Текст книги "Искусство Исповеди"

Автор книги: Николай Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Данная книга представляет собой воспоминания реального человека. Все персонажи в ней – жили или

живут настоящей жизнью, и все совпадения которые вы можете обнаружить, являются элементами

наблюдавшихся вами когда-то событий.

Пролог

Наверное, мне и самому трудно понять, зачем именно я взялся писать эти строки. Я пишу их не ради

денег или ради того, чтобы заработать себе громкое имя. Я пишу, скорее всего, ради того, чтобы однажды

моя дочь взяла и прочла написанное мной, и, возможно, это помогло бы ей что-то понять, с чем-то

свыкнуться или просто увидеть, каким видел этот мир ее отец.

Вполне возможно, что мне бы вообще не стоило писать эти строки, которые кто-то прекратит читать на

первой же странице, кто-то выкинет за ненадобностью, а кто-то увидит в них потаенную мудрость.

Поверьте, здесь многого нет. Нет ни бреда, ни пьяных идей, ни буйства фантазии. Если вы ищете это

здесь – отложите написанное, даже не дочитав пролога. Здесь не будет настоящих имен и дат, так что

не пытайтесь провести аналогии с тем, что вы знаете, поскольку я даже не собираюсь упоминать, где все

происходило. Здесь не будет сногсшибательных откровений, не будет мистики, не будет вообще ничего, с

чем нельзя столкнуться в обычной жизни.

Здесь будет лишь то, каким я видел мир и как жил в нем.

Итак, пожалуй, надо начать с того, что в корне изменило все мое восприятие. С любви.

Мне было пятнадцать лет, когда я встретил и полюбил в первый раз. По счастью, это было взаимное

чувство, и наши отношения не напоминали историю о Ромео и Джульетте. Мы любили и были счастливы,

и, как и многие другие подростки, не знали, куда нас могут завести наши отношения. Оглядываясь назад, я

понимаю, что тогда все могло бы случиться по-другому, и мы могли бы просто оставаться счастливы вместе.

Но тогда все решил слепой случай и наша еще детская глупость. Однажды мы встретились, совершенно

случайно, когда со мной была одна моя знакомая, а с ней – ее друг. Разумеется, мы разбежались в стороны,

оба горя праведным гневом и считая, что другой растоптал все наши чувства. Обычная детская глупость и

гордыня не позволили нам потом все обсудить и помириться.

Сердце мое было разбито вдребезги, я не сомневался в этом и яростно пытался найти хоть что-то, что

отвлекло бы меня от воспоминаний о растоптанной любви. Как выяснилось чуть позже, ничего хуже я и не

мог придумать, хотя понимания этого в тот момент у меня не было ни капли.

Именно в тот период поисков, я в первый раз додумался до гениальной в своей простоте идеи забыться

рядом с другой девушкой. Нет, поверьте, я не планировал ничего такого, о чем нельзя было бы рассказать

ее или моим родителям, но в тот момент мне страстно хотелось выяснить, был ли прав я, права ли была она

и, по моему детскому представлению, подобный ответ мне могла дать только другая девушка.

Я нашел ту, которая согласилась меня выслушать, а потом, видя, что я в весьма растрепанных чувствах,

решила меня пожалеть.

Сам того не понимая, я открыл, что через жалость ко мне она может меня полюбить. Однако любовь из

жалости мне не нравилась как идея. Девушка была симпатичной и даже более чем, и я решил тогда просто

побыть рядом с ней. Мы встречались, общались, а я и не подозревал о том, что каким-то образом ухитрился

пробудить в ней чувства к себе помимо жалости.

Через некоторое время я уже не знал, куда мне деться. Девушка начала вести себя, на мой взгляд,

крайне странно. Она подкарауливала меня везде, где я только мог быть. Она отгоняла от меня моих

знакомых, в особенности девушек, или уводила меня от них. Стоило мне, не дай Бог, не позвонить ей или не

появиться там, где я, по ее мнению, должен был быть, как мне закатывали такой скандал, что, как принято

говорить, с деревьев ветки осыпались.

Именно в один из таких моментов ко мне и подошел тот, кто стал моим лучшим другом, наставником

и еще много кем. Для простоты, пожалуй, буду называть его Олегом. Имя нейтральное и ни к чему не

обязывающее. Олегов – пруд пруди в каждом городе, и без паспортных данных вы вряд ли найдете того

человека, о котором идет речь. Впрочем, несмотря на мои действительно близкие с ним отношения, я до

сих пор катастрофически мало знаю о его прошлом.

Он подошел ко мне и, отведя меня в сторону, сказал:

– Что же ты делаешь, скотина! Немедленно прекращай. Девчонка еще немного продержится и спятит.

Возвращай все на круги своя, иначе обещаю, что со света тебя сживу.

Думаю, вы можете представить себе мое изумление, когда я услышал эти слова.

Несмотря на мои жалкие попытки объяснить, что я здесь ни причем, он мне не поверил, отвел девушку в

сторонку и добрых два часа беседовал с ней. Не знаю, о чем они тогда говорили, но были и слезы ручьем, и

улыбки, и то, чего я совсем не ожидал увидеть на ее лице – радость и надежда.

Как только я пытался подойти к ним, Олег меня мигом отгонял подальше со словами:

– Проваливай. Наворотил уже дел. Не хочешь сам исправлять, так хоть другим не мешай.

И я проваливал. Бродил по округе. Ждал. Думал, о чем они там говорят, и просто пытался понять, что

происходит. Наконец, Олег отошел от девушки, и она, спокойно поднявшись,

отправилась в сторону автобусной остановки. Я же попытался пойти вслед за ней в надежде, что она мне

прояснит ситуацию, но был остановлен рукой Олега:

– Тебе что, жить надоело?

В ответ на это я только непонимающе посмотрел на его руку и попытался стряхнуть ее с плеча. За что

мигом и получил удар в солнечное сплетение. Когда я смог дышать, Олег рывком выпрямил меня и захотел

мне что-то сказать, но… опустил руку и лишь шумно выдохнул. После чего внимательно рассмотрел меня и

сказал:

– А ведь ты на самом деле не понимаешь, что было… Как же ты ухитрился-то?

Вот с этих знаменательных слов и начинается моя история.

Глава первая

– Не понимаю. Ты говоришь, что никто тебя этому не учил? И что ты вообще не знаешь, что произошло?

– Так и есть, – ответил я.

Мы сидели уже около трех часов. Олег выслушал мою историю, причем выслушал – это не совсем то

слово. Больше это напоминало допрос. Его интересовало все: жесты в наших разговорах, слова, которые

я говорил ей. Почему-то с каждым моим словом он кивал, а потом смотрел на меня с еще большим

недоверием.

– Красиво, – выдал вдруг он.

Я осмотрелся. Мы действительно сидели в весьма красивом месте с видом на реку, и Олег допивал

уже шестую бутылку пива, пока слушал меня. Я почему-то подумал, что после шести бутылок что угодно

красивым покажется, но говорить этого не стал.

– Я не про вид. Я про тебя. Тебя никто не учил, никто не готовил, а ты на одних инстинктах выдал такое,

что хоть стой, хоть падай.

– Да что, черт возьми, такое, я, по-вашему, сделал!?!

– Влез в душу к бедной девочке и практически заставил ее сойти с ума. Изящный способ выместить свою

боль, ничего не скажешь. Только один из самых худших. Тем более, что если бы я не вмешался, девочка

была бы не единственной пострадавшей. По тебе бы это тоже ударило.

– Как?

– Во-первых, она бы вымотала тебе все нервы, а ты, как я погляжу, не такое уж и бесчувственное бревно.

Во-вторых, когда она окончательно бы от тебя пострадала – ты понял бы, что это из-за тебя, и сам бы казнил

себя всю свою жизнь. Или очерствел настолько, что тебе было бы плевать вообще на всех.

– Да кто вы такой?

– Олег. Кроме имени, тебе, в общем-то, и ничего не надо знать.

– Я спросил, не как вас зовут, а кто вы.

– Ого… Ну ладно, парень. Раз ты задаешь правильные вопросы – пожалуй, отвечу. Я тот, кто исправляет

дрянь, которую ты сотворил.

– Как?

– Ты видел. В разговорах. В понимании людей и природы их поступков можно многое открыть. И помочь

людям. Ладно, здесь моя миссия закончена… Да и дела ждут.

– А я вас еще увижу?

– Как же ты достал своим «выканьем».

– Вы старше меня…

– Это не важно. Давай на «ты» переходи.

– Хорошо. Так я тебя еще увижу?

– Надеюсь, что нет. Впрочем, если у тебя будет такая необходимость, то вот мой телефон. Телефон

доступен круглые сутки. Но надеюсь, что он тебе никогда в жизни не потребуется.

Олег стал подниматься на ноги и отряхиваться от листьев и прочего мусора, который к нему прилип. Я же

все еще сидел на земле и обдумывал услышанное. Наконец, когда он уже отошел на несколько метров, я

спросил:

– Ты психолог?

Он обернулся и покачал головой.

– Нет. Я больше чем просто психолог. Хотя знание психологии – это основа того, чем я занимаюсь. Пока.

Я просидел еще минуту, прежде чем подняться на ноги. Не только у Олега были дела, мне тоже надо

было кое-что сделать. И, отряхнувшись, я отправился к своему бывшему тренеру.

Тренер был рад меня видеть, несмотря на то, что тренировки я забросил несколько месяцев назад. Он

как раз набрал новую группу из четырех охламонов и попросил посмотреть на них. Я заметил:

– У одного потенциал есть. Остальные – безнадежны. Тренер, я не просто так пришел. Надо поговорить.

– После тренировки, можешь тоже позаниматься. Тебя учить не надо, так что денег не возьму, не бойся.

Разомнись, разогрейся, а потом – покажем им бой. Тем более что ты, судя по всему, с тех пор как у меня

последний раз был, и не занимался вообще.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Занимаясь привычными разминками и разогревом, я

с удовольствием вспоминал, как в этом же зале учили меня. Да, тело тогда было постоянно в синяках, был

риск перекалечиться, но это были хорошие дни. До недавних событий, после которых я перестал приходить

сюда.

После показательного боя, на который новенькие смотрели, раскрыв рты, тренер отпустил их, а мы

прошли в его каморку.

– Ну… Выкладывай, – сказал он, усаживаясь за стол.

И я выложил. Все. Все, что произошло со мной, с тех пор как я перестал приходить к нему. Он слушал,

качая головой, и ничего не произносил до того момента, как я закончил свой рассказ сегодняшней встречей

с Олегом.

– Балда ты…, – беззлобно объявил мне тренер. – Слушался бы меня – все было бы по-другому. Вот скажи,

я говорил тебе, что ты чересчур увлекся той девчонкой?

– Говорил, – смущенно ответил я.

– Я говорил, что она тебя от всего отвлекает?

– Говорил.

– А говорил я тебе, что горя хлебнешь?

– Тренер, я все понял, но…

– Не перебивай.

Я заткнулся, так как этот тон мне был слишком хорошо знаком.

– Слушаться меня тогда надо было, а ты послал все к чертовой матери и переклинился на ней. На кой,

спрашивается, ты ее сюда таскал? Похвастаться? Мы тут не в бирюльки играем, а серьезно учимся. Сколько

раз ты, на нее отвлекшись, удар пропускал? Вот то-то и оно. Впрочем, ладно. Сам молодым был, помню, как

это бывает.

Он замолчал на несколько секунд, а потом продолжил:

– Ну что, вернуться ко мне хочешь?

– Нет. Извини, но нет. Не смогу. То, чему ты научил – этому цены нет, но заниматься я здесь больше не

смогу, хотя и очень хочется. Мне кое-что другое нужно.

– Конечно… Небось хочешь спросить, что за человека ты сегодня встретил и что тебе теперь с ним делать.

Я оторопел. Откровенно говоря – все именно так и было, но у меня закралось смутное подозрение, что

сегодня все в округе научились читать мои мысли.

– Не удивляйся, – сказал он.

– Но как?

– Это очевидно. Ты пришел поговорить, а в твоем рассказе только один вопрос звучал. Отвечу тебе так…

Что это за человек – не знаю, но вот что с ним делать… тут, пожалуй, скажу. Либо бежать от него со всех

ног, либо набиваться к нему в ученики. Судя по тому, что ты рассказал, еще неизвестно, что будет лучше.

Я лишь частично понял то, что именно он тебе сказал, но мне бы хватило этого, чтобы больше никогда не

приближаться к нему. Мы-то здесь учимся драться, а он… Он словами тебя может до смерти довести. И,

поверь, я серьезно.

– Вы знаете, что я всегда с уважением относился к вашему мнению, тренер, поэтому скажите, будь Вы в

моем возрасте и на моем месте, что вы выбрали бы?

Он посмотрел на меня, откинулся на стуле и произнес:

– Не могу. Не могу сказать. Это твоя жизнь. Твой выбор.

В тот день я ушел от тренера, впервые настолько же озадаченный, как и в день, когда он предложил

мне выбор в том, чему будет учить меня. Я никогда не забуду его фразы: «Выбор за тобой, парень. Я могу

научить тебя убивать, а могу научить – не убивать. Выбор за тобой». В этот раз передо мной стоял схожий

выбор.

Два дня прошли в раздумьях. Чем больше я думал об этом странном Олеге и о том, что мне сказал

тренер, тем больше я понимал, что мне жутко не хватает информации. Впрочем, я сомневался, что если я

позвоню Олегу, он сразу ответит на все мои вопросы. Однако больше шансов узнать хоть что-то не было, и я

набрал номер с визитки.

– Да?

– Олег?

– Кто это?

– Ты помог девушке два дня назад и… И мы тогда поговорили.

– Вспомнил. Ты опять вляпался в неприятности? Или с ней что-то не так?

– Нет на оба вопроса.

– А в чем тогда дело? Ты слишком напряжен, чтобы просто узнать, как у меня дела.

– Я хотел бы встретиться с тобой. Нам нужно поговорить.

– Записывай адрес и подъезжай. Я у друга, помогаю ему, но пока приедешь – мы уже закончим.

Я послушно записал адрес и стал собираться.

Глава вторая

Когда я приехал по указанному адресу, я обнаружил дом, вокруг которого несла охрану какая-то ЧОС.

Они поначалу не хотели меня пускать, но стоило мне упомянуть, что меня позвал Олег, как меня без слов

проводили в нужную квартиру. Хотя квартирой это можно было назвать очень условно. Квартира, где жила

наша семья, могла бы уместиться в одной ее комнате.

Олег сидел в кресле и спокойно потягивал что-то из бокала. Хозяин же квартиры тихо прикрыл за мной

дверь и исчез.

– Присаживайся. Я не кусаюсь. Сок хочешь?

Я удивленно посмотрел на него и поискал глазами хозяина.

– Не волнуйся, он против не будет. Вон графин на столе, налей себе и садись. И чтобы

никакого «выканья».

Я так и сделал.

Олег неторопливо потягивал содержимое своего бокала и разглядывал меня. Пока я собирался с

мыслями и набирался решимости начать разговор, он молчал, но как только я открыл рот, он коротко

хохотнул.

– Новый рекорд, парень. Управился всего за пару минут.

– Ты о чем?

– О том, что обычно людям требуется минут пять в такой ситуации, чтобы набраться решимости. Ты

управился за две с небольшим. Ладно, в чем дело? И ты учти, что если не сможешь нормально объяснить –

я покажу тебе, где дверь находится.

Вся моя тирада, которую я готовился выдать, разлетелась в пух и прах, даже не начавшись.

– Может, я тогда сразу пойду? – поинтересовался я.

– Вот даже как, – нахмурился он, – но какое-то дело у тебя ко мне все-таки есть, иначе бы ты не позвонил

и не поперся через полгорода. Ладно уж… Сиди. Но не молча.

Я поерзал в кресле, и, откинувшись, сказал:

– Я тут поговорил кое с кем о тебе… Но не смог понять, правда ли это.

– Что именно?

– Мне сказали, что ты можешь убить словом.

– УМРИ!!!

Я дернулся, и бокал с соком перевернулся.

– Нет, парень, так это не работает… Хотя получилось неплохо, ты не находишь?

– Ну знаешь…, – начал обижаться я.

– Знаю. Ты не ожидал. А на самом деле – все намного сложнее. Но, в принципе, это правда. Я могу

сделать так, что слова приведут к смерти.

– Как?

– Не твое дело. Или ты кого-то убить теперь задумал? Руками у тебя получится быстрее.

– Откуда ты…

– Знаю, что ты это можешь? У тебя походка и базовые движения тренировавшегося бойца. Насмотрелся

на таких.

– Я серьезно…

– Да и я не шучу.

– Я не про то.

Олег допил, наконец, свой бокал и поставил его на столик.

– А о чем тогда?

Я посмотрел ему глаза в глаза и ответил максимально прямо и честно, как только мог:

– Я действительно хочу понять.

Олег замер и стал рассматривать меня так, как будто у меня неожиданно выросла вторая голова.

Наконец, он сказал:

– А ну повтори…

– Я хочу понять, как это возможно.

– Не знать? Понять?

– Да, а что в этом…

– То есть, по сути говоря, ты хочешь учиться.

– Ты же сам говорил, что я необученный.

– Я имел в виду другое. Я не говорил, что возьмусь тебя учить.

В этот момент я осознал, что он действительно прав. Он не говорил, что станет учить меня, да и при

нашей встрече он, скорее, вел себя так, как будто считал меня редкостным дерьмом.

– Ты прав. Я, пожалуй, пойду. У тебя, наверное, опять на меня времени нет. Иди, помогай людям.

Я стал подниматься, а он неожиданно рявкнул:

– А ну стоять!!!

Замерев, я уставился на него.

– Слушай меня, сопляк. Ко мне еще никто так не приходил, как ты. Никто не приходил и не просил учить

тому, что я знаю. Я учил раньше, мой предыдущий ученик был лет так на десять, как минимум, постарше

тебя, и у него был опыт, которого у тебя нет. У него было понимание жизни. Ты что думаешь, что я могу тебя

научить и все будет как сыр в масле? И сытно, и вкусно, и без особых проблем? Ты понятия не имеешь, как

меня бьет моя жизнь.

Неожиданно я почувствовал, что он на взводе, и ему просто больно. Видимо, я сказал это вслух или это

отразилось на моем лице, поскольку он вновь замолчал, глядя на меня.

Я сел назад в кресло. Мы сидели друг напротив друга, и мне было не по себе. В голове царил полный

хаос. Наконец, он налил себе еще бокал сока и сказал:

– Рискну. Рискну позвать тебя учиться. Но не дай тебе бог использовать то, чему я тебя научу, чтобы

угробить кого-то. Расплата будет такая, что пожалеешь, что на свет белый родился.

Я посмотрел на него и сказал:

– Мой бывший тренер сказал, что имея дело с тобой надо бежать. Либо к тебе, чтобы ты научил, либо от

тебя, и как можно быстрее.

Он кивнул.

– Твой бывший тренер прав. Во всем. Почему ты решил учиться?

– Когда я шел сюда, то еще не решил.

– Что же… По крайней мере честно.

– А сейчас – мне надо подумать. Расскажи мне о том, чему можешь меня научить.

Он рассмеялся.

– Ладно. Слушай… Хотя нет, подожди…

Он подошел к двери, открыл ее и крикнул туда:

– Я тут твоим баром воспользуюсь? Дело оказалось на порядок серьезнее, чем я думал.

Откуда-то из недр квартиры донеслось:

– Разумеется.

Он неторопливо прошел к бару и налил себе чего-то крепкого, а только что налитый стакан сока отдал

мне.

– В общем, так. Я занимаюсь тем, что лезу в чужие души, нахожу в них то, что вызывает проблемы у

людей, и убираю это. Я могу сделать из обычного человека одержимого идеей психопата и наоборот.

Могу сделать так, что после разговора со мной человек захочет расстаться с жизнью и будет искать способ

сделать это, или так, что самоубийца полностью поменяет свой взгляд на жизнь и проживет еще долго и

счастливо.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что лезешь в души?

Он улыбнулся.

– Это образное выражение. Я не какой-то псих или волшебник. Просто то, чем я занимаюсь, в свое

время лучше всего сформулировала церковь. По крайней мере, изначальная идея была именно такой –

врачевание душ. Называй это глубинным психоанализом, если тебе так более удобно… Кстати, как у тебя с

религией отношения?

– Крещен.

– Но не веришь? Точнее не веруешь?

– А есть разница?

– Конечно. Я, например, верю в Бога, но не верую в него. Я верю в то, что есть некая сила, понять которую

я не могу, хотя и стремлюсь к этому, но не считаю нужным ей поклоняться.

– Интересный взгляд на религию. У меня все проще. Я об этом не думал.

– Ясно. Может и стоило бы уже…

– Ты говорил, что изначально идея принадлежала церкви…

Он кивнул, глотнув из бокала, и продолжил.

– Да. Они называют это до сих пор тем же словом, что и раньше. Исповедью. Хотя сейчас они уже на этом

поприще не добиваются таких успехов, как раньше. Раньше люди были более религиозны и верили, что

молитвы и исповедь успокоят их душу.

– А это не так?

– Я тебя умоляю… Нет, конечно… Все совсем не так просто.

Он плеснул себе еще спиртного в бокал и вернулся в кресло.

– Священник, – продолжил он, – давал только одну из нескольких вещей, которые были нужны. Он

выслушивал и давал надежду, а этого мало. Я иду дальше. Я ищу проблему, которая действительно

беспокоит человека, и помогаю ее решить.

– Как?

– Все зависит от ситуации. Иногда хватает просто сказать: «Все будет хорошо». В смысле дать надежду.

Иногда – приходится копаться намного больше. И делать намного больше. Иногда требуется заставить

поверить человека во что-то, даже в то, во что он никогда бы без тебя не поверил.

– Например, в зеленых человечков?

– Один раз заставил поверить и в это, – кивнул Олег.

– Но это же бред!

– Главное было не то, что это бред, а то, что человеку это помогло. Самые интересные случаи – это когда

один человек, например, хочет стать музыкантом, но у него нет для этого музыкального слуха. Однако

выясняется, что у него есть великолепная память и сильное желание импровизировать. Я ему помог, и

теперь он не просто играет, но и неплохо зарабатывает этим себе на жизнь.

Я лишь недоверчиво покачал головой.

– Не веришь? – ухмыльнулся Олег.

– В это трудно поверить.

– Будешь иметь дело со мной, поймешь, что можно поверить и в намного более удивительные вещи.

Например, в то, насколько велика может быть человеческая подлость.

Я сделал большой глоток сока, обдумывая все услышанное. Наконец-то весь бардак в голове начал

укладываться и стала вырисовываться какая-то схема.

– Ну, хорошо, – сказал я, – а теперь давай о минусах и о том, почему ты этим занимаешься.

– Два крайне сложных вопроса. Особенно второй. Именно поэтому отвечу сначала на него. В свое время

меня научили, и я стал по-немногу заниматься этим. Потом... отказаться уже не смог. Не могу жить иначе,

понимаешь? Меня учили несколько месяцев, и потом я сам в первый раз помог одному своему другу.

Его радость, его счастье были как наркотик, и от этого уже потом нельзя было отказаться. Так же как и от

осознания того, что я помог человеку.

– Понимаю. А минусы?

Он очень долго смотрел на меня, прихлебывая из бокала, прежде чем ответить.

– Хочешь знать все, во что ввязываешься? Это здорово, конечно, но всего я сам не знаю. Расскажу

только то, что смогу. Минусы есть, и очень большие. Первый – это то, что мы копаемся в дряни, которая

наполняет человека. Пусть даже это дерьмо на него вылили, а не он сам в себе накопил. Оно от этого лучше

не становится, и, копаясь в дерьме, не испачкаться нельзя. Все, что ты делаешь с человеком, затрагивает и

тебя, как бы ты не старался отделаться от этого.

Он перевел дух и продолжил.

– Второй минус – это то, что ты становишься намного чувствительнее. Но на самом деле – это и минус, и

плюс, так как лучше начинаешь чувствовать человека, хотя при этом все его проблемы становятся твоими, и

то, что происходит с человеком, происходит и с тобой тоже. В общем – палка о двух концах.

– Пока что все понятно, – сказал я.

– Тогда – самый большой минус. Ответственность. Ты держишь ответ за то, что происходит, только перед

самим собой, но при этом все намного усложняется и иногда этот груз становится просто невыносимым.

Представь себе, что твои действия повлекли за собой смерть человека. Ты сможешь с этим жить? А если это

были не действия, а бездействие? А если ты сделал так, что человек после твоих действий стал убийцей?

Или еще веселее – тираном? Сможешь жить с этим?

– Тиранов свергают.

– Да, а убийц ловят, сажают и иногда приговаривают к смерти. И их смерть, или разрушенная жизнь,

тоже ложатся на тебя. Это ты – причина того, что с ними произойдет. Сможешь с этим справиться? А если

какой-нибудь человек пострадал от другого человека настолько, что его жизнь оказалась разрушена?

Сможешь без колебаний разобраться с виновным? А если виновный, при всем этом, еще и твой друг?

Видишь, как все неоднозначно?

Я всерьез задумался. Олег говорил мне сейчас о тех вещах, о которых я никогда в жизни не думал.

Ответственность я вообще понимал очень условно и мало где с ней сталкивался до того.

– Усложню задачу, – произнес Олег – ты вырос, женился, и у тебя появились дети. Тебе надо заботиться

о семье, о своих детях, но, при всем этом, тебе надо еще и помогать людям, разбираться с их проблемами.

Вытянешь? Найдешь время, чтобы хватило на все? О ком будешь заботиться в первую очередь? О семье или

о том, кто уже на краю?

– Можно вопрос?

– Валяй.

– А как ты живешь со всем этим?

– Могу рассказать, если хочешь. Но мой ответ ничего тебе не даст. Каждый сам выбирает себе дорогу.

Каждый сам строит свою жизнь, и я не имею ни малейшего понятия, как пойдет твоя. Я не чертов

предсказатель. Я просто тот, кто помогает людям.

Мы оба умолкли, и где-то с полчаса сидели, потягивая из бокалов. Мыслей было много. Я узнал даже

больше, чем изначально собирался, а он ждал, пока я все обдумаю.

Наконец я поднялся с места и сказал:

– Знаешь, Олег, я не могу сказать ничего сейчас.

– Я и не думал, что сможешь. У тебя слишком мало жизненного опыта и понимания таких вещей.

Кроме того, ты слишком молод, чтобы принимать серьезные решения. Езжай домой. И не звони мне, пока

не будешь готов дать ответ или пока не вляпаешься в какую-нибудь историю. Или пока кто-то из твоих

знакомых не будет нуждаться во мне.

Я кивнул и направился к выходу. Мне предстояло многое обдумать.

Глава третья

Приехав домой, я оказался загружен домашними делами, учебой и прочей ерундой, но в голове

постоянно крутился разговор с Олегом.

Перспективы маячили колоссальные! Возможность понять, чего хотят люди, умение управлять их

жизнью... Одним словом, можно было запросто добиться того, на что у многих уходили годы упорного

труда. Но то, о чем рассказал Олег, резко останавливало. Постоянная ответственность, плюс пока еще

непонятное обострение чувств, про которое он говорил, не давали мне решиться на его предложение.

Также, впрочем, в голове не укладывалось и то, что он говорил про какой-то совершенно невероятный

уровень манипуляций людьми. Чем больше я думал об этом, тем больше мне казалось, что у него явно

не все в порядке с головой. На мой взгляд, все люди были совершенно разными, и вывести среди них

закономерности было можно очень условно.

Меня никогда не интересовала политика, а основное применение тому, о чем говорил он, я видел

именно в этой сфере деятельности. Кроме того, я не понимал, какая может быть отдача от его действий.

Пока он рассказывал мне обо всем, я смог рассмотреть его и убедиться, что он небогат. Не было даже

намека на то, чтобы его жизнь была хорошо обеспечена. Себе он покупал недорогие костюмы и такое

же пиво. Однако при всем этом я сам был свидетелем того, что обеспеченные люди считали его своим

другом и позволяли ему пользоваться всем, что было в их домах. Даже люди, которые соприкасались с ним

опосредованно, как охранники этого дома, уважали его, и если бы он их попросил, они сделали бы для него

все.

Я не понимал, как такое может быть, и меня это ужасно раздражало.

В таких раздумьях прошло четыре дня. На пятый же день, после учебы, ко мне подошел знакомый,

который явно был не в духе.

– Что случилось?

– Брат.

Я припомнил то, что знал о его брате. Вроде бы ничего особенного. Учился, вылетел из института, пошел

в армию. Вернуться должен был только спустя полтора года.

– Что с ним? Удрал из армии?

– Нет. «Деды» забили насмерть. Мать плачет. Отец запил. А я вообще не знаю, что мне теперь делать.

Дома такой бардак, что лучшее, что я могу придумать – это не появляться там.

И тут я решился.

– Погоди. У меня есть один знакомый, который поможет.

– Да чем он помочь-то сможет?

– Не знаю. Но сам хочу посмотреть.

И тогда я позвонил Олегу. Он взял трубку после четвертого гудка и сказал:

– Неужели надумал?

– Олег, есть одна семья, которой надо помочь. Ты сейчас свободен?

– Сейчас нет. Вечером смогу. В чем там дело?

Я как смог объяснил. Олег долго молчал в трубку, после чего сказал:

– Терпеть не могу такого. Но ты прав, помочь им надо. Сам там будешь?

– А можно?

– Нужно. Только не лезь в разговор. Сиди, помалкивай и на ус мотай. Адрес?

Я дал ему адрес и, втайне не веря, что что-нибудь получится, вернулся к своему знакомому.

– Вечером мы придем. Пустишь?

– И что делать будете?

– Еще не знаю. Но твои предки меня знают, а вот того, кто будет со мной – нет. Скажешь им, что это мой

друг.

– Ладно, скажу. Только вот не понимаю, на хрена это все.

– Я пока тоже, но он говорит, что поможет.

– Как?

– Даже не спрашивай. Не знаю.

На этом мы разошлись, и до самого вечера я был как на иголках.

Вечером мы встретились с Олегом перед подъездом, где жил мой знакомый со своими родителями.

– Привет. Нас ждут?

– Да.

– Сначала поговорим с этим парнем. Мне надо будет, чтобы он не мешался, а для этого лучше с ним

поговорить. Обнадежить. Приободрить. Впрочем, как я понял, с ним не все так плохо, как с его родителями.

Вот с ними придется тяжело. Смотри, может чему и научишься.

Мы вошли в подъезд и поднялись на этаж. Дверь открыли быстро, и, войдя в квартиру, мы под

пристальным оком уже не вполне трезвого главы семейства прошли в комнату моего знакомого.

– Привет, – сказал он.

– Олег, – раздалось ему в ответ.

Они обменялись рукопожатиями, которые были крепче, чем обычно пожимаю руку я.

– Мне сказали, что ты поможешь.

– Постараюсь. Твоя проблема, по большей части, в родителях, верно? А что думаешь насчет смерти

брата?

– Стараюсь не думать. Еще не хватало, чтобы и я расклеился. В доме тогда ни одного нормального

человека не останется.

Олег повернулся ко мне.

– Смотри, вот это интересно. Он принял единственное правильное решение, которое только мог.

Держись, парень. С твоими родителями я поговорю и сделаю что смогу, но теперь вся семья на тебе

будет висеть. Ты станешь тем центром, вокруг которого они объединятся. Твои успехи позволят им жить

нормально, а твои неудачи раньше срока их в могилу загонят. Все понял?

– Да.

– Ладно. Расскажи мне о брате. Расскажи то, о чем могут не знать ваши родители. Расскажи мне о том,

каким человеком он был. Что любил, что ненавидел, чем увлекался. Все подряд. Мне нужно все, что ты

сможешь вспомнить и рассказать.

Спустя два часа рассказа мой знакомый не выдержал и все-таки расплакался, но рассказ не прекратил.

Олег же сидел, положив ему руку на плечо, с выражением искреннего сочувствия на лице. Речь лилась из

парня нескончаемым потоком, как будто он только что смог осознать, насколько дорог ему был брат.

Олег слушал до тех пор, пока, наконец, тот не остановился, а после этого положил и вторую руку на

плечо парня и мягко, но настойчиво, развернул его к себе.

– Помни брата таким. Он был хорошим человеком. Может, не самым лучшим, но хорошим. Правильным.

Он заботился о тебе, защищал, когда это было нужно. Помогал во всем. Твои родители гордились тем, что

вырастили такого сына. Но они пока просто не знают, что вырастили не одного такого сына, а двух. Ты не

хуже чем он, помни об этом. Ты не хуже. А должен стать лучше. Не ради себя. Ради своих родителей. Из

вашей семьи ты – тот, кто знал его с этой стороны.

Я сидел оглушенный и рассказом, и слезами. Я знал человека, к которому мы пришли, несколько