Текст книги "Трейлеры о любви и смерти"

Автор книги: Нина Запольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Антикварные подарки

Трейлер к роману «Офисное кресло и вуду-жаба» 18+

Весёлые и правдивые истории восьми браков, шести способов выйти замуж и одного побега со свадьбы, написанные мудрой мамой. А ещё: мистические приключения, романтическое колдовство, страстная любовь и красивая эротика.

Бухгалтеру Верочке (тридцать лет, не замужем) сначала не повезло, но оказалось, что судьба нарочно приготовила ей офисное кресло, чтобы отвезти на нём к будущему мужу. И на этом приключения не заканчиваются. Ведь после свадьбы в жизни влюблённых всё только начинается.

https://www.litres.ru/nina-zapolskaya-11145840/ofisnoe-kreslo-i-vudu-zhaba/?lfrom=508959676

****

Что можно подарить на день рождения отцу, у которого есть всё, что ни пожелаешь, а денег больше, чем у тебя, раз в стопятьсот?

Такой вопрос в конце апреля месяца задал Крылов Верочке после работы. Та в это время была занята. Она торопилась приготовить ужин, но всё равно оторвалась от плиты и крикнула в его сторону:

– Спросите у Яндекса!

– Спрашивал, целый день сегодня спрашивал. Как пришёл на работу, так спрашивать начал, – Вздохнул Крылов.

Он подошёл к ней сзади, положил руки на плечи и потёрся носом о шею, ухо, покусал мочку и замер за спиной, не в силах оторваться.

Верочка тоже застыла, пробормотала едва слышно, но с нажимом, предостерегающе:

– У меня всё сгорит.

– Пусть сгорит, – ответил Крылов и опять стал покусывать её ухо.

– Так что подарить человеку, у которого всё есть? – нарочито громко провозгласила она, опять начиная свои манипуляции над скворчащей сковородой.

– Да! Вот в чём вопрос! – в тон ей выкрикнул Крылов и, пускаясь в обход их маленькой кухни (два шага туда – два обратно), продолжил: – Яндекс считает, что крупному руководителю надо непременно дарить антиквариат. Часы, ювелирные изделия или серебряное оружие!

– Да, сложим вместе наши месячные зарплаты. Как раз хватит на коробочку для антикварных запонок.

– Ну, совсем не обязательно антикварный подарок будет стоить так дорого. Это может быть ещё фарфор, живопись или плакаты.

– Хм! Плакаты? – переспросила Верочка.

– Да! Например, плакат советских времён «Привет шефам!»

– Шефам?

– Ну, это когда было принято отрывать с предприятий горожан-«шефов» и привозить их в деревню к «подшефным» колхозникам на уборку картошки, например.

– А-а, понятно… Вот садись, кстати. Будешь моим шефом. Почисть мне картошку. Не обожгись, она отварная и ещё остыть не успела…

Крылов подтянул к себе табуретку, сел, взял нож.

– Или вот ещё что, – сказал он и стал цитировать: – «Коллекционное оружие подчеркнёт высокий статус владельца. Можно украсить подарок оригинальным поздравлением или заказать рисунок по своему эскизу».

– А Юрий Александрович интересуется антикварным оружием?

– Нет! Я не заметил… Ай! Горячо!

– Я же сказала… Осторожнее, глупенький!

– Да что ты хоть готовишь-то, царевна моя? Пахнет так вкусно! Давай уже есть начнём.

– Нет, не начнём, мой дорогой шеф. Ещё рано, ещё не готово! Пока можно только нюхать. Нюхать – пожалуйста, нюхать можно сколько влезет. Мне не жалко.

Крылов послушно повернулся, вытянул шею к плите и несколько раз с жалобным видом втянул воздух ноздрями: одуряюще пряно пахло подрумяненной бараниной. Верочка с улыбкой смотрела на него. Потом она сняла сковороду с плиты и сообщила:

– А готовлю я мусаку по-болгарски. Скоро будет готово. Только поставлю в духовку.

Она взяла у него картошку и стала резать её кружочками. Потом начала выкладывать эти кружочки на противень, перемежая их с брынзой, фаршем со сковородки и ещё чем-то необычайно аппетитным по виду. Поставила это в духовку. Тут зазвонил её телефон, и она ушла в комнату.

Они поженились с Верочкой ещё в том году, сразу, как вернулись из Болгарии, и жили сейчас в квартире Крылова. Он часто вспоминал их бегство из села Старо Царство, но с Верочкой он об этом не разговаривал. Как-то было не до того, да и она сама тоже не начинала разговоров на эту тему. А он, в свою очередь, никогда не спрашивал у неё о соседке, старушке Петровне: ему было известно, что старушки, сидящие у подъездов многоквартирных домов, появляются и исчезают с грустной, но неотвратимой постоянностью. Вот вчера она ещё сидела на скамеечке и оглядывала тебя, проходящего мимо, с подслеповатой заинтересованностью, а завтра – её уж нет, и вместо неё с тобой здоровается чья-то другая престарелая родственница.

Но доставшийся от Петровны клубочек деревенской шерсти, намотанной на золочёную стрелу-застёжку, висел в их крошечной прихожей на большом зеркале, и Крылов с нежностью смотрел на него каждый раз, когда уходил на работу и возвращался домой…

– Звонила Вяра. У них родился мальчик. Здоровенький и горластый. Она уже дома. Они с Мишо передают нам привет и зовут к себе летом, – сказала Верочка, которая, вернувшись, сразу бросилась к плите и присела перед духовкой.

– Да, надо съездить будет, – машинально отозвался он.

По-прежнему не поворачиваясь от плиты, Верочка вдруг сказала:

– Я, конечно, тоже часто вспоминаю то время в Болгарии, только повода для разговора как-то не было.

Крылов ахнул в душе. Он давно заметил, что у его жены потрясающая интуиция – какая-то просто сверхъестественная способность читать его мысли. Но чтобы на столько?

– А я, чем больше об этом думаю, тем больше задаюсь вопросом: что там такое с нами произошло? – неожиданно даже для себя самого спросил он.

– А что там такое с нами произошло?

– Ну, как же? Взять хоть того демонического кота с одним глазом во лбу!

Какое-то время Верочка молчала, потом закрыла духовку и, наконец, повернулась к нему. Лицо её раскраснелось, наверное, от жара, глаза лихорадочно сияли и словно бы даже косили куда-то, куда-то мимо него прозрачными русалочьими глазами – зелёными, таинственными и глубокими как лесные озёра, в которых отражается зелень близко стоящих деревьев. И голова у него закружилась, как обычно бывает у горожанина на природе от запаха летних трав, от солнечных зайчиков, от нагретой лесной прели… Неистово громко закричала кукушка.

Верочка помахала рукой себе на лицо, поправила чёлку, упавшую на глаза – косина во взгляде пропала, и блеск как-то сразу потух. Словно бы со стороны до Сергея донёсся её удивительно жизнерадостный голос:

– Ах, Серёженька! Ну, перестань же выдумывать! Котов с одним глазом во лбу не бывает. Ты попросту не разглядел. Кот был чёрный, а на черной шерсти всё очень плохо различается.

– Да, конечно. Я и сам понимаю, что не бывает глаза во лбу, но у этого был. И злющий. А ещё домоправительница была злющая и вся в перьях как взъерошенная ворона.

– Ах, ну в каких таких перьях? Это у неё пеньюар был пушистый, в чёрных кружевах.

– Да! Но пахло от неё палёной курицей!

– Палёной курицей? Я не заметила!

– И филин там кричал. Рассвет уже, а он разорался! И так зловеще, у меня мороз по коже до сих пор идёт.

– Ну, может он от радости стал кричать! Может, он восходу солнца обрадовался.

– И лестница эта винтовая…

– А что лестница?

– Ненормальная эта лестница, вот что. И перила у неё были – ненормальные, мистические.

– Я не верю в мистику, милый. Обычные литые перила, только старинные.

– Я тоже не верю в мистику, но в эту лестницу – верю. По ней даже ворона-экономка не рискнула спуститься, побоялась! Это была явно сторожевая лестница! Заповедная! Охранная!

– Ах! – Засмеялась Верочка. – Но мы-то с тобой смогли по ней спуститься? Даже чемодан мой спустили. Так что давай ужинать.

Но Сергея уже было не остановить. Разгорячившись, он выпалил:

– Ты не спрашивала меня никогда, дорогая, как я сумел забрать у Кощева твой паспорт.

Тут она перестала смеяться и настороженно переспросила:

– А как ты сумел забрать у него мой паспорт?

Какое-то время Крылов не отвечал, он попросту не знал, как сформулировать свои сомнения, такими неясными они ему самому сейчас показались, и Верочка всё это время напряжённо, с каким-то испугом даже смотрела на него. Потом он всё же выдавил из себя:

– В том-то всё и дело… Никак не смог забрать. У меня вдруг нестерпимо заболела голова. Никогда до этого она так не болела, да и сейчас никогда не болит… Я не забирал твой паспорт, потому что Кощев сам мне его отдал. Сам отдал, представляешь? Неожиданно, хотя я уже думал, что мы сейчас подерёмся. Отдал, как что-то совсем неважное, когда укололся твоей застёжкой-стрелой, спрятанной в клубочке ниток.

Верочка едва слышно выдохнула, и как ему показалось – выдохнула с облегчением. Проговорила поспешно:

– Как я рада, что вы не подрались! Только этого не хватало!.. Всё! И давай, наконец, ужинать!

Но Крылов ещё не всё сказал. Он подошёл к ней и взял за руку. Выговорил, глядя в глаза:

– А этот его странный тёмно-синий кабинет! И зеркала – длинные, узкие, готические по всем четырём стенам. Я стоял, словно в фокусе пронзающих лучей, словно в перекрестье прицела!

– Да! Вот что значит стильный интерьер, – согласилась Верочка и предложила: – Давай мы у себя тоже ремонт сделаем!

– А что? Давай сделаем! – загорелся Крылов и тут же сник. – Но сначала надо купить подарок отцу.

Верочка смотрела на него во все глаза. Он выговорил жалобно:

– Ах, как меня это мучает! Ты не представляешь!

– Не надо мучиться. Мы что-нибудь придумаем, – стала успокаивать его она со странной убеждённостью в голосе. – Утро вечера мудренее. Вот завтра утром обязательно что-нибудь придумаем. А сейчас – давай ужинать. Мусака совсем сготовилась и может переготовиться!

****

Утром в московское метро без особой надобности лучше не соваться. Об этом думали, наверное, все люди, которые со всех сторон окружали сейчас Верочку в вагоне подземки.

Сонные служащие, манагеры, студенты, замученные дети со своими зацикленными на знаниях родителями, подтянутые военные, давно не мытые строители-гастарбайтеры, музыканты со страшно неудобными в давке футлярами, старушки, которым почему-то не спится в такую рань – Верочка старалась смотреть на всех пустым взглядом, не пуская никого к себе в сознание. Мыслями она сейчас витала далеко, потому что ночью к ней так и не пришло понимание того, какой же подарок они должны купить Юрию Александровичу. А она так надеялась: утром к ней в голову обычно приходили замечательные мысли.

А этот день рождения значил для Сергея очень много. В прошлом году у него с отцом были ещё «не те» отношения, к тому же теперь в эту родственную общность, называемую «семьёй самого Долгорукого», входила и она, как жена младшего сына. Поэтому, увидев утром потухшие глаза мужа, у неё защемило сердце.

Поезд затормозил, остановился, двери открылись, и толпа вынесла Верочку из вагона. Как не подстраивайся под ритм толпы, но обязательно произойдёт сбой, и кто-нибудь пребольно наступит тебе на ногу. Вот и в этот раз кто-то чуть не споткнулся об её каблук, но она, привычная ко всему, выправила шаг и даже оглядываться не стала.

В метро все спешат. Им пользуются люди, не желающие стоять в бесконечных автомобильных пробках. У метро стабильная логика, подстроившись под которую можно быстро перемещаться по городу. В метро царствует человеческая суета, гул голосов, запах колёсной смазки, нагретых шпал, разгорячённых тел и грохот составов, рвущихся из туннелей вместе с сухим спрессованным ветром. А ещё здесь летом тепло, а зимой страшно жарко, когда стоишь, прижатая к соседям, и потеешь в верхней тёплой одежде.

Пассажиры прибывшего поезда волной хлынули в средний зал. Верочка поспешила вместе со всеми, привычно не глядя на указатели. Дорогу на работу она знала наизусть, да и шрифт новых указателей был так мелок и неразборчив, что прочитать его на бегу без специального шпионского снаряжения было практически невозможно. Вот никто и не читал: все или уже знали, куда им идти, или спрашивали дорогу у других.

Эскалатор отличается от лифтов лучшей пропускной способностью, в метро он действует постоянно, не вынуждая пассажиров тратить время на ожидание кабины. Но чтобы воспользоваться этим чудесным устройством в час-пик, надо пройти длинную очередь людей, бредущих скованно-каторжным шагом впереди, по бокам и сзади тебя.

Вот здесь, на эскалаторе, с нею и произошло то, о чём она потом никому никогда не рассказывала, умом, сердцем и даже кожей понимая, что никто ей всё равно не поверит.

Преодолев «вступительную» давку, Верочка вступила на эскалатор и привычно встала с правой стороны: для большей загрузки на поднимающемся эскалаторе теперь стало принято заполнять обе стороны ступени. По соседнему эскалатору, следующему вниз, также привычно бежали люди. Верочка на них даже не смотрела, как вдруг…

Эту даму, легко скользящую вниз по ступенькам соседнего эскалатора, Верочка выхватила из череды сонных и хмурых лиц сразу – так она не походила на пассажирку метро. На ней было котиковое манто и фетровая шляпа с большими полями. Но главное – на её носу бриллиантовой россыпью сверкали очки. Очки сразу бросились Верочке в глаза: брильянты – якутские, огранка – «Пылающий лёд». Уж в этом она теперь разбиралась. Дама тоже задержала на ней взгляд, продолжая спускаться.

За дамой деловито следовал приезжий-строитель. За ним шли, громко перекликаясь друг с другом, приземистые азиатки в ярких платочках. Выше – старушка уже готовилась сходить с эскалатора и собиралась загородить своей сумкой-тележкой левый проход. Её потеснили студенты, парень и девушка с такими возвышенными лицами, что Верочка сразу поняла – это влюблённая пара. Они замедлили свой бег, отодвинули старушку с её сумкой-тележкой в ряд к стоящим и опять побежали. Следом за этой парой спускался мужчина в бейсболке, затем – школьник с рюкзаком, потом – снова азиат.

Верочка опять оглянулась вниз на эффектную даму. Та тоже поглядела на Верочку, обернувшись, потом улыбнулась ей, как старой знакомой и тут…

Свет стал меркнуть. Соседний эскалатор вдруг поехал обратно, и бегущие по нему пассажиры побежали вверх спинами назад – быстро, забавно, совсем как в кино на обратной перемотке. Первым пятился азиат, потом – школьник с огромным рюкзаком, обвешанным брелоками. Следом за ними колыхалась на подъём спина мужчины в бейсболке. Пара влюблённых с возвышенными лицами, пятясь, неловко уступала место старушке с тележкой, и та суетливо скользнула к левым перилам, потом к правым и застыла, вцепившись в них. Приземистые азиатки в пёстрых платочках смешно пытались догнать друг друга, быстро отступая от приезжего-строителя. А вот и эффектная дама.

Дама потянулась всем телом к Верочке (едва тлеющий на стойке слева светильник-шар осветил россыпь брильянтов на её очках, и те вспыхнули ярко и даже зловеще) и доверительно прошептала, причём Верочке сквозь гул и скрип эскалатора было слышно каждое её слово:

– Он мечтает петь под гитару.

– Кто? – не поняла Верочка.

– Юрий Александрович, дорогая. Он мечтает петь под гитару. Подаришь ему гитару, найдёшь в интернете. Я всё устрою…

Ошеломлённая Верочка не знала, как на это реагировать и что ответить. Она потрясённо уставилась на даму. Та снова заговорила.

– Но только запомни! Надо всё сделать быстро. Полетишь на помеле, – приказала она и строго погрозила ей изящным наманикюренным пальцем.

Верочка ахнула и испуганно отвернулась. Её эскалатор продолжал идти на подъём. Светильники-шары снова стали разгораться, и свод эскалаторного туннеля осветился как прежде. Стоящая впереди неё девушка что-то спросила у своего молодого человека, и они засмеялась. И тут в спину Верочке долетело шелестом:

– Меня Петровной зовут!

Верочка оглянулась. Соседний эскалатор по-прежнему шёл вниз, по нему по-прежнему шли люди. Дамы на эскалаторе не было. Никто в сторону Верочки даже не смотрел.

В полном непонимании от происходящего, она сошла с эскалатора и стала пробираться на выход через потоки снующих людей.

****

Когда она вечером пришла с работы, Сергей уже был домой и сидел у ноутбука. Но по его тоскующим глазам и виноватому виду ей сразу стало понятно, что подходящего подарка для отца ему отыскать не удалось.

– Я ждал тебя ужинать, – сказал он бесцветным голосом, приближаясь к ней для поцелуя.

Верочка быстро разогрела вчерашнюю мусаку, Сергей уже заканчивал накрывать на стол – и тут зазвонил её телефон.

– Я мигом! – сказала она и ответила на вызов: – Да… Добрый вечер, Елена Михайловна.

Она повернулась к Сергею, чтобы бровями выразить своё удивление звонком, и сразу поняла, что тот насторожился. Не спуская с него глаз, она выслушала Елену Михайловну и ответила:

– Я поздравляю вас и вашу дочь от всей души, но мы с мужем будем заняты в этот день. У нас тоже семейное торжество у родственников. Спасибо за приглашение!

Простившись, она дала отбой и объяснила:

– Звонила наша кадровичка, Елена Михайловна. Ты должен её помнить.

Когда Сергей с некоторой растерянностью кивнул, что помнит, Верочка закончила:

– Она пригласила нас с тобой в ресторан на свадьбу своей дочери, представляешь?

Сергей опять кивнул. Верочка села за стол и придвинула к себе тарелку. Произнесла, удивляясь:

– Но почему она пригласила меня? Я и с дочерью её не знакома.

Сергей по-прежнему не отвечал ничего. Верочка снова удивилась:

– И целый день на работе она молча ходила мимо, а теперь позвонила. Вечером! Домой! Так странно!

– Ничего не странно. Может у неё места в ресторане появились неожиданно? Может кто-то из гостей отказался?

– Да, может быть.

Ужинали они молча. Верочка чувствовала по напряжению Сергея – тот что-то не договаривает, но разбираться ей сейчас с непонятным звонком Елены Михайловны не хотелось. Как-нибудь потом, наверное… Сейчас у неё были свои загадки: утренний случай на эскалаторе не выходил у неё из головы.

– Ты так ничего и не нашёл? – спросила она.

– Нет, – коротко ответил Сергей.

– Давай я поищу, – Верочка взяла ноутбук.

Сергей молча лёг на диван и стал делать вид, что увлечён журналом, а она приготовилась рыскать по интернету… Как там сказала эта эскалаторная дама? Юрий Александрович мечтает петь под гитару… «Бред какой-то. Вот хороши они будут с гитарой на дне рождения. Вот смеху-то будет у всех», – думала она, только пальцы её почему-то сами набрали в поисковой строке слово «гитара».

И ноутбук моментально выдал первой строчкой: «Продаётся гитара Владимира Высоцкого».

– Не может быть! – потрясённо вскрикнула она.

– Что? – встрепенулся Сергей, он отшвырнул журнал и подскочил к ней.

– Продаётся гитара Владимира Высоцкого, – зачитала она и спросила: – Скажи, как твой отец относится к Высоцкому?

– С восторгом! Это же его кумир! – Сергей резко придвинул к себе ноут и стал вчитываться в объявление.

– В любом случае гитара Высоцкого – это большая редкость. И большая ценность, особенно для людей его поколения, – пробормотала она, рассуждая, и спросила: – Но дорого, наверное, стоит. И где мы возьмём столько денег?

Но Сергей уже искал свой телефон, уже набирал номер из объявления, уже разговаривал с кем-то. Верочка в это время, подумав недолго, удаляла страницу поиска со словом «гитара», оставив только открытую страницу о гитаре Высоцкого – на всякий случай.

Тут Сергей позвал её:

– Дорогая, хозяйка гитары зовёт тебя к телефону. Она говорит, что будет иметь дело только с женщиной, а мужчину даже в дом не впустит.

Верочка с удивлением взяла трубку, какое-то время внимательно слушала, что ей говорили, потом согласно произнесла:

– Да, хорошо. Я всё поняла и сейчас же выезжаю. Меня зовут Вероника. Никому не отдавайте гитару.

Она сбросила вызов и посмотрела на Крылова. Объяснила:

– К ней уже звонили несколько человек. Если мы приедем первыми – гитара будет наша.

– Надо ехать на моте. Сейчас везде сумасшедшие пробки – конец дня. На моте я тебя быстро домчу! – нашёлся Крылов.

Он смотрел на неё с такой надеждой, что она вздохнула и согласилась.

****

Весь апрель Сергей уговаривал её прокатиться, наконец-то, на его мотоцикле: снег в этом году сошёл рано, и отдельные отъявленные мотоциклисты выехали в город уже в марте.

Верочка до этого никогда к мотоциклам и близко не подходила. И целый месяц она ему отвечала, что опасается за своё зажившее колено, да к тому же слишком холодно, и, вообще, она ещё с ума не сошла! Вот если как-нибудь потом, когда пробьёт этот час!.. Но теперь получается, что роковой час для неё настал. Она решилась – ведь чего не сделаешь ради подарка «любимому свёкру»?

Одевались они стремительно – чёрные куртки, брюки, мотоботы. У Верочки мотобот не было, и она натянула невысокие сапожки без каблука. Краситься Крылов ей не разрешил, да и время поджимало. Брать сумочку, даже через плечо, он тоже запретил, но она всё же положила в карман куртки губную помаду. Потом подумала и решительно повязала на шею цветастый шарфик.

– А это ещё зачем? – пробормотал Сергей.

– Затем, что я всё-таки барышня! – отрезала она.

Сергей не ответил, он стал закреплять на её ногах наколенники, потом напялил на кисти рук страшно жёсткие перчатки. Пальцами она шевелить уже не могла, поэтому он сам надел на неё чёрный трикотажный капор, называемый у мотоциклистов «балаклавой». Потом, объяснив, что идти им недалеко (гараж был рядом с домом), двумя руками, с уханьем, всей тяжестью тела насадил ей на голову шлем. При этом Верочка закрыла глаза, выдохнула как можно глубже и даже постаралась поджать уши. «Балаклава» ей залепила рот, а, главное, щёки шлемом прижало к зубам, но на это она внимание обратила, увы, только потом, а сейчас она слушала, как Сергей рассказывал ей, что шлем специально должен сидеть на голове туго, чтобы та не болталась в нём в случае их падения с мотоцикла.

Чувствуя себя космонавтом, провожаемым «на старт», с растопыренными руками и на негнущихся ногах Верочка обречённо пошагала за Сергеем к лифту.

В гараже выяснилось страшное: на мотоцикл она должна была залезть сама. Сергей в это время уже сидел в седле, удерживая ногами грохочущую машину. После его краткого инструктажа – держаться за него двумя руками, садиться на мотоцикл с левой стороны, закидывая правую (у неё здоровую) ногу через седло – она подумала о своём разорванном мениске, но было поздно.

Нет, Сергей не сажал её на мотоцикл. Нет, Верочка залезла на мотоцикл сама, и с нею ничего при этом не случилось. Но оказалось, что на мотоцикле не предусмотрено ремней безопасности и подлокотников тоже нет. Она вцепилась в Сергея руками, сжала коленями его бёдра и поставила ноги на два штырёчка, которые он ей указал.

– Только ты сильно не разгоняйся! – крикнула она ему, и они тронулись.

Мотоцикл выкатился из ворот гаражной стоянки, и сразу же оправдались Верочкины предчувствия. Им наперерез, не видный из-за глухого забора, выехал автомобиль. Сергей резко затормозил – она ткнулась шлемом ему в спину. Дальше поехали уже неплохо: асфальт у них на улице недавно положили новый, без ям и трещин, машин больше не попадалось.

На светофоре Верочка начала дышать, хотя по-прежнему ничего не видела и соображала плохо, но они опять поехали.

Очнулась она от тряски на старой «зебре», превратившейся от ежегодных подновлений в «стиральную доску». Пересчитав зубами все «зебрины», Верочка поняла, что щёки надо как можно сильнее надувать от зубов, а зубы лучше крепко стиснуть, чтобы не клацали. И ещё нельзя близко придвигаться к Сергею – тогда её шлем начинает биться о его шлем, и как бы чего не вышло. А ещё она поняла, что по-прежнему почему-то ничего не видит, но тут на светофоре Сергей опустил ей визор.

Они опять поехали. Видно с визором стало лучше, но слышно хуже: в ушах появился какой-то гул. «Это трепещет на ветру мой красивый цветной шарфик, не иначе!» – решила Верочка даже с какой-то гордостью. Тут Сергей прибавил скорость по прямой, и скоро в голове у неё забились совсем другие, теперь уже испуганные мысли: «Они все психи! Все эти мотоциклисты-байкеры-бабайкеры! Они все сумасшедшие! Нельзя так ездить! Это же страшно!»

Минут через пять такой гонки она поняла, что у неё затекла левая рука, и принялась тихонько шевелить на боку у Сергея пальцами в перчатке, разминая их. Тот сердито, как ей показалось, перенёс её руку со своего бока к ней за спину. О, радость! Сзади неё, оказывается, есть какая-то ручка! Вцепившись в ручку изо всех сил онемевшими пальцами, она стала приглядываться к дороге и тут же опять испугалась: кругом было полно машин! Обгоняя машины, Сергей поехал в межрядье, иногда он резко сигналил и заезжал в ряд. В ряду было ещё страшнее: теперь машины двигались впереди и подступали сзади, а сзади неё на мотоцикле не было ни багажника, ни хоть какого-нибудь ограждающего барьерчика.

Потом Сергей без всякого предупреждения сорвался на зелёный свет.

Верочка почувствовала, как её неудержимо, стремительно, с сумасшедшей космической скоростью потащило, отрывая от него, под колёса машин, едущих за ними… Руками она ещё кое-как держалась за Сергея, но ноги её уже оторвались от заветных штырёчков, и бёдра уже не ощущали теплоты мотоциклетного седла, не чувствовали его притягательной, спасительной близости.

Боже мой! Да она же летит! Она летит всё быстрее и быстрее, она уже несётся, она мчится над дорогой, настигая потоки машин, обгоняя и оставляя их за собой позади. Её бьют упругие струи ветра, они окружают её, теснят и застилают визор, но поднимают всё выше и выше в прохладную лёгкую синеву. Она стремительно парит, она скользит по воздуху, намертво вцепившись руками во что-то, и это «что-то» был явно не Сергей. В голове её оглушительно стучало, сознание сузилось, всё мешалось, неслось, всё вертелось в глазах, а в ушах стоял гул бешено рвущейся крови. Или это трепещет по воздуху её пёстренький шарфик?

К чёрту шарфик! Она летит на помеле! В самом деле летит и это её черенок она стискивает руками! Поворот, ещё поворот! Легко, упруго, лихо, на сногсшибательно скользящем вираже! Она вот так может и вот так может! Может круто вправо и круто влево забросить тяжеленный мотоцикл, его чудовищную, звериную мужскую мощь!

Торможение – какая-то крыша! Верочка всей кожей почувствовала потрясение Сергея. Он даже попытался к ней обернуться – но куда там! Рывок с места!.. Не надо смотреть на меня сейчас, любимый! Пусть то, что я сейчас делаю – останется тайной. Ты только держись покрепче в седле. Мы приближаемся к финишу, и нам с тобой удалось прилететь к нему самыми первыми!

Когда у подъезда нужного им дома Сергей остановился и снял с себя и с неё мотошлемы, он потрясённо выговорил:

– Я никогда ещё не ездил с такой сумасшедшей скоростью на своём стареньком моте, да ещё вдвоём. Меня словно несло что-то, я даже дороги не разбирал… Ты прекрасно держалась в седле, дорогая. Ты прирождённый мотоциклист!

А самое удивительное было то, что гитара Высоцкого им досталась бесплатно: Верочке её просто подарили.

****

Никогда не жалуйтесь мужу на его брата. Жену можно поменять, а брат останется братом, чтобы не произошло.

Поэтому Яночка всегда отзывалась об Олеге, старшем брате своего мужа, в самых хвалебных выражениях. Другое дело – Людмила, жена этого брата: жёны – не братья, с жёнами можно не церемониться. То же самое, наверное, думала Людмила, потому что отвечала Яночке таким же бесцеремонным отношением. Это была обоюдная, но скрытная война, в которой они обе не упускали возможность показать пренебрежительное отношение друг к другу. И Людмила в этой войне была «смертельно» опасным противником.

Однако тактических приёмов, чтобы нивелировать вредное воздействие Людмилы на их налаженные с мужем отношения, у Яночки было предостаточно. И один из них – стараться поменьше бывать в доме старшего брата и его жены. Но визиты в дом тестя Яне пропускать было нельзя. И вот там она и встречалась с Людмилой. И там их незримые «копья» скрещивались отчаянно: мимолётные косые взгляды, снисходительные улыбочки, презрительное фырканье и закатывание глаз.

Только почему-то Яне всегда казалось, что Людмила её побеждает – та была более резкая, порой даже ядовитая. Это настораживало: Яночка опасалась, что Людмила озвучивает отношение к ней тестя, самого Долгорукого, или хотя бы его жены. Вот это была бы трагедия.