Текст книги "День славы
Рассказ о рождении Красной Армии"

Автор книги: Николай Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Николай Богданов
ДЕНЬ СЛАВЫ
Рассказ о рождении Красной Армии

Тайный сигнал барабанщика

Я проснулся от странного звука – кто-то потихоньку выбивал пальцами на двери барабанную дробь. Мне послышался мотив:

 
Старый барабанщик,
Старый барабанщик,
Старый барабанщик крепко спал…
 

В комнате был полумрак. Метель била в окна белыми хлопьями. Не поймёшь, сколько времени. Рано или поздно.

Дробный стук повторился.

Торопливо одевшись, приоткрыл дверь. Передо мной стояли двое запыхавшихся мальчишек. На горячих щеках ещё дотаивали холодные снежинки.

Из-под распахнутых пиджаков краснели галстуки. Один паренёк был смугл и черноглаз, у другого из-под шапки торчал светлый чубик и светились любопытством голубые глаза. Его вздёрнутый нос даже в феврале был окраплен веснушками.

– Здравствуйте, мы за вами, – сказали ребята.

– А вы не ошиблись?

– Нет, товарищ военный корреспондент, мы красные следопыты, – улыбнулись они. – Мы именно за вами.

И вот, чувствуя, что пахнет каким-то приключением, я уже шагал навстречу метели по Ленинграду, щурясь от метко бьющих в глаза снежинок. Один следопыт впереди, другой позади. Словно опасаются, что я потеряюсь в лабиринте большого города. Они находят дорогу на ощупь, ловко ориентируясь в вихревом, белёсом полумраке.

Почему цветы?

После нескольких правых и левых поворотов мы очутились у подъезда какой-то школы. Вывеска была залеплена снегом, ни номера, ни названия не разобрать.

Мы пришли до начала занятий, а на вешалке уже было много пальто.

Разделись, поднялись по лестнице, и здесь мои провожатые предложили заглянуть в стеклянные двери первого класса «А».

Следопыты приподнялись на цыпочки, а мне в небольшой просвет повыше матового стекла было видно, как в классе строились в линейку девочки-первоклассницы.

Только девочки, ни одного мальчишки. И у каждой в руках цветы.

«Откуда столько живых цветов в разгар зимы?» – удивился я и тут же посторонился, заслышав шумный топот резвых первоклассников. Здесь были только мальчишки.

Они набежали буйной ватагой и стали ломиться в закрытую дверь. Появилась вожатая, построила мальчишек, побарабанила пальцами в стекло тот же мотив, что разбудил меня утром, и дверь открылась.

Вожатая ввела мальчишек в класс, поставила их против шеренги девочек и подала команду:

– Смирно, к приветствию будьте готовы!

Когда оба строя застыли, девочки хором прокричали:

– Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!

И каждая девочка, сделав шаг вперёд, подала мальчику, стоявшему напротив, букет цветов.

Для мальчишек, это было таким сюрпризом, что некоторые даже рты приоткрыли. А девочки не торопясь развернули длинный плакат, на котором было написано: «Пламенный привет нашим будущим защитникам в День Советской Армии и Флота 23 февраля».

Когда они укрепили плакат на стене, вошла учительница и начались занятия.

– Здорово? – блеснул тёмными зрачками смуглый следопыт.

– Здорово! – согласился я.

– Постойте, это ещё не всё, – улыбнулся белокурый.

Таинственная операция «ДС»

Затем мы очутились в Ленинской комнате. Здесь ребята постарше сидели у коротковолновых радиопередатчиков. Над ними висела карта окрестностей города с военными обозначениями фронтов времён блокады Ленинграда.

– Нами доставлен военный корреспондент, – доложили следопыты высокому пареньку с комсомольским значком.

После этих слов я почувствовал, что доставлен в качестве ловко захваченного «языка». И, оценив удальство и смекалку разведчиков, сумевших отыскать меня среди сотен и даже тысяч людей, приехавших и поселившихся в ленинградских гостиницах, я решил принять участие в какой-то непонятной, но любопытной игре.

– Извините нас, пожалуйста, – обратился ко мне вожатый, он же, по-видимому, начальник штаба или главнокомандующий, – мы проводим операцию «ДС» и пригласили вас как военного корреспондента. Ведь без корреспондентов не обходилась ни одна военная операция.

– Я бывший корреспондент, теперь я гвардий майор в отставке.

Вожатый не смутился:

– Писателей в отставке не бывает. Они пишут, пока рука держит перо.

Что верно, то верно. На правах военного корреспондента я устроился в сторонке и стал наблюдать работу неизвестного мне штаба. По радио всё время принимались какие-то важные сообщения, где-то действовали разведчики, куда-то шли отряды лыжников. Пока я ломал голову, стараясь расшифровать значение загадочных букв «ДС», операция продолжалась.

В метель по компасу

На большой перемене вся школа собралась в актовом зале.

На сцене сидели ребята в наушниках у коротковолновой рации. И все затаив дыхание слушали их разговор, для меня непонятный.

– Как Володя? Нормально! А Лена ноги натёрла? Ну вот, мы же говорили, что отцовские ботинки ей велики, – нет, заупрямилась.

Наступила пауза, и вдруг новое сообщение:

– Значит, видимости никакой? Идёте по компасу. Что, из-за леса взлетают красные ракеты? Ура!

И все, кто слушал этот разговор, бурно закричали:

– Ура! Блокада прорвана! Наши соединились с Волховским фронтом!

Обрадовался и я этому сообщению «с фронта». Ещё бы, я помнил, как во время Отечественной войны всю страну всколыхнула весть, что блокада Ленинграда прорвана, кольцо долгой осады разомкнулось.

И я поддержал ликование ребят, которые радовались успеху своих товарищей.

Оказывается, старшие школьники в честь Дня Советской Армии организовали лыжный поход по пути тех отважных бойцов, которые первыми прорвали окружение. А навстречу им сквозь метель и сугробы идут отряды сельских пионеров. Они идут в том направлении, в котором наступали наши войска от Волхова.

В любую погоду, в мороз и в метель, ребята вместе с учителями отправляются в этот славный поход по следам отцов.

Когда коротковолновики-связисты из кружка юных досаафовцев окончили сеанс связи с лыжным отрядом, звонок возвестил об окончании большой перемены.

Почему 23 февраля?

Пока шли занятия, я обошёл всю школу, разглядывая фотографии и рисунки, которые висели на стенах коридора. Это были портреты учеников, тех ребят, что отдали свою жизнь в боях с фашизмом. И тех, что вернулись после Победы.

Рядом с фотографиями висели картины. Они изображали подвиги бывших учеников школы, и нарисовали их сами ребята.

Краткие надписи объясняли, кто эти герои и какие они совершили подвиги в боях и походах.

Всё это было так интересно, что я засмотрелся до конца занятий.

Торжественный вечер, посвящённый Дню. Советской Армии и Флота, тоже начался в этой школе необычно.

Появились запорошённые снегом разведчики.

Таинственно звучали обрывки фраз, которыми обменивались они и «часовые», дежурившие в подъезде.

– Ну как, успели?

– Нормально… Удалось найти генерала!

– А мы участника штурма Берлина отыскали. На рейхстаге расписался.

– Здорово!

Вскоре я увидел их в президиуме. Седоголовый генерал в парадной форме, при орденах, сидел рядом с полным круглолицым человеком, на штатском пиджаке которого блестели солдатские медали.

Обращал на себя внимание седоусый рабочий. И рядом с ним юный сержант с едва пробивающимися усами, очевидно бывший ученик этой школы.

Усевшись в сторонке, как положено корреспонденту, я достал блокнот и карандаш, чувствуя, что здесь будет что записать на бумагу.

После торжественного открытия вечера предоставили слово генералу.

– Ребята, – сказал он, – меня часто спрашивают, а почему День Советской Армии празднуется двадцать третьего февраля? Я знаю, вы так любите нашу армию, что для её праздника выбрали бы не метельный зимний день, а самый прекрасный летний. Но ведь день рождения не выбирают. Наше Советское государство родилось в ноябре, в результате Великой Октябрьской социалистической революции. А наша армия – в феврале.

В февральские дни 1918 года отряды рабоче-крестьянской Красной Армии дали первый бой иноземным захватчикам.

Мне довелось не только видеть эти события, но и участвовать в них.

Вот послушайте, как это было.

Мы всегда были за мир

В канун Октября приехал я в красный Питер, так называли мы тогда Ленинград, делегатом от фронтовиков на Второй съезд Советов. И задержался – помогал рабочим брать Зимний, а после свержения буржуазного Временного правительства устанавливал Советскую власть. Солдатом я был тогда молодым, но боевым. Имел «Георгия» за храбрость. Отличился в разведке.

Вместе с матросами и красногвардейцами ходил под Пулково отгонять нашествие царского генерала Краснова. Усмирял восставших царских офицеров. Ловил заговорщиков.

И, наконец, в городе установился порядок.

Настроение у всех было радостное. Ещё бы – первым же декретом Советской власти был Декрет о мире, подписанный главой государства Владимиром Ильичём Лениным.

В этом декрете предлагалось воюющим странам прекратить войну. А вторым декретом земля передавалась тем, кто её пашет и сеет, – крестьянам.

Как не радоваться!

Победивший народ добр. Всех захваченных в плен офицеров, юнкеров мы отпустили, только взяли с них честное слово, что они больше не будут поднимать оружия против народа. Потом они обманули нас. Научили быть строже к врагу.

Я собирался со дня на день ехать домой в родную псковскую деревню. И каждую ночь во сне видел, как иду за плугом, пашу свою, данную мне революцией землю. С такими мирными мечтами крепко заснул я в ночь на 21 февраля 1918 года.

Отечество в опасности!

И вдруг среди ночи, разбудили меня гудки.

Гудки, гудки, гудки. Тревожные, неумолкаемые, надрывающие душу. Гудят все фабрики и заводы Петрограда, возвещая о грозном бедствии.

– Тревога! Тревога! Вставайте, граждане!

Выбежал я на улицу, накинув шинельку. Осматриваюсь.

Спокоен Финский залив. Скована льдом Нева. Не видно признаков наводнения. Значит, о вражеском нашествии предупреждают заводские гудки.

Бегу к центру, проверяя оружие. Вижу, по городу расклеены воззвания Советского правительства за подписью Совета Народных Комиссаров.

«Социалистическое отечество в опасности!»

Город тёмен, не горит электричество – при факелах люди читают чёрные-чёрные буквы. Вникают в смысл страшных, зловещих слов:

«Выполняя поручение капиталистов всех стран германский милитаризм хочет задушить русских и украинских рабочих и крестьян, вернуть земли помещикам, фабрики и заводы – банкирам, власть монархии».

Люди читали воззвание Советского правительства, написанное В. И. Лениным.

От мала до велика поднялся рабочий класс на защиту своего города, на защиту свободы, на защиту только что родившегося первого в мире государства рабочих и крестьян.

На Путиловском заводе постановили – всем рабочим, независимо от возраста, немедленно вступить в ряды Красной Армии.

На Балтийском заводе, на «Вулкане», на «Динамо», на фабрике «Скороход» – везде и всюду в едином порыве рабочие стекались под красные знамёна красногвардейских! отрядов.

Все коммунисты города объявили себя добровольцами.

И вот, под призывы заводских гудков, оставив станки, шагают по улицам заснежённого города к сборным пунктам рабочие отряды. Здесь и старики и молодёжь, мужчины и женщины. В потёртых кожаных куртках, в холодных пальто. В ватниках и старых шинелях. Все они – с оружием в руках.

На улицах костры. При свете костров шагают и другие колонны – богато одетых людей. Толстые, в тёплых шубах, в поддёвках, в дорогих пальто. На плечах лопаты и кирки. Это купцы, фабриканты, царские чиновники – одним словом, буржуи. Их мобилизовали рыть окопы, строить укрепления.

Идут буржуи озлобленные и каркают, как зловещее вороньё:

– Недолго царствовали пролетарии!..

– У немецких генералов расправа короткая: перевешают вас на фонарных столбах!

Слушаю я, и в сердце больно отдаётся: «Ах, беда, беда, как отобьёмся от нашествия? Почти вся старая царская армия распущена по домам, а новая, красная – наша рабоче-крестьянская – только ещё формируется…»

И спешу к Смольному: ведь там Ленин, наша надежда!

А мимо, подбадривая, грохочут по мостовой артиллерийские упряжки. Старые батарейцы везут пушки к Смольному. Гудят моторы броневиков. И самокатчики спешат на призыв Ленина.

И отовсюду – от заводских и фабричных ворот, с кораблей, стоящих во льду на Неве, – шагают и шагают люди с ружьями.

А гудки всё зовут, призывают: вставай, рабочий народ, на защиту отечества!

И вот уже песня звучит:

 
Вставай, проклятьем заклеймённый
Весь мир голодных и рабов…
 

И я вступаю в какой-то строй, винтовка-то у меня при себе, и пою, пою вместе со всеми:

 
Это есть наш последний и решительный бой!..
 

До боли, до слёз обидно было мне, что не дают нам враги насладиться мирной, трудовой жизнью.

«Нет, не выйдет, мы своё счастье и свободу отстоим. Сразимся до последнего». – И стискиваю зубы, крепко сжимая винтовку.

И так не я один. А тысячи, тысячи поднявшихся по тревоге.

Питер разбужен. Смольный не спит

Темна, долга февральская ночь. Тёмен Петроград. Не хватает топлива. Нет электричества. Зимний ветер раздувает костры на перекрёстках улиц. У костров – вооружённые патрули. Выстрелы раздаются то здесь, то там. Идёт облава на заговорщиков, притаившихся белогвардейцев.

Одно лишь здание в городе ярко освещено. Это Смольный дворец, штаб революции. К этому единственному зданию, все окна которого светятся, как маяки, подходят рабочие, солдаты, матросы.

Вот и двор Смольного. И здесь костры. Кони, покрытые инеем. Броневики, пушки. У ворот часовые – латышские стрелки в серых длинных шинелях, верная охрана Советов.

Освещённый красным пламенем костров, комендант Смольного, матрос в бушлате, с открытым воротом, принимает рапорты прибывших частей, чтобы доложить Владимиру Ильичу.

– Отряд завода «Вулкан» в составе пятисот человек готов к отправке на фронт! – сообщает седоусый рабочий с винтовкой в руках.

– Сестрорецкий отряд прибыл в составе шестисот штыков! – передаётся по рядам.

– Сводный отряд балтийских моряков!

– Артиллерийская батарея прибыла в распоряжение Совета Народных Комиссаров! – рапортует молодой унтер-офицер. – Доложите товарищу Ленину – солдаты большинством голосов решили отложить демобилизацию, не расходиться по домам, пока отечество в опасности!

– Артиллеристам – ура! – раздаётся у костров.

И вдруг все умолкают. У заснежённого окна показывается знакомый рабочим силуэт.

– Товарищ Ленин всегда на посту! – весело говорит матрос-комендант.

И на сердце становится легче.

С Лениным – победим!

Не был я тогда ни генералом, ни офицером – простой солдат, человек с ружьём, каких тысячи.

Толпясь под окнами штаба революции, мы жадно слушали новости.

Комиссары рассказывали нам про заговор буржуев всего мира против нашей революции. В ответ на призывы Советского правительства прекратить всемирную войну буржуи решили уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян.

Взялись за это германские генералы.

В награду правительства буржуазных стран тайно обещали отдать Германии всю Прибалтику, Украину, Белоруссию. Сулили и часть Кавказа.

Баку и Закавказье решила забрать Англия. Донбасс – Франция. Сибирь и Дальний Восток – Америка и Япония. А русскому царю, которого немцы должны были снова посадить на трон, оставляли только Москву да несколько центральных губерний. И назвать это царство решили Московией. Чтобы и самого слова «Россия» не было.

Вот чем грозило германское нашествие. Знал эти замыслы Ленин. Знали и мы – солдаты. И не будь у нас партии, не будь ленинского руководства, Россия была бы разорвана на куски международными хищниками.

Германские генералы были уверены, что так оно и будет. Войска их стояли недалеко от столицы Советов, под Ригой и Двинском. Пока шли мирные переговоры, они подтянули свежие силы. Пододвинули полки кавалерии, в которых служили сынки прусских помещиков и кулаков.

И вот они движутся на Петроград.

Всё расписано у германских генералов: сегодня – Псков, завтра – Нарва, а там и Петроград… И делёж добычи!

Ленин, Свердлов и Подвойский склонились над военной картой, испещрённой синими стрелами.

Немцы просчитаются. Они рассчитывают на короткую военную прогулку, а мы поднимем против них народную войну! Немецкие солдаты устали от войны. Они не способны к трудным, затяжным боям. И если мы задержим их наступление, заставим вести бои в снегах и болотах – мы выиграем эту войну!

Об этом говорили в Смольном, в комнате, где разместился штаб. Говорили тихо, но каждое слово доносилось до нас.

Драться геройски. Защищать каждую позицию до последней капли крови. Задержать врага как можно дольше на подступах к Нарве и Пскову. А за это время соберутся силы Красной Армии и нанесут сокрушительный удар по захватчикам!

Такова была стратегия Ленина.

Нас было мало, их много. Но мы шли на бой бесстрашно. Знали, что за нами вскоре поднимется великая народная армия. Победа будет за нами.

Весело шли. С пением «Интернационала». Отряды были невелики, и почти у каждого свой оркестр. Один отряд уходит на фронт, музыка играет. Другой прибывает к Смольному получить ленинское напутствие. Музыка играет.

Так день и ночь с пением «Интернационала», как волны, катились отряды бойцов, а Ильич, не смыкавший третью ночь глаз, говорил товарищам, что с таким народом мы победим!

Весь мир тогда затаив дыхание следил за поединком стратега революции Ленина, большевиков с германскими генералами. На их стороне была сила, на стороне революции – правда.

А у правды всегда много стойких защитников.

Почему гремят пушки у «мызы Орион»?

Германские генералы, набрасывая на картах путь молниеносного похода на красный Питер, и внимания не обратили на безвестный хуторок, обозначенный как «мыза Орион».

Там пролегала одна-единственная дорога между болотами.

Немецкие войска должны были пройти с ходу этот маленький хуторок, в котором было всего несколько домов, сараев да каменная кузница у самой дороги.

На «мызе Орион» шла мирная жизнь. Латышские бедняки и батраки, получившие от Советской власти землю, готовились к весеннему севу.

В каменной кузнице при дороге старый кузнец Сууркиви, с вечной трубкой в зубах, ковал лемеха для плугов и подковывал коней.

Это был самый уважаемый человек в округе. Он ещё в молодости боролся против царя, а теперь стал командиром красногвардейского отряда. Вместе со своими бойцами помог отобрать у помещиков землю, навёл порядок и теперь, поставив в угол кузницы винтовку, занялся мирным трудом.

Весть о немецком нашествии принёс примчавшийся из ближайшего города красноармеец Поллак. Он рассказал, что Ленин призывает всех, кто может держать в руках оружие, встать на защиту Советов. Погибнуть, но не пропустить врага.

Сууркиви потушил горн, собрал свой отряд и приказал занять оборону.

Красногвардейцы окопались, натянули впереди окопов колючую проволоку. В каменных сараях пробили амбразуры для стрельбы из винтовок. А в кузнице установили свой единственный пулемёт, видавший виды «максим».

Германская кавалерия подошла к хутору на рысях, в колонне по четыре. Немцы спешили к Пскову, там тёплые квартиры для солдат и много провианта для коней. При их приближении большевики разбегутся, а жители города встретят их хлебом и солью.

Так предполагали германские генералы.

И вдруг – залп из винтовок. Пулемётный огонь.

И пришлось германским кавалеристам вместо тёплых квартир в Пскове заночевать в холодных снегах у «мызы Орион».

Попытались пробиться атакой – потеряли много солдат. Попытались обойти с флангов – кони и люди увязли в болотах, не замёрзших под сугробами снега.

Пришлось вести затяжной бой всю ночь, весь день и ещё ночь. Вызвали артиллерию, и она начала молотить хуторок, засыпая снарядами каждый его дом, каждый сарай.

Тысячи снарядов обрушились на безвестных защитников хутора.

Но при каждой попытке немцев пройти вперёд из дымящихся развалин открывалась стрельба.

– Почему замедлилось продвижение? Почему, гремят пушки у «мызы Орион»? – нервно запрашивали германские штабные генералы своих застрявших в снегу кавалеристов.

Латышский красноармеец Поллак

Только через двое суток удалось немцам подавить упорное сопротивление красных защитник ков «мызы Орион».

Сотня бойцов под командой простого кузнеца навязала 4-й немецкой кавдивизии затяжной бой. В штабных немецких сводках этот бой значился как сражение у «мызы Орион». Сражение? Победа? А где же трофеи? Где пленные?

Перед немецкими военачальниками стоит первый и единственный пленный, все остальные бойцы погибли во главе с командиром. Раненный, окровавленный, захваченный в бессознательном состоянии, этот человек держится смело и дерзко.

Перед немецкими военачальниками стоит первый и последний пленный…

– Ты кто?

– Латыш! Солдат Красной Армии!

– Кто твой командир?

– Сууркиви!

– Он офицер? В каком чине? Полковник? Штабс-капитан?

– Нет, он кузнец.

Генералы взбешены и пристыжены. Один из них говорит снисходительно:

– Хорошо, мы не расстреливаем штатских… ты будешь повешен!

– Я требую расстрелять меня, я солдат!

– Где твоя солдатская книжка, номер, жетон? Где твоя военная форма, наконец?

– Нам не успели выдать…

– Давно ты стал солдатом, какой части?

– Вчера! Перед боем. Когда мы прочли обращение к нам товарища Ленина, мы все, как один человек, решили вступить в Красную Армию.

– Так не вступают в армию!

– В Красную можно вступать всем коллективом.

– Он прав, – сказал сухощавый штабист, – в декрете о Красной Армии это сказано.

– Да, да, я солдат. И вы не имеете права… меня можно только расстрелять! – крикнул Поллак.

Но мстительные немецкие генералы казнили первого пленного красноармейца через повешение. Устрашая других, они хотели заглушить свой страх. Если все солдаты Красной Армии таковы – что тогда?