355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Соловьев » Северка » Текст книги (страница 28)
Северка
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:57

Текст книги "Северка"


Автор книги: Николай Соловьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

Огнестрельное, все-таки самый лучший вариант, но собака пострадает, а может и погибнет.

Иногда выдается замечательный зимний день, когда снег покрывает ветки деревьев и еловые лапы. Ветки орешника под тяжестью снега образуют множество арок над тропой. Я бегу утром первым, но знаю, что за мной идут походники, приехавшие этим же поездом. Чтобы и они полюбовались этой красотой, сгибаюсь в поясе под каждой аркой.

В последние годы в лесу появились всадники, они разбивают участки дороги зимой и летом. Зимой – лунки от копыт, летом – черное месиво.

В начале апреля снег в лесу начинает таять. Бегу с голым торсом, навстречу лыжники. На пути, в небольших овражках неожиданно появились ручьи. Там, где летом были сухие русла, в апреле несется быстрый поток по колено. Вода чистая, журчит. Два ручья преодолеваю.

Через двадцать минут бега впереди еще два. Разбегаюсь, толкаюсь ногой, лед ломается, падаю на руки, кроссовки зачерпнули. Стою как цапля, на одной ноге, выжимаю носок. Сначала мокрый носок неприятен, но от бега ноги вскоре согреваются. Последний ручей по колено и широк. Его не перепрыгнуть, приходится возвращаться с полпути.

Каждый год по-разному сохнет лес, после снега. Иногда проходят два месяца, прежде чем в ельниках можно ступить ногой и не погрузиться в мягкую массу. У Трехгорки один из таких участков. Высокие ели с широкими лапами прикрывают почву от Солнышка. Кроме того тропа направлением с запада на восток – Солнце греет ее в конце дня косыми лучами. Вся дорога в лунках от сапог походников. В этот период приходится бегать из Ромашково в Усово. Этот путь короче, но главное

– дорога сухая, потому что вокруг преобладают сосны, а под ними песок.

Дождливой осенью лесную дорогу разбивают несколько друг за другом прошедших групп походников. Сбоку тянется еле заметная обходная тропа. Бежать по ней трудно, тропа вьется зигзагами через каждые два метра, ветки в лицо, корни под ногами. На такой бег-ходьбу уходит много времени, сворачиваю на Одинцово, на Трехгорские электрички уже не успеть.

Мороз после короткой оттепели также портит дорогу. Пригорки покрываются ледяными корками.

Лес добрый. Зимой даже в 30 мороза здесь не холодно, а летом бегаю в 32 градуса жары, и он защищает от палящего солнца.

Ранней весной, в солнечный день, когда еще лежит снег, на бегу, чувствую смену холодных и теплых масс воздуха. Разница в несколько градусов. Прямые лучи солнца на тропу не падают. Солнце согрело ельники и воздух под ними, и постепенно этот теплый воздух выползает на тропу. Три бельчонка носятся спиралью по сосне.

На протяжении нескольких лет раза три мне снился замечательный сон: бегу по лесу, но не как обычно, а толкаюсь ногой и плавно пролетаю по пять метров. Несколько секунд в воздухе. Какая легкость и блаженство.

Решил купить рюкзак для бега. Для бега в лесу, чтобы переодеваться и бежать налегке. В Москве я до холодов бегаю в трусиках и майке.

Проблем нет – вышел, побегал, вернулся домой. А в лес приходится ехать на метро, на электричке. Хорош я буду в трусиках среди людей в пальто. Специально выбрал рюкзак с двумя поясками на груди и животе, чтобы не болтался. Побегал некоторое время и отказался от него.

Рюкзак просто ношу повседневно, а в лесу, когда тепло снимаю куртку и брюки и бегу с ними в руках.

Андреевский мост перенесли на новое место. Он стал пешеходным.

Открытие состоялось, когда я был в отпуске. Однажды за полгода до этого видел, как у сквера Травникова строят опоры для нового моста.

Мост вклинился на территорию парка культуры. Нужно сходить, разведать, смогу ли здесь утром бегать (ворота, охрана, платный вход). Территорию парка сократили, проход свободный. Маршрут мой немного изменился. Нельзя как раньше бегать до метромоста, потому что на месте старого Андреевского возводится новый мост, вокруг все огорожено и непролазная грязь.

Новый маршрут: по скверу Травникова, через новый мост, по

Пушкинской набережной до бывшего Андреевского, потом в обратную сторону до Крымского моста и возвращаюсь домой. В парк культуры все-таки забегаю. Плату здесь берут, начиная с десяти утра. Мне это не грозит.

В парке на прудах плавают два лебедя. По привычке, оставшейся от

Новодевичьего пруда беру с собой кусок, два хлеба. Самец резко хватает и щиплется. Никак не привыкнет. Что глазами сверкаешь, я вот тебе порычу. Самочка берет осторожно. Утки запросто сидят на ветвях деревьев на уровне второго этажа. Сам не поверил. Неужели с когтями?

Просто у старых деревьев очень широкие ветви.

Утром не встречаю совсем никого или одного, двух бегунов.

Регулярно бегают человека четыре. Мы приветствуем друг друга рукой.

Когда привыкаешь к маршруту, во время бега можно подумать о чем-нибудь. Где еще найти столько времени. Все занято работой, чтением.

По Пушкинской набережной бегаю у самой воды. По верхней дороге часто проезжают грузовики с бетоном к строящемуся мосту. Зимой тротуар на верхней дороге под сугробом, бежать можно по проезжей части, а грузовикам приходится уступать. И к тому же они распространяют вокруг запах солярки.

Смотрю, как постепенно растет новый Андреевский мост. Тянется с обоих берегов. Наконец произошло рукопожатие. Для меня это тоже важно – после окончания работ они почистят территорию вокруг, и я смогу бегать как раньше до метромоста.

За несколько лет бега по Пушкинской набережной выдался единственный случай, когда попал в туман. Это было осенью, когда начали желтеть листья. Видно шагов на двадцать. Дальше молочная стена. Слева склонились два клена с яркими желтыми листьями. Впереди кусок дорожки. И больше ничего не видно: ни деревьев, ни реки, ни домов на Фрунзенской набережной. Облако село на Хамовники.

Искал новые кроссовки и наткнулся на шагомер. Полезная вещь, особенно для командировок, не всегда могу измерить дистанцию. И для леса тоже. Пока еще нет ни одной карты, где указаны лесные тропы.

Теперь осталось измерить длину шага при беге. Как раз выдался подходящий случай. Утром в парке культуры лежал первый, нетронутый снежок. Померил между следами, получилось две руки от локтя до кончиков пальцев и еще немного. Метр десять. Это при беге по ровной поверхности, без ветра, не по глубокому снегу или песку, без овчарки позади. В этих случаях шаг уменьшается существенно. Хотя на любой дистанции есть подъемы и спуски, они примерно компенсируют друг друга. И потому я оставил метр десять.

В Одинцовском лесу мне известны многие дороги и тропы. Бегаю по тропе из Трехгорки в Раздоры мимо Шульгино. Знаю дорогу из Ромашково в Немчиновку. Заходил в поселки Подушкино, Рождественно и не раз в

Барвиху. Из Ромашково бегаю к станции Барвиха, оттуда к Москве-реке.

Осенью, когда на берегу пусто, можно искупаться голышом. Летом купаюсь и остаюсь погреться на Солнышке. К концу лета на рынке появляется чернослив. Беру пакетик с черносливом и бегу по лесным тропинкам, чтобы искупаться и поесть его. Мне нравился маршрут от

Ромашково к Барвихинскому пруду. Искупаюсь и обратно. А в Ромашково тоже иногда купаюсь. Здесь тоже есть пруд. С крутой горой у северного берега. Чтобы выйти к станции нужно забираться на нее.

Из Ромашково ходил в Рублевский лес. Здесь несколько троп.

Красиво. Единственная неприятность – тропы упираются в оживленное шоссе. Из Усово знаю пути в Трехгорку, Одинцово и Баковку. В Баковку можно было свернуть, пока у опушки леса не построили коттеджный поселок.

В выходные делаю вылазки пешком, чтобы разведать новые пути. От

Усово в сторону Москвы реки. Есть уютные дороги пустые, но к сожаленью вскоре все они заканчиваются заборами и лаем своры собак.

Можно ли пробежать из Усово, минуя Лайково в Перхушково?

Невозможно. На карте не отмечено несколько дачных поселков, в которые я упираюсь. Через Лайково тоже нельзя – машины и собаки привяжутся. Собаки скучают там прямо на проезжей части.

Может быть, у Лайково повернуть на запад между первых изб к лесу.

Там наверняка есть тропы. И это невозможно. За избами поле, а за ним стеной стоит обнесенный забором дачный поселок, прикрывая подходы к лесу. Значит надо попробовать обойти Лайково и Власиху южнее, чтобы выйти к Перхушково. Зимой я дважды ходил на лыжах с другого конца: от Перхушково. Но не в сторону Лайково и Усово, а до Отрадного.

Дорога не очень. Близко домики станции Пионерской, а последнюю часть пути лыжня идет через редкую старую березовую рощу. От ветра здесь не спасешься. Попробую забирать севернее этой рощи.

Летом приехал в Перхушково. Лыжни теперь нет, куда идти? Пошел по асфальту. Развилка. По карте на север дорога во Власиху – закрытый городок, его нужно обойти. Пошел на восток и сразу заметил коричневую тропу, уходящую в лес между этими дорогами. Это то, что нужно, асфальта и в Москве достаточно. Асфальт это машины и стертые кроссовки. Справа появились столбы с колючей проволокой. Иду. Тропа пересекла колючую проволоку. В этом месте проволока втоптана в землю. Навстречу прошли мужчина и девочка. Неожиданно из-за сосен выросли многоэтажные дома. Что такое? Городок. Дошел до прудов.

Спрашиваю проходящую тетю:

– Гражданочка, это что за поселок?

– Пол второго, сынок.

Городок чистый. Множество учреждений из желтого кирпича за металлическими заборами. Все без вывесок, у входа военный. Наверное, это Власиха. Значит, это была не заброшенная колючая проволока, а граница. Возвращаться назад не хочется, постараюсь найти такую же дырку на выходе. Пройду по диагонали на северо-восток, а дальше на

Лайково или в Отрадное. На пустом футбольном поле подтянулся на турнике. Впереди КПП. Попробовал обойти его сбоку – бетонный забор.

Идти назад? Это минут сорок, пятьдесят. Через забор видно с той стороны к КПП стоит очередь. Один дяденька прошел через КПП и приближается ко мне. Спрашиваю: – Там пропуск нужен? – Нужен. Пошел на КПП. Объяснил дежурному солдату, что случайно зашел сюда, что мне нужно в Лайково, а здесь, люди бдительные, кого не спросишь где, мол, ракеты, какова дальность и состав топлива, все отнекиваются, какие ракеты, гражданин, не знаем мы про ракеты, а от самих гептилом пахнет. Солдат выпустил меня. В Лайково мне не захотелось идти, пошел в Отрадное по трехкилометровой дороге через поля и леса.

Дорога узкая, только для пешеходов, машина не пройдет. Удобно для тех, кто живет в Отрадном, а работает во Власихе – двадцать минут прогулки по свежему воздуху.

Пробовал разведать путь от Хлюпино на восток к Москве. Понимаю, что даже, если найду тропы, пользоваться ими смогу только летом. Что ж, хотя бы так. Первый раз мою разведку прервали свинушки. Уже через сорок минут нес их полный пакет. В следующий раз лесом вышел на бетонку и по ней к Назарьевским фермам. Обошел их справа и попал в дачный поселок. От него лесом, едва уловимой тропой прошел к

Жаворонкам. В Жаворонках купил булочку. Внешне – копия московской, но тесто другое, хуже. Их пекут, вероятно, в одной из этих изб.

Вдруг я подумал, что большая часть продукции именно такая, подпольная. И не только булочки, колбаса, водка, а предметы одежды, обувь, лекарства. При коммунистах были крупные цеховики, а теперь фабрикуют все кому не лень.

Иногда я езжу на птичий рынок, посмотреть на животных или купить и выпустить синицу весной. Однажды купил щегла и чижа. Клетка у меня осталась от Кешки. Теперь это их жилище. Днем клетка открыта, и друзья проносятся как истребители из комнаты в комнату или на кухню и обратно. Щегол крупнее, он спит на более почетном месте в клетке.

Уехали с мамой на выходные, оставили птицам корм и воду в разных местах в достаточном количестве. Возвращаемся – у чижа плешь на макушке. Выщипаны все перья. Ранок никаких нет. Птицы не ссорятся и мирно уснули вместе. Через две, три недели перышки у щегла отросли.

А еще через три недели мы вновь уехали на выходные. Возвращаемся – теперь плешь у щегла. Не могу объяснить это.

У меня достаточно свободных денег. Хотел купить байдарку, но передумал и выбрал резиновую лодку. Все-таки она весит 9, а не 14 килограммов, а мне придется носить ее самому. Лодка состоит из пяти камер, которые надуваются раздельно. Если лопнет, успеешь помолиться.

Наступила весна. Посмотрел карту Подмосковья. Можно проплыть по

Пахре и Десне, но добираться до них и возвращаться домой не удобно – далеко остановки. Решил проплыть по Москве – реке по течению от станции Санаторной до Звенигорода. В выходной, рано утром доехал до

Санаторной. Здесь река ближе всего подходит к железной дороге.

Накачал лодку и поплыл. Вода бежит то быстрее, то медленнее – разный наклон русла. Проплыл мимо своего санатория Герцена. Точнее тех мест, где он прячется за соснами. Вот знакомый навесной мост и церковь на другом берегу. Скорость течения мала, налег на весла. На берегу встречаются одинокие машины – люди загорают. Компания жарит шашлык, – Эй, рыбачек, лодка нужна, – это они мне. Мимо проплывают деревни или села, некоторые с колокольнями и церквями. Через шесть часов гребли прекратил это безобразие. Сдул лодку и поспешил на ближайшую остановку. Вскоре подошел автобус, который двадцать минут вез меня через уютные молодые сосновые боры к станции Звенигород.

В следующий раз доехал до Звенигорода и оттуда поплыл в сторону

Москвы. Через три часа начался ливень. Оба берега лысые, спрятаться негде. Остался в лодке. Ветер в спину. Вынул весла из воды, ветер давит на них как на парус. На полу рюкзак и джинсовка. Ливень прекратился. Вышел на берег у Николиной горы. Выплеснул из лодки дождевую воду и свернул ее. Забрался на гору и сел на автобус в Москву.

Дважды плавал по Истре до Москвы реки, и дальше до Усово. Сначала доезжаю до Нахабино. Оттуда маршруткой до Павловской слободы. Здесь начало маршрута. Течение быстрое. Впереди брошенный железнодорожный мост, за ним пенится вода, это пороги. Уворачиваюсь от торчащих из воды корней и бревен. Это единственное опасное препятствие. Дальше можно расслабиться. Течение хорошее. Песчаное дно в полуметре подо мной, иногда днище лодки шуршит по песку. Водоросли колышутся течением. Остается лишь слегка корректировать направление. Истра неширокая. Селений вдоль берега не видно. Реку пересекают два шумных автомобильных моста. У входа в Москву – реку слева высокий берег с дачами. Слышно, как взяточники забивают гвозди и сверлят. Дальше дом отдыха Петрово-Дальнее. При входе в Москву-реку течение заметно ослабевает, нужно налегать на весла. Через два часа пристаю к правому берегу. Отсюда до Усово километра три пешком.

Мы с мамой часто путешествуем в Подмосковье. Ездим в Абрамцево, в

Сергиев Посад, в Архангельское, в Звенигород. Показал ей несколько тропинок в Раздорах и Ромашково, однажды зашли в Рублево.

В солнечную погоду мы катаемся на Ракете по подмосковным водохранилищам и каналам. Приставали у 'Пансионата', Аксаково,

'Соснового бора'. Возвращаемся в Москву. Берег приподнят. До города еще километров десять, никаких домов не видно. Вдруг на фоне берега, покрытого травой, показалась Останкинская телебашня.

Ранней весной мы с мамой проехали по окружной железной дороге от станции Манихино до Кубинки. Расписание электричек по окружной дороге можно узнать только в Манихино. Она ходит раза четыре в день.

В вагоне сидят пять человек. Минут через двадцать в вагон зашла билетерша, лет шестнадцати, просит купить билеты. Она знает, у кого можно просить, а у кого нельзя. Такие порядки. На прогоне между

183-м километром и Дюдьково поезд идет по холму. Слева широкая, пойма речки Сторожа. За ней в километре на холме Саввино-сторожевой монастырь. Он еще не закрыт листьями деревьев, только зеленая дымка.

Своими башнями и стенами он похож на средневековый замок. Вокруг леса, никакие трубы, здания или другие современные строения не мешают этой картине. Сейчас по нам начнут палить пушки. Ой, Вы гости

– господа, долго ль ездили, куда? Те, кто выжили, в ответ: 'Мы объехали весь свет за морем житье не худо, в свете ж вот какое чудо:

Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове'.

В Звенигородском монастыре раньше разрешали ходить по стенам, смотреть в бойницы. Постепенно некоторые вольности убрали, вход в монастырь сделали платным. Раньше платили только за просмотр экспозиции расположенной в отдельных зданиях, а на территорию проходили свободно. Какой простой быт у старых русских. В палатах лавки, сундуки, да иконы. На лавках и едят и спят. Перед корпусом два диакона благословив кого-то по мобильному, сели в Жигули и рванули на евхаристию.

Звенигородские электрички отходят в Москву раз в час. Если приходится ждать, в вокзальном буфете покупаем прекрасные пончики.

Они дешевле и вкуснее московских.

А в Сергиевом Посаде продают замечательные пирожки с капустой и с картошкой. Маме тоже понравились.

В театр почти не ходим. Мама пойдет, если только я достану билет.

А мне жаль тратить несколько часов на сидение в темноте. Знакомых, которые могли бы посоветовать, что смотреть, а что не стоит, у меня нет. С фильмами проще. Современные я не смотрю. Мне хватает тех нескольких сотен, что были выпущены до 80-х, 90-х годов и проверены десятилетиями. И еще в отличие от кино, актеры на сцене говорят неестественно и громко. Лучше эти часы я побегаю в зеленом или снежном лесу, проплыву по реке на лодке или поем зефир.

Ходим во дворец съездов с мамой, почти всегда на 'Лебединое озеро'. Однажды мне удалось достать билеты в Большой на 'Аиду'.

Здесь уже не проникнешь с балкона в партер. Пустые места остаются пустыми весь спектакль. С началом акта все двери запираются, а во время антракта ведется жесткая проверка документов и обыски у дверей, дабы оградить приличное общество от всякой чепухи.

Сходил в цирк на Цветном бульваре. Жалкая картина. Зал заполнен на треть. Оркестра нет, фонограмма. Звук такой оглушительный, что лицо само собой морщится. Нет ощущения единого коллектива среди циркачей, как было раньше. Каждая группа быстренько зарабатывает и за кулисы.

Все бегают, все спешат, заработать много желающих. Бегают худые медведи по канатам, бегают верблюды друг за другом. От верблюдов дурно пахнет, добивает аж до одиннадцатого ряда. Впрочем, возможно это от погонщика.

Когда тепло мы едем в Подмосковье, когда холодно ходим в музеи.

Театральный имени Бахрушина, Пушкина на Пречистенке, Льва Толстого на Остоженке. В Историческом последний раз был в пятом классе, запомнилась груда фашистских знамен. В Храме Василия Блаженного, кремлевских храмах и Оружейной палате побывал впервые. В Новодевичий монастырь хотим пешком из дома. Ездили в Андроньевский монастырь.

Впервые побывал на Новодевичьем кладбище. Мама достала специальный пропуск, по нему проход бесплатный. А вообще стоимость входа как в

Эрмитаже. Эти средства идут скульпторам, сделавшим надгробия. На входе продают план кладбища с указанием могил великих людей. Олега

Ефремова в списке нет.

В колумбарии на одной из табличек любопытная надпись: здесь покоится Ревунов-Караулов, заместитель министра легкой промышленности, председатель комиссии по распределению жилья.

Маму отправил в Петербург к той тете, у которой сам останавливался. На две недели. А сам утром в субботу поехал в

Ярославль. Гостиницу забронировал по телефону. В мои планы входит посмотреть Ярославль и Кострому за два дня. Вообще в ближайшее время очень хочу побывать в Вологде, окруженной лесами, в Судаке и Феодосии.

Экспресс-электричка идет от Ярославского вокзала и делает всего четыре остановки: в Сергиевом посаде, Александрове, Ростове и

Ярославле. Сиденья мягкие. Через проход два молодца, закусывают.

Хорошо пахнет коньяком. Из справочника узнал, что в Ярославле развита химическая и шинная промышленность, ожидал увидеть грязный город. Но заводы оказались в пригороде, а в городе чисто.

Ярославль – красивый город. Историческая часть тихая и малоэтажная. По дорожкам вдоль длинной набережной хорошо бегать, никакого транспорта нет. Зимой, конечно от ветра с Волги не укрыться. У Кремля стоит молодой дяденька с двухметровым удавом.

Предложил мне сфотографироваться на память за десятку. Десятка идет удаву на питание. – А не задушит? – Нет, он сытый. Дяденька положил удава на мои плечи. Он медленно поводит своим телом комнатной температуры. Пробую выпрямить его, чтобы смотрел в объектив и чувствую, что легче выпрямить лом.

Гостиница, в которой остановился, чистая, через дорогу большой универсам с московским зефиром и мармеладом. В Ярославле снимали частично 'Большую перемену'.

Следующим утром поехал в Кострому. Мне нужно успеть вернуться, сдать номер в гостинице и купить билет в Москву. До Костромы около восьмидесяти километров. Карты города у меня нет. О достопримечательностях знаю только то, что в окрестностях ее стоит

Ипатьевский монастырь. Кострома нищая, давно не крашеные дома.

Некоторые стоят без стекол.

Накануне нового года Ельцин ушел в отставку и извинился перед народом. Это по-русски, по-человечески. Политики обычно боятся признаться в своих ошибках.

Ельцин сильно изменился внешне. В справочнике 'Вся Москва' за

90-91 год среди народных депутатов есть и его фотография. С тех пор его лицо пополнело и стало злым.

Первые годы его очень любили. Это был первый и единственный руководитель государства, презиравший кгб, спецслужбы, партию и мафию. К нему потянулись все советские деятели искусства и науки, как к надежде. Счастливые были дни для всех. И распад Союза воспринимался как вынужденная мера, единственный бескровный путь удалить Горбачева и распустить партию и другие мафиозные структуры.

В 17-м году большевики силой и кровью смели тогдашнее государство.

Они разрушили мир насилья и стали строить новый. Через несколько лет все стало хуже, чем прежде – миллионы людей в гулаге, миллионы умерших от голода, репрессии, всеобщий страх и доносительство, разваленное сельское хозяйство и промышленность, нет свободы слова,

Клим Чугункин во главе государства, окруженный полуграмотными злодеями.

В случае с Ельциным произошло то же самое, только мирным путем.

Небольшая часть честных людей сменила часть нечестных. Порвались некоторые преступные связи.

Но в итоге вышло так же, как у большевиков. Через несколько лет мафия вновь подняла голову. За то, что Ельцин презирает кгб, они показывают всей стране пленку за пленкой, как он чуть не падает на приемах толи от вина, толи от высокого давления, как он пляшет и дирижирует оркестром. Посмотрите, кого выбрали. Ходил бы себе тихо, как Леонид Ильич или врал без остановки как Горбачев, но без концертов. Позднее стало известно, что Ельцин пил, чтобы заглушить головные боли.

Про него стали ходить анекдоты, над ним весело шутят в КВН и ругают везде за то, что пьет, дирижирует оркестром. Я смеюсь над удачными шутками, но равнодушно отношусь к слухам и сплетням о нем.

Мне не нравится, что он отходит от демократии и окружает себя сбродом. На всех последующих выборах я отдавал голос Явлинскому или его партии, хотя понимал, что за 15 процентов мы не выйдем. Ельцина я считаю своим, как и все те, кто шутит над ним. Всегда радуюсь, когда он делает что-то хорошее и забываю его прошлые ошибки.

Горбачева я сначала также оправдывал, пока не присмотрелся – изворотливый, ему нельзя доверять.

Однажды смотрел фильм 'Три товарища'. Помните, как Николай Баталов дирижирует оркестром, помогая работе сплавщиков? Вдруг мне пришло в голову, что Ельцин повторил Баталова. Его поколение, когда были мальчишками, по сорок раз смотрели 'Чапаева', 'Три товарища',

'Небесный тихоход' и другие любимые фильмы.

Прошло пять лет, как Ельцин оставил свой пост. Он лучше выглядит, говорит бодрее. К 75-летию у него взяли интервью. Видно, что он поставил условие не задавать вопросов о нынешней жизни в стране.

Центральный вопрос ему: каков же главный итог его президентства.

Главная победа – это демократия, отвечает Ельцин и расплывается в фальшивой улыбке. Эта привычка у него появилась в последние годы президентства.

На дне милиции он сидит в концертном зале среди полковников с испуганными лицами, которые в конце каждого выступления поворачивают головы куда-то в сторону начальства: смеяться или нет.

Какая была наша страна раньше?

Все люди работали. Подавляющее большинство людей имели одинаково низкий достаток. Рабочие получали в полтора – два раза больше инженеров. У колхозников была нищенская зарплата. До 60-х годов люди работали по субботам. Дети тоже учились в субботу.

Бездомных не было, все имели жилье. Электроэнергия стоила 2 копейки за киловатт-час, на квартплату уходило рублей пять из получаемых 120 – 140 рублей. Был дешевый транспорт: метро – 5 копеек, автобус – 5, троллейбус – 4, трамвай – 3. Звонок по телефону-автомату на улице стоил 2 копейки за неограниченное время.

С 74-го по 85-й год дважды росли цены. Первый раз на шоколад, кофе

– на 60%. Второй раз на газеты. Двухкопеечные стали стоить 3,

'Правда', которая стоила 3 копейки – стала 5.

Во всех магазинах были очереди. Лучше всего было идти в магазин парами: один встает в кассу, другой в отдел. Стояние в очередях в продуктовом магазине после работы занимало около часа.

Хлеб был восьми, десяти сортов.

Масло сливочное было одного типа – просто масло. Был просто кефир, просто ряженка, просто творог. Молоко было просто и Можайское.

Сметана – просто сметана. Мясо – просто мясо. Котлеты – просто котлеты и люляки баб.

Сыр был четырех, пяти видов: российский, костромской, пошехонский и другие. Трех видов плавленые сырки.

Подсолнечное масло было просто подсолнечное, неочищенное, без красителей и ароматизаторов.

Колбаса – трех, четырех видов: докторская, отдельная, любительская. В народе говорили, что партия добавляет в колбасу туалетную бумагу, чтобы всем хватило до коммунизма.

Сосиски – свиные, жирные на ощупь, каждая упакована в целлофан, с несъедобным запахом во время варки – судорога сводит.

Курица продавалась не потрошеная.

Мясо, колбасы, сосиски, сыр, курица продавались не всегда, а изредка и часто отпускались с ограничениями, сколько-то в одни руки.

Яйца стоили 90 копеек, рубль 4, рубль 20. Через раз в десятке попадалось одно, два тухлых яйца. Весь весовой товар заворачивали в грубую светло-коричневую бумагу с вкраплениями опилок.

К празднику некоторые предприятия своим работникам выдавали заказ: банка шпрот, банка маринованных огурцов, банка маринованных помидоров, пакет гречки, пачка индийского чая и несколько других редкостей.

Макароны, вермишель, мука были просто макаронами, вермишелью, мукой.

Картофель, лук, капуста, морковь продавались круглый год. Сначала картофель продавали в авоську по килограммам, вываливая его через специальное окошко, затем стали продавать пакетами по три килограмма. Килограмм картофеля стоил 10 копеек, а бумажный пакет из

3-х – 34 копейки. Четверть картофеля в пакете была гнилая.

Капуста продавалась одного сорта. У нее и у моркови был вид, будто после пыток.

Яблоки продавались летом. Бананы продавались весной или летом в течение недели, в двух, трех точках в Москве.

В больницу родственники несли в качестве витаминов банки с компотами: сливовыми, яблочными, вишневыми.

Апельсины, в то время, когда их покупал Орешников из фильма

'Зигзаг удачи' стоили рубль сорок, рубль пятьдесят за килограмм.

Продавщица сказала ему: – Восемь рублей. Остальные деньги стоила статуэтка, которая прилагалась в нагрузку. Многие дефицитные товары продавались в нагрузку с неходовыми.

Овощи были без нитратов, без генетических добавок, яблоки не жесткие, без воскового напыления.

Конфеты были без искусственных красителей, ароматизаторов и других добавок.

Мармелад от Ударницы был совсем другой, вкусный. Мед был натуральный, в вареньях и джемах не было искусственных добавок.

Бабаевский батончик стоил 33 копейки. Стограммовые плитки шоколада – от рубля 20 до рубля 50.

Газированные напитки были представлены в основном лимонадом

'Буратино', реже – 'Дюшес'. Бутылка ноль пять стоила 22 копейки.

Пустая бутылка принималась за 12 копеек.

Пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетов не было.

Кофе – большая редкость, оно одного типа в банках, растворимый без осадка. Чай – грузинский, редко – индийский, не подкрашенный.

Одевались и обувались все одинаково. Куртки – большая редкость, носят преимущественно пальто темных расцветок. Вся одежда из натуральных тканей. Летом у рубашек закатывали рукава. Шорты носили только младшие школьники. Сандалий в продаже были не каждый год.

Пионерский галстук стоил 75 копеек. Никаких спортивных сумок и баулов не было. Зеленый рюкзак и ветровка из хлопка.

Очереди в промтоварных магазинах были многочасовыми. Люди писали друг другу номер очереди на ладони.

Цены во всех магазинах, во всех городах были одинаковыми.

Магазины работали до девяти, десяти часов.

Москва в продовольственном отношении была самым богатым городом в стране. В выходные в нее ехали русские люди из ближних и дальних областей за продуктами. В областных и районных центрах в магазинах было скудно: макароны, перловка, горчица, хлеб, лавровый лист, соль, сапоги, хозяйственное мыло.

Кинотеатров было очень много. В них показывали преимущественно советские фильмы. Билет стоил от 10 до 50 копеек. Перед фильмом крутили пару мультиков или журнал 'Новости дня', в кинотеатре

'Фитиль' – выпуск киножурнала 'Фитиль'. Сексом в кинотеатре не занимались и не мусорили, некоторые взрослые тихо распивали портвейн, об этом говорил запах.

В любом городе страны, какую гостиницу ни возьми – никогда не было свободных мест. Снять комнату у бабушек на вокзале тоже невозможно – бабушек не было.

Многие взрослые пили. Наркоманов не было, проституток не было.

Пиво из бутылок не распивали на улицах на ходу и в транспорте.

Спиртное продавалось только в магазинах, с 11 часов.

Дети с первого класса становились октябрятами. Это название пошло от Великой Октябрьской Социалистической революции. В третьем классе практически всех принимали в пионеры – это следующая ступень, после октябрят. Пионеры носят красный галстук и значок, у них свой гимн и законы. С 14-и лет юноши и девушки могут вступить в комсомол -

Коммунистический союз молодежи. Большинство вступает в комсомол, потому что верит в то, что говорит и обещает партия.

Большинство школьников лето проводят в пионерлагерях. Не смотря на многие ограничения там веселее и интереснее, чем болтаться с друзьями во дворе. Путевки в лагерь за мизерную плату.

Раз в месяц в школах и лагере проводятся пионерские и комсомольские собрания, пустые и скучные.

В школе и лагере кружки: юных натуралистов, авиамодельный, радиолюбителей, заведующих складом.

Карманных денег у школьников нет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю