Текст книги "Всё зло от дорам! (СИ)"

Автор книги: Николетта Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Николетта Саммерс
Всё зло от дорам!

ЧАСТЬ 1. Глава 1

ЧАСТЬ 1 МОЯ ПОДРУГА – ПСИХ ИЛИ СПАСАЙТЕ БЕДНОГО ВРАГА

Глава 1. Письма Королю или почему я никогда не стану почтальоном!

Как хорошо, что можно кому-то написать письмо. Это действительно здорово, когда можешь вот так сесть за стол, взять карандаш и написать, когда хочешь передать свои мысли кому-то.

Харуки Мураками "Норвежский лес"

Некоторые письма стоило бы съедать после написания!

Лика Чижова

– Брось, Сквидворд, что ты потеряешь, если напишешь ему письмецо?

– Самоуважение, здравый смысл и обед!

Спанч Боб, Сквирдворд, м-ф "Губка Боб квадратные штаны"

Жара царила невыносимая, не спасал ни навес, ни легкий ветерок, ни уже превратившиеся в лужицу мороженное, которое я лениво перемешала по стенкам, наклоняя пузатый прозрачный стакан то к себе, то обратно, на моём лице застыло выражение безнадёги, а сидящая напротив меня подруга с улыбкой машущая руками лишь увеличивала ощущение бессмысленности бытия. И зачем она меня вырвала в кафе в такую погоду?! Дома остался кондиционер, холодный душ, недосмотренная серия "доктора Хауса" и почти целое майонезное ведерко дачной клубники!

– Я его ненавижу!

Прислушалась к чужому увлеченному трёпу и выловила эту фразу. Неужели опять? Всё оказалось даже хуже, чем я думала, выходя из дома, впрочем, следовало уточнить:

– Кого?

– Степного. Ты что меня не слушала?! Я же тебе уже битый час…Бу-бу-бу-бу…

Да все именно так. Боже за что??! Почему этот Степной не переехал куда-нибудь, а, что умнику стоило, а я бы нервы поберегла, подруга связки. Или вот ещё хороший вариант, его бы переехало что-нибудь не сильно крупное, и так слегка, не смертельно. Или бы, например, не самый крупный жираф, сбежал бы из зоопарка и принял бы Степного за стул, или там бабуин за другого бабуина. Просто, чтобы красавчик какие-нибудь полгодика полежал в больнице, а Маруся, наконец, о нём забыла. Или там не полежал, а шрам на всё лицо, хотя нет, её не отвратит, Хмелькова упертая. Я вон с ней тоже сначала дружить не хотела, ничего привыкла, и уже не удивляюсь ничему эпатажному в исполнении подруги.

– Чего молчишь?!

И правда, чего молчу? Надо ж танцевать, кричать от восторга, махать флагом и точить копья, ну или что там полагается делать в таких случаях верным друзьям-оруженосцам?

– Думаю, какого фига, ты вызвала меня на улицу ради этого! Могла бы и в гости прийти, – почему-то голос сделать дружелюбным не вышло, и ощущение мрачной безнадёги им передать удалось. Ну, я надеюсь, что удалось, искренне надеюсь. Может как-то Хмелькову отрезвит. Ага, как же:

– Но у тебя ж все дома, какой тут разговор?!

И верно. Лучше на солнышке. Не выдержала, поставил мороженное, уставилась мрачным взглядом в лицо подруги и начала шипеть:

– Действительно, какой? Да, и на улице оно ж прикольней да, чем в квартире с кондиционером?!

– Ну, не злись, Ликусь, ты же моя единственная лучшая подружка, кому ещё я могу рассказать свои маленькие секретики, – сразу начала ластиться ко мне моя лучшая подруга, на которую долго злиться у меня никогда не получалось… Потому что безнадежно, не потому что я такая архи замечательная и добрая, как кто-то сильно верящий в людей мог бы подумать.

– Уже простила, Марусенок (подруга поморщилась, но стерпела, потому что знала, что на Ликусь я не отзываюсь). А теперь еще раз и покороче, что снова случилось и как на этот раз тебя "оскорбил" наш самопровозглашенный король?

– Оскорбил не то слово, это просто ужас какой-то, что за гадость он сделал.

– Ближе к конкретике, – постаралась выразить довольно тяжелым взглядом, насколько меня уже достала вся эта вода в перемешку с соплями.

– Он при всех лапал Милу Ивашкину.

– И? – ну не врубилась я в суть крамолы, решила уточнить, что там за непонятный мне треш.

– Ну, ты же помнишь, что я, чтобы он никак не мог на меня надавить через любимого, уже год ни с кем не встречаюсь. Даже Браена послала лесом.

– Ну и дура. Прости, что там дальше?

– Знаю, можешь не извиняться… Да ничего просто обидно, мерзко, и это такое свинство с его стороны, как будто мы не враги, а какие-то незнакомцы!

– Эм, подруга, по-моему, во-первых, извини, что напоминаю, но это не первая фаворитка короля, во-вторых, тебе не зачем ограничивать свою личную жизнь, в-третьих, тебе то, что за дело до его шашней, и в-четвертых, не пора ли тебе уже, наконец-то, обо всем этом забыть, он уже похоже забыл, (если вообще помнил)?

– Ну, Лика, – захныкала подруга: как ты не понимаешь. Мы же враги, настоящие. Как в дорамах! Помнишь, я ему даже письмо признание во вражде послала?!

На слове о дорамах захотелось плеваться, думается, они и лишили подругу последних капель здравого смысла, на словах о письме, хотелось пнуть стол… До сих пор помню, как ночью притворялась на пару с этой ненормальной почтальоном, лазила через забор, убегала от собак, неудачно упала и потом неделю пудрой заретушовывала синяки, а папа решил, что Миша меня ударил и чуть не прибил моего бывшего парня… Да эту эпопею мне не забыть, только вот:

– Знаешь, мне кажется, или он его просто не получил или принял за шутку (как и любой нормальный человек на его месте, вот, вообще, ЛЮБОЙ!).

Вот зря я честно сказала, что думаю, Хмелькова она очень упёртая:

– Значит, думаешь, пора новое написать?

И это не вопрос, это ужас… Я ведь всё помню.

Молчу, перед моим мысленном оком пролетают клубника, кондиционер, задорно виляющий своей перемотанной синей изолентой головой, Хью Лори, показушно разводящий руки и намекающий, что разбираться с проблемами, мне нужно самой… Нет, так не пойдет! Я должна её переубедить. Я смогу. Я психолог. У меня всё получится! И для начала придётся всё разобрать по полочкам:

– Марусь, а ты уверена, что тебе есть, за что его ненавидеть, не перебивай, дослушай, – подруга явно хотела высказаться, но всё же смолчала, воображаемый актер показал мне большой палец, мол, продолжай, пока всё неплохо: давай вспомним, как все началось из-за чего вы стали "вечными врагами". Вот ты помнишь? Не надо кричать, – поморщилась и замахала руками на вскрикнувшую подругу. – Верю, помнишь. Еще раз, в чём он виноват?

– Он передо мной не извинился, – буркнула Маруся.

– А за что не извинился не хочешь добавить? Он наступил тебе на ногу в толпе, скорее всего, случайно. Вот скажи, зачем ты начала его после этого преследовать с целью добыть извинения, разжалобив парня жалким видом?

– Вранье! Разжалобить я его точно не пыталась, – возмутилась Хмелькова. И я с ней согласна, разжалобить пытался бы нормальный человек, Маруся продолжила усугублять:

– Ок, ты права, не разжалобить. Давай перейдем к следующей обиде. Ты её помнишь?

– Конечно, он вёл себя, как неотесанный мужлан.

– А почему?

– Отказался уступить даме место.

– Верно, но в каких обстоятельствах?

– В смысле, обстоятельствах, ты на чьей стороне?! – на меня посмотрели подозрительно, я тяжко вздохнула и призналась:

– В данном случае, на стороне адекватности. И ты вела себя, ну… скажем, не совсем логично. У тебя было свое место.

– Неудобное и слишком далеко.

– Угу, значит, что было, не отрицаешь? Так вот, милая, то, что Король тебе просто отказался уступать СВОЁ место, вовсе не повод для обиды! И нет, дорогая, попросить тебя отойти и не мешать ему смотреть, тоже не оскорбление! И да, ты ж на этом не остановилась, помнишь следующую обиду?

– Не обиду, а повод для сожаления.

– Окей, повод для сожаления?

– Разумеется, Король повёл себя, как грубиян и жлоб.

– Напомнишь из-за чего пришла к подобным сакральным выводам?

– Из-за того, что он отказался оплатить счет.

– Верно, а за что?

– За разбитую посуду.

– Но кто ее разбил?

– Вот зачем спрашиваешь?! – по глазам Маруси было видно, что она начинает злиться, а я не могла этому не радоваться, надеясь, что сейчас до той, хоть что-то, наконец-то, дойдёт!

– Потому что тебе уже давно пора включить голову и здравый смысл. – Это я произнесла устало, а вот уже потом добавила в голос силы: Хмелькова, кто разбил посуду?!

– Я! Но из-за него!

– Верно, ты. Но нет, он не виноват, что ты случайно в него врезалась и уронила поднос с посудой, засмотревшись на мультик на экране, и да он повел себя ещё вежливо, не потребовав с тебя денег на химчистку, ведь ты испортила ему не только рубашку, но и брюки.

– Я извинилась, а он нет.

– Марусь, вот как ты представляешь себе клиента, извиняющегося перед официантом, который пролил на него рассольник, и горячий чай (про хлеб с пирожным и во все молчу)?

– Там еще фри было и пирожное с кремом, красивое!

– Я помню, я там была, Маш, тебя же только из-за него тогда не уволили.

– Это не плюс. Я ненавидела ту работу. Там начальство было просто ужас.

– А ему это откуда было знать? Он шёл просто пообедать. Он не планировал купаться в рассольнике и покупать новый наряд.

– Зачем ты его защищаешь?

– Я его не защищаю. Я просто хочу, чтобы ты перестала страдать фигней, выставляя себя посмешищем и тратя свое лучшее время на ерунду. Я твоя единственная подруга и я хочу для тебя скучно счастливой жизни, а не бурно, несчастной! Многого хочу?

– Но это же не все, чем он меня обидел, – не успокоилась подруга, потом заглянула в мои глаза, где выражение безнадежности стало глобальным, и неожиданно ответила: Нет, хочешь немного. Но что мне тогда делать?!

Ура! Захотелось её обнять, услышала, она, наконец-то, меня услышала! Всё это безумие закончилось!

– Может, тебе его просто забыть… – говорю тихо, спокойно, даже почти задумчиво, а в глазах счастье, но Хмелькова – это же Хмелькова:

– А месть?!

– Какая месть?

– Обычная. Врагам же принято мстить…

Я взвыла, подруга замолчала. Потом посмотрела на меня своими большими слегка кукольными глазами и сказала:

– Я постараюсь.

В моем сознание Хью Лори стал аплодировать, я мысленно раскланиваться, получая из его рук шутливый приз за усмирение Хмельковой, благодаря любимого актера и мироздание за то, что меня, наконец-то, услышали.

Занавес.

* * *

Прошло чуть больше недели. Все было спокойно. Пока однажды в моей квартире не раздался звонок Маруси. Настенные часы показывали полвторого ночи. Я спала, и если бы выключила перед сном телефон, имела бы все шансы выспаться, а так сонно приняла вызов, думая, что из-за ерунды никто не стал бы звонить в подобное время. Но!

Сиплый, видимо, из-за недавно пролитых слёз голос подруги раздался в моих ушах подобно вою баньши по близкому и любимому родственнику. Когда-нибудь я убью Степного, потому что пусть он парень и неплохой, но мне мои нервные клетки, как и здоровый сон гораздо важнее его жизни… или может, пусть он просто переедет на какой-нибудь необитаемый остров и больше не возвращается, потому что его самолет утонул, а корабль взорвался и улетел на зимовку к пингвинам в Африку, отрастив предварительно страусиные крылья…

– Ты меня, вообще, слушаешь?!

– Да, конечно, Степной – сволочь, продолжай, – а ещё его могут похитить инопланетяне, ну или там озверевшая поклонница разобрать на сувенирные запчасти и устроить за них для других поклонниц аукцион, и, кстати, нехило заработать при этом, мым, а ведь идея в целом неплоха, может, кому подкинуть?!.. Не-а, проблемы с полицией и Хмельковой того не стоят, как же её враг, все дела. Зато, в принципе, он может жениться… хотя, насчет последнего, не факт, конечно, что поможет…. может, лучше пусть какой-то горец перепутает его с бабой и увезет в горы? А что Король симпатичный, горцы вроде не сильно придирчивы, одеть на Степного платье и парик и вуаля, прощай проблема! Еще вариант – неопытные сатанисты, которые будут искать жертву для кровавого ритуала, очень кровавого ритуала, так чтоб Короля, потом не смогли опознать подданные и всем бы показалось, что он просто исчез… Но блин, сатанисты, же обычно используют девственниц, хотя, неопытные же, могут и перепутать, особенно, если Степной всё ещё будет в платье, в котором он сбежит от горцев – а хороший план!

Улыбнулась и перевернулась на бок, ещё дальше от скатившейся от уха трубки и натянула повыше одеяло, закрывая глаза, как-то незаметно, под бухтение Хмельковой и мысленные кары Королю, я стала засыпать.

Воображаемый Хью поцеловал меня на ночь в лобик, подоткнул одеяло и вернулся на свой постер над моей кроватью, намекая, что всё тлен и суета, а главное – это здоровый сон.

С Хью глупо было спорить, он же доктор, вернее играет доктора, но это такие мелочи, так что я уплыла в объятия к Морфею с чистой совестью.

Под утро очнулась от очередного звонка Маруси и взвыв приготовилась услышать новую порцию стенаний на этот раз еще и по поводу своего свинского поведения по отношению к лучшей подруге… Вот бы она поскорее уже завела парня и доставала его…Стоп, это же идея, да и месть отличная… Воображаемый Хью Лори смотрел скептически, но ведь может же сработать?!

Я быстро приняла вызов, пока не передумала и стала слушать, как некрасиво себя вела, про себя прорабатывая детали гениального плана по организации личной жизни у ужаса своей жизни, я про Хмелькову, если, кто-то не догадался.

На самом деле, в сущности, никакие мы с Хмельковой и не лучшие подруги… просто подруги, если так можно сказать. Я ведь до жути необщительная. У меня и парень то завелся по собственной инициативе, исчез, кстати, тоже по собственной. Долго болтать я не умею и не хочу, чаще всего продумываю ответы мысленно, а вслух молчу или говорю "да", "нет". Долго говорить могу только с давними знакомыми или когда в этом есть какая-то большая надобность.

Но как не странно Хмельковой отчасти я даже благодарна, когда нужно разговаривать, она выходит вперед и говорит. Как правило, чушь, но совершенно не смущаясь. В этом я ей даже немного завидую, настолько быть уверенной в себе – это должно быть врожденное. Бандит перед Марусей, знакомый, преподаватель, известный своим злым характером, любому девушка легко выскажет всё, что думает, заставляя меня сначала офигеть, затем сжаться одновременно от страха и невольного восторга, а позже либо насильно заставлять Хмелькову уносить ноги, либо придумывать наименее затратный вариант выпутаться.

И да, не то, чтобы я совсем-совсем молчунья и не могу никому нахамить в ответ, нет могу, если совсем сильно прижмет и будет недостаточно выражения недовольства на моём лице, но желания и потребности нарваться, как правило, не возникает, а значит зачем заморачиваться? Вполне достаточно подумать что-то ехидное про себя, улыбнуться и продолжить заниматься своими делами, без всех этих криков и ругани. Да и необидчивая я, на самом-то деле… чтобы вывести меня из равновесия недостаточно просто оскорбить словами, нужно или много-много слов, но от близкого и любимого человека или даже не знаю, чтобы напали не на меня, а на семью… Да, наверное, только в этих случаях стану отвечать на подначки. А так, простите, но мне дорого свое время и силы, чтобы так бездарно тратить ресурсы на неважных в моей жизни людей.

Меня даже прозвали отмороженной птичкой-алкоголичкой. Почему? Думаю с первой частью все понятно, а вот почему пьющей птичкой? Слышали детскую песенку про чижика-пыжика? Так вот мне не повезло с фамилией. А одноклассникам с чувством юмора и чутьем на нетривиальные приколы, потому что прикол на мой счет у них был один и мне он, честно говоря, практически сразу же приелся, уже бывших одноклассников не отпустило до сих пор, радует, что в живую наблюдать это "не отпустило" я больше не обязана.

Кивнула своим мыслям и переместила телефон из руки в руку, продолжая слушать слова подруги, но как-то отстраненно. Завтрак, что ли себе приготовить? Зевнула и, слушая про то, какой Степной гад и сволочь, направилась на кухню, потом подумала о том, что сегодня мне влом оставлять телефон включенным во время разговора и просто откладывать его на стол, позволила себе перебить Марусю:

– Хорошо, в универе поговорим, – сбросила, тяжко вздохнула и полезла в холодильник за яйцами.

– Мелкая, и на меня сваргань, – на кухню, потягиваясь, забрел мой старший брат, увидел лежащий на столе телефон, понимающе присвистнул. – Хмелькова.

Кивнула, разбив над сковородой еще три яйца, не забыв посолить, благо, что изначально выбрала большую, готовить и мыть две, вот уж точно удовольствие сомнительное.

– Ли, нюня, если не станешь жёсткой, она продолжит на тебе висеть. Колбаски добавь, – брат полез под стол за дачными огурцами.

– Она мне не мешает, – поморщилась, случайно задев закипающий чайник, но вместо того, чтобы кинуться к воде, послушно достала из холодильника колбасу и, быстро отрезав несколько кусков, закинула их на шипящую сковородку.

– Ну-ну, – брат начал мыть огурцы, мимолетный взгляд на меня был полон скепсиса, как и интонация.

– Не сильно мешает, – исправилась под очередным проницательным взглядом: да и к тому же с чего эта забота?

– Да так. Переворачивай! – кивнула, разрезала яичницу на две неравные части и перевернула, брат начал резать огурцы напополам, прямо на столе, не потрудившись взять доску, поморщилась, но решила не комментировать, обычно он никак не помогал в готовке, так что не стоит рушить светлый порыв в зародыше, вдруг Руслан будущий великий кулинар?

Нет, точно, нет, оглядела будущего шеф-повара лучших ресторанов, который уронил часть огурца, подул и поставил обратно, выключила огонь и полезла за тарелками:

– Хлеб достань!

Брат хрустнул огурцом, но в хлебницу залез и с видом мученика достал несколько уже нарезанных кусков, поставила перед ним тарелку, сделала чай и погрузилась в невеселые мысли о том, что совсем скоро увижу Хмелькову и вынуждена буду узнать, что же опять натворил Король, а мне это не просто не интересно, глубоко фиолетово.

Может, брат прав и пора уже отпустить Марусю в свободное плаванье? Только как отпустить того, кто никак не отцепится и, что еще хуже, того, к чьему отвратительному характеру ты уже привык? Стокгольмский синдром не иначе. Хмыкнула и вспомнила о том, что уже придумала решение. Осталась какая-то мелочь – осуществить.

* * *

Пока шла к универу, низко опустив козырек черно-белой кепки с черепом (обожаю кепочки), морщилась из-за жары и продумывала детали предстоящего разговора, в очередной раз, убеждая Хью, что всё получится.

Столкновение с каким-то узкоглазым субъектом вышло неожиданным и болезненным. В меня врезались, выбив из рук сумку и, не извиняясь, попытались продолжить свой путь, но, глядя на свою новую белую сумку, упавшую на грязный асфальт, я так разозлилась, что у меня не только перед глазами загорелось пламя, но и прорезался довольно громкий голос:

– Стоять!

Парень, ведь навряд ли этой нерусской сволочи было на много больше, чем мне, остановился, недружелюбно меня разглядывая, я же, уперев руки в боки, в духе Хмельковой потребовала:

– Извинись!

– И не подумаю, – хмыкнув, молодой человек развернулся и ушёл по своим делам, я же опустила руки и, наконец, подняла сумку, недоумевая, что на меня нашло. Да хам, да неприятно, да сумка новая, но требовать от какого-то несознательного субъекта извинений? В меня, что Хмелькова вселилась?!

Тем более, не стоило бежать за этим русскоговорящим азиатом и кидать ему на рюкзак жвачку. Это, как говорится, совершенно не лезло ни в какие ворота, но после акта вандализма мне стало очень хорошо, парень ничего не заметил, я мысленно его простила за сумку, и попросила судьбу больше нас не сводить вместе. Воображаемый Хью же тихо матерился на английском. Ему моё поведение умным не показалось, оно, и правду, не было умным, но кто ж знал, что вести себя также как Хмелькова окажется так приятно?!

И вот я совсем успокоилась села на лавку, достала плеер, стала искать любимую песню, утро снова обрело яркие краски, и всё бы было здорово, но… Время! Случайный взгляд на часы обнаружил страшное – я впервые опаздывала, следовало серьёзно поторопиться, чтобы пусть и не прийти на пару вовремя, но в пределах ее первых 5, максимум 10 минут. Это, конечно, всё равно будет опозданием, но не таким ужасным, как на двадцатку, если идти не торопясь. А всё из-за этого гада нерусской наружности. Воображаемый актёр посмотрел скептически. Я поморщилась, да верно, решила же азиата простить и всё забыть, но блин, впервые опаздываю, да частично по своей вине, но и он же тоже хорош, мог бы извиниться!

В моем сознание Хью стал, что-то писать на планшете, потом повернул его ко мне. На экране пальцами был выведен вопрос: "В полнолуние покусала Хмелькова?", после которого стоял издевательски сочувствующий смайлик. Взвыла, в очередной раз, решив, что вела себя по-детски, показала Хью Лори кулак и сорвалась на бег, понимая, что спина азиата и чувство вины на пару с ощущением дебильности своего поведения теперь будут меня преследовать ночами, но блин, он, реально, заслужил!

До альма-матер добралась в рекордные сроки. И да мне повезло или всё же не совсем повезло, пришла раньше преподавателя и Маруся успела начать просвещать меня по поводу Степного.

– Мила Ивашкина, – неожиданное начало – она сказала, что теперь они с Королём официально вместе и послезавтра по этому поводу будет вечеринка, а Степной не слова против и так улыбался, гад…

Ревнует. Без вариантов.

– … это отвратительно, она такая довольная, – неужто объект ненависти изменился?!

Маруся еще что-то бубнила, а у меня вдруг вырвалось не по плану, но к месту:

– Хмелькова, да завоюй ты его уже.

– К-к-кого?! – подруга от неожиданности даже начала заикаться.

– Кого-кого?! – передразнила. – Короля!

– А зачем? – видимо, Маруся всё ещё пребывала в шоке.

– Чтобы бросить.

На меня смотрели, мягко скажем, удивленно, потом, кажется, до Маруси что-то дошло:

– Это такая месть, да?! Но ты ведь говорила, что не надо мстить!

Пожала плечами и ответила:

– Передумала.

Хмелькова кивнула, принимая мой ответ, затем снова задала вопрос растерянным голосом:

– А как?

– Придумаем.

Маруся снова медленно кивнула и полезла в сумку за ручкой, ведь Маргарита Васильевна уже не просто зашла в аудиторию, а встала за кафедру.

Открыла тетрадь и мысленно показала Хью язык. Любимый врач мою радость от маленькой победы не разделил, пожал плечами, намекая, мол, ещё не вечер и всё может измениться, кто ж спорит, конечно, может, но начало же положено.

* * *

– Нужно написать ему письмо признание в любви!

Вот чёрт, и как оно все этим обернулось?! Как спокойное генерирование идей на тему соблазнения козл… Короля могло привести к такому кошмару?!

Ладно, не нервничаю, беру себя в руки, пытаюсь переубедить Хмелькову, да сложно, но пару раз уже выходило, так что улыбаемся и несём чушь:

– Мым, Марусь, а может не надо? В смысле, не так быстро. Давай, прибережём тяжелую артиллерию на крайний случай?!

– Что значит не надо, во всех дорамах влюбленные девушки вручают своим любимым письма признания… Это так романтично, помню в дораме "Моя прекрасная невеста" главный герой всегда носил письмо любимой с собой…

Хмелькова продолжала что-то нести, такое же восторженное, но я её перебила робким замечанием:

– Марусь, но мы же не в дораме.

– Наша жизнь – это наше представление о ней.

– Кто ж спорит… но не дорама же… И, стоп, любовные письма влюбленные девушки, что делают?

– Вручают.

– То есть лично, да?

– Ну да.

– Тогда я не против.

И вот вроде всё хорошо, не нужно изображать из себя посыльного… в мечтах! В реальности Хмелькова делает глоток кофе, смотрит кукольными голубыми глазками и говорит:

– Лик, я тут подумала. Мы ведь, и правда, не в дораме, может, лучше опять положить в ящик?

Хочется ругаться, вот как можно всё так переиначить?! Но отказать я не могу, да часто Хмелькова ужасна, но в ней есть и хорошее, да и помогает она и мне тоже, и, вообще, хуже, чем в прошлый раз не будет… Короче, я совершаю очередную глупость, киваю, и мы договариваемся о времени встречи клуба анонимных сумасшедших почтальонов.

– Но это в последний раз, письмо о разрыве, рождение детей, засухе или ещё какой-то прописанной в дорамах чуше будешь отдавать либо лично в руки, либо слать на электронный ящик. И, если я не выживу, сама объясняйся с моими родными!

Подруга кивнула, затем отвернулась от меня, прицельно выкинув смятый бумажный стаканчик в урну, мы попрощались, Марусе нужно было уйти с последней пары, чтобы успеть на празднование юбилея матери.

Когда кошмар моей жизни ушёл, я подумала, что вот он ещё один момент, почему я всё ещё дружу с Хмельковой, она учит меня говорить. Находясь рядом с ней, поневоле привыкнешь облегать мысли в слова, потому что намёки и взгляды Маруся не понимает, ей всегда всё следует говорить в лоб, иначе считай и не пытался спастись и отказаться от очередной авантюры, все эти сопения и романтичные гляделки, подруга их просто не видит.

В неё же не только Браен был влюблён, многие влюблялись, но она благополучно всего этого не замечала. И, знаете, в этом вины Маруси нет, те парни сами не пытались обратить на себя её внимание, все эти взгляды и томные сопения – чушь собачья, как впрочем, и кучка анонимных валентинок на праздник… Нет, понятно, что Хмелькова красотка, сумасшедшая, бесспорно, но очень красивая, есть от чего дар речи потерять и про мозг забыть напрочь, только вот на людей она, пока ещё не бросалась (при мне, во всяком случае, ни разу), так что влюблённые юноши вполне могли бы себя и проявить хоть как-нибудь более существенно. А то вроде поклонники есть, а предмет преклонения ни сном, ни духом, спит себе спокойно ночами, от чужих завываний под балконом не вздрагивает. Непорядок! Впрочем, этот же факт говорит и о поразительной вежливости современных "пылких" юношей, не только о глупости.

И кстати, ещё плюс общения с Марусей, оно научило меня тому, что, когда влюбляешься, нельзя молчать, нужно признаваться. Нет, причин, мешающих быть вместе, любимый свободен? Скажи о своих чувствах! Кто знает, может быть, тебе повезет. Рассчитывать на то, что любимый человек поймёт всё сам – лотерея с низкими шансами, откуда можно заранее узнать, насколько дерево твой любимый и когда же он догадается, что ты сопишь не потому, что страдаешь от врождённого идиотизма, а потому, что неровно дышишь в его сторону?

Мысль умная, жаль только, кажется, сама я не способна влюбиться.

* * *

Кепка, любимые темные очки на пол-лица, плеер, вроде всё, что нужно, выложила на скамейке и стала перебирать, едва касаясь накрашенными через один черным и белым лаком ногтями. Пора было уходить, но не хотелось, ведь я села очень удачно, за колонной меня не видно, а благодаря тому, что рядом зеркальная стена, фойе у меня как на ладони.

Сделала туже черные шнурки в белых кедах и коснулась ладонью руки Хью, изображенного на моей майке, пора бы мне уже встать и пойти домой, но…

В просторное фойе по мраморной лестнице спускается Король, и если бы один, или хотя бы с Милой, нет же рядом с ним, о чем-то живо разговаривая, шагает давешний китаец / бурят или кто он там?

Нет, конечно, сначала я подумала, не может быть, это не может быть та самая сволочь, но одежда – зеленая футболка, серые шорты, кеды, синий рюкзак, всё то же самое (сложно было, преследуя, не запомнить наряд азиата), и если у азиата нет брата близнеца с аналогичным гардеробом, то я попала.

Так, стоп, не нервничать, нужно всего лишь подождать, пока Степной с другом свалят и спокойно уйти домой, а там уже можно будет попаниковать, да и чего паниковать-то, собственно, не факт, что азиат меня запомнил, да и почему обязательно он мне будет мстить за жвачку, у него, что врагов нет?! Он же – азиат, а у них у всех, судя по знаниям Хмельковой, почерпнутым из дорам, должны быть враги. Так что пускай он их ищет и с ними разбирается… Мысли логичные, только вот выходить почему-то всё равно стрёмно.

Внезапно к моему убежищу стали приближаться шаги и голоса. Чёрт, неужели заметили?!

– …И не подумаю! С этой стрижкой ты вылитый… – голос Степного откровенно потешался.

– Артур! – второй голос злился: Ещё одно слово, друг, и ты получишь в нос!

– Ладно, брейк, но всё равно, я не пойму, чего ты так злишься, тебе идет эта стрижка.

– Во-первых, я отращивал волосы! Во-вторых, за эту стрижку я выложил в каком-то захудалом заведение всю наличку, ещё и должен остался. Отвратительный город, никогда не забуду, как пришлось одалживать деньги у какой-то дамочки за свидание, будто какой-то альфонс и всё из-за этой чокнутой фанатки Доктора Хауса в дебильной кепки и с идиотской сумочкой!

За кепку и сумочку было обидно, очень, до желания вылезти и ударить хама озвученными предметами, но искренняя злость в чужом голосе останавливала. Да и прическа, кажется, парень, и правда с утра был более заросшим, а значит, я слегка промахнулась, что не удивительно, учитывая мой глазомер. Странно, правда, что азиата настолько расстроил поход в парикмахерскую. Хипстер он что ли?!

– Ник, я тебя не узнаю. Ты ещё никогда не был в подобной ярости, тем более, из-за девицы.

– Посмотрел бы я на тебя на моём месте.

– Ха, ты не поверишь, но атака ненормальной – не такой и страшный опыт. – О, а Король Хмелькову не забыл, ну, не верю я что-то, что кто-то ещё чудил столь же ярко в его присутствии.

– Расскажешь? – не смог не заинтересоваться узкоглазый антифанат парикмахеров.

– Как-нибудь потом. – рядом со мной пролетел бумажный стаканчик из-под кофе, а меня прошиб пот, нет понятно, что Король просто выкинул мусор, но это резкое движение… Когда рядом пролетел второй стаканчик, уже не вздрогнула, просто вжалась сильнее в стену и стала следить как по зазеркалью прочь от невидимого мною кофейного автомата отходят друзья.

– Чижова, ты чего ещё не ушла? – голос старосты раздался подобно набату. Я снова вздрогнула и попыталась жестами попросить Сидоренко свалить. Эх, если бы, Катя активно отказывалась понимать знаки, чем привлекала кучу ненужного внимания:

– Лика, тебе плохо стало, да?! Ты какая-то бледная (я всегда, блин, бледная). Врача вызвать? Хочешь, доведу до остановки?

Что ж ты сердобольная-то такая невовремя?! Про себя я очень громко костерила старосту, а потом, подумала, блин, ну, не узнает же он меня издалека, тем более за эффектной блондинкой с шикарным бюстом. Чего боюсь? Хью Лори в моем сознании закрыл лицо рукой, а я сгребла с лавки вещи, вручила их оторопевшей от моей наглости добровольной помощнице (а не надо было вызываться в спасатели), встала и приготовилась изображать больную, активно при этом прячась за блондинкой, авось без кепки не узнает. Что называется, забыла про главное, за моей спиной было зеркало, которое после выхода из-за колонны никуда не исчезло и даже не переместилось.

И всё равно я надеялась до последних секунд, до взгляда глаза в глаза через отражения, до громкого ответа Короля на тихий вопрос друга:

– Чижова? Эта тихоня?! Ни за что не поверю! Если бы речь шла о её подруге, но Лика, она и говорить-то толком не умеет…