Текст книги "Воскресшая Святая Русь"
Автор книги: Нина Гайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Нина Гайкова
Воскресшая Святая Русь
Часть первая.
«Светлый Купол Небес» над русскою природой и душою.
«Национальная духовная культура есть
как бы гимн, всенародно пропетый Богу
в истории или духовная симфония,
исторически прозвучавшая
Творцу Всяческих»
(И.А.Ильин «Путь духовного обновления»).
Человек должен духом одухотворить и себя, и природу». (И.А.Ильин «Путь духовного обновления»).
Глава первая. «Светлый покой» мироздания и души.
Светлый покой
Опустился с небе
И посетил мою душу!
Светлый покой,
Простираясь окрест,
Воды объемлет и сушу…
О, этот светлый
Покой-чародей!
Очарованием смелым
Сделай меж белых
Своих лебедей
Черного лебедя – белым!
«Светлый покой», воцарившейся в душе лирического героя, – это посланная свыше благодать. Это – Образ Света Небесного, который нисходит на грешную землю нашу – и объемлет всё живое – и воды, и сушу, и души людей. И понятно, что образ этот главный, всеобъемлющий в стихотворении – и не только в нём, конечно. (Неслучайно, слово «светлый» в таком небольшом произведении встречается трижды). И вот душа, с радостью Свет восприявшая, стремится очиститься от всего безблагодатного и греховного – но об этом чуть-чуть позже.
А пока обратимся к началу произведения. Благодатные, благочестивые мысли навеял – лирическому герою образ русской природы – ведь стихотворение называется «На озере». И вот тогда оказывается, что всего лишь двенадцать строк могут вместить такую глубину мыслей, дна которой не достать.
«На озере»! Наверное, прежде всего следует мысленно «возвратиться» к Началу Дней Творения, когда была лишь вода – и над ней витал Дух Божий. И на лирического героя «светлый покой» – Свет нисходит с небес при созерцании водной глади.
В отличие от многих прекрасных стихов, в которых присутствует образ природы, поэт не говорит о каком-то конкретном времени года или суток, хотя, думаю, многие представляют себе летнее утро – даже, скорее всего, рассвет, Впрочем, может быть, и тихий вечер, закат. А может быть, всё это «происходит» поздней весной или ранней осенью – только ясно, что в реальности духовной.
А ещё многие стихи Н.М.Рубцова «перекликаются» с творениями И.И.Левитана – и об этом будет ещё сказано. Сейчас же речь о том, что стихотворение «На озере» «перекликается» с великими творениями художника: «Тихая обитель», «Вечерний звон», «Вечер. Золотой плёс» – и, конечно, «Озеро. Русь» – тем, прежде всего, что время года и суток вторично по сравнению с образом Вечности; по сравнению с единством природы и храма. А природа для христианского понимания мира – это «Нерукотворный Храм Творца» и «Книга Премудрости Божией», как писал М.В.Ломоносов. Даже если зримый образ храма в произведении отсутствует или не упоминается.
«Эстетический образ» озера раскрывает «эстетический предмет» Света, благодати, данной земному мирозданию Небом, о чём говорилось в самом начале. И в прекрасных стихах, и в великих полотнах «проносятся веяния Духа Божьего», даже тогда, когда «внешне нет ничего церковного и религиозного». (Понятия: «эстетический образ», «эстетический предмет» – а также последующие цитаты принадлежат великому русскому мыслителю И.А.Ильину. С «эстетическим образом» всё более или менее ясно – можно сказать, что это в данном случае – образ литературный. А «эстетическим предметом» русский мыслитель называет Высшее Духовное Начало, которым создаются все великие произведения искусства, как, например, в пушкинском «Пророке». Также в трудах И.А.Ильина звучит слово «Предметность», очевидно, как синоним духовной реальности – прим. автора).
А теперь вспомним о благих устремлениях лирического героя. В произведении отразились вечные мысли, «преломлённые» русским сознанием, русской душою – ведь образ белого лебедя – очень известный символ, начиная со времён Древней Руси. Это – символ чистоты, верности; с белыми лебедями сравнивали, идущих в бой русских, православных воинов. А о чёрных лебедях в древности не знали – скорее всего не видел их и сам поэт. Только понятно, что дело вовсе не в новой породе лебедей, а в противостоянии добра и зла – а белый и чёрный цвета – слишком хорошо понятные всем символы.
Однако, как мы помним, во многих произведениях русской литературы антитеза добра и зла воплощается в образе белого лебедя и чёрного ворона – а здесь чёрный всё – таки лебедь. Выскажу предположение, что отразилась в столь непривычном для русского человека образе одна из главных тем русской литературы – покаяние! Все мы созданы единым Творцом – но одни стали праведными, другие по разным причинам – заблудшими. В стихотворении нет ни сражения, ни наказания. Звучит в нём «просьба», вернее даже, молитва об очищении; о том, чтобы, очистившись, грешники «соединились» с праведниками! И подчёркнутые строки – самое яркое тому доказательство – и прежде всего, слово «твоих»!!! Оттого и можно говорить о Создателе и обращённой к Нему молитве!
Так снизошёл к людям после Вознесения Господня Утешитель – Святой Дух, Которым «всяка душа живится», Который «дышит, где хочет». И вот «посетил» Он душу лирического героя! Тогда становится совершенно очевидным, что в стихотворении, особенно, в выделенных финальных строках по сути звучит молитва Святому Духу: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, иже везде сый и вся исполняяй, сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша».
Вот и в стихотворении «Светлый покой… воды объемлет и сушу». А лирический герой молится об очищении от скверны и о спасении души – и не только своей!!!
Великий Святитель двадцатого века Николай Сербский мысли о Вечном выразил в книге с поэтическим названием «Моление на озере» – звучит «моление на озере» и в двенадцати удивительных строках русского поэта! «Что свершилось на небе, свершилось и на земле», – пишет Святитель – Свет, сошедший с небес, объемлет землю в стихотворении.
Говоря словами того же Святителя, свершившееся в вечности и во времени «должно свершиться» и в человеке – и вот «свершается оно в душе лирического героя. И, конечно, не только его одного!
Поэт не мог, просто не имел возможности читать трудов Святителя Николая – только вот образы стихотворения – и не только – «На озере» как будто взяты из его книги. Потому что «Дух дышит, где хочет»!
У упоминаемого выше великого русского мыслителя И.А.Ильина есть прекрасные слова о том, что Родина – это дар Духа Святого – а потому человек должен «духом одухотворить и себя, и природу». И мысль это сполна воплотилась в стихотворении, где Высшее Духовное начало отражено в истинно русских, столь привычных нам поэтических образах – лебедя и озера.
А ещё кажется удивительным, непостижимым, что строки эти принадлежат поэту, рождённому в годы разгула сталинских репрессий, «безбожной пятилетки»; в годы колхозов, заменивших сёла с храмом, который был не только центром села, но и центром всего распорядка крестьянской жизни. Но время показало, что не удалось пришедшим к власти бесам до конца убить, растоптать душу народа; уничтожить то, что можно назвать духовным «генетическим кодом». Да и слово крестьянин происходит от слова «христианин». А потому поэзия Н.М.Рубцова – яркий пример того, что Святая Русь жива!
Мы обратились к одному из самых прекрасных произведений – и в данном исследовании оно будет для нас главным – «ядром». Однако о творчестве поэта нельзя судить по одному лишь произведению – пусть и столь прекрасному и глубокому. А потому обратимся и к другим – тоже удивительным стихам.
Глава вторая. Музыка Небес.
«Чудный месяц плывет над рекою»,-
Где-то голос поет молодой.
И над родиной, полной покоя,
Опускается сон золотой!
Не пугают разбойные лица,
И не мыслят пожары зажечь,
Не кричит сумасшедшая птица,
Не звучит незнакомая речь.
Неспокойные тени умерших
Не встают, не подходят ко мне.
И, тоскуя все меньше и меньше,
Словно бог я хожу в тишине.
И откуда берется такое,
Что на ветках мерцает роса,
И над родиной, полной покоя,
Так светлы по ночам небеса!
Словно слышится пение хора,
Словно скачут на тройках гонцы,
И в глуши задремавшего бора
Все звенят и звенят бубенцы…
Перед нами чуть менее известное, но не менее прекрасное, преисполненное музыки стихотворение без названия. Как и в предыдущем произведении, главные образы – тоже, совершенно очевидно, – Свет и Покой. И снова Покой объемлет и «воды» – реку, и «сушу» – «задремавший бор». И тоже начинается произведение с образа водной глади, в которой отразилось небо – «чудный месяц», плывущий над рекою.
И опять же образы Света и Покоя неотделимы от Родины лирического героя – в данном случае воплотившейся в песнях, тройках и бубенцах. Отовсюду «звучит» музыка! Она – один из главных образов и в этом стихотворении, и в русской поэзии в целом. И если в самом начале произведения звучит столь знакомая и родная русская песня за рекою, то потом она «превращается» в музыку, которую даже ещё мудрые эллины, а вслед и за ними и древние христиане назвали «музыкой небесных сфер». Эту прекрасную, недоступную простому человеческому слуху музыку «издаёт» движение небесных тел – а значит, и вся созданная Творцом природа. «Словно слышится пение хора» – «хора» небесных светил, может быть «хора» ангельского, как в ставшей мировым шедевром державинской оде «Бог», как в знаменитом стихотворении А.А.Фета «На стоге сена ночью южной» и многих других. (См. статью Творчество Гавриила Романовича Державина (1743 – 1816) – яркий пример духовного начала русской литературы и отражение русского мышления). А ночь в стихотворении Н.М.Рубцова, как и в упомянутом уже шедевре А.А.Фета, не наводит мистический ужас, а становится временем для размышления о Вечном.
«Светлый покой», «посетивший» душу лирического героя, в этом произведении, кажется, «наполняет» собою уже всё мироздание. На благословенную русскую землю «опускается сон золотой» – т.е. и здесь показан образ снисходящей с небес благодати.
Совершенно очевидно, что в данном контексте слово «сон» звучит как синоним покоя, умиротворения. А «золотой» он как символ чего-то прекрасного – потому что золотой «из цветов цвет, из чудес чудо» как писал князь Е.Н.Трубецкой в своих знаменитых «Трёх очерках о русской иконе». Конечно, деревенский поэт, тем более, времён безбожия и этих трудов читать не мог – но ведь такое – христианское восприятие мироздания вне времени и пространства… и сословия!
А ещё нельзя не увидеть, как от воспринявшего в душу свою Свет лирического героя отступает зло – оно не в силах причинить ему вред, не в силах нарушить дарованный свежее Покой! (Шесть раз употребляет поэт отрицательную частицу «не», чтобы подчеркнуть эту мысль). Наверное, то, о чём просил он Создателя, услышано – и душу покидает тоска, сомнения – и наполняется душа радостью, благоговением. А потому ни в этом, ни в предыдущем произведении нет борьбы, нет противостояние светлого и тёмного – Свет уже одержал победу!
«Словно бог я хожу в тишине» – говорит лирический герой. Как и в предыдущем произведении созерцающий Величие Божьего Мироздания, «соединяется», даже «сливается» с ним – и устремляется к Небу.
И откуда берется такое,
Что на ветках мерцает роса,
И над родиной, полной покоя,
Так светлы по ночам небеса! –
восклицает он! И это не вопрос, потому что ответ тоже «восходит» к Небу! Небо светлое, несмотря на ночь, потому что преисполнено Светом Вечным, Светом Нетварным! И этот Свет Небес наполняет и Родину лирического героя, да и самого поэта – Святую Русь! Потому и становится слышной его «не земному слуху, а только внемлющему духу» эта «музыка небесных сфер»! Как и лирическому герою многих произведений великой русской поэзии. (Цитата является поэтической строкой И.А.Бунина – прим. автора). А образ «светлых небес» присутствует не только в этом столь «музыкальном» произведении – а потому мы к нему ещё вернёмся – но немного позже.
Глава третья. Природа «без потрясений.
Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!
И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сёл не слыхивали грома!
Не встрепенётся ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,
И редок сонный коростеля крик…
Вернулся я – былое не вернётся!
Ну что же? Пусть хоть это остаётся,
Продлится пусть хотя бы этот миг,
Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,
И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром…
И снова перед нами образ ночи, располагающий к размышлению произведение «Ночь на родине».
И снова всеобъемлющий Покой Вечной Природы, «не знающей потрясений».
Неслучайно в стихотворении многократно звучат слова, однокоренные «тишине», «покою». Как и в двух, прочитанных ранее произведениях, покой и в мироздании, в душе лирического героя – и нет места злу, тревогам и скорбям. (Невольно вспоминается знаменитая строка «Нет безобразья в природе» Н.А.Некрасова). К этой мысли надо будет ещё вернуться несколько позже.
А сейчас обратим особое внимание на то, что благодатным покоем душа лирического героя преисполнена только на его родине – среди русского пейзажа – родного села, соломы во дворах, крика коростели! Только прежде их всех предстаёт перед читателем образ самого могучего русского дерева – «тысячелетнего исполина», как назвал его И.С.Тургенев; и, конечно, воды, с которой всё начиналось. (См. выше). «Высокий дуб. Глубокая вода» – оба прилагательных подчёркивают величие, значимость, даже неисчерпаемость и этих глубоко символических образов, и русской природы в целом. Созерцание этого величия и вселяет покой в душу лирического героя.
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений.
Как дорог этот покой, это благостное состояние души! Как хочется, чтобы это состояние души тебя не покидало, чтобы было оно хоть чем-то нарушено!
Продлится пусть хотя бы этот миг,
Когда души не трогает беда…
Думаю, невольно вспоминаются хорошо известные всем слова: "Остановись мгновенье – ты прекрасно" – только, очевидно, у Н.М.Рубцова эта мысль глубже – его лирический герой всеми силами старается сохранить эту благодать души! Наверное, в этом произведении нет такого высокого духовного подъёма, «соединения» мира земного с миром духовным, как в двух предыдущих. Но отражено здесь некое единство человеческой души и Вечной Природы. А образ природы настолько многогранен, что отражает и высокий духовный подъём – «полёт к небу», и глубоко личные душевные переживания.
И всей душой,
которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром…
И слово «потопить», как и упомянутом выше стихотворении А.А.Фета, не несёт в себе безысходности, а означает соединение, слияние, «растворение» в том, что более важно. Потому-то и печаль «светлая», и нет скорби в том, что «былое не вернётся». Важно то, что есть Родина, Русская Природа… и Русская Душа!
Глава четвёртая. Нет иной красоты…
Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни,
Когда, смеясь, на дворике глухом
Встречают солнце взрослые и дети,—
Воспрянув духом, выбегу на холм
И все увижу в самом лучшем свете.
Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг – везде о них тоскую.
И, разлюбив вот эту красоту,
Я не создам, наверное, другую…
Многогранность образа мироздания! И вот теперь на мысли о Вечной Красоте и Любви наводит лирического героя образ утра. «Утро» – так называется следующее стихотворение. В произведении отсутствует глубокая символика, как, например, в первых двух. Но кое-чем оно не совсем обычно. В данном исследовании произведение выбрано именно для того, чтобы показать бесчисленные грани, которыми сияет творчество поэта с очень непростой судьбой, так мало прожившего. (Всего 35 лет). Но крестьянские «корни» которого «обрубить» не смогли!
Итак, с самого начала здесь ощущается некое «движение» – заря «горит», свет «бежит» – а навстречу ему «бежит» лирический герой, да и все остальные жители села с радостью рассвет «встречают».
Заря – символ начала, какого-то «обновления». Конечно, в русской литературе образ утра чаще передаёт ощущение радости, а здесь, наверное, даже нет «светлой печали», как в предыдущем произведении. Думаю, стихотворение этим и удивительно прежде всего – образ утра, бесспорно, любимый сельский пейзаж навеял лирическому герою какую-то щемящую сердце тоску – недаром же в произведении звучит слово «тоскую»! Отчего же вдруг?! Наверное, стоит обратиться к мыслям великого И.И.Левитана о «переживании красоты», которая вне человека. А ещё о том, что мы уйдём из этого мира, а красота останется! (О великой роли живописца в творчестве Н.М.Рубцова разговор в следующих частях. Ощущал ли поэт, как когда-то великий художник то, что ему так мало отпущено любоваться земным мирозданием – знает только Творец. А нам остались «шагнувшие в вечность» великие творения). А сейчас ещё раз обратимся к самому произведению. Лирический герой взбегает на холм, чтобы скорее увидеть солнце? Конечно, – но, возможно, это – и символ некого духовного или душевного подъёма, который позволяет по-иному взглянуть на свою жизнь. (Такое мироощущение отразилось и во многих полотнах упоминаемого не раз И.И.Левитана). Подняться над чем-то мелким, не слишком значимым, чтобы увидеть главное. И вот, «взбежав на холм», делает лирический герой – а по сути, – сам поэт главный вывод своей жизни, с которого и начата эта глава! И помогает понять самое главное в жизни русская природа, неотделимая от Родины, без которой тоскует душа.
Глава пятая. Устремление к Светлым Небесам.
У сгнившей лесной избушки,
Меж белых стволов бродя,
Люблю собирать волнушки
На склоне осеннего дня.
Летят журавли высоко
Под куполом светлых небес,
И лодка, шурша осокой,
Плывёт по каналу в лес.
И холодно так, и чисто,
И светлый канал волнист,
И с дерева с лёгким свистом
Слетает прохладный лист,
И словно душа простая
Проносится в мире чудес,
Как птиц одиноких стая
Под куполом светлых небес…
И вот в финале первой части перед читателем снова располагающий к глубоким раздумьям образ вечера, да ещё и осеннего – «склон осеннего дня» – значит, располагающий «вдвойне». У стихотворения нет названия потому, наверное, что всё это – философская мысль, воплотившаяся в образе осенней природы – конечно, родной и для поэта, и для его лирического героя. Только главный образ, конечно, тот, к которому обращается поэт и почти в самом начале – и в завершении. Это – «купол светлых небес»! Какое удивительное сочетание слов!
Образ Света Небесного главный, как мы помним, и в других приведённых ранее произведениях. «Светлые Небеса» над всем: над избушкой, грибами, осенним лесом, каналом, осокой, плывущей лодкой. Только в этом стихотворении небо показано именно в образе купола, венчающего мироздание! Это – «купол» Нерукотворного Храма Творца, о чём уже говорилось.
А неба свод, глубоко синий, -
Как купол, увенчавший храм!
Похожие по смыслу, по «мироощущению» строки принадлежат поэту Серебряного Века В.Я.Брюсову, который менее всего ассоциируется с подобными образами и произведения которого вряд ли мог читать Н.М.Рубцов. Только и мысли эти и образ этот вне времени. И, видимо, следует вспомнить ещё, что и купол любого православного храма символизирует небо! Объяснять что-то ещё по этому поводу, видимо, незачем! К «куполу светлых небес» устремляется душа! «Где просто, там ангелов сто, а где мудрено – там ни одного», – говорил Старец Амвросий Оптинский. И в произведении истинно русского поэта «душа простая проносится в мире чудес». Душа, пожелавшая увидеть мир духовный – «мир чудес», как называет его создатель стихотворения. А всё под этим «куполом» и чисто, и светло!
А образ птиц – сначала столь любимых русским человеком журавлей, а потом птиц вообще, – в данном контексте, скорее всего, символизирует воспарившие над землёй души людей.
(Думаю, всем хорошо известна традиция – на Светлый Праздник Благовещения отпускать птиц на волю).
Остаётся, наверное, добавить, что в этом удивительном стихотворении вообще нет никакого упоминания чего-то тёмного, недоброго тревожного. Нет в стихотворении ни «чёрных лебедей», ни «разбойных лиц», ни «потрясений». Нет здесь и тоски – может быть только «светлая печаль» – но только очень-очень «светлая»! Потому что над всем и над всеми «купол светлых небес»!
Глава начинается с эпиграфа взятого из стихотворения без названия ныне хорошо известного иеромонаха Романа «Люблю смотреть на звёздное скопленье…». И хотя его лирический герой созерцает «у нощи» на исходе», а в стихотворении Н.М.Рубцова «склон осеннего дня», в обоих произведениях отразилось «примиренье неба и земли». Собирание волнушек, плывущая по каналу лодка и полёт «под куполом светлых небес» – всё в нераздельном единстве, столь присущем прекрасным стихам «крестьянского» поэта.
И это единство неба и земли дарует лирическому герою не нарушаемый ничем душевный покой.
Итак, «Светлый Покой опустился с небес» – наполнил собою всё Божье Мироздание и душу поэта – и тогда к «куполу светлых небес» воспарила душа его!
