Текст книги "Кровавая вода. Олиба (СИ)"

Автор книги: Нина Запольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Скорее для мужчин (без розовых соплей) Путь капитана Линча лежит на плато Фута-Джаллон. Здесь, спасаясь от интриг колдуна, отряд англичан оказывается втянутым в межплеменную войну. Отстреливаясь, они углубляются в дебри гвинейских лесов, где их подстерегают людоеды и тропические болезни. Чернокожая прекрасная Олиба, покорённая голубыми глазами капитана, помогает ему. Все книги из серии:https://feisovet.ru/магазин/Запольская-Нина/

Запольская Нина

Запольская Нина

Кровавая вода. Олиба

ГЛАВА 1. Гвинейский берег

Это путешествие в Гвинею оказало влияние на жизнь капитана Линча не только в ХVIII веке, но и на все последующие его жизни в другие времена. Потому что именно здесь он встретился женщиной, изменившей его природную суть. Точнее, именно после этой встречи ему стало понятно, что он не такой, как все...

Но сначала ничего не предвещало этого. Всё было, как всегда.

Капитан, джентльмены и кок Пиррет высадились на берегу, узкий мыс которого основательно вдавался в океан. Там их шлюпку уже ждала орава полуголых африканцев и африканок с ребятишками. Перебивая друг друга, они кричали на разные голоса и тянули к морякам корзины. В корзинах лежали фрукты, но больше всё же рыбы – плоских квадратных скатов с тонкими и упругими, как стальной прут, хвостами, серебристо-синих мелких акул, рыбы по имени "капитан" и рыбы "бонга", которую ловят ночью, когда она поднимается со дна на поверхность.

Оставив доктора Легга и мистера Трелони возле шлюпки любоваться красотами океана, а кока закупать фрукты и рыбу, капитан с Платоном ушли в факторию.

А океан, как огромное количество воды, впрочем, как и огромное количество любого другого вещества – явление по своей красоте исключительное. Мощно и плавно катил он свои волны к пологому берегу, и волны накатывали, вылизывая его до идеальной чистоты и гладкости. Вскоре испёкшийся под солнцем мистер Трелони снял ботинки, засучил штаны, залез в воду, и тут же повернул назад, как ошпаренный.

– Да что такое, доктор? Этакая холодища! – сказал он, стремглав выбираясь на берег. – Солнце печёт вовсю – а не искупаться.

– А чего вы ещё ожидали от океана, сэр? – ответил ему доктор снисходительно, с видом опытного моряка.

– Ну да. Всё как всегда. Ожидал "морских купаний", а тут – извольте, "океанические", – согласился мистер Трелони, раскатывая штаны обратно.

Когда капитан вернулся, он рассказал, что нанял проводника, точнее двух проводников:

– И самое любопытное, что это отец и сын... Отец – португалец, мне его рекомендовал капитан Бортоломео из Лисса, а сын – мулат... Наши проводники вам понравятся.

Проводники, которые поднялись на палубу к вечеру, и правда, понравились джентльменам.

Отец, дон Родригу – старый португальский аристократ знатного рода, в модном французском платье, был сухой, изящный, небольшого роста, с гордой, но чуть расслабленной, осанкой. Туфли и гладко выбритые щеки его сияли, напомаженные усы загибались кверху, седоватые густые волосы прикрывала шляпа.

В его сыне трудно было заметить признаки белой расы. Юноша имел чёрную, как уголь, лоснящуюся кожу, негритянские черты лица, и был невысокого роста, ладный и мускулистый. Звали его Жуан. Юный проводник разговаривал с Платоном у борта. Вместе со всеми за столом, поставленным на палубе "Архистар" он не сидел

Дон Родригу поднял бокал и пригубил вино. Руки у него были старческие, в коричневых пятнах, но они не дрожали, а движения были чёткие и быстрые. Разговаривал он на неплохом английском языке.

– Мы, португальцы ещё в середине XV века назвали Гвинею "Берегом ливней", – сказал он. – Вы прибыли к концу сухого сезона, джентльмены... Скоро, в июне, здесь начнутся страшные ливни, и тогда западная Гвинея, её горная часть с плато Фута-Джаллон, будет непроходима...

Отодвинув стаканы, капитан развернул английскую карту Гвинеи и сказал, показывая на ней пальцем некую отмеченную точку:

– Дон Родригу, нам нужно попасть вот сюда... Это возможно?

– В общем-то, да, – ответил португалец, всматриваясь в карту. – Сначала мы пойдём по территории Нижней Гвинеи, это два или три дня пути... Надеюсь, что дожди нас ещё не застанут – на побережье их выливается особенно много. Потом мы пойдём по землям Средней Гвинеи. Тут начинаются скалы из песчаника. Массив называется Фута-Джаллон. Хотя, в основном, там изобилуют саванны.

– Простите, дон Родригу, – перебил португальца доктор Легг. – А саванны – это где львы?

– Да... Львов в саваннах предостаточно... А ещё антилоп, буйволов, гиен и слонов, – португалец внимательно посмотрел на доктора и усмехнулся. – Но лучше будет нам со львами не встречаться.

– Да я просто так спросил, – сказал доктор, опуская глаза.

– А Фута-Джаллон – это ведь ещё и государство? – капитан вернул португальца к разговору.

– Да, государство кочевников фульбе... Образовалось лет пятнадцать тому назад. Почти все фульбе – мусульмане, но есть и фульбе-язычники. Хотя нам туда не надо, слава богу.

– А почему? – спросил капитан.

– Видите ли, господин капитан, там сейчас идёт война... Фульбе-мусульмане начали войну против дьялонке, а также против фульбе-язычников. Так что поставки слоновой кости на побережье практически прекратились, да и на ту кость, что есть, цены взлетели.

– Жалко, мы как раз хотели купить слоновую кость, – сказал мистер Трелони, до этого молчавший.

– Слоновую кость будет лучше купить в районе Гвинейского залива, – ответил старый португалец и добавил. – Кстати, там самые большие невольничьи рынки во всей Африке.

– Мы не интересуемся рабами, дон Родригу, – заметил капитан коротко.

Португалец быстро глянул на капитана, и взгляд его потеплел, потом он посмотрел на своего сына и ответил:

– Мне приятно это слышать. После рождения Жуана я стал по-другому относиться к работорговле... Теперь я, как видите – проводник...

– И нас это устраивает, – сказал капитан и протянул португальцу через стол руку.

Тот крепко её пожал. Джентльмены простились с проводниками до скорой встречи.

****

Сначала, наняв лодки с гребцами-туземцами, они плыли по реке до первого порога.

В этом месте начинался первый уступ плато Фута-Джаллон, которое такими невысокими ступенями, медленно и неспешно, уступ за уступом, поднималось на северо-восток. Лодки повернули к берегу и причалили. Африканцы занялись устройством лагеря. Мистер Трелони достал зрительную трубу и принялся осматривать окрестности. Доктор Легг старался объясниться с чернокожими гребцами по-английски. Сначала он кричал, ругался, пытаясь им что-то доказать, потом, когда те всё же перенесли все вещи на вершину холма, стал тихо и покорно улыбаться. Вскоре к нему на выручку пришёл Платон – он заговорил с гребцами на языке народности сусу.

С самого утра тяжёлые серые тучи заволокли небо, и, посмотрев вдаль на уступы гор, капитан увидел в этом безотрадном небе стаю птиц. Он почему-то вспомнил журавлей Московии, как они летят, вытянувшись в прямую линию, а потом перестраиваются клином. Капитан опустил трубу, поправил платок на голове: ему почему-то стало грустно.

Раздался звук барабана – это туземец, устроившись на пригорке, весело бил в барабан. Белые зубы его сияли на чёрном лице.

– Барабанщик передаёт в другое племя, что они благополучно доставили нас сюда, – дон Родригу. – Скоро за нами придут другие проводники и носильщики...

Барабанщик на пригорке перестал бить, сложил свои палки и словно прислушался. Так он сидел какое-то время, потом опять принялся бить. Барабан был большой, устрашающего вида. Звучал он громко, воинственно, звук был сухой и резкий, он монотонно, как показалось капитану, разносился окрест. Барабанщик опять прислушался, и словно услышал что-то. Он заулыбался. Скоро и капитан услышал далёкое "тэп-бум-тэп".

Гребцы лодок засобирались в обратный путь и скоро отчалили. Отряд остался на берегу среди разбитых палаток. Матросы стали разжигать костёр. К дону Родригу подошёл его сын.

– Жуан говорит, что скоро пойдёт дождь, – сказал дон Родригу. – Нам надо поторопиться с ужином.

С ужином расправились быстро, а потом все долго сидели у костра – дон Родригу по просьбе мистера Трелони неспешно и очень обстоятельно рассказывал о барабанах Африки.

– Ни одна смерть или рождение в тропической Африке, ни одна война или даже простая охота не обходятся без того, чтобы барабанный бой не разнёс эту новость от деревни к деревне, – говорил проводник. – Барабанщик на гвинейском берегу – очень важное лицо, у него в племени нет других обязанностей, он даже не смеет переносить свой барабан с места на место – считается, что от этого он может сойти с ума, а в Африке очень боятся этого. Женщины так же не имеют права прикасаться к барабану.

Капитан прикрыл глаза руками и так слушал дона Родригу какое-то время. Потом он отвернулся от костра, открыл глаза и посмотрел вдаль. Луны и звёзд сегодня не было, и саванна показалась ему будто залитой смолой. Треск цикад безуспешно пытался заглушить другие напевы саванны, незнакомые и потому пугающие. И тут раздался отзвук далёкого грома. У костра все смолкли.

– А не пойти ли нам по палаткам? – осторожно предложил дон Родригу. – Поспать перед дождём...

"А чем нам может помешать дождь", – подумал мистер Трелони, но спорить не стал и первым пошёл в свою палатку. За ним потянулись доктор. Скоро лагерь затих.

Шквалистый ветер налетел ближе к утру. Он рвал и трепал палатки так, что все сразу проснулись, сели и стали с ужасом думать, что этот ветер вполне может унести палатки вместе с ними. Капитан зажёг фонарь и выскочил наружу.

Костёр погас, вахтенный матрос безуспешно пытался закрепить палатку, в которой были припасы отряда – яростный ветер рвал её у него из рук. Платон, выскочивший наружу за капитаном, бросился на помощь к вахтенному. Капитан спешно обежал лагерь – ему навстречу бежали проснувшиеся матросы. И тут обрушился ливень, который, казалось, заглушил собой все звуки на свете, кроме звуков рокочущего громом неба. Все мгновенно вымокли так, словно в одежде ныряли в реку.

Но ливень потушил бурю, которая утихла, а потом незаметно кончился. Скоро заполыхал костёр из дров, которые предусмотрительно укрыл от дождя дон Родригу. Все опять собрались у костра и сидели вокруг него уже до рассвета, стараясь просушить одежду.

****

После завтрака, когда солнце поднялось и снова заполыхало, стараясь безжалостно, до трещин, высушить разбухшую землю, капитан подошёл к доктору Леггу.

– Доктор, – сказал он. – Сейчас все свободные от вахты матросы будут фехтовать на саблях. И вы в том числе... Сегодня вам не удастся увильнуть, вы совсем плохо дерётесь.

Доктор молчал. Капитан упорно смотрел на него.

– Слишком сыро и грязно, – наконец, брюзгливо ответил доктор.

– Ничего... Можно, особо не двигаясь, тренировать кисть. Она у вас совсем зажата, – капитан был напорист, чувствовалось, что он просто так не отстанет.

Доктор молчал.

– В чем дело, Джеймс? – с нажимом спросил капитан.

– Видите ли, капитан, – сказал доктор, закладывая руки за спину. – Я считаю, что фехтование – не моё кошачье дело... Я никому не хочу делать лишние дырки на теле.

– А я считаю, сэр, что это как раз – ваше дело, – сказал капитан сурово. – Вы лучше о дырках на своём теле подумайте.

Доктор упрямо молчал, опустив глаза, лицо его побагровело.

Тут капитан взял доктора за рубашку, потянул к себе и произнёс тихо, проникновенно глядя ему в глаза:

– И потом... Меня просил за своего сына дон Родригу. Он хочет научить Жуана сражаться на саблях. Покажете ему мулине. Это же так просто.

Доктор Легг оживился.

– Ну, если дон Родригу просил! Я с большим удовольствием, – сказал он. – Сейчас я возьму свою саблю.

И доктор Легг бегом направился в палатку. Капитан, отыскав взглядом дона Родригу, подошёл к нему и стал что-то тихо говорить. На лице старого проводника появилось изумление, несколько раз он глянул в сторону сына и, наконец, утвердительно кивнул изящной головой. Капитан бросился в свою палатку, а дон Родригу подошёл к Жуану и заговорил с ним. Жуан заулыбался. Вскоре вернулся капитан и вручил Жуану саблю.

Через какое-то время окрестности огласились звоном абордажных сабель и азартными криками матросов, сражающихся друг с другом. Доктор стоял рядом с Жуаном и что-то ему показывал. До капитана, мистера Трелони и дона Родригу, которые уходили на охоту, доносился командный голос доктора, говорившего по-английски:

– Вытяни руку с саблей. Кисть должна быть в кварте... В кварте, говорю тебе! Это – вот так. Эфес на уровне подбородка. Кончик сабли слегка приподнят. Лезвие – наклонно вниз и влево. Вот так, смотри...

И доктор, встав в позицию, стал быстро-быстро водить запястьем, выписывая саблей по кругу диагонали и восьмёрки. Чувствовалось, что он очень старается. В общем, всё шло именно так, как и хотел капитан. Дон Родригу отвёл взгляд от пригорка с фехтующими и сказал капитану с тихой, удовлетворённой улыбкой:

– Жуан – очень смышлёный мальчик. У него должно получиться. И английский будет ему совсем не лишним. Я вам очень благодарен, капитан...

И джентльмены с проводником пошли в саванну, а через пару минут их догнал Платон.

Скоро раздался гортанный рёв. Охотники, повинуясь руке дона Родригу, крадучись, пошли за ним в обход ближайших зарослей из кустарника и деревьев и неожиданно увидели семью антилоп – самца с большими вертикально завинченными рогами и трёх самок, которые, между тем, на них не смотрели. Кто-то другой отвлёк антилоп, и самец продолжал реветь. И вдруг из зарослей выскочил кто-то удивительно хищный, с пятнистым телом и длинным хвостом, посмотрел пристально в сторону охотников, прыгнул несколько раз огромными гибкими прыжками прочь и скрылся в дальних кустах.

– Это – гепард! – воскликнул дон Родригу. – Не трогайте его!.. Стреляйте в самца куду, пока он не удрал!

Капитан и мистер Трелони почти одновременно выстрелили. Самки антилопы бросились врассыпную, задрав хвосты, а самец, сделав несколько шагов, закачался и упал. Капитан первым подбежал к нему – антилопа была мертва. И она была великолепна: серо-бурая шерсть с тонкими белыми поперечными полосками, большие рога, стройные ноги.

– Это – куду, малый куду, – сказал подошедший дон Родригу.

– Есть и большой? – спросил капитан.

– Да, есть... И он гораздо больше, – ответил проводник. – Но мы вспугнули гепарда!.. Вы видели? Мы испортили ему охоту!..

– Ничего страшного... Нам самим нужна пища, – сказал сквайр. – Донести бы теперь...

И он с надеждой посмотрел на Платона.

– Донесём... До лагеря недалеко, – ответил Платон и присел на корточки спиной к антилопе, отложив свой мушкет в сторону.

Капитан подошёл к голове антилопы, ухватил её за рога и ногу и сказал мистеру Трелони, глядя на него снизу вверх:

– На "раз-два-три"...

Сквайр взялся за задние ноги куду. На счёте "три" они с капитаном подняли животное и взвалили его на плечи Платона. Платон закряхтел и, уцепившись за ноги куду, встал – куду лежал на его плечах, свесив голову на длинной гибкой шее. Мистер Трелони придерживал голову антилопы за рога. Капитан поправил на Платоне сбившуюся шляпу, подобрал его мушкет и бросил всем коротко:

– Пошли...

В лагере было тихо – не слышно было ни звона сабель, ни бравых вскриков, матросов на пригорке тоже не было. Доктор Легг сидел в тени палатки, вытянув длинные ноги, и время от времени разморено водил кистью с зажатой в ней саблей, в который раз показывая Жуану очередное движение мулине. Жуан стоял перед ним в стойке, увлечённо повторяя движения. Он был бодр, хоть и вспотел, обнажённое по пояс чёрное тело его мокро лоснилось, но казалось, что жара и влажность на него совершенно не действует.

Увидев Платона, нагруженного добычей, доктор ойкнул, сунул саблю в ножны, отбросил её в сторону и быстро вскочил на ноги. Жуан подобрал свои ножны с земли, аккуратно вложил в них саблю капитана и подбежал к охотникам. Потом он отдал саблю отцу и стал помогать Платону и капитану сгружать антилопу на землю.

– А где все? – спросил капитан.

– Все извозились в грязи, как черти, и пошли к реке купаться, – ответил доктор Легг, ухмыляясь, потом он добавил, кряхтя и прогнувшись всем телом, чтобы размять поясницу. – Поздравляю вас с прекрасной добычей... А львов вы не встретили?..

– Нет, ваши львы нам не попались, доктор, – ответил капитан.

– А это кто? – спросил доктор, с интересом вглядываясь в антилопу.

– Это малый куду, – ответил за капитана мистер Трелони и произнёс машинально. – А разве в реке нет крокодилов?

И тут сквайр замер, уставившись на дона Родригу, который, побелев как полотно даже сквозь загар, стал спрашивать про крокодилов у Жуана по-португальски.

– О, господи, – выговорил чуть слышно доктор Легг. – Я совсем забыл...

У довольно улыбающегося в это время Жуана вытянулось чёрное лицо. Он мгновение смотрел застывшими зрачками на отца и вдруг кинулся к костровищу. Там он выхватил из кучи хвороста топор, которым матросы утром рубили сучья для костра, и, подскочив к туше антилопы, стал топором отрубать у неё всю ногу целиком. Отсёк он ногу быстро, в три удара – лихо, чётко, мощно, потом закинул её на левое плечо и, подхватив правой рукой окровавленный топор, бросился бежать к реке.

Капитан, который сначала, как завороженный, удивлённо смотрел за действиями Жуана, встрепенулся, подхватил с земли заряженный мушкет Платона и кинулся за чернокожим проводником. Мистер Трелони, Платон и доктор Легг ринулись следом. Дон Родригу, потерянный и бледный, остался стоять в мгновенно опустевшем лагере с левой рукой, прижатой к сердцу.

Чернокожий проводник, а следом за ним Платон и капитан, вылетели на берег реки и огляделись. Берега у реки были разные: тот, к которому причалили их лодки и на котором сейчас они стояли и озирались, был выше, деревья теснились здесь у самой воды, уходя вниз по течению плотной массой. Противоположный берег был низкий, голый и песчаный. Между этими такими непохожими берегами текла река, ещё мутная после ночного дождя, и в этой мутной воде Жуан первый увидел пловца: какой-то матрос плыл к их берегу, возвращаясь с середины реки. Остальные матросы подбадривали его криками. Жуан протянул руку с топором и показал им капитану на пловца. Тут к ним подбежали запыхавшиеся доктор Легг и сквайр. Жуан бросился вниз по тропе, оставленной здесь животными, идущими к реке на водопой. За ним сбежали и остальные, оскальзываясь на ещё не просохшей земле.

У самой воды чернокожий проводник резко остановился, бросил топор, уцепился двумя руками за ногу антилопы, сняв её с плеча, и вдруг стал крутиться вокруг своей оси, разматывая эту ногу вокруг себя. Потом он вскрикнул и с силой выпустил ногу из рук. Нога стремительно полетела в реку снизу вверх и упала с плеском в воду позади плывущего матроса, который от неожиданности перестал грести и обернулся назад.

И тут пловец к своему ужасу увидел, да и все стоящие на берегу увидели, как вода в месте падения антилопьей ноги вдруг вскипела, и на поверхности показалось несколько дерущихся друг с другом огромных крокодилов. Мощные хвосты и челюсти извивающихся чудовищ подняли на бурой воде волну.

Жуан закричал что-то по-своему. Капитан, вбежав в воду с мушкетом в руках, завопил пловцу что есть мочи:

– К берегу!.. К берегу греби, дубина! Что ты встал?..

На берегу поднялся истошный крик. Пловец рванул к берегу и через минуту оказался в руках капитана, Платона и остальных матросов, которые тянули его из воды за что попало. Выскочив на сушу, все перевели дух и посмотрели назад – в реке никого уже не было, и только длинные круги по поверхности напоминали о том, что здесь только что произошло.

– И подумать только, что новорожденные крокодилы питаются насекомыми!.. – с сердцем вскричал доктор Легг. – Какие огромные твари!.. Ужас!.. Мерзость!..

Мистер Трелони молчал с широко раскрытыми глазами, он только открывал и закрывал рот, словно хотел что-то сказать и не решался. Капитан накинулся на пловца – им оказался матрос Брусок, который на спор решил показать, как надо переплывать африканскую реку да ещё при этом стирать одежду. Бледный Брусок оторопело глядел на капитана, вытянув по швам длинные руки и не в силах вымолвить ни звука – губы его тряслись, он всё ещё был не в себе от испуга. С его одежды, волос и бороды стекала вода, и он являл собой жалкое зрелище.

Жуана у реки уже не было. Матросы подхватили с прибрежной травы свою стираную и ещё влажную одежду, и гурьбой пошли в лагерь. По дороге матросов охватило какое-то ненормальное, взвинченное возбуждение – они смеялись, хлопали друг друга по плечам, вспоминая, кто первый предложил переплыть эту реку и как красиво летела по воздуху нога антилопы, спорили о длине крокодилов и об их количестве, и по мере приближения к лагерю крокодилов в этой истории становилось всё больше и больше, и они вырастали, просто разбухали в размерах.

– Чему радуетесь, черти?.. – наконец, осадил их капитан. – Что мы из-за вас, купальщиков, без ноги остались?..

Грянул новый взрыв хохота. Так, гогоча, они и вошли в лагерь, где капитан сразу отыскал взглядом Жуана – тот стоял возле отца, что-то ему рассказывая, и были они удивительно не похожи, хоть и почти одного роста – мускулистый чернокожий Жуан и изящный португальский аристократ. Капитан, а следом за ним доктор Легг и сквайр, подошли к проводникам.

– Дон Родригу, если бы не ваш сын, – сказал капитан. – Передайте ему от меня искреннюю благодарность...

Капитан протянул Жуану руку, которую тот охотно пожал, так же как и руки мистера Трелони и доктора.

Чуть позже стали разделывать безногую антилопу, шкура которой была испорчена, что, впрочем, не должно было повлиять на её вкусовые качества. К вечеру мясо начали жарить, потом есть. И целый день у костра слышались развесёлые упрёки в адрес матроса Бруска.

– Из-за тебя, с якорем тебя ешь, мы все без ноги остались, – говорил ему кто-нибудь нарочито свирепо.

– Хорошо, что у нас их было четыре, – вторил, ухмыляясь до ушей, кто-то другой.

И все смеялись. Брусок терпеливо сносил это, улыбаясь всем своим длинным лицом и покорно моргая глазами. Но только он собирался куда-то идти по своим делам из лагеря, его кто-нибудь обязательно окликал:

– И куда это ты похрял?.. Никак за ногой собрался?..

Так продолжалось весь день, и до самого вечера матросы возбуждённо гомонили. Под конец кто-то из них сделал вывод, что крокодилы не едят английского матроса, и с ним все сразу охотно согласились.

– Самое удивительное, что матросы трезвые, – тихо сказал капитан уже ближе к ночи, когда джентльмены, поужинав и закончив дневные дела, разлеглись и расселись у костра.

– Да ладно, они просто здорово напугались, – ответил ему доктор Легг.

– Я сам здорово напугался, – сказал мистер Трелони.

– Мы все здорово напугались, – успокоил его Платон. – Крокодилы нападают даже на львов и слонов...

– Ах, твою наперекосяк... Вот твари, – сказал доктор чуть ли не восхищённо и подложил в костёр ветку.

Костров сегодня почему-то было решено развести три, и на ночь оставить двоих вахтенных. Дон Родригу и Жуан сидели у костра с капитаном и остальными джентльменами. Жуан что-то сказал, и дон Родригу перевёл:

– Сын говорит, что крокодилы прекрасно передвигаются по суше, причём на большие расстояния... А мне рассказывали туземцы, что они могут даже скакать галопом, несмотря на свои короткие лапки и большой вес...

Джентльмены замолчали.

– А не разжечь ли нам четыре костра? – вдруг спросил доктор Легг.

– Завтра ночью разведём четыре, – сказал капитан. – Сегодня дров мало... А что вам ещё рассказывали, дон Родригу? Про крокодилов...

Дон Родригу мягко улыбнулся, сложил ладони вместе и прижал их к губам. Несколько секунд он красноречиво молчал, собираясь с мыслями, потом пригладил усы и стал рассказывать, как всегда медленно и степенно, в своей необыкновенно приятной, завораживающей манере:

– Свою будущую добычу крокодил поджидает в воде... Возле самого берега... В ожидании может пройти несколько часов, прежде чем какая-нибудь живность подойдёт к водопою...

Услышав, что проводник стал что-то рассказывать, к офицерскому костру потянулись моряки – всем хотелось послушать про крокодилов. Жуан, который ничего не понимал из того, что говорил его отец, смотрел на него с тихой улыбкой.

– И всё это время крокодил лежит под водой, – продолжал рассказывать португалец. – И только глаза и ноздри его находятся на поверхности. В отличие от других рептилий крокодилы имеют внешние уши, которые закрываются так же, как и ноздри, когда животные ныряют. Завидев жертву, крокодил стремительно бросается из воды, хватает её, утаскивает на глубокую воду и топит. Зубы крокодила не приспособлены для жевания, поэтому крокодил или проглатывает жертву целиком или начинает рвать её на куски. Охотясь на рыбу, крокодил бьёт по воде хвостом, чтобы испугать рыбу и оглушить её, а оглушённую, он её заглатывает. Кормятся крокодилы часто, но могут обходиться без пищи несколько дней, а иногда целый год и даже больше...

– А правда, что крокодилы заплывают даже в море? – спросил кто-то из матросов.

– Правда, – подтвердил дон Родригу. – Гребнистый крокодил хорошо себя чувствует в солёной воде, поэтому часто встречается в прибрежных областях, лагунах, устьях рек... Нередко крокодилы вытесняют из прибрежных вод даже акул... Но всё же они предпочитают пресную воду, пригодную для размножения, поэтому они движутся вдоль побережья в поисках пресных водоёмов иногда на много-много миль. Живут крокодилы долго, семьдесят – восемьдесят лет, и взрослеют они быстро. Лет в шесть – семь крокодил уже не прочь закусить своими младшими собратьями...

Мистер Трелони отвернулся от костра и посмотрел в саванну. После яркого пламени он ничего не различал какое-то время, а потом посмотрел наверх и увидел звёзды. Небо было сегодня свободно от туч, и оттуда, сверху, как из-под купола огромного величественного храма, на него смотрели миллионы синих, зелёных и багровых огней. И эти звёзды сверкали так, как никогда они не сверкают в Англии, и ему представилось, что это мерцание уж точно на что-то намекает, что-то хочет сказать ему, ему одному, и он, силясь понять смысл этих таинственных, загадочных речей, закинул голову и смотрел, и смотрел, не в силах оторваться, но уже начинал с горечью понимать, что ему никогда в жизни не разгадать этого...

– Что, мистер Трелони? Звёздами любуетесь? – раздался вдруг за его спиной громкий голос доктора Легга.

Мистер Трелони словно очнулся и обернулся на голос.

– Да, в Африке сумасшедшие, просто какие-то мучительные звёзды, – продолжал говорить доктор. – Смотришь, бывало, на них до одури, до умопомрачения смотришь, да так и пойдёшь с палубы, не поняв ничего...

Сквайр молчал, не зная, что на это ответить, он словно бы слов не мог найти. Где-то рядом, заглушая стрёкот цикад, раздался громкий смех матросов.

– А мы все уже спать пошли... Пойдёмте, дружище... Надо ещё намазаться на ночь от москитов и посмотреть змей в палатке – вдруг забрались, – сказал доктор и зевнул.

Не слыша ответа, доктор подозрительно глянул на сквайра, который по-прежнему сидел в той же позе, не шелохнувшись, и тёмными глубокими провалами глаз смотрел на него.

– Э-э, голубчик, однако, как вас развезло... Разве можно смотреть на африканские звёзды так пристально? – воскликнул доктор.

Он закрутил головой, высматривая что-то, и вдруг закричал испуганно, каким-то всполошенным голосом:

– Платон!..

Когда на его зов прибежал Платон, доктор Легг велел ему взять сквайра и отнести в палатку. Тут мистер Трелони окончательно очнулся. Он сердито отпихнул руки Платона, обозвал доктора "волшебной трубкой" и пошёл спать.

****

На следующее утро ничто, казалось, не напоминало им о вчерашнем происшествии с крокодилами. Ночь прошла спокойно, дождя не было, но саванна на чуткий взгляд мистера Трелони продолжала зеленеть. Матросы угомонились и вели себя, как всегда, а когда кто-то из них в присутствии капитана попробовал, было, возобновить вчерашнее подтрунивание над матросом Бруском, капитан осадил остряка.

– Джон, – сказал он ему строго. – Ещё раз это услышу, мокну в смоляную бочку...

И все матросы сразу всё поняли, а когда новый день принёс и новые события, случай с крокодилами сам собою отодвинулся на задний план.

Около двенадцати дня – джентльмены только-только закончили подводить и сверять свои часы – вдали, со стороны Фута-Джаллон, показалась длинная цепь идущих африканцев. Первым их увидел Жуан – он ожидал носильщиков именно сегодня и всё время смотрел в нужную сторону. Джентльмены и матросы, и без того вооружённые, напряглись, доктор Легг по знаку капитана скользнул в палатку к коробу с оружием, готовый по сигналу капитана доставать мушкеты. Но вот первые африканцы в цепи приблизились к лагерю, и дон Родригу и Жуан пошли к ним, дружески улыбаясь. Капитан, на лице которого ясно читалось облегчение, двинулся следом за проводниками.

Судя по приветствиям, которыми обменялись вновь пришедшие и проводники, к месту стоянки пришли именно те, кого ждали. Это были чернокожие высокие, хорошо сложенные и почти неодетые люди. Они расположились лагерем рядом, и через некоторое время у них запылал костёр, на котором они принялись жарить какое-то животное, убитое по дороге, а потом к ним потянулись матросы, сначала робко, явно стесняясь, потом смелее и развязнее, и скоро и те, и другие стали смеяться, что-то друг другу рассказывая, а больше показывая, размахивая руками и даже подпрыгивая.

И мистер Трелони, поглядывавший изредка в ту сторону, подумал, что все люди, в сущности, предельно одинаковы и прекрасно уживаются вместе, пока один не начинает угнетать другого, и тогда их отношения обязательно перерастают во взаимную неприязнь и даже ненависть. Сквайр вместе с доктором Леггом и Платоном сидел у офицерского костра и принимал участие в беседе, которую капитан через обоих проводников вёл со старшим туземцем.

Это был рослый и статный мужчина зрелого возраста. Звали его Йаро, он был из племени мандинка и, в отличие от своих соплеменников, был одет в какую-то домотканую полосатую накидку, которая красиво оттеняла его тёмно-коричневую кожу. Его негритянские черты лица были приятны, волосы – очень курчавые, длинные, борода негустая, но хорошо развитая у подбородка. Его большие умные глаза не явно, но тщательно ощупывали белых людей и особенно капитана. Разговор шёл уже долго, но к сути своей так и не приблизился.

– Надо запастись терпением, – предупредил всех дон Родригу.

И разговор по традиции шёл о погоде, о том, как туземцы дошли сюда, о здоровье семьи и урожае. Отвечая на неспешные вопросы Йаро, старый португалец успевал рассказывать англичанам о некогда могущественном племени мандинка, которое основало большое государство Мали и даже подчинило себе соседей. Затем из-за нашествий туарегов, ослабленное распрями собственных правителей, государство распалось, и некогда славный народ распространился по всей западной Африке, подчиняя себе другие племена, а подчас полностью сливаясь с ними. На Фута-Джаллон мандинка проживают с незапамятных времён, а потом туда пришли светлокожие скотоводы-кочевники фульбе.