Текст книги "Сестренка"

Автор книги: Нина Гернет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

СЕСТРЁНКА

А в совхозном посёлке была тревога. Люди встречались и говорили друг другу: «Слышали? У Масловых беда: пропала девочка!» И кто мог, шёл помогать остальным искать Саню.

Школьники бегали по лесу, аукались, звали Саню. Марина Львовна с другими женщинами обошли весь Большой овраг, осмотрели все пещеры. Люди заглядывали в каждый палисадник, в каждый птичник, искали на огородах, в поле и в колонии.

Мама искала без устали. Женя ходил вместе с нею – теперь уже никто не думал, что Саня придёт сама. Но скоро он так устал, и так много плакал, что пришлось его увести домой и уложить в постель. Мама не говорила Жене, чего она больше всего боялась: она боялась, что Саня утонула в озере.

Уже наступал вечер, а маленькую девочку всё ещё не нашли.

Катя Левашова с мамой целый день были в лесу. Набрали орехов, ягод, нашли даже немножко грибов. Они вышли из лесу далеко от совхозного посёлка и возвращались домой по берегу Ближнего озера, мимо утиной колонии.

Они поднимались по тропинке, разговаривали; вдруг Катя остановилась.

– Мама, слышишь? Там, на горке, кто-то мяукает! Катина мама прислушалась.

– Похоже, что ребёнок плачет. Только откуда тут может взяться ребёнок?

– Правда, откуда? – сказала Катя. – Марина Львовна сказала, чтобы даже в выходные сюда никто не ходил. Это котёнок.

Галина Ивановна (так звали Катину маму) послушала ещё. Опять раздался далёкий, жалобный плач. Такой слабенький, горький и усталый…

– Это ребёнок! – сказала Галина Ивановна. Она очень встревожилась. Как мог попасть ребёнок на эту горку? Там, за кустами, крутой обрыв. Его можно не заметить, легко свалиться вниз и расшибиться. Детей туда не пускали.

Этот ребёнок, который там плачет, тоже может каждую секунду упасть с обрыва. Ох, только бы успеть добраться до него!

Бежать по тропинке, через куриную колонию – далеко, можно опоздать. Надо карабкаться прямо на гору, по крутому откосу.

Галина Ивановна ухватилась за сухую траву и полезла. Корзинка с орехами осталась на дорожке. Катя, недолго думая, поставила рядом свою корзиночку с ягодами и полезла вслед за мамой, но сразу же соскользнула вниз.

– Мама! – жалобно позвала она. – А я?

– Иди по тропинке! – крикнула мама, карабкаясь всё выше.

Лезть по такой крутизне было очень трудно. Чтобы удержаться, Галина Ивановна хваталась за каждый пучок травы, за каждый кустик. Не раз ей казалось, что дальше она не сможет двинуться. Но опять раздавался слабенький, хриплый плач, и она лезла выше, в страхе, что не успеет.

Задыхаясь, взобралась она наверх и увидела ребёнка. Он лежал совсем близко от опасных кустов, за которыми скрывался обрыв. Лежал почти совсем голенький, в одних трусиках, даже без шапочки и туфелек.

Галина Ивановна бросилась к ребёнку, подняла… Ох, да это маленькая Саня Малиновская, племянница Масловых!

Как она тут очутилась? Но спрашивать было нельзя: Саня лежала еле живая. Галина Ивановна чуть сама не заплакала, так ей было жалко маленькую девочку, у которой не было сил даже подняться с земли. Личико красное, опухшее от слёз, губы пересохли, спинка обожжена солнцем… Бедная, бедная, сколько же времени она тут мучилась совсем одна?

Галина Ивановна схватила Саню на руки, прижала к себе. Саня закрыла глаза и обняла её за шею. Вздохнула и прошептала:

– Мама, возьми меня отсюда!

Это была мама. Не её, а Катина, но всё равно: она мама.

А когда приходит мама, – всё плохое кончается и становится хорошо.

И в самом деле, всё стало хорошо.

Саня была дома. Саня лежала в постели, вымытая, накормленная, с компрессом на голове, с перевязанной ножкой.

В квартиру заглядывали люди, радовались, что девочка нашлась, что опять всё благополучно.

А возле Саниной постели сидел Женя. Он ещё не совсем успокоился, ему не верилось, что Саня здесь и всё горе кончилось.

Саня спокойно заснула. Женя осторожно дотронулся до неё, оглянулся на маму и засмеялся: «Вот она, здесь!»

А как хорошо стало в комнате: уютно, весело. Будто праздник настал. А всё оттого, что в семью вернулась маленькая сестрёнка.

ГРОЗА

К вечеру на солнце наползла толстая серая туча. Она всё ползла и распухала и скоро затянула всё небо, – будто его покрыли лохматым одеялом. Стало хмуро, сумрачно.

Занятия в детском саду кончились. Родители торопились забрать детей, чтобы успеть дойти до дому, прежде чем пойдёт дождь. Марина Львовна отправила домой старших, и скоро в детском саду остались только те дети, которые жили там всю неделю и уходили домой на воскресенье.

Пришла ночная няня. Марина Львовна была теперь свободна и тоже пошла домой. Но сперва она зашла в ясли, через дорогу от детсада, и сразу из воспитательницы превратилась в «мамашу»: как и другие мамы, она закутала свою крошечную дочку Танечку и бегом понесла её домой.

На улице было тихо и сумрачно. Замолчали даже воробьи. Всё притаилось, умолкло перед грозой.

Внезапно налетел ветер, сверкнула синяя молния, раскатился гром. Марина Львовна еле-еле успела добежать до дому.

Только закрыла за собой дверь, как пошёл дождь.

Марина Львовна передала Танюшу бабушке, умылась, переоделась и села пить чай. Она устала за целый день работы с детьми, ей очень приятно было отдохнуть дома, побыть немножко со своей собственной дочуркой и со своей мамой.

А на улице разыгралась гроза. Молнии вспыхивали одна за другой, гром гремел не переставая. Был уже не дождь, а ливень. В окна хлестали целые струи, потоки воды.

Снаружи по железному подоконнику прыгали ледяные горошины, бились в стёкла. Улица побелела, как зимой.

– Слышишь, мама? – сказала Марина Львовна. – Где-то градом стекло выбило! Надо идти. Где мой плащ?

– Куда ты пойдёшь? Буря на дворе! – сказала её мама.

– Вот именно! Слышишь, как воет? И град стучит, и гром гремит. Малыши, наверное, перепугались. Ведь страшно! А что, если и у них градом стёкла выбило?

Она накинула платок и выбежала на улицу. Ветер кинулся на неё, чуть не сорвал с головы платок. Марина Львовна свернула к детскому саду. Теперь ветер дул ей в спину. Он просто подхватил её и понёс. Остановиться нельзя, идти – и то нельзя, приходится бежать.

Град перестал, но дождь лил и лил; впереди сплошная водяная стена. Ветер выл, как волк. Даже Марине Львовне неприятно было слушать этот вой, – а как же детям?

Марина Львовна вошла в дом. Ветер сам захлопнул за ней дверь.

В спальне тихо. Никто не кричит, не плачет. Неужели спят?

Марина Львовна на цыпочках вошла в спальню. Нет, дети не спали, а лежали спокойно в кроватях, потому что вместе с ночной няней по проходам ходила старенькая заведующая детским садом, и они вместе успокаивали детей. Заведующая пришла ещё раньше Марины Львовны.

С кровати в уголке приподнялся Витасик и поманил Марину Львовну к себе. Она наклонилась к нему.

– Что ты не спишь, маленький? – шёпотом спросила она. – Ты не бойся, это гроза. Она пройдёт, и опять будет тихо, и солнышко утром, как всегда…

– Там, за окошком, что-то летело, – прошептал Витасик. – Что это было?

Вдруг Марине Львовне показалось, будто кто-то швырнул в стёкла пригоршню камешков.

– Град! – сказала она, подойдя к окну.

– Листья, ветка, а может, ветер унёс тряпку или бумажку. Больше ничего не могло лететь.

– А… а я думал – Мотька. Его ветром несёт, а он летит и боится, летит и мяучит. Жалко, да?

– Нет, нет, Мотька спит на кухне у плиты. Ляг, я тебя укрою.

Витасик успокоился и сразу заснул.

НОЧНАЯ БЕДА

Женя и Саня приютились рядом в уголке дивана. Саня боялась. Ей представлялось, что огромный, злой великан сердито рычит и бранится там, за окном.

– Зачем он рычит? Я не хочу, – капризно говорила она. – Не надо так делать! Он плохой!

Но Женя никак не мог сделать так, чтобы гром перестал греметь.

Ему и самому не нравилось, когда будто над самой головой бухало, а потом небо точно раздиралось пополам со страшным треском. Но он храбрился и говорил Сане:

– Да ты не бойся, смотри, я же не боюсь!

Мама шила на швейной машинке, папа что-то писал.

Вдруг кто-то сильно постучался. Пришла Дашенька, мамина помощница.

Женя её не сразу узнал. Дашенька всегда была чистенькая, аккуратная, а сейчас с неё текла вода, на лице брызги грязи, сапоги в глине.

Дашенька пришла с плохой вестью: случилась беда. На мамином пятом птичнике буря сорвала часть крыши, как раз над тем местом, где помещаются самые маленькие, суточные цыплята!

Если не закрыть дыру, – дождь зальёт цыплят, они утонут. А их там сотни. Надо бежать, спасать цыплят.

Саня и Женя испугались. Сане было жалко цыплят, а Жене – маму. Она любила цыплят, берегла их. За это её портрет повесили на красную Доску почёта. А что ж теперь будет?

Мама ничего не говорила. Быстро закутывалась в платок, натягивала на ноги резиновые сапоги.

Папы уже не было. Женя даже не заметил, когда он ушёл.

– Мама, я с тобой! – попросился Женя.

– А я? – заплакала Саня.

И Жене пришлось остаться с ней. Теперь её никогда не оставляли одну – боялись, что опять потеряется.

Мама велела детям идти к Левашовым. Катя Левашова с мамой жила в этом же доме, этажом выше. У самой их двери Женя и Саня встретились со Светланой Кожиной и её мамой. Мама Светы уже знала, какая беда случилась на пятом птичнике, и спешила туда помогать. Отца не было дома, и Света боялась оставаться одна в такую грозу.

Светланина мама ушла. Галина Ивановна усадила детей, сунула им лото с картинками, а сама тоже стала одеваться.

Катя увидела это и закапризничала. Вцепилась в маму, плачет, не отпускает.

– Да вы же не останетесь одни, я сейчас кого-нибудь пришлю посидеть с вами! – уговаривала мама Катю. – Там же людей не хватает! Может, и на других птичниках что-нибудь случилось! Пусти же, Катенька! Нехорошо!

Все, кроме Кати, согласились посидеть одни и подождать, пока кто-нибудь придёт. Только Катя ничего не хотела понимать, кричала, топала ногами, хватала мать за платье… Наконец Галина Ивановна рассердилась, вырвалась из дочкиных рук и ушла.

– Стыдно, дочка! – сказала она на пороге.

Катя бросилась на кровать и бормотала сквозь рыдания:

– Ушла… бросила! Цыплят жалко, а меня не жалко… Тут и Женя рассердился.

– Твоя мама пошла помогать моей маме. И очень хорошо. И молчи, не реви!

Вдруг в комнате погас свет. Стало темно.

Катя завизжала – теперь уже от страха. Саня позвала:

– Женя, иди ко мне скорее!

Женя ощупью нашёл Саню. Она быстро, как мышонок, забралась к нему на колени и уцепилась за него.

– Ты что, боишься? – спросил Женя.

– К маме хочу, – жалобно прошептала Саня. – Женя, где моя мама? Почему она не приезжает? Почему так темно?

Женя стал её успокаивать:

– Ну и что ж, что темно? Это пустяки! Сейчас опять зажгут свет. Я же тут, – чего ты боишься?

Он так говорил, а самому было страшновато. А что, если свет не загорится? Что, если придётся всю ночь до утра сидеть вот так, в темноте?

– Ой, как нам плохо! – грустно сказала Света Кожина.

Заскрипела лестница. Кто-то поднимался к ним. Ближе, ближе… Кто это? Дети замерли, притаились.

Открылась дверь. Знакомый голос сказал:

– Признавайтесь, – кто тут хныкал?

– Марина Львовна! – завизжала Света. Натыкаясь на стулья, она в темноте добралась до Марины Львовны и повисла у неё на шее.

– Погоди, – сказала Марина Львовна. – Кто тут ещё есть?

– Я, я, я! – отозвались остальные.

– Сидите на месте, сейчас будет светло. Катя, ты хозяйка, говори, – есть у вас свечка?

– Е… есть, – ответила Катя ещё сквозь слёзы. – На кухне, в ящике…

И вот на столе горит свеча, колеблется маленький тёплый огонёк.

Марина Львовна сидит на диване. Саня приютилась у неё на коленях. Рядом тесно уселись остальные.

Гром ещё громыхает где-то вдали. Дождь ещё стучит в окно. Ветер нет-нет, да и рванёт раму. Но всё это уже пустяки.

Горит свеча, сидит с ними Марина Львовна, и Света уже смеётся и рассказывает, как Катя сунула голову под подушку и колотила ногами по кровати, обидевшись на свою маму.

– За что ты на неё обиделась? – спросила Марина Львовна.

– Да, она нарочно ушла, меня бросила… – пробормотала Катя, надув губы.

– Она прибежала ко мне в детский сад, просила прийти сюда, чтобы тебе и им было не страшно, – тихо сказала Марина Львовна. – И потом побежала спасать цыплят. Я шла сюда к вам и видела, как на пятый птичник со всех сторон бежали люди, несли фонари, доски, молотки… Наверное, это тоже всё злые люди, они бросили своих бедных детей в тёплых комнатах и сами ушли из дому на дождь и ветер только для того, чтобы детям было плохо, – так, Катюша?

Тут и Катя поняла, что сказала большую глупость. Она покачала головой и засмеялась. И сразу стала прежней, весёлой Катей.

Они сидели у огонька и вели тихий, серьёзный разговор. Марина Львовна сказала: это правильно, что люди пошли спасать цыплят. Государство им поручило беречь и растить цыплят – и они сберегут, даже если их глупенькие дочки и будут хныкать…

– Всем что-нибудь поручено, и каждый должен это делать хорошо, – сказала Марина Львовна. – Вот мне поручили смотреть за вами и растить вас. И я тоже оставила дома свою Танечку… А мне очень хотелось побыть с ней, – я ведь её так мало вижу. А я вот вместо этого сижу тут и болтаю с вами, а вам всем уже давно пора спать. Вон Саня совсем засыпает.

Тут вспыхнул яркий свет, Сонная Саня широко открыла глаза и сказала:

– Ага!

Все засмеялись. Марина Львовна скомандовала:

– Всем спать!

Женя свёл Саню домой, раздел и уложил её. Она совсем засыпала. Он укрыл её и стал ложиться сам.

Света осталась ночевать у Кати.

Марина Львовна проверила, как легли дети, немножко посидела с каждым. Потом она обошла все три квартиры – Кожиных, Масловых и Левашовых – и из каждой квартиры взяла чайник.

В кухне Масловых наколола растопок, затопила плиту и поставила греться чайники и вёдра с водой.

Люди сейчас работают на пятом птичнике под дождём, на холодном ветру. Вернутся домой усталые, мокрые, озябшие. Пусть вымоются тёплой водой и напьются горячего чаю.

Буря утихала. Дождь переставал. Дети спокойно заснули: Марина Львовна обещала им, что не уйдёт, пока не вернутся родители.

На пятом птичнике почти до утра стучали топоры, раздавались голоса; там люди спасали цыплят.

КАМЕННЫЙ МОСТ

А утром опять сверкало солнышко, прыгали по дорожкам воробьи, ссорились на деревьях галки. Будто не было никакой грозы и бури.

Только на улицах ещё стояли лужи, дороги были засыпаны сорванными листьями и ветками. А небо синее, чистенькое, будто вымылось вчерашним дождём.

Дети приходили в детский сад, и каждый рассказывал что-нибудь интересное про вчерашнюю бурю. Сколько она наделала всяких неприятностей! В доме у Коляши градом выбило стёкла. Как раз напротив окон Лизы Бутенковой буря повалила большую берёзу; берёза сломала заборчик палисадника и уткнулась ветками в Лизины окна. А самое главное – берёза перегородила улицу, и уже нельзя было по ней проходить: надо или перелезать через берёзу, или подползать под неё. Лиза, конечно, перелезла.

У одной бабушки ветер унёс бельё с верёвок и раскидал что куда: полотенце – на дрова, простыню – на дерево, а одну рубашку закинул на крышу.

Самое же интересное было то, что пятый птичник ночью починили и цыплят спасли. Пожалуй, не удалось бы их спасти, если бы не Женин папа и не Светланин отец, Петрович. Ведь крышу сразу не починишь, – это дело долгое, а дождь всё время льётся и льётся на малюток-цыплят. А Женин папа и шофёр Петрович притащили на птичник большой брезент – непромокаемую покрышку, которой покрывают грузы в грузовиках, чтобы они не вымокли от дождя. И вот этот брезент люди подвесили на верёвках под дырой в крыше. Пока чинили крышу, дождь лил не на цыплят, а в брезент, как в огромную лоханку. Очень умно придумано, – правда?

Женя и Света так гордились, как будто не их папы, а они сами догадались подвесить брезент.

Оказывается, Андрей Фоменко сам видел, как чинили крышу на пятом птичнике. Этот отчаянный Андрей убежал ночью из дому в самую грозу! Он весь промок, но добрался до пятого птичника.

Размахивая руками, он рассказывал, как директор совхоза тащил на крышу доску и кричал: – Поддавай! Веселее!

– А ещё? Что ты ещё видел? Дальше рассказывай! – требовали ребята.

– Я домой пошёл, – неохотно ответил Андрей.

– Почему? – Никто не мог понять, как можно было уйти домой, когда видишь такие дела.

– Эх ты! Я бы ни за что не ушёл! – сердито сказал Женя.

– Ещё как бы ушёл, – хмуро сказал Андрей. – Если бы тебя так схватили, как меня папа схватил, да унесли бы, – так тоже бы ушёл. Я хотел потом опять прийти, да они штаны и сапоги спрятали и дверь заперли. Не очень-то убежишь.

В детском саду гроза тоже устроила беспорядок: прибила к земле цветы, засыпала все дорожки листьями и мусором. Дети всё утро чистили дорожки, подвязывали стебельки.

Потом пошли к одному овражку за песком для дорожек. В этом овражке был очень красивый песок – красноватый.

У самой калитки детского сада образовалась лужа. Кто-то положил посреди лужи кирпич, чтобы не нужно было обходить её кругом. Хороший человек положил этот кирпич. Очень удобно прыгать на него, а с него – на дорогу.

С ведёрками и тачками, полными песку, дети возвращались домой. Дошли до большой дороги. Посреди дороги стояла бабушка Сорокина, утятница. Стояла она задумавшись и будто поджидала детей.

У неё случилась неприятность. В этом месте на дороге была впадина между двумя подъёмами, и в этой впадине после дождя сделалась вязкая глинистая топь. Её никак не обойти с одной стороны забор, а с другой – огороды.

Бабушка пробовала перейти топь, но только увязила галошу и вернулась Галоша осталась в грязи и чернела посреди жёлтой лужи, как корабль, погибающий в море.

Бабушка печально смотрела на неё и не знала, как быть.

– Деточки, дайте мне лопаточку, – попросила она. – Может, я её лопаткой подцеплю.

Но лопатка не помогла. Марина Львовна – и та не смогла подцепить ею галошу.

Бабушка Сорокина горевала. Ей некогда было стоять возле лужи, она торопилась на склад, за утиным кормом.

Понятное дело, Женя или Андрей могли бы в одну минуту достать эту несчастную галошу: снял сандалии, полез босиком в лужу – и готово. Но разве Марина Львовна позволит? И думать нечего.

И тут Женя вспомнил про кирпич в луже возле детского сада. Он огляделся вокруг и нашёл то, что хотел: на краю огорода длинной цепочкой лежали камни. Женя бегом принёс камень и бросил в топь. Бросил близко к берегу, с него не дотянуться до галоши. Но Андрей уже догадался и бежал с другим камнем, а Света Кожина тащила ещё два. Хватит!

В жёлтой глине протянулась цепочка камней. Женя запрыгал по ним и достал галошу.

Бабушка Сорокина очень обрадовалась и стала благодарить. А потом попросила:

– Накидайте, милые, ещё чуточку, чтобы мне перейти посуху. За эти камешки люди вам спасибо скажут.

Бабушка ушла в двух галошах.

Малыши Коляша и Маня стали бросать в лужу крошечные камешки.

– Не туда бросаете, – сказал Женя. – Надо к нашим камням!

– Через всю грязь сделать настоящий мост! – крикнул Андрей.

– Как сухая дорожка, – сказала Светлана.

Дети с опаской посмотрели на Марину Львовну: позволит ли она? Большая дорога – это ведь не место для прогулок, и неизвестно, можно ли на ней что-нибудь строить, особенно детям.

Но Марина Львовна сама заинтересовалась этим делом; ей тоже захотелось строить мост. Чтобы не было лишней толкотни, она назначила Женю и Андрея инженерами: они одни будут укладывать камни. Остальные, строители, будут доставлять материал и помогать.

Пошла работа. Как-то сразу всё наладилось. Андрей выбирал подходящие камни и укладывал их, Женя засыпал мелкими камешками промежутки между большими. Андрей махал руками и кричал, как вчера директор на птичнике:

– Подавай! Веселее! Товарищи, веселее! Тот, плоский давайте, рогатого не надо!

Женя молча бегал взад-вперёд по мостику, носил в пригоршне камешки, высыпал и бежал за новыми. Камешков нужно было много, так много, что носильщики еле поспевали их доставлять.

Им же надо было бегать к огороду и обратно. А камни тяжёлые, много сразу не принесёшь.

Хитрая Лиза Бутенкова придумала замечательную вещь. Она разыскала где-то лист старого железа, и вот они с Катей Левашовой привозят на листе, как на санках, по целой куче камней.

Умница Витасик: маленький, а какой сообразительный: он один камень в руках несёт, а другой катит по земле ногами. Молодец!

Усерднее всех работает Саня: она ходит от огорода к Жене и от Жени к огороду, как машина. Принесёт, отдаст Жене в руки, повернётся и марш к огородам! Иногда спрашивает:

– Хорошие? Сейчас ещё лучше будут!

Всё дальше и дальше ложится через топь широкий каменный мост. Вот он уже подходит к другому берегу лужи.

Вот уже Андрей смог перепрыгнуть с моста на сушу.

Ещё совсем немножко, ещё чуточку – и последние камни легли на сухое место.

Мост готов!

Подумать только: каких-нибудь полчаса назад здесь была непроходимая лужа, в ней галоша утонула. А сейчас – пожалуйста, вот вам сухая дорожка, идите кто хочет, даже сапог не запачкаете!

Весь детский сад прошёлся по мосту несколько раз. Никто, даже самые маленькие, не запачкали сандалий. Очень хороший, крепкий мост.

– Марина Львовна, – попросила Света. – Можно нам этот мост засыпать нашим красным песком? Он будет такой красивый!

– Главное – прочный, – сказал Андрей. – Марина Львовна, обязательно надо засыпать.

– Ну что ж, – сказала Марина Львовна. – Раз инженеры говорят, что нужно, – значит, нужно. Придётся сыпать.

Высыпали на мост весь песок до последней песчинки. Для себя можно набрать потом, даже завтра. Здесь песок нужнее: по этому мосту люди будут ходить на работу.

Когда мост посыпали красным песком, он стал таким прекрасным, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Даже не верилось, что это сделали не взрослые, а дети.

Кончили работу, но уходить никому не хотелось: ведь нужно же было посмотреть, как люди будут ходить по мосту.

Кое – как вытерли грязные руки травой и сели ждать прохожих на брёвнах, у какого-то сарайчика поблизости.

Вот, наконец, идут прохожие!

Идёт дедушка Клыков, ночной сторож. Ещё дальше видны две женщины с коромыслами. Ребята знают: они несут молоко на птичью кухню; из него сделают для маленьких цыплят творог и простоквашу.

– Ого! – закричал вдруг Андрей. – Это моя мама с тётей Дуней!

Как интересно вышло: сын инженер сделал мост для своей мамы!

Дедушка Клыков остановился, не доходя до лужи, и стал закатывать брюки. Видно, хорошо знал это топкое место. Моста он ещё не видел.

– Так идите! – крикнула Света, но дедушка не услышал, а остальные зашикали на неё: пускай дедушка удивится!

И он удивился. Так удивился, что даже не сразу пошёл по мосту: постоял и посмотрел, потом опустил брюки и смело зашагал по мостику. Даже издали было видно, как хорошо ему идти.

Мама Андрея и тётя Дуня просто засмеялись от удовольствия, когда увидели мост. В самом деле – как бы они перебрались через такую топь с тяжёлыми бидонами? Плохо было бы их дело. Мост их просто выручил.

Андрей выскочил из-за сарайчика навстречу маме и стал рассказывать про мост. Женщины сперва не поверили, что маленькие дети могли сами построить такой замечательный мост. Но, когда они посмотрели на детей, на их руки и лица, забрызганные глиной, – они поверили.

И в самом деле, как предсказала бабушка Сорокина, люди сказали им спасибо.