Текст книги "История с кладбищем"
Автор книги: Нил Гейман
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Эбинизер Болджер носил очки с толстыми стёклами, а на его лице была обычно написана лёгкая брезгливость: будто он ненароком влил в чай скисшее молоко и во рту у него до сих пор гадко. Такая мина была как нельзя кстати, когда ему пытались что-нибудь сбыть.
– Ну, знаете ли. – кисло говорил он. – эта штуковина вообще ничего не стоит. Дам что смогу, и то из сентиментальных соображений.
Если за свою вещь вы выручили у Эбинизера хоть приблизительно столько, на сколько рассчитывали, считайте, что вам очень повезло.
У кого только Эбинизер не скупал дорогие вещицы по дешёвке, но мальчик, пришедший в то утро, оказался, пожалуй, самым странным из всех: на вид лет семь, одет в дедушкины обноски и пахнет сараем. Мальчик мрачно смотрел из-под длинных нечёсаных патл, а руки засунул глубоко в карманы пыльной коричневой куртки (Эбинизер догадался, что в правой руке тот что-то очень крепко стиснул.)
– Простите. – сказал мальчик.
– Да-да, паренёк… – осторожно отозвался Эбинизер. Опять дети! Или что-то стащили, или пытаются продать свои игрушки. И тем и другим он обычно отказывал. Купишь краденое у малолетки – и тут же заявится рассерженный взрослый: ах, его Джонни или Матильдочке дали всего десять баксов за мамино обручальное колечко! От детей больше проблем, чем проку.
– Мне нужно кое-что купить для друга. – сказал мальчик. – И я подумал, может, вы купите то, что есть у меня.
– У детей не покупаю. – отрезал Эбинизер Болджер.
Никт вынул руку из кармана и положил брошь на грязную стойку. Болджер бросил на неё небрежный взгляд. Потом всмотрелся пристальнее. Снял очки. Вставил в глазницу монокль и включил настольную лампу.
– Змеиный камень?.. – Он обращался не к мальчику, а к самому себе, убрал монокль, надел очки и кисло сощурился. – Откуда у тебя эта вещь?
– Хотите купить?
– Ты её украл. Стащил из какого-то музея, так?
– Не так. – отрезал Никт. – Вам она нужна, или мне поискать другого покупателя?
Кислая мина Эбинизера Болджера вдруг сменилась широкой и дружелюбной улыбкой:
– Ах, прости, пожалуйста! Уж очень редкостная вещица! Для моего магазина редкая. Такие разве что в музее увидишь. Но я, конечно, не прочь её купить. Послушай… Давай выпьем чайку с печеньем – у меня в задней комнате целая пачка печенья с шоколадной крошкой – и решим, сколько такая штука стоит, а?
Никт обрадовался, что с ним заговорили вежливо.
– Мне нужно, чтобы хватило на камень. Могильный камень для одного моего друга. То есть подруги. То есть не совсем подруги, а знакомой. Понимаете, она вылечила мне ногу!
Эбинизер Болджер, не обращая внимания на болтовню мальчика, провёл его за стойку и открыл дверь в кладовку – крошечное помещение без окон, до отказа заполненное всяким хламом в картонных коробках. В углу стоял большой старый сейф. Ещё Никт увидел целый ящик скрипок, коллекцию чучел диких зверей, стулья без сидений, стопки книг и газет.
Эбинизер Болджер подвинул к маленькому столу у двери единственный целый стул и сел. Никт остался стоять. Владелец магазина порылся в ящике стола – Никт заметил початую бутылку виски – и достал почти доеденную пачку печенья с шоколадной крошкой. Одно печенье он протянул мальчику, а сам включил настольную лампу и снова осмотрел брошь, красно-оранжевые завитки камня, чёрный металл оправы… При виде змеиных голов его слегка передёрнуло.
– Старинная штуковина. Она… – «бесценна», подумал Эбинизер, а вслух сказал: – …вряд ли много стоит, но кто знает…
У Никта вытянулось лицо от разочарования. Эбинизер заставил себя ободряюще улыбнуться.
– Учти, прежде чем я дам тебе хоть пенни, я должен знать, что она не краденая. Ты взял её из маминой спальни? Утащил из музея? Мне можешь спокойно признаться. Я на тебя не наябедничаю. Мне просто надо знать правду.
Никт, жуя печенье, покачал головой.
– Так откуда ты её взял?
Никт молчал.
Эбинизер Болджер с явной неохотой двинул брошь по столу к мальчику.
– Не можешь рассказать – забирай. Доверие должно быть взаимным. Приятно было иметь с вами дело, молодой человек. Жаль, что сделка не состоялась.
Никт забеспокоился:
– Я нашёл её в старой могиле! А где – не скажу.
Он осёкся, потому что дружелюбие на лице Эбинизера Болджера сменилось неприкрытой алчностью.
– А ещё там есть?
– Если не будете покупать, найду другого. Спасибо за печенье.
– Спешишь, да? Небось мамка с папкой заждались?
Мальчик отрицательно покачал головой и тут же об этом пожалел.
– Никто не ждёт. Отлично. – Эбинизер Болджер накрыл брошь руками. – А теперь расскажи мне, где именно ты её нашёл. Ну?
– Не помню.
– Поздно отпираться! Давай-ка ты посидишь и немножко подумаешь о том, откуда у тебя брошь. А потом мы снова с тобой поговорим по душам, и ты мне всё расскажешь.
Он встал, вышел, закрыл за собой дверь. И запер большим железным ключом.
Потом раскрыл ладонь, посмотрел на брошь и алчно улыбнулся.
Над дверью магазина звякнул колокольчик – кто-то вошёл. Эбинизер виновато встрепенулся, но никого не увидел. Правда, в двери осталась щель. Болджер закрыл дверь и впридачу поменял знак в окне на «ЗАКРЫТО». Потом задвинул засов: сегодня только любопытных посетителей не хватало!
Осенний день из солнечного стал серым, и по грязной витрине побежали капельки дождя.
Эбинизер Болджер взял со стойки телефон и дрожащими пальцами набрал номер.
– Том, у меня находка века! Гони сюда, быстро!
Никт услышал, как проворачивается ключ, и понял, что попался. Подёргал дверь – не открывается. Какой же он дурак, что дал себя сюда заманить! Ведь хотелось же убраться от этого кислолицего дядьки! Он нарушил правила кладбища, и всё пошло наперекосяк. Что скажет Сайлес? А Оуэнсы? Его начала охватывать паника, но Никт подавил её, загнал поглубже. Всё будет хорошо, обязательно. Только сначала нужно отсюда выбраться…
Он осмотрел комнату, в которой его заперли: обычная кладовка со столом, единственный вход – дверь. Открыл ящик стола и не нашёл ничего, кроме баночек с краской (чтобы подкрашивать антиквариат) и кисточки. Может, получится плеснуть краской хозяину в глаза и убежать? Он снял крышку с баночки и окунул туда палец.
– Что делаешь? – поинтересовался чей-то голос над самым ухом.
– Ничего. – Никт закрутил банку и бросил в огромный карман куртки.
На него осуждающе воззрилась Лиза Хемпсток.
– Зачем ты здесь? И что там за старый пузан за дверью?
– Владелец магазина. Я хотел кое-что продать.
– Зачем?
– Не суй свой нос в чужой вопрос!
Она фыркнула.
– Тебе домой пора!
– Не могу. Он меня запер.
– Можешь. Через стену.
Он покачал головой.
– Не могу. Я прохожу сквозь стены только дома, потому что в детстве меня сделали гражданином кладбища. – В электрическом свете Лизу было трудно увидеть, но Никт привык говорить с мёртвыми и различать их. – А ты что тут делаешь? Почему ты не на кладбище? Сейчас день. Ты же не Сайлес, тебе положено быть на кладбище.
– Для тех, кто закопан в неосвящённой земле, правил нету! Никто мне не указ, куда ходить и чего делать! – Она сердито покосилась на дверь. – Не нравится мне этот молодчик. Пойду гляну, чего он там поделывает.
Что-то мелькнуло, и Никт снова остался один. Вдалеке послышался раскат грома.
В тёмной захламлённой «Лавке древностей Болджера» Эбинизер встревоженно огляделся. Он решил было, что кто-то на него смотрит, но отмахнулся от глупой мысли: мальчишка под замком, входная дверь на засове. Эбинизер полировал металл вокруг змеиного камня – любовно и бережно, как археолог на раскопках. Чёрный слой сходил, и под ним открывалось блестящее серебро.
Эбинизер уже сожалел, что позвал Тома Гастингса, хотя этот громила как нельзя лучше годился для устрашения несговорчивых. Ему очень не хотелось расставаться с удивительной брошью. Чем дольше сияла она под лампой у него на прилавке, тем больше ему хотелось оставить её себе, владеть ею единолично.
Таких брошек там наверняка много. Мальчишка всё расскажет. Мальчишка его туда приведёт.
Мальчишка…
Эбинизера осенило. Он нехотя выпустил из рук брошь и открыл ящик под прилавком Там была жестянка из-под печенья, наполненная конвертами, визитками и всякими бумажками.
Эбинизер достал карточку размером чуть больше визитной, с чёрными краями. На ней не было ни имени, ни адреса, лишь посредине одно слово, написанное побуревшими от времени чернилами: Джек.
На обратной стороне виднелись карандашные пометки: Эбинизер когда-то сам записал мелким чётким почерком, что нужно делать. Впрочем, вряд ли он забыл бы, как использовать карточку, как с её помощью вызвать человека по имени Джек. Нет, не вызвать.
Пригласить. Таких не вызывают.
В дверь магазина постучали.
Болджер бросил карточку на прилавок, подошёл к двери и всмотрелся в сырой день за окном.
– Быстрее! – крикнул Том Гастингс. – Погода отвратная! Сейчас промокну насквозь!
Болджер открыл дверь, и в неё ввалился Том Гастингс. С его волос и плаща капало.
– В чём дело? О чём ты не мог сказать по телефону?
– О том, как мы разбогатеем. – кисло ответил Эбинизер Болджер. – Вот о чём.
Гастингс снял плащ и повесил на дверь.
– С какой радости? Из грузовика на дорогу богатство выпало?
– Я нашёл клад. В двух смыслах.
Эбинизер Болджер отвёл приятеля к прилавку и показал ему брошь.
– Старая штуковина, да?
– Времён язычества. – сказал Эбинизер. – Даже раньше, друидов. До того, как здесь высадились римляне. Называется змеиный камень. Я видел что-то похожее в музеях. Но подобную ковку и камень такой красоты встречаю впервые. Малый, что нашёл её, говорит, там была могила. Вообрази себе могильник, битком набитый такими вещицами.
– Может, стоит сделать всё по закону… – задумчиво проговорил Гастингс. – Сообщить о найденном кладе. Нам дадут рыночную цену, и можно добиться, чтобы клад назвали в нашу честь. Находка Гастингса и Болджера.
– Болджера и Гастингса. – машинально поправил Эбинизер. – Я знаю кое-кого с хорошими деньгами, кто заплатит больше рыночной цены, если подержит её в руках. Как ты. – Том Гастингс поглаживал брошь нежно, как котёнка. – И не будут задавать лишних вопросов.
Эбинизер протянул руку, и Том Гастингс неохотно вернул ему брошь.
– Ты сказал, клад в двух смыслах. – вспомнил Гастингс. – Какой второй?
Эбинизер Болджер взял в руки карточку с чёрными краями.
– Знаешь, что это?
Тот покачал головой. Эбинизер положил карточку на прилавок.
– Один человек кое-кого ищет.
– Ну и?
– Насколько я понял, мальчика.
– Мальчиков везде полно. – отмахнулся Том Гастингс. – Бегают туда-сюда. Лезут куда попало. Мерзкие детишки. Стало быть, один человек ищет какого-то конкретного мальчика?
– Этот на вид как раз подходящего возраста. Одет – ну, сам увидишь, как. И нашёл эту брошь. Вполне вероятно, тот самый и есть.
– И что тогда?
Эбинизер Болджер поднял карточку за краешек, поводил ею из стороны в сторону, словно поднёс к воображаемому пламени.
– Вот зажгу я пару свеч – ты в постельку можешь лечь…
– …Вот возьму я острый меч – и головка твоя с плеч, – рассеянно продолжил Том Гастингс. – Слушай сюда: если мы позовём человека по имени Джек, он заберёт у нас мальчика, А если у нас не будет мальчика, то не будет и сокровища.
И они начали спорить, сдать ли мальчика Джеку или забрать себе клад, который в их мечтах вырос до огромной пещеры, битком набитой драгоценностями. Пока они спорили, Эбинизер достал из-за прилавка бутылку тернового джина и налил себе и Тому, «для работы мозгов».
Лизе вскоре надоело слушать разговор, который вертелся на одном месте, как юла, и она вернулась в кладовку. Никт стоял посреди комнаты, зажмурившись, сжав кулаки и наморщив лицо так, будто у него болят зубы. От задержки дыхания он почти посинел.
– Что это с тобой? – с осуждением спросила она.
Никт открыл глаза и расслабился.
– Пытаюсь поблекнуть.
Лиза фыркнула:
– Валяй-валяй!
Никт снова задержал дыхание.
– Хватит. – сказала Лиза. – А то лопнешь.
Никт перевёл дух.
– Не получается… Может, просто стукнуть его камнем и убежать?
Не найдя в кладовке камней, он взял пресс-папье из цветного стекла и взвесил в руке, примеряясь, сможет ли оглушить Эбинизера Болджера.
– Теперь их уже двое. Не один сцапает, так другой. Хотят, чтобы ты показал им, где взял брошь, а потом раскопать могилу и забрать сокровище себе. – Про карточку с чёрными краями она говорить не стала. – Как же это тебя угораздило? – покачала она головой. – Ты ж знаешь: нельзя покидать кладбище. Сам виноват, неслух!
Никт почувствовал себя совсем маленьким и глупым.
– Я хотел купить тебе надгробный камень. – тихо признался он. – И подумал, что денег у меня не хватит. Поэтому решил продать брошку.
Лиза промолчала.
– Ты злишься?
Она покачала головой.
– Это первое добро, какое я увидела от людей за пятьсот лет. – усмехнулась она своей гоблинской усмешкой. – С чего же мне злиться?.. А что ты делаешь, когда хочешь поблекнуть?
– Как меня учил мистер Пенниуорт. Говорю себе: «Я дверной проём, я безлюдный проулок, я ничто. Невидим для глаза, не привлекаю внимание». Но у меня ещё ни разу не получилось.
– Ты живой, вот в чём загвоздка! – фыркнула Лиза. – Кое-что под силу только нам, мёртвым Нам-то частенько надо попыхтеть, чтобы нас приметили. С живыми всё наоборот.
Она крепко охватила себя руками и закачалась, словно сама с собой спорила.
– Эх, ты влип в эту историю из-за меня… Поди сюда, Никто Оуэнс.
Он шагнул к Лизе, и она тронула его лоб холодной рукой – словно к коже приложили влажный шёлковый платок.
– Что ж, может, и я тебе пригожусь.
Она что-то забормотала, но Никт не мог разобрать ни слова. А потом сказала чётко и ясно:
Нечто огромное коснулось его, объяло с головы до ног. Мальчик вздрогнул. Волосы его стали дыбом, на коже выступили пупырышки. Что-то изменилось.
– Что ты сделала?
– Подсобила тебе чуток. Я, может, и мёртвая, но всё одно ведьма, вот так-то! Мы всё помним.
– Но…
– Тихо! Идут!..
В замке громыхнул ключ.
– Ну что, дружок… – Никт впервые чётко расслышал голос второго. – Мы же с тобой подружимся?
Том Гастингс распахнул дверь – и озадаченно застыл на пороге. Он был очень-очень высок и широкоплеч, с рыжими, как у лисицы, волосами и красным, как у пьяницы, носом. – Так. Эбинизер! Ты вроде сказал, он тут!
– Сказал. – просипел Болджер сзади.
– А я его не вижу!
Из-за спины верзилы показалась физиономия Болджера. Он пристально оглядел комнату.
– Прячется. – сказал Болджер, вперив взгляд прямо туда, где стоял Никт. – Хватит прятаться! Я тебя вижу. – громко заявил он. – Вылезай!
Мужчины зашли в кладовку. Никт замер между ними, думая только об уроках мистера Пенниуорта. Он не двигался и изо всех сил старался, чтобы его не заметили.
– Ты пожалеешь, что не вылез, когда я звал! – сказал Болджер и прикрыл дверь. – Ладно. – обратился он к Тому Гастингсу. – стой в дверях, чтоб он не выскочил.
Антиквар начал обходить комнату и заглядывать за все предметы. Неуклюже нагнулся под стол. Прошёл мимо Никта и открыл шкаф.
– Ага, попался! – крикнул Болджер. – Вылезай!
Лиза хихикнула.
– Кто это? – завертел головой Том Гастингс.
– Я ничего не слышал. – ответил Эбинизер Болджер.
Лиза снова хихикнула. Потом собрала губы в трубочку и издала звук: свист, который перешёл в далёкий вой ветра. Лампочки в комнате замигали, загудели и погасли.
– Чёртовы пробки! – сказал Эбинизер Болджер. – Пошли! Только время тратим.
В замке щёлкнул ключ, и Лиза с Никтом снова остались одни.
– Сбежал он. Никт слышал через дверь голос Эбинизера Болджера. – В этой комнате негде спрятаться. Мы бы его увидели.
– Человеку по имени Джек это не понравится.
– А кто ему скажет?
Пауза.
– Так. Том Гастингс. Куда делась брошь?
– М-м… Эта, что ли? На. Я её придержал, чтоб не потерялась.
– Чтоб не потерялась? Придержал в своём кармане? Неплохо придумал! А по-моему, ты просто хотел с нею смыться. По-моему, ты хотел забрать мою брошку себе!
– Твою брошку, Эбинизер?! Твою?! Ты хотел сказать нашу!
– Нашу?! Вот ещё! Что-то я не припомню, чтобы ты был рядом, когда я забирал её у мальчишки.
– Того самого, которого ты упустил и не отдал Джеку? Представляешь, что он с тобой сделает, когда узнает, что мальчик был у тебя в руках и ты его упустил?
– Вряд ли это тот, кто ему нужен. На свете полно мальчиков. Какова вероятность, что это был тот самый? Прошмыгнул через чёрный ход, как только я отвернулся, точно говорю! – И Эбинизер добавил тонким вкрадчивым голоском: – А о человеке по имени Джек ты не волнуйся. Том Гастингс. Я уверен, что это был не тот мальчик. Стар я стал, воображаю всякую чушь. Кстати, терновый джин мы почти прикончили. Не хочешь хорошего скотча? У меня в кладовке есть, погоди маленько.
Дверь кладовки открылась, и вошёл Эбинизер с тростью и фонариком. Его лицо казалось ещё кислее обычного.
– Если ты ещё тут, – пробормотал он, – даже не пытайся смыться. Я вызвал полицию, вот что. – Он порылся в ящике стола, извлёк оттуда недопитую бутылку виски и крошечный чёрный пузырёк. Вылил из пузырька несколько капель в бутылку и сунул в карман. – Моя брошь, моя. – прошептал он, а вслух гаркнул: – Том, я иду!
Эбинизер напоследок окинул тёмную комнату сердитым взглядом, не замечая Никта, и вышел, держа виски перед собой. Дверь он запер.
– Вот. – послышался его голос из-за двери. – Давай сюда стакан! Ну, капельку доброго виски, чтоб цвело и пахло. Скажешь, когда хватит.
Молчание.
– Дешёвое пойло! А ты чего не пьёшь?
– Да мне терновка всё нутро прожгла. А ну… Том! Что ты сделал с моей брошкой?
– Опять твоей? Э-э… ты что… ты меня опоил, червяк поганый!
– Ну и что? Я по твоей роже сразу понял, что ты задумал. Том Гастингс Ворюга!
Крики, грохот, тарарам, словно кто-то переворачивает шкафы и столы…
А потом – тишина.
Лиза прошептала:
– Теперь живо! Надо выбираться отсюда.
– Дверь заперта! – Никт оглянулся на неё. – Ты не поможешь?
– Я? У меня нет таких чар, малый, чтобы вытащить тебя из-под замка.
Никт наклонился и посмотрел в скважину. Ничего не было видно: в замке торчал ключ. Никт задумался, а потом улыбнулся. Эта мимолётная улыбка осветила его лицо, как вспышка лампочки. Он достал из коробки с бумагой для упаковки мятый лист газеты, кое-как расправил его и просунул под дверь, так что по эту сторону остался только уголок.
– Что за забава? – нетерпеливо спросила Лиза.
– Мне нужно что-нибудь вроде карандаша. Только тоньше… А, вот!
Он взял со стола тонкую кисточку, засунул её концом в скважину, повертел и немного надавил.
С приглушённым звяканьем ключ выпал из замка на бумагу. Никт втащил газету обратно – с ключом.
Лиза восхищённо рассмеялась.
– Ну ты пройдоха! Умно!
Никт вставил ключ в замок, повернул и открыл дверь. На полу тесной лавки валялись двое. Грохот был неспроста: они лежали на разбитых настенных часах и обломках стульев, щуплый Эбинизер Болджер под громадной тушей Гастингса. Оба не шевелились.
– Они мёртвые? – спросил Никт.
– Как же, надейся!
Рядом валялась блестящая серебряная брошь. Чудище сжимало в когтях алый камень с красно-оранжевыми разводами, а змееподобные морды смотрели с алчным торжеством.
Никт сунул брошь в карман, к тяжёлому пресс-папье, кисточке и банке с краской.
– Это тоже возьми. – сказала Лиза.
Никт посмотрел на карточку с чёрными краями, где было написано От руки: «Джек». Ему стало не по себе, будто нахлынули какие-то старые воспоминания о пережитой опасности.
– Мне она не нужна.
– Нельзя её тут оставлять. Они замыслили худое против тебя.
– Мне она не нужна. Она плохая. Сожгу.
– Нет! – ахнула Лиза. – Ни за что. Не смей!
– Тогда отдам Сайлесу. – решил Никт, положил карточку в конверт, чтобы больше к ней не прикасаться, а конверт опустил в нагрудный карман старой куртки.
За двести миль от этого места человек по имени Джек проснулся и принюхался. Потом сошёл по лестнице вниз.
– Что стряслось? – спросила бабушка, помешивая на плите варево в большом чугунном котле. – Чего всполошился?
– Не знаю… Что-то случилось. Что-то… любопытное. – Он облизнулся. – Вкусно пахнет! Очень вкусно.
Блеснула молния, высветив камни мостовой.
Никт бежал под дождём через Старый город по направлению к кладбищу. Пока он сидел в кладовке, серый день потемнел. Когда под фонарями мелькнула знакомая тень, Никт ничуть не удивился. Чёрное бархатное шуршание сложилось в фигуру.
Сайлес встал перед ним, скрестив руки. Потом нетерпеливо шагнул вперёд.
– Ну?
– Прости меня, Сайлес.
– Я глубоко разочарован. – Сайлес покачал головой. – Я ищу тебя с тех пор, как проснулся. Ты весь пропах неприятностями. Знаешь ведь, что тебе запрещено выходить в мир живых.
– Знаю. Прости…
По лицу мальчика, словно слёзы, текли капли дождя.
– Сначала отнесу тебя туда, где безопасно. – Сайлес набросил на него свой плащ, и у Никта земля ушла из-под ног.
– Сайлес… – начал Никт.
Тот молчал.
– Я немножко испугался. Но я знал, что ты придёшь и выручишь меня, если будет совсем плохо. И ещё со мной была Лиза. Она мне очень помогла.
– Лиза? – Голос Сайлеса прозвучал резко.
– Ведьма. С земли горшечника.
– Помогла тебе, говоришь?
– Да. Особенно блекнуть. Кажется, я научился. Сайлес хмыкнул.
– Что ж, расскажешь всё дома.
Никт молчал, пока они не опустились на землю перед часовней. Они вошли в пустое здание. Ливень тем временем усилился, и лужи вздулись пузырями.
Никт достал конверт с карточкой.
– Э-э… Я подумал, что нужно отдать это тебе. Ну, вообще-то, так Лиза велела.
Сайлес посмотрел на конверт. Потом открыл его, достал карточку с чёрными краями. Перевернул, прочитал памятку Эбинизера Болджера о том, как использовать карточку.
– Расскажи мне всё по порядку.
Никт рассказал, что запомнил. Выслушав его, Сайлес медленно и задумчиво покачал головой.
– Я влип, да? – спросил Никт.
– Никто Оуэнс, ты действительно… влип. Однако, полагаю, твои родители сами выберут, какое дисциплинарное воздействие в данном случае необходимо. А пока нужно избавиться от этого предмета.
Карточка с чёрными краями исчезла в складках бархатного плаща, а потом исчез и сам Сайлес.
Никт натянул куртку на голову и пробрался по скользким дорожкам на вершину холма, к мавзолею Фробишеров. Он отодвинул гроб Эфраима Петтифера и спустился на самое дно лаза.
Мальчик положил брошь рядом с кубком и ножом.
– Вот. – сказал он. – Её даже почистили. Совсем как новенькая.
– ВСЁ ВОЗВРАЩАЕТСЯ. – удовлетворённо прошипел Слир голосом, похожим на завитки дыма. – ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЕТСЯ.
Долгая это была ночь… Никт сонно миновал крошечную гробницу некоей мисс с удивительным именем Картбланш Паразитт («Что потратила – пропало, что дала другим – осталось. Прохожий, будь милосерден!»), место упокоения Гаррисона Бествуда, пекаря сего прихода, и его жён Мэрион и Джоан. Мистер и миссис Оуэнс умерли за несколько веков до того, как телесные наказания детей объявили вредными, и, к сожалению, в ту ночь мистер Оуэнс сделал то, что считал своим долгом. Теперь ягодицы Никта ужасно болели. Правда, видеть встревоженное лицо миссис Оуэнс ему было куда больнее.
Он добрался до ограды и протиснулся между железными прутьями на землю горшечника.
– Эй! – крикнул он. Ответа не было, даже тени не мелькнуло в боярышнике. – Надеюсь, тебя из-за меня никто не ругал.
Молчание.
Никт уже вернул джинсы в сарай садовника – в саване было удобнее. – но куртку оставил ради карманов. Из сарая он принёс маленькую косу, вооружившись которой, атаковал заросли крапивы. Он резал их и кромсал, листья летели во все стороны, пока на земле не осталась лишь колючая щетина.
Мальчик вынул из кармана массивное пресс-папье, переливающееся яркими цветами, баночку краски и кисточку. Окунул кисть в коричневую краску и аккуратно вывел:
Э.Х.
и ниже:
Мы всё помним
Пора было спать, да и домой опаздывать не стоило.
Он поставил пресс-папье на бывшие заросли, туда, где, по его прикидкам, должна быть голова Лизы. Окинул свою работу взглядом, отвернулся, пролез через ограду и уже решительнее зашагал вверх по склону.
– Неплохо. – донёсся с неосвящённой земли звонкий голосок. – Очень даже неплохо!
Никт обернулся, но никого не увидел.
