всеобщего внимания.

Джек провел церемонию взаимных представлений, а она очень старалась запомнить имена присутствующих и понять, кто с кем пришел. Разговор, естественно, крутился вокруг машин.

– Если уменьшить прижимную силу, это, конечно, скажется на устойчивости при прохождении поворотов. – Говоривший, крепко сбитый мужчина лет сорока пяти, оказался мужем Сесиль. – Но тяговое усилие тогда тоже уменьшится и, даже если двигатель форсировать, скорость все равно останется прежней... О, простите, моя дорогая, – добавил он, обращаясь к Натали с тем выражением отвратительной мужской снисходительности на лице, которое всегда раздражало ее. – Боюсь, все эти технические подробности для вас ужасно скучны.

– Вовсе нет, – ответила Натали, улыбаясь в ответ. – А вам не кажется, что меньшая прижимная сила увеличит гоночные характеристики машины? Это даст пилоту лучшее чувство трассы.

– Да, пожалуй... – согласился Пьер, удивленный тем, что она поняла все, о чем он говорил. – Так, значит, вы тоже любительница автогонок?

– Не совсем – я предпочитаю мотоциклы. Я и сама водила один до... недавнего времени. – До тех пор пока не забеременела Моникой, но она предпочла не упоминать об этом. – Это был «харлей».

– «Харлей»? А не слишком ли он велик для женщины? – спросил Пьер, покровительственно улыбаясь ей.

Натали ответила ему долгим, холодным взглядом.

– Я как-то справлялась.

У нее было непреодолимое желание нанести завершающий удар, но она побаивалась вызвать недовольство Джека, уязвив его приятеля. Натали рискнула бросить на него быстрый взгляд из-под опушенных ресниц и увидела, что Джек улыбается своей останавливающей сердце улыбкой, предназначенной на этот раз только ей. Господи, помоги мне! – мысленно взмолилась она, чувствуя, как щеки в который уже раз заливает краска. Похоже, я действительно влюбляюсь в него.