355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Нил Гейман » Задверье (Никогде) » Текст книги (страница 2)
Задверье (Никогде)
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 20:54

Текст книги "Задверье (Никогде)"


Автор книги: Нил Гейман



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Девушка проснулась мгновенно. Дверь тихо-тихо открывалась, она затаила дыхание.

Шаги… Почти беззвучные на каменном полу. «Может, он меня не заметит? – подумала она. – Может, он уйдет?» А потом в голове у нее промелькнула отчаянная мысль: «Есть хочется!»

Шаги помедлили. Она знала, что надежно спрятана, что под грудой газет и тряпья ее не видно. И вполне возможно, чужак не желает ей ничего дурного. «Неужели он не слышит, как колотится у меня сердце?» А потом шаги приблизились, и она поняла, что ей предстоит сделать, и ей стало страшно.

Огромная лапища сдернула наслоения газет. На нее уставилось тупое безволосое лицо, которое при виде ее сморщилось в подленькую улыбочку. Извернувшись, она перекатилась на бок, и удар ножа, нацеленного ей в грудь, пришелся в предплечье.

До сего момента ей бы и в голову не пришло, что она на такое способна. Она ни за что бы не поверила, что ей хватит храбрости, или что ей будет слишком страшно, или что отчаяние будет слишком велико, чтобы попытаться. Но она уперлась ему ладошкой в грудь и открыла…

Охнув, он ничком повалился на нее.

Мокрое, теплое и липкое…

Извиваясь, как змея, она выкарабкалась из под неизвестного, спотыкаясь, выбрела из своего закутка. Дух смогла перевести только в узком и низком туннеле снаружи; привалившись к стене, начала с рыданиями ловить ртом воздух. Эта «дверь» лишила ее последних сил. Она на пределе. Предплечье пульсировало болью. «Он меня ранил», – подумалось ей. Зато теперь она в безопасности.

– Да неужели? – раздался из темноты справа голос мистера Крупа. – Она пережила встречу с мистером Россом. Ни за что бы не подумал, мистер Вандермар. – Голос звучал так же, какой была на ощупь бурая слизь.

– И я бы ни за что, мистер Круп, – ответил ему из темноты безжизненный голос слева.

Чиркнула спичка, заплясал крохотный язычок пламени.

– Тем не менее, – сказал мистер Круп, и его глаза блеснули в темноте под землей, – встречу с нами она не переживет.

Изо всех сил ударив его коленом в пах, д'Верь почувствовала, как под тканью штанов что-то съежилось, и опрометью бросилась бежать, правой рукой зажимая левое плечо.

И бежала, бежала, бежала.

– Дик?

Ричард отмахнулся. События почти под контролем. Еще немного, совсем чуточку времени… Гарри снова окликнул его по имени.

– Дик? Уже половина седьмого.

– Сколько?!

Ручки, документы, таблицы и тролли кубарем полетели в портфель. Щелкнув замком, Ричард бросился к выходу, на бегу натягивая пальто. Гарри следовал за ним по пятам.

– Так пойдем выпьем?

– Выпьем?

– Мы собирались сегодня посидеть, поговорить про отчет Марстхэма. Или ты забыл?

Неужели сегодня? Ричард на мгновение остановился. Ему подумалось, что, если когда-нибудь неорганизованность сделают олимпийским видом спорта, он сможет выступать за Англию.

– Господи, извини меня, Гарри. У меня в голове полная каша. Мне сегодня нужно встретиться с Джессикой. Мы пригласили на ужин ее босса.

– Мистера Стоктона? Магната Стоктона? Того самого Стоктона?

Ричард кивнул. Они сбегали вниз по лестнице.

– Уверен, ты отлично проведешь время, – неискренне сказал Гарри. – И как поживает Тварь из Черной лагуны[2]2
  «Тварь из Черной лагуны» – классический фильм «ужасов» (1954 г., реж. Гарри Эссекс).


[Закрыть]
?

– На самом деле, Гарри, Джессика из Илфорда. И она все еще свет моих очей, спасибо, что поинтересовался.

К тому времени они уже спустились в вестибюль, и Ричард метнулся к автоматическим дверям, которые – просто поразительно! – перед ним не открылись.

– Уже больше шести, мистер Мейхью, – сказал охранник мистер Фиггис. – Вы должны расписаться в книге ухода.

– Только этого мне не хватало, – пробормотал Ричард, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Ну честное слово.

Мистер Фиггис распространял вокруг себя слабый запах микстуры от кашля и, если верить упорным слухам, обладал энциклопедической коллекцией мягкого порно. Двери он охранял с бдительностью, граничившей с помешательством, хотя так никогда и не дождался того вечера, когда целый этаж компьютерного оборудования встал и ушел, а с ним две пальмы в горшках и эксминстерский ковер из кабинета исполнительного директора.

– Так выпивка отменяется?

– Извини, Гарри. В понедельник тебя устроит?

– Конечно. Понедельник подойдет. Увидимся в понедельник.

Мистер Фиггис изучил подписи, удостоверился, что ни компьютеров, ни пальм в горшках, ни ковров при них нет, и лишь тогда нажал на кнопку у себя под столом. Дверь скользнула в сторону.

– Ох уж эти двери, – пробормотал Ричард.

Подземный ход раздваивался и ветвился, теряясь в немыслимом лабиринте. Она сворачивала наугад: ныряла в туннели, бежала, пошатываясь и спотыкаясь.

За ней неспешно фланировали господа Круп и Вандермар, спокойные и веселые, ни дать ни взять – два викторианских сановника на выставке в Хрустальном дворце[3]3
  Огромный выставочный павильон из стекла и чугуна, построенный в 1851 г. для «Великой выставки», сгорел в 1936 г.


[Закрыть]
.

Всякий раз, когда они выходили к перекрестку, мистер Круп опускался на колени и находил ближайшее пятнышко крови, после они шли по этому следу.

Они были точно гиены, выматывающие свою добычу. Куда спешить? У них было все время на свете.

Ради разнообразия счастье Ричарду улыбнулось. Он поймал черное такси, престарелый водитель которого повез его неправдоподобным маршрутом по улицам, которых Ричард прежде не замечал, все время пути распространяясь – как это делают, заполучив живого, дышащего англоговорящего пассажира лондонские таксисты – на такие животрепещущие темы, как Проблемы Уличного Движения в Сити, Наилучшие Способы Борьбы с Преступностью и Самые Злободневные Политические Вопросы. Оставив деньги на чай и свой портфель, Ричард выскочил из машины. Размахивая руками, сумел снова остановить такси, пока оно еще не уехало далеко, вернул портфель и одним махом взлетел по лестнице в свою квартиру. Одежду он начал сбрасывать с себя, едва переступив порог. Портфель, кувыркаясь, пролетел через комнату, чтобы совершить аварийную посадку на диване. Ключи Ричард вынул и аккуратно положил на столик у двери – чтобы, не дай бог, не забыть.

Потом метнулся в спальню.

Загудел домофон.

Ричард, лишь на три четверти натянув выходной костюм, бросился к нему.

– Ричард? Это Джессика. Надеюсь, ты готов.

– Э-э… да. Сейчас спущусь.

Схватив пальто, он стартовал, хлопнув за собой дверью.

Джессика ждала его у подножия лестницы. Как и всегда. Она не любила подниматься в квартиру Ричарда, поскольку там неизменно чувствовала себя слишком уж женщиной. Всегда существовала возможность найти носки или еще что-нибудь в… ну… где угодно, не говоря уже о комках засохшей зубной пасты на раковине в ванной. Нет, это место определенно не в духе Джессики.

Джессика была очень красива. Настолько, что Ричард временами ловил себя на том, что смотрит на нее во все глаза, недоумевая: «Что же она во мне нашла?» И когда они занимались любовью – неизменно в квартире Джессики в престижном Кенсингтоне, на латунной кровати Джессики с крахмальными белыми льняными простынями (ибо родители Джессики твердили ей, что ворсистые покрывала отдают декадансом), – то после в темноте она крепко-крепко обнимала его, ее русые локоны падали ему на грудь, а она шептала ему о том, как сильно его любит, а он твердил, как любит ее, как всегда хочет быть с ней, и оба верили, что говорят правду.

– Ей-богу, мистер Вандермар, уже не бежит.

– Не бежит, мистер Круп.

– Наверное, теряет много крови, мистер В.

– Чудесной крови, мистер К. Чудесной теплой крови.

– Уже недолго.

Щелчок: звук открывающегося выкидного лезвия, гулкий и одинокий в темноте.

– Ричард? Что ты делаешь? – спросила Джессика.

– Ничего, Джессика.

– Неужели ты опять забыл ключи?

– Нет, Джессика.

Он перестал охлопывать себя и поглубже заснул руки в карманы пальто.

– Слушай меня внимательно. Когда я тебя познакомлю с мистером Стоктоном, не забывай, что он не просто очень значительная персона. Он еще и, так сказать, корпорация в одном лице.

– Жду не дождусь, – отозвался Ричард.

– Что ты сказал?

Жду не дождусь, – повторил Ричард с чуть большим воодушевлением.

– Ах, прибавь же шагу! – воскликнула Джессика, вокруг которой начали распространяться флюиды того, что в женщине не столь волевой можно было бы почти счесть за нервозность. – Нельзя заставлять мистера Стоктона ждать.

– Да, Джесс.

– Не зови меня так, Ричард. Ненавижу уменьшительные имена. Они так унизительны!

– Не пожалейте мелочи?

Человек сидел в дверном проеме, борода у него была светлая, а глаза – запавшие и темные. На груди висела на потертой веревке рукописная табличка, сообщавшая всем, кто умеет читать, что у него нет дома и что он голоден. Чтобы понять это, таблички не требовалось, и рука Ричарда уже опустилась в карман, нашаривая монету.

– Ричард! У нас нет времени, – сказала Джессика, дававшая деньги благотворительным организациям и инвестировавшая свои доходы этично. – Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы как жених ты произвел благоприятное впечатление. В будущем супруге это очень важно. – Тут ее лицо скривилось, будто она вот-вот заплачет, и она порывисто его обняла, а потом сказала: – Ах, Ричард! Я ведь так тебя люблю. Ты же это знаешь, правда?

И он кивнул: он знал.

Поглядев на часы, Джессика прибавила шагу. Ричард незаметно подбросил в воздух у себя за спиной монетку – в сторону мужчины в дверном проеме, который поймал ее чумазой рукой.

– Никаких проблем с заказом столика не было, правда? – спросила Джессика.

И Ричард, который никогда не умел лгать в ответ на простой вопрос, только неопределенно промямлил:

– Э… ну…


* * *

Она сделала неверный выбор – коридор уперся в стену. В обычных обстоятельствах это нисколько бы ее не задержало, но она так устала, ей так хотелось есть, было так больно…

Девушка привалилась к стене, щекой чувствуя шероховатый камень. Она хватала ртом воздух, икала и всхлипывала. Вся левая рука была холодной, а кисть как будто онемела. Она не могла больше сделать ни шагу, и весь мир показался вдруг таким далеким… Ей хотелось одного: забыть обо всем, все бросить, лечь и проспать целый век.

– Господи помилуй мою черную душонку, мистер Вандермар, вы видите то, что вижу я? – Голос прозвучал мягко, почти рядом: они, наверное, подошли к ней много ближе, чем она полагала. – Тили-тили, трали-вали, мы давно не убивали; тили-тили, трали-вали, мои глазоньки видали, тили это, трали то…

– Что через минуту будет мертвым, мистер Круп, – прозаично отозвался голос у нее над головой.

– Наш патрон будет счастлив.

И тогда она зачерпнула все то, что нашла в глубине души, во всей боли, страдании и страхе. Она на последнем издыхании, измучена, у нее подкашиваются ноги. Ей некуда больше бежать. Не осталось ни времени, ни сил.

«Пусть даже это будет последняя дверь, которую я открою, – безмолвно взмолилась она Темплю, взмолилась Арчу. – Куда-нибудь… все равно куда… в безопасное место…»

А потом подумала: «К кому-нибудь».

И, теряя сознание, попыталась открыть дверь.

Но перед тем, как ее поглотила тьма, она услышала – точно из дальнего далека – голос мистера Крупа.

– Вот черт, – внятно произнес он.


* * *

Джессика и Ричард шли по тротуару к ресторану. Взяв его под руку, она шагала настолько быстро, насколько позволяли высокие каблуки. Он старался поспевать как мог. Дорогу им освещали уличные фонари и витрины закрытых магазинов. Они миновали квартал высоких, маячивших в темноте зданий, одиноких и заброшенных. За ними потянулась высокая кирпичная стена.

– Ты совершенно серьезно признаешься, что пообещал за наш столик дополнительные пятьдесят фунтов? Ты идиот, Ричард! – Темные глаза Джессики сверкали.

– Они потеряли мой заказ. И сказали, что все столики расписаны.

Их шаги эхом отдавались от высоких стен.

– Нас скорее всего посадят возле кухни, – вздохнула Джессика. – Или у двери. Ты им сказал, что стол для мистера Стоктона?

– Да.

Она снова вздохнула и все еще подгоняла его, когда чуть впереди в стене открылась дверь. Кто-то шагнул на тротуар, одно ужасное, долгое мгновение постоял, покачиваясь, а потом рухнул на асфальт.

Ричард застыл как вкопанный. Джессика дернула его за рукав.

– Слушай меня внимательно. Когда будешь разговаривать с мистером Стоктоном, следи, чтобы его не прерывать. А еще не перечь – он не любит, когда ему перечат. Когда он пошутит – смейся. Если у тебя возникнет хотя бы тень сомнения, пошутил он или нет, посмотри на меня. Я… побарабаню пальцами по столу.

Они уже дошли до человека на тротуаре. Джессика перешагнула через тело, как через груду тряпья. Но Ричард мешкал.

– Джессика?

– Да, ты прав. Он может решить, что мне скучно. Если он пошутит, я потру мочку уха.

– Джессика? – Он не мог поверить, что она просто не обращает внимания на фигуру у них под ногами.

– Что? – Ее совсем не обрадовало, что ее оторвали от важных размышлений.

– Смотри.

Он указал на тротуар. Почти скрытое объемистой одеждой тело лежало ничком. Взяв Ричарда за локоть, Джессика потянула его за собой.

– Если будешь обращать на них внимание, они тебе на шею сядут, Ричард. У каждого на самом деле есть дом. Уверена, как только она проспится, с ней все будет в порядке.

«С ней?» Ричард поглядел себе под ноги. Это действительно была девушка или девочка.

– Слушай меня внимательно, – продолжала Джессика. – Я сказала мистеру Стоктону, что мы…

Ричард опустился на одно колено.

– Ричард? Что ты делаешь?

– Она не пьяна. Она ранена. – Он поглядел на свои пальцы. – У нее кровь идет.

Джессика опустила на него нервный и недоумевающий взгляд.

– Мы опоздаем, – подчеркнуто произнесла она.

– Но она же ранена!

Джессика посмотрела на девушку на тротуаре. Приоритеты, Ричард не знает, что такое приоритеты!

– Ричард! Мы опоздаем. Найдется еще кто-нибудь. Ей поможет кто-нибудь другой.

Лицо девушки было скрыто под коркой засохшей грязи, одежда намокла от крови.

– Она ранена, – повторил он просто. На лице у него было такое выражение, которого Джессика никогда прежде не видела.

– Ричард, – предостерегающе произнесла она, но потом несколько смилостивилась и предложила компромисс: – Тогда вызови «скорую помощь». Давай же, скорее.

Тут глаза девушки вдруг открылись, стали огромными и белыми на лице, в темноте казавшемся скорее пятнышком пыли и крови.

– Прошу вас, только не в больницу. Они меня найдут. Отведите меня в безопасное место. Пожалуйста.

Голос у нее был такой слабый, что Ричарду пришлось наклониться, чтобы разобрать слова.

– У вас кровь идет, – сказал Ричард.

Он оглянулся посмотреть, откуда она пришла, но стена была голой и ровной: ничто не нарушало кирпичной кладки. Он перевел взгляд на неподвижное тело и спросил:

– Почему не надо в больницу?

– Помогите… – попросила она шепотом и закрыла глаза, и он повторил свой вопрос:

– Почему вы не хотите в больницу?

На сей раз ответа не было никакого.

– Когда будешь звонить в «скорую», – сказала Джессика, – не называй своего имени. Иначе тебе, возможно, придется делать какое-то заявление, а я не потерплю, чтобы этот вечер испортили… Ричард? Что ты делаешь?

Ричард подобрал девушку, взял на руки, как ребенка. Она была удивительно легкой.

– Я отнесу ее к себе, Джесс. Нельзя же просто так ее тут оставить. Извинись за меня перед мистером Стоктоном, сошлись на непредвиденные обстоятельства. Уверен, он поймет.

– Ричард Оливер Мейхью, – холодно и внятно произнесла Джессика. – Сейчас же положи это юное создание и пойдем со мной. А не то с сего момента наша помолвка расторгнута. Предупреждаю тебя.

Ричард почувствовал, как его рубашка пропитывается теплой липкой кровью. Иногда просто ничего нельзя поделать.

Он повернулся и пошел той же дорогой, какой они пришли.

Джессика словно вросла в тротуар, глядя, как он уничтожает ее торжественный вечер. Через некоторое время он скрылся из виду, а у нее защипало глаза от слез, и тогда – и только тогда – она громко и внятно произнесла: «Дерьмо!» и что есть силы швырнула сумочку на тротуар, так что из нее выпали и раскатились по асфальту сотовый телефон, помада, ежедневник и десяток тампонов.

А после, поскольку ничего другого ей не оставалось, она все подобрала, сложила назад в сумочку и отправилась в ресторан ждать мистера Стоктона.

Смакуя маленькими глотками белое вино, она пыталась придумать убедительные причины, почему с ней нет жениха, и поймала себя на том, что недоумевает, почему бы просто не объявить, что Ричард умер.

– Это случилось так неожиданно, – мечтательно пробормотала она.

За все время пути Ричард ни на минуту не остановился, чтобы подумать. Все происходило словно помимо его воли. Загнанный на задворки сознания, нормальный, разумный Ричард Оливер Мейхью нашептывал, что он, черт побери, свалял дурака, что ему следовало вызвать полицию или «скорую помощь», что поднимать раненого опасно, что он всерьез расстроил Джессику, что ночь сегодня придется провести на диване, что он портит свой единственный выходной костюм, что от девушки ужасно смердит… Но одновременно ловил себя на том, что ставит одну ногу впереди другой и так снова и снова. А ведь руки у него сводило, спина болела, да еще приходилось делать вид, что не обращаешь внимания на косые взгляды прохожих. Он просто шел. И вот он уже оказался в вестибюле своего дома, а потом, спотыкаясь, поднимался по лестнице, а потом очутился перед дверью своей квартиры… и только тут сообразил, что ключи оставил на столике в коридоре…

Девушка протянула к двери грязную ладошку, и дверь распахнулась.

«Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь, обнаружив, что замок не защелкивается как следует», – подумал Ричард, внес девушку внутрь, ногой закрыв за собой дверь, и положил на кровать в спальне. Перед его рубашки насквозь пропитался кровью.

Девушка как будто была без сознания. Веки у нее подрагивали.

Он стащил с нее кожаную куртку. На левом плече и предплечье зияла длинная ножевая рана. Ричард едва не поперхнулся.

– Знаешь, я все-таки вызову врача, – негромко сказал он. – Ты меня слышишь?

Глаза девушки распахнулись, и Ричард увидел, что в них застыл страх.

– Пожалуйста, не надо. Все будет хорошо. Рана не такая страшная, как кажется. Мне просто нужно поспать. Не надо никаких врачей.

– Но твоя рука… плечо…

– Со мной все будет хорошо. Завтра. Пожалуйста? – через силу прошептала она.

– Ну ладно, наверное… – И когда здравый смысл начал брать свое, спросил: – Слушай, можно тебя спросить…

Но она уже уснула.

Достав из шкафа старый шарф, Ричард крепко замотал ей плечо и руку: ему совсем не хотелось, чтобы она истекла кровью у него в кровати прежде, чем он сумеет отвезти ее к врачу. Потом он на цыпочках вышел и закрыл за собой дверь. В гостиной Ричард сел на диван перед телевизором и с ужасом спросил себя, во что же это он ввязался.

Глава вторая

Он был где-то глубоко под землей: в туннеле, быть может, или в забытом и высохшем канализационном стоке. Короткие вспышки света лишь сгущали, а не разгоняли темноту.

Он не один, бок о бок с ним идут еще люди, хотя их лиц он не видит. Только теперь они не идут, а бегут, разбрызгивая ил и грязь. Медленно падают капли воды, кажущейся в сумраке кристально чистой.

Он сворачивает за угол, а Зверь его поджидает.

Зверь огромен. Его туша заполняет все жерло туннеля: голова опущена, из пасти и от ощетинившихся боков валит белесый в стылом воздухе пар. Это какой-то кабан, думает он поначалу, а потом понимает, какая это чушь: таких громадных кабанов не бывает. Чудовище размером с быка, с тигра, с легковую машину.

Чудовище смотрит на него, и мгновение застывает на сотню лет, пока он заносит копье. Он смотрит на свою сжимающую древко руку и отмечает, что это не его рука: на предплечье темнеют космы шерсти, на месте пальцевскрюченные когти.

И тут чудовище атакует. Он бросает копье, но уже слишком поздно, и он чувствует, как Зверь пронзает ему бок острыми, как скальпели, бивнями, как жизнь утекает из него в грязь, и понимает, что упал лицом в воду, которая заалеет густыми завитками лишающейся воздуха крови… Он пытается закричать, старается проснуться, но вдохнуть может только ил, воду и кровь, а чувствует одну лишь боль.

Дурной сон? – спросила девушка.

Хватая ртом воздух, Ричард сел на диване. Шторы были еще задернуты, но по сочащимся в щели блеклым лучам он определил, что за окном утро. Нашарив на диване пульт, который ночью каким-то образом забрался ему под поясницу, он выключил телевизор.

– Ага. Вроде того.

Он потер глаза, чтобы окончательно проснуться, и, произведя себе досмотр, с удовольствием отметил, что, собираясь ложиться, снял пиджак и ботинки. Перед его рубашки стал жестким от грязи и запекшейся крови.

Бездомная девушка промолчала. Выглядела она ужасно: бледное личико под слоем сажи и бурой крови, под глазами черные круги. Ричарду она показалась совсем маленькой. Одета она была во множество блуз и свитеров, натянутых поверх друг друга. Странная это была одежда: грязный бархат и пыльные кружева, все в дырах, через которые проглядывали другие слои и стили. На взгляд Ричарда, она выглядела так, словно когда-то совершила налет на отдел «История моды» в музее Виктории и Альберта и до сих пор носит награбленное. Короткие волосы у нее чем-то безнадежно испачканы, но судя по всему, под всей грязью были темно-рыжими.

Надо признать, Ричард и сам ненавидел людей, произносящих очевидные вещи, тех, которые подходят и говорят то, что ты и сам не мог бы не заметить: «Идет дождь», или «У вашего пакета с продуктами только что порвалось дно, и все покупки попадали в лужу», или даже «Ох, наверное, вам очень больно».

– Выходит, ты проснулась, – сказал Ричард и возненавидел себя самого.

– Чья это барония? – спросила девушка. – Чей фьеф?

– М-м-м. Извини?

Она подозрительно огляделась по сторонам.

– Где я?

– Литтл-Кэмден-стрит, Ньютовские многоквартирники, четыре…

Он умолк. Девушка раздвинула шторы, впустив холодный дневной свет, и удивленно уставилась на улицу, хотя вид из окна открывался довольно ординарный. Широко раскрыв глаза, она смотрела на легковушки и автобусы, на пятачок магазинов возле его дома: газетная лавка, булочная, аптека и винный магазин.

– Я в Над-Лондоне, – сказала она.

– Да, ты в Лондоне, – ответил Ричард, а про себя подумал: «А что, есть еще и „под“? И „под“ чем же?» – Вчера ты, наверное, была в шоке. У тебя на руке ужасная рана. – Он подождал, пока она что-нибудь скажет, как-то объяснит, что с ней случилось, но она только глянула на него искоса, а потом снова перевела взгляд на автобусы и магазины. – Я… э… нашел тебя на тротуаре, – продолжал Ричард. – Крови было довольно много.

– Не беспокойся, – серьезно сказала она. – По большей части кровь была не моя.

Она опустила штору и начала разматывать шарф, ставший жестким от крови. Осмотрев рану у себя на руке, девушка поморщилась.

– Надо что-то с этим делать, – сказала она. – Поможешь мне?

Ричард почувствовал, что происходящее выше его разумения.

– Честное слово, я мало что смыслю в первой помощи.

– Ладно, – отозвалась она. – Если у тебя такой слабый желудок, тебе нужно будет только подержать бинты и завязать концы, до которых мне самой не дотянуться. У тебя ведь есть бинты, правда?

Ричард кивнул.

– Ага. В аптечке под раковиной.

И пошел в спальню, где, переодеваясь, задавался вопросом, отстирается ли когда-нибудь рубашка – его лучшая рубашка, купленная – о Господи!.. Джессика… она же на стенку полезет.

Кровавая вода что-то ему напомнила, вероятно, какой-то виденный однажды сон, но он ни за что на свете не смог бы сказать, что именно. Вытащив затычку, он дал воде в раковине стечь и наполнил ее чистой, куда плеснул разошедшегося беловатыми завитками детолла, едкий антисептический запах которого показался до крайности здравым и успокаивающе медицинским: лекарство от странности и гостьи, и ситуации вообще. Она наклонилась, и он полил теплой водой ей на плечо и руку.

Желудок у Ричарда оказался далеко не таким слабым, как он думал. Лучше сказать, он был поразительным трусом, когда речь шла о крови на экране: забористого фильма с зомби или врачебной мелодрамы с иголками хватало, чтобы он забивался в угол, дышал с присвистом и, закрыв лицо руками, бормотал: «Просто скажите, когда все кончится». Но когда дошло до настоящей крови, настоящей боли, он просто стал помогать. Они промыли рану, которая действительно была далеко не такой глубокой, как помнилось Ричарду по вчерашнему вечеру, и ее перевязали, причем девушка изо всех сил старалась не морщиться. Ричард поймал себя на том, что его донимает множество вопросов: например, сколько ей лет и как, собственно, она выглядит, если смыть с нее всю грязь, и почему живет на улице…

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Ричард. Ричард Мейхью. Дик.

Она кивнула, точно запоминая всю фразу.

– Ричардричардмейхьюдик, – повторила она. В дверь позвонили.

Поглядев на беспорядок в ванной и девушку, Ричард спросил себя, что сказал бы о происходящем сторонний человек, зашедший сюда случайно. Как, например…

– О Господи! – выдохнул он, в голову ему пришло самое худшее. – Готов поспорить, это Джесс. Она меня убьет.

«Спасать ситуацию. Спасать ситуацию».

– Слушай, – сказал он девушке. – Подожди здесь.

Плотно закрыв за собой дверь ванной, он прошел по коридору.

И только распахнув входную дверь, он с чувством, от всего сердца вздохнул с облегчением. Это была не Джессика. Это были… кто? Мормоны? Свидетели Иеговы? Полиция? Сразу не разберешь. Во всяком случае, их было двое.

Оба одеты в черные костюмы, чуть засаленные, чуть поношенные, но даже Ричард, причислявший себя к людям, страдающим одежным кретинизмом, уловил в их покрое что-то странное. Такие костюмы мог бы сшить двести лет назад портной, которому описали современный костюм, но который сам ни одного не видел. Отстрочка не там, да и прочие мелочи не на месте.

«Лиса и волк», – невольно подумал Ричард. А потом спросил себя, откуда взялась эта мысль.

Тот, кто стоял впереди, лисоватый, был ростом ниже Ричарда. У него были обвислые сальные волосы невероятного оранжевого цвета и мертвенно-бледная кожа. Когда Ричард открыл дверь, он широко улыбнулся – но запоздал на долю секунды, его зубы наводили на мысль о каком-то инциденте на кладбище.

– Прекрасного вам утра, добрый сэр, – сказал гость, – в этот чудесный и солнечный день.

– Э… Здравствуйте.

– Мы ведем расследование деликатного свойства, поэтому предпочитаем беседовать с глазу на глаз. Вы не против, если мы войдем?

– Ну, сейчас это не очень удобно, – протянул Ричард, а потом спросил: – Вы из полиции?

Второй посетитель, высокий мужчина с черным с проседью ежиком волос, которого Ричард назвал про себя волком и который, прижимая к груди стопку фотографий, стоял чуть позади своего товарища, до сих пор молчал, просто ждал – огромный и бесстрастный. Сейчас он один раз хохотнул, негромко и грязно. Было в этом смехе что-то нездоровое.

– Полиция? Увы, – сказал тот, что поменьше. – Мы не можем претендовать на такое блаженство. Карьера на стезе закона и порядка, хотя, несомненно, привлекательная, не была начертана в картах, какие сдала нам с братом госпожа Фортуна. Нет, мы просто частные лица, обычные граждане. Позвольте представиться. Я мистер Круп, а этот джентльмен – мой брат мистер Вандермар.

На братьев они не походили. Они вообще не походили ни на кого, кого Ричарду доводилось видеть.

– Ваш брат? – переспросил Ричард. – А разве у вас не должна быть одна фамилия?

– Я поражен. Какой ум, мистер Вандермар! Острый и проницательный, если не сказать – пронзающий. Кое-кто у нас так остер, – сказал он, придвигаясь ближе к Ричарду, потом встал на цыпочки и сказал прямо ему в лицо: – Что может порезаться.

Ричард непроизвольно отступил на шаг.

– Нам можно войти? – спросил мистер Круп.

– Что вам надо?

Мистер Круп вздохнул – сам он, очевидно, полагал, что изображает горькую тоску.

– Мы ищем нашу сестру, – объяснил он. – Своевольное дитя, своенравное и упрямое, которое решило разбить сердце нашей бедной овдовевшей матери.

– Сбежала, – негромко пояснил мистер Вандермар и ткнул Ричарду под нос стопку фотографий. – Она немного… того, – добавил он, крутя у виска пальцем, чтобы показать, что девчонка совершенно сумасшедшая.

Ричард перевел взгляд на верхний лист. Там значилось:

ВЫ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?

Ниже была серая после ксерокса фотография девушки, которая показалась Ричарду более опрятной, более чистой и длинноволосой версией юной леди, которую он оставил у себя в ванной.

Еще ниже шел текст:

ОТЗЫВАЕТСЯ НА ИМЯ ВЕРА. КУСАЕТСЯ И ЛЯГАЕТСЯ. СБЕЖАЛА. СКАЖИТЕ, ЕСЛИ ВЫ ЕЕ ВИДЕЛИ. ХОТИМ ВЕРНУТЬ. ВЫПЛАЧИВАЕТСЯ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.

А под ним номер телефона.

Ричард пригляделся к снимку: это определенно была девушка в его ванной.

– Нет, – сказал он. – Боюсь, я ее не видел. Извините.

Мистер Вандермар, однако, его не слушал. Запрокинув голову, он принюхивался, точно человек, уловивший странный или неприятный запах. Ричард протянул ему фотографию, но, оттолкнув его, высокий просто вошел в квартиру – ни дать ни взять рыщущий волк. Ричард метнулся следом.

– Что, скажите на милость, вы себе позволяете? Перестаньте немедленно. Убирайтесь. Послушайте, туда нельзя…

Потому что мистер Вандермар направился прямиком в ванную.

Ричард понадеялся, что у девушки – Веры? – хватило ума запереться. Но нет. От толчка мистера Вандермара дверь распахнулась. Он вошел, а Ричард, чувствуя себя никчемной собачонкой, тявкающей на ботинки почтальона, последовал за ним.

Ванная была небольшая. В ней имелись ванна, унитаз, раковина, несколько флаконов шампуня, кусок мыла и полотенца. Когда Ричард вышел отсюда пару минут назад, в ней также имелась довольно грязная, окровавленная девушка, перепачканная кровью раковина и открытая аптечка. Теперь здесь было пусто и до блеска чисто.

Спрятаться девушке было просто негде. Выйдя из ванной, мистер Вандермар толкнул дверь в спальню, куда тоже вошел и внимательно осмотрелся.

– Не знаю, что вы тут вытворяете, – сказал Ричард, – но если вы оба сейчас же не уберетесь из моей квартиры, я позвоню в полицию.

Мистер Вандермар, прервав свое изучение гостиной, повернулся, и тут Ричард внезапно осознал, что он очень, очень испуган, как маленькая собачка, только что обнаружившая, что существо, которое она приняла за почтальона, на самом деле гигантский питающийся собаками инопланетянин из кинофильмов, которые так не одобряла Джессика. Ричард поймал себя на том, что задается вопросом, не тот ли мистер Вандермар человек, которому обычно говорят: «Не делайте мне больно!», и если да, то бывает ли от этих просьб толк.

А потом лисоватый мистер Круп сказал:

– Ну конечно, конечно. И что это на вас нашло, мистер Вандермар? Готов поклясться, это тоска по нашей дорогой сестричке ударила ему в голову. Извинитесь же перед джентльменом, мистер Вандермар.

Мистер Вандермар кивнул и после паузы произнес:

– Думал, мне надо в туалет. Оказалось, нет. Извините.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю