Текст книги "Черная Пешка (СИ)"

Автор книги: Нина Канавиня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Не бойся меня, Катерина. Я тебя не обижу.

– Откуда мне знать? – неудачно пытаясь сдержать слезы, спросила она. – Вы одна семья. У вас крепкая связь. Я успела ее отчетливо рассмотреть. – Всхлип.

Элайджа инстинктивно поднял руку, чтобы вытереть с ее щеки соленую дорожку. Но Катерина сделала шаг назад. Она дрожала.

– Я могу войти?

Немного подумав, Катерина дала согласие. Закрыв за собой дверь, Элайджа бережно взял ее за руку.

– Прошу прощения за поведение моего брата. Он порой бывает слишком вспыльчив. У него не всегда получается контролировать свои эмоции. – Пауза. – Никлаус не хотел тебя обидеть.

– Тогда почему пришел ты, а не он? – она вскинула тонкую изящную бровь.

– Он еще не успокоился. Некоторые события вывели его из себя.

– И я не имею права знать о деталях, – грустно добавила Катерина и прошла вглубь комнаты для гостей. Остановившись у камина, зажгла свечу.

– Возможно, напротив, ты обязана их узнать. Вы помиритесь. Скажи... Ты сильно его любишь? – разглядывая простую, но утонченную мебель, небрежно поинтересовался Элайджа. Но внутри него все сжалось. Он услышал, как сердце Катерины пропустило удар.

– Люблю? – она горько усмехнулась. Повернулась к нему лицом. – Мне он когда-то нравился, но я люблю другого. – Стыдливо опустила глаза и нервно заломила пальцы.

– Кого? – слишком поспешно. – Прости, – спохватившись, сказал Элайджа и сделал неопределенный взмах рукой. – Это не мое дело.

– Твое... – слабый и робкий шепот. Порывистым движением Катерина подошла к окну и задернула шторы. Замерла.

Элайджа стремительно приблизился к ней и, развернув к себе лицом, заставил на себя посмотреть.

– Прошу... – неуверенно и едва слышно произнесла Катерина и хотела было вырваться из стальных объятий, но Элайджа не позволил.

Секунда, и его губы коснулись ее, а тело окатила горячая волна вырвавшихся наружу чувств. Катерина поддалась. Ее руки нежно обвили шею Элайджи, а хрупкий стан прижался к его упругой и мускулистой груди. На кончике языка он почувствовал вкус истинного счастья.

 

В каждом моем вдохе твое имя живет.

– Катерина... – Обняв ее, он с удовольствием вдохнул аромат, исходивший от длинных волос девушки. В голове заметался рой вопросов. Элайджа будто вкушал сладкий плод. Ядовитый. Но обольщающий своим вкусом так, что невозможно было отказаться от еще одного кусочка, и еще одного, и еще. – Как же долго я тебя искал. И вот... встретил.

– Ты напряжен. Что тебя тревожит? – взволнованно и часто дыша.

– Ты не знаешь, кто я и почему Никлаус тобой заинтересован, – неохотно последовал ответ.

– Ты благородный, умный, красивый мужчина. – Подняв голову, Катерина обольстительно улыбнулась. – По-моему, этого достаточно. – Нежно провела ладонью по его плечу.

– Нет.

– Тогда расскажи. – Мягкий поцелуй в щеку.

– Ты проклянешь тот день и час, когда нас повстречала.

На мгновение Элайдже показалось, что в глазах Катерины мелькнул холодный отсвет солнца во льду, но в следующую секунду его сменил вулканический жар.

– Если ты будешь со мной, я все тебе прощу. – Она прижала свой лоб к его. Прошептала: – Пожалуйста, любимый, открой мне нашу тайну.

 

Я знаю, кто ты есть.

Я знаю, что нас ждет.

Точно знаю, что нас ждет...

И он ей рассказал. Все. Ничего не утаив. Про то, что является вампиром и что она, Катерина, двойник Татии, той девушки, которую он и Никлаус когда-то очень любили. Про Майкла, мать, немного об оборотнях, о том, как он стал частью тьмы. Рассказал как появляются другие вампиры. Напоследок оставил лишь то, что Катерина необходима его брату в качестве одного из «ключиков» снятия проклятия полумесяца. И про необходимые для обряда ингредиенты.

– Он меня убьет, – обреченно и напугано произнесла Катерина. Подняла на Элайджу глаза, полные ужаса. – А если ты и я сбежим, вместе? – в тихом голосе затеплилась надежда. – Мир ведь огромный!

– Нет, Катерина, – хриплым голосом ответил Элайджа. – От Никлауса невозможно скрыться. Он все равно нас найдет.

– Найдет... – эхом повторила Катерина и задумалась. Она была сосредоточена, отчего черты ее лица стали резче. Сердце Элайджи точно когти оборотней начали рвать на куски. – Выходит, это наша последняя с тобой ночь. – Катерина попыталась улыбнуться, но ее улыбка вышла жалкая и скупая.

– Я поговорю с Никлаусом, – решительно заявил Элайджа. – Безусловно, его трудно, практически невозможно будет переубедить подождать другого двойника. Но я сделаю все, что в моих силах и за пределами их, чтобы тебя уберечь. Но сбегать, как крысы от коршуна, мы не будем. Даю тебе слово, я защищу тебя.

– Я не хочу, чтобы из-за меня вы с братом стали врагами, – немного погодя, неуверенно произнесла Катерина. – Не желаю, чтобы ты подвергал себя опасности! – она заключила лицо Элайджи в свои руки. – Моя любовь к тебе сильнее, чем жажда жизни!

– Ты самоотверженная девушка. – Горькая улыбка. – Как принцесса из сказки. Чистая и добрая... Не волнуйся, Катерина, – поцелуй в кончик носа, – я не уроню тебя в омут смерти.

Катерина кивнула. Вымучено улыбнулась.

– Я люблю тебя, – прошептала она и теснее прижалась к Элайдже. – И всецело доверяюсь. Но обо всем этом подумаем завтра. – Доверчивый и робкий взгляд. – Хорошо? – она коснулась губ Элайджи своими.

 

Полетела душа через край напролет,

Говорят, хороша царевна живет.

Над землей не спеша мимо туч, мимо бед

Полетела душа за нею на свет.

По венам хлынула горячая кровь. Дымка возбуждения поддернула глаза. Она целовала его, и он тонул в жаре ее чувственности. Его пальцы одновременно и требовательно, и как можно мягче начали хаотично сжимать ее округлую грудь, тонкую талию, хрупкие бедра. Воздуха становилось все меньше. Внизу живота вспыхнуло пламя. Желание запульсировало в каждой клеточке тела. Катерина обняла Элайджу за шею и запрокинула назад голову, позволяя ему оставлять влажные дорожки на ее шее. Волна женских волос шелком упала за спину на его руки.

Опиум.

Атласное темно-синее платье туманом легко им под ноги.

Подняв Катерину на руки и не прекращая целовать, Элайджа прошел в спальню. Тени от свечей причудливо плясали на стенах. Из приоткрытого окна тянуло ароматом жасмина – вязким, дурманящим, будто перед грозой.

Отрывистый шепот непроизвольно срывался с влажных губ Катерины. Он был мольбой – тихой, но страстной просьбой о ночи любви, полной волшебства и сладкого дурмана. Перед взором Элайджи все померкло. Исчезло. Существовала лишь она – его мечта, ставшая реальностью, находящаяся в его объятьях. Все тревоги, печали ушли на второй план. За спиной будто выросли крылья, а мускулы налила небывалая сила, коей не было прежде у него. Теперь он точно знал, он будет бороться до последнего, но не отдаст свою любовь.

Пальцы Катерины вцепились в волосы Элайджи. С губ сорвался медовый стон.

Полет...

 

***

После сказочной ночи Катерина прошептала Элайдже на ухо о том, как сильно она его любит и что с ним не боится абсолютно ничего. Он ее рыцарь. Ее защитник. Ее крепость. Положив голову Катерины себе на грудь, Элайджа, слушая тихое дыхание любимой, решил, что с утра он всенепременно найдет способ, как убедить или же заставить Никлауса отказаться от своего плана. Одна дерзкая идея уже была у него на уме. Связанна она была с Викторией. Элайджа намеревался предложить ей сделку, в которой ведьма обязалась бы сохранить жизнь Катерины, он же, в свою очередь, преподнес бы ей кинжал. То самое особое могущественное оружие, способное с помощью пепла определенного дерева усыпить любого сраженного им древнего. Проблема состояла в том, что такие кинжалы были у Клауса. И где тот их хранил было ото всех тайной. Но, по размышлению Элайджи, столь сильная ведьма, как Виктория, если ведать, что искать, вполне могла узнать месторасположение опасного оружия и сказать ему об этом. Далее, дело оставалось за малым. Выкрав один кинжал, убедить Никлауса, что повинен в преступлении Тревор. Он уже давно смотрел на Клауса недружелюбным взглядом из-за того, что тот завладел вниманием любимой им Катерины. Поэтому все складывалось для созревающего плана Элайджи весьма удачно.

Он понимал, что сделка весьма опасна, ведь есть шанс, что Виктория может обмануть и направить колдовское лезвие против него самого. Однако Элайджа готов был рискнуть, ибо любовь того стоит.

С этими думами он провалился в глубокий сон, где вначале он видел Катерину, облаченную в белоснежное платье. За высокими окнами падали пушистые хлопья снега, в просторном же зале трещали поленья в камине, где-то звучал трогательный дуэт виолы и клавесина, с томно вздыхающей арфой. Он держал любимую, улыбающуюся ему девушку, в своих крепких руках и кружил с ней в танце, и их обступало счастье одно на двоих. Мгновение, и вдруг все, что было белым, обернулось красным. Солнце упало, и сгустилась тьма. Счастливая греза исказилась в кошмар, в котором Катерина из милой и ранимой девушки превращается в дьяволицу, Клаус умирает, а Майкл стоит напротив него и смеется, говоря, что они – его дети – прокляты, что они – это твари, недостойные любви, их надо уничтожать.

Элайджа резко проснулся. За окнами все еще стояла ночь. Должно быть, он спал час-полтора, не более. Место, на котором лежала Катерина было прохладным. Ее же самой не было. Встав и быстро одевшись, Элайджа стал ее звать. Но она не откликалась. Дом был пуст. Сердце Элайджи сжалось. Он не понимал, куда подевалась Катерина. Тревога крепко сдавила горло. Заглянув еще раз в спальню, он заметил небольшой клочок бумаги на тумбе возле зеркала, который прежде ускользнул от его глаз.

«Жизнь научила меня полагаться лишь на саму себя. Нужно всегда быть на шаг впереди своего врага», – гласило написанное. И ни слова больше. Элайджа смял бумагу. Из груди едва не вырвался оглушительный рык гнева и боли. Катерина его обманула. Предала. Лишь использовала его для того, чтобы узнать с чем связан интерес Никлауса к ее персоне, а после усыпила бдительность влюбленного в нее глупца.

– Дурак, – сквозь зубы прошипел он себе, думая о том, что у любви есть одна опасная грань. Она ослепляет. Не дает видеть реальность с ее грубым лицом и коварной ухмылкой. Но даже столь старый вампир, как он, повидавший многое за свою длинную жизнь, попался в ее пленительные сети, как несмышленый мотылек в ловушку факела, излучающего дивный привлекательный свет и манящее тепло.

Прибыв домой, Элайджа узнал, что у Никлауса пропал лунный камень, столь необходимый для обряда. Брат был в ярости. Он немедля поднял прислугу на ноги, дабы те нашли вора. Некоторых отправил проверить Катерину. Элайджа ничего не сказал и поднялся к себе в комнату. Ему было все равно. Внутри властвовала пустота и отголоски гнева.

– Элайджа! – прорычал Никлаус, ворвавшись в его покои. – Катерина сбежала! Помоги ее отыскать! Эта вертихвостка явно как-то узнала о моих планах! И это ее рук дело, что пропал лунный камень! – Пауза. – Дьявол! – ярость перекосила благородные черты лица. – Тревор был полчаса назад у нас в доме! А он же в нее влюблен до беспамятства! – схватив со стола кувшин с вином, Никлаус швырнул им в стену. – Что ты стоишь? – нетерпеливо обратился он к Элайдже. – Все наши планы рушатся как карточный дом!

Гнетущая тишина.

– Я помогу тебе ее отыскать, – твердо произнес Элайджа, смотря в горящие яростью глаза и твердя себе, что семья превыше всего, тем более после предательски всаженного любимой ножа в спину. – Мы всенепременно ее найдем и свершим необходимый ритуал.

Всю ночь они преследовали беглянку, но, к ее счастью и к отчаянию Никлауса, настигнуть не смогли. На рассвете Элайджа с чувством, что его, как баранью тушу выпотрошил мясник, вернулся домой. Сейчас он одновременно любил и ненавидел Катерину. Никлаус исступленно продолжал поиски. Элайджа уже догадывался, как тот, не получив желаемого, отомстит двойнику Татии. Он убьет ее семью, живущую в Болгарии. И Элайдже нисколько не было жаль. Сердце его ожесточилось, превратившись в камень.

Ведомый ароматом жизни, Элайджа, зайдя в зал, увидел стройную девушку, вальяжно сидящую в кресле к нему в профиль и пьющую из кубка кровь. Ее лицо прикрывали рыжие волосы. Секунда, и она встала. Повернулась к Элайдже и улыбнулась.

– Агнес?.. – немного удивленно спросил он и нахмурился. – Ты...

– Да, я теперь одна из вас. – Поставив кубок на стол, она, покачивая бедрами, подошла к Элайдже. – Когда ты меня отпустил, через каких-то полчаса меня настиг Клаус. Он был недоволен тем, что ты в каком-то роде пренебрег его подарком. И как видишь, отныне я не жертва. Моя душа никогда не попадет в Рай. Теперь я несу бремя проклятья, что и вы. Но, – она лукаво улыбнулась. От нее больше не исходили волны страха, наоборот, от нее лавиной шла уверенности. – Я довольна этим. Жизнь кажется намного краше и насыщеннее! И я помню теперь все, что было... – Немного склонила голову набок. – Ты так печален. – В полумраке из-за задернутых шторами окон, ее глаза казались таинственными мрачно-зелеными озерцами. – Я могу тебе помочь? – нежно провела ладонью по волосам Элайджи. – Как-никак, ты ведь мне оказал услугу – Пауза. Томный взгляд. – Если можно так сказать. – Усмешка. Агнес как можно соблазнительнее облизала губы.

– Пожалуй, – кивнул Элайджа. – Убирайся прочь. – Вежливая улыбка. – Ты мне омерзительна. – Он слегка поморщился.

– Чем же? – удивилась Агнес, и ее брови взлетели вверх.

– Ты рада тому, что пала. Торжествуешь сгоревшим у души крыльям. Ты глупа и жалка в веселье, что обменяла вечную жизнь на беспроглядную бесконечную смерть.

Не дожидаясь ответа, Элайджа развернулся и поднялся в свои покои.

Стоя напротив картины, где старик нависал над юношей, он думал о том, как изменчива судьба; мы иногда забываем, что хоть и являемся скульпторами своей жизни, люди, которые нам встречаются, так же вносят в нее свои линии, изгибы, сколы. Отсюда наш мир выходит зачастую не таким, каким мы желаем.

Однако после всего случившегося, он не потерял веру в любовь, ибо она – это исток и устье жизни, по которому плывет наша лодка. Без любви нет бытия. И все становится пустым.

Отойдя от картины, Элайджа подошел к круглому столу, за которым совсем недавно играл с Катериной в шахматы. Фигуры все так же покоились на полу, сметенные рукой Никлауса. Солнце, вырвавшись из плена густого тумана, поднялось выше. Утро разгоралось. Нагнувшись, Элайджа взял одну из фигур и приблизился к окну. Стал наблюдать за просыпающимся миром. Еще ночью он казался ему другим, но несмотря на это общий мир не изменился. Он все так же существовал. Жил. Дышал.

Спустя полчаса он получил подтверждение, что Катерине помог сбежать Тревор. Узнал, что отныне Катерины Петровой больше нет. Она умерла. Зато на свет появилась новая вампиресса. И звали ее Кэтрин Пирс.

В руках у Элайджи сломалась шахматная фигура. Это был черный ферзь, в просторечье – королева.