Текст книги "Третье тело"

Автор книги: Нина Кирики Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Все, что захочешь.

– Опусти руки по швам, – приказал он.

Я повиновалась.

– Замри, – последовала новая команда.

Он отошел назад и принялся меня изучать. Обошел вокруг, разглядывая мое тело со всех сторон.

– Подожди-ка секундочку, возьму фонарик. – Ричи, открыв багажник, вынул оттуда длинный фонарь и включил. Яркий луч скользил по моей груди, по шее. – Я тебя сотворил, – кивнул он. – Я сотворил тебя. Ты была хороша. Почти столь же хороша, как и первая. Теперь еще разок покажи мне руки.

Я протянула ему руки, и он внимательно рассмотрел мои почерневшие пальцы. Улыбнулся, поднял глаза и встретился со мной взглядом.

– А ведь я собирался тебя навестить, – сообщил он. – Когда бы покончил с этой. Мне хотелось взглянуть на тебя.

– Я не могла ждать, – ответила Таванда.

– Не разговаривай, – мягко приказал Ричи.

Не разговаривай! Таванда и Мэри восприняли эти слова как должное, но мне, Шейле, надоело, что все велят мне замолчать. Что мне было терять?

С другой стороны, что я могла сказать? Я даже не знала, чего хочу. Сложно было противостоять Тавандиной любви к Ричи. Она пылала внутри меня, ярко горела под кожей: ведь это было все, что у меня осталось от жизни.

– Ты закричишь, когда я скажу? – голосом маленького мальчика спросил Ричи.

– Да, – согласилась Таванда.

Но внезапно все вокруг нас вспыхнуло ярким светом, а из темноты за его пределами донеслись голоса, усиленные мегафоном:

– Не двигайся, приятель! Руки за голову!

Ричи заморгал и медленно поднял руки: в одной поблескивал нож, в другой – фонарь.

– Отойдите от него, мисс, – велел другой голос.

Я не мигая огляделась вокруг: слепящий, резкий свет был мне нипочем. Но я не могла заглянуть за освещенный круг. И не знала, кто говорит.

– Мисс, отодвиньтесь от него, – донесся из темноты уже другой голос.

– Подойди ко мне, – шепнул Ричи, и я шагнула к нему. Выпустив из рук фонарь, он схватил меня, приставил нож к шее и заорал: – Ни с места!

– Шейла! – На сей раз подала голос Марти, мегафона у нее не было.

Я посмотрела туда, откуда донесся ее голос.

– Шейла, отойди же от него! – вопила Марти. – Ты что, хочешь, чтобы он убежал?

Таванда хотела этого. И Мэри тоже. Ведь они наконец отыскали то, к чему стремились, попали туда, где должны были быть. В кольце рук Ричи мое тело пылало, но жар был спокойный и ровный.

Он приставил лезвие еще ближе к моей вывернутой шее. Я едва ли не чувствовала острие ножа. Я вновь положила голову ему на плечо и украдкой любовалась лицом Ричи. От яркого света его глаза выглядели более синими. Рот был приоткрыт; поблескивала влажная изнутри нижняя губа. Он заглянул мне в лицо, и уголки губ искривила легкая усмешка.

– Отлично, – шепнул он мне. – Теперь нам надо забраться в машину.

Ричи повысил голос, обращаясь к темноте:

– Делайте, что я приказываю, и не приближайтесь!

Загородившись мною как ширмой, он пинком закрыл заднюю дверцу, обошел машину и добрался до водительского места. Двигаясь тандемом, мы оказались за рулем, и руки Ричи отпустили мою шею.

– Оставайся ближе ко мне, – сказал он. – Переберись чуть пониже. Так, чтобы я смог переключать передачи, но будь ближе ко мне.

– Шейла! – крикнула Марти.

Окно со стороны водителя было опущено.

Ричи завел машину.

– Шейла! На заднем сиденье живая женщина!

Таванде было все равно, и Мэри тоже, и я вовсе не была уверена в том, что это интересно мне. Ричи переключил передачу с нейтральной на первую и перенес ногу с педали тормоза на газ. Я чувствовала, как движутся его ноги под моим левым плечом. С заднего сиденья донесся приглушенный стон. Я взглянула в лицо Ричи. Он улыбался.

Когда он собрался дать полный газ, я потянулась вверх – туда, где на рулевой колонке была коробка передач, – и перевела механизм на парковку. Затем сломала рычаг переключения передач.

– Ты обещала слушаться меня, – упрекнул он, вглядываясь в мое лицо.

Ричи выглядел так, словно его предали: глаза широко распахнуты, брови нахмурены, линия рта обмякла… Двигатель рычал, но машина не трогалась с места.

Во мне полыхнул огонь. На этот раз он причинил мне немалую боль в наказание за то, что я сделала больно Ричи. Мука скрутила меня. Я закашлялась, подавилась собственным языком, горло распухло и запылало, как в огне; запястья и лодыжки тоже горели, и грудь жгло неимоверно, а между ног бушевал целый столб пламени, устремлявшийся вверх, в меня… Я хотела попросить прощения, но лишилась голоса.

– Ты же обещала, – голосом маленького обиженного мальчика повторил Ричи, глядя вниз, на меня.

Я кашляла. И чувствовала, как силы покидают меня, руки и ноги коченеют, как, впрочем, и полагается трупу. Я с мольбой подняла парализованные руки ладонями вверх так высоко, как только смогла, но теперь я могла лишь сгибать локти. Таким был последний жест Таванды.

– Не двигайся, – послышался голос. – Руки на руль.

Мы обернулись на голос. Рядом с машиной стоял человек и через открытое окно целился в Ричи.

Рука Ричи, минуя руль, незаметно потянулась ко мне.

– Еще одно движение, и я стреляю, – предупредил мужчина. Рядом с ним возник еще один человек; первый немного подвинулся, все так же держа голову Ричи под прицелом, а второй надел на Ричи наручники.

– Вот и все, – проговорил первый, и оба они – первый и второй – вздохнули с облегчением.

Скрючившись, я лежала на сиденье: руки согнуты в локтях, ноги – в коленях. Когда они вытащили Ричи из машины, я соскользнула с его коленей и так и осталась лежать окоченевшей. Шея изогнулась под неестественным углом, голова откинулась на сторону.

– Ей нужна медицинская помощь! – крикнул кто-то.

Я слышала, как с заднего сиденья вытаскивают женщину, и размышляла о смерти Таванды и Мэри.

Таванда подняла меня из могилы и унесла за столько миль от нее. Мэри, должно быть, умерла в тот час, когда бабушка прокляла меня и выгнала из дома. Но Шейла? Можно сказать, что я была годами беременна Шейлой, и родилась она в могиле. Она все еще смотрела на мир моими глазами и слышала моими ушами, пусть даже остальная часть меня умерла. Шейла бодрствовала во мне и все чувствовала в то самое мгновение, когда смертная боль уступила место ясным воспоминаниям о том, что вытворял со мной Ричи, пока в последний раз не накинул мне на шею петлю.

– Да она в стадии трупного окоченения! – воскликнул кто-то.

Я почувствовала на руке манжетку аппарата, измеряющего давление. Мое тело соскользнуло с сиденья, съехало к двери.

– Погоди, – сказал кто-то еще, – мне надо сфотографировать.

– О чем вы говорите? – послышался еще один голос. – Всего десять минут назад она ходила и говорила!

Вспышки сверкали у меня под носом, но я не мигала.

– Ты что, с ума сошел? – снова заговорил первый. – Даже скоротечное трупное окоченение не наступает так быстро.

– Спроси кого хочешь, Тони. Мы все ее видели.

– Попытайся нащупать пульс. Может, он просто поддерживал ее и передвигался с ней как с куклой? Но это не объясняет…

– Ты закончил со снимками, Крейн? – спросил один из полицейских. Потом он же весело обратился ко мне: – Давай-ка, подружка, вставай скорее. Что ты лежишь здесь и позволяешь ему фотографировать тебя, словно какой-нибудь труп? Ты же не знаешь, что он потом сделает с твоими фотографиями.

– Подожди, когда здесь не останется гражданских, а потом уж шутки шути, – сказал кто-то другой. – Может, она просто в шоке.

– Шейла? – со стороны пассажирской дверцы раздался голос Марти.

– Марти, – слабо шепнула я.

Я задыхалась.

– Шейла, ты сделала это. Ты смогла.

Что сделала? Позволила ему меня убить, а потом убить во второй раз? Внезапно я так разозлилась, что просто не смогла лежать недвижимой. Гнев напоминал прежде живший во мне огонь, но не такой сильный и явственный. Я вздрогнула и села.

Кажется, теперь воздух с трудом ловил мужчина со стороны водительского сиденья.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул тот, кто ратовал за теорию шокового состояния.

У одного из них в руках оказался фонарик, и он направил луч на меня. Я вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза, тоненькие косички рассыпались по плечам.

– Господи!

– Боже мой!

Они попятились.

С трудом пропустив воздух в распухшее горло, я сказала:

– Мне нужно прокатиться. Вы хотите пощупать мне пульс? Думаю, не стоит этого делать, сами здоровее будете.

Марти вновь подала мне свою куртку. Мы вместе ехали в «кролике», за нами следовали машины полицейских и фургончик судебно-медицинских экспертов. Марти лучше меня самой знала, где нашла меня.

– Как тебя зовут на самом деле? – спросила она по дороге. – Могу ли я с кем-нибудь связаться и рассказать о тебе?

– Нет. Для них я уже несколько лет как мертва.

– Ты уверена в этом? Ты хоть созванивалась с ними?

Я призадумалась, а потом спросила:

– Если бы твоя дочь стала проституткой, а потом умерла, ты бы хотела узнать о таком?

– Да, – тут же ответила Марти. – Всегда лучше знать горькую правду, чем пребывать в неведении.

Я опять немного помолчала, а потом назвала имена родителей и их телефон. По правде говоря, меня не заботило, расстроит их новость или нет.

Марти подала мне маленький блокнотик и попросила записать, даже включила в салоне свет, чтобы было лучше видно. Вновь из моих пальцев ушла обжигающая боль. Держать ручку было ужасно неудобно, и все же я умудрилась написать то, что хотела Марти. Покончив с этим, я сунула блокнотик в ее сумочку и выключила свет.

– Где-то здесь, – сказала она через полчаса. – Тебе не кажется? Ты ничего не чувствуешь?

– Нет, – ответила я. Моя могила не давала о себе знать так, как звал меня Ричи. Фары «кролика» осветили три банки из-под кока-колы, лежавшие рядком у обочины, и я вспомнила, что уже видела эту гроздь жестянок, когда забралась по склону и вышла на дорогу. – Здесь, – сказала я.

Марти остановилась, следом за ней встали три полицейские машины. Кто-то дал мне фонарь, и я пошла по краю обочины, отыскивая собственные следы или что-то знакомое. Сломанный куст ежевики, раздавленный папоротник, дерево с причудливо изогнувшимися ветвями – все это осталось в моей памяти с полудня.

– Вон там. – Я показала вниз по склону.

– Хорошо. Не трогайте ничего, – отозвался полицейский по имени Джо.

Другой коп принялся натягивать вдоль дороги желтую ленту.

– Но…

Сейчас меня посетило странное чувство. Я подумала, что Шейла прожила ровно столько, сколько хотела. Мне ничего не было нужно – только одеяло из могильной земли, под которым я вновь забудусь вечным сном. Когда Джо пошел за чем-то к своей машине, я ступила на склон и направилась домой.

Я отбросила ветки с двух других женщин и легла рядом с их телами, думая о своей короткой жизни. Кому-то я помогла, кому-то – причинила боль, и столько же я успела сделать за свои две первые жизни.

Я посыпала свое тело землей, даже на лицо насыпала и не моргала, когда земля попала в глаза. Но потом подумала, что рано или поздно меня увидит Марти, которой, наверное, лучше видеть меня с закрытыми глазами. И я их закрыла.