Текст книги "Пакостные"

Автор книги: Нина Беттгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Беттгер Нина
Пакостные

Нина Беттгер

Пакостные

Лето в Северной Германии выдалось отвратительным. Отвратительность его заключалась не только в дождливости и неумеренной прохладности, а прежде всего – в неожиданном вероломном нападении заморских улиток на ухоженные сады.

Рита открыла калитку, ступила на выложенную ровными плитами дорожку, ведущую к дачному домику и вдруг увидела в сантиметре от правой ноги, воображавшей беленькой льняной обувкой на платформе, мерзкое существо крупную, жирную, скользкую улитку коричнево-пакостного цвета, совершенно голую и без домика, с маленькими антеннами на глупой головенке.

Осмотревшись кругом, Рита обнаружила множество других, таких же ленивых и отвратительных существ, разлегшихся везде, где было что есть и по чему ползти. И тут же почувствовала, как ее позитивная жизненная ориентация, оставаться без которой и неуютно и пакостно, стала потихоньку улетучиваться.

Прихватив мужа, Рита тут же рванула в огромный магазин, завлекавший любителей садоводства неиссякаемым, радующим глаз изобилием, но оказалось поздно, средства против мерзких коричневых нет, распродано. Рита поняла случилось какое-то ужасное, невообразимое нарушение равновесия в природе и пакостные голые напугали не только ее, но и всех обладателей собственных и арендуемых клочков и клочищ земли.

Улитки оказались выходцами из неведомых южных стран и еще не сумели обзавестись на немецкой земле естественными врагами, которым бы запросто удалось предотвратить катастрофу, потихоньку, но целенаправленно лопая обнаглевших. Ежи испугались количества, жабы, к несчастью, оказались в дефиците, избалованные кошки отвергли предложенные деликатесы из эстетических соображений. Плодились коричнево-пакостные быстро – сырость питала их энергией и дарила плодовитость.

В борьбе с мерзкими предлагались кроме дефицитных химических и натуральные средства, не вредящие окружающей среде. Cоветовалось, к примеру, каждый вечер прилежно собирать завоевателей и бросать их в ведро со свежевскипевшей водой – жирные при этом оказывались, естественно, сваренными. Те, кому чрезвычайная ситуация придавала еще больше оптимизма и жизненной энергии, уговаривали после такого действа своих домочадцев и знакомых отужинать вареными деликатесами, облагородив их при этом каким-либо экзотическим соусом.

Метод избавления через варку Рита сочла негуманным и трудоемким, рассчитанным на нерациональных фанатиков, склонных к садизму. Можно было, конечно, попытаться переловить пришельцев на своем участке, но ведь потом полчища коричнево-пакостных со всей округи стали бы перебираться на освобожденные земли, ничего не подозревая о несчастной судьбе предшественников, и обживать их еще активней и радостней

Другой метод борьбы оказался интереснее и не предполагал нездорового тесного контакта с мерзкими. Открытые бутылки с пивом следовало распихивать везде, где пакостные обитали – на клумбах, грядках, под кустами, – зарывая их при этом в землю и оставляя торчать наружу лишь горлышко.

Заморским улиткам пиво нравилось и они, согласно теории, должны были, толкаясь, опережая один другого, устремляться по направлению к влекущему напитку, обещавшему красивую праздничную жизнь для них и их детишек, скользких и пакостно-коричневых. Представить себя принцами и принцессами в бальных нарядах на пивном балу, ну а потом – тонуть счастливыми, наклюкавшись первый и последний раз в жизни.

Рита никак не могла решить свой внутренний конфликт – какому методу отдать предпочтение. Первому – через абсолютно безрадостное, но честное отваривание в ведре или все же второму – через радостное, но предательское спаивание. Она ждала реакции партии зеленых, но они почему-то молчали, видимо, не решаясь встать открыто ни на сторону пакостных, которым, быть может, грозило вымирание и попадание в Красную книгу, ни на сторону владельцов земельных клочков и клочищ, скорей всего, решив повременить с выводами до выборов.

Замученная разного рода угрызениями, Рита так и не смогла ни на что решиться и мужу в этой ситуации пришлось взять всю ответственность на себя. Он заявил, что отваривать мерзких голых негуманно, а пивом с улитками он никогда не делился и делиться не будет. Это ж сколько бутылок надо по участку раскидать, да еще алкоголь быстро выветрится – значит, снова закупай. К тому же с соседних садов приползет подкрепление на дармовую пьянку. Нет, ни в коем случае. Так и осталось все, как было: Рита и муж сами по себе, улитки – сами по себе.

Коричнево-пакостные полностью сожрали цветы, которые им пришлись по вкусу: многолетние белые, очень миленькие, и однолетние желто-оранжевые, яркие и вонючие, но красиво смотрящиеся. Рита за все вместе отдала двадцать девять марок и потому страдала. Затем мерзкие принялись за другие растения, пожирая их не полностью, как те, что за двадцать девять марок, а частями, наслаждаясь, видимо, самыми нежными листиками и лепесточками, впитавшими в себя редкую, а потому особенно ценную солнечную энергию, и еще за ягоды.

Однажды Рита зарегистрировала в себе необъяснимую – взлелеянную через отвращение к скользким жирным – нежность к местным улиткам, вытесненным заморскими. Они попадались совсем редко, сидели безвредно, даже романтично на кустиках и под ними, целомудренно упрятав свои неэстетичные тельца в аккуратные круглые домики. Обиженные безвредные выглядели какими-то родными и симпатичными, их хотелось приласкать, подкормить и защитить от наглых пришельцев.

С потемнением голые коричневые оживлялись и выползали из-под всех листочков и хворостинок на поздние сходки. И тогда приходилось пробираться совсем осторожно, на цыпочках, балансируя и изводясь от страха вляпаться в большое и скользкое. Муж не мог, как Рита, передвигаться по балетному осторожно и она каждый раз впадала в панику, заставляла его идти только сзади, по ее следам и громко вопила при этом. От походов на дачу во второй половине дня пришлось отказаться.

Получилось, что Рита все же оказалась одна вечером на дороге, ведущей к садам и тут ей довелось увидеть нечто, что, она поняла, уже никогда не забудется по причине своей мерзости.

Огромная порция колбасок, оставленных пробегавшим псом, видно, не самой мелкой породы и как следует поевшим, воодушевила прожорливых улиток. Рита насчитала восемь крупных и одного ребятенка, вернее, подростка, шустрого и ненасытного. Они выедали с девяти сторон собачье дерьмо, углубляясь все дальше и дальше в массу, видимо, привлекательную для них своей переработанностью, разумно взвешенной пропорциональностью добавленных в собачью еду витаминов и минеральных элементов.

Рита вдруг ужаснулась самой себе. Картина была мерзкой, но она все стояла и смотрела, кривясь от тошноты и в то же время ощущая неясную, но сильную потребность рассматривать отвратительное. Уже в который раз за лето Рита вступила во внутренний конфликт с собой, но тут же попыталась реабилитировать свое подсознание и это ей удалось. Она не одна такая, другие тоже порой натыкаются в себе на нечто тайное, от чего можно ужаснуться, дремлющее, всплывающее и снова исчезающее. И если оно, сидящее в глубинах глубин, другим не угрожает и к катаклизмам не ведет, нечего и самоедством заниматься.

Наступил момент и "зеленые" все-таки решились – правда, очень осторожно – на заявление: разъяснили, что для природы будет не очень хорошо, скорей, даже плохо, если все садоводы враз обратятся к химическим методам борьбы со скользкими. К этому моменту магазины заимели необходимые средства, но Рита, услышав обращение зеленых, ухватилась за их теорию и они с мужем окончательно решили ничего не предпринимать, тем более, что химическая отрава тоже отдавала негуманностью. Налопавшиеся улитки начинали страдать от обезвоживания и постепенно умирали, уже больше ничего не понимая в этом сложном мире – то предлагающем к поеданию разнообразную вкуснятину, то подкладывающем подлянку.

К концу лета был наконец рекомендован самый гуманный метод избавления следовало собирать скользких тварей и переносить их в леса, объесть которые полностью им все равно б не удалось. И тут оказалось, что Рита и муж не готовы подключиться к осуществлению продуманной гуманной акции, требовавшей от исполнителей невероятно много времени, терпения и любви к природе, изначально мудрой, естественной и целесообразной.

Мерзкие выбили Риту из нормального жизненного измерения. Она боролась со своими фантазиями, превращавшими коричнево-пакостных в тысячекратно увеличенных воображением монстров, которые решили для начала отвоевать у людишек кусок планеты размером с Северную Германию, а потом осмотреться и двинуть дальше. И что же будет тогда с ней, с мужем, с ее маленькой собачкой Шпунькой, боящейся всего на свете, а уж монстров подавно.

Рита мучила себя философскими вопросами, на которые не находила ответа. Что лучше, к примеру, в борьбе с нечистью – открытые методы или прикрытые, завуалированные и заманивающие? Гуманна лишь мгновенная смерть нечисти или она, нечисть, заслуживает и более медленного способа расправы? Да и нужно ли вообще связываться с пакостью или это только дело знатоков и профессионалов? А, быть может, лучше всего прощать нечисть и предоставлять ей другое жизненное пространство?

Рита перенапрягла себя усиленным мыслительным процессом, спровоцированным нападением скользких коричневых, – ни к чему не ведущим, не обещающим ясности – и заболела, правда, ненадолго.

Лето в Северной Германии выдалось действительно отвратительным.

1998