Текст книги "Игры с огнем. Книга 1"

Автор книги: Нина Цуканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Ну полно тебе, Ренли! Это ж просто шуточная песенка!.. – примирительно проговорила она, все еще посмеиваясь.

– Да леший вас, ведьм, знает! – возмущено продолжил он. – Я суеверный!

– Вот именно, что "суе-"… От слова "суета". Это значит, веришь во всякую чушь! – весело заявила Люсиль. – Говорят, кто верит в суеверия, кланяется перед Сцеррой, а не перед Андалом!

Ренли замялся, не зная, что возразить на такой довод. Я с ехидной усмешкой взглянула на девицу, и та ответила таким же взглядом.

Мистики не религиозны. Мы не очень-то втягиваемся в храмовнические темы. Андал, Сцерра – для нас лишь вымышленные образы…

Нет, мы знаем, что есть высшие силы, судьба, различные духи, стихийные и местные [от великих сил природы до маленьких духов ручейков и деревьев], относимся к ним с уважением, обращаемся за покровительством и благодарим. Но звать их какими-то вымышленными именами… Зачем?

Мы ощущаем все эти силы и знаем, как к ним подойти. Нам не нужны религиозные обряды.

Ну а простые люди больше слышат храмовников, чем собственное сердце, и верят в важность вымышленных образов и действ…

Так и не найдя достойного возражения, Ренли зашел с более весомой карты.

– В конце концов, я оплачиваю ваш концерт, значит, я и репертуар выбираю! Еще хоть одно слово из этой проклятой песни прозвучит в стенах моего трактира – всех выгоню! – пригрозил он и, отвернувшись, направился к стойке.

– Ох, посмотрела бы я, как ты в одиночку будешь выгонять из трактира двух мистиков и толпу народу, – посмеиваясь, проговорила Люсиль.

Трактирщик лишь недовольно фыркнул.

– Ну что ж, давайте тогда вот эту сыграем… Дзета, подпевай, – сказала девушка и начала:

– По своей тропе ступаешь ты один,

Никого не ищешь, никого не ждешь.

Сам себе товарищ ты и господин,

Автономию и волю не продать за грош.

Ты свободен и легок, словно ветер полей…

Но в два голоса песня веселей.

В одиночку можно путь пройти быстрей

И маршрут, как хочется тебе, менять.

Там, где хочешь ты, устраивать ночлег

И ни с кем не ссорясь, путь свой продолжать.

Да, в дорогу отправляться одному быстрей,

Но в два голоса песня веселей.

И тебе в этой жизни всегда легко,

Никому не надо объяснять ничего,

Сам себе товарищ, сам себе судья –

Это ни на что не променяю я.

Хоть свобода мне моя всего ценней,

Но в два голоса песня веселей!

Каждому из нас – идти дорогой своей,

Жизнь свою писать, как песню, лишь своей рукой.

Может даже ты на свете всех сильней,

И твой голос громок словно волчий вой,

Слышен песни твой мотив из-за морей…

Но в два голоса песня веселей!

Так подпой же сегодня этой песне моей,

Ведь в два голоса песня веселе-е-егей! – весело крикнула она. Я же строчку тянула, и получилось довольно красиво.

Не то чтобы я знала слова. Но я словно вошла в какой-то резонанс с песней, да и самой Люсиль: я ощущала, какое слово она сейчас произнесет, куда через секунду пойдет музыка…

Я даже сама удивлялась тому, как уверенно пою песни, которые едва слышала.

– А здорово! – весело бросила Люсиль, допивая свой чай из кружки.

– Даже очень, – я кивнула. – Я не слышала этой песни раньше. Ты ее написала?

– Ну, я, – Люси кокетливо-смущенно опустила глаза.

Я усмехнулась:

– Прямо про нас, охотников!

– Есть такое, – девушка с улыбкой качнула головой.

Мы, мистики, и правда, по сути, одиночки. Условия нашей жизни это предопределяют. Да и профессия обязывает.

– Ну предлагайте! – тем временем весело крикнула Люсиль. – Что еще сыграть?

– Дуняшу! – почти единогласно прогремела толпа.

– Не дождетесь! – гаркнула девица, черпнув кружкой прямо из котелка.

Народ загоготал, потом потребовал какую-то другую песню, которая устраивала Люсиль больше.

Я, последовав примеру коллеги, тоже зачерпнула чай кружкой и сделала глоток промочить горло.

Люсиль же, прежде чем начать играть, пригладила ладонью непослушные волосы, выбивающиеся из хвоста и липнущие к плечам и шее. Они уже порядком ее замучили.

Доиграв песню, девушка поставила гитару, придерживая ее ногами, и принялась перевязывать хвост. Собрала и пригладила пятерней волосы, сняла шнурок и заново его перетянула. Когда она завязывала второй узел, шнурок приказал долго жить и порвался на две неравные части. Причем, так, что обе половинки были коротковаты для утягивания хвоста. Люсиль цокнула языком:

– Вот ведь!..

– Ой, слушай… – я торопливо полезла в карман куртки. – У меня есть шикарная палочка для волос! Новая, не бывшая в употреблении. Могу дать, даже насовсем.

– Давай, – кивнула девушка. – Сколько она стоила?

– Без понятия, – с усмешкой развела я руками. – Она мне бесплатно досталась.

Люсиль посмеялась, затем спросила:

– А ты?

– А что я? – я демонстративно тряхнула шевелюрой. – Эта палка длинней моих волос, куда мне ее?

Девушка хохотнула и принялась собирать свои пряди.

А я, хмыкнув, покрутила в пальцах тоненькую зубочистку… И скрутила в маленький пучок верхнюю половину своих волос, без затылка – те все равно слишком коротки. И всадила зубочистку в собранный пучок, закрепляя.

– Вот, мой размерчик, – с хохмой сказала я. – Очень глупо выглядит?

– Нет, даже вполне нормально, – ответила Люсиль, подхватывая гитару. – Ну что ж, продолжим! Песню урожая знаешь?

– Нет! – бодро ответила я. – Но подпевать буду!

Люсиль звонко рассмеялась. Потом прошлась по струнам перебором и запела.

К ее голосу присоединись с десяток голосов местных, и я решила, что, даже если я сфальшивлю, уже никто не заметит, поэтому можно смело подвывать песне по меньшей мере на припеве.

Перед вторым припевом Люсиль замедлила музыку, призывая петь всех, кто хоть немного его знает. К третьему разу запели почти все, а четвертый припев тянули уже хором всем трактиром.

Чтобы больше расшевелить народ, Люсиль сыграла припев еще и в пятый раз, хотя, кажется, в песне он был не предусмотрен. Но это пришлось всем по вкусу.

Допели; народ с радостным смехом похлопал себе и певице. Люсиль сделала пару глотков чая и проговорила:

– Давайте теперь вашу, городскую!

"Вашу городскую" я не знала совершенно, но сделала ставку на то, что подобные песни обычно сочиняются не особо сложными, чтобы можно было подхватить, да и припев, в конце концов, повторяться будет. Песня действительно оказалась довольно легкой, да, вдобавок, помимо припева, в ней повторялась еще большая часть куплета.

Доиграв, Люсиль повернулась ко мне и поинтересовалась:

– А какие песни ты знаешь?

Я припомнила одну песенку, которая нравилась мне в школе. Люсиль попросила ее напеть и быстро подобрала, как это играется. На этот раз солировала я, а менестрель подпевала повторяющиеся строки и припев.

Песня пришлась народу по вкусу. Впрочем, у меня были подозрения, что народу нравится все, что можно погорланить.

После этого мы спели еще, наверное, песен двадцать. Выбирали по очереди: песню я, песню она. Если она не знала, она просила меня напеть и на ходу подбирала аккорды.

Потом у нас закончились песни, которые можно было петь на память.

– Фу-ух, – выдохнула Люсиль, прихлебывая вино. Чай у нас тоже давно закончился. – Ну, я больше не помню…

– А спроси народ, может они еще чего-нибудь предложат.

– Ой, у них в голове, кроме "Дуняши" больше ничего нет! – с усмешкой бросила девушка; потом, чуть помолчав, повернулась ко мне. – Может ты, Зет, знаешь еще какие-нибудь песни? – и посмотрела так, умоляюще…

Я неопределенно качнула головой. Нет, знать-то я знала. Минимум, одну песню. Но вот только исполнять ее явно не стоило.

За окном уже совсем стемнело. Народ в трактире гулял вовсю, и, видимо, не собирался закругляться.

– Пойду я, наверное, – проговорила я.

– Давай. Ты вообще с дороги… Спасибо, что пришла! – ответила Люси. – А я сыграю последнюю, – она усмехнулась, – "Дуняшу", так уж и быть… Не останешься на одну песню? – шутливо осведомилась девица.

– Не, – качнула головой я. Особого желания слушать "Распутницу" и так не было, а уж оставаться ради нее – тем паче. – Не люблю ее.

– Пфф, дак и я не люблю! – со смехом воскликнула Люсиль. – Но что поделать, долг менестреля зовет!..

Я рассмеялась и, поднявшись, прощально махнула рукой:

– Ладно, счастливо!

Люсиль помахала мне в ответ.

– А теперь, – громко объявила она, вскочив на лавку. – Советую заткнуть уши всем, кто считает себя хоть сколь-нибудь культурным человеком, ибо сейчас прозвучит песня, которую не принято исполнять в приличном обществе! "Ра-а-аспутница Дуняша"!

Народ радостно зашумел.

Я вышла из душного трактира на свежий ночной воздух, вдыхая его аромат и прохладу. Из окон слышались гитарные переборы, а порой ухо ловило и шуточные пошловатые строки:

– У распутницы Дуняши грудь с два пушечных ядра,

И глазищи на полрожи, и румянец на щеках,

На башке ее пригожей вот такенная коса,

Во всем городе прекраснее красотки не сыскать.

Темное небо над городом чуть заметно алело на севере…

– Эх, Дуняша, синие глаза,

Как же мне тебя да охмури-и-ить…

С той стороны, все больше сгущаясь, поднимался сизый дым. И уже чувствовалось, как нарастает, расползается и готовится раскатиться по всему городу суматоха.

– То не в сказочке сказать, ни словами рассказать

Как же сильно я хочу тебя обня…

– За городом пожар! – закричала я, влетев в трактир.

***

Люсиль выскочила из трактира следом за мной, и мы, не договариваясь, бросились в сторону огня.

Есть такое негласное правило: если маг видит, что происходит какое-то бедствие, и он может помочь – он должен помочь. Это дело чести.

Мы с Люсиль добежали до окраины. Было дымно и жарко.

– Да что ж такое, четвертого дня стога вспыхнули, насилу потушили, а сегодня вот луг… – раздосадованно проговорил кто-то.

Похоже, загорелась оставленная на подсушку трава скошенного луга с дальнего от города конца, а с него огонь перекинулся на ближайшие деревья редколесья. Однако вглубь леска огонь не шел – сильный ветер гнал пламя в направлении города, подхватывая и бросая клочки тлеющего сена в его сторону.

Кошеный луг открывал пламени путь. Убранного поля огонь не трогал: там гореть было практически нечему, лишь тлели срезанные соломинки, испуская легкие струйки дыма.

Порыв ветра бросил в нас дымом и пеплом; в этот же момент от перелетевшего горящего клочка травы начала заниматься крыша ближайшего сарая. На короткую секунду от жара, дыма и не очень хороших воспоминаний у меня даже закружилась голова.

…В восемь лет я внезапно обнаружила у себя магические способности. Совершенно случайно научилась делать огоньки на руках. Потрясенная своим радостным открытием, я бросилась показывать сие чудо родителям. Но на бегу споткнулась и полетела на землю. А брызги огня, в свою очередь, полетели куда попало: на стог, соломенную крышу нашего сарая и крышу соседского дома…

Беды тогда, конечно, не случилось. Сарай и соседскую крышу потушили, распотрошив кровлю и скинув вниз всю солому. Стог сгорел, да и леший с ним, а дальше не пошло. Соседи перестали с нами общаться… В общем, все путём.

Но, главное, я запомнила, что делают в подобных ситуациях.

Не теряя времени, я кинулась к сараю.

– Девчуль, ты куда? – живо попытался остановить меня, преградив путь, стоящий рядом мужик. – С ума что ли сбрендила?

– С дороги! Я маг! – для убедительности пришлось коротко и несильно ударить его под дых.

Мужик чуть согнулся, я поднырнула под его рукой и прыгнула. Уцепившись за край крыши, подтянулась и влезла наверх.

Конечно, наверняка многие знали и непременно додумались бы, что делать, но я была быстрее. Едва оказавшись на крыше, я пинком скинула самый большой горящий клок, а затем и всё остальное, что успело задымиться.

Еще пара человек взобрались на сарай и принялись поливать солому водой.

Выдохнув, я выпрямилась, глядя вперед, на пожар. Ветер все еще дул в сторону города. Того и гляди, еще искр накидает…

На ближайшие дома тоже начали плескать воду. Я прикинула, что тут люди и сами справятся, и спрыгнула с крыши.

Надо бы ослабить огонь… Только вот, одной магией все, скорее всего, не потушить.

Я начала было оглядываться в поисках кого-нибудь поглавнее, но тут ко мне сам подбежал, видимо, староста.

– Что прикажете делать, госпожа? – осведомился он. Признаться, сбил с толку. Я не была уверена, что достаточно умна и опытна, чтобы давать такие советы…

– Ну-у… – начала я несмело. – Думаю… можно немного ослабить огонь… мне. И, наверное, можно будет тушить…

Староста с готовностью кивнул.

– Пусть люди встанут в цепочку и подают ведра, – уже увереннее продолжила я, – а я пока пойду туда.

Мужчина снова кивнул и принялся раздавать указания своим.

Мне оставалось только направиться к огню. Туда уже двинулась Люсиль, опережая меня шагов на пять. Она чуть притормозила, давая возможность ее нагнать.

– Считаешь, что недостаточно опасно? – осведомилась я у девушки.

– Разве это не работа для мага, госпожа мистик? – с наигранной самоуверенностью проговорила она.

– Вот именно, для мага, госпожа бард! – иронично ответила я. Та лишь усмехнулась.

Понятия “мистик” и “маг” часто употребляются как синонимы, хотя не являются ими в полной мере. Мистик всегда маг, но вот маг – не всегда мистик. Маг – это любой обладатель дара, а мистик – уже обученный специалист.

Мы с Люсиль приблизились к огню, находясь шагах в десяти друг от друга.

Я прикрыла глаза, ощущая кромку пламени невдалеке. Это стихия, притом, весьма своенравная. С ней надо быть осторожной…

Я замерла, налаживая мысленный контакт с огнем.

«Сюда нельзя!»

– выдала я посыл строго. Ответом на него была волна затухающего возмущения.

Огонь чуть дрогнул и приостановился. Пламя на кромке пожара несколько ослабло.

Я продолжила концентрироваться на затухании огня, мысленно отправляя ему соответствующий посыл. Простояла так минут пять.

Конечно, потушить подобным образом такой пожар почти нереально. Но вскоре подоспели горожане с ведрами. Я смахнула пот со лба и чуть отступила. Огляделась, обнаружила Люсиль, что тоже отошла, и направилась к ней.

Мы молча наблюдали за тушением. Теперь все было спокойно; единственное, я подумывала о том, не нужно ли пойти дотушить со стороны леса, али и само утихнет.

Как вдруг…

Мы с Люсиль повернули головы одновременно. Со стороны леса, почти неслышный для нас за шумом ветра, потрескиванием огня и перекрикиваниями тушащих, и, готова поспорить, совершенно неслышный для простых людей, раздался детский плач.

– Твою мать, – с чувством сказала я. – Думаешь, из леса?

Люсиль напряженно вглядывалась в дымовую завесу.

– Да, походу…

Выбора не оставалось. Надо идти.

Мы свернули на убранное поле и бросились к лесу. Чтобы не терять времени, я вошла в транс и задействовала Теневую сущность.

Транс в мистицизме – это не какое-то оцепенение, будто ты завис и выпал из реальности. Это, напротив, максимально собранное боевое состояние, в котором ты как бы частично передаешь контроль над телом своему подсознанию – "сознанию" самого физического тела, которое, вообще-то, значительно мудрее и сильнее, чем думает о нем голова. И потому в трансе тело способно на значительно большее, чем в обычном состоянии, будничный ум не сковывает его. Однако, разум направляет и определяет использование магии, ее концентрационно-волевую составляющую. Транс – это классическое боевое состояние мистика.

Ну, имеется в виду его обычная форма. Есть еще патологическая, но это совсем другая история33
  И в рамках этого произведения рассматриваться не будет.


[Закрыть].

Долетев до края поля, я остановилась перед редкими деревцами, прислушиваясь. Сначала могла уловить только звуки шагов Люсиль по тлеющей соломе, но вскоре дитя вновь подало голос. Плач послышался откуда-то справа.

"Ага", – кивнула я себе и бросилась на звук, внимательно прислушиваясь, чтобы определить местонахождение ребенка.

Голос становился все ближе и отчетливее.

– Не бойся, солнце! – пропела я на бегу. – Выходи, никто тебя не обидит!..

Плач, доносящийся от куста шиповника, стих. В ветках зашуршало, очевидно, ребенок начал выбираться из укрытия. Я подбежала к кусту в тот самый момент, когда из-под опущенных боковых ветвей вынырнула девочка.

И лес тотчас прорезал визг, от которого зазвенело в ушах.

Девочка отпрянула и, не прекращая орать, повалилась на куст. Ветки попытались ее задержать, однако она, вместо того, чтобы подняться, принялась разгребать их руками и исчезла в гуще побегов.

– Что за?.. – непонимающе оглянулась я на подбежавшую Люсиль.

– Ох… – выдохнула она. – Ты…

Секунду назад Люсиль выглядела так, как обычно выглядит мистик в бою: с горящими голубоватыми искрами глазами и оскаленными, даже чуть заострившими клыками, как правило, в почти звериной позе для броска… Подобное часто пугало обывателей, ставших случайными свидетелями боя.

Я запоздало осознала, что выглядела так же.

– Ох, демонятина! – прошипела я, торопливо выходя из транса и придавая себе нормальный вид.

Да уж… Находить общий язык с детьми у меня и так-то не очень получалось. А теперь это будет еще сложней!

Я приблизилась к кусту, опустилась на колени и аккуратно раздвинула ветки, заглядывая вглубь, между колючих стволиков шиповника.

– Ох, дитя…

Ответом мне стала очередная порция истошного визга и судорожный шорох веток.

– Чтоб тебе! – прорычала я, пытаясь залезть дальше в куст и поймать бестолкового отчаянно прячущегося ребенка. – Сгореть здесь заживо хочешь?!

Попыталась схватить девчонку за попавшую в поле зрения ногу, но та, в ответ на мое движение к ней, рванулась назад, протиснувшись меж побегов, и меня хлестнуло по лицу оттянутой веткой.

– Ах ты ж зараза! – рявкнула я, отпрянув. Потерла оцарапанную щеку и попыталась вновь нырнуть в куст. – Да куда ж тебя несет, бестолочь!

– Дзета, стой! – крикнула Люсиль, останавливая меня за плечо. – Ну что ты делаешь! Ты же ее только сильнее пугаешь!

– Она не вылезает! – пояснила я раздраженно.

– Дай, я попробую, – примирительно проговорила девушка, отстраняя меня. – Иди ко мне, малыш! Не бойся… – пропела она мягко, обходя куст и присаживаясь на корточки рядом с ним.

Фыркнув, я поднялась и принялась отряхивать штаны от травы и пепла.

– Иди сюда, давай… Это же ребенок, Дзета. Нельзя так жестко.

– Да дракон ее… – по привычке ругнулась было я, но осеклась. В свете событий не столь давних ругаться драконом виделось несколько странным. – Ребенок какой-то слишком бестолковый!

– Она испугалась!

– Чего она там, чтоб ей, сейчас испугалась?! – с негодованием воскликнула я.

– Она просто увидела твое страшное лицо! – не задумываясь, брякнула Люсиль, заглядывая под куст.

Тотчас на миг воцарилось молчание.

– Это было грубо, Люсиль, – проговорила я, подавив, тем не менее, импульсивное желание захохотать.

– Ох… Я не это имела в виду! – осознав всю прелесть сказанного, прыснула та.

– Не надо ничего говорить, – картинным жестом остановила ее я. – Ты уже все сказала!

– Ну, ну… Иди ко мне, зайка, – пропела Люсиль, возвращаясь к взыванию к девочке. – Я тебе помогу… Вылезай, не бойся! Пойдем к маме.

Девочка, подкупленная бархатным добрым голосом, наконец вылезла из-под куста и бросилась в объятия девушки.

Сомкнув ручки вокруг ее шеи, малышка предприняла попытку оглядеться, но, увидав меня, испуганно пискнула и спрятала лицо на груди Люси.

– А я, между прочим, тоже тебя спасаю, – фыркнула я, без серьезной обиды, разумеется. – И… и ты мне тоже не нравишься.

Люсиль рассмеялась и начала что-то тихо растолковывать девочке. Видимо, что страшная магичка тоже хорошая и ее не надо бояться.

Я тем временем поглядела на огонь. Хоть основное направление продвижения огня и было к городу, понизу он, тем не менее, подступал к нам, медленно и неуверенно. Ветер в редколесье, особенно ближе к земле, был слабый. Может, затухло бы само, а может и нет.

Да, все-таки не зря мы сюда пришли.

– Люсиль, отведи девочку в город, а я останусь тут и остановлю огонь, чтобы не пошел в лес.

– Справишься тут одна? – уточнила она.

– Справлюсь, тут делать нечего.

Девушка кивнула и, выйдя на поле, поспешила к городу.

Я же принялась колдовать на огонь.

Затушила границу, истратив на это около пятнадцати минут и почти всю оставшуюся магическую энергию, убедилась, что больше ничего не представляет угрозы, и решила, что можно с чистой совестью возвращаться.

Выйдя на поле, поспешила к городу. Невдалеке слева оставался луг. Я быстро шагала по полю, вглядываясь в огоньки в окнах города, думая, что все закончилось…

Как вдруг при очередном шаге земля под ногой хрустнула и провалилась, осыпавшись в выгоревшую полость. Я едва успела податься назад и отдернуть ногу. Подошва, чуть подпалившись снаружи, задымилась.

Ой-ой… А вот это уже плохо.

По горячей земле я отступила назад, судорожно пытаясь придумать, что делать… Осмотрела поле – там и тут от земли поднимались тонкие струйки и облачка дыма. А это означало, что под землей горит.

Видать, не дотушили тогда стога, и огонь ушел под почву…

Куда деваться, я не представляла. Впереди путь преграждала прогоревшая земля. По моим прикидкам, перепрыгнуть яму было, конечно, можно, но вот гарантию, что приземлюсь я на твердую почву, а не ухну в такую же выгоревшую полость, никто дать не мог.

Я осторожно попробовала шагнуть влево, в сторону луга – к ближайшему выходу с поля. Но там земля тоже горела, и идти было слишком опасно.

Двигаться можно было в противоположном направлении – в сторону середины поля. А вот углубляться в горящее поле как раз очень не хотелось. Неизвестно, можно ли там пройти… В голове пульсировала отчаянная мысль, что огонь загоняет меня в ловушку, специально ведя вглубь поля, к очагу…

Это было страшно.

Я судорожно перебирала в голове, что можно сделать. Магической энергии у меня сейчас на один плевок. Прыгать опасно. Единственным возможным, и то, весьма ненадежным вариантом оставалось пойти на свой страх и риск вглубь поля, надеясь, что там земля не прогорела.

А что, если?..

Новая мысль озарила сознание подобно внезапно вспыхнувшему в затухающем костре языку пламени.

Я ведь спела сегодня не все, что знала. Быть может, сама судьба советует мне исполнить еще одну песню…

Сознание возвращалось к этой мысли снова и снова. С каждой секундой раздумий вариант спеть песню и призвать на помощь дракона казался мне все более удачным.

Однако я помнила слова Кондора о том, что делать так не очень хорошо… Насколько правильно сейчас воспользоваться этим способом?

В конце концов, ситуация действительно серьезная… Что я могу сделать кроме этого? Переть вглубь горящего поля на свой страх и риск?

Нет, вариант спеть определенно нравился мне больше. Думаю, он все поймет и простит мне это…

Я вздохнула, набирая воздух, и тотчас закашлялась – дым попал в горло. Да уж, оставаться здесь становится все опаснее.

Осторожно отступив еще на шаг, я мысленно прокрутила в голове первый куплет, вдохнула и запела, несмело, словно пробуя на вкус слова:

– На высокой скале берегов океана

Черно-красным цветком отцветает закат.

Омывает вода камня старые раны,

Словно горная твердь его память крепка…

Допев песню до конца, я огляделась, осматривая небо.

С пару минут ничего не происходило. Я крутила головой во все стороны, надеясь увидеть появление Кондора. И на этот раз мне удалось.

Силуэт дракона словно соткался из облаков. Он стремительно приблизился со стороны леса и спикировал, снеся крылом пару макушек ближайших горящих деревьев, рассыпав щепу и брызги пламени, на скорости пролетел те шестьдесят шагов над полем, на которые я успела отбежать от леса, и, не тормозя, рывком схватил меня в лапы. И тотчас начал подниматься, круто разворачиваясь над лесом.

– П-привет, Кондор… – неловко попыталась заговорить я. Он не ответил. Только чуть сильнее сжал когти.

Надеялась, хоть на спину посадит…

"Кажется, он раздражен", – с досадой отметила я. Может быть, все-таки не стоило так делать?..

Впрочем, возможно, он просто такой под действием заклинания?.. Надеюсь, он ничего мне не сделает и отпустит, как в тот раз…

Я вздохнула, покрепче ухватываясь за сжимающие меня когти. Внизу, в темноте мелькали, сменяя друг друга, разные пейзажи, однако смотреть вниз сейчас, в таком подвешенном положении, не очень хотелось.

Полет, как показалось, занял меньше времени, чем тогда – навскидку около часа. Но ожидание прибытия все равно было долгим…

Наконец, подняв голову, я увидала впереди чернеющую на фоне неба скалу, на вершине которой угадывались очертания замка…

Дракон подлетел к зданию. Но почему-то проигнорировал и взлетную площадку, и то огромное окно.

Он взмыл над замком, чуть выше самой высокой башни, на секунду завис и… разжал когти.

Оторопь первого мгновения сменилась ужасом. Я с криком полетела вниз, прямо на шпиль. Пролетев мимо острия, столкнулась с его коническим скатом, скользя по нему, не в силах зацепиться за слишком гладкую и крутую крышу.

Ноги соскользнули с края крыши и почувствовали пустоту под собой. Почти слетев со шпиля, я умудрилась руками уцепиться за край, до ломоты стиснув пальцы, и удержаться над пропастью.

Панический крик мой эхом отразился от скал.

Дракон приземлился на крышу соседней, чуть менее высокой башни.

– Скажи на милость, с чего ты решила, что так можно?! – громовым раскатом грянул над замком его голос.

Я болталась над пропастью, судорожно впившись в край карниза. Пальцы сводило от напряжения и боли.

– Кх… Кст… Кондор! – жалостливо завопила я. – Я…

– Мое имя Конхстамари!

Я дотянулась ногой до каменной стены башни и попыталась упереться в малюсенький выступ неровного камня.

– …я не думала…

– Это видно! – гневно проревел дракон. – Ты все знала, но сделала это вновь!

– Я… Кх… Кондор, право… мне жаль!.. Но я действительно нуждалась в помощи!..

– Не нуждалась! И по какому праву ты решила, что можно таким варварским способом требовать ее от меня!

Нога соскользнула с уступчика, и я, едва не сорвавшись, с криком вновь закачалась над пропастью.

– А-а-а! А если я сорвусь и разобью себе голову?

– О-о, ничего страшного, – цинично прорычал дракон. – Человечество не много потеряет… К тому же, даже не факт, что это тебя убьет: жила же ты как-то все это время без мозгов!

Я подтянулась на руках, уперевшись в край подбородком, и даже закинула на карниз одну ногу. Но толку в этом не было никакого, ибо зацепиться на крыше было совершенно не за что, и влезть дальше я просто не могла… Удержаться подбородком не удалось, и пришлось снова повиснуть на руках.

– Кондор! – взвыла я. – Ради всего святого, сними меня отсюда!

Руки дрожали; под ногтями сведенных пальцев пульсировала тугая боль. Ноги безуспешно скользили по стене, не находя достойной опоры. Я понимала, что долго так не продержусь…

– Прости меня… Кх… Кондор! – отчаянно закричала я. – Я виновата! Прости!

– За то, что ты сделала, – прогремел дракон, – ты не заслуживаешь прощения!

Въедливая боль в пальцах нарастала с каждым ударом сердца. Не отпускать руки! Не отпускать руки! Только не отпускать…

Руки, изнеможденные напряжением, скользнули, потеряв край крыши. За спиной открылась смертоносная пропасть. Склоны потонули в моем истошном крике.

Дракон сорвался с крыши и, нагнав меня в полете, подхватил когтистыми лапами. Вверх он не полетел, лишь выровнялся почти параллельно земле и пошел на круг над замком.

"Сейчас взлетит вверх и снова бросит на шпиль", – лихорадочно подумала я.

Однако дракон, обогнув замок, приблизился к пролому стены в нижнем ярусе и швырнул меня в дыру, заставив жестко прокатиться по полу.

– Ты заслуживаешь наказания! – проревел он грозно, рухнув на скалу рядом.

Пролом с грохотом закрыла массивная каменная плита, от удара сбившая часть уцелевшей внешней стены. Неровный верхний ее край с каменным скрежетом забурился под потолок и, видимо, наглухо там застрял. Осталась только маленькая щель сверху – от середины до левого угла.

Небесный свет из нее освещал скупое убранство помещения. Голые каменные стены, тяжелая наглухо запертая дверь с маленьким заделанным решеткой окошком, обломки внешней стены и грубой каменной мебели… Темница.

Из-за плиты послышалось отдаляющееся хлопанье драконьих крыльев, после чего все стихло.

Было прохладно и безмолвно; лишь изредка далекий звук капель оглашал мрачные своды темницы. По всей видимости, здесь уже давно не было ни души. Я поежилась и обхватила колени.

Да уж. Я определенно зря это сделала…

На грубом и холодном каменном полу было неуютно. Я уселась на пятки, но рельефные камни больно давили на косточки ног. Высидев от силы минут пять, я поднялась и прошлась по камере.

Темница оказалась добротной, ничего не скажешь. Ни одной лазейки. Наибольшие надежды подавала щель между потолком и плитой, но даже в самом широком месте в нее пролезла бы лишь моя коленка.

Убедившись в бессмысленности поисков, я, вздохнув, осмотрела остатки темничной "мебели". И с разочарованием удостоверилась, что к использованию сие непригодно.

Я устало вышла на середину комнаты, сняла куртку и, зябко поежившись, постелила ее на пол. Улеглась на нее, попытавшись максимально уместиться между острыми углами камней, так чтобы они не слишком больно давили на ребра, через щель глядя в ночное звездное небо.

Несмотря на все неудобства, усталость начала брать свое, и я, свернувшись калачиком, задремала.

***

– Дзета! – послышался голос Кондора из-за двери.

Я тотчас встрепенулась и поднялась.

– Кондор! – спешно отозвалась я, походя потягивая затекшую гудящую спину. – П-послушай… Мне очень жаль! Я… Прости! Я знаю, мне не стоило так делать!..

– Отойди от двери, – со вздохом сказал он, оборвав меня, – и голову прикрой. Сейчас камни полетят.

Я не знала точно, сколько времени провела здесь. По ощущениям, не очень много, часа два. Небо все еще было темным.

Кондор погромыхал в замочной скважине сначала одним, затем другим ключом. Потом с силой ударил в дверь, видимо, плечом.

Брызнули каменные крошки. Дверь выдалась из косяка, однако не открылась. Последовал второй удар. Петли, очевидно, некогда сделанные из добротного металла, но не меньше столетия выносящие удары судьбы в виде едкого морского воздуха, рассыпались; от косяка полетела новая порция мелких камней, и дверь, тяжело скрипя по полу, выползла из проема, открыв неширокий проход.

Кондор, в человеческой форме, с аккуратно собранными волосами, заглянул в образовавшийся проход и головой дал знак выходить.

Я выбралась из темницы, перешагивая камни.

– Пойдем, – дракон снова качнул головой и повел меня по коридору.

В руках у него горел факел; освещения в темнице не было. Похоже, в ней действительно уже много лет никто не сидел.

– Из-за тебя пришлось темницу расконсервировать… – с тенью осуждения проговорил Кондор, подтверждая мою догадку.

Я шла за ним, стараясь не споткнуться о камни грубо сложенного пола, разминая рукой шею.

– Конх… Конхстамари, ты… ты не сердишься на меня? – спросила я несмело.

Кондор вздохнул и проговорил: